Владимирская губерния накануне Революции 1917 года: проблемы и их решения
Владимирская губерния накануне Революции 1917 года: проблемы и их решения
По материалам Государственного архива Владимирской области. Арескин А.А.
Владимирская губерния являлась типичной губернией Европейской России, входила в пятерку наиболее промышленно развитых губерний Центральной промышленной области. Население на январь 1917 г. составляло около 2, 5 миллиона человек, из которых 2/3 проживали в сельской местности и лишь 1/3 в городах, при этом именно меньшинство (рабочие и жители городов) являлись наиболее политически активной частью. Волновавшие население проблемы, настроения, конфликты, а также способы их разрешения властью нашли свое отражение в делопроизводстве различных органов губернского управления: канцелярии владимирского губернатора, губернского правления, полиции и жандармерии, фабричной инспекции, находящихся на хранении в Государственном архиве Владимирской области. Губернское управление. В 1916 г. губернатор чувствовал слабость своей власти на местах и задумывался о поиске верных самодержавию лиц. 13 июля 1916 г. им был разослан уездным исправникам совершенно секретный циркуляр с просьбой дать наиболее полные сведения об общественно-политическом положении городов, «о деятельности политических партий и обслуживающей их печати, характеристики тех местных деятелей, на которых можно было бы в каждую минуту опереться, а также и тех, кто находится в оппозиции с 2 правительственными органами». В январе 1917 г. губернатор разослал в земские управы требование прекратить самовольное, без его разрешения, кооптирование лиц, благонадежность которых не подтверждена. Рабочие. В рабочей среде заметно сильное недовольство ростом цен, дороговизной. Это первая причина стачек. Требования к предпринимателям выдвигались всегда экономические — повысить оплату труда, выдавать часть жалованья не продуктами, а деньгами, подвезти отсутствующие в харчевых лавках продукты.
Рабочие недовольны современной трудовой дисциплиной. Вчерашние крестьяне, они не привыкли ежедневно с равным напряжением трудиться. Это вызывало конфликты и агрессию. К экономическим требованиям рабочие иногда добавляют требование убрать ненавистных мастеров или управляющих, улучшить условия труда.
Еще одна проблема связана с транспортом — это блокировка доставки сырья на фабрики. Перегруженность транспортной сети отмечалась уже в 1915 г. По собранным на 1 января 1916 г. фабричной инспекцией сведениям некоторые ткацкие фабрики, стекольные и кирпичные заводы сократили производство от 10 до 50-70 %, среди причин указывалась «невозможность вследствие железнодорожных затруднений» получить хлопок, пряжу, шелк, топливо (кокс и антрацит), поташ и соду. К 1917 г. ситуация еще больше обострилась. 13 января 1917 г. была остановлена крупная фабрика А. Баранова в Карабаново «в связи с недостатком нефти и нефтяных остатков, которые до сих пор не доставлены со склада в Ярославле», более 10 тысяч рабочих остались без работы4 . При остановке фабрик рабочие теряли полноценную зарплату.
Проблема поставок сырья усугублялась бюрократической волокитой. Созданная в столицах в годы войны громоздкая система — многочисленные комитеты, комиссии, управления не помогала, а часто мешала и препятствовала руководству. Срочные вопросы переадресовывались от инстанции к инстанции, возвращались с отказом. Например, 16 октября 1916 г. Правление Товарищества Никольской Саввы Морозова мануфактуры обратилось к владимирскому губернатору о внеочередной отправке со станций Каинск и Татарская 20 вагонов солонины в Орехово. Не получив ответа, 7 января 1917 г. оно обратилось к министру путей сообщения, от которого 17 января был получен ответ с рекомендацией обратиться к владимирскому губернатору. 25 января правление вновь обратилось к губернатору с этой просьбой. На решение жизненно важного вопроса ушло 3 месяца.
Другой пример: на Александровской мануфактуре Н.Ф. Беляева отсутствие минерального топлива вызвало остановку. В ответ на телеграмму губернатора В.Н. Крейтона в Москву о срочной присылке 10 тысяч пудов антрацита был получен 14 января 1917 г. ответ, что антрацит из рудников Донецкого бассейна на эту фабрику на ноябрь, декабрь и январь не назначался, ввиду крайне затруднительных условий погрузки топлива и давался совет работать на дровах.
Крестьяне. По данным губернского статистического комитета на 1 января 1917 г. в губернии имелось 1 миллион 355 тысяч десятин пахотной земли (32,7% от площади всех удобных земель), из которой крестьянам принадлежал 1 миллион 103 тысячи десятин пашни, частным владельцам – 206 тысяч десятин, и 46 тысяч — разным учреждениям (в том числе казне 3679 десятин и церкви ок. 31 тысячи десятин). Таким образом, почти вся пахотная земля в губернии принадлежала крестьянам, которые, кроме того, арендовали у частных владельцев и всю пашню.
Главная проблема была в другом. Крестьяне испытывали острый недостаток в лесе и выпасе для скота. После отмены крепостного права леса и луга остались за казной и за помещиками, у которых в 1870-е гг. леса активно скупали предприниматели для своих фабрик. В 1916 г. в документах полиции, земских начальников, Владимирского окружного суда имеются дела о самовольной рубке крестьянами лесов в частных имениях. Например, в даче «Рябинки» помещицы Ягуновой крестьяне дер. Ивашево Муромского уезда самовольно рубили лес и косили траву, а прибывшей полиции заявили: «если нас кто посмеет из лесу выгнать, то мы пустим топоры в ход». 25 ноября 1916 г. помещик Костенский телеграфировал губернатору: «В имении моем при селе Румянцеве Суздальского уезда крестьяне самовольно разделили мой лес, чтобы рубить. Прошу энергичных мер». Зафиксированы также случаи потрав крестьянским скотом частных лугов и покосов.
Крестьянство было недовольно и реквизицией скота для снабжения армии мясом. Так в ноябре 1916 г. крестьянские сходы Вязниковского уезда обратились к губернатору с просьбой оставить им скот, так как им нечем будет удобрять поля, а неплодородные земли без навоза не дадут урожай. Реквизицией выражали недовольство и священники. В Переславле в 1916 г. трое священников отказались наотрез отдавать своих коров на нужды армии — по их словам священники живут как нищие, у них большие семьи и если отдать единственную корову, им нечем будет кормить детей. По представлению прокурора было возбуждено судебное дело. Среди крестьян росло и недовольство несправедливой военной мобилизацией (откупом богачей от воинской повинности за взятки), а также спекуляцией, когда скупщики продуктов задешево скупали у крестьян продукты и перепродавали их втридорога (например, в конце 1916 г. скупщики покупали у крестьян муку по твердым государственным ценам за 1,5 рубля за пуд, а нелегально продавали по 7 руб. за пуд).
Полиция. 17 июня 1916 Департамент полиции запросил у 49 губернаторов сведения о некомплекте полицейской стражи в губерниях и ее материальном положении. По собранным во Владимирской губернии сведениям положение полиции было довольно печальным. Численность полиции оставалась недостаточной. Часть полицейских в 1915 г. была взята в действующую армию, затем в отвоеванную Галицию, а позже в освобожденные от турок армянские земли. На 1916 г. число полиции (пешей, конной) в среднем составляло от 30 до 60 человек на уезд, всего в губернии некомплект составлял около 120 человек. По рапортам городских исправников полицейские команды (кроме г. Владимира) жили в тяжелых условиях — казенных квартир или казарм не было и полицейские с семьями вынуждены арендовать квартиры у обывателей в разных частях города. Полицейский покупал на свои деньги фураж для своей лошади, и часто докупал еще себе обмундирование. Жалованье полицейского было таково, что в 1916 г. трудоспособный мужчина зарабатывал в 2-3 раза больше чем полицейский стражник. Отсюда полное отсутствие желающих служить в полиции.
Продовольственный кризис. Он прямо связан с трудностями поставок продуктов по железной дороге из губерний производящих. Отсюда недостаток хлеба и круп в первую очередь в городах, а также на фабриках и заводах, где была высокая концентрация рабочих.
О тяжелом положении на заводах говорят телеграммы рабочих и рапорты полиции и фабричных инспекторов губернатору. С осени 1916 г. на многих фабриках ощущался недостаток муки в лавках. На Морозовских фабриках при с. Орехово более 30 тысяч рабочих «голодало, так как крупы гречневой, пшена, масла мы уже достать не можем, пшеничной муки по сокращенному пайку имеем только на 3 недели, а ржаной муки имеем всего лишь до 30 января 1917 г. Наша фабричная больница переполнена больными… на почве недоедания и холодных квартир».
25 января 1917 г. исправник Акимов сообщал телеграммой: «ткачи Струнинской фабрики прекратили работу, требования экономические». «Рабочие требуют поднять заработок на 70 % с заработанного рубля. Цены на продукты остаются на довоенном уровне, но вопрос довольно острый: выдается ржаной хлеб по 2 фунта на человека, 1 ½ фунта мяса в неделю на каждого члена семьи, есть льняное масло, но совершенно нет крупы и пшена. Ожидается три вагона картофеля из Ростова из Нижнего и 3 вагона пшеничной муки по наряду губернатора. Подстрекатели небольшая группа подмастерьев». На фабрике Сенькова при д. Лосево Вязниковского уезда 1500 рабочих 8 февраля 1917 г. прекратили работу и просили директора увеличить месячный отпуск ржаной муки до 1 пуда на взрослого, 30 фунтов на подростка и 15 фунтов на малолетнего в месяц, так как выдаваемой Вязниковским земством муки в 12 фунтов в месяц на человека недостаточно.
В городах запасы продовольствия быстро таяли. Если во Владимире на 15 февраля 1916 г. запас ржаной муки (главного вида хлеба) в городских складах и лавках составлял 64216 пудов, то на 19 декабря 1916 г. — 11030 пудов. Несмотря на все усилия губернатора по закупке и подвозке хлеба из черноземных Тамбовской, Воронежской, Саратовской губерний, из Акмолинской области и Пермского края, перебои с продуктами случались очень часто. В некоторых городах губернии в начале 1917 г. были введены хлебные карточки, к хлебным лавкам вытянулись длинные очереди. Кое-где среди горожан распространялись «погромные» настроения. Так, в Муроме в январе была разбросана листовка с призывом громить хлебные лавки под красным флагом, однако случаев разгрома лавок до марта 1917 г. не наблюдалось.
Еще одной причиной продовольственного кризиса были установленные государством твердые цены на продукты. По свидетельствам того времени крестьяне привозили в города продукты, но по причине установленных «твердых цен» на хлеб уезжали с базаров с ругательством. При этом на промышленные товары твердые цены не были установлены и крестьяне, сдающие свой хлеб государству по твердой цене, были вынуждены втридорога покупать в городе промышленные товары. Документы полиции фиксируют множество случаев тайного самогоноварения в деревне — крестьяне старались покрыть свои убытки продажей водки в условиях «сухого закона», откупаясь от полиции взятками.
В сельской местности продовольственный вопрос стоял менее остро. Так, в Гороховецком уезде в декабре 1916 г. — январе 1917 г., согласно рапортам приставов уездному исправнику, испытывался недостаток муки, но волнений не было. «Настроение спокойное, противоправительственных митингов и собраний не наблюдалось. На слухи о попытках держав заключить мир в народе можно услыхать «дай-ко Бог», «пошли-ка Бог!». Какой-либо розни между классами населения нет. Неприязненных действий в отношении торговцев не наблюдалось. Есть ропот на то, что все стало дорого и недостаток пшеничной муки и пшена». «Продукты первой необходимости хотя с трудом, но достают в посаде Пучеже и в г. Юрьевце Костромской губернии, ржаную муку покупают по 20 р. 25 коп мешок в 4 ½ пуда и все прочие продукты покупают там же». «Слухов о предстоящем переделе земли и дополнительном наделении крестьян землями казенными и помещичьими не было, а также слухов против войны». 29 января 1917 г.: «Настроение населения сравнительно спокойное. Отсутствие у торговцев муки служит предметом постоянных разговоров. Главным образом нет пшеничной муки. От очень многих крестьян приходилось слышать, что крайнюю нужду в муке терпят не все крестьяне поголовно, а лишь сравнительно малый процент жителей, очень же многие мукой запаслись». В Святской волости «за январь месяц стали появляться голодные семьи. По селениям составляются списки таких семей для помощи. Проживающая интеллигенция ведет себя спокойно, пропаганды не ведет, среди населения книг и брошюр не разбрасывает».
<Революционная пропаганда. Проблемы с подвозом продуктов благоприятствовали распространению революционной пропаганды различных партий социалистов. Умело использовалась ложь и преувеличения («тысячи погибших» в Кровавое воскресенье), навешивание ярлыков (Николай Кровавый, капиталисты-кровососы и т.п.), разжигалась зависть и ненависть к предпринимателям. В целом ситуация на заводах губернии отражена в циркуляре губернатора от 17 февраля 1917 г., составленного на основании получаемых с мест донесений: «масса рабочих забастовкам совершенно не сочувствует, но под влиянием распускаемых агитаторами ложных слухов, под влиянием их угроз, невольно примыкает к забастовке и останавливает работу, лишаясь заработка».
Авторитет верховной власти упал, особенно в рабочей среде, а также среди люмпенов. В 1916 г. — январе 1917 г. жандармы регулярно сообщают с мест о случаях публичного оскорбления царя и царствующего дома, порицании государственного строя России. Например, 18 января 1917 г. подмастерье карабановской фабрики М.Н. Сафаев (39 лет) при сборе сведений по подоходному налогу выругался публично: «для чего эти деньги царю-батюшке? За что мы голодаем, мы едим не кашу, а шелуху, мы должны бороться за свободу, а какая нам свобода. Нас заставляет священник молиться за царя, мать его ети». Не все факты этого уголовного преступления доходили до суда.
Войска. В размещенных в губернии запасных войсках дисциплина стала падать после возникновения перебоев с хлебом. В декабре 1916 г. и январе-феврале 1917 г. были случаи отказа нижних чинов во Владимире и Гороховце выходить на занятия под предлогом недостатка питания, при этом в казармах находили листовки социалистов. В Покрове в запасном полку кадровые солдаты оказывали неподчинение офицерам в результате пропаганды прибывших с фронта отпускных.
Таким образом, внутреннее недовольство властью постепенно росло, однако не выплескивалось до открытых бунтов или политических демонстраций (митинги были запрещены военным положением).
Как решались указанные проблемы? Губернатор как уполномоченный Особого совещания по обеспечению продовольствием вел общее руководство поставками, даже вынужден был принимать решения о реквизиции «потерявшихся» на железных дорогах вагонов с мукой, сахаром, крупой или солониной в пользу продовольственных управ. Однако эффективность его усилий во многом зависела от общего положения в стране.
В рабочем вопросе предприниматели обычно шли на уступки рабочим, повышая оплату труда, но не уступая в нормах трудовой дисциплины и не позволяя вмешиваться в управление предприятием. Губернатор лично посещал заводы и беседовал с рабочими и служащими. Насилие почти не применялось (забастовщики разбегались от одного вида конной стражи). Фабриканты и заводчики вплоть до конца 1916 г. продолжали строить для рабочих бесплатное жилье, открывали больницы, театры, школы, ясли, бани, детские молочные кухни, вели страхование. Предприятия массово электрифицировались.
Власть принимала меры к защите рабочих от революционеров. 11 января 1916 г. и 17 февраля 1917 г. губернатор циркулярами предписал полиции принимать самые жесткие меры к удалению из среды рабочих подстрекателей и агитаторов. Однако малочисленность полиции и зачастую ее нежелание действовать решительно не позволяли осуществить эти мероприятия в полной мере.
В крестьянском вопросе решение проблемы недостатка леса и лугов могло быть решено только в общегосударственном масштабе. Здесь губернатор ничего не мог сделать.
В связи с кризисом снабжения усиливается самоорганизация общества. Среди крестьян, рабочих, служащих идет массовое создание потребительских обществ и кооперативов, главной задачей которых становится закупка дешевых товаров (или сырья) и продажа их своим членам или в магазинах, а также сбыт своей продукции. Общества устраивали склады, открывали лавки, чайные. Умело организовывали доставку хлеба помимо официальных каналов.
Проблемы с доставкой топлива для заводов привели к ускоренной разработке торфяных болот. В июне 1916 г. экспедиция «Московского общества изучения болот» обследовала торфяные запасы Мещеры.
23 октября 1916 г. был принят закон об усилении полиции. Полицейским повышено жалованье, созданы канцелярии полицеймейстеров и уездных исправников. По новым штатам на губернию полагалось 1670 полицейских, однако на 25 января 1917 г. некомплект составлял 575 человек. Одновременно с законом была упразднена фабричная полиция, что вызвало многочисленные жалобы фабрикантов и переписку губернатора с Петроградом, доказывающим всю пагубность этого решения для промышленной губернии.
Таким образом, можно сделать некоторые выводы. При отсутствии в губернии монархических политических партий слабость коронной администрации становилась все более и более явной. Она постепенно теряла контроль над местными самоуправлениями и земством, которые все больше руководились распоряжениями своих центральных органов (Всероссийского земского и городского союза, военно-промышленных комитетов), руководивших хозяйственной жизнью.
Теряя поддержку войск и полиции, губернатор все больше и больше становился заложником железнодорожных чиновников, контролировавших поставки продуктов питания, а также газет и телеграфа, осуществлявших поставку информации из столиц и обратную связь с правительством.
Таким образом, к событиям февраля 1917 г. губерния подошла в состоянии шаткого равновесия всех общественных сил, которое могло бы, на наш взгляд, существовать и дальше, не случись отречения императора и Петроградских событий.
Жизнь владимирских городских обывателей в 1915-1918 гг. 1-е мая 1917 года во Владимире и Владимирской губернии. Владимирский Временный Губернский Исполнительный Комитет Крестьянское движение в 1917 году во Владимирской губернии Первая годовщина Октября во Владимире (1918) Владимирская губерния 1918-1929 гг.
