Фабрика имени Карла Маркса в 1991-1993 годах
Назад »»» Фабрика имени Карла Маркса в 1985-1990 годах
«За последние три года фабрика имени Карла Маркса дважды проверялась насчет соблюдения природоохранного законодательства. По результатам проверок, как и положено в подобных случаях, составлялись акты, в которых определялись мероприятия, направленные на устранение выявленных недостатков. Но что в итоге?»
— Судя по последним данным, — отметил председатель комитета по охране природы А.А. Корсаков, большинство пунктов предписаний реализовано, в чем заслуга и администрации предприятия, которая серьезно подошла к устранению обнаруженных недостатков, и наших активистов. В нормальном режиме стали эксплуатироваться очистные сооружения. Есть сдвиги в использовании воды в сторону ее экономного расходования. Но... не обошлось без существенных «накладок». Еще в 1990 году сдали новый гараж, где предусмотрена и мойка с оборотным водоснабжением. А она до сих пор не работает. Не установлен и надлежащий контроль за выбросами в автотранспорте. Что ж, пришлось начальника транспортного цеха фабрики Е.В. Макарова привлекать к административной ответственности» («Знамя», 18 января 1992).
«В период, когда материал готовился к печати, фабрика имени Карла Маркса простояла пять дней. Потери составили 550 тысяч метров ткани.
— Решать задачу создания материальной базы рыночной экономики, уповая только на инициативу снизу — развитие предпринимательства и деловую активность людей, явно недостаточно, — начала беседу о судьбе своего предприятия начальник планового отдела фабрики имени Карла Маркса Светлана Владимировна МОРОЗОВА.
Экономика расшатана, нарушается договорная дисциплина, рвутся сложившиеся хозяйственные связи, начинают останавливаться предприятия, идет контролируемое падение производства.
Сырья нет и не обещают. На наши запросы из концерна отвечают отрицательно или даже так: «Останавливайте производство!».
А когда нет ничего взамен, значит, всех за ворота?
Мы — промежуточное предприятие. Зависимы и от прядильщиков, в какой-то мере, и от отделочников. Если наша продукция не будет нужна здесь, значит, нам надо искать рынок сбыта. Мы — зависящее предприятие, поэтому как таковых у нас договоров ни с кем нет. Знаю, что у прядильщиков тоже нет постоянных договоров. Есть разовые договоры на хлопок. Недавно собрался наш концерн, решили на нем больше ста тысяч рублей за тонну хлопка не платить. Разговор же шел вначале о ста тридцати или даже двухстах рублях за тонну. Раньше же тонна хлопка стоила от 20 до 40 рублей. Сырье нужно, а денежной массы, чтобы расплатиться за него и друг с другом, у нас нет. Значит, все мы должники друг у друга. Платить Узбекистану за подорожавший хлопок нечем. Приходится брать кредиты. Даже у таких крупных комбинатов, как Струнинский, Карабановский долги составляют под двести миллионов. Им приходится продлевать кредиты.
К сожалению, столкнулись мы с непорядочностью партнерства. Фабрика имени Свердлова меняет цены на пряжу. Нам было предложено с шестого февраля платить за килограмм ее по 190 рублей. До шестого февраля мы разослали телеграммы и в Карабаново, и в Струнино о том, что цена на суровье поднялась. Струнинцы согласились с нашими расценками. До 20 февраля мы выполнили свое задание, как положено, поставили отделочникам все суровье, карабановцы же в ответ после 20 февраля, то есть, после получения от нас ткани, высылают наш протокол-согласования, но не оплачивают нашу ткань по новым ценам. Но мы-то уже с шестого февраля платили свердловцам новые цены за пряжу. И карабановцам по новым ценам поставили где-то около полмиллиона метров суровья. Оплаты за него нет…» («Знамя», 21 марта 1992).
«ПРИХОДЯТ в фабком наши рабочие фабрики, пенсионеры, спрашивают про социальную защиту, ищут у нас сочувствия, участия. Была передовой ткачихой Альбина Петровна Гущина. Подошел пенсионный возраст. Но есть силы поработать, все-таки 50 лет не преклонный возраст и может, хочет трудиться, сын — студент. Но предприятие, сокращая производство, сокращает пенсионеров. Ничем не смогли помочь Альбине Петровне. Поселок наш небольшой, предприятий, кроме нашего, нет. Трудоустроиться негде. Ушла она от нас в слезах. Нет надежды, что она обратится к нам еще раз. Рвутся связи. Или еще: пришла женщина. Одинокая. Попросила помочь крышу отремонтировать. На фабрике нет шифера. У директора на столе лежит длинный список очередности на ремонт домов и крыш в том числе. Опять мы не смогли помочь. Или пенсионеры спрашивают социальную защиту. В фабкоме денег нет. А фабрика оказывает помощь только работающим. Конечно, всем объясняю, что как только появится возможность, тут же соберем конференцию и распределим все деньги, которые выделят фабкому для нуждающихся.
Очередь на квартиры у нас небольшая. За шесть лет, что я на посту председателя фабкома, предприятие построило три 24-квартирных жилых дома, сдан один дом на две семьи из капитального ремонта. Две семьи сами построили себе дома. Открылся фабричный детский комбинат, сейчас у нас нет очереди на детсад. Всех обеспечил этот детский комбинат. Недавно приняли коллективный договор, в нем всем работающим на фабрике определили двадцатичетырехдневный отпуск. Если раньше переработку в днях у таких категорий, как пожарники, водители, дружинники, компенсировали выходными днями, затем приравненными к отпуску, то с 1992 года компенсация заменена денежными поощрениями. А то было такое, уйдет работник в отпуск, его и не дождешься, столько дней за год наэкономил и отгуливает вместе с очередным отпуском.
Также в коллективном договоре отразили работу на предприятии трех медицинских сестер, раньше было две, и зубного врача. Предприятие им будет доплачивать за отработанное время.
Увеличилось число несчастных случаев. В договоре тоже записали, что если на производстве случилось несчастье с летальным исходом, то предприятие сразу выплатит семье погибшего пять месячных окладов.
В. АЛЯМКИНА, председатель фабкома.
***
Разные дороги к одной проходной
Жизнь любого предприятия вплотную связана с жизнями целых поколений людей. Опытные, с большим стажем работы, учат мастерству молодых, сами в то же время постигая премудрости всего нового. И фабрика крепнет, растет, впитывая в себя частички их души и сердца...
ДОЛГОЙ, сложной дорогой шла фабрика имени К. Маркса к нынешнему дню. Какой она была в начале своего пути, как перестраивалась, расширялась, совершенствовалась помнят ветераны, отдавшие ей всю жизнь, и по сей день не представляющие себя без нее. А рядом с ними работают молодые, знающие фабрику только сегодняшней, но тоже успевшие прикипеть к ней всем сердцем.
Зинаиде Матвеевне РЫБАКОВОЙ около восьмидесяти лет. Почти шестьдесят из них отдано фабрике.
— Местная я. Всю жизнь проработала на фабрике. В 16 лет пошла учиться в ФЗУ в Камешково. А через три года, когда кончила училище, попросилась на свою фабрику. В то время, 50 лет назад, она была совсем другая, — продолжает вспоминать Зинаида Матвеевна, — всего два зала было. Сейчас, что ты! Вон какая большая выросла! И станки-то раньше не такие были. Взяли меня в то время в приготовительный отдел подавальщицей. Тогда мужики сами основы на станки ставили, а теперь все делают машины. Тяжело было: освещение плохое, помещения угрюмые. Все было на наших плечах, руках. До сих пор удивляюсь, как же мы тогда выносили такой труд тяжелый.
Нелегко было в те годы, но постепенно фабрика расширялась, устанавливались новые станки. Когда появились узловязальные машины, ушла Зинаида Матвеевна в обметку, проработала на этой работе до пенсии. И не ушла с предприятия, а продолжала работать уборщицей производственных помещений.
А сейчас началось на фабрике сокращение рабочих. И, естественно, в первую очередь отправляют на отдых пенсионеров. Как узнала Зинаида Матвеевна, что уйти придется с фабрики, пошла к Нине Николаевне Сафоновой, начальнику цеха, взмолилась, упрашивать стала, чтоб не увольняли.
Не могла представить, что придется одной в четырех стенах дома сидеть, что на фабрику не нужно будет спешить. Тошно одной-то дома: муж у Зинаиды Матвеевны погиб на фронте, у детей свои семьи, живут отдельно.
— А заботятся ли о вас, ветеранах? — спрашиваю ее.
— Да ты что! Знаешь, как заботятся! Директор вот мне подарок на 8 Марта подарил: на платье 4 метра, да два полотенца. Придешь к нему, встретит по-доброму. Не знаю, что уж у него на душе, но не обидит. А ведь нам-то, рабочим, это и нужно.
***
Тот, кто хоть недолго работал на фабрике, знает, сколько сил и здоровья она забирает. Как бы ни благоустраивали руководители предприятия рабочие моста, ни механизировали труд рабочих, ни устанавливали вентиляционные, очищающие воздух от пыли устройства, фабрика есть фабрика. И никуда не деться от мельчайших частиц хлопка, проникающих всюду; от усталости, когда «гудят» ноги, «разламывает» спину...
Герман Степанович Довгич, главный врач Брызгаловской участковой больницы, весь медицинский персонал много сил отдают укреплению здоровья рабочих фабрики и поселка. Для этого нужны не только желание и умение, но и средства. А с ними становится все труднее с каждым месяцем. Нельзя сказать, что фабрика стоит в стороне от забот медиков. Без ее помощи существование больницы, скорее всего, стало бы невозможным. Перед новым годом администрация предприятия выделила 50 тысяч рублей на приобретение постельных принадлежностей, халатов; помогает с закупкой оборудования, лекарств. Но цены растут. И те суммы, на которые год назад можно было нормально жить, теперь являются почти мизерными.
Здание участковой больницы старое, построено 30 лет назад. Каждый год ремонтируется, но это мало что дает, да и помещения тесноваты. В позапрошлом году сделан проект двухэтажной пристройки, сметная стоимость которой была 300000 рублей, а через год уже около 700000. Сегодня эта цифра значительно больше. На районный бюджет, откуда должны были поступить деньги на финансирование строительства, надежды уже никакой.
— Так что, — говорит Герман Степанович, — вряд ли скоро будет закладываться фундамент нового здания.
Волнует главного врача то, что заметен рост легочных, бронхиальных заболеваний, которые чаще, конечно, встречаются у рабочих фабрики. И именно эти болезни все сложнее становится лечить. Особенно трудно приходится астматикам.
— Иногда бывает такое, что астматическое удушье снять нечем, — продолжает Г.С. Довгич. — Да и с питанием не все в порядке: в рационе меньше стало мясных блюд, больше мучных, крупяных. Рост цен привел к тому, что бывают уже случаи, когда после посещения врача больной не в состоянии выкупить выписанные врачом лекарства. Первая, а, может быть, и единственная задача медиков — при всех трудностях добиваться положительных результатов в лечении своих пациентов.
Для больных остеохондрозом больница приобрела вибрационное кресло: с его помощью одновременное сочетание вибрации с нагрузкой на позвоночник дает расслабление мышц, снимается боль. Эту процедуру проводит Любовь Ивановна Макарова, медсестра физиотерапевтического кабинета с 15-летним стажем работы. Сочувствует каждому своему пациенту. Есть в больнице и кабинет мануальной терапии, в котором хозяин Герман Степанович. Здесь лечат не аппараты, а умные руки врача, помогая больному с помощью массажа вновь почувствовать себя полноценным человеком.
А в поликлинике Вера Анатольевна Саитова, врач-стоматолог, о которой в поселке говорят только с уважением, успокаивает очередного взрослого трусишку.
Работают терапевты, педиатр дрожит за здоровье своих 1270 ребятишек, медсестры помогают больным и теплым словом, и делом.
...Очень трудно в наше время строить планы на будущее. Но такова уж, наверное, природа человека, что невольно загадываешь наперед, стремишься к чему-то хорошему. Медицинский персонал Брызгаловской участковой больницы верит в лучшее будущее для себя и своих пациентов.
***
Пока товар не по карману
Поселок имени К. Маркса, в принципе, мало чем отличается от десятков и даже сотен таких же поселений по всей России, раскинувшихся, близ фабрики или заводика. Здесь же, в центре, напротив фабричной проходной, целая череда магазинов и магазинчиков — самое, пожалуй, оживленное место во всем поселке. Опять же и остановка автобусная, связывающая жителей с окружающим миром, тоже рядом.
Надо сказать, что до самого недавнего времени здешние магазины притягивали своим ассортиментом не только местных жителей. Под конец рабочей недели наезжали сюда охочие до товаров покупатели из близлежащих Камешкова и Коврова, нередко и столичные гости свои деньги здесь оставляли, приобретая то, чего в московских магазинах днем с огнем не найдешь. И хоть совсем недавно все это было, все-таки за последние два года, ураганом пронесшихся по прилавкам, прежняя слава как-то померкла, выцвела что-ли.
Кстати, немало тому поспособствовали и продажа по талонам, прописке, по записи.
А что сейчас? Как начала новый год поселковая торговля? Что больше всего волнует ее работников?
Прежде всего, в системе райпотребсоюза, к которой относятся все торговые точки поселка, в отличие от госторговли, теперь уже не существующей, о коренном изменении отношений собственности пока еще только говорят, так сказать, только подбираются к приватизации. Во благо это отставание или во вред, судить не берусь, так как нет у нас в районе еще того опыта, который позволял бы сравнивать, а значит, и давать такие оценки. Тем не менее, по словам продавца из хозмага Н.Н. Свинолуповой, Брызгаловское сельпо выделилось из Камешковского райпо в отдельный куст, обретя большую, чем прежде, самостоятельность.
Но, одной лишь самостоятельностью сыт не будешь. К ней надо голову да труд приложить, чтоб результат был. А это, конечно, сложнее, если сравнивать с тем, что раньше было. Потому и не сидят на месте товароведы: ездят по предприятиям в поисках поставщиков. Благо, люди они, как говорят продавцы, энергичные, да и опыт есть, старые связи какие-то удалось сохранить, знают, куда ехать за товаром. Итог их работы заметен — на прилавках кое-что появилось, а по некоторым группам товаров есть даже выбор. Цены, правда, кусаются. Но тут уж ничего не поделаешь: их диктует предприятие-производитель.
Тем не менее, высокая цена для местных покупателей, кто работает на фабрике, не является сдерживающей преградой.
— Зарплата у них хорошая, — говорит Г.А. Крапивина, старший продавец «Промтоваров», - покупают, не глядя на цену.
А вот пенсионерам несравненно туже приходится.
— Им наш товар не по карману,— вздыхает В.Г. Младова, заведующая магазином «Мебель», — сами же и говорят, что ходят сюда, как в музей, только посмотреть.
Впрочем, и само Брызгаловское сельпо сталкивается с подобной проблемой нехватки денег. Привезли, скажем, для продажи несколько велосипедов по цене около четырех тысяч за штуку, или холодильники по девять с половиной, а они не больно-то и расходятся. Рады бы еще что- то и на полки выставить, но предприятия-поставщики требуют за свой товар предоплаты. А где деньги возьмешь, если ранее купленный товар еще не распродан?
Еще хуже, когда за свой товар производители требуют что-нибудь взамен. А потому и приходится, часть того, что уже удалось закупить, мебель, например, оставлять для подобного бартера.
С начала этого года самым трудным месяцем для торговли был, пожалуй, январь. И торговля и поставщики приглядывались, осторожничали: как еще все будет в связи либерализацией цен? Однако в феврале стали «набирать обороты» и тот же магазин «Хозтовары» февральский план перекрыл аж в три раза. Более-менее нормальные темпы, считают продавцы, сохранятся и в марте.
А вот в магазине «Книги» полки пока еще пустуют — оказывается, вовремя не смогли заключить договора на поставку книг и канцелярских принадлежностей. Так что, с пищей духовной в поселке напряженка.
— Но, — успокаивает продавец книжного Р.П. Липина, — это ненадолго. Договора уже есть, скоро будет и товар.
Будем надеяться, что это так, и любители книги, которых в поселке немало, не будут чувствовать себя ущемленными. Если, конечно, не брать в расчет новые цены на издательскую продукцию. Ведь они, увы, тоже выросли, и немало. И сможет ли купить раз в месяц одну-две новых книги человек, вынужденный и без того считать каждую копейку на самое необходимое?» («Знамя», 28 марта 1992).
«Девушки из группы «Шанс» любят танцевать. Готовы не уходить со сцены никогда. Пластично, легко и красиво танцуют они на сцене. Девушки фантазируют и импровизируют в танце. Проплывают лебедушками в вальсе, или кружатся в бешеном ритмесовременных танцев. Единственное место отдыха в пос. Карла Маркса фабричный клуб. В субботу, воскресенье в нем многолюдно. В будни в клубе проходят репетиции и занятия кружков. С девушками и ребятами из Брызгаловской средней школы в танцевальной группе «Шанс» занимается Ирина Хилинская. Вот уже год ребята с удовольствием танцуют, изучают грамоту танца. И выступают на сцене. Не проходит ни одного концерта художественной самодеятельности в клубе без выступления танцевальной группы «Шанс». Ее ждут на сцене, а признание выражают громкими аплодисментами» («Знамя», 18 апреля 1992).
«… Еще в прошлом году фабрика выпускала 40 миллионов метров ткани. И она находила спрос. И вдруг засомневались в целесообразности нашего существования, в нашей нужности. Мажет быть, положение усугубляется тем, что мы узкоспециализированное предприятие, зацикленное на ткачестве, станки заправлены на определенный сорт ткани. Я недавно была в Москве. Нашла «покупателя» на два миллиона рублей. Это ничтожные деньги, по сравнению с тем, по какой цене нам продают хлопок, до 300 рублей за килограмм. Значит, наше суровье мы тоже должны ставить, как говорится, в цену. А найти покупателя становится все труднее. Но мы хотим жить, администрация фабрики все время думает о том, что на предприятии сотни работающих. Поэтому мы в поиске, и чтобы не разориться, нужно привыкать к строгой экономии во всем» («Знамя», 24 октября 1992).
На фабрике им. К. Маркса — 688 рабочих, сокращено 1992 году — 12 чел.
«ЕСТЬ ПРОДУКЦИЯ, НЕТ СБЫТА
Приближается праздник текстильщиков, но ни у кого нет праздничного настроения. Раньше готовились. Был подъем. Экономили, откладывали на торжественный день. Сегодня ничего этого нет. В июне не работали ни одного дня. То не было сырья, теперь есть сырье и есть наработанная продукция, но нет покупателей. Зарплата пока держится в пределах 20 тысяч рублей. Рабочих по сменам уже поздравили, а то вдруг накануне праздника никого не найдешь. Простой. Вручили всем подарки: по 10 метров красивого ситца. Грустно, не правда ли? Но такова сегодняшняя жизнь. Будет ли гуляние, пойдут ли рабочие на него — это вопрос. Скорее всего, все будут трудиться, а заодно и отдыхать каждый на своей даче или участке, в огороде.
С. МОРОЗОВА, начальник планово-экономического отдела» («Знамя», 12 июня 1993).
«Закончился очередной месяц 1993 года, мало что изменивший, да, скорее всего, ничего не изменивший в лучшую сторону в работе текстильных предприятий района. На день нашего посещения поселка им. К. Маркса, фабрика не работала. Один из рабочих, проводивший меня до административного корпуса, с грустной усмешкой рассуждал:
— Вот сейчас работал и заодно послушал по радио, как в верхах разбираются, кто и куда из руководителей отправил наше российское золото. Обвиняют друг друга, валят все с одной головы на другую. Вроде бы по делу говорят, но ведь говорят только, а дела самого нет. Вот мы, в глубинке, никому не нужны, никому дела нет, как мы крутимся, тужимся. Фабрика месяц почти стоит, продукция наша или не нужна никому, или денег нет у комбинатов, чтобы взять ее. Директор весь измотался. А что проку? Хорошо что сокращений нет. И хоть что-то за простои платят.
Фабрика имени К. Маркса в июне работала всего семь дней. Причина — нет сбыта продукции. Хоть цена суровья и невысока —120 рублей за метр.
— Дело в наших покупателях, — говорит М.И. Антонова, главный инженер фабрики, — вот только что получили телеграмму: «Комбинат не имеет возможности приобрести ткань предоплатой из-за отсутствия финансовых средств». Отделочники — не платежеспособны. Сейчас почти все промышленные предприятия в таком положении. Да и потом, наша продукция (миткаль) не пользуется спросом. Берут ее неохотно. Но есть звонки, есть договора, заключаем и новые. Поступит предоплата, закупим пряжу и заработаем снова. Но на будущее... Лучшего будущего не вижу. Думаю для нас единственный выход из труднейшего положения — выпуск других ассортиментов ткани, расширение производства иными видами продукции. Нужно изучать рынок, искать то, что будет пользоваться спросом. Идей, планов у нас по этому поводу немало. Но, опять-таки все упирается в финансы. Чтобы переоборудовать производство, нужны немалые средства. Каким-то образом этот вопрос надо решать. Без этого не выжить. Неинтересно работать стало. Живем одним днем.
Несмотря на вынужденные простои, фабрика стараниями руководителей, держится и показатели неплохие. Во всяком случае есть прибыль. О сокращении рабочих, кроме пенсионеров, речи нет. По мере возможности повышаются размеры тарифных ставок. Хотя рабочим и пришлось выбирать при заключении коллективного договора: или строить жилье, или повышать зарплату в связи с растущей инфляцией. Решили остановиться на последнем.
Но, как бы то ни было, у М.И. Антоновой, исполняющей обязанности директора фабрики, на время его отпуска, настроение не упадническое. А это уже немало.
А. АНТОНОВА, корр. «Знамени» («Знамя», 3 июля 1993).
«Предприятие оказалось как бы между двух огней: с одной стороны — проблемы с сырьем, с другой — сдерживает работу медленный сбыт продукции.
— Поэтому, — говорит директор фабрики Сергей Петрович Фрейдорф, — приходится искать, не только где купить сырье подешевле, но и где сбыть готовую ткань. Почувствовали текстильщики, что сходит на нет реализация их основной продукции — сурового миткаля — и стали отправлять его на отделочную фабрику, а затем сами же и реализовывать покупателям, занялись мелкооптовой торговлей: загружают свои автомашины, едут и продают готовый ситец. Мало того, на фабрике организовали подсобный швейный участок: поставили восемь единиц швейного оборудования, обучили этому делу людей и теперь шьют здесь постельное белье пяти видов, которое пользуется немалым спросом и не только лишь из-за сравнительно низких цен, но и качество изделий выходит неплохим. Цех этот дает прибыль и на очереди — приобретение нового раскройного оборудования, что позволит организовать работу в две смены, увеличить выпуск постельных принадлежностей. Намерены тут вдобавок начать шить женские халаты и мужские сорочки. Не залеживаются в магазинах и гладильные доски, выпускаемые здесь же, — вещь в домашнем хозяйстве, бесспорно, нужная и полезная.
Открыли в поселке свой магазин, арендовав у местного сельпо торговые площади, продают здесь не только продукцию предприятия, но и товар, полученный по бартеру. (Словечко это, бартер, казалось, забылось с тех пор, как рубль заработал, стал деньгами, ан нет — «жив курилка». И хотя бартер — обмен на уровне каменного века, ибо замедляет оборот, — но, что делать? — сгодится и он, чтобы пережить трудные времена). Магазин этот у местных кооператоров, как бельмо на глазу. А как же — конкурент! Волей-неволей и те вынуждены быстрее крутиться.
Часть фабричной продукции уходит на экспорт. Берут ее с охотой. Но, как говорит директор, «для нас торговля с заграницей не особенно привлекательна». Заграничные партнеры в обмен на ткань нередко предлагают товар, мягко говоря, не устраивающий ни качеством, ни ценой. Когда удается найти компромисс, поступает этот товар и в фабричный магазин. Но, опять же, оборот капитала заметно замедляется: времени со дня отгрузки продукции до получения фабрикой выручки за нее проходит, как минимум, полтора-два месяца.
В этом, как представляется, и есть суть проблемы простоев. Цепочка-то оказывается если и не разорванной, то неимоверно растянутой. Купить сырье? Ради Бога, были бы деньги. Наработать ткань — не проблема. Вот продать — это, действительно, камень преткновения.
— Некоторые думают, что сбыта нет из-за высоких цен, — рассуждает С.П. Фрейдорф. — Доля истины в этом, конечно, есть. Но, на мой взгляд, куда существенней другие причины, влияющие на снижение сбыта. Торгуя мелкооптовыми партиями, мы убедились, что продукция наша нужна людям, ее берут по ценам, превышающим отпускные. Почему? А потому, что в торговле нет ситца. А почему его нет? Все дело в том, с что система крупных оптовых баз, закупавших ткань большими партиями и занимавшихся мелкооптовой торговлей, по существу отказалась от этой роли. Сейчас они, примером может служить хотя бы Юрьевецкая база, превратились в обыкновенные магазины. А раз так, то какой им интерес вкладывать деньги в миллион метров ткани, а потом положить на склад и два-три месяца ждать, когда она разойдется? За это время вся выручка обесценится. Легче взять тысячу метров и продать их за неделю.
Мы в месяц могли бы выпускать 3,5 миллиона метров ткани. Но вот реализовать их таким образом, как это делаем сейчас, распихивая ее мелкими партиями, просто невозможно. Это первая причина. И вторая. Швейная промышленность, которая была крупным оптовым покупателем, тоже перестала брать ткань. В свое время, когда текстильщики впервые столкнулись с «хлопковым кризисом», швейники быстро переориентировались на заграницу: получают оттуда ткань, фурнитуру, нитки, лекала, здесь шьют и всю готовую продукцию отправляют обратно. С этого и живут. А наш родной потребитель остается ни с чем. Осуждать их за это? Нельзя. Наоборот, это их право и они даже молодцы, что не растерялись и нашли выход. Но вся беда в том, что контракты подписаны на несколько лет вперед и текстильщики оказываются у разбитого корыта. Здесь бы и сказать свое слово правительству, развернув отечественных швейников в нашу сторону, скажем, какими-то протекционистскими мерами, увеличив таможенные пошлины и т. д. В этом смысле нам, наверно, и смог в бы помочь Текстильный союз, создаваемый текстильщиками центральных областей России...
В самом конце прошлого года на собрании коллектива фабрики, когда решался вопрос, какой вариант приватизации выбрать, директор в своем выступлении слабым местом предприятия называл его узкую специализацию. И видел выход из положения в частичном перепрофилировании производства.
— У нас даже готовый проект есть по переводу части фабричных помещений под трикотажное производство, — говорит С.П. Фрейдорф. — Однако, чтобы реализовать его, необходимо, как минимум, полмиллиарда рублей. Таких денег у предприятия просто нет, а рассчитывать, что кто-то их даст, да еще сроком на пять лет?.. Если и дадут, то самое большее на 9 месяцев под 200 процентов годовых. А пустить за такой срок новое производство, да еще умудриться получить прибыль — просто нереально...
Затеплилась, было, надежда на лучшее, связанная с переориентацией части производства на выпуск совместно с Владимирским НИИ синтетических смол специального порошка, обладающего свойством связывать до 95 процентов разлившихся, допустим, во время аварии танкера, нефтепродуктов, превращаясь в желеобразную массу, которую потом очень легко собрать, да пришлось и ее отложить. Дело это дошло уже до учредительных документов, но, все обсчитав и взвесив, пришли к выводу, что хотя и нужен такой порошок, но велик и риск, что его в сегодняшней трудной финансовой ситуации потребители не смогут оплатить. А взять под новое дело кредиты и ждать, когда они окупятся... Себе же хуже.
— Вот и обвиняют директорский корпус, что не занимаемся мы структурной перестройкой производства... А когда возьмешься за нее, обсчитаешь, вдруг и окажется, что она для нас означает сегодня полное разорение. И пока продолжается такая финансовая политика, какую мы видим сегодня, политика отбивающая всякую охоту заниматься развитием производства, об этих вещах и речи быть не может, — делает вывод директор.
...Для десятков работников предприятия простои сказываются не только снижением жизненного уровня, числиться в штате и не работать — тяжко чисто психологически. Боятся люди и сокращений. Пока они коснулись только работающих пенсионеров, да тех кому до пенсии два года оставалось (таких было 15 человек). Но кто может поручиться, что эта волна сокращений — последняя. Правда, всех выпускников местной школы, в этом году смогли трудоустроить на фабрике, рассуждая, дескать, пенсионерам, оставшимся не у дел, все-таки легче, у них пенсия есть, а молодежи как быть, если не удастся найти работу? Один путь – пополнить ряды преступников.
Акционирование предприятия еще не закончилось, но, как и многие, кто имел на балансе учреждения социальной сферы, фабрика потихоньку освобождается от этого «балласта». Перешло в муниципальную собственность здание поселковой больницы, передан на баланс Новкинской поселковой администрации бывший фабричный клуб. Теперь все работники детского комбината настаивают на передаче на местный бюджет. Но это произойдет, скорее всего, только с нового года. В этом же году на средства фабрики в поселке была построена ГРП, yдалось наконец-то закольцевать поселковые газовые сети. Теперь не будет проблем с газоснабжением, будет им обеспечена и новая улица, которая поднялась рядом с лесом. Сейчас, правда, в планах предприятия не стоит строительство многоквартирных домов – нет средств — но продолжают строиться те, кто начал это дело раньше. Года два назад (словно чувствовали!) с помощью подрядной организации возвели здесь пять панельных коробок двухквартирных коттеджей и продали своим работникам, предоставив ссуду. Половину ее фабрика взяла на себя, но и сейчас помогает строящимся, чем может, доводить жилье до ума. Строят дома и на свои деньги. Минувшим летом ввели в строй новую скважину и надеются, что с водой теперь ситуация стабилизируется. Заменены практически все теплотрассы, так что с теплом в холодное время проблем, по большому счету, не будет.
Есть у фабрики свой огород прямо за окнами производственного корпуса. Был здесь до недавнего времени склад, так его разобрали, а землю вспахали и засадили свеклой, морковью, посадили картофель. Осенью сняли урожай. Оказалось, что свеклы, собранной с этого поля, хватит, чтобы обеспечить на зиму фабричную столовую и детский комбинат. Моркови тоже уродилось изрядно, хватит на зиму детишкам. 1,5 тонны картофеля оказались не лишним для фабричной столовой…» («Знамя», 23 октября 1993).
Сорокин Борис Алексеевич — директор ф-ки им. Карла Маркса
Далее »»» АО "Ткацкая Фабрика им. Карла Маркса
|
