Лашков Илья Петрович (1891 - 1941) - депутат Муромского Совета (1918), военный комиссар Муромского уезда (1918), председатель Муромского городского комитета РКСМ (1919), директор Карабановской фабрики «III Интернационал», участник ВОВ.
Лашков Илья Петрович
Илья Петрович Лашков родился в 1891 году в д. Усадищи (ныне Московская обл., Виноградовский р-н).
Строки из анкеты Ильи Петровича Лашкова, которую он заполнил в 1941 году: «Бывшее сословие (звание) родителей — рабочие.
Основное занятие родителей — рабочие.
Социальное положение — рабочий.
Основная профессия к моменту вступления в партию — формовщик».
В 1905 году четырнадцатилетним подростком поступил Илья на фабрику, в следующем году перешел на тормозной завод Томаса Пурда (Люберецкий завод сельскохозяйственного машиностроения им. А.В. Ухтомского в Московской области). Здесь он включился в революционное движение, в подпольных кружках изучал азбуку марксизма, распространял среди рабочих нелегальную литературу, листовки. Спустя два года Илья Лашков вступил в партию большевиков. Ему было в ту пору всего 17 лет.
В 1911 году на заводе вспыхнула забастовка. И. Лашков был в числе ее организаторов: стоял во главе литейщиков, руководил их действиями. Но забастовка потерпела поражение, и Лашков вынужден был уехать в Москву, где ему удалось устроиться на завод.
В 1912 году его призвали в армию и в начале первой мировой войны направили на фронт.
Все эти годы Илья Петрович Лашков не прекращал подпольной работы, поддерживал самую тесную связь с Люберецким заводом, помогал товарищам в их борьбе.
Февральская революция застала И.П. Лашкова в Выборге. Он был избран в Выборгскую военную организацию РСДРП (б) и Совет рабочих и солдатских депутатов, с головой окунулся в партийную работу. После июльского кризиса 1917 года Выборгский комитет дал Илье Петровичу новое ответственное поручение: он стал уполномоченным по связям с ЦК партии. И здесь Лашков проявил присущую ему деловитость и инициативу. За неделю до Октябрьского восстания его избрали в милиционно-контрольную комиссию Выборгского Совета рабочих и солдатских депутатов.
После победы Великого Октября он прибыл в Муром, где стал работать в железнодорожных мастерских. Здесь был сформирован красногвардейский отряд, который участвовал в установлении Советской власти в городе Муроме. Под руководством большевиков рабочие-железнодорожники вместе с красногвардейцами Муромской бумаготкацкой фабрики 28 октября 1917 года заняли и взяли под охрану вокзалы, банк, почту, телеграф, телефон. В рядах бойцов был и Илья Петрович.
В начале 1918 года его избрали депутатам Муромского Совета. В феврале, уже будучи членом президиума Совета, Лашков выехал в Ковардицкую волость для организации красноармейских отрядов.
То было время, когда германские империалисты, нарушив перемирие, повели наступление на Советскую землю по всей линии фронта. 22 февраля был опубликован декрет Совнаркома «Социалистическое отечество в опасности!» Тысячи рабочих выступили на защиту революции. Молодая Красная Армия оказала оккупантам героическое сопротивление. И.П. Лашков участвовал в ожесточенных боях за Оршу. После заключения Брестского мира И.П. Лашков возвратился в Муром. Партия доверила ему пост военного комиссара Муромского уезда (городским комиссаром был М.М. Жуков). Обстановка в стране требовала величайшего напряжения сил для борьбы с интервентами, белогвардейцами и кулачеством. Военком Лашков без устали готовил пополнения для Красной Армии. Муромцы знали и любили его. Враги — боялись: к ним он был непримирим и беспощаден.
В июне 1918 года в Муроме стали тайно появляться белые офицеры. Прибыл и их главарь — полковник Сахаров.
Весьма интересные сведения дал об этом деле муромлянин Тагунов Никифор, работавший в то время в местной Чрезвычайной Комиссии. «В последних числах июня 1918 года я был уездным Исполкомом назначен руководителем по организации уездной Чрезвычайной Комиссии; мною были приглашены в качестве секретаря тов. Сосновский и сотрудником по организации тов. Кириллов. Пятого или шестого июля я поехал в гор. Владимир за материалами по организации комиссии, где и пробыл по 8 июля включительно, так что во время самого белогвардейского восстания в г. Муроме я не был, но о периоде, предшествовавшем восстанию, я могу дать некоторые сведения. За несколько дней до приглашения мною тов. Сосновского и тов. Кириллова коммунистом тов. Манченко Николаем было сообщено о подозрительном поведении Николая Павловича Сахарова, бывшего подполковника, часто приезжавшего в Муром к своим родителям, жившим в Спасском монастыре. Среди муромских обывателей ходили глухие слухи о связи Сахарова с руководителями чехо-словацкого движения на Востоке и Сибири. На основании этих данных мною было поручено военному комиссару тов. Лашкову числа 3 или 4 июля произвести обыск у семьи Сахаровых в Спасском монастыре. При обыске были обнаружены у матери Сахарова, Антонины Васильевны Сахаровой, около 130 000 руб. кредитками в ларе под иконами. По словах Лашкова, Сахарова заявила, что эти деньги достались ей по наследству и несколько тысяч из этих денег увез в Нижний недавно уехавший туда сын ее Николай Павлович. Эти 130 000 рублей у Сахаровой были отобраны. Сахарова была оштрафована с согласия уездного Исполкома на 30 000 рублей, а остальные деньги было постановлено сдать на текущий счет Сахаровой в банк, согласно декретам о хранении денег частными лицами. За болезнью Сахаровой в связи с обысками, сведения о назначении денег Сахаровой и копию постановления о штрафе и судьбе денег получила гр-ка Петрова, домашний врач Сахаровой» (См. Муром 9 июля 1918 года).
В то время Муром, где находился Высший военный совет Республики, был одним из важнейших стратегических центров нашей обороны, и на него было обращено внимание контрреволюционного штаба. На мятеж в Муроме озлагались большие надежды. Накануне мятежа полковник Сахаров получил «благословение» архиерея муромского Митрофана: «Большевиков нужно уничтожить». Мятеж вспыхнул вечером 8 июля.
Как утверждалось в датированном 8 февраля 1919 г. постановлении следственной комиссии при Владимирском губернском ревтрибунале о предании суду участников «вооруженного белогвардейского мятежа» (в том числе заочно – Сахарова и Григорьева), 8 июля 1918-го «бульвар служил сборным пунктом для белогвардейских сил, причем отсюда и началось выступление белогвардейцев» Однако основанием для такого вывода стали, согласно тексту самого же постановления, показания «свидетеля Лашкова» (военкома), который вечером 8-го находился на противоположном конце города – на железнодорожной станции, а при попытке пробраться ближе к центру событий был схвачен неподалеку от «Гофманского сада» и улицы Успенской, – следовательно, очевидцем происходившего на Окском бульваре не являлся. То же можно сказать и о председателе уездного комитета РКП(б) Н.Н. Тагунове (уехал во Владимир «пятого или шестого июля»), считавшем, как и Лашков, бульвар центром событий: «Восстание началось вечером 8 июля. В этот вечер местное бывшее офицерство, а также приезжие, пьянствовали на Окском бульваре, где они и распивали вино, с собою принесенное и полученное на месте [...]. В этот день вечером еще до разоружения [караульной] роты по городу и Окскому бульвару ходили вооруженные винтовками пьяные офицеры и выстрелами в воздух разгоняли публику». В отличие от этих двух источников, подлинные очевидцы того, что происходило на бульваре, рисуют совсем иную картину. Член ревкома Ф. И. Постников, уже цитировавшийся выше, без малого через сорок лет вспоминал: «Часов около одиннадцати на бульваре все больше и больше стали появляться выпивши старых офицеров и бывших учеников реального училища [...]. Потом в 12 часов ночи оркестр прекратил играть, к ним подошел купца Жадина сын Алексей Жадин, одет в синей суконной поддевке, белая фуражка, музыкантам выкинул 50 руб[лей] и просил поиграть один час, но музыка не проиграла и 40 минут, как появились выстрелы в разных концах города, публика с бульвара бросилась бежать по домам». Организатор ЧК Кириллов сообщал, что «8 июля вечером, часов в восемь» был на Окском бульваре, «где гуляло много пуб-лики»: «Мне бросилось в глаза, что публика была крайне нервно настроена, и в особенности молодые купчики и мелкая буржуазия; говорили об убийстве в Москве германского посла и критиковали Советскую власть, но активных призывов к свержению власти Советов я не слышал; пьяных в толпе я тоже не заметил».
Белогвардейцы с помощью своих агентов захватили здания Советов, военкомата, вокзал, арсенал и казармы. По всему городу шли аресты. Больше сотни коммунистов, советских работников были брошены в тюрьму. Особую ненависть вызывал у мятежников военком И.П. Лашков. Они издевались над ним, имитировали расстрел.
«Военный комиссар М.М. Жуков узнал «об аресте караульной роты часа в два [ночи] девятого июля» по телефону. Исполнявший обязанности председателя уездной ЧК Б.И. Кириллов, живший на Овражной улице, услышал стрельбу «около 10 часов вечера», а вскоре узнал и о появлении патрулей восставших, «не пропускавших» к зданию милиции на Московской улице и блокировавших дом на Старой Банковской, где жил военный комиссар Лашков (последнего, впрочем, дома в это время не было); «часу в первом ночи» Кириллов видел «автомобиль грузовой с пулеметом, с вооруженными людьми», проехавший мимо помещения комитета РКП(б) «в доме Русакова по Касимовской улице»».
В книге «Моя юность» Маршал Советского Союза К.А. Мерецков, участник подавления того мятежа, писал: «Горвоенком Лашков погиб». Но это было не так. Муромские рабочие не дали бандитам расправиться со своим комиссаром. Сохранился любопытный документ Муромской партийной организации красноармейцев, в котором удостоверялось, что И.П. Лашков во время мятежа проявил стойкость и мужество перед лицом врага.
Мятеж не был поддержан трудовым населением города, несмотря на бесплатный хлеб, колбасу и пряники, которыми контрреволюционеры надеялись прельстить массы. Кулачество, поднявшее голову в уезде, было подавлено деревенской беднотой под руководством большевиков. Народ верил партии, твердо стоял за Советскую власть.
Белогвардейско-эсеровский мятеж в Муроме потерпел крах. 10 июля он был разгромлен рабочими при поддержке вооруженных отрядов из Судогды, Выксы, Коврова (см. Ковровцы и Муромское восстание белогвардейцев 9-го июля 1918 года).
К.А. Мерецков вспоминал: «Серьезного сопротивления мы не встретили: поняв безвыходность положения, окруженные мятежники почти все сдались после недолгой перестрелки». И.П. Лашков принял активное участие в подавлении остатков контрреволюции в Муромском уезде.
3-го мая 1919 г. созывается общее собрание для выборов нового городского комитета РКСМ. На собрание явилось 10 человек, в новый состав городского комитета прошли Лашков, Щелоков, Песков А., Басов В. и Владыкина. Председатель Лашков, секретарь Песков. А.
В феврале 1920 года Илья Петрович был направлен уездным военным комиссаром в Ковров, где формировал пополнения для Красной Армии. Он рвался на фронт, но Владимирский губком партии отказал ему в просьбе.
В июле 1920 года И.П. Лашков был назначен помощником владимирского губвоенкома, позднее был заместителем секретаря уездно-городского комитета РКП (б). Он участвовал в конференции политработников Московского военного округа, в работе комиссии по чистке партии в Юрьев-Польском уезде.
Летом 1922 года Лашков после демобилизации из Красной Армии перешел на ответственную хозяйственную работу. Сначала во Владимире был заведующим коммунальным отделом, затем — директором Карабановской фабрики «III Интернационал», членом правления Владимирского хлопчатобумажного треста, заместителем председателя правления «Текстильмаштреста».
Летом 1930 года И.П. Лашков уехал на Магнитострой, где работал заведующим отделом подсобных предприятий, а затем начальником конторы «Общестрой».
В декабре 1931 года И.П. Лашкова откомандировали в Москву в распоряжение ВСНХ. Он был назначен заместителем управляющего трестом «Кордолента», затем — начальником отдела снабжения Главного управления шелковой промышленности НКЛП СССР. Перед Великой Отечественной войной И. П. Лашков работал директором автобазы Московской конторы «Главлегснаба».
Лашков Илья Петрович
С первых дней Великой Отечественной войны Илья Петрович добровольцем ушел на фронт. Последнее место службы: див. народ. ополч. ленинского р-на г. Москвы. Пропал без вести. Последнее письмо от него семья получила в августе 1941 года.
Муром 9 июля 1918 года Владимирская энциклопедия
