«Михаил Николаевич Шерстнев. Ветеран партии, комсомола, участник Великой Отечественной войны, дошедший до Берлина, делится с молодежью своими воспоминаниями о работе комсомольских ячеек в первые годы образования Союза молодежи. В 1924 — 26 годах Михаил Николаевич работал секретарем парткома на фабриках им. К. Маркса, имени К. Либкнехта, «Оргтруд» («Знамя», 11 мая 1972). «Тычут пальцем в недостатки друг друга, спорят, ругаются. А, между тем, стенгазета стала выходить реже. Содержание ее ухудшается. Забивается она исключительно заметками о недостатках, нередко мелочами. Пишут в газету, кроме членов редколлегии 1—2 рабкора из двух десятков. Члены редколлегии подают заявления об отказе от работы. Приток новых рабкоров прекратился. Таково положение в кружке рабкоров на фабрике «Оргтруд». Кажется, еще с месяц такого положения и кружок распадется, стенгазета прекратит свое существование. В чем же дело? Причины «бузы» становятся ясными, когда узнаешь, что собраний кружка за последние месяцы совершенно не было. Воспитательной работы в кружке не велось никогда. Рабселькоровская литература никем не читается. Идут впотьмах, спотыкаются, сбивают друг друга. Вместо общественной работы — дрязги, склоки. Невоспитанность же мешает и установлению хороших взаимоотношений рабкоров с другими организациями и хозяйственниками. Раздор между рабкорами на «Оргтруде» идет в немалой степени именно из-за этого. Одни правильно подчеркивают необходимость тесной связи с хозяйственниками, другие обвиняют первых в «примазывании». Они считают, что рабкоры и хозяйственники — две непримиримые противоположности и никакого сотрудничества между ними быть не может. Однако, читать решение на этот счет 3-го всесоюзного совещания рабселькоров никто из оргтрудовцев не удосужился. Кстати же сказать, ныне дирекция на «Оргтруде» сама пытается завязать хорошую связь с рабкорами. Фабком не дает средства на издание стенгазеты. Когда же рабкоров спросили: указывали они на постановление ГСПС «О профсоюзах и рабкорах» («Призыв», № 176)? — То они удивились, что существует такое хорошее постановление» («Призыв», 11 сентября 1926). «Владимир — «Оргтруд». 12 сентября футбольные команды «Кирпичики» и «Рабпрос» (Владимир) выезжали на фабрику «Организованный Труд», где встретились в товарищеском матче с командами фабрики «Заря» и «Текстильщик». Первый матч был сыгран между командами «Кирпичики» и «Заря». Необходимо отметить, что в этом состязании оргтрудовцы показали сравнительно хороший класс игры. Команда «Кирпичики» понесла поражение. Игра почти все время шла у ворот «Кирпичиков» и закончилась со счетом 3:1 в пользу «Зари». Следующий матч был разыгран между командами «Рабпрос» и «Текстильщик». Окончился он тоже победой оргтрудовцев со счетом 2:0» («Призыв», 15 сентября 1926). «Прогулы, брак, недоработка слишком велики. На фабрике «Оргтруд» 265 человек молодежи занято в ткацком отделе. Нельзя сказать, чтобы молодежь добросовестно относилась к своей работе: в мае ими было недоработано 4,87 проц., в июне — 6,09 проц., в июле — 2,2 проц. и в августе 5,18 пр. За эти же четыре месяца самовольных прогулов было 562 человеко-дня. Также велик процент брака: в мае он к общему количеству вырабатываемой продукции выразился в 63 проц., в июне — 18 проц., в июле — 40 проц. и в августе — 69 проц. Чтобы изжить небрежное отношение к работе, административно-технический персонал принимал меры морального воздействия на молодежь, но результатов никаких не получилось. Практиковались вызовы плохо работающих в ФЗК и ячейку ВЛКСМ» («Призыв», 28 сентября 1926).
«С малых лет работала на фабрике «Организованный Труд» М. Гаврилова. Много здоровья отняло у нее производство. Три с половиной месяца тому назад М. Гаврилова серьезно заболела. После трехмесячной болезни, работница выздоровела и хотела вновь приступить к работе. Но Гаврилова к станку не попала, а получила расчет. Случилось это потому, что в пункте 3 колдоговора, заключенного профсоюзом текстильщиков и правлением треста, говорится, что рабочего или служащего фабрики, проболевшего более 3 месяцев, можно снять с работы. Но так-ли должны поступить в данном случае? Не лучше ли было оставить на прежнем месте старую работницу? Тем более, что у нас был и другой случай: гр-нин С. Барашков, делопроизводитель фабкома, проболел более 5-ти месяцев и все же он снова вышел на прежнюю работу. *** 26 сентября на поле фабрики «Организованный Труд» состоялся футбольный матч между командами: «Орленок» фабрики «Комавангард» и рабпроса (Владимир) и сборными «Уран» и «Заря» (фабрика «Оргтруд»). Первый матч был сыгран командами «Орленок» и «Уран». В команде «Уран» полного количества игроков не было, так-что она была пополнена из команды «Заря». На первой же минуте сборная «Уран» проводит мяч в ворота «Орленок», а через несколько минут еще 2 мяча. Попытки «авангардцев» сквитать или же уменьшить счет голей были безрезультатны. Матч закончился се счетом 8:1 в пользу команды «Уран». Второй матч был сыгран между командами: рабпроса и «Заря». В этом матче игра носила живой характер. Спервоначала перевес был ни на чьей стороне, потом мяч сразу был введен в ворота команды рабпроса. Во второй половине инициатива по большей части также принадлежала «Заре». Матч закончился 3:1 в пользу «Заря» («Призыв», 3 октября 1926). ««Нервоза». Громко, коротко, но… не ясно. Есть такие граждане, которые думают, что зарекомендуют себя высокообразованными людьми, если будут говорить и писать непонятно. Еще невеста в чеховской «Свадьбе» — заявила: — «Они хочут свою образованность показать, а потому и говорят всегда о непонятном». Я к тихим талантливым натурам не принадлежу. Сам первое время недоумевал — что за «нервоза» такая?!. Новое женское имя? Не слыхивал. Уж на что изобретательны бывают молодые советские папаши и мамаши, а талого имячка еще не изобрели. Новейшее словосокращение? Нер-воз-а!.. «Нереальные возможности»? Но это уже совсем ерунда. Я готов был прибегнуть к словарям всех европейских и азиатских народов и уже спрашивал в центральной библиотек самоучитель санскритского языка, да, на счастье, встретил одного приятеля с фабрики «Организованный труд». — Здравствуй! Как живешь? — Да что... Не житье, а просто нервоза... Можете представать мою радость. Словно я среди папуасов услыхал вдруг родной «владемирский» диалект. Оказывается — «н е р в о з а» — словечко специально «оргтрудовское». Нервоза — новая и чрезвычайно опасная эпидемия, свирепствующая на этой фабрике. Больной «нервозник» отличается загадочным поведением. Придет, в фабком и ни с того, ни с сего запустит в председателя пресс-папье. Явится в клуб и хватает рабочих за горло. Болезнь в легкой, начальной форме проявляется в битье стекол чужих квартир, усиленных порциях матерщины и задирании прохожих. Тяжело больные пытаются насиловать работниц и щедро расточают окружающим не особенно приятные обещания, подкрепляя их выразительными жестами жилистых кулаков. — Taк это же просто хулиганство! — готовы вы поставить диагноз. — Но как вы наивны, товарищ читатель! Хулиганов на фабрике «Оргтруд» и в духах нет. А вот «нервозники», это действительно. — Поди, назови такого хулиганом — так он тебе нос на бок сдвинет или уши с корнем оторвет. — «Я не хулиган, а нервозник! Невры значит у меня лопнувши!» — гордо заявляют эти страдальцы, мрачно сплевывая на пальто собеседника. Фабричная больница отказывается от приема нервозников, оправдываясь недостатком соответствующих медикаментов. Борьба с эпидемией ведется в административном порядке — милицией и в ударном — нарсудом. Особенно тяжело больным — гр-нам Елисееву и Хлебодарову, как пишет нам товарищ Ураган, прописали: первому три месяца дезинфекции в губизоляторе и посылку на 3 года на курорт за пределы губернии, а второму полдюжины уколов, виноват — протоколов. Говорят — помогает... А. Московский *** Недавно на фабрике «Оргтруд» состоялся суд над тремя хулиганами, которые били приговорены к 3 месяцам лишения свободы и штрафу. Такой приговор повлиял на многих хулиганствующих. Они «осели». Это можно заключить хотя бы и из того, что в рабочем клубе, где раньше хулиганы то и дело устраивали скандалы, — теперь спокойно. Клуб продолжает вести борьбу с остатками хулиганствующих. В нем повешена черная доска, на которую и заносятся фамилии всех скандалистов и дебоширов. Результаты также сказываются» («Призыв», 8 октября 1926). «Первая команда владимирских железнодорожников выезжала на фабрику «Оргтруд», где встретилась в товарищеском матче с местной командой фабрики. С самого начала инициативу игры взяли оргтрудовцы и через несколько минут они красивой комбинацией проводят первый мяч, но из-за небрежного отношения судьи к своим обязанностям, мяч признан не был. Весь первый хавтайм оргтрудовцы «зажимали» команду железнодорожников. Во втором хавтайме противники обменялись мячами и матч закончился вничью. Следует отметить грубость команды железнодорожников» («Призыв», 9 октября 1926). «На ф-ке «Оргтруд» у ткача изломалась машина и он обратился к запасному подмастерью Лепестову. Лепестов машину не починил, а ткача обругал. Заведующий фабрикой за подобные проделки попотчевал Лепестова тройкой» («Призыв», 10 октября 1926). «Один из важных вопросов в нашей производственной жизни, на который мы должны обратить особое внимание, являются прогулы, главным образом, самовольные. Специально этот вопрос у нас, на фабрике «Оргтруд» пока что не обсуждался ни на производственной комиссии, ни на производственном совещании. И в то же время мы имеем результаты снижения процента прогулов по фабрике. В апреле прогулов по всем видам болезни было 7,3 проц., в мае — 7,6 проц., в июне — 8,36 проц., в июле — 7,67 проц. и в августе — 5,68 проц. Самовольных прогулов было в апреле — 1,9 проц., в мае — 1,00 проц., в июне — 0,25 проц., в июле — 0,22 проц. и в августе — 0,28 проц. В последнем месяце процент самовольных прогулов увеличился в связи с меньшим количеством рабочих дней по случаю останова фабрики на декретный отпуск. Но в общем же мы все-таки видим, что процент самовольных прогулов из месяца в месяц понижается. Для того, чтобы довести до минимума самовольные прогулы в производстве необходимо меры борьбы с ними обсудить на производственной комиссии и совещании. *** На фабрике «Оргтруд» состоялось открытие красного уголка, предназначенного для обслуживания рабочих, живущих в с. Лемешках *** Перевыборы цехделегатов на фабрике «Организованный труд» проходили при активном участии широких рабочих масс. Из 1620 рабочих ф-ки участвовали в перевыборах 1444 чел. Старый состав цехделегатов о проделанной работе отчитывался перед своими избирателями по группах в 60 человек. Такая постановка дела дала возможность точно учесть работу каждого цехделегата и указать на все недостатки. К перевыборам была привлечена не только рабочая часть фабкома, не и весь актив профорганизации. Еще за месяц до перевыборов этот вопрос был подробно разработан на пленуме фабкома, делегатском и общем собраниях. Избраны 143 цехделегата, из них мужчин 69 человек, женщин 79. За исключением 4 служащих, все вновь выбранные - рабочие от станка. Из всего числа членов ВКП(б) — 20, ВЛКСМ — 25 и беспартийных — 98. Из старого состава вновь избрано 50 человек. Все собрания новый составом цехделегатов стали посещаться на 75-85 процентов» («Призыв», 12 октября 1926). «Директор «урезал» отопление рабочих казарм. На фабрике «Организованный Труд» администрация еще не совсем хорошо поняла, где и в чем именно должен проводиться режим экономии. Директор фабрики, например, задумал сэкономить на дровах, отпускаемых для отопления рабочих казарм. Норму дров, которую выдавали для отопления печей в корпусах, он убавил на-половину. В корпусе № 3 печь одна, ею пользуется около 400 рабочих. Печь теперь отапливается очень плохо, рабочие едят недопеченный хлеб» («Призыв», 13 октября 1926). «На фабрике «Оргтруд» пьянка все увеличивается. Пьют все: и старые, и молодые. Напьются — устраивают драки. Отцы дерутся с сыновьями, жены — с мужьями. Милиция не успевает управляться. *** Зайдите в котельное отделение фабрики «Оргтруд» во время шуровки торфа в котлы. Кочегары мокры от пота. Ворот рубашек растегнут, но тела не видно: торфяная пыль покрыла его почти на сантиметр толщиной. Кочегары ругаются: плох торф и тяжело работать. Шуровать приходится по 5-6 раз в час, т. е. вдвое чаще, чем при хорошем топливе. И, действительно, торф, которым они топят котлы, скорее напоминает землю. Недаром идет его больше чуть ли не в 2 раза» («Призыв», 3 ноября 1926). «Фабрично-заводской комитет ф-ки «Оргтруд» начал разработку проекта нового колдоговора. Разработка проекта производилась со всеми комиссиями фабкома и при активном участии рабочих. После проработки проекта нового колдоговора на пленуме, фабком созвал посменные собрания цеховых делегатов, которых, однако, присутствовало не больше 60 проц. При обсуждении договора рабочие касались, главным образом, вопроса о коммунальных услугах. Были предложения рабочих о том, чтобы коммунальные услуги включать в зарплату. Делегатские собрания все же постановили оставить оплату коммунальных услуг по старому без включения в зарплату» («Призыв», 3 ноября 1926). «На фабрике «Оргтруд» введена съемка готового товара с ткацких станков вместе с валиками, что дает экономию — 162 руб. в месяц. На фабрике «Кутузова» переделана развертка, которая ранее вращалась коловоротом. Теперь она приспособлена от привода, что уменьшило затрату времени в четыре раза» («Призыв», 5 ноября 1926). «На фабрике «Оргтруд» поселковый совет до настоящего времени работу свою вел очень слабо. Указания, которые присылались в совет, в жизнь им проводились плохо. Постановления сельсовета также не выполнялись. Объясняется это тем, что председатель сельсовета Каменьщиков находился на службе, а заместитель его — Каймаков, работы никакой не вел. С прибытием со cлужбы председателя совета работа ожила. При совете созданы вечерние курсы подростков, окончивших школу 1 ступени. Ребята занимаются на курсах с большой охотой. Школьные работники охотно взялись за эту работу бесплатно. При совете созданы 2 секции: культурно-просветительная и секция благоустройства и здравоохранения. Работа в секциях проходит слабо. Плохое участие принимают в них сами члены совета. *** Давно администрация фабрики «Оргтруд» закупила для ф-ки бревна, но они и до сих пор не употреблены в дело. Сейчас лес лежит на берегу Клязьмы, часть его залита водой. Можно с часу на час ждать, что он будет весь унесен» («Призыв», 9 ноября 1926). «На станцию Боголюбово для фабрики «Оргтруд» пришло несколько вагонов дров. Для разгрузки вагонов необходимы были деньги и агент дороги обратился к бухгалтеру фабрики. Тот, однако, денег не выдал. На другой день, кроме денег за разгрузку, прошлось уплатить еще и за простой вагонов 40 рублей. *** Куда нужно, туда охрана не ходит. Жарко, грязно и пыльно в котельном отделе при фабрике «Оргтруд». После работы рабочему негде умыться. Имеющаяся в отделе ванна на целый сантиметр покрыта грязью. Кроме того, не имеется помещения для принятия пищи. Рабочие завтракают прямо на работе. Охрана труда в котельный отдел никогда не заглядывает. *** За последнее время в губернии организовался ряд новых жилищно-строительных кооперативов. Из них кооператив при фабрике им. Володарского (Ковровский у.) насчитывает 45 членов. Паевой взнос — 50 р., вступительный — 3 руб. На фабрике «Оргтруд» организован кооператив. Членов кооператива — 46 человек. Паевой взнос — 50 р., вступительный — 3 руб.» («Призыв», 10 ноября 1926). «О крысах на фабрике «Оргтруд» говорят повсюду. Крысы одолели. Стаями в 5-6 штук они прохаживаются по каморкам казарм даже днем, не говоря уже о ночном времени. Рабочий Лысенко в течение дня убил в своей каморке 6 крыс. В каморке № 105 крыса искусала палец у ткачихи во время сна. — Детей боимся класть на пол, а кровати негде расставлять. Не придумаем, что и делать — говорят родители. Слабые больные, находящиеся на излечении в фабричной больнице, боятся крепко заснуть из опасения, как бы их не искусали крысы. Работницы-хозяйки находят в балаганах изгрызенные крысами съестные припасы. Давно уже идет разговор об уничтожении крыс. Много заметок в стенгазете было посвящено «крысиному вопросу». Но все безрезультатно. На последнем делегатском собрании директор фабрики в ответ на многочисленные заявления и просьбы делегаток — сказал, что на уничтожение крыс потребуется не менее 1.000 рублей и что он уже два раза запрашивал трест об отпуске этой суммы, а трест ничего не отвечает... *** Учимся кройке и шитью. На фабрике «Организованный Труд» начал работать кружок кройки и шитья. Правлением клуба приобретен весь необходимый для занятий инвентарь. В кружок записалось около 100 работниц, а заявления продолжают поступать. Для удобства занятий кружок разбит на 4 группы. Работницы занимаются с большой охотой и очень довольны организацией кружка» («Призыв», 11 ноября 1926).
«Охладили пыл Лепесткова. — Запасной подмастерье фабрики «Организованный Труд» гр. Лепестов, когда к нему обратился ткач с просьбой починить машину, ткача обругал, а машину не починил, — сообщалось в № 233 «Призыва». По поводу этой заметки директор фабрики «Организ. Труд» пишет, что Лепестову сделано предупреждение при повторении подобных случаев перевести в ткачи» («Призыв», 12 ноября 1926). «Сокращение кухарок ухудшает быт работниц. Правление фабрики «Оргтруд» в целях экономии средств сократило кухарок в рабочих казармах. Кухарки обслуживали не только работниц-одиночек, но и многих семейных. Раньше, уходя на работу, работницы оставляли горшки с приготовленными для варева продуктами и по приходе с работы получали готовый обед. Это было очень удобно для работниц. Теперь же с сокращением кухарок большинство работниц перешло на сухомятку. После 8 часов работы не хочется стоять у печки. — Утром уходишь чуть свет на работу — где уж тут обед приготовить? Мужья спрашивают обед; дети малые, которые приходят из яслей и детского сада, тоже есть просят. Поднимали вопрос о кухарках на общем и делегатском собрании. Директор фабрики на трест ссылается. — Мне, — говорит, — приказали на сокращении подсобных рабочих экономию проводить. А работницы считают, что из-за ухудшения их быта упадет производительность труда и никакой экономии тут не получится. *** В клубе имени Воровского при фабрике имеется громкоговоритель. Много на него затрачено денег, а придут рабочие послушать передачу, только и слышат: — Хр-хр-хр... Ш-ш-ш... И больше ничего. Жаль тех денег, которые правление клуба напрасно затрачивает на починку громкоговорителя. Не лучше обстоит дело и с телефонами в главной конторе и хозяйственном отделе фабрики. А ведь монтеры свои, могли бы починить изломанные телефоны. *** Печи в казармах не чинятся по целым месяцам. Только после долгих разговоров начинают раскачиваться хозяйственники и принимаются за ремонт. То в том, то в другом корпусе бездействует куб для кипяченой воды. *** В общежитии рабочих водопроводный кран сломан. Много раз говорили администрации, чтобы уделали кран, но безрезультатно. Кругом крана образовалось настоящее болото. *** В корпусе № 2 на кухне происходит стрижка и бритье рабочих. Волосы часто попадают в изготовляющуюся здесь пищу. В том же корпусе, в проходах, — негде пройти: везде висит белье, пеленки. Воздух очень тяжелый, корпус по два дня не метется, сору кругом целые горы. *** В корпусах рабочих двери оторваны, в помещенье проливает дождь, попадает снег, разводится сырость. Рабочие жаловались на это охране труда, но все их просьбы остаются неудовлетворенными и до сих пор. *** На берегу Клязьмы лежит много строевого леса, принадлежащего фабрике. Теперь вода выступила из берегов и лес понемногу уплывает. Администрация своевременно не предприняла мер, чтобы спасти этот лес от затопления» («Призыв», 14 ноября 1926).
«Достигли довоенного уровня (Доклад директора ф-ки т. Заболотного). Фабрика «Организованный Труд» за 1925—26 операционный год достигла почти довоенного уровня. Общую годовую программу фабрика не выполнила лишь ла 2,13 проц. и то благодаря трехдневному простою из-за наводнения. Норма выработки в метрах по программе должна быть в IV квартале 5442000, фактически же выработано 5497228, т. е. 101,1 проц. Фабрика страдает большим количеством браков и угаров. Брак в IV квартале составляет 1,36 проц., угары — 5,6 проц. Увеличение процента угара произошло, возможно, с подработкой толстых номеров пряжи, которые долгое время находились на складах. Невыходов на работу за последний IV квартал мы имеем по болезни в 0,93 проц., по уваж. причинам — 0,3 проц., самовольных невыходов — 0,27 проц. Сравнивая выработку 3 этажа (июль—сентябрь) в переводе на одинаковое количество рабочих дней, видим, что она увеличилась на 24 ½ пуска или 0,43 проц. Простой станков по ремонту увеличился на 0,03 проц. Расходы уменьшились на 103 р. 23 к. С целью уплотнения рабочей силы, удешевления себестоимости выпускаемой продукции с начала 26 года фабрика стала переходить на три станка. Если бы работа производилась на парных станках, то потребовалось бы еще 174 ткача и надо было выплатить за 1 месяц 45479 р. При работе же па тройках выплачено 39413 р. Для увеличения производительности и уплотнения рабочего времени ткачей наняты возильщики утка и товара, для чего ткачами затрачивалось времени 10308 станко-часов. Частично перешли к съемке товара вместе с пришвой, взамен скатки товара вручную, на что затрачивалось времени 2.140 станко-часов. Предложения производственных совещаний заводоуправлением выполнены: списочных на 80 проц., а реальных 70 проц. Сами производственные совещания заключаются в заслушиваниях докладов механика, зав. производством и ряд других. На этих совещаниях рабочими даются весьма ценные указания. Персонального именного учета предложений до сего времени ни заводоуправление, ни ФЗК не вели, но в связи с получением директивы от правления треста такой учет начался. Заготовленное в прошлом году топливо было сырое, недоброкачественное, отчего до окончания сезона его не хватит на 1 неделю. Самый острый и больной вопрос, — это жилищный. Мы имеем жилплощади на каждого человека только 4,46 кв. метра. На расширение жилой площади посылали смету на 157000 р., отпустили только 33000 р. На эту сумму пришлось сделать только частичный ремонт, а предположенную отстройку домов прошлось оставить. Что сказали участники пленума (Прения по докладу тов. Заболотного). Тов. Зайцев (ГСПС) говорит о несоответствии заработной платы с производительностью труда. В 4 кварталу производительность труда увеличилась на 5,61 проц., заработная плата — 20,22 проц. Мы все время говорим о втягивании большего количества рабочих в работу производственных совещаний, выполнение же постановлений совещаний остается только на бумаге. Докладчик сказал, что на 70 проц. постановлений совещаний выполнено, 30 проц. не выполнено по независящим от управления причинам. Где же вы были, когда принимали это предложение. Техническому персоналу надо всегда присутствовать на этих совещаниях и принимать предложения реально выполнимые. Теперь посмотрим, как сами хозяйственники ведут работу по упорядочению производства. Нагрузка с 48 станков на 52-54 на 1 подмастера едва-ли целесообразна. На 48 станков простой был 11 проц., на 52-54 станка простой 18 проц. Тов. Козлов (ячейка ж. д.) говорит о прокладке ветки. На мой вопрос т. Заболотнов ответил, что прокладка будет стоить дорого, а между тем громадные суммы уходят на перевозку. Например, 1 вагон в 1000 пуд. стоит 40 руб., а за перевозку дров 20 руб. Если провести ветку стоимостью в полмиллиона рублей, она в течение 6 месяцев окупится. Тов. Беляева (женорганизатор ф-ки «Оргтруд») говорит о том, что заводоуправление «срежимило» на 4 кухарках. На мой вопрос, какая экономия получилась от этого сокращения, докладчик ответил, — «пустяковая». Между тем, это отразилось на массовой работе. Не стало в общежитии кухарок, работницы стали меньше уделять времени общественной работе, а иные совсем ее оставили. Заводоуправлению эту ошибку необходимо исправить. Тов. Харитонов (уком ВКП (б)) отмечает положительные стороны. Загрузка доведена до довоенного уровня, повысилась производительность труда, недоработка была, например, 68 проц., а теперь снизилась до 1,5 проц., сокращены прогулы. Помимо положительных сторон имеются и отрицательные. Делались грубые ошибки в проведении режима экономии. Например, в целях экономии коммунальных денег, которые выдавались каждому рабочему, проживающему на частных квартирах, распорядились вселить всех рабочих в имеющиеся фабричные квартиры, отчего жилищный кризис еще больше увеличился. Топливный вопрос обстоит плохо. Парторганизация бьет в набат об остановке ф-ки из-за отсутствия топлива, но в то же время своевременно не перевезли торф, который размыло и унесло водой. Тов. Поляков (владим. волком). Аппарат заводоуправления как был 52 человека, так и остался, попались на глаза 4 несчастные кухарки, так их сократили. Мероприятия, проведенные в 24 году, включили как мероприятия, проведенные сейчас в связи режимом экономии. Заготовку топлива прозевали. Когда другие фабрики разобрали рабочих, заводоуправление хватилось, — давай нагонять цену с 15 руб. до 25 рублей за кубическую сажень. Тов. Ларичкин (секретарь ячейки «Оргтруд») говорит, что в работе бывают ошибки и промахи. Вопрос о браке и угарах широко обсуждался и прорабатывался на производственных комиссиях и совещаниях. Не хватит топлива как раз столько, сколько унесено водой – 3700 пудов. Тов. Ливеровский (инстр. Укома) сомневается, что управление выполнило на 70 проц. постановления производственных совещаний. Жилищные условия скверные, жилкооперация находится в зачаточном состоянии, тогда как на других фабриках кооперацией уже построены дома. Поскольку мы от рабочих требуем наибольшей интенсивности, то должны предоставить им и соответствующие условия. *** Старые рабочие не забыты. При фабрике «Организованный Труд» имеется дом, в котором помещаются люди, отдавшие все свои силы производству — инвалиды труда. Всего в доме живет 30 человек инвалидов. Одну комнату занимает по 4 человека. Имеется общий зал, в роде клуба для инвалидов. Повсюду царят чистота и порядок. Питание вполне удовлетворительное. Жизнью своей инвалиды довольны» («Призыв», 16 ноября 1926). «Быт и труд оргтрудовцев. — Сократили у нас кухарок, уменьшили расход на конверты, вот, пожалуй, и вся экономия — так критикуют администрацию рабочие фабрики «Оргтруд». Ну, а если заглянуть в отделы фабрики, то наткнемся на разгильдяйство самих рабочих, несмотря на все меры борьбы с разгильдяйством, применяемые заведующим фабрикой. Если посмотреть в приготовительном отделе и в шлихтовалке, увидеть, что шлихтовальщики заняты всем, чем угодно, но только не работой. Разыгрываются целые представления и весь отдел с интересом наблюдает за игрой «артистов». Такими «художествами» недавно занимался шлихтовальщик Федулов на утешение всему отделу. Всю эту комедию видел этажный смотритель В. Никитин, но вместо того, чтобы остановить рабочих, он сам принимал в ней живое участие. Сплошь и рядом на фабрике бывает перебои в разных деталях и чугунном литье, нет малых шестерен маховых колес, без которых нет и плавного хода станка. А слесари небрежно относятся к своей работе. Когда рабочие обращаются к слесарям с просьбой зайти и исправить что-нибудь, то всегда они слышат один ответ: — Ладно, зайду!.. И это «зайду» продолжается неделями. Из-за халатного отношения слесарей к работе получаются простои и брак. Изломается у ткачихи вилочка — во время ее не починят. И работает ткачиха без вилочки. Глядишь, — материю где-нибудь и порвало. Необходимо ради экономии деталей дать в ткацкий отдел более квалифицированных слесарей, которые у нас на фабрике есть. Не лучше относятся к своей работе и ткачихи, особенно молодежь. Они не смазывают шпрынки. Если выедет шпенек из шпрынки, то ткачиха не обращает внимания и продолжает работать, хотя шпенек чертит середку берда и вырезает лунку. И что-же? Проработав только на одной основе бердо приходит в негодность. А оно стоят шесть рублей. Его приходится или бросать, или снова платить за срезку образовавшейся лунки. Новые ремеза часто украдкой обливают кипятком. Ремез облетает, делается негодным. Этажный смотритель Никитин приходит, как и все рабочие, в 5 часов утра и до 8 утра исполняет обязанность заведующего фабрикой. Но плохой пример показывает он рабочим, являясь на работу в пьяном виде. Ткацкие подмастерья после праздника выходят на работу тоже пьяные. Когда к Никитину приходит ткач и жалуется на плохую основу, он посылает ткача к подмастеру, чтобы тот поставил редкую шестерню. Этим дело и кончается. Но часто дело не в основе: иногда основа не идет не по вине шлихтовалы, а по вине самого подмастерья или неправильной заправки. Никитину лень самому пойти и посмотреть на машину. Не так относится к своим обязанностям заведующий фабрикой Кругликов. Если ему скажешь, что неладно что-нибудь с машиной, то он сейчас же идет осматривать станок и делает указания. Примерно две недели не приезжала на фабрику врачебно-контрольная комиссия. Больные без комиссии получали недельные отсрочки. Этот вопрос сильно волнует рабочих. За эти две недели ежедневно стояло по 30 станков. Если врачебно-контрольная комиссия не может выехать сама, то она должна дать полномочия фабричному врачу, чтобы он мог без комиссии давать отпуска и посылать на работу. Иначе, от этого страдает и губстрахкасса, и производство. На производственном совещании говорили об экономии топлива и о том, что каждому истопнику и кочегару необходимо экономно расходовать топливо. Почему-то только сейчас стали говорить об этом, а весной щепы валили в овраги. Кроме того, часть дров завалили в канаве. Нам сейчас дрова обходятся в 72 р. кубическая сажень, а в прошлом году они обходились только в 37 руб. В корпусе № 46, который отопляет истопник Щербаков, расходуется меньше дров, чем там, где топит Ермолаев. Во всем необходимо самим рабочим соблюдать экономию. Производство наше, мы им живем и кормимся. А если мы только будем надеяться на спецов, то далеко не уедем. В корпусе № 46 центральное паровое отопление оборудовано только год тому назад, но уже местами дает течь. Главная труба проведена по чердаку. От тепла на чердаке с крыши все время течет. Вся вода еще прошлой зимой проникала в квартиры рабочих. В нынешнем строительном сезоне паровое отопление не отремонтировано и так все осталось по-старому и на эту зиму» («Призыв», 18 ноября 1926). «Есть рис, да припасен для кума. Узнали рабочие фабрики «Оргтруд», что в отделение рабочего кооператива № 2 привезли рису. После смены пошли в кооператив. Просят приказчиков отвесить несколько фунтов риса. — Риса нет — и не привозили, — заявляет старший приказчик Ильин Иван. Пошумели, покричали рабочие. Но ничего не сделаешь - разошлись ни с чем... Между прочим, рис в магазине был, но он весь разошелся по кумовьям, сватам и братьям приказчика Ильина. Не лучше дело обстоит и в отделении № 1. Приказчики там отвечают рабочим: — Запиши сначала в книжку, а там увидишь чего дадут. И очень часто бывает, что напишут так, что рабочий не поймет что по чем». *** Борьба с жилищной разрухой. Кто бы ни проехал на фабрику «Оргтруд» — все восхищаются местоположением фабрики. Но когда приезжий заглянет в жилые корпуса, то сразу забудет окружающую природу. Взять, например - фабричный корпус и деревянный корпус, где в каждой каморке рабочих понабито, как сельдей в бочке. По несколько семейств живет в одной каморке. Каждый вершок занят, — повернуться негде. В каморке, на верху, устроены еще «филатки» — нары. Сверху, с нар, вся пыль летит на одежду и пищу. На «филатках» помещаются и семьи и одиночки. Трест не в силах разгрузить каморки и удовлетворить всех рабочих сносными квартирами. Единственный выход из создавшегося положения — это организация жилищного кооператива. И полтора месяца тому назад рабочие организовали кооператив. Сначала в кооперативе было 40 человек, а к 10 ноября мы имеем уже 66 человек. В строительный сезон будущего года предположено построить 7 домиков, и две квартиры каждый» («Призыв», 19 ноября 1926). «Рабочие фабрики «Оргтруд» после праздников казанской и скорбящей «божией матери» прогуливают целыми группами по 30 человек и больше. От этого получается простой машин. В день «скорбящей» — 6 ноября простояло 15 станков, несмотря на то, что были поставлены на работу все запасные ткачи. Гуляют и проборщики. 6 ноября их не вышло на работу 5 человек. А эти 5 человек могли бы пробрать 12 основ, из-за которых получился простой ткацких станков» («Призыв», 20 ноября 1926). «При фабрике «Организованный Труд» созданы школы политграмоты: нормального типа — 3, сокращенных — 2, комсомольских — 2 школы I ступени и 2 — II ступени. Средняя посещаемость партийных школ 90 проц. В партийные школы втянуты и беспартийные рабочие, которые охотно изучают политграмоту. Посещаемость в комсомольских шкодах — 80 проц. С целью достижения 100 проц. посещаемости в комсомольских школах, ячейкой ВЛКСМ намечено созвать конференцию слушателей, на которой выявить все недочеты в работе политшкол» («Призыв», 23 ноября 1926). «В нижнем этаже фабрики «Оргтруд» баки для кипяченой воды стоят без действия. Без воды баки проржавели. Кружки висят тоже грязные. Работницы пьют прямо из под кранов сырую воду. Не лучше обстоит дело с баками и в рабочей бане. Здесь тоже редко-редко когда можно достать кипяченой воды. *** Труд не охраняется. Для ночной охраны рабочего кооператива при фабрике «Оргтруд» поставлен милиционер. Милиционеру целые ночи приходится стоять под открытым небом, от дождей некуда спрятаться. Сторожевой будки нет. Обувь и тулуп милиционеру тоже не выдали» («Призыв», 24 ноября 1926). «Делегатки фабрики «Оргтруд» на одном из своих делегатских собраний заслушали доклад представительницы редакции «Призыв» об участии работниц в печати. Перед докладом выяснилось, что из присутствующих 37 работниц, только 3 выписывают газеты, 2 — журнал «Работница», 3 читают газеты и ни одна не пишет им в стенную, ни в печатные газеты. — Мы не сумеем написать, — заговорили делегатки, услышав призыв писать в газеты. — Чего мы знаем несознательные еще. — Да и боимся если напишем про непорядки, узнают и уволят. Но разъяснения докладчицы успокоили работниц и они тут же на собрании стали выяснять о чем именно можно было бы написать заметки. В заключение собрание постановило: 1) Всем желающий стать рабкорками необходимо посещать собрания кружка при фабричной стенгазете. 2) Коллективно выписать несколько экземпляров журнала «Работница» и читать их перед началом делегатского собрания. 3) Писать в губернскую газету «Призыв», вырезать из нее все заметки, написанные работницами о жизни работниц, и наклеивать их на большой лист бумаги, который вывесить в помещении делегатского собрания. 4) На общем собрании работниц 27 ноября заслушать доклад редколлегии стенгазеты» («Призыв», 25 ноября 1926). «Недавно на фабрике «Организованный Труд» состоялось производственное совещание в присутствии более 200 рабочих. На повестке дня стоял вопрос о топливе. Дело с топливом на фабрике обстоит очень скверно. Заготовленного топлива очень мало. Необходимо крайне экономно расходовать его запас. Много топлива уходит на подачу электричества. По целым ночам горят электрические лампочки в рабочих каморках. При разумном расходовании электроэнергии за год можно бы сэкономить 36 кубов дров. Заведующий хозяйством привел ряд цифр о пережоге нормы топлива на фабрике, в корпусах рабочих, в бане и т. д. В прениях высказалось 30 чел. Тов. Барышев сказал, что много материалов, годных для топлива, валяется на дворе и никем не подбирается. Хорошие щепки, которыми можно было бы топить кипятильные кубы, свалены в овраги. Теперь кубы топить нечем и рабочие часто сидят без кипятка. Tов. Ларочкин указал, что для отопления бани норма полагалась в 63 куба, а было израсходовано 90 кубов. Такой большой перерасход объясняется тем, что банщики плохо относятся к своей работе. Кроме того, в фабричной бане моются не только рабочие, но и попы дьячки, кулаки с семействами, благодаря чему расходуется лишнее топливо. Тов. Щербаков предложил завести билетную систему. Некоторые рабочие подметили, что очень много дров расходуется для печей. Истопники часто меняются, не успевают приноровиться к печам, кладут в них слишком много дров. Выступившие товарищи в дальнейшем предложили также проверять паровое отопление и где что неисправно — ремонтировать. Необходимо также в целях экономии топлива поставить постоянных истопников. Рабочие предложили убрать разбросанное по двору топливо, ввести премирование для истопников, которые будут экономно расходовать топливо. Было постановлено не допускать в баню лиц, не связанных с производством, для чего завести билетную систему. Топливо решено запасать как можно раньше и следить за правильным его расходованием» («Призыв», 26 ноября 1926). «— Снявши голову по волосам не плачут, говорится в пословице. Но эту пословицу никак не может разжевать заведующий строительным отделом фабрики «Оргтруд». Дело было так: На фабрике работало 7 печников. Когда кончилась у них работа, зав. предъявляет им расчет. - Ничего не имеем против, — сказали печники. Только вы нам уплатите двухнедельную компенсацию, согласно колдоговора. Мы у вас проработали один месяц и шесть дней, а вы нас увольняете без предупреждения. Зав. ни в какую: — Вам не полагается. — А это мы посмотрим… Печники в РКК. РКК говорит заву: — Голубчик, заплати. Зав. снова свое. — Им не полагается. Дело перешло в примирительную камеру. Там снова уговаривают зава уплатить. Зав. снова отказывается. Дело двигается дальше, в третейский суд. Зав. и сюда с удовольствием приезжает. Первый раз суд не состоялся по законной причине: зав. приехал без удостоверения от фабрики на право участия в суде. На второй раз явившемуся с удостоверением заву суд говорит: — Заплати, голубчик. - Нет! Им не полагается, — твердит зав. Суд выносит постановление в пользу печников. Зав. остается «с носом» и все-таки заявляет: — Я буду дальше судиться с ними. Может быть и прав зав. по своему, как профнеграмотный, но все-таки — за что страдают здесь рабочие? Зачем бессмысленно отрывать профсоюз от работы на ненужную волокиту? Было бы лучше, конечно, предупредить печников за две недели. Тогда бы и волки были сыты, и овцы целы. В фабричном кармане остались бы те пятьсот рублей, которые теперь приходится уплатить рабочим по одной лишь непредусмотрительности заведующего» («Призыв», 27 ноября 1926). «Двадцатого числа фабричная улица оживает от скучной, дымной, грязной сутолоки. Она делается шумной, хохотливой, визжащей и кривляющейся. Фонари и те как будто бы приглядней и светлей горят в этот день. Люди снуют. В карманах гремит звонкая «гамза». Богата и щедра улица в этот день... Потом снова она оденется в прежний серый ком. Сегодня получка. Сегодня вереницей тянутся поставщики сорокаградусной. Приветливее всех в этот день выглядывает Вася Новский, главный поставщик зелья. В его потухших глазах сверкает радость, смешанная с жадностью. Отвисшая нижняя губа с козлиной бородкой трясется. Он шамкает: — Врут... хи-хи... ха-ха... Два с хвостиком рублика отдадут за бутылку! Сегодня день такой. А вечерняя смена и три выкинет, — не заикнется... Денежки-воробушки скорей сюда, а то бабы всю получку от муженьков отберут… И опять багровеет лицо от злости Васи: — Вот, черт его побери, конкурент явился, Гаврюшка! Хам! Доход отбивает! Сам работает, а мне ногу ставит... Я, ведь, живу в богадельне! Вечером коромыслом висят винные пары в каждом корпусе. Пьяные обнимаются, дерутся, бьют, что попало под руку… С подбитыми глазами идут в больницу. Придут обратно перевязанные, со свинцовыми примочками и опять садятся за бутылку, опять пьют. Визжит на улице гармонь. Надрываются пьяные голоса залихватской, буйной песней ночных фабричных громил: Собралася нас артелька Во двенадцать молодцов... И опять визжит гармонь: Кто навстречу попадется Изобьем, как стервецов... Бьют прохожих по «сапаткам» с причетом: — Замолчи, гадюка, а то запоешь и по петушиному. Гуляет Федюха. Бьет по физиономии, а его не тронь. — Вот документ! — тычет он прохожему клочок засаленной бумаженки. — Веди меня к доктору! Я больной!.. Я неврастеник. По корпусам пляшут вдовы с выкриками, помахивая платками: поют нецензурные песни. И тут же засыпают. Сын отправляет отца с огромным прожектором под левым глазом, в кутузку. Жены своих «благоверных», избитых до неузнаваемости мужей тащат домой, проверяя на ходу карманы, в которых осталось только разве на дрожжи. На утро с подбитым глазом с распухшей скулой, на работе. Гуторят, подвода итоги своих похождений. — Ну я и садонул Платошке! — хвалится мальчишка Андрей. А Платошке с подбитым глазом уже 60 лет! Двадцать первого числа фабричная улица опять буднична и сера, как будто-бы и не было никакой получки...» («Призыв», 27 ноября 1926). «Плохо снабжают. Целый день открывается дверь материального магазина фабрики «Оргтруд», пропуская ткацких подмастеров за деталями. Ругаются подмастерья, выходя из магазина, бегают от заведующего к заведующему. — Нужно гонков пар пять, а дают только по две пары. Спрашивает подмастер гонков к гонялкам. — В Москве еще, грузятся. — Ну тогда дайте шурупов. — Нет и их. Спросишь на левую руку станочек для вилочки. — На правую, извольте, — отвечают. Сходи к заведующему в кабинет, там чего нет ли? Придешь к тому, — тоже ничего нет. Спрашивается, кто же виноват в этом? Заведующий фабрикой Кругликов пуды бумаги исписал, требуя то или иное, да трест плоховато нас снабжает. Всегда на фабрике чувствуется нехватка тех или иных деталей. Как же работают ткацкие подмастерья без подсобного материала? Кто добросовестно относится к своему комплекту, так он все старые болты употребляет в дело, а кто по ленивее — махнет рукой и ладно. Над нами не каплет... А между тем, без шурупов балалайка качается, получается брак полотна. Без болтов та или другая часть станка раскачивается и дрожит. На каждом производственном совещании рабочие говорят об этих недостатках, но устранить их все только обещают. Точило для подмастеров два года собираются поставить в слесарно-ткацкой мастерской, но и до сих пор никак не могут это сделать. Рабочие уже перестают верить обещаниям. Когда уплотняли ткацкие комплекты с 48 станков до 56 на каждого подмастера, то обещали прикрепить на каждую половинку еще запасных подмастеров. Покамест и этого нет. Запасных подмастеров берут на другие работы, не связанные с их специальностью. Заставляют, например, грузить валики и т. д. Запасные подмастера в большинстве окончили школу ФЗУ, им необходимо дать практику в производстве, чтобы они действительно могли явиться сменой старшим товарищам. Наша фабрика перешла от скатывания товара к сдаче его вместе с пришвой. Но беда в том, что не каждая пришва может подойти к станку. Необходимо дать такие пришвы, которые бы могли подойти и каждому станку. Иначе ткач больше времени теряет с этими пришвами, чем на скатыванье товара. Хотя при таком плохом снабжении разными деталями из-за всякого пустяка бывают простои станков, все же наша фабрика за октябрь переработала 51000 метров миткаля сверх положенной производственной программы. В ноябре, за 3 недели, тоже есть переработка. Сверх нормы переработано около 70 тысяч метров. И если бы паровая машина с первых чисел ноября шла нормальным ходом, то переработка была бы больше. В первых числах ноября паровая машина из-за сокращения топлива вместо 226 ударов станка давала только 200 ударов. После того как приступили к работе с 5 часов утра и до 9 ч. вечера выработка стала подниматься. Как снабжают нашу фабрику деталями, можно видеть из следующего факта: поехал наш агент ва фабрику «Комавангард» за деталями. Дали ему 9 маховых колес, 3 новых и шесть старых. Из числа старых 4 никуда не годились. Вместо 40 шестерней дали только 3 штуки. Если так нашу фабрику будут снабжать и в дальнейшем, то результаты будут очень плачевны. — Какая выработка может быть без деталей, — говорят рабочие. Плохим снабжением трест подрывает авторитет наших специалистов. Не каждый понимает, что тут дело не в спецах, а в снабжении фабрики трестом» («Призыв», 28 ноября 1926). «Приходит к старшему табельщику ф-ки «Оргтруд» рабочий Зайцев и говорит: — Иван Арсенич, подпиши, пожалуйста, больничный листок моей жены. Табельщик посмотрел на него и сказал: — Сейчас я подписывать не буду. Придешь после. Зайцев ушел. На другой день получилась такая же история. Сергеев подписывать листок опять отказался. Рабочий Зайцев, видя, что дальнейший разговор и просьбы будут безрезультатны, отправился к зав. ткачеством. Тот, зная упрямство тов. Сергеева, подписал листок сам. Вообще нужно сказать, что старший табельщик у нас груб. Женщины его боятся. — Сходить бы нужно другой раз что-нибудь спросить, да боязно: заорет, как черт, — говорят работницы» («Призыв», 30 ноября 1926).
«А фабком что сделал? Каждый вечер можно видеть, как рабочие фабрики «Оргтруд» собираются в рабочих корпусах на кухнях и играют в карты до часу ночи и дольше. Игрой в карты занимаются и подростки. Милиция уже неоднократно разгоняла азартных игроков, но ничего не помогает» («Призыв», 2 декабря 1926). «Надзирателя за версту обходи-облает. Много слышно жалоб со стороны рабочих фабрики «Оргтруд» на не правильное размещение по квартирам. Имеется у нас надзиратель казарм т. Никитин. Когда работница станет его просить, чтобы ее свели с полатей общежития, то он матом кроет ее за это. Итак, работница со слезами уходит от него. Вот, например, Анна Голоктионова. Имеет она 3 детей, проработала в производстве 20 лет, больна грыжей. Много она слез выдала, просивши т. Никитина, чтобы он ей предоставил какую-либо каморку. Но он ее выругает, — с тем она и уходит. Голоктионова жаловалась охране труда и женорганизатору, но никто не идет навстречу. Когда ей дадут комнату? *** 3 октября фабком фабрики «Оргтруд» в селе Лемешках открыл красный уголок для обслуживания рабочих, проживающих в деревне. При открытии уголка много говорили о смычке рабочих и крестьян, сыпались градом красивые громкие слова, играла музыка и т. п.» («Призыв», 3 декабря 1926).
«Когда же наладится снабжение? 26 ноября, благодаря неаккуратного снабжения утком, фабрика «Оргтруд» была остановлена на полчаса. Отдельные же станки стояли по часу и даже больше. Владтресту фабрика «Оргтруд» ежедневно дает сведения об остатках, и ему известно нужное количество утка и основ. Но, несмотря на это, останов все-таки был допущен. Фабрика начала работу лишь благодаря энергии администрации, которая, послав несколько автомобилей на фабрику «Комавангард», получила оттуда уток. Владтресту необходимо было бы перейти к плановому снабжению фабрик материалами, иначе подобные простои могут повториться и в будущем. *** В часы отдыха. Целую неделю визжат и грохают сотни станков и машин на фабрике «Оргтруд». Во дворе снуют люди, гремят возы с миткалем и дровами. В субботу же все ищут глазами объявления. — Ага. Завтра — живая газета... Ну как, Парфеныч, пойдем, — говорит старая ткачиха Акулина. — Обязательно пойду, — отвечает Парфеныч. В воскресенье в народном доме гремит музыка. Гуторит между собой рабочие о всяких делах. — Климыч, тесновато немножко, — обращается вспотевший рабочий к Кузьме. — Немножко есть, — соглашается тот. Выход синеблузников всеми встречается с радостью. — Наконец-то, — пищит прижатый к углу. — Передача радиотелеграмм, — басит один из синеблузников в трубу. — Даешь, даешь! Синеблузник начинает: — Требуется один пуд ваты для того, чтобы заткнуть глотку хожалому смотрителю. Слишком грубо он обращается с рабочими. — Вот это гоже, — одобрительно отвечает толпа. — Такому хаму и следует сделать, — вторит толстогрудая тетка. Затем следуют песни с пляской. И синеблузники преподносят номер о том, как Наталья своего возлюбленного в солдаты провожала. На живой газете рабочие сегодня действительно отдыхают от своего тяжелого, недельного труда. Завтра же снова машины. Снова станки. Снова труд» («Призыв», 4 декабря 1926). «Гаврила — Марыч. В дни голодовки трясемся, бывало, на тормозе за хлебом, от холода щелкая зубами и кричим: — Ну скорей крути! Гаврила!.. Так эта поговорка и осталась до сих пор. У нас, на фабрике «Оргтруд» есть тоже своего рода «Гаврила-крути!» Сам он невзрачный, плюгавый, лицо сморщенное в кулак, а на голове буреет целая куча клетчатой материи. Зовут его никак иначе, как Гаврила — Марыч. Он зарубил себе на носу эту модную поговорку: — крути и крути! Стара стала ему жена Катерина. Состарилась от семейной жизни и зуботычин. Закрутил наш Гаврила с другой. Оставил Катерине двоих детей на фабрике «Пионер». — Ты, Катюха, не беспокойся! Без суда буду платить, — обещал он ей. И все. После Гаврила выбрал жену помоложе, крутил с ней, крутил и, «накрутив» 4 детей, тоже оставил. Закрутил с третьей. Плачет Катерина с детьми. Нет дров, дети зябнут, а Гаврила ей только говорит: — Дура, буду платить без суда. — Что ты говоришь! Ведь у тебя еще есть четверо детей. — Ну, те от присяжной, а ты у меня законная была. Плачет и вторая жена. Зимой не в чем детям в школу ходить. А Гаврила хоть бы хны! Знай форсит с третьей, молодой женой» («Призыв», 7 декабря 1926). «Новый колдоговор. Губотдел союза текстильщиков заключил тарифное соглашение с правлением ЦРК при фабрике «Организованный Труд». Заработная плата для рабочих и служащих оставлена прежняя — 16 р.80 к. для первого разряда. Рабочим и служащим, живущим на частных квартирах, будет выдаваться по 5 р. 50 к. и живущим в собственных домах — по 3 р. 60 к.» («Призыв», 8 декабря 1926). «Непорядки в мастерской фабрики «Оргтруд». Слишком год, как пустует место вентилятора, который был когда то в механическом отделе фабрики. Теперь без вентилятора воздух в слесарной мастерской смрадный, спертый и очень вредный, так как во время пайки употребляются ядовитые кислоты. Плохо снабжаются мастеровые инструментами. Большую долю вины за это следует положить на помощника механика. Если слесарь просит сменить изношенный инструмент, помощник механика говорит: — Еще год проработает твой инструмент. Ступай-ка, братец, назад! Также плохо обстоит дело и с другим оборудованием мастерской. Всего-навсего имеется 4 токарных станка, при чем один из них никуда не годится. Работают два сверлильных станка. Один из них не нынче-завтра совсем откажется служить. Наждачное точило еще туда-сюда, а на простом работают с опаской: того и гляди кто-нибудь останется без руки: неправильное точило не вертится, а кувыркается на оси. Еще лет пять тому назад говорил механик, что подан запрос на один болторезный станок. Видно, он все еще делается. Наверное, прочный будет. Внизу, в котельной, вентиляторов и до сих пор нет. Стены котельной точно какой-нибудь шкурой обиты, — до такой степени наросло на них сажи. А в кузницу лучше и не ходи: замерзнешь скорее, чем под открытым небом. В окнах стекла все почернели от копоти и грязи. Половина их повыбита. Кузнецы работают чуть-ли не в тулупах. Дверь в кузницу плотно не притворяется. Есть окна совсем без рам. Вместо стекол они заткнуты какой-то рваной рогожей. *** Ночь... Все кругом спит на фабрике «Организованный труд». Только воры шарахаются по харчевым балаганам, выламывают пробои с замками, опустошают все припасы, что заготовили на зиму рабочие. Но толью чуть забрезжит свет, загудят гудок, сзывает рабочих на фабрику. Визжат на ржавых блоках двери фабрики и спальных корпусов, выбрасывают и принимают они полусонных людей, тяжелой поступью идущих на утреннюю смену. Сопит и пыхтит Ануфрий Никодимыч — подмастерье. Он крутит на ходу сигаретку своими угловатыми пальцами и, чмокая губами, говорит: — Ну и трещит мoй чердак... Эх, похмелиться бы не мешало! И во всем виноват Косопузый. Давай, да давай еще хватим... На кухне начинается жизнь. Здесь плачет Захаровна: — Денег нет... Кредит по заборной книжке забран. Чем я буду месяц жить? И опять же воры окаянные, эти... Около Захаровны собрались бабы. У всех разговор о ворах: — Вон у ней малиновое варенье украли и муку, — указывает Маланья на Захаровну. — Да неужели? — спрашивает Настасья, на ходу повязывая платок. И без оглядки она бежит посмотреть, цел ли ее балаган. В темном, грязном коридоре, который называется фабричным, огромная печь. Около нее живут и нищие, и воры, и просто сезонные рабочие, не имеющие квартир. Посетитель приходит сюда, раскидывает свое тряпье по лавкам, на которые ставят горшки, и начинает сушить свое «барахло». Ночью здесь спит человек десять. Наверху, у печки круглые сутки сушится ворох детскжх одеял, пеленок и попонок. Обычно на кухне происходит и торговля. Все, что нужно купить имеется на кухне. Есть тут и яблоки, и мясо, и картофель, и молоко, и фуфайки, и чулки, и валенки. Здесь же и толкалы «работают». «Толкалы» обычно хвалят товар, поддакивают. Среди них особенно замечателен Марк Митрич, муромский «чудотворец». Все торговцы — приятели Митричу. Они складывают у него свои товары. В его каморке пахнет купоросом от валеных сапог, он всегда расхваливает то, что плохо, или сбывает десятки яиц, приговаривая: — У меня категория мала, братец... Здесь же разгуливает и защипанный старикашка Ефииушка, любитель ко всему прицениться, но ничего не купить. Увидит человека с пилой Ефимушка и преспокойно, ковыряя грязным пальцем в рябой своей ноздре расспрашивает его, — какие дела, что нового слышно. Тут-же покрикивает: — Пышки, пышки! За пустую полбутылки две даю!.. Вечно смеющаяся старуха из села Добрынки Жижина ловко со смешком предлагает рабочим бутылочку винца, приговаривая: — Я только четвертачек наживаю... Четвертачек... И так каждый день. До ночи. А ночью только харап непрошенных гостей слышен на кухне. Серо горят лампочки, отражая чудовищные тени на развешанном у печи барахле» («Призыв», 16 декабря 1926).
«Рабочие фабрики «Оргтруд», ткачи Фомин и Калашников, возвратились на фабрику из лагерного сбора. Случай, подходящий для выпивки — грех им не воспользоваться. И Фомин с Калашниковым воспользовались. Устроили попойку в кругу родных и близких знакомых. Накачавшись изрядно, отправились гулять по поселку. Фомину вздувалось навестить товарищей в депо. — Нельзя т. Фомин, — остановили его у входа. — В пьяном виде в депо входить запрещается. Проспись — тогда милости просим. — Как так запрещается? - запротестовал Фомин — хочу войти и весь сказ. Вошел и начал дебоширить. С большим трудом увели Фомина дежурившие в депо рабочие. При выходе он одному из них «маленько личность повредил», с другим тоже «маленько» подрался. На шум подоспела милиция. Калашников же с товарищем пошел в нардом и в коридоре громко затянул песню. — Не полагается здесь петь, товарищ,- остановил его проходивший милиционер. — Пошел ты к… На действия Фомина и Калашникова были составлены протоколы и на-днях оба они очутились на скамье подсудимых во владимирской дежурной камере. — С пьяного рыла руганул я милиционера,- оправдывается Калашников, трезвый бы этого не сделал. - Здорово выпивши был. Xоть убей — ничего не помню, — заявляет Фомин. — Каждый день почти в нашем поселке протоколы на хулиганов составляются,- говорит один из свидетелей. - Больно здоровы пить наши ребята. Напьются и давай дебоширитъ. В результате, сами в суд попадают, да и нас, как свидетелей, за собой тащат. А производство от этого только страдает. Приговором суда Фомин приговорен к штрафу, а Калашникову вынесено общественное порицание» («Призыв», 12 декабря 1926). «Ткачи смирно! Носков идет!.. Всем небезызвестно своим «величием» и виртуозным «матом» подмастер фабрики «Оргтруд» — А. Носков. Уж очень любит он покрыть матом какую-нибудь ткачиху своего комплекта, пройтись по отделу и давать распоряжения. Ткачихи неоднократно ходили с жалобами на грубое обращение Носкова к этажному подмастеру, который делал Носкову выговоры, но ни что не помогает. Если у ткачихи сломался станок, то прежде чем его устроить, Носков обругает ткачиху. — Зачем махала рукой, а не подошла? Что я тебе такое? Ты должна подойти ко мне, назвать по имени и отчеству и сказать, что сломалось. Конечно, все это для «пущей важности, закрепляется матом. Если ткачиха скажет Носкову, что у станка сломалось что-нибудь, а на самом деле сломалось другое, то нс беспокойтесь: Носков и устроит ту часть, которая исправна, а не ту, которая поломана. Пора, давно пора Носкову бросить чиновничество и посерьезнее относиться к работе и по-товарищески к работницам. Быть может профорганизации помогут ему в этом отношении…» («Призыв», 16 декабря 1926). «На фабрике «Организованный Труд» зарегистрировано 86 человек неграмотных. Среди них только 1 мужчина.
