Вячеслав УЛИТИН. ПРОСТРАНСТВО СОВЕСТИ АНАТОЛИЯ ПЧЁЛКИНА. «Владимир». Литературно-художественный и краеведческий сборник. 2003 год
Пчёлкин Анатолий Александрович (1939 - 2002) - поэт, переводчик, член Союза писателей (1973), автор замечательных поэтических книг, переводчик и журналист.
Пчёлкин Анатолий Александрович
Анатолий Александрович Пчёлкин родился 21 сентября 1939 года на станции Рутченково Донецкой области. После школы работал слесарем-инструментальщиком на Донецком заводе сельхозмашиностроения, был призван в армию. Службу проходил на Чукотке в поселке Угольные Копи. Отслужив три года, остался на Чукотке. С тех пор его биография и творческая судьба тесно связаны с Севером.
Первые стихи Анатолия Александровича опубликованы в 1960 году в газете «Советская Чукотка» (ныне «Крайний Север»), где он работал журналистом. А в 1965 году в Магаданском книжном издательстве вышла первая книга стихов «Берег» молодого поэта.
В течение нескольких лет совмещал литературную и производственную деятельность. Служил рыбинспектором, слесарем, пожарным, инспектором управления культуры, старателем. Затем работал собственным корреспондентом областного радио в пос. Палатка Хасынского района, а в 1983 году переехал в г. Магадан.
В 1973 году Анатолий Александрович – автор четырех поэтических книг – принят в Союз писателей СССР. Через год он окончил Литературный институт имени А.М. Горького в студии И. Сельвинского. Огромна заслуга А. Пчёлкина как переводчика с чукотского, эскимосского, ненецкого, эвенского языков. Он познакомил читателей с произведениями молодых чукотских поэтов А. Кымытваль, М. Вальгиргина, С. Тиркыгина, В. Тынескина. Стихи и переводы печатались в журналах «Октябрь», «Москва», «Смена», «Молодая гвардия», «Донбасс», «Дальний Восток», «Полярная звезда», «Колымские просторы», в альманахах «Поэзия (1945–1975)», «На Севере Дальнем». Поэтические сборники А. Пчёлкина «От Биллингса до Нольда» (1967), «Свет снега» (1972), «Душа болит» (1979), «Комната эха» (1983), «Глубина вздоха» (1989), «Непогодь» (2000), «Ветер века» (2004) были изданы в Магадане. В Москве изданы сборники стихов «Тринадцать месяцев» (1972), «Мерзлый ветер» (1982). Его стихи публиковались в коллективных сборниках «Северное притяжение», «Я расскажу тебе про Магадан», антологиях «Русская сибирская поэзия. ХХ век», «Северная строка. Колымская поэзия ХХ–XXI веков». Поэзия А.А. Пчёлкина пронизана искренней любовью к Северу, людям, живущим в суровых условиях, болью за судьбы людей и страну, переживающую перестроечное время. В последних своих сборниках он публикует тонкие сатирические стихи и эпиграммы под псевдонимом Весьма Прытков.
А.А. Пчёлкин – ответственный секретарь Магаданской областной организации Союза писателей РФ в 1984–2001 гг. Заслуженный работник культуры РСФСР (1992). Лауреат III межрегионального конкурса литераторов Севера на соискание премии им. Ю.С. Рытхэу в области поэзии (2000) за рукопись стихов «Непогодь». Анатолий Пчёлкин принимал участие во Всероссийской конференции «Литературные встречи в русской провинции» (г. Красноярск), посвященной проблемам отечественной литературы. Был делегатом Всесоюзного совещания молодых литераторов в Москве, делегатом съезда писателей России, членом Совета по поэзии при Союзе писателей России.
Уехал из Магадана в 2001 г. во Владимир.
Он привез с собой боль за Отечество, дух свободной стихии и соленых сквозных ветров. Сказалась близость Охотского моря, океана: несколько лет поэт работал на рыболовецком судне. Работал он и геологом, побывал на золотых приисках. Биография, как оказалось, богатая, романтическая... Да и фамилия Пчёлкин, на первый взгляд не очень-то поэтическая, постепенно обретала для меня глубинный, мудрый смысл.
Поэт, застенчивый, с немного виноватой улыбкой на лице, как-то сразу расположил к себе, и я уже с радостью стал заходить в редакцию «Владимирских ведомостей». Человек, возглавлявший много лет Магаданскую писательскую организацию, здесь занимал скромную должность литературного сотрудника.
Он, конечно, чувствовал себя очень одиноким во Владимире, но не переходил в местную писательскую организацию из любви к своей, Магаданской. Я, как мог, старался свести его с владимирскими писателями и поэтами, однако это оказалось болезненным и трудным процессом. Особенно для местных служителей пера. Для самого Анатолия Александровича, наоборот, естественна была дружественность во всей широте и глубине этого божественного понятия. Мне было радостно осознавать, что к нам в город приехал большой своеобразный поэт, интеллигентно-изящный и деликатный человек. Да с первой встречи, когда мы разговорились о русской поэзии, о ее глубинах, я понял это. Пчёлкин высоко ценил стихи Николая Рубцова, Арсения Тарковского, Давида Самойлова, Николая Тряпкина. Часто он самозабвенно наизусть цитировал Владислава Ходасевича. Однажды я спросил у него, нет ли в его библиотеке книги о рифме Давида Самойлова. Оказалось, что нет, зато нашлись подобные другие, не менее интересные издания.
Библиотека у Анатолия Александровича была солидная и разносторонняя. Часто мы толковали об эпиграмме, которую он, на мой взгляд, буквально возродил. Вероятно, Пчёлкин в своем Магадане постарался создать некий прообраз золотого пушкинского века. Говорю неголословно, сужу по книгам, которые поэт мне показал или подарил, тем самым расширив для меня географию русской поэзии. Это были многочисленные издания сибирских и магаданских писателей и поэтов. Из чего я сделал вывод, что Анатолий Александрович был бережным, тонким редактором.
Постепенно Пчёлкин и меня взял в оборот. Я помогал ему в формировании задуманной им на страницах «Ведомостей» литературной страницы «Автограф». На фоне газет с преступной, на мой взгляд, безнравственностью, отвергающих все культурное и совестливое, эта страница засияла всеми гранями. Главное, что в ней присутствовало — персонализм и современность. Сам Пчёлкин ценил в авторе прежде всего глубину души, ее отзывчивость на достаточно трагические реалии нашей жизни. Анатолий Александрович всем сердцем переживал за русскую культуру, не переносил современных Смердяковых, обывателей, тайно и явно хулящих свою Родину...
К себе же этот удивительный человек относился с некоторой долей иронии. Эта антиномия ему нравилась, по-моему. И ни капли апломба, никакого высокомерия (а ведь и было чем гордиться!). Своеобразный автопортрет, как мне кажется, Анатолий Пчёлкин оставил вот в этом стихотворении, полюбившемся моей дочери-поэту:
Знаю сам: на виду поколений
Не играл я заметных ролей.
Между первой пургой и последней —
Половина всей жизни моей.
Очарованный льдами и снегом,
Что же людям-mo я доложу?
А скажу: извините, что не был,
Пурговал — извините — скажу.
У костра ль согреваюсь, над печью,
Или русскою речью в пути,
Не боялся, что славу не встречу,
А боялся — боялся! — отвечу,
Как бы душу свою человечью
По колдобинам не растрясти...
Он как-то принес в редакцию маленький телевизор, приглашая смотреть чемпионат мира по футболу. По-моему, первый чувствительный удар по его беззащитному больному сердцу нанесла в это жаркое лето сборная России, проигравшая главные свои матчи...
...Серьезная, подспудная поэзия Пчёлкиным не высказывалась. Знаю только, что, кроме писания своих сокровенных стихов, Анатолий Александрович занимался переводами Райнера Марию Рильке. Перевод одного из самых таинственных стихотворений в мировой поэзии «Пантера» был напечатан в «Литературной России». Жаль, что я не могу его процитировать здесь, на страницах альманаха. Толя дал мне прочитать это стихотворение в его переводе, а затем, аккуратно сложив газету, спрятал в одну из многочисленных папок. Пчёлкин хранил какой-то благоговейный порядок и никогда ничего не терял. В его «космосе» царили чистота и любовь. Он и мне помог напечатать статью в «Литературной России» — понятно почему: тема ему была слишком близка. В ней я задавался вопросом, пришлись ли ко двору приехавшие к нам во Владимир писатели, поэты. Художники, переселенцы с разных краев России. Обогатили ли они палитру нашей жизни и культуры. Статья называлась «Спросит огненный дух» (№ 16, 12 апреля 2002 г.). Не буду говорить о содержании статьи, суть уже не в нем. Сейчас для меня самым важным обстоятельством оказалось то, что я успел сказать о поэте Пчёлкине еще при его жизни.
Есть горькая латинская поговорка «Солнце славы светит только мертвым», но хорошо, когда, вопреки ей, нам удается вовремя сказать доброе слово о самом главном.
«Когда читаешь стихи А. Пчёлкина, — писал я тогда, — видишь за ними традиционную для русского духа высоту идеала, глубокую культуру человека, остро переживающего весь спектр метаморфозы жесткого современного бытия. Есть в его книге «Непогодь» (Магадан, 2000, за которую поэт удостоен звания лауреата и премии межрегионального конкурса литераторов Севера имени Ю.С. Рытхэу 2000 г.) стихи, которые хочется заучить наизусть, ибо в них есть и боль, и покаяние за поколение, и очищающий катарсис. Только о родном любимом городе можно исторгнуть из души такие исповедальные строки, ибо имя этого города Магадан — воплощение больной совести целого народа: ...Понимаю, а дух удручен:
Города неповинны ни в чем,
Нет греха за спиной Магадана,
Города не рождают идей,
Города не стреляют в людей,
Их призванье гуманно.
Но едва поднимаю перо —
Пред очами все то же тавро:
Город-каторжник, стражник, убийца.
И труды поколений иных отторгают и песня, и стих, — кровь и впрямь не водица.
Чтоб не застили наши дела Предыдущие сонмища зла,
Воздух Севера стал бы целебен, за прощенье невинной земли в храме Спас на Крови отслужите молебен.
В свое время Осип Мандельштам, погибший в недрах ГУЛАГа, где-то под Магаданом, любил цитировать строки Сергея Есенина: «Не расстреливал несчастных по темницам» и признавался в любви к его поэзии. Так вот и за эти строки Анатолия Пчёлкина можно причислить к когорте высочайших гражданских поэтов. Пока в России есть поэты, способные покаяться от имени народа, у нас есть будущее...»
Прочитав эти строки, Анатолий Александрович разволновался, вышел курить. Курил он много, атмосфера в редакции, чего теперь лукавить, ему не нравилась. Легче было пойти покурить или спуститься в подвальчик и тогда уж наговориться всласть, от всей широты русской души.
Из владимирских авторов он уважал поэта Николая Беляева, приехавшего сюда немного раньше самого Пчёлкина из Казани. Мы все собирались поехать к нему в Воршу, да так и не успели. Нравились ему и стихи Григория Латышева и Вадима Забабашкина.
Перед самой кончиной мне удалось сводить Анатолия Александровича с святое сердце Владимира — Успенский собор. Глаза у поэта оттаяли, возьму на себя смелость предположить, что в этот момент он по-настоящему осознал, что он Дома, в России. Под крепкой защитой святых русских князей. Здесь, у храма, я процитировал ему стихотворение дочери, поэзию которой он успел полюбить: Когда они умирают,
Уходят в другую жизнь,
Скажи им, что ты не знаешь Ни слабости их, ни лжи.
Что все это было маской.
Слезами отмой весь грим,
Последней, нездешней лаской Едва прикоснувшись к ним.
Как холоден тела панцирь И небо над головой... Мы вечные иностранцы, Стремящиеся домой.
Когда они умирают, Все памятью освяти, Прощай им, шепчи у края: «Счастливого вам пути»...
Увы! Тогда я не подозревал, что эти строки придут мне на память очень скоро, когда я буду провожать в последний путь моего друга.
А поэт жил на разрыв аорты. В страшную жару поехал на Фатьяновский праздник. Кто-то сказал тогда: «Раз он сам себя не бережет, кто может поручиться за его жизнь». Я был у него в больнице, где, как я понял из слов Анатолия Александровича, никакого уже по-настоящему не лечат. Для операции нужны были огромные деньги, а их в России сроду для поэтов не печатают...
Умер 15 сентября 2002 г. во Владимире. «Кончено все. Никого не виня, лучше уж сам осознаю заранее: больше никто не услышит меня ни во Владимире, ни в Магадане…», – последние поэтические строки, написанные поэтом за день до ухода.
Я был потрясен одиночеством его похорон. Умер большой русский поэт, а проводить его в последний путь пришла маленькая горсточка мало знакомых людей. Гроб несли молодые солдатики... Горько! И эта горечь отзывается во мне до сих пор. Утешает воспоминание последнего разговора с ним по телефону. Помню, как я неожиданно для себя назвал его «пчелой». А он обрадовался, оказывается, так звали его друзья. Но друзья-то как раз к похоронам и не успели — далек Магадан...
Поэты уходят, остается их поэзия. Стихи как завещание: в них голос, мысли, чувства, цельная интонация поэта. Что оставил нам поэт Анатолий Пчёлкин? Прежде всего — горечь мудрости («умножая познания, умножаешь скорбь»). Думаю, что и вся русская поэзия XX века помудрела на его исходе на целое столетие. Мы все стали немного философами, пророками и историософами. Я верую, что огненная пещь испытаний начнет постепенно исцелять наш народ. Целительна и поэзия Пчёлкина, исповедально-пророческая, соединенная с нежно-лирической нотой. Думаю, он относится к тем поэтам, которые могут жить только в пространстве совести. Великий русский композитор Георгий Свиридов спрашивал: «В чем сила русской литературы?» И сам же отвечал: «Я думаю, она в чувстве совести».
Мне кажется, мы не должны забывать о том, что мы живем в стране святых и поэтов. И об этом стихи Владимира Корнилова, которыми хочу закончить свои воспоминания: Тому, кто любит стихи,
Они не дадут пропасть И даже скостят грехи —
Не все, так хотя бы часть.
Стихи не могут пасти,
Судить и голову сечь,
Но душу могут спасти И совесть могут сберечь.
P.S. Недавно нам позвонила вдова Анатолия Пчёлкина — Людмила Фёдоровна. Сказала, что пришел очередной номер регионального литературного альманаха «День и ночь», членом редколлегии которого он был. Прощальная улыбка (всегда такая виноватая!) Анатолия Александровича. Он все-таки успел послать стихи молодого поэта Александры Улитиной в Красноярск.
ПРОИЗВЕДЕНИЯ А.А. ПЧЁЛКИНА
Отдельные издания и рецензии на них:
Берег: Стихи. — Магадан: Кн. изд-во, 1965. — 63 с. — (Первая книга поэта).
Рец.: Новиков В. Чистый тон//Смена. — 1965. — № 21. — С. 31
Першин В. Свой голос//Магад. комсомолец. — 1965. — 16 июля.
От Биллингса до Нольда…: [Стихи]. — Магадан: Кн. изд-во, 1967. — 64 с.: ил.
Рец.: Добровенский Р. Дорога в поисках себя//Дал. Восток. — 1968. — № 3. — С. 176–177; Осмоловская И. Суверенное государство молодого поэта//На Севере Дальнем. — 1968. — № 2. — С. 102–107; Лившиц С. После второго прочтения//Дал. Востк. — 1970. — № 7. — С. 148–150.
Свет снега: Стихотворения. — Магадан: Кн. изд-во, 1972. — 127 с.
Рец.: Ревоненко А. «Привязанность до степени любви…»//Дал. Восток. — 1972. — № 10. — С. 153–154.
Тринадцать месяцев: [Стихи и поэма «Дом на ветру». — М.: Мол. гвардия, 1972]. — 95 с: ил.
Рец.: Николаев Н. Возмужание//Магад. правда. — 1973. — 25 марта; Семенов Л. Вкус к жизни//Поляр. звезда. — 1974. — № 2. — С. 136–137. Душа болит: Кн. стихов. — Магадан: Кн. изд-во, 1979. — 127 с.
Рец.: Владимиров Д. Выстраданная тема//Дал. Восток. — 1979. — № 12. — С. 149–151; Осмоловская И. О чем болит душа поэта// На Севере Дальнем. — 1980. — № 1. — С. 119–122.
Мерзлый ветер: Стихотворения. — М.: Мол. гвардия, 1982. — 142 с.
Рец.: Лившиц С. От первого лица//Магад. правда. — 1983. — 5 апр.; Мельник В. С Родиной кровная связь//Дал. Восток. — 1983. — № 11. — С. 155–157.
Комната эха: [Стихи]. — Магадан: Кн. изд-во, 1983. — 141 с.
Рец.: Бесчастный С. Эхо в снегах//Магад. комсомолец. — 1983. — 18 окт.
Из публикаций в периодической печати и сборниках:
Передовая: [Стихи]//Вы — причина грядущего дня. — Магадан, 1979. — С. 93.
Свет звезды: Стихи//Дал. Восток. — 1980. — № 9. — С. 100–103. — Содерж.: Станция; Десятые сутки; Неразрывная память; Работа; Суть; Почерк; Мотив; Свет; Катерок.
Россия: [Стихи]//На Севере Дальнем. — 1982. — № 2. — С. 9.
«Тишина на родимых могилах…»; «Нас война обошла стороной…»; «Позади дорога дальняя…»; Курилка; «Студентке подали в столовке…»; Взгляд; Прохожий; «Не курлычут журавли…»; Свет снега; «Наслушаться песен и басен…»; Старатель; «То снег, то дождь. Тайга. Трясина…»; «Я задую в тайге небольшой костерок…»; Будка; Расторгуев; «Представляю зимнюю Россию…»: Стихи//Северное притяжение: Стихи поэтов Сев. — Востока/Сост. А. Пчёлкин. — Магадан, 1983. — С. 224–234.
«Ленивое море осеннего Крыма…»; Экспромт приезжего поэта; Запись для радио: [Стихи]//Октябрь. — 1985. — № 6. — С. 6–7.
Новые стихи//Дал. Восток. — 1986. — № 12. — С. 53–55. — Содерж.: Диалог с поэтом; Перелетные птицы пустот; Лопата; «Как легко ты вошла!..»; Возвращение.
«Я вижу мир из окон Магадана…»: [Стихи]//На Севере Дальнем. — 1987. — № 1. — С. 13–18. — Содерж.: Самим собою недовольство; Я вижу мир из окон Магадана; В мире животных; Пятачок; Зима начгеопартии; Ой ты, гой ecи!.. В Уэлькале Вальгиргина; «Освоены ветра…»; Боль; Устные стихи.
ПЕРЕВОДЫ:
Вальгиргин М. В. Веселое лежбище: [Стихи для детей/Пер. с чукот. А. Пчёлкина]. — Магадан: Кн. изд-во, 1973. — [22 с.]: ил.
Тынескин В. В. Олени ждали меня: Стихи/Пер. с чукот. А. Пчёлкина. — Магадан: Кн. изд-во, 1978. — 88 с.
Тиркыгин С. Лети, мой день: Стихи/Пер. с чукот. А. Пчёлкина. — Магадан: Кн. изд-во, 1980. — 47 с. — Текст на рус. и чукот. яз.
Вальгиргин М. В. Хорошо родиться на этой земле: Стихи из неоконч. тетради/Пер. с чукот. А. Пчёлкина, — Магадан: Кн. изд-во, 1981. — 54 с: ил.
ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ:
Николаев К. Гражданственные строки: [О творчестве А. Пчёлкина]//Николаев К. Севером овеянные строки: Ст. и очерки о творчестве писателей Сев. — Востока, — Магадан, 1977. — С. 136–145.
Вечер Магаданского поэта [Ан. Пчелкииа: Информ.]// Лит. Россия. — 1980. — 4 янв. — С. 7.
Владимирское региональное отделение Союза Писателей России
