Об офенях и промыслах крестьян Тучковской волости Судогодского уезда Владимирской губернии
Одной из самых малоизученных и интересных тем в истории прошлого Владимирского края остается тема, связанная с отхожими промыслами офеней. Целые селения были связаны с этим родом занятий. Не сказать, что все волости и уезды были сплошь заняты офенством – этот вид деятельности крестьян носил скорее очаговый характер.
Так, если взять карту административно-территориального деления Владимирской губернии дореволюционного периода и наложить на нее современное расположение Селивановского района, то на основании статистических данных «Памятной книжки Владимирской губернии» за 1895 год самым активным населением, занимавшимся этим отхожим промыслом, будут жители сельца Новлянское (так называлась деревня Нова, современная деревня Новлянка), села Святцы, деревень Бельково и Знаменки Тучковской волости Судогодского уезда Владимирской губернии. Хотя отдельные эпизоды офенской деятельности встречаются и в других населенных пунктах, например в деревне Денисово. Надо отметить, что Тучковская волость единственная, чьи населенные пункты полностью вошли в состав Селивановского района, их число равнялось семнадцати.
Традиционно владимирские офени торговали косами, иконами и разной всячиной, через них известный русский поэт, революционный демократ Н. А. Некрасов в 1861 году, договариваясь с книгопродавцами С. К. Матренинским и И. А. Голышевым, распространял свои произведения, «изданные для народа маленькими, „красными книжками”, дешевыми по цене».
В небольшом статистическом исследовании, изданном К. Тихонравовым в 1857 году, на примере Вязниковского, Ковровского и части Шуйского уездов Владимирской губернии под офенями, или так называемыми ходебщиками, подразумевались крестьяне, торгующие «разными мелочными товарами, каждогодно, с своими подвижными лавочками-коробьями», которые отправлялись «из своих жилищ во все концы России».
Первую попытку осветить данную проблему автор предпринял в небольшой публикации на страницах газеты «Селивановский вестник» в 1993 году.
Конечно, невозможно рассказать сразу обо всех селениях, некогда существовавших и существующих на территории нашего края, с их бытовым и хозяйственным укладом. Коснемся небольшой их части, входившей в состав Тучковской волости Судогодского уезда Владимирской губернии.
Статистические данные об отхожих и кустарных промыслах по Тучковской волости за 90-е годы XIX века дают нам представление о занятии крестьян различными видами трудовой деятельности, а также позволяют провести сравнительный анализ, когда и сколько именно человек, проживающих в том или ином селении, ежегодно было занято побочным заработком на стороне.
История данного вопроса своими корнями уходит в XVII век, значительные размеры стало приобретать во второй половине XVIII века, зародившись в результате разложения феодализма. «Наибольшее развитие получило в Центральном промышленном районе, приуральских и северных губерниях ввиду неблагоприятных условий для сельского хозяйства в этих районах и наличия возможности для внеземледельческих заработков. Из деревень Московской, Ярославской, Костромской, Владимирской губерний в 50-х годах XVIII века уходило 15-20 % мужского населения. В 1-ой половине 19 века насчитывалось свыше 1 миллиона крестьян-отходников». Крестьянская реформа 1861 года вызвала их резкое увеличение.
В конце XIX века – начале ХХ века с ростом крупных промышленных предприятий отходничество пошло на убыль.
Итак, отходничество, временный уход крестьян России с мест постоянного жительства из деревень на заработки в районы развитой промышленности и сельского хозяйства, появилось в период позднего феодализма в связи с усилением феодальной эксплуатации и повышением роли денежного оброка. Оно играло значительную роль в период становления капитализма. Отходничество способствовало имущественному разложению крестьянства, втягивая его в сферу денежных отношений.
Отхожие промыслы Тучковской волости были самыми разнообразными. Данные за 1895 год выглядят следующим образом: уходили работать мельниками, в качестве прислуги, пильщиками, печниками, фабричными рабочими. Из села Тучково уходило 25 из 394, там проживавших, из села Басенки уходило 5 из 48, деревни Денисово (в то время Денисовка) – 15 из 136, деревни Хвосцово – 100 из 513, деревни Кузнецы – 20 из 153, села Ивонино – 40 из 220, сельца Ершово – 30 из 188 (дано с учетом двух занятий пильщиков и мельников), деревни Елизаветино (современная деревня Красная Горка) – 2 из 39, деревни Переложниково – 50 из 402, деревни Маланьино – 30 из 196, деревни Большое Ярцево –10 из 208, деревни Матвеевки – 10 из 139, села Копнино – 30 из 3078.
В меньшей степени крестьяне занимались офенством, скитаясь и разъезжая по разным уездам Владимирской губернии и другим губерниям России. Например, из сельца Новлянское (Новлянка) уходило 130 из 703 человек, села Святцы 50 из 623, деревни Бельково 30 из 213, деревни Знаменка 10 из 202.
Отдельно хотелось бы остановиться на Новлянке и поделиться устными воспоминаниями своего отца, Николая Ивановича Журухина (20.08.1928 – 31. 12. 1990). Ему довелось слышать от своего деда по материнской линии Василия Ивановича Журухина (предположительно 1877-1878 года рождения. Метрических записей о рождении погоста Муська за этот период не сохранилось, но имеется запись о заключении брака от 26 апреля 1896 года между ним и Анисьей Максимовной Курбановой. В момент регистрации В. И. Журухину было полных 18 лет, невесте 19 лет). Умер в середине 1960-х годов.
У В. И. Журухина в свое время была выездная лошадь, и он промышлял мелкими торговыми делами, свойственными для всех крестьян Новлянки того времени. Так, например, он ездил в город Муром, где приобретал партиями вилы, грабли, лопаты, серпы и многое другое, а затем ездил реализовывать все это на Украину, Белоруссию, Молдову и даже за границу. Конечно, следует оговориться, что ездил не один. Обычно на такой вид промысла подряжалось несколько человек (зачастую родственники). Для этого снаряжалось несколько подвод, которые образовывали поезд – тогда так называли караван, состоящий из нескольких упряжек.
До сих пор в нашей семье сохранилась одна история, передававшаяся из уст в уста о поездке в качестве офени моего прадеда Василия Осиповича Журухина (родился 23 февраля 1882 года по старому стилю 11 – умер 2 октября 1954 года в возрасте 72 лет) по дедовой линии, его родителями были крестьяне Осип Авксенович и Ирина Власовна Журухины. Последний раз эту историю мне приходилось слышать от своего двоюродного дяди Валентина Васильевича Журухина в конце 90-х годов ХХ столетия. Звучит, как сказка-быль в лучших традициях русского народного творчества времен язычества. Сколько здесь правды, а сколько вымысла, сказать трудно. Ни участника, ни очевидцев тех минувших событий давно уже нет. Но своим долгом считаю сохранить данный любопытный сказ для потомков как образец офенской истории.
Это случилось на Украине, как раз в тех местах, где Н. В. Гоголь черпал и описывал свои персонажи для своих произведений. Заехал как-то Василий Осипович в одно украинское селение и встал на постой у одной пожилой женщины, уж больно там была хороша горилка и закуска. Она ему и говорит: «Ты добрый молодец пей да закусывай, но до полуночи должен уехать». «А то, чего?», – задает он ей вопрос. «Там увидишь», – отвечает она ему. Дело шло к полуночи. Изрядно подвыпив, засиделся Василий Осипович. Тут к нему и подсаживается хозяйка дома и заводит разговор. «И откуда ты такой молодой и красивый заехал к нам», – говорит она ему. «Я то, – отвечает он ей, – буду из сельца Новлянского, что в Судогодском уезде Владимирской губернии». «Ага, – говорит ему женщина, – там у вас рядом село Дуброво». «Да!» – бодро отвечает Василий Осипович. Она ему ответ держит: «У нас там шабаш, мы на метлах летаем». Тут, как рассказывал сказитель, он к лавке и пристыл. «Не веришь, – продолжает она, – хочешь на метле слетаем к тебе домой, и возьмем какую-нибудь вешь». Далее Василий Осипович, из того, что было с ним, ничего уже не помнил. Только проснувшись утром в хате на лавке, увидел, что рядом с ним лежит нож точь в точь такой, какой у него был дома.
Определенный интерес в этой связи представляет личность родной сестры Василия Осиповича Журухина, Матрены Осиповны Журухиной (в замужестве Ситниковой). Родилась она 1 ноября 1884 года по старому стилю в деревне Нова (Новлянская), последние годы жизни проживала в Ленинграде у своей дочери Марии Ивановны Парамоновой, похоронена на Северном кладбище.
Во-первых, сохранилась ее фотография начала ХХ века. Во-вторых, ее родная внучка Валентина Александровна Ломаш, проживающая в настоящее время в п. Большая Ижора Ленинградской области, сохранила молитву-оберег, которую Матрена Осиповна читала перед сном. Данная молитва написана в традициях языческо-православного жанра своеобразным слогом и в некоторой степени отражает офенское наречие. Звучит молитва так:
Раба (произносится имя) спать ложится,
Крестом крестится,
Враг стонал – отшатись от меня,
Ангел господний – пришатись ко мне.
Господи помилуй
Господи помилуй
Господи помилуй
Аминь!
По утверждению В. А. Ломаш, молитва произносилась именно таким слогом, была рассказана ей Матреной Осиповной в 1954 году.
Необходимо отметить, что в основном новлянцы занимались сбытом кос, которые крестьяне в округе прозывали «литовками», так как в основном приобретали эту продукцию в Прибалтике, и иконами – последние до сих пор иногда встречаются в домах новлянских жителей. Вид икон не представлял собой ничего особенного и был рассчитан на массового покупателя. Обычно такая икона выглядела следующим образом: лик святого на картонной основе наклеивался на деревянную основу (доску), а сверху покрывался офольгованным раскладом. Такие иконы приобретались владимирскими офенями большими партиями во Мстере, где было налажено их изготовление на поток.
Было бы большим упущением обойти вниманием особый офенский язык. Еще совсем недавно, когда было живо старшее поколение, особенно в советское время, в Новлянке можно было слышать целые выражения и слова офенской разговорной речи, очень редко встречающиеся в наше время. Нельзя сказать, что повсеместно словарный запас офеней был одинаков, встречаются отдельные выражения и слова, присущие только конкретной местности.
В этой связи мне бы хотелось обратиться к периоду Великой Отечественной войны. Старшее поколение, испытавшее на себе все невзгоды войны, хорошо помнит, что на конвертах-письмах ставился штамп «проверено цензурой». Такие фронтовые письма встречаются до сих пор, когда начинаешь заниматься тематикой минувшей войны.
Один любопытный фрагмент из такого письма со слов Анны Петровны Лотовой, уроженки и бывшей жительницы деревни Новлянки, уместно привести в теме нашего повествования. Анна Петровна рассказывала мне, как ее родной брат Василий Петрович Лотов писал с фронта о своем житье-бытье и, чтобы обойти острые углы в том месте, где описывал бытовые условия армейской действительности, писал: «У нас шибарей, как на Красной площади людей», – подразумевая большое количество вшей. К сожалению самого письма автор этих строк не видел, и дать полную характеристику этому эпистолярному памятнику не может.
Позволю несколько слов сказать о самом авторе такого необычного послания своим родным. Василий Петрович Лотов родился 11 апреля 1911 года по старому стилю в сельце Новлянское. Его родителями были Петр Иванович и Дарья Стефановна Лотовы. В 1942 году В. П. Лотов был мобилизован в ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии, службу проходил в должности командира расчета 67-й механизированной бригады, член ВКП(б), пропал без вести 10 января 1944 года. В Новлянке проживала его жена, Анна Алексеевна Лотова.
К сказанному остается только добавить, что его отец П. И. Лотов в молодые годы тоже промышлял офенством, об этом свидетельствуют и сохранившиеся до наших дней две фотографии дореволюционного периода и, надо полагать, что на бытовом уровне, как и в других новлянских семьях, у Лотовых широко практиковался искусственный офенский язык и использование его в повседневном общении было обычным делом.
При изучении офенского языка Владимирской губернии необходимо осторожно подходить к словарному запасу офеней, различать коренное их место проживания, так как одно и тоже слово может по-разному называться. К примеру, если новлянцы называли «вошь» «шибара», то в словаре крестьян Вязниковского, Ковровского и Шуйского уездов за 1857 год это слово вовсе отсутствует. В другом издании за 1874 год слово «вошь» обозначается как «стабачь». В этой работе говорится, что во Владимирской губернии офени проживают в Вязниковском, Ковровском, Судогодском и частью в Гороховецком уездах.
Было у новлянских офеней в употреблении и выражение «ботать по фене», и его мы тоже не находим в опубликованных словарях. В наше время стало привычным слышать при совершении какой-нибудь сделки между людьми «давай баш на баш». Надо полагать, что значение слова «баш» пришло от офеней и обозначает грош; другое выражение «один лом в барыше» означает калым.
Если говорить в целом о значении слов, то они не всегда совпадают в своих обозначениях и названиях с офенским языком из других краев: встречаются большие разночтения, с разными окончаниями, а то и просто другим произношением. Возьмем для наглядности самые простые и часто употребляемые слова: хлеб – сумак, сумар, отец – хрутень, хрутель, золото – кулото, кузлото, Москва – ботуся, бутуся, стакан – бухарник, аршин, корова – волыня, алыня.
Надо отметить, что офенский язык достаточно необычен, богат и насыщен разными значениями слов и вызывает неподдельный интерес для темы нашего исследования. Бывалые люди в советский период еще употребляли такие слова, как баба – куба, жена – елтуха, мать – масья, село – турло, мужик, крестьянин – лох, город – костер, рюмка – бухарка, торговать – ширговать. Этот список можно продолжить и дальше.
Исследователи Владимирской губернии, России, занимавшиеся изучением офенского языка считали, что офени – тот «люд с его особенностями в нравах и обычаях, с его таинственностью в торговле, с отличительным своим искусственным языком, употребляемым единственно для скрытия употребляемых словопрозношений в торговых операциях».
Конечно, нельзя сказать, что в наши дни все осталось неизменным от этого народа. Как любому живому организму, людям свойственно терять старые привычки, самобытность и приобретать новые в силу различных социальных потрясений и изменений времени...
Ведь какой неугомонный народ проживал в Новлянке: все-то ему надо, до всего ему дело было, пробует свои силы и там и сям. Думается, не случайно братья П. А. и С. А. Зворыкины выбрали тут место для устройства завода. Здешний народ обладал всеми необходимыми качествами, чтобы воплотить этот замысел в реальность. Природа наделила их оборотистостью, предприимчивостью, сметливостью, рискованностью и смелостью в любых делах. Конечно, сказывалось и то обстоятельство, что Новлянка уже с 70-х годов XVIII века числилась в разряде казенных селений. Такое социальное положение крестьян давало преимущество, выгодно отличало их, скажем перед удельными и помещичьими крестьянами, давало им больше относительной свободы в своих действиях. А трудолюбия обитателям этого селения было не занимать, тому служат свидетельством и архивные дела. Как-то при просмотре описей в государственном архиве Владимирской области попалась на глаза любопытная запись о деле за 1909 год: «По прошению потомственного почетного гражданина Сергея Алексеевича Зворыкина жалующего на Пристава 2 стана Судогодского уезда за медлительность по взысканию присужденных в пользу просителя с крестьян дер. Новлянской» за порубку его леса.
Может быть, господин С. А. Зворыкин и прибавил что-то для пользы дела в свою сторону, но данные, приведенные им, весьма интересные, дающие дополнительные сведения об офенях, занятиях вообще здешних крестьян, об их материальном достатке. Из этого архивного дела мы узнаем имена новлянских крестьян, занимавшихся офенством. Среди них Логин Агапович Шагин, Герасим Иванович Еженков (вероятно, современная фамилия Ежков), Николай Егорович Кудюкин, Семен Романович Малафеев, Василий Федорович Ермаков.
С. А. Зворыкин в своем прошении рисует следующую картину материального положения не только обвиняемых, но и проживавших там крестьян. «Мне доподлинно известно, – пишет Сергей Алексеевич, – что вышеозначенные крестьяне считаются в числе зажиточных и они, как вообще все крестьяне деревни Новлянской, кроме отъезжего промысла, офенства, имеют солидный месячный заработок возкой дров, картофельной муки и патоки, на паточном заводе Т[оргового] Д[ома] Зворыкиных, зарабатывая в год обществом до двадцати тыс[яч] рублей, что можно видеть по торговым книгам Т[оргового] Д[ома] Зворыкиных».
К этому нужно присовокупить, что каждый двор обвиняемых по делу о незаконной порубке крестьян имел в личном пользовании одну корову и одну лошадь, а порой одну лошадь и две коровы, в других случаях и более. Стоимость движимого и недвижимого имущества оценивалась по-разному: были хозяйства стоимостью 640 руб., 695 руб., 880 руб., 1200 и 1650 рублей. Такой показатель – приличная основа для жизнедеятельности в тот период.
Автору этих строк за многие годы краеведческой работы удалось собрать небольшую коллекцию фотографий дореволюционного периода, на которых запечатлены лица офеней, торговцев. Среди собранных персонажей много уроженцев Новлянки, среди них Игнат Иванович Журухин, родился 22 мая 1865 года по старому стилю. Говоря о нем, не могу обойти вниманием его сына Федора Игнатьевича Журухина, который родился 20 декабря 1899 года по старому стилю (мать Ирина Захаровна Журухина). Его биография – прямое отражение унаследованных традиций, существовавших в Новлянке. Свой трудовой путь он начал в 1910 кочегаром пароходства еще совсем юным, на этот счет сохранилась и любопытная фотография начала ХХ века, где он изображен вместе с отцом и товарищем. Впоследствии Ф. И. Журухин стал вторым человеком, которому довелось работать в должности председателя Райсполкома после образования Селивановского района.
Продолжают галерею офеней-торговцев фотографии Василия Ивановича, Василия Осиповича, Василия Михайловича Журухиных, Павла Васильевича Курицына (он же Павел Авксенов, имеются разночтения: Павел Аксенович), Дмитрия Семеновича Сорокина (отец известного новлянского художника Василия Дмитриевича Сорокина), Ивана Прохоровича Ситникова из сельца Лобаново (Дубровская волость Муромского уезда). Последний слыл настолько мастеровым человеком, что буквально все умел делать сам, даже сконструировал настоящие часы с деревянным механизмом.
Особый интерес вызывает групповая фотография, переданная бывшей учительницей Чертковской восьмилетней школы Елизаветой Васильевной Смирновой, уроженки деревни Денисово Тучковской волости Судогодского уезда Владимирской губернии (в настоящее время Селивановский район Владимирской области).
На этой групповой фотографии из трех человек запечатлен ее родной отец, Василий Михайлович Смирнов, 1892 года рождения, уроженец и житель деревни Денисово. В контексте настоящего материала обращает на себя деревня Денисово, не входящая в перечень населенных пунктов, указанных выше, где крестьяне занимались офенством.
В продолжение затронутой темы предлагаю познакомиться еще с одним сюжетом, который будет касаться только деревни Новлянки.
Это событие уносит нас к началу ХХ столетия. Точной даты повествуемого события нет, а как факт этот эпизод из местной истории носит примечательный характер. Виновником его в начале ХХ века стал житель деревни Новлянка (сельцо Новлянское) Павел Васильевич Курицын (в метрической книге, в записи о рождении его сына Ивана, П. В. Курицын записан, как Павел Авксенов Курицын), нарушивший спокойствие своих односельчан и прилегающих селений своим возвращением из Северной Америки.
Впервые эту историю услышал я из уст Павла Семеновича Игнатьева (уроженца д. Лобаново), рассказанную мне 30 мая 1993 года, а он, в свою очередь, слышал ее из уст очевидцев. Вот что он изложил мне по этому делу: «Павел Курицын до революции 1917 года работал три года в Америке, по возвращению своему произвел большое впечатление на местных жителей, так как кроме модного костюма имел приличный багаж и тройку хорошеньких лошадей».
История личности П. В. Курицына достаточно занимательна и в какой-то степени проливает свет на нравы, характер, обычаи и традиции всех здешних обитателей в те далекие времена. Мало кто из местных крестьян мог спокойно усидеть на месте. Тому есть конкретные подтверждения. Выше мы уже говорили, что только по данным за 1895 год в сельце Новлянское из 335 человек мужского пола уходило на отхожие промыслы 130 человек, женская половина на тот период насчитывала 368 душ.
Хотелось бы сказать несколько слов о том, как удалось выйти на родственников. Это произошло совершенно случайно. Я уже было совсем поставил крест на личности Павла Курицына и довольствовался коротеньким известием от Павла Семеновича Игнатьева, если бы счастливая случайность не свела меня с потомком Павла Курицына в четвертом колене, хотя знал я его уже несколько лет.
Как-то в конце августа 1997 года я занимался сбором материала к 80-летию Селивановской милиции, по служебным делам был командирован в архив УВД Ивановской области с коллегой по работе, Виктором Михайловичем Пахомовым, слово за слово, земляки оказались. Коснулись родни, стали перебирать, кто и как кому доводится. Он мне и говорит: «Вот моя бабка в замужестве Матрена Тимофеевна Курицына, а деда звали Иван Павлович Курицын». Тут я его и спрашиваю: «Не родственник ли тебе тот Павел Курицын, который до революции бывал в Америке?». Одним словом, все сошлось. Поинтересовался у него, нет ли каких документов или фотографий, либо еще что-нибудь интересненького? «Осталось. В следующий раз найду, прихвачу», – утвердительно ответил он мне. Находки таили в себе немало любопытных эпизодов, проливая дополнительные штрихи к портрету Павла Курицына.
Из них мы видим, человеком для своего времени он был грамотным. Обладал некоторыми познаниями в области географии. Умел выпекать хлеб. Судите сами. На одной из фотографий, где он запечатлен с тремя канадскими детьми и собакой возле товарного состава с лесом, на обороте надпись, частично поврежденная временем: «...моя работа вагоны... с балками. В Канади (хорошо?), а в доме лутше работал, как в Сибире. А сижу, как в тюрьме. А я приеду обо всем расскажу подробно. Я сижу без делоф и сам пеку хлебы если бы вы посмотрели, что я делу, то все могли бы смеятца». Как видите известие коротенькое и отрывистое, но несет в себе немало интересной информации о его странствиях, повседневной жизни на чужбине. Я намеренно сохранил без изменения стиль, орфографию и вычурный слог этого послания на новлянскую землю, что бы хоть как можно ближе придвинуть давно забытые события ко дню сегодняшнему.
На другой фотографии из Канады он стоит с двумя своими товарищами на фоне деревянного здания, возможно, около своего жилища. Оборот снимка несет поздравительное послание в адрес отца и его близких: «Россия, станция Климово, Владимирской губернии, дер. Новлянская, Василию Аксеновичу Курицыну.
Поздравляю вас с праздником Рождеством Христовым и наступающим Новым Годом и новым счастьем. Будьте все здоровы. Это мои товарищи. Вместе сплю. Курицын».
Вот, собственно говоря, и все документальные свидетельства, которые сохранились до сегодняшнего дня.
Источник:
Об офенях и промыслах крестьян Тучковской волости Судогодского уезда Владимирской губернии. А. Н. Журухин: [Электронный ресурс] // Муромский историко-художественный музей: [сайт]. – 2014. – URL: http://old.museum-murom.ru/nauch-rab/uvar-ix/ob-ofenyah-i-promyslah-krestyan
Село Тучково
Copyright © 2018 Любовь безусловная
|
