15 октября 2015 года в городе Кургане состоялось открытие мемориала декабристу М.М. Нарышкину. Скульптура установлена в сквере перед домом-музеем декабристов, некогда принадлежавшем Михаилу Михайловичу. Памятник создан по инициативе Ростислава Мединского и
Владимира Мединского (советника председателя и председателя Российского военно-исторического общества). Ростислав Игнатьевич принял непосредственное участие в его торжественном открытии.
Портрет Е.П. Нарышкиной.
Именно в эти дни автору данной статьи при работе с архивными документами начала ХIX века посчастливилось обнаружить ряд свидетельств пребывания в 1825 году полковника Нарышкина в Суздальском уезде. В первую очередь, это верющее письмо (т.е. доверенность), которое представила в Гаврилово-Посадскую ратушу для освидетельствования его молодая жена Елизавета Петровна Нарышкина – урожденная графиня Коновницина 1 апреля 1825 года. Доверенность была написана на имя майорской дочери - девицы Анны Михайловны фон Плебиной (фон Плебен), которая должна была получить на Московском почтамте присланные доверительнице деньги в сумме 3100 рублей. Эта запись в книге верющих писем и продублированная в журнале ратуши в первый момент вызвала целый ряд вопросов. И первый: что делала дочь героя Отечественной войны и военного министра, бывшая фрейлина Двора, жена и сестра декабристов в нашем посаде? Тем более, что уезжать в ближайшее время в Москву она явно не собиралась (В противном случае, зачем писать доверенность?). Если она при муже, то что здесь делает муж, – полковник Нарышкин? Эти и другие вопросы прояснились при внимательном знакомстве с материалами ратуши за предшествующие годы, а также с биографическими моментами знаменитой супружеской пары. Разумеется, что молодая и как выяснилось беременная на тот момент знатная дама жила здесь не одна. Замуж за Михаила Нарышкина она вышла в сентябре 1824 года. В то время он служил в Бородинском пехотном полку, а в 1825 г. он уже полковник Тарутинского пехотного полка (Оба полка были в составе 17-й пехотной дивизии и несли гарнизонную службу в столице). Гавриловская дворцовая коннозаводская волость, расположенная в благодатном и плодородном ополье издревле являлась местом дислокаций воинских контингентов. Особенно востребованной стала она после наполеоновского нашествия, разорившего западные губернии. Таковой она оставалась на протяжении всего столетия.
Портрет М.М. Нарышкина. Неизвестный художник.
В январе 1817 года Гавриловская ратуша получает из Владимирского губернского правления уведомление, что «вскоре 17 пехотной дивизии войска будут маршировать во Владимирскую губернию». Весной того же года в Гаврилов Посад на постой прибыл Рязанский пехотный полк. А в начале 1818 года коллежский секретарь Подолецкий запрашивает ратушу: 1. Сколько в Гавриловском посаде имеется квартир для штаб- и обер-офицеров? 2. Сколько удобных квартир для генералитета? 3. Для постоя нижних чинов? 4. Сколько постоялых дворов для: 10, 20 и 50 лошадей? Хорошо отстроившийся в начале века посад, купечество в котором составляло более 75%, соединенный со столицами, уездным и губернским центрами оживленными трактами, окруженный выпасами, чистыми и богатыми селами привлекал воинские постои. В 1819 г. здесь квартирует Украинский пехотный полк под командованием полковника (впоследствии генерала) П.А. Кладищева. Кстати, тот год ознаменовался многочисленными конфликтами военных с местным населением, среди которых есть и дело о побоях, нанесенных суздальским мещанином Болдиным унтер-офицеру Украинского полка. Тогда же суздальским земским исправником введена дополнительная подать с населения по 5 копеек с каждой ревизской души на дрова квартирующим войскам (на лагерный период), устроена по инициативе Кладищева швальня (т.е. швейная) на 43 человека, где солдаты шили нехитрую амуницию из дешевого местного текстиля и мн. др.
Но вот, наконец-то, что нужно! В январе 1822 года Суздальский квартирный комитет своим отношением «требует, дабы сия ратуша через сношение с думою изготовила для имеющего вступить в здешний посад штаба 3-го батальона Тарутинского пехотного полка как квартиры, так дрова и свечи по положению, а о числе домов прислала в оный комитет верный по классам список».
Когда штаб батальона прибыл на место неизвестно, но уже 4 мая того же года по сообщению Суздальского земского суда «командир 3-го батальона Тарутинского пехотного полка майор Поплавский со вверенным ему батальоном выступил для содержания караула в г. Москву, и оставил все казенные ротные тяжести в здешнем посаде и при оных воинской команды – 5 человек».
Очевидно, что руководство полка решило обосноваться в посаде «всерьез и надолго». Нам не удалось пока ознакомиться с делами ратуши за 1823 и 1824 годы, но в конце февраля 1825 года в журнале ратуши содержится многозначительная запись. На запрос вновь назначенного секретаря ратуши Касаткина о выделении ему земли под постройку дома в Ковыляевском квартале, последовало разъяснение, что это место нужно для Тарутинского полка 2-го батальона под постройку караульни и канцелярии. Пока еще рано делать предположения, у кого из Гаврилово-посадцев и в каком, из домов могли квартировать Нарышкины. Хотя возможных вариантов не более 3-4-х и все эти дома сохранились до наших дней. Однако один дом и одно семейство они посещали непременно. Это только что вновь отстроенный дом смотрителя дворцового конного завода, штабс-капитана Николая Александровича Хитрово. Единственный дворянин и офицер на всю волость. Уроженец Козельского уезда Калужской губернии, вступивший в военную службу по выходе из инженерного и артиллерийского шляхетского корпуса 18 апреля 1805 года он с этого времени участник многих сражений. Неоднократно раненый и контуженый в 1807 году был награжден орденом Св. Анны 4 степени, а в отставку выпущен штабс-капитаном. С началом Отечественной войны, он вступил в Тульский Конно-казачий полк, с которым принимал участие в осаде Данцига в 1813 году. Был награжден орденом Св. Владимира 4 степени с бантом и в том же году вернулся домой. Гавриловский конный завод он возглавил в 1824 г. Офицеры, посещавшие Гавриловский завод, никогда не упускали возможности усовершенствоваться здесь под руководством дворцовых берейторов в верховой езде. Кстати, берейторский ученик завода Михаил Гусев в июне 1825 года был удостоен царской денежной награды. А тот факт, что Михаил Нарышкин был очень неравнодушен к лошадям, следует из более поздних эпизодов его биографии. В частности, в период жизни в Кургане он основал там небольшую конюшню и даже выписывал для нее племенных коней из европейской России.
Вопрос, где именно, у кого и сколь продолжительное время проживали супруги Нарышкины в 1825 году в Гавриловском посаде, пока остается открытым. Однако, если верны утверждения исследователей, что именно в том году полковник Нарышкин готовил офицеров Тарутинского полка к вооруженному выступлению на Сенатской площади, то это происходило здесь, у нас. Елизавета же Петровна, не посвященная в тайные дела супруга и проживавшая отнюдь не инкогнито, вероятно, вела привычную светскую жизнь в окружении офицерского сообщества на лоне сельской природы, расточая дарованные ей таланты. Она прекрасно пела, великолепно музицировала, была хорошей художницей и умной собеседницей, что многократно подтверждалось декабристским окружением и в Чите, и в Кургане.
