Алексей Алексеевич Лебедев родился в г. Суздаль 19 июля (1 августа) 1912 г. Отец будущего поэта Алексей Алексеевич (старший) — юрист, мать Людмила Владимировна — учительница русского языка и литературы. Дед по отцовской линии — Алексей Дмитриевич Лебедев был священником суздальской Никольской церкви. В связи со служебными назначениями отца семья переезжала сначала в Шяуляй, потом в Кострому, а в 1927 г. в Иваново-Вознесенск. Мать, конечно, оказала очень большое влияние на формирование интересов мальчика. Прежде всего, к родному слову и книге. Его любимыми писателями были Жюль Верн, Джек Лондон, Александр Грин, вместе с их героями он путешествовал по странам и материкам, боролся за справедливость, совершал добрые дела. Алексей с детства закалял свое тело и волю, воспитывал мужество. Известно, что он отлично плавал, играл в футбол, шахматы, занимался боксом и гимнастикой. Романтическая натура рано нашла выход в стихах.
Нам доли даются любые,
Но видишь сквозь серый туман —
Дороги блестят голубые,
Которыми плыть в океан,
Ты видишь простор океанский,
Далекого солнца огонь.
К штурвалу тревоги и странствий Твоя прикоснулась ладонь. В Иваново-Вознесенске Алексей закончил 9-й класс в школе № 27. Лебедев недолго работал подручным слесаря-водопроводчика. Потом уехал на Север, служил юнгой, а затем матросом на судах «Севрыбтреста» и торгового флота. Поддавшись настояниям отца, через три года вернулся в Иваново, поступил на строительное отделение индустриального техникума.
Лебедев Алексей Алексеевич
В 1933 г. был призван в армию и направлен на Балтийский флот. Начал службу в Кронштадте, был зачислен в школу радистов. В Кронштадте за время срочной службы матросом он становится лучшим радистом Балтийского флота, навсегда соединяет свою жизнь с морем, а море с поэзией.
Буду счастлив этой темой,
Ею буду горд одной,
Самой лучшею поэмой Из написанного мной.
Затем был направлен в Ораниенбаум в радиоотряд. В 1935 г. остался на сверхсрочную. В 1936 г. поступил в Ленинградское высшее военно-морское училище имени Фрунзе. Старейшее морское училище страны, основанное еще Петром I, открыло перед курсантом пути на моря, повело будущего штурмана на взятие высот науки кораблевождения, научило дисциплине, твердости, дало умение командовать и принимать решения.
Так в юноше ковался воин,
Осталось, может, два шага —
И скажут твердо: ты достоин
Вести корабль! Громить врага! Во время советско-финской войны в первые дни боевых операций Краснознаменного Балтийского флота против белофиннов Лебедев подает рапорт командованию с просьбой послать его в Действующий флот. Здесь, на палубе эскадренного миноносца «Ленин», участвуя в боях в должности штурмана-стажера, Алексей находил время для создания мужественных стихов, вдохновляющих краснофлотцев.
Нет, Родину сильнее любит тот,
Кто молча телом закрывает дот.
И кто, приказ ее почтя за честь,
Немногословно отвечает: «Есть».
Вернувшись в училище, Лебедев быстро и успешно наверстал упущенное в учебе и наравне со всеми товарищами сдал государственные экзамены. Окончил Высшее военно-морское училище имени Фрунзе в 1940 г. В данной лейтенанту Советского Военно-Морского Флота аттестации говорилось: «Энергия и сила воли есть. Решителен и смел. Море, службу и свою специальность любит. Способен пренебрегать личными выгодами для пользы службы». Наш путь! Он виден вширь и вдаль,
И все, что есть во мне,—
Все сердце партии отдам И флоту, и стране.
Начал писать стихи еще в школьные годы. Первые публикации - во флотской газете «Красный Балтийский флот». В 1939 г. была издана его первая книга «Кронштадт». В этом же году Лебедева приняли в члены Союза писателей СССР. В 1940 г. вышла вторая книга поэта - «Лирика моря».
После окончания училища штурман подводного плавания Алексей Лебедев был зачислен в 14-й дивизион Учебной бригады подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота. Служил на подводной лодке «Л-2». 29 октября 1941 года, накануне последнего боевого похода, Алексей Алексеевич писал письмо матери: «Вглядываюсь в город, особо прекрасный в своей трагической красоте. Сейчас в милую осеннюю пору особенно чувствуешь, как бессмысленно уничтожение на войне всего лучшего, что вырастило и сделало человечество, и вместе с тем выход только один: драться, драться, драться, только огнем, только сталью, только тремя жизнями за жизнь можно сломить орды дегенеративной и безумной сволочи, идущей на нас. На этом стою. Не говорю «прощай», светлая моя мама, сто раз целую милые твои руки, серебряные волосы, глаза и губы. Ничто еще не потеряно, если надежда не покидает сердце и руки держат оружие. И теперь вот, накануне самого серьезного из походов, сделанных мною, и не раскаиваюсь в том, что выбрал себе военно-морскую профессию, она отвечала моему характеру. Твердо верю, что мы победим». Но если даже глубина нас примет И не настанет нашей встречи час, Друзья-бойцы,
Вкушая отдых дымный, Поговорят о славе и о нас.
Погиб вместе с подводной лодкой 15 ноября 1941 г. По свидетельству оставшихся в живых, в последние минуты, когда за кормой раздался чей-то крик о помощи, Лебедев бросил тонущему свой спасательный жилет. Из всего экипажа спаслись только три человека.
Память: - О жизни и творчестве Алексея Лебедева публикались материалы в местных и центральных газетах и журналах, книгах. Издавались сборники его стихов. Его жизнь продолжалась в поэтическом творчестве лучших флотских поэтов, которые равнялись на «впередсмотрящего» морской поэзии Лебедева. Газета «Страж Балтики» ежегодно к годовщине Великого Октября присуждала премию им. А.А. Лебедева авторам лучших стихов о флоте.
- Памятник Лебедеву в Иванове (1965 г.).
Гранитный бюст Лебедева в Иванове
- В Литературном сквере города Иваново установлен гранитный бюст Лебедева; - В Иванове на зданиях школы № 27 и архитектурно-строительного университета (бывший индустриальный техникум), где он учился, установлены мемориальные доски.
- Один из кораблей Балтийского флота носит имя Лебедева.
- В Суздале, Кронштадте и Иванове именем Лебедева названы улицы.
Город Суздаль, улица Лебедева, дом 6 Мемориальная доска
- мемориальная доска установлена в Суздале на доме (Ул. Лебедева, д. 6), недалеко от которого жил Лебедев (настоящий дом снесен).
- Памятник Лебедеву в Суздале (2008 г.).
Памятник Лебедеву Алексею Алексеевичу в Суздале Памятник открыт в августе 2008 г. Скульпторы: А. Балашов, И. Черноглазов. Архитектор: Е. Усенко. г. Суздаль, 2002 г.
ТЕБЕ (Прощание) - "Переживи душевный холод, Полгода замуж не спеши..." Мы попрощаемся в Кронштадте У зыбких сходен, а потом Рванется к рейду легкий катер, Раскалывая рябь винтом.
Вот облаков косою тенью Луна подернулась слегка, И затерялась в отдаленьи Твоя простертая рука.
Опять шуметь над морем флагу, И снова, и суров, и скуп, Балтийский ветер сушит влагу Твоих похолодевших губ.
А дальше — врозь путей кривые, Мы говорим «Прощай» стране. В компасы смотрят рулевые, И ты горюешь обо мне.
...И если пенные объятья Нас захлестнут в урочный час, И ты в конверте за печатью Получишь весточку о нас,—
Не плачь, мы жили жизнью смелой, Умели храбро умирать,— Ты на штабной бумаге белой Об этом сможешь прочитать.
Переживи внезапный холод, Полгода замуж не спеши, А я останусь вечно молод Там, в тайниках твоей души.
И если сын родится вскоре, Ему одна стезя и цель, Ему одна дорога — море, Моя могила и купель. 1941
Писатель-маринист Олег Глушкин:
Впервые я услышал об Алексее Лебедеве от Елены Вечтомовой — ленинградской поэтессы, вдовы погибшего поэта-моряка Юрия Инге, которая вела занятия литературного объединения в кораблестроительном институте. Я тогда писал стихи и был старостой этого студенческого кружка молодых поэтов. Она прочла нам стихотворение «На стрельбах» о морском коте, и нас так заворожил ритм этого стиха, что мы на следующее занятие, не сговариваясь, принесли нечто свое подобное, но ничто, сочиненное нами, не смогло сравниться с произведением мастера:
Жил на линкоре рыжий кот,
Заносчивый, как дьявол,
Но службу знал на полный ход —
Не зря он с нами плавал.
Зрачки покашивая вбок,
Кот шествовал повсюду,
И уверял команду кок,
Что весит он полпуда.
Как штурман знает берега,
Заливы, мели, мысы,
Так кот знал личного врага,
Враг назывался — крысы…
В, казалось бы, шутливом стихотворении поэт сумел достичь краткой и зримой образности. Алексей Лебедев постоянно печатал свои стихи на страницах газеты «Красный Балтийский флот» (ныне «Страж Балтики»). Газета эта была старейшей среди подобных ей, основанная в 1919 году при содействии Максима Горького, она сразу же стала местом притяжения литераторов.
…Подводная лодка вышла из Кронштадта в шесть часов вечера 12 ноября 1941 года, командовал лодкой капитан-лейтенант Чебанов, военкомом был старший политрук Гребнев. Надо было подойти в район Данцигской бухты, произвести разведку фарватеров и выставить на них минные заграждения, и, выполнив эту задачу, остаться в данном районе и уничтожать военные корабли противника и транспорта. До полуострова Ханко лодка следовала вместе с караваном наших кораблей — были там два эсминца, минный заградитель «Урал», пять базовых тральщиков и пять катеров — малых морских охотников за подводными лодками. Караван зашел в бухту у острова Гогланд и вечером двинулся дальше. Ночь на 14 ноября была холодной, ледяные невидимые волны набегали на корпус лодки. На траверзе маяка Кери в ноль часов тридцать пять минут лодка подорвалась на мине, вода хлынула в кормовой отсек. Команда всеми силами боролась за спасение своего корабля. Создали противодавление в четвертом и пятом отсеках, удалось даже заделать пробоину в шестом отсеке. Но был поврежден дейдвуд — и лодка потеряла ход. В час ночи раздался новый взрыв — лодку буквально подбросило вверх, освещение вышло из строя — мина разрушила почти всю кормовую часть. Разошлись швы и в других отсеках. Везде начала поступать в лодку вода. Были и первые потери. Раненым оказывали посильную помощь. Потерявшая окончательно ход, лодка встала на якорь. На мостике лодки пытался руководить действиями команды ее командир Чебанов, на корме — в самом опасном месте был лейтенант Алексей Лебедев. В довершении ко всему на лодку навалило эсминец «Суровый», который тоже подорвался на мине. Чебанов принял решение перенести на эсминец раненых, для этого трое матросов туда переправились, но в это время волной отогнало эсминец. Лодку уже ничто не могло спасти. Лишь нескольким человекам удалось уцелеть. По свидетельству оставшихся в живых — главного старшины Николая Кваскова и старшего моториста Василия Щербины — в последние минуты, когда за кормой раздался чей-то крик о помощи, Лебедев бросил тонущему свой спасательный жилет. Лодка, наполненная забортной водой, продержалась недолго. Считанные минуты и она, как камень, почти мгновенно пошла ко дну. В ту страшную холодную ночь погибли более пятидесяти моряков — почти весь экипаж подводной лодки.
ЖАВОРОНОК То был рассвет свинцово-алый,
Холодной пены тусклый мел,
И вот измученный, усталый
На рубку жаворонок сел.
Пронизанный морозной пылью,
Он сотни миль летел с трудом,
Намокли маленькие крылья
И стали покрываться льдом.
Одно спасение от бездны,
От поджидающих смертей —
Кусочек палубы железной
В немолчном рокоте зыбей.
«Не бойся, чудачок, не тронем.
Устал? Какой же разговор!»
Берет в широкие ладони
Комочек пуха комендор.
Дрожали маленькие веки,
И сердце било дробь быстрей,
Сидел он в штурманском отсеке,
Товарищ неба и полей.
И улыбались все широко,
И тот, кто спал, вставал от сна,
Как будто в кубрик раньше срока
Пришла балтийская весна.
Пришла, неузнанная СНИСом*,
Не устрашила глубина,
И кок кормил пичугу рисом
За неимением пшена.
Закат провел огнем границу
И медленно вдали померк,
И боцман взял любовно птицу
И вынес бережно наверх.
«Лети, браток, привет Кронштадту,
Здесь близок берега гранит».
И наш недолгий гость крылатый
Рванулся пулею в зенит
Над зыбью темной и лиловой
На ост от борта корабля,
Туда, где реки и дубровы
И благодатные поля.
1941
<НОРВЕЖСКОЕ СКАЗАНИЕ В. Петровой Девушка сказала моряку,
Поглядев на стынущую воду:
«Видишь, чайки бродят по песку, —
Не видать нам ясную погоду.
Но слыхала я один рассказ,
Будто надо выйти моряку
В свежий ветер в полуночный час,
Позабыть о береге тоску,
И не брать на рифы парусов,
"ВСТРЕЧА" Под ногами псковская земля,
Город тих, в кольцо столетий сжатый.
Ленточка с тисненьем корабля
Чрезвычайно нравится девчатам.
И идет моряк через вокзал,
Славою балтийскою отмечен, —
Голубые чистые глаза,
Молодой, большой, широкоплечий.
Вечереет. Голубее тишь.
Парень обращается к старушке:
«Как бы мне в Тригорское пройти,
В те места, где жил и думал Пушкин?» —
«Да откуда ты, хороший мой?» —
«Далеко, мамаша, с синя моря».
- «Ты иди, сынок, тропой прямой
Вверх на холм, а там направо вскоре».
Ускоряет легкие шаги.
Так идут, товарища встречая,
До того, чьи песни дороги
И летят над волнами, как чайки.
Лодка шла под свод глубин глухих,
Отдых был от гнева урагана.
Вся команда слушала стихи
О весне, о Ленском, о Татьяне.
Времена остановили бег —
И сквозь шум и пену бури рвущей,
Как товарищ, приходил в отсек
Смуглокожий и курчавый Пушкин.
А потом в морскую голубень
Снова шли беречь поля и воды
Той страны, что грезилась тебе
Матерью сияющей свободы.
Старый парк, дерновая скамья…
Глянул вниз, где «Сороти извивы»,
Ленточки взвиваются стремглав.
Вечер нависает над обрывом.
Может, сохранила тишина
Дрожь созвучий голоса поэта,
Может, эта старая сосна
Пушкина ладонями согрета?
Так идут минуты не спеша,
Как разливы песни непропетой,
Краснофлотца смелая душа Радостью свидания согрета. И тогда, на край обрыва став, Под закатной безграничной высью, Говорит он долам и лесам Пушкиным взволнованные мысли: «Александр Сергеич! К этим скатам, Делегатом от морских ребят, Я пришел издалека, с Кронштадта, Чтоб сказать, как любим мы тебя. Каждый томик твой, добытый нами, Бережем, в моря уходим с ним, Жизнь твою и дум высоких пламя Мы любовно в памяти храним. И, услышав звоны слов поющих, Видя строк серебряную нить, Мы учились чувствовать, как Пушкин, Чтобы крепче Родину любить. А потом… Храпят и рвутся кони, Синеват снегов февральских цвет, Поднимают подлые ладони Наведенный точно пистолет… Только как бессмертное разрушить? Только как великое убить? Ты воскрес для нас, любимый Пушкин, Чтобы с нами петь, бороться, жить». Вечереет. Горизонт топазов. Догорает псковская земля. И идет к заре голубоглазый С броненосной Балтики моряк. 1935
ВЕСЕННИЙ СОНЕТ Усердье солнечной работы, Ветров стремительный полет — И под мостом круговороты На волю вырвавшихся вод. И льдины, хрупкие, как соты, Уже Нева о камень бьет, Гудков пронзительные ноты Летят до солнечных высот. Сверкает пламя автосварки, И покрывает сурик яркий Сталь прочеканенных бортов. И, созданный наукой точной, Корабль покинет стапель прочный, К походам и боям готов. 1939
Артиллерийская таблица Ты, спутница походов и сражений, Невелика. И шрифт не крупен твой. Но вижу взлет бессонных вдохновений, Полдневный блеск над выжженной травой,
Сухой песок морского полигона, Желтеющую хвою на сосне, Разбитые стрельбой кубы бетона И рваные пробоины в броне.
Ты создавалась для борьбы суровой, Артиллерийской мудрости скрижаль, Когда по точным методам Чернова Коваться стала пушечная сталь.
И первый шаг? Когда он был? не в миг ли, Когда огонь в конвекторы влетал, Когда сварили заводские тигли Несокрушимой плотности металл?
И снова мысль боролась и искала, И в тишине, в безмолвии ночном, Высокий жар бесстрастных интегралов Один владел и сердцем, и умом.
Творцы орудий! Мастера расчета, В таблицах нет фамилий и имен, Но честный труд во имя славы флота В таблицы стрельб на море умещен.
Когда корабль от реи и до трюма Тяжелой сотрясается стрельбой. Нет времени как следует подумать О тех, кто обеспечивал наш бой.
Есть в Музее Военно-Морского флота в Санкт-Петербурге стенд, на котором — фотография морского офицера и слова о нем:
«Лейтенант Алексей Алексеевич Лебедев. 1912—1941 гг. Штурман подводной лодки «Л-2». Талантливый балтийский поэт. Родился в г. Суздале. Службу на флоте начал в Кронштадте в 1933 году. В 1940 окончил Высшее военно-морское училище им. Фрунзе. Участник боевых операций во время советско-финляндской войны. Погиб 14 ноября 1941 года при выполнении боевого задания. Алексей Лебедев один из любимых поэтов моряков. При его жизни вышли в свет сборники стихов «Кронштадт» — 1938 год, и «Лирика моря» — 1940 год. В последующие годы вышли десять сборников поэта. Именем Алексея Лебедева названы улицы в гг. Кронштадте, Иванове, Суздале». О поэтах сложно говорить, они видят мир по-своему. Особо трудно говорить тогда, когда поэт ушел из жизни вдруг, молодым... В зеленоватой мгле пучин Корабль окончил бег. И там лежу я не один, И каждый год как век. Не внемлю, как года бегут. Не внемлю ничего, Кораллы красные растут Из сердца моего. Алексей Лебедев скажет эти слова незадолго до своей гибели. Море рождало в нем вдохновение, влекло к себе и наконец забрало к себе и не вернуло. Мне понятна такая жестокая жизненная закономерность. Не могу постичь одного: откуда у мальчишки Алеши Лебедева, родившегося в центре равнинной России, явилась мечта о море? Ведь в ту пору в старинном и провинциальном Суздале только и было — бесчисленные купола церковных храмов, неприступные каменные стены монастырей да небольшая речка Каменка, огибавшая подковой городок. А вокруг — пахотные поля да перелески. Нет ответа на вопрос. Биографию поэта-мариниста можно лишь домыслить, как это пытаюсь сделать я. Стою у Каменки, смотрю на купающихся детей. Сговорившись, они разом, по команде ныряют вглубь, долго не возвращаются. Они играют опасно, стараются как можно дольше пересидеть друг друга на дне реки. Пускают из глубины воздушные шарики, на поверхности они лопаются, звенят — чисто и тонко. В «подводное царство» не играл только подросток в красных плавках. Он неподвижно лежал в воде на спине, раскинув руки. Над ним голубое небо, июльское жаркое солнце и парящий в небесах сокол. Слева от мальчишки находились Архиерейские палаты и Рождественский пятиглавый собор, справа — деревянные бани и мостки, заросли камыша. Судя но всему, мальчишка витал в облаках. О чем задумался мечтатель? Наверное, он мечтал, как когда-то Алеша Лебедев, о «былых стопушечных корветах и фрегатах, уходящих в кругосветное плаванье под иные небеса и звезды». Корветы и фрегаты — это из переписки А. Лебедева с друзьями. И такой неслучайный поступок — в 1928 году Алеша Лебедев приехал на север, впервые увидел «безграничное небо», настоящие, а не игрушечные корабли, вдохнул «соленый норд-вест». Он приходил в восторг от бесконечно далекого горизонта, гула надвигающихся волн и криков чаек.
Алеша стал юнгой, потом матросом на судах «Севрыбтреста» и торгового флота. Позднее он напишет о своих переживаниях: А он стоял, парнишка этот, Глядя восторженно вперед. И видел он, что будет сниться Ему отныне день и ночь: Корабль, летящий словно птица, И берег, отходящий прочь. С этого момента море не отпускало его от себя. Он создает стихотворные строки о маяках и «зеленоватой мгле пучин», «пенных объятьях», дельфинах, акулах... В его словах чувствуется трагизм, но не от обреченности, а от готовности отдать свою жизнь обществу. Поэт желает написать книгу «не ради себя, а для того, чтобы флоту от этого... хоть малая, да польза». Поэзия А. Лебедева была идейной, целеустремленной. Певец относится к своему морскому ремеслу и поэтическому дару с чувством высокой гражданской ответственности: ...Мы жили жизнью смелой, Умели храбро умирать. Ты на штабной бумаге белой Об этом сможешь прочитать. Именно об этом думала я, когда разрабатывала композицию книжного знака А. Лебедева. Фантазировала, что в нем непременно будут присутствовать «малая Родина» поэта — суздальские соборы, извилистая речка Каменка, птица сокол — герб древнего города. Получилось же иное: круг, символизирующий земной шар, разделенный горизонтом на две равные половины; на горизонте силуэт подводной лодки, из иллюминатора которой виден и красочный мир подводного царства, в том числе и кораллы, воспетые поэтом, и огромное желтое небо. А вот само солнце и лучи солнца — черные, трагичные... Не могла я изобразить иное, не выходили из головы строки А. Лебедева: «...Море — моя могила и купель». Смерть и возрождение!
Книга стихов А. Лебедева «Курс штурмана подлодки «Л-2», изданная Л.В. Константиновой-Лебедевой.
