Модестов Михаил Владимирович (1881 - ?) - основатель Мстёрского краеведческого музея, Заведующий подотделом художественного образования при Владимирском губпрофобре.
Модестов Михаил Владимирович родился в 1881 году. Дата рождения и крещения его зарегистрирована в метрической книге московской Ризположенской церкви Донского монастыря. По прошению его отца – священника Владимира Александровича Модестова в 1897 г. был принят в Строгановское центральное училище технического рисования. Из документов личного дела понятно, что ещё в 1903 г. он обучался в училище. В личной анкете, находясь на службе во Владимире, о себе Модестов сообщил, что «окончил высшие художественные мастерские, работал в Москве (1907–1910), Перми (1910–1914), с 1914 г. – во Владимире».
До переезда во Владимир Модестов занимал должность художника по промыслам Пермского уездного земства. Он разрабатывал рисунки мебели для кустарей, а затем следил за их выполнением, кроме этого, преподавал рисование ученикам Юговской учебной ремесленной мастерской и взрослым кустарям.
28 октября 1909 г. в г. Пермь родился сын - Модестов Георгий Михаилович (сын межевого инженера)
С 1914 г. работал во Владимире.
«Мстёрский краеведческий музей основан 5 октября 1919 года. Он создан руками и старанием одного человека. Удивляться здесь не приходится. У нас зачастую бывает так: заведется в селении, выражаясь по-деревенски, хлопотун и начинает будоражить общество. А оно, надо признаться, нередко, вместо того, чтобы оказать помощь ему в каком-либо полезном начинании, становится по отношению к нему «твердокаменным».
Мстёрский волостной краеведческий музей создавался одним человеком. В его «затею» никто не верил. Общество осталось в стороне. Но и когда музей был создан, общество не преминуло еще долгое время принципиально замалчивать о создавшемся ценном культурном очаге. Не лучше вели себя и некоторые общественные учреждения. Правление мстерского кооператива даже домогалось о «свертывании» музея и отдаче занимаемого им помещения под колбасную. Музей остался на старом месте опять-же благодаря стараниям хлопотуна фамилия которого, кстати сказать,— Модестов — зав. худ.-промышленным техникумом опытной школы Наркомпроса.
Музей помещается в небольших трех комнатах. Однако, по имеющимся в нем экспонатам, он представляет из себя большой, научный очаг. Это признается сейчас не только частью мстерского общества, но и многими представителями культурных организаций других губерний.
Музей взят Главнаукой под свое ведение.
Мстера, как известно, представляет из себя большое селение, населенное почти сплошь кустарями. Здесь и богомазы, здесь широко развито и гладо-швейное производство.
Музей, составленный в поступательном порядке, прежде всего знакомит нас с первыми зачатками кустарничества мстеряков — это с вышиванием золотом различных головных уборов: старообрядческих платков, кокошников.
Затем идет отдел вышивок. Здесь представлены образцы старинной вышивки и новейшей, вырабатываемой слушателями худ.-промышленного техникума.
Разглядывая вышивки, не верится, что все это создано руками мстерской рукодельницы-гладошвейки. Какая упорная, кропотливая работа! Сколько изящества в этих строчках шелковыми нитками-паутинкой — по материалу. Вышивка нитками сейчас не умерла, как отошла в область прошлого вышивка золотом. Наоборот, вышивка нитками сейчас охватила чуть-ли не все женское население Мстеры. Одно плохо, что имеющиеся здесь артели вышивок пренебрегают новым рисунком и продолжают пользоваться старым, не редко прибавляя к нему отсебятину. В результате, до нас не доходят в частом виде старые образцы строгого в своей красоте рисунка, и на рынок выбрасываются изделия с пухленькими, уродливыми цветочками, сердечками и т. п.
Худ.-промышленный техникум большую ведет работу по сохранению старинных образцов, рисунков и выработке новых, но артели по словам т. Модестова «не держат с нами смычки».
Особо следует указать на оригинальное размещение экспонатов. В музее наряду с работами мстерских кустарей по тому или иному виду работы вывешены работы кустарей других селений нашей и иных губерний. Это дает возможность судить о степени развития того или иного промысла в других губерниях.
Здесь-же, где размещен отдел вышивок, имеется отдел игрушки, известной «русской игрушки», пользующейся на всех заграничных выставках особым вниманием и популярностью.
Небольшой чурбан дерева, но он руками кустаря превращен в лихую тройку, бешено скачущую по необозримым снежным полям, в кряжистого пахаря, в кузнеца-молотобойца, в красивую, крепко слаженную крестьянку-жнею. Все это опять-таки поражает своей изящностью и благородством работы.
В области игрушки мстеряки сделали немногое. Они занимались игрушкой только в первые годы революции, раскрашивая ее.
Вот отдел иконописи — этого иконописного ремесла мстеряков. Сейчас оно сошло почти на-нет. Мстёрские богомазы теперь вынуждены приспосабливаваться и они приспосабливаются. Сначала в первые годы революции они перешли на роспись игрушек, превращая кряжистого крестьянина, высеченного из дерева, в старца, убеленного сединами и с ликом Николая чудотворца.
Старое тяжелым камнем висело над ними и все, что выходило из под их рук, носило отпечаток иконописности. Особенно характерными являются работы палеховских кустарей, получивших на недавней парижской выставке золотые медали и похвальные отзывы. Несколько работ палеховских кустарей представлены и в мстерском музее, носящих огромную ценность.
Вот изображена на подносе крестьянка. Молодая, пышущая здоровьем. А лицо у ней одной из бесчисленных богородиц. И платье крестьянки тоже «богородично».
Кустарь—богомаз не может еще отрешиться от иконописи и вкладывает ее в свои работы. При этом поражает изумительная точность работы и яркость красок.
В Мстёрской волости широко было развернуто офенство. В музее собраны материалы и об этом виде заработка мстеряков.
В общем, музей богатый, культурный очаг. Надо только пожелать, чтобы он постепенно рос и пополнялся новыми экспонатами.
Сейчас собираются материалы о промышленном развития волости. Уже частично сгруппированы экспонаты мстерской клееночной ф-ки.
В заключение надо отметить, что музей частично освещает кустарничество и бывш. Суздальского уезда, Александровского уезда и др., знакомя со всеми кустарными промыслами владимирцев.
По опыту мстерского волостного краеведческого музея надо призвать культурных работников других волостей, особенно наших промышленных и кустарных районов к работам по созданию подобного мстерскому музеев.
Краеведческий музей—школа, долженствующая сыграть большую роль в нашем промышленном и культурном строительстве» («Призыв», 1927 г.).
Был Заведующим подотделом художественного образования при губпрофобре. Службу в губпрофобре (с 1 июня 1920 г.) совмещал с работой в районном клубе и институте народного образования.
Модестов Владимир Михайлович
«В моем распоряжении осталось два дня, и я решил провести их в свое удовольствие. Я работал на островах как черт, собрал два мешка пуху и учел гнезда. В перерыве лежал, смотрел на небо или на море и старался наглядеться на эти родные места. Я прошу тебя не волноваться обо мне и не скучать, ничего со мной не случится». Это отрывок из письма Владимира Михайловича Модестова жене 7 июля 1941 г.
В.М. Модестов был первым заместителем директора Кандалакшского заповедника по научной работе. Он родился 9 сентября 1912 г. в пос. Юговский Завод Пермской губернии, в семье художника Михаила Владимировича и Ольги Викторовны Модестовых. Его мать была из бедной семьи, но прирожденно интеллигентна, тонка и очень добра. Семья часто переезжала с места на место. Володя закончил школу в Мстёре Владимирской губернии, учился там в художественно-промышленном училище, потом в педагогическом техникуме в Феодосии, в Крыму. В 1929-1931 гг. он работал учителем, потом химиком на заводе. В 1933 г. Владимир Михайлович поступил на биологический факультет Московского университета.
Уже на втором курсе В.М. Модестов привлек внимание преподавателей любознательностью, зрелым интересом к знаниям, научным исследованиям. Летом 1936 г., на летней практике в Звенигороде, он изучал рыб Москвы-реки и их промысловое значение. Материал получился интересным и в 1939 г. был опубликован в сборнике студенческих работ. В статье кратко описывалась Москва-река - ее грунты, течения, температура воды, растительность, притоки. Приводились сведения о 26 видах рыб, сделана интересная попытка учета стай мальков на мелководье, дана характеристика способов ловли рыбы, ее промысел.
Там же, на практике, он провел детальные наблюдения за гнездованием певчего дрозда, которые тоже опубликованы (Зоологический журнал, 1937).
Летом 1937 г. Владимир Михайлович с другом-однокурсником Юрием Михайловичем Кафтановским был командирован Обществом охраны природы и Зоологическим музеем МГУ на Восточный Мурман. Там на Семи островах находились крупные для Мурмана гнездовья морских птиц - «птичьи базары», которые привлекали внимание и ученых, и промышленников. Незадолго до этого на Восточном Мурма-не побывали известные зоологи: в 1927 и 1929 гг. - А.Н. Формозов, в 1932 г. - Е.П. Спангенберг, в 1935 г. - Л.О. Белопольский. Они не только описали населяющих морские острова птиц, но и показали бедственное состояние их гнездовий, а Л.О. Белопольский подал в Комитет по заповедникам докладную записку, обосновывающую необходимость создания заповедника на Семи островах.
В.М. Модестов и Ю.М. Кафтановский увлеклись интересным исследованием: Владимир Михайлович - изучением образа жизни колониальных птиц, а Юрий Михайлович - биологией наших «северных пингвинов» - чистиковых птиц. Работа шла успешно, и за лето был собран значительный материал. Владимир Михайлович особое внимание уделил многочисленным морским и серебристым чайкам и короткохвостому поморнику, которые были не прочь полакомиться яйцами других птиц.
Для сохранения запасов так называемых «полезных» птиц надо было создать резерваты, где птицы могли бы спокойно выводить потомство. Такими местами должны были стать заповедники: Кандалакшский, организованный в 1932 г. на части Кандалакшских шхер в одноименном заливе, и «Семь Островов» на Восточном Мурмане. Материалы, собранные В.М. Модестовым и Ю.М. Кафтановским, помогли доказать, что организация заповедника нужна и откладывать ее нельзя. И в 1938 г. друзья приехали уже во вновь созданный заповедник. Возглавил его их старший коллега Лев Осипович Белопольский.
Владимир Михайлович, обаятельный молодой человек, ё умница, перспективный ученый, увлеченно занимался не только наукой, но и разнообразной общественной работой, культивируемой в те времена. Будучи студентом, он работал экскурсоводом в Зоологическом музее университета, публиковал статьи и рисунки в журнале «Юный натуралист», читал лекции в школах, в клубах, на предприятиях. В 1938 г. на Всероссийском съезде Общества охраны природы он был избран членом Совета Общества. А вскоре стал и действительным членом Московского общества испытателей природы. Владимир Михайлович неплохо рисовал, был одаренным музыкантом, хорошим охотником, рыбаком, фотографом.
Понятно, что когда за изучение экзотических птиц северных морей взялись такие способные и авторитетные студенты старших курсов, а потом аспиранты, как В.М. Модестов и Ю.М. Кафтановский, им нетрудно было привлечь к своим исследованиям товарищей младших курсов - Н.Н. Горчаковскую, Н.Ф. Дарскую, Н.Ю. Соколову, И.П. Шимбиреву, Н.Н. Карташева, Н.Г. Колова. Увлекательные исследования, романтика Севера, суровые условия жизни в палатках. А рядом вечно гомонящий «птичий базар» и бескрайнее Баренцево море, уходящее к Северному полюсу. Разве не увлекательна для биолога жизнь вдали от привычной цивилизации, в дружном коллективе? Кто же откажется от такой возможности!
После создания заповедника началось его постепенное обустройство, что было совсем не просто. Своих сотрудников не хватало. В июне 1938 г. В.М. Модестов и Ю.М. Кафтановский закончили университетский курс и были оставлены в МГУ аспирантами. В 1939 г. их научные темы вошли в план заповедника, а сами исполнители были оформлены временными научными сотрудниками. Здесь, на острове, 13 июня 1939 г. состоялась свадьба Владимира Михайловича и Нины Юрьевны Соколовой. Свидетелями были друзья-коллеги Ю.М. Кафтановский и Н.Н. Горчаковская.
За считанные годы коллектив молодых энтузиастов-семиостровцев вписал важную страницу в изучение птиц Севера, по-своему способствуя освоению Северного морского пути и рыбных запасов Баренцева моря. Эта незаметная работа требовала веры в необходимость своего дела, целеустремленности, настойчивости и завидного здоровья.
Поздним летом и осенью 1938 и 1940 гг. В.М. Модестов приезжал на Белое море. Здесь студенческой экспедицией, которую возглавлял аспирант К.А. Воскресенский, в Кандалакшском заливе было выбрано место для морской биологической станции Московского университета. Летом 1939 г. профессор кафедры зоологии беспозвоночных А.А. Зенкевич заложил фундамент станции. Она располагалась на Киндо-мысе, на берегу Еремеевского порога - узкого морского пролива, соединяющего Великую салму с Ругозерской губой. Напротив станции через порог лежал о. Великий. Владимир Михайлович принимал деятельное участие в создании Беломорской биостанции МГУ, и его считают одним из ее основателей.
Летом 1940 г. В.М. Модестов учитывал гаг и вел другие наблюдения на островах Кандалакшского заповедника. В августе к нему приехал Ю.М. Кафтановский, и друзья на лодках отправились с Кандалакшских шхер на биостанцию. В августе же 1940 г. Владимир Михайлович был приглашен руководить научным отделом заповедника. Еще в 1939 г. он предложил включить в состав заповедника о. Великий и отказаться от нескольких менее интересных островов, удаленных от основного ядра заповедника - Кандалакшских шхер.
С присоединением этого острова, очевидно, ставилась цель не только сохранить его природу, но и связать деятельность двух организаций, изучающих и охраняющих природу Кандалакшского залива. Этому способствовала работа в заповеднике и тем более на биостанции воспитанников Московского университета. Совместные усилия позволили бы значительно увеличить круг и значимость исследований, подчиненных общей цели. Кроме того, создавалась предпосылка расширения студенческой практики, а сохранение благодаря заповеднику природы островов и окружающей их морской акватории гарантировало возможность работы в естественных, не искаженных человеком природных условиях.
Назначение В.М. Модестова исполняющим обязанности руководителя научных работ Кандалакшского заповедника вынудило его поторопиться с защитой диссертации, да и срок аспирантуры заканчивался. Зима прошла в напряженной работе. Его научный руководитель профессор С.И. Огнев вспоминал в январе 1942 г. на заседании Московского общества испытателей природы: «...с каким тщанием и увлеченностью писалась эта работа, с какой любовью печатались прекрасные биологические фотографии, сделанные Владимиром Михайловичем во время полевых экскурсий! Обычно по субботам Владимир Михайлович приходил ко мне и просил разрешения поработать в течение воскресенья в моей фотографической комнате. Я так ясно представляю его теперь с тихой, ласковой улыбкой и словно слышу его голос. Как ученый Владимир Михайлович был натуралистом "Божьей милостью", любовь к природе и страсть к ее изучению были его подлинной натурой, его вторым я».
Диссертация состояла из двух частей: главной, в которой описывались условия гнездования колониальных птиц на Восточном Мурмане, и вспомогательной - с описанием колониального гнездования других видов в дельте Волги. Из птиц Севера Владимир Михайлович подробно описал жизнь хохлатого баклана, моевки, сизой чайки, а также короткохвостого поморника, серебристой и морской чаек.
Основные выводы диссертанта сводились к тому, что образование и развитие колоний птиц определяются комплексом факторов, различных в разных условиях. Главными из них, создающими возможность возникновения многотысячных гнездовий, являются массовые доступные корма и наличие мест, подходящих для гнездования. Владимир Михайлович проанализировал, где и при каких обстоятельствах создаются благоприятные условия для повышенной биологической продуктивности в Баренцевом море, что обеспечивало обильную пищу птицам. Это положение в дальнейшем было развито Л.О. Белопольским. Третий фактор развития колоний птиц - деятельность хищников, он играет формирующую роль, когда отрабатываются места расположения гнезд, плотность их размещения, величина колонии, поведение населяющих ее птиц. Важно и взаимное влияние членов колонии друг на друга и многое другое.
Диссертация была блестяще защищена 28 мая 1941 г. и позже опубликована в пятом выпуске Трудов Кандалакшского заповедника. Уже через несколько дней после защиты Владимир Михайлович и Нина Юрьевна выехали в Кандалакшу. Оба молодые, влюбленные друг в друга, в свою науку, в жизнь. С ними ехали студент пятого курса Н.Н. Карташев и писатель-биолог Г.А. Скребицкий.
В.М. Модестов и Н.Ю. Соколова предполагали пробыть в заповеднике до зимы. Владимиру Михайловичу предстояло много дел по организации научной работы и проведению исследований. Нина Юрьевна была аспиранткой и должна была ставить опыты по способности литоральных животных переносить широкие колебания температуры, солености и других факторов среды, такой непостоянной на этой обнажающейся в отлив полосе морского дна.
Приехав в Кандалакшу, в городе не задержались, поторопились на остров. Научная база находилась тогда на о. Лодейном, а на других островах были старые рыбацкие избушки, еще недавно с земляным полом, нарами. Их превращали в кордоны для проживания наблюдателей, несших охрану заповедника. Здесь, на островах, хотя и не сразу, узнали о начале войны. Радио и того не было.
Письмо Нины Юрьевны родным в Москву от 21 июня 1941 г. еще наполнено мирными заботами: «...никак не можем переправиться на Великий, в Пояконду. Нет попутного бота... наладили инкубатор для гаг, положили в него 200 с лишним яиц... хотели поставить опыты приручения дикой гаги...» 5 июля жизнь имела уже совершенно другие ориентиры: «Возможно, что через несколько дней мы (Н.Ю. Соколова, Н.Н. Карташев и Г.А. Скребицкий.) выезжаем в Москву. Правда, увидеться с вами придется не так скоро, т.к. поезда идут очень медленно. Володя неожиданно приехал на день на острова. Сегодня, кажется, решительный день для него - узнает, куда его направят. Возможно, в партизанский отряд».
Несмотря на бронь, Владимир Михайлович добился призыва в армию, о чем директор заповедника А.В. Грибас очень жалел. Из письма В.М. Модестова от 7 июля 1941 г.: «Сегодня приступаю к службе в отряде истребителей по борьбе с диверсантами».
От 27 июля: «У меня в общем по-старому идут дела, за исключением разве лишь некоторой перемены местожительства - сегодня уезжаю из Кандалакши». От 29 июля: «Кто бы мог подумать, что я снова буду торчать в пыльном Мурманске. Прибыл 28 июля. На днях - завтра или послезавтра - отправлюсь на фронт...». От 3 августа: «Сейчас служу в действующей армии на Шинском фронте. Знакомых, к сожалению, нет. Я здоров, бодр, весел. Уже многое видел - приеду, расскажу массу интересных вещей...
Командую взводом и обещаю тебе, женка моя, не быть трусом». От 7-8 августа 1941 г.: «Иду в бой - ночью наступаем. Не волнуйся за меня - все будет хорошо».
НКО. Войсковая часть № 7695 30 августа 1941 года № С/3 008
Извещение
Ваш муж лейтенант Модестов Владимир Михайлович уроженец Мурм. области Кандалакшского р-на, г. Пермь, в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, 9. VIII. 41 г. убит. Похоронен в могиле в р-не г. Куровара К.Ф. ССР.
Командир в/ч 7695 /Потапов/
На запрос родных об обстоятельствах гибели В.М. Модестова подробно ответили 7 октября 1941 г. красноармейцы Б. Тюменев, Н. Трыкин и А. Тралин. Их описание гибели лишь в небольших деталях расходится с другими свидетельствами.
Из письма А.В. Грибаса Н.Ю. Соколовой от 27 октября 1941 г.: «Как-то не верится, что Владимир Михайлович погиб. Он был душой нашего трудового коллектива, его все любили у нас. Мне тяжело о нем писать, как будто потерял самого близкого мне человека - брата... Для меня остров Великий стал островом Модестова».
Источник:
Модестов Владимир Михайлович. В.В. Бианки [Электронный ресурс] // Союз охраны птиц России : [сайт]. – 2017. – URL: http://www.rbcu.ru/information/272/4840/
Владимирская энциклопедия
