Геолог Родерик Импи Мурчисон В.В. Филатов. ПРОЕЗДОМ ИЗ ЛОНДОНА. Краеведческий альманах Старая Столица. Выпуск 14.
В один из майских дней 1841 года отблеск весеннего солнца от купола надвратной церкви Золотых ворот заставил, возможно, зажмуриться выдающегося английского геолога Родерика Импи Мурчисона, проезжавшего в коляске по центральной улице города Владимира.
Р.И. Мурчисон
Вот о нём, о Мурчисоне, я и поведу свой рассказ, который начну с цитирования письма, написанного им в начале того же года министру финансов России графу Е.Ф. Канкрину: «В письме, которым Ваше Сиятельство почтили меня в феврале сего года, Вам угодно было уведомить меня, что Государь Император (Николай I) удостаивает своим высоким покровительством г. Вернеля (Э. Вернейль - французский палеонтолог) и меня для геологического путешествия, которое мы желали предпринять по России с целью распространения исследований, начатых нами в прошлом году. <... > Государь Император оказал нам такой милостливый приём, всё горное ведомство оказало нам столько пособий, а русские <...> такое гостеприимство, что мы счастливы, почитая себя преданными пользам вашего великого народа и употребляем все усилия для успехов естественной истории России».
Письмо настолько эмоциональное, что впору не поверить, будто оно действительно написано британцем. И тем не менее, это так. Природное и кастовое высокомерие и надменность уроженца Туманного Альбиона не выдержали искренней и душевной щедрости русского человека, благодарную память о котором Мурчисон сохранил на всю жизнь, какие бы военно-политические отношения ни складывались между его страной и Россией. Во время Восточной (Крымской) войны 1853-1856 гг. Мурчисон был одним из немногих в Англии, кто имел мужество публично выступать противником войны. Но более всего сердце Мурчисона заставили биться геологические результаты двух экспедиций, которые он совершил по Европейской части России в 1840 и 1841 годах.
Судьба этого непомерно честолюбивого и талантливого человека, родившегося 19 февраля 1792 года в поместье Таррадейл в шотландском графстве Россшир, очень прихотлива. Его отец Кеннет Мурчисон - военный врач, служивший в Индии, умер, когда сыну было 4 года; поэтому воспитанием Родерика занимались его дядя генерал А. Маккензи и отчим полковник Р. Меррей. Парню естественно, была уготована военная стезя и она ему, сорванцу и хулигану, пришлась по душе. С пятнадцати лет, сразу после окончания военного колледжа в Грейт Марлоу, он начал служить в королевских войсках; воевал в Испании против Наполеона сначала под командованием А.У. Веллингтона в Галисии, а затем Дж. Мура в Ла-Корунье; участвовал в битве при Ватерлоо; был храбр до бесшабашности, но военной карьеры сделать не смог и это его удручало; в отставку он вышел в 1815 году только в чине драгунского капитана. В том же году он удачно женился. Его избранница - генеральская дочь Шарлотта Хьюгонин - стала для него идеальной женой. Благодаря Шарлотте он стал тем, кем стал - великим Мурчисоном. Любовь Шарлотты, словно сказочная птица, пронесла его по жизни на своих могучих крыльях.
Два «медовых года» супруги путешествовали по Европе, главным образом, по Италии. Вернувшись на родину, Мурчисон задался естественными вопросами: что делать? чем занять себя? чему посвятить жизнь? Аристократическому ничего-неделанью? Традиционной забаве английских аристократов - охоте на лис? Нет. Всё это его не устраивало. Он хотел найти такую «профессию, в которой бы сочетались и деятельность на свежем воздухе, <...> и интеллектуальное занятие». И он нашёл такую «профессию», конечно же, не без помощи любимой Шарлотты. Нашёл не сразу, не вдруг, но достаточно быстро.
Специально или случайно Шарлотта познакомила мужа с соседом по имению - выдающимся физиком, химиком и геологом Хэмфри Деви, и неофит от науки под влиянием сэра Деви стал посещать лекции по естествознанию и физике в Королевском институте. Интеллектуальный уровень лекций был высок, даже слишком высок, но Мурчисону не хватало «деятельности на свежем воздухе». И тогда Деви посоветовал ему заняться геологической наукой, которая делала в это время первые шаги. Мурчисон принял совет. Так, на тридцать третьем году жизни произошло то, к чему он стремился.
Были проданы конюшня и охотничьи собаки, забыты лисицы. Мурчисон начал слушать лекции в Лондонском геологическом обществе, был избран в его состав. Благодаря своей общительности он скоро познакомился и стал сотрудничать с его членами, в особенности, с выдающимся геологом, своим земляком Ч. Лайелем и профессором Кембриджского университета А. Седжвиком. Под руководством профессора У. Бакленда он освоил приёмы и методы полевых геологических наблюдений. Постепенно, приобретя некоторые знания и опыт, Мурчисон и сам занялся геологическими исследованиями, первоначально на юге Англии, затем в континентальной Европе - сначала в горных районах юга Франции вместе с Ч. Лайелем, потом самостоятельно в Швейцарии, Италии и Германии. И всюду его сопровождала Шарлотта. Она вела полевые записи, делала великолепные зарисовки обнажений и окаменелостей, которыми Мурчисон иллюстрировал свои статьи и книги до тех пор, пока не появилась фотография.
Первые шаги были бы нелёгкими для Мурчисона, если бы не жена. Она была не столько его техническим секретарём, сколько его советчицей и опорой, она поддерживала его в трудных ситуациях, помогала преодолевать препятствия, развеивала сомнения и колебания. Увидев в бесшабашном драгунском капитане недюжинные задатки, она задалась целью развитъ их и сделать из мужа-дилетанта, каковых в то время в Англии было немало, выдающегося исследователя. И добилась этого.
Если бы Шарлотта, писал в её некрологе в 1869 г. Ф. Букланд, не отвлекла пятьдесят лет тому назад могучий ум своего мужа от простых занятий и не направила бы его на поприще науки, Англии не довелось бы гордиться знаменитым баронетом, который с такой неукротимой энергией трудился на пользу геологии и благодаря которому открытия Англии славятся повсюду.
«Бог-то Бог, да и сам не будь плох», - говорит поговорка. Жена женой, на неё надейся, но и сам не плошай. Воздействие Шарлотты на «могучий ум мужа» не дало бы впечатляющих результатов без природной шотландской настойчивости и даже настырности её мужа. Девиз Мурчисона - «Вперёд и без пощады». Как и его соотечественник С. Смайле, Мурчисон считал, что без преодоления трудностей не может быть настоящего успеха. Да, это так: без труда не выловишь даже рыбку из пруда. А что уж говорить о великих открытиях.
Выбрав предметом своей деятельности геологию, Мурчисон, не ведая того, оказался в нужное время в нужном месте. Геология как самостоятельная наука стала выделяться и оформляться из естествознания в конце XVIII - начале XIX веков. В Англии развитию геологии способствовали рост промышленности, требовавшей большого количества разнообразных полезных ископаемых, и великолепная обнажённость территории островного государства и не только в его прибрежной части. В этом я убедился сам, проехав по стране от сахарно-белых меловых скал Дувра на юге до Каледонского канала с озером Лох-Несс на севере Шотландии.
Уже первые результаты геологических исследований английских геологов были впечатляющими. В 1788 году Дж. Хаттон сформулировал незыблемый до сих пор принцип актуализма, гласящий, что «настоящее - ключ к прошлому», то есть процессы и явления, происходящие в недрах и на поверхности земли сейчас, также происходили и в далёком прошлом, и высказал гипотезу о существовании геологического времени, которое не совпадает с возрастом цивилизации. В 1790 году У. Смит доказал, что толщи осадочных пород не безлики, что их можно расчленять и различать по находившимся в них окаменелым остаткам древних животных и растений. В 1830 году Лайель, опираясь на гипотезу Хаттона, ввёл в геологическую науку понятие времени, и геология стала наукой не только о строении и вещественном составе Земли, но и о временной последовательности важнейших событий в её истории. И, таким образом, обозначилась фундаментальнейшая проблема в геологии - проблема о периодизации истории развития Земли.
Эта проблема по сути аналогична проблеме периодизации истории развития человечества, но их различает пространственно-временной масштаб и методы решения. Проблему периодизации древней истории человечества, как известно, первоначально формально разрешил директор Копенгагенского Музея северных древностей К.Ю. Томсен, разложив музейные экспонаты на три группы по материалу, из которого они были сделаны - на каменные, бронзовые и железные, назвав соответствующие им периоды истории человечества каменным, бронзовым и железным веками.
Масштаб проблемы периодизации истории развития Земли вселенский. И, тем не менее, геологи решили её, пользуясь только своим умом и единственным доступным им тогда инструментом-геологическим молотком - Mente et malleo («умом и молотком»). Со временем эта фраза стала девизом Международного геологического конгресса.
Как же реконструировалась история развития Земли? Как она была разложена по «полочкам»? И каковы заслуги в этом Мурчисона? Трудность решения проблемы периодизации истории развития Земли заключалась ещё и в том, что была неизвестна временная последовательность «полочек» и их содержание.
Первый успешный шаг в изучении древней, палеозойской, истории Земли сделали У. Конибэр и У. Филлипс, изучавшие уникальные месторождения каменного угля Уэльса, являвшиеся основным энергетическим источником английской промышленности. В 1822 году они выделили в самостоятельную формацию горные породы, вмещавшие залежи угля. Эту формацию они назвали каменноугольной системой, а время, когда она сформировалась, каменноугольным периодом или карбоном. Так была определена и заполнена содержимым одна из «полочек».
Лиха беда - начало. Учитель и коллега Мурчисона, Седжвик, проводя исследования в 1835 году также в Уэльсе, установил, что ниже пород каменноугольной системы находится сложная по составу и строению переходная толща, или граувакковая формация (граувакка - горная порода, состоящая из грубых и несортированных кусков песчаника, содержащая сцементированные обломки магматических пород), залегающая на породах, в которых отпечатки древних организмов очень редки. Такие породы геологи называют «немыми». И в этой «немой» толще он увидел слой пород с большим количеством окаменелых организмов, имеющих скелет, раковины и панцирь. Этот слой Седжвик отнёс к новой формации, к новой системе, назвав её кембрийской, а период времени, соответствующий этой системе, кембрийским, по древнеримскому названию Уэльса - Cambria. Позже аномальное увеличение фауны в этот период времени получило название кембрийского взрыва или скелетированной революции. Так в истории Земли была установлена ещё одна «полочка», ещё один период.
Наконец, пришло и время Мурчисона. Десять лет он набирался знаний и опыта, развивал свою наблюдательность, изучая геологическое строение различных районов континентальной Европы и Англии. И вот в 1835 году, картируя в Южном Уэльсе породы переходной или граувакковой формации, он увидел в геологическом «хаосе» то, чего до него не разглядел Седжвик - самостоятельную толщу пород, которую он отнёс к новой формации, к новой системе, назвав её по древнему племени, которое когда-то здесь обитало, - силурийской, а время её формирования - силурийским периодом.
Спустя четыре года совместными исследованиями учителя и ученика - Седжвика и Мурчисона, на юго-западе страны в графстве Девоншир была открыта ещё одна система - девонская, и установлено положение её границы с вышележащей каменноугольной системой.
Итак, менее чем за два десятка лет геологами были установлены четыре периода в древней истории развития Земли - кембрийский, силурийский, девонский и каменноугольный. Выдающийся результат по своей значимости. Торжество разума! Но всё было не так однозначно. Если силурийская система быстро получила признание геологов, то выделение девонской системы многими ставилось под сомнение из-за того, что и на территории Англии, и в Европе она характеризовалась большой изменчивостью и недостатком надёжных палеонтологических данных для её обоснования. В связи с этим Мурчисон обратил внимание на северо-западную часть Европейской России, где отложения силура и девона залегали горизонтально, не были дислоцированы в складки, разбиты разломами и изменены метаморфическими и вулканическими процессами.
Значит, надо было ехать в Россию. К такому решению Мурчисон пришёл зимой 1840 года. О своём намерении он сообщил российскому послу барону Бруннову, благодаря ходатайству которого получил не только согласие правительства на проведение экспедиции, но и необходимое содействие и помощь. Поскольку Мурчисон был не палеонтолог, то он пригласил с собой в Россию французского палеонтолога Э. Вернейля - коллегу и спутника по европейским экспедициям. В апреле Мурчисон съездил к нему в Париж и познакомился у него с московским экономистом и любителем геологии А.К. Мейендорфом. Мейендорф предложил Мурчисону и Вернейлю присоединиться к своей экспедиции, которую он запланировал провести в Европейской части России летом с целью изучения промышленности и ремёсел. И хотя научные цели этих людей были разными, Мурчисон и Вернейль приняли предложение москвича.
Русско-франко-английская экспедиция, которую патронировал министр финансов России Канкрин, выехала из Санкт-Петербурга в начале июня. Осмотрев за пять дней окрестности столицы, побывав на берегах рек Волхова, Сяси и Онежского озера, заехав в район Петрозаводска, компаньоны расстались. Чтобы Мурчисон и Вернейль не испытывали языковых трудностей во время самостоятельного путешествия, Канкрин, по рекомендации директора Горного института К.В. Чевкина, прикомандировал к ним горного инженера поручика Н.И. Кокшарова.
В лёгкой коляске, запряжённой 5-6-ю лошадьми цугом, двигаясь со скоростью в несколько десятков километров в день без карт, только по указкам крестьян-возниц и местных жителей, питаясь простой и однообразной пищей, ночуя в крестьянских избах и на постоялых дворах, редко в губернаторских квартирах в городах, при этом с трудом перенося длинные и тягостные парадные, но обязательные застолья, Мурчисон со спутниками проехал от побережья Белого моря по берегам Пинеги, Вытегры, Северной Двины, Сухоны, Юга и многим другим рекам и речкам до Волги возле Ярославля и Костромы, где они и встретились с Мейендорфом. Отсюда путешественники приехали в Москву. Потом они проехали в Нижний Новгород, Муром, Елатьму, Касимов, Рязань, исследовали каменноугольные отложения Подмосковья, а по дороге в Санкт-Петербург занимались изучением геологического строения Валдайской возвышенности.
Столь быстрое передвижение было возможно благодаря тому, что коренные породы на исследованной территории лишь изредка обнажались из-под толщи песков, глин, суглинков и других поверхностных покровных отложений. Особенно благодатными для геологических исследований были крутые берега рек и оврагов с великолепными обнажениями пород различного возраста, содержащими богатую древнюю флору и фауну.
А каким был результат такого быстрого вояжа? Сумел ли Мурчисон найти в России то, что его влекло сюда? Да! Важнейшим результатом, который он получил, стали находки в древнем красном песчанике окаменелостей рыб в тех же пластах, которые содержат типичные девонские раковины брахиопод и моллюсков. Это было открытие. Оно окончательно и навсегда решило в его пользу и в пользу Седжвика вопрос о соответствии осадочных толщ Девоншира отложениям древнего красного песчаника в России и в других районах мира. Девонская система, таким образом, безоговорочно обрела право на своё место в истории Земли.
Прежде чем рассказать о результатах второго путешествия Мурчисона, я сделаю отступление и расскажу о том, что было известно в то время о геологическом строении территории Европейской части страны вообще и Владимирской губернии в частности, хотя бы на простом обывательском уровне знаний.
Первым по этому вопросу высказался предтеча владимирских краеведов А.И. Герцен, опубликовав 23 и 30 апреля 1838 года в 16-м и 17-м номерах «Прибавления» к газете «Владимирские губернские ведомости» программу всестороннего изучения территории губернии, прося читателей присылать в газету описания почв во всех уездах, «описание горнокаменных пород, особенно имеющих технологическую пользу, растений дикорастущих, и тех, которым в особенности благоприятствует климат Владимирской губернии, так же животных, обитающих в пределы ея». Выделю из перечня вопросов, сформулированных Герценом, только один, а именно «описание горнокаменных пород, особенно имеющих технологическую пользу». Речь в этом вопросе шла об изучении геологического строения территории губернии и о месторождениях полезных ископаемых в её недрах, уже известных или ещё не открытых.
Вадим Васильевич Пассек
Спустя три года некто В. Пассек опубликовал также во «Владимирских губернских ведомостях» 31 мая 1841 года в № 22 небольшую статью под названием «Средняя Россия в геологическом отношении» (Вадим Васильевич Пассек отправил А.И. Герцену во Владимир свою статью «Средняя Россия в геологическом отношении» для публикации в газете, которую Герцен редактировал. Герцен, вероятно, её получил, но не успел опубликовать, потому что в марте 1840 года он с семьёй уехал из Владимира. А статья В. Пассека осталась в портфеле редакции газеты.). В этой статье автор не претендует на геологическую компетентность и, соответственно, на полноту сведений по рассматриваемому вопросу. Пассек был далёк от геологии. Его статья была навеяна результатами первого путешествия Мурчисона. Пассек что-то и от кого-то слышал о результатах этого путешествия и захотел поделиться узнанным с читателями газеты. Вероятно, этот человек был из неизбывной категории провинциальных просветителей или, что скорее всего, он просто из честолюбия решил заявить владимирцам о себе.
«Средняя Россия, - писал Пассек, - занимает возвышенность, которой придают названия: Плоской, Волжской и гор Алаунских (Алаунскими горами географы древнего мира называли западные склоны Валдайской возвышенности ) <...>. Некоторые из естествоиспытателей предполагают, что здесь был некогда огромный хребет, который опустился и погряз в недрах земли, как сталось со многими горами. Другие же, преимущественно новейшие исследователи находят, что эта возвышенность постепенно поднимается силами непостижимых внутренних переворотов земли, а сливая с себя воды, становится с каждым столетием выше над уровнем океана. Целость и свежесть морских раковин, сохранившихся в глинах и песках, доказывает недавнее удаление моря, а недостаток многих слоёв, свойственных другим образованиям, ведёт к заключению, что это море удаляется без потрясений и даже без заметных переворотов. Но сколь ни новы следы отхлынувшего моря - во всяком случае, невозможно и приблизительно назначить им период времени. Огромные слои чернозёма, образовавшиеся из тлена растений, указывают на множество вновь (так в тексте), протекших с того дня, когда воды отделились от земли и земля покрылась растениями. По новейшим наблюдениям Мерчисона и де Бернея, посетивших Россию в 1839 году (Пассек здесь делает ошибки), на всей плоской возвышенности под хрящами (хрящами называют вторичную обломочную горную породу, состоящую из угловатых и шероховатых частиц размером до 5 см в поперечнике, залегающих в местах разрушения каких-то материнских пород, например известняков), песками и глинами, как остатками и следствиями моря, находятся слои переходных, известных под названием силурийской системы <...>. Впрочем, встречаются и породы каменноугольные, хотя несовершенно чистые, которые принадлежат также к переходным, впрочем, не столько древним, как силурийские. Это замечание учёных, естествоиспытателей очень важно во время настоящих усилий Правительства отыскать здесь каменного угля. По большей части над плитами красного песчаника, как основы каменноугольной породы, у нас лежат известковые слои. На этих почвах находится Москва и Московская губерния. (Редактор „Ведомостей" добавил уточнение о том, что на этой же почве находится и Владимирская губерния)».
На этом можно было бы прекратить цитирование статьи, поскольку во второй её части речи о геологии уже не идёт. Но я этого не захотел сделать, потому что во второй части статьи Пассек дал лирическо-патриотическое описание экологии «Средней России» за сто с лишним лет до того, как было сформулировано само это понятие. Более того, он провидчески связал экологию гигантского региона и историю населявших его народов с историей его геологического развития. Молодец Пассек! Или это только моя фантазия?!
«Эта возвышенность, - продолжил Пассек свои размышления, - со всеми её разветвлениями представляет все удобства для жизни: огромные леса, сочные травы, разного рода хлеба, изобилие воды и дичи. Здесь нет грозных, поражающих видов Кавказа или Финляндии, зато почти везде широкие луга, и то низменные, то высокие и обрывистые берега рек и ручьёв. Кто не знает красивых берегов Мечи, кто не помнит красивых берегов Клязьмы, на которые был перенесён некогда престол Великокняжеский. Здесь почти каждое место, не представляя ничего необыкновенного, влечёт к себе приятностию и удобством, располагает к спокойной сельской и семейной жизни, к которой так наклонен весь славянский мир.
Эта местность, не разделяя нас неприступными стремнинами, не полагает разделения и между племенами, даёт возможность слиться в одно целое и вызывает к силе и самобытности народного характера и к единству направления жизни. Здесь зачалось Русское Царство; отсюда оно завоевало полмира. Здесь колыбель нашего отечества, сердце народности. Здесь переделаны удельные княжества в Русское Царство; отсюда смирены - Орда, покорены Сибирь, Кавказ и три моря: Балтийское, Каспийское и Чёрное. Здесь Москва горела за Россию».
Зимой 1841 года Мурчисон, занимаясь обработкой и анализом материалов прошлогоднего путешествия, размышлял о необходимости и, соответственно, о возможности проведения в России ещё одной экспедиции, потому что в результатах произведённых им исследований не хватало очень многого для составления полноценной геологической карты Европейской части России. Об этом был извещён Канкрин и тот, обратившись к Николаю I, убедил императора пригласить Мурчисона и Вернейля для того, чтобы они предприняли второе путешествие не только для геологического изучения европейской части страны, но и для оценки перспектив угленосности Подмосковья, поскольку Николай I лично был в этом заинтересован.
Забегая вперёд, приведу характеристику, которую дал Мурчисон угленосности будущего Подмосковного угольного бассейна: «Тульская губерния представляет много признаков к отысканию угля, но вместе с тем не подаёт больших надежд открыть этот горючий материал столь добрым, каков английский». Действительно, уголь Подмосковья, как показали разведочные работы, оказался бурым, низкокалорийным и он ни в какое сравнение не шёл в этом отношении со всемирно известным английским углём марки кардифф.
Вторая экспедиция продолжалась пять месяцев: Мурчисон выехал из Лондона в апреле, а вернулся домой лишь поздней осенью. За это время он и его коллеги - верный Вернейль и прикомандированные горным ведомством горные инженеры граф А.А. Кайзерлинг и Кокшаров - проехали и прошли по российским просторам десятки тысяч километров в благоприятнейшей обстановке, созданной и самой природой, и штабом Корпуса горных инженеров, который загодя разослал распоряжения местным властям о беспрекословном содействии экспедиции. Такое распоряжение было отправлено, конечно же, и в канцелярию владимирского губернатора. Но мне этот документ обнаружить в Государственном архиве Владимирской области не удалось. Утрачен он или я его плохо искал? Может быть кто-то другой, найдя его, будет удачливее меня.
Среднее Поволжье, Пермское Приуралье, Средний и Южный Урал, Башкирия, Нижнее Поволжье, побережье Азовского моря, Донецкие степи, центральные губернии - вот укрупнённый перечень районов, по которым пролегли маршруты экспедиции. Только Уральские горы Мурчисон со спутниками пересекли восемь раз.
Экспедиция началась с изучения обнажений в прибалтийских губерниях. Затем её участники вернулись в Петербург, где, как вспоминал младший современник Мурчисона геолог Г.П. Гельмерсен, «имели счастие представиться Государю Императору и удостоиться самого милостливого приёма». Облагодетельствованные императорской аудиенцией, геологи начали свою работу с изучения геологического строения Подмосковья. Потом они разделились на две группы: Вернейль отправился в Казань через Арзамас, Пензу и Симбирск, Мурчисон - тоже в Казань, но только через Владимир и Нижний Новгород. Такая организация работ практиковалась во всё время путешествия, поскольку она позволяла исследовать вдвое больше геологических объектов, нежели в том
случае, если бы они двигались все вместе. Рандеву они использовали только для того, чтобы обсудить результаты выполненных исследований, определить план будущих работ и немного отдохнуть.
Маршрут от Владимира до Нижнего Новгорода создал своеобразную геологическую интригу, в которой Мурчисон разобрался только спустя несколько месяцев. В обнажениях по берегам реки Клязьмы, других рек, речек и оврагов внимание Мурчисона привлекли слои красноцветных песков, особенно в окрестностях г. Вязники. Вот как описал Мурчисон свои наблюдения: «Около Вязники на реке Клязьме и в рытвинах, лежащих восточнее этого города, усматривается ясное обнажение рухляков, иногда слегка слюдистых и песчанистых, с другими слоями светло-красного и зелёного цветов, тонко-листоватых, покрытых рыхлыми песками кровяно-красного цвета, переходящими в песчаники, желтоватые пески и рухляк, и пёстрый, сильно известковый крупно-зернистый песчаник. В испещрённых, светло-красного цвета рухляках, расположенных у середины обнажения и в одном овраге к северу от большой почтовой дороги, мы открыли изобильное скопление микроскопических ракообразных животных <...>, в сопровождении мелких, плоских двучерепных раковин; вот единственные орудные (окаменелые) остатки <...>, открытые в этих широко раскинутых пластах красного цвета, удерживающих столь упорно неизменные литологические признаки».
Интуиция подсказывала ему, что эти слои, возможно, представляют собой новую геологическую систему. Но для этого нужны были веские палеонтологические доказательства. И Мурчисон их нашёл.
Гельмерсен назвал разрешение вязниковской интриги переворотом в геологическом изучении России: «<...> красноцветные породы, широко распространённые между Волгой и Уралом, - писал он, - достаточно отмечены и могут установить самостоятельную систему, сближенную с одной стороны с каменноугольными толщами, но с другой - вовсе не зависящие от триаса». Таким образом, Мурчисон, ещё не зная этого, завершил периодизацию древней эры в истории развития Земли. Пятый её период он назвал пермским по названию древнего царства Биармии или Пермии, в «пределах и рядом с которым собраны были очевидные доказательства» самостоятельности пермской системы.
Вязниковский позднепермский ландшафт
Пермский период, как было установлено в XX веке радиологическим методом, начался 295 млн. лет тому назад и продолжался около 44 млн. лет. В это время происходили интенсивнейшие горообразовательные и вулканические процессы, формировались крупнейшие угольные и солеродные бассейны. На рубеже пермского и триасового периодов произошло самое значительное в фанерозое (фанерозой - промежуток времени в истории Земли, включающий палеозойскую, мезозойскую и четвертичную эры; его продолжительность составляет около 540 млн. лет) вымирание видов морской (90 %) и наземной (70 %) флоры и фауны.
Результаты выдающихся открытий английских геологов объединил в 1840-41 годах оксфордский профессор Дж. Филлипс, доказав, что геологические системы от кембрия до перми включительно представляют собой обособленную толщу пород первого крупного фрагмента эволюции органической жизни Земли. Этот фрагмент он назвал палеозойской эрой - эрой древней жизни. Достойно восхищения то, что сделали геологи только «умом и молотком». Они сумели восстановить историю развития Земли на протяжении 290 млн. лет, канонизировав её на все времена. Спустя 120 лет из нижней части силурийской системы была выделена ещё одна система, получившая название оксфордской. Таким образом, из шести периодов и систем палеозоя Мурчисоном было установлено три.
Обоснование пермской системы и соответствующего периода стало пусть и выдающимся, но не единственным результатом деятельности двух экспедиции Мурчисона. Другими важнейшими результатами стали: определение возраста Уральской складчатой системы и выявление и изучение строения двух крупнейших структур: Московской синеклизы (синеклиза - крупная платформенная отрицательная структура изометричная или вытянутая в плане, имеющая размеры в сотни км. в поперечнике) и Донецкого прогиба, разделённых поднятием - антиклизой (антиклиза - крупное изометричное платформенное поднятие, имеющее сотни км в поперечнике), названным Мурчисоном геологической осью Центральной России. С обеими структурами генетически связаны месторождения угля. Мурчисон высоко оценил качество донецкого угля и считал, что Донецкий угольный бассейн в отличие от Подмосковного будет иметь огромное экономическое значение для развития промышленности страны. И был прав. Но самое главное, экспедиционные исследования дали богатейший фактический материал для составления первой геологической карты Европейской части России.
Император Николай I и правительство были более чем довольны деятельностью Мурчисона и его коллег. Он опять удостоил их аудиенции и пожаловал Мурчисона орденом Св. Анны II степени, а Вернейля - орденом Св. Владимира ІѴ степени.
Венцом экспедиционных исследований Мурчисона и его коллег стали геологическая карта Европейской части России и пояснительная записка к ней в виде фундаментальной монографии «The Geology of Russia in Europe and the Ural mountains». Характеризуя карту, Гельмерсен написал: «Геологическое строение России, бывшее до того времени известным более или менее отрывочно, и графически изображение которого было, в виде опыта, набросано на двух небольших картах (одной из них была карта, составленная самим Гельмерсеном), явилось в названной книге определёнными твёрдыми и ясными чертами. Отдельные наблюдения, произведённые с редкой проницательностью тремя геологами-путешественниками (то есть Мурчисоном, Вернейлем и Кайзерлингом), а равно критически проверенные и исправленные работы некоторых из их предшественников, были сгруппированы вместе, <...> и все они были, со свойственным Мурчисону мастерством, соединены Е одну цельную геологическую картину страны».
Карта и монография, состоящая из двух частей, были изданы в 1845 году. Первая часть книги была написана собственно Мурчисоном; вторая, в которой излагались главным образом результаты палеонтологических исследований, была составлена Вернейлем, Кайзерлингом и французским палеонтологом А. дОрбиньи. В приложении к книге будущий академик Кокшаров привёл список всех известных на то время уральских минералов. Значимость этого труда, который на десятилетия стал настольной книгой российских и европейских геологов, была так велика, что с 1846 по 1848 год горный инженер полковник А.Д. Озерский перевёл его на русский язык и опубликовал в 11-ти номерах «Горного журнала», сопроводив перевод великолепными по профессионализму и полноте комментариями.
Летом 1845 года Мурчисон и Вернейль снова приехали в Петербург и преподнесли карту и книгу Николаю I, по повелению которого все члены экспедиции незамедлительно стали членами Императорской Академии наук, а физико-математическое отделение Академии избрало Мурчисона своим почётным членом.
После путешествий по России креативная деятельность Мурчисона продолжалась ещё тридцать лет, но уже без прежнего блеска. В эти десятилетия его честолюбие удовлетворялось, скорее, не результатами научных исследований, а почестями, которые ему воздавались. Он был избран в члены различных научных обществ и академий, назначался на высокие административные должности; в 1846 году он был посвящён в рыцари, в 1866 году ему был присвоен титул баронета и его стали именовать «сэр»; Лондонское геологическое общество, президентом которого он был некоторое время, учредило в его честь медаль за выдающиеся исследования в области геологии: на её аверсе дано барельефное изображение профиля Мурчисона, а на реверсе - два перекрещивающихся геологических молотка и руководящая (основная) фауна силурийского периода.
Сэр Родерик, перенеся инфаркт после смерти любимой Шарлотты, умер 22 октября 1871 года. Он похоронен в Лондоне на Бромптонском мемориальном кладбище.
Посмертная история человека определяется тем, на что он потратил свою жизнь, как он ей распорядился. От этого зависит его бессмертие, забвение или проклятие. Выбор делают потомки. Всегда ли они по достоинству оценивают содеянное предком? Не всегда. И примеров тому несть числа. Мурчисон избежал и забвения, и проклятия.
В России сэр Родерик удостоился бессмертия и за великое открытие, и за приязненное отношение к русскому человеку, о достоинствах которого он великолепно написал в предисловии к книге «Геологическое строение Европейской России и хребта Уральского»: «Если мне придётся указать на особенно выдающуюся черту в русском народном характере, то это будет та твёрдая, не отступающая ни перед какими препятствиями воля, которая на нетерпеливое “вперёд” путешественника всегда весело отвечала всепобеждающим “можно!” Силою волшебного слова русские <...> соорудили памятники, которые могут соперничать с величайшими произведениями древности и новейшего времени. Для такого народа не существует действительных затруднений <...>. В мокроту и сушь, в зной и в стужу никогда не было слышно ропота на их устах, а на всё был один ответ: можно!».
Прошло сто лет. 14 января 1942 года. Ещё не пережита первая военная зима. В Свердловске не снята светомаскировка, на карточки выдают 400 граммов хлеба, холодно и голодно, но не безнадёжно. Германские армии отброшены от Москвы. Но не хлебом единым жив человек. В Свердловском горном институте на заседании геологического кружка эвакуированный из Ленинграда профессор-палеонтолог Б.К. Лихарев сделал трёхчасовой доклад «К столетию установления пермской системы», первооткрывателю которой через месяц и пять дней исполнилось бы 150 лет.
Тогда борьба с общим врагом сделали СССР и Великобританию невольными союзниками, и участникам заседания было позволено послать в Лондон приветственную телеграмму. Ответ президента Лондонского геологического общества господина Г.Л. Хокинса пришёл скоро и был опубликован в областной газете «Уральский рабочий»: «Благодарим уральских геологов за приветствие. Шлём наши приветствия и горячо надеемся, что совместная работа, начатая сто лет назад, будет продолжена в более благоприятном будущем. Поздравляем коллег-геологов с блестящими успехами СССР в общем деле».
Спустя два месяца члены Учёного совета Горного института с любопытством рассматривали подарок, присланный из Лондона, - медаль Мурчисона. Профессору Д.В. Наливкину - еще одному эвакуанту из Ленинграда - было поручено написать благодарственное письмо президенту Лондонского геологического общества, а подарок-медаль была передана на хранение в Уральский геологический музей.
Медаль Мурчисона.
Прошло ещё полвека. Август 1991 года, Пермь. Международный конгресс «Пермская система земного шара», посвящённый 150-летию установления пермской системы. Работу конгресса открыл соотечественник Мурчисона, шотландский геолог А. Нейрн. За его спиной висит плакат с эмблемой конгресса - контуром Пангеи - всеземли, контуром гигантского материка, образовавшегося на рубеже палеозойской и мезозойской эр, когда произошло объединение всех материков Земли в один.
Памятный знак в г. Перми
Что произойдёт ещё через полвека - неизвестно. А пока 3 ноября 2005 года учителя и ученики школы № 9 г. Перми установили к неюбилейной дате возле своей школы памятный знак - 8-тонную глыбу серпентинита с плитой, на которой отчеканено: «Родерику Импи Мэрчисону (R.I. Murchison), шотландскому геологу, исследователю Пермского края, назвавшему последний период палеозойской эры ПЕРМСКИМ (perm)».
Сверкающий пунктир посмертной славы Мурчисона продолжился и далее. Красивое старинное уральское село Чусовое у места слияния рек Чусовой и Шайтанки. Через эти места проходил один из маршрутов экспедиции Мурчисона. 19 июля 2009 г. сюда съехались из Екатеринбурга и Перми геологи и геофизики, историки и краеведы, учителя и ученики пермской школы № 9. В спортивном зале местной средней школы состоялась конференция, посвящённая памяти Мурчисона.
Памятный знак в с. Чусовом Свердловской области
А на следующий день на берегу Чусовой, между скалой Шайтан-камень и устьем реки Шайтанки был открыт ещё один памятный знак. Когда с плиты песчаника кремового цвета сняли белое покрывало, то собравшиеся прочитали чеканную надпись: «Великому исследователю Земли сэру Родерику Мэрчисону».
Эта эпитафия в точности повторяет последние слова некролога Мурчисона, написанного Георгием Петровичем Гельмерсеном в октябре 1871 г., в истинности которых никто не усомнился за минувшие 150 лет и не усомнится никогда.
Основные этапы геологической истории Владимирской области по материалам палеонтологической коллекции ВСМЗ
Уроженцы и деятели Владимирской губернии
Владимирская губерния
|
