"Повесть о Тимофее Владимирском"
XV век Современному владимирцу можно гордиться своими предками, их успехами, белокаменным зодчеством. Однако узнать, как простые люди жили в 14-15 веках представляется очень затруднительным.
Достаточно интересной поэтому для пытливого знатока владимирской старины является "Повесть о Тимофее Владимирском".
Полное ее наименование такое:
Повесть о священнике, впавшем в великий грех тяжкий, что случилось в Русской земле во время княжения Государя и Великого князя Московского и Всея Руси Ивана Васильевича и при Митрополите Филиппе"
Митрополит Филлип
Итак, согласно исследователю П.М.О. Скрипилю эта повесть «лучше всего соотносится со временем между 1467 г. и 1473 г., т. е. первым неудачным походом Ивана III на Казань и смертью митрополита Филиппа I».
До нашего времени она дошла в нескольких вариантах списков XVII–XVIII вв.
"Повесть о Тимофее Владимирском" относится к типу древнерусских повестей о великих грешниках, прощенных после раскаяния.
В годы княжения великого князя Ивана III Васильевича Московского и митрополитства Филиппа священник, одной из церквей Владимира Тимофей во время исповеди некоей «зело» красивой девицы, дочери знатных родителей, впал во искушение «и падеся з девицею в церкви, не убояся божия суда и вечнаго мучения лютаго».
Иван III
Устрашившись содеянного, Тимофей переодевается воином и бежит «на чуждую страну в поганую землю Татарскую, в Казань».
Там он принимает «срацинскую злую веру», становится воеводой у казанского царя, и царь часто посылает его воевать Русскую землю. Однажды, возвращаясь после похода на Русь с большим полоном, Тимофей отстает от своего отряда и наедине «пояше умилно красный стих любимый пресвятей богородице».
Это пение слышит спрятавшийся «в дубраве по страну пути того» отрок-пленник, бежавший из Казани.
«И мнев поюща стих быти русина», он безбоязненно выходит на дорогу. Тимофей хочет убить беглеца, но разжалобленный слезами и рассказом отрока о своей судьбе вспоминает о родине и сам начинает горько рыдать. Тимофей рассказывает отроку о себе, и тот уговаривает его покаяться. Тимофей просит отрока в условленный срок снова приехать на это место и привезти ему письменное прощение от митрополита и великого князя. Отрок исполняет просьбу Тимофея.
Желая испытать Тимофея, отрок, видя его приближающимся к условленному месту, прячется. Тимофей, думая, что отрок не выполнил данного слова, «плакася вельми горко... и не можаше от плача утешится».
Отрок выходит навстречу к Тимофею и отдает ему привезенную грамоту, скрепленную печатями митрополита и великого князя. Тимофей воссылает к богу благодарственные молитвы за свое прощение; «и абие внезапу пад на землю... обретеся мертв».
Отрок с плачем погребает Тимофея. Тот является ему во сне и велит взять себе приведенных им коней и все богатства, которые он вез на этих конях. Отрок возвращается на Русь и рассказывает о всем случившемся великому князю Московскому и митрополиту.
Завершается повествование нравоучительной фразой: «...да не отчаются согрешившии спасения своего, но притекут ко всемилостивому богу истинным покаянием и отпущение грехов получат».
С точки зрения морали повесть выразила христианскую идею покаяния. Можно сказать, что история о Тимофее Владимирском - это реплика библейской притчи о блудном сыне.
И.В. Нестеров в своей статье, посвященной Тимофею Владимирскому, делает интересные выводы из фактологического ряда повести:
1. Казань охотно принимала русских перебежчиков. Именно туда, а не в Литву, например, показалось удобным бежать Тимофею, несмотря на необходимость перемены веры;
2. Преимущественно принимались беглецы – военные. Конечно, Тимофей со своей основной специальностью востребован в Казани быть не мог. Тем не менее варианты все-таки имелись, но он их не выбрал.
Приоритет военных, очевидно, говорит о том, что именно нападения на Русь были существенной, если не главной статьей доходов молодого Казанского ханства;
3. Многочисленность упомянутых в «Повести…» набегов – свидетельство того, что военная инициатива в борьбе Москвы и Казани во 2-3 четв. XV в. было явно на стороне последней. Находясь потенциально под прикрытием «Большого брата» - еще не рухнувшей Золотой Орды – Казань могла себе позволить подобное в отношении Москвы, занятой в это время внутренним разборками (гражданская война при Василии Темном и т.д.);
4. Успешность военной карьеры Тимофея, а также наличие в его владимирском доме комплекта вооружения (перед поспешным бегством он никуда, кроме дома, не заходил), говорит о получении Тимофеем в возрасте до 18 лет какой-то начальной военной подготовки и, видимо, о периодическом привлечении его для участия в боевых действиях (иначе – зачем оружие). Необходимость мобилизации священников в качестве воинов косвенно подтверждает наличие постоянной военной опасности со стороны Казани, раз уж приходилось вооружать все слои населения, в том числе такие далекие от военных проблем, как духовенство. Не забудем то, что Владимир – место жительство Тимофея – отнюдь не пограничный город.
5. Упоминание большого числа русских пленников вкупе с аналогичным положением гл. 72 Стоглава 1551 г. «О искуплении пленных» («которых окупят царевы послы в Ордах, и во Цареграде, или в Криму, или в Казани…» - и все это всего лишь за год до падения последней!) характеризует отношения с Казанью как «Hannibal ante portas», ведь оплачивать расходы приходилось всей страной – через специальный налог с каждой сохи.
6. Наименование бывшего священника «варваром» и «бусурманом» со стороны автора «Повести», а также фраза самого «обусурмашившегося» Тимофея в разговоре с русским пленником «заклинаю тебя богом вашим Иисусом Христом» - очевидное свидетельство того, что обоюдное противостояние шло по всем направлениям, в том числе и по религиозному. Жесткость терминологии, а также полное забвение прошлых «заслуг» (Тимофей – бывший христианин и «бывший русский») – лишнее тому подтверждение.
Повесть о священнике, впавшем в великий грех тяжкий, что случилось в Русской земле во время княжения Государя и Великого князя Московского и Всея Руси Ивана Васильевича и при Митрополите Филиппе".
Жил в городе Владимире некий священник, по имени Тимофей. Случилось ему, по божьему попущению, в такое искушение впасть на пагубу своей души.
В первую неделю святого и Великого поста есть обычай у православных христиан и боголюбивых людей, чтобы и мужчины, и женщины, и малые дети постились всю неделю. После же поста в пятницу вечером они приходят к духовным отцам для покаяния и очищаются от своих грехов, а в субботу на литургии причащаются: принимают святое тело и кровь Христа, бога нашего. Так и к этому попу Тимофею пришла на исповедь грехов своих некая девица, очень красивая, дочь известных в городе родителей. Остались они вдвоем в церкви наедине, и начал дьявол разжигать неутолимое плотское желание священника. Священник же не смог выдержать своего столь сильного желания и согрешил с девицею в церкви, не убоялся ни божьего суда, ни вечного мучения лютого.
И совершив грех с девицей, и испугавшись, что его схватят, он бежал из церкви вон, в дом свой, и спрятался там от всех людей, чтобы утаиться от правителей города и чтобы не пришлось ему умереть злой смертью. Оседлал он своего коня, изменил свой облик поповский, оделся в воинскую одежду, не появился и не сказался ни жене своей, ни детям своим, но сел на коня и быстро поскакал из дома своего и из города своего, бежал в чужую страну, в поганую землю татарскую, в Казань.
И, прибежав в Орду, стал служить казанскому царю и отрекся от веры христианской, пренебрег своим священническим саном, принял басурманскую сарацинскую злую веру и взял себе две жены.
Ох, увы! Вначале был очистителем душ, благочестивым священником, предстателем за души грешных у престола божия, потом - стал злым гонителем, и лютым кровопийцей христиан, и храбрым воеводой в Казани. И часто посылал его царь с татарами своими воевать его отечество, христиан Русской земли. Жил же он тридцать лет в Казани, царю служил и очень разбогател.
Бог же не хочет смерти грешника, но хочет, чтобы исправился он и был живым, захотел он и этого преступника в прежнее благочестие привести.
Через некоторое время послал его царь на то же обычное и беззаконное дело, что и прежде,— проливать кровь неповинных русских людей. Он же пошел по повелению царя и вернулся в Казань с русскими пленными. Когда он шел чистым и великим полем к Казани, то пустил отряд свой впереди себя, сам же отстал и ехал один - ради какого-то дела - сзади. Когда же ехал он на коне своем в полдень далеко позади полка своего, запел жалостно свой любимый красивый стих пресвятой богородице: «О тебе радуется, обрадованная, всякая тварь».
Тогда же случилось так, что бежал пленник из Казани, некий юноша русский, и лежал он, прижавшись к земле, укрываясь в дубраве, в стороне от дороги, ожидая, пока пройдет все войско татарское, чтобы подняться из своего укрытия и опять побежать, не опасаясь погони, на Русь.
И когда отрок услышал пение стиха, он встал с места, где лежал, без страха, так как думал, что человек, поющий стих,— русский, и, радостный, вышел оттуда, и побежал из дубравы на дорогу, и появился перед окаянным варваром, бывшим попом. Тот же с яростью взглянул на отрока своими звериными глазами, выхватил меч обнаженный и хотел отроку голову отсечь. Пленник же упал на землю с горькими слезами, милости прося у него, чтобы тот его не убил. И рассказал ему про себя: «Пленник я, русский, бежал из Казани на Русь, и, услышав тебя, поющего по-русски великий стих богоматери, - тот стих, что приятнее для души всех других стихов богородичных, и у нас на Руси его с благоговением поют, почитая и славя пресвятую богородицу, молитвенницу и заступницу нашу, - подумал я, что ты русский, и поэтому показался, господин, перед лицом твоим без страха». Когда преступник услышал это, умилилось его жестокое и каменное сердце, и начал он громко и жалостно плакать и рыдать, и сошел с коня, упал на землю с рыданием, так что напугался отрок и чуть не побежал от него, недоумевая, что такое случилось; отрок тот был образованным человеком. И плакал Тимофей от полудня того до вечера, до тех пор, пока гортань его не замолчала и слез в глазах его не осталось. И осмотрелись они с отроком вокруг, и спал он до утра на траве, дав отроку немного поесть, сам же ничего не ел.
Пленник же начал подробно расспрашивать его: «Что случилось, господин, и что значит плач твой, и почему горько плачешь? Расскажи мне, рабу своему». Он же перестал плакать и, придя в себя, рассказал отроку все то, что уже было написано выше, - что он попом был на Руси. Пленник же увещевал его покаяться, ибо бог наш милостив и тех, кто кается, от грехов очищает. Он же ответил отроку: «Молю тебя, отрок, и заклинаю богом вашим Иисусом Христом, пришедшим в мир спасти грешников, покажи мне свою любовь духовную: иди сейчас от меня без боязни к Москве, на Русь, и, придя, возвести обо мне митрополиту вашему, расскажи ему все, что я сказал тебе. Если есть такому грешнику покаяние, пусть бы они меня приняли обратно, и дали отпущение грехов, и простили, как подобает по заповеди господа нашего Иисуса Христа; пусть попросит он за меня великого князя московского, чтобы и он простил меня за мое зло, ведь много лет воевал я землю его и христиан губил. Пусть бы он прощение мне во всех моих грехах в грамоте написал и двумя печатями бы запечатал - печатью великого князя да своею другой печатью, митрополита, тогда я поверю в прощение и поеду к Москве без страха. Да пусть бы он прислал через два месяца грамоту с тобой на это же самое место, и я бы с радостью и без сомнения к Москве из Казани поехал, и пошел бы я в монастырь оплакивать свои грехи. Ты же, брат, потрудись бога ради обо мне всем сердцем своим, без лености, господь же за труд твой воздаст тебе мзду в царстве небесном». И одарил отрока серебром богато. И обещал ему отрок истинно и без обмана выполнить его повеления.
И когда встали утром, снова так же много плакал басурман тот, и поцеловались оба и разъехались. Отрока он отпустил на Русь, а сам быстро в Казань погнал вслед за полком своим.
Отрок же пришел в Москву и сразу же рассказал об этом митрополиту Филиппу. Истинный же пастырь церкви Христовой в тот же час, не замедлив, пошел во дворец и возвестил сыну своему духовному, великому князю, все подробно и последовательно, о чем ему отрок сказал. Князь же великий и митрополит очень разжалобились, и оба долго размышляли, и позвали отрока к себе, и расспрашивали его, действительно ли так все было. Отрок же опять то же самое рассказал им, всю истину подробно. И помянули они евангельское слово: «Если выведешь честное из нечистоты, то будешь как будто бы уста мои». И, посоветовавшись между собой, князь и митрополит написали грамоту, запечатали ее своими печатями и послали с отроком к тому басурману, и прощение ему, покаявшемуся и возвратившемуся из тьмы в свет, написали, и во всем его простили, и велели звать его, чтобы ехал он к Москве безо всякой боязни и честно бы служил великому князю.
Когда настал третий месяц, бывший пленник, отрок тот, стремился безо лжи сотворить любовь божию и идти туда, ибо это и есть любовь истинная, если кто положит душу свою за брата своего. И шел отрок полем много дней до назначенного места того. И поспел в срок, и, придя туда, ждал басурмана два дня, и думал уже, что тот не придет.
В третий же день увидел отрок, пристально глядя в сторону Казани - он на высокой горе влез на дерево: вот едет полем один человек со стороны Казани на двух быстрых дорогих конях, едет к месту тому и очень торопится. Отрок же узнал друга своего, басурмана, и спрятался от него, чтобы его проверить. Басурман же прискакал на место то и, не увидев отрока, подумал, что тот солгал ему и не пришел в назначенный день и час. И бросился с коней своих ниц на землю, и плакал так горько, что мог бы и камень заставить плакать вместе с собой, и не мог от плача утешиться, хотя по возрасту было ему уже пятьдесят лет. Тогда быстро отрок вышел к нему. Он же, увидев отрока, бегущего к нему с горы, узнал его и побежал к нему навстречу, и, обняв, упал ему на шею, и целовал его, и плакал горькими слезами, и говорил ему: «Чем я отплачу тебе, любимый мой брат, не обманувший меня друг и верный посланник мой, много потрудившийся для меня, за все, что ты для меня, поганого, сделал!» Отрок же, взяв некую суму из-за пазухи, раскрыл ее, и вынул из нее грамоту, и дал ему. Басурман же принял ее, и прочел со многими слезами, и вопил непрестанно голосом мытаря: «Боже, милостив будь ко мне, грешному, беззаконному преступнику! Боже, очисти меня от грехов и помилуй меня!» И простер руки свои к небу и сказал: «Боже щедрый, благодарю тебя, человеколюбца, милостивого к грешникам, что сподобил меня, окаянного, получить прощение моему беззаконию от первого из пастырей!» И затем внезапно тихо упал на землю, и ноги свои, как живой, протянул, и умер.
Отрок же долго был в ужасе и убедился, что тот умер. И снял с него дорогие одежды, и всю сбрую с коней, и одел его в свои смиренные одежды, выкопал могилу и предал его погребению со слезами, и ночь ту спал у могилы его. Тимофей же явился ему во сне у своей могилы и благодарил его: «Так как благодаря тебе принял я от бога прощение грехов своих, то возьми моих коней со всем, что есть на них, за труды свои и иди отсюда на Русь, и поминай меня до конца своей жизни в молитвах, и милостыню и прощение твори».
Отрок же утром попрощался с могилой его, взял обоих дорогих коней Тимофеевых со сбруей и нашел на них сумки большие, доверху насыпанные золотом, серебром и драгоценными камнями, сел на коня и поехал на Русь, радуясь и веселясь душой.
И приехал к Москве, и подробно рассказал то, что случилось с Тимофеем, великому московскому князю и митрополиту, и то, как он похоронил его и как видел во сне, и все, что привез, показал им. Князь же и митрополит дивились случившемуся, тому, как Тимофей покаянием и слезами очистился от грехов, и простились ему грехи его, и душа его была спасена, и прославили бога. Князь и митрополит все имение Тимофеево повелели отроку тому отдать. Еще к этому князь и земли в удел ему дал.
Эта повесть много лет была не записана, но в рассказах была известна людям. Я же слышал от многих эту историю и записал ее пользы ради всех читающих, чтобы не отчаивались согрешившие в спасении своем, но обращались к всемилостивому богу с истинным покаянием; и отпущение грехов они получат, и сподобятся жизнь вечную принять, и в бесконечные времена на небе с преподобными будут царствовать. Аминь.
При подготовке данного материала использовалась информация из следующих источников:
1. Повесть о Тимофее Владимирском
2. Нестеров И.В. Отношения Казани и Москвы 2-3 четверти XV века в «Повести о Тимофее Владимирском»
ИСТОРИЯ Владимирской области. Князь Василий I Дмитриевич. 1389 - 1425 гг. - великий князь владимирский.
1410 г. - разорение г. Владимира.
Андрей Рублёв.ум. 1430 г.
Иван III Васильевич. 1462-1505 гг.
Василий III Иванович. 1505 - 1533 гг. - великий князь владимирский.
С ХVI в. городом Владимиром управляют воеводы, назначаемые из Москвы.
В 1527 г. воеводой во Владимире на Клязьме был князь Александр Васильевич Друцкий.
Воевода Василий (Граня) Бутурлин.1609 г. - воевода во Владимире.Copyright © 2015 Любовь безусловная
|
