Архиепископ Владимир (Василий Федорович Алявдин; 28 июля 1791— 20 мая 1845) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Тобольский и Сибирский (1842—1845), епископ Костромской (1836—1842). Духовный писатель и проповедник.
Родился 28 июля 1791 года во Владимире в семье священника Успенского женского монастыря. В 1790 г. родился брат - Алявдин Д.Ф. - профессор Петербургского педагогического института и обер-контролер гражданских отчетов.
В мае 1799 года Василий поступил во Владимирскую духовную семинарию и еще до окончания ее, 13 марта 1812 года определен учителем низшего французского класса, а 17 июля – высшего французского класса.
В Московскую духовную академию в 1814 году поступили студенты богословия: Павел Березин, Василий Алявдин и Александр Тумский (кем-то от руки дописано – Яковлевич). Московскую духовную академию окончил в 1818 году со степенью магистра.
По окончании академии определен инспектором Пензенской семинарии и профессором философии и еврейского языка. Вскоре был назначен и ректором Пензенских духовного и уездного училищ. В Пензе Алявдин нашел губернатором своего родственника, известного Михаила Михайловича Сперанского. Сперанский был расположен к нему и оказывал свое покровительство. Пользовался Алявдин расположением и Пензенского епископа, известного Иннокентия Смирнова. Иннокентий даже скончался на руках Алявдина. 13 октября 1819 года произнес надгробную речь при погребении епископа Пензенского и Саратовского Иннокентия (Смирнова).
В 1820 году, когда уже в Пензе не было ни Иннокентия, ни Сперанского, В. Ф. Алявдин по его просьбе, был переведен во Владимирскую духовную семинарию на должность инспектора семинарии (1820–1827 гг.) на место Павла Подлипского.
Во Владимире Алявдин оставил о себе дурную славу. Как наставник он, несомненно, был образован и даровит; но как инспектор, по общему отзыву современников, отличался самыми несимпатичными качествами. Шпионству, наушничеству при нем была дана самая широкая свобода. Появились любимцы, которые, пользуясь привилегированностью своего положения, оговаривали виновных и безвинных товарищей. С нарушителями дисциплинарных требований расправа была самая суровая. Алявдин был строг и груб: провинившихся бранил нецензурными словами, драл за волосы, бил по щекам, а некоторых и сек розгами. Вот, например, что пишет об учениках того времени и педагогических мерах Алявдина С. Архангельский:
«У него были свои любимцы-наушники, и горе тем, кто попадался под его расправу и суд. Ритористы еще не успели усвоить себе привычку пить водку, буйствовать на квартирах, или чинить другие проказы: все это было уделом философов и богословов. Поэтому с инспектором нам (риторам) почти не приходилось иметь дела. Но любители выпивки и буйства, ученики высших и средних отделений, жестоко платились за свою разгульную жизнь: их сажали в карцер на несколько дней; их, по секретному определению правления семинарии, секли и даже исключали с худыми отметками в свидетельствах. Жестокость инспектора проявлялась при обходе по вечерам семинарских квартир над нюхателями табака. Взойдет внезапно в комнату, ученики сидят вокруг стола, кто читает, кто пишет, кто учит урок, зажавши руками уши; табакерку со стола убрать не успели. Вопрос «чья табакерка» вынуждал указать на преступника. Инспектор брал табакерку в руку и дотоле ее не бросал, доколе не изломает ее всю о виски и затылок табачника. Обоняние он имел очень тонкое, запах сивухи узнавал издалека. «Дохни на меня», скажет пахнувшему водкой; тот дохнет, сивушный запах есть: руки инспектора пойдут разгуливать по ланитам винолюбца, так что ланиты к утру и припухнут; или обеими руками вцепится в волосы виноватого, и ну раскачивать голову его направо и налево. Кого в квартире не застанет, прикажет рано утром явиться к себе. «Дохни на меня, бездельник!..» Тот дохнет, сивушного запаха нет: «ступай в класс», а запах есть, то расправа опять та же, что и на квартирах. Наушники, в желании угодить и выслужиться пред инспектором, как-то узнавали о всех случаях попоек и доводили до его сведения. Вследствие ручных, чувствительных для головы, расправ инспектора, все страшно боялись даже встречаться с ним. Только непосредственные ученики ректора составляли исключение: над ними инспектор не давал воли свои рукам, а ограничивался только бранью».
К концу своего инспекторства Алявдин попытался даже было учинить секуции над философами и богословами, но встретил энергичный протест со стороны Невского и Дербского.
Участие семинаристов в спектаклях принадлежало также к числу развлечений недозволенных и строго преследуемых. Что были попытки устроить домашний спектакль в рассматриваемый период, видно из одного доклада инспектора Алявдина семинарскому правлению. «Честь имею донести, что сего (1824 года) ноября 23 дня на квартире ученика среднего отделения Александра Косаткина, который того дня был именинником, вопреки данному ученикам наставлению, играна была комедия следующими учениками семинарии: Николаем Лебедевым, Гавриилом Самоволовым (высшее отделение), Иваном Соловьевым, Никитою Парижским, Иваном Успенским (среднее отделение), Василием Парижским, Иваном Смирновым и Семеном Беневоленским (низшее отделение). Находя сей поступок для нравственности соблазнительным, нужным почитаю просить семинарское правление, дабы благоволило оно внушить как сим, так и всем вообще ученикам о непристойности такого поведения, между тем напомнить также и старшим того смотрения, в коем находится ученик Косаткин, чтобы они были повнимательнее к своей должности». Правление определило: «призвать учеников в семинарское правление и оштрафовать их по достоинству, а старшим внушить, чтобы ни под каким видом подобных собраний не дозволяли». Ксенофонт нашел наказание, назначенное семинарским правлением, слабым и под приведенным определением написал: «как старших за потворство и несмотрение, так и участвовавших оштрафовать в пример другим». «Штрафован в пример другим» в дореформенной семинарии означало «штрафован лозами». Возможно, что и в данном случае применили к провинившимся если не наказание розгами, то что-нибудь особенно чувствительное.
В 1825 году скончался протоиерей Владимирского Успенского собора Певницкий. Алявдин подал прошение об определении его на эту должность и настойчиво требовал удовлетворения своей просьбы. Но преосвященный Парфений отказал ему и заместил вакансию заслуженным протоиереем Павлов Ставровским. Это глубоко оскорбило впечатлительного Алявдина, и он немедленно подал прошение о поступлении в монашество и при этом сказал: «так я же сам буду не хуже его (т.е. Парфения) архиереем».
7 января 1827 года в Боголюбском монастыре произошло пострижение Алявдина в монашество архимандритом Никодимом. 20 января Владимирским епископом Парфеном рукоположен во иеромонаха и назначен строителем Солбинской Николаевской пустыни (в Переяславском уезде). 15 октября 1827 года иеромонах Владимир переведен ректором и профессором философии в Санкт-Петербургскую духовную семинарию и одновременно назначен ректором Александро-Невских духовных училищ.
Одновременно с указом о переводе Алявдина в Петербург было получено распоряжение о замещении его вакансии иеромонахом Саввою.
29 января 1828 года возведен в сан архимандрита и определен действительным членом конференции Петербургской духовной академии.
С 25 сентября 1829 года — ректор и профессор богословия Калужской семинарии и настоятель Лихвинского Доброго монастыря.
5 декабря 1834 года вызван в Санкт-Петербург на чреду священно-служения.
20 января 1835 года в Духовской церкви Александро-Невской Лавры хиротонисан во епископа Чигиринского, викария Киевской епархии. Хиротонию совершали: Санкт-Петербургский митрополит Серафим, Грузинский митрополит (на покое) Иона, Тверской архиепископ Григорий (впоследствии С.-Петербургский митрополит) и Ревельский епископ Венедикт, викарий Санкт-Петербургской епархии. Назначение в Киевскую епархию радовало епископа Владимира, но служить там ему пришлось недолго.
26 сентября 1836 года он был переведен в Кострому. Проезжая из Киева в Кострому, преосвященный Владимир остановился на некоторое время во Владимире и здесь 6 декабря служил вместе с Парфением, отказавшим ему в настоятельском месте при соборе, литургию.
Костромской епархией епископ Владимир управлял в течение шести лет. В этот период времени он вел непрестанную борьбу с расколом. Он восстановил Ипатиевский монастырь, создал причетнические школы, в которых обучалось несколько сот детей духовного звания.
Преосвященный Владимир часто совершал богослужения и поучал паству назидательными проповедями.
В сентябре 1842 года Владимир с возведением в сан архиепископа был перемещен в Тобольск, где с прежним усердием строго исполнял свои архипастырские обязанности. Он заботился о благолепии церквей. Им благоукрашены Архангельская и Захарьевская церкви в Тобольске, восстановлена Крестовая церковь архиерейского дома, обновлен теплый собор, построен новый загородный архиерейский дом и при нем каменная церковь.
Преосвященный Владимир очень любил сам совершать богослужения. Каждую неделю он служил не менее двух раз, а иногда и 4-5 раз. Он участвовал во всех крестных ходах. Его не останавливали ни холод зимой, ни жара летом, ни дальние расстояния.
К пастве своей он всегда обращался с простым назидательным словом.
Преосвященный ревновал и о приумножении вверенного ему стада. За тот короткий промежуток времени, в который он управлял Тобольской епархией, преосвященный обратил к православию около ста евреев и несколько киргизов и татар.
Владимир (Алявдин), еп. Тобольский. Портрет. 40-е гг. XIX в. (РГИА)
Архиепископ Владимир был неутомимым в епархиальных делах. Всех просителей он принимал сам лично, терпеливо выслушивал их просьбы и жалобы. Он с одинаковым вниманием принимал и простого и знатного, подчиненного и неподчиненного, богатого и бедного, набожного и равнодушного. В любое время его двери были открыты для всех, и каждого ожидал радушный прием и назидательная беседа.
При такой занятости епархиальными делами находил время и для занятия литературной деятельностью. В Тобольске он подготовил к изданию свои поучения, занимался переводами с французского языка, делал выписки из хороших книг, записывал и свои благочестивые мысли.
Занимался преосвященный и делами благотворительности. Всякий, кто истинно нуждался, не отходил от него без помощи.
27 февраля 1845 года архиепископ Владимир сильно заболел. Он не прекращал заниматься епархиальными делами, но, чувствуя упадок сил, послал в Св. Синод прошение об увольнении его на покой. Сам же с полным спокойствием готовился к исходу в иной мир.
22 марта 1845 года он собственноручно написал духовное завещание с указанием места своего погребения; 7 апреля составил прощальное слово к бывшим своим паствам, особенно к тобольской. На Евангелии, которое по завещанию должны были положить с ним в гроб, он написал год и число своего рождения, время поступления в монашество, дату хиротонии, а также написал и год своей кончины (1845).
После этого он еще раза два с большим трудом принимал участие в богослужении.
Скончался 20 мая 1845 года. 25 мая было совершено погребение его в Крестовой церкви загородного архиерейского дома (по завещанию).
Сочинения
Церковный год или собрание воскресных поучений, говоренных к народу в 1835, 1836 и 1837 гг. в Киеве и Костроме. СПб., 1838. 2 ч.
Собрание поучительных слов, говоренных в разные времена и в разных местах с присовокуплением христианского месяцеслова. М., 1838. 2 ч.
Поучительные слова, говоренные в разные времена и в разных местах Владимиром, еп. Костромским и Галичским, вместе с христианским месяцесловом. М., 1838.
Краткое описание Киево-Златоверхо-Михайловского монастыря со сказанием о мощах и жизни великомученицы Варвары. Киев, 1835.
Речь при погребении еп. Пензенского Иннокентия (Смирнова).
Жизнеописание преосв. Иннокентия, епископа Пензенского. СПб., 1821.
Прощальное слово к паствам. // Странник. 1861. нояб. с. 183—184.
Святители, священство, служители Владимирской Епархии Владимирская епархия.
