Издание Асафа Баранова. Исследование В.С. Пругавина. 1882 г.
Размотка шелка-сырца представляет совершенно самостоятельный промысел и стоит независимо от кустарного производства различных шелковых материй, например атласа, фая, бархата и т. п. Наибольшее количество промышленных заведений для размотки шелка (57) приходится на Ботовскую волость; между тем лишь в двух селениях этой волости (д. Хлепетовой и д. Горицах) существует производство шелковых тканей. Рассматриваемый нами промысел возник здесь в конце первой половины XIX века. Возникновение и развитие здесь этого промысла объясняется близким соседством Александровского уезда с Московской губернией и Покровским уездом Владимирской губернии. В последнем, в городе Киржаче и Филипповской волости, с давних пор свило себе прочное гнездо шелковое производство и размотка шелка-сырца. Особенное развитие получил этот промысел после франко-прусской войны. Число промышленных заведений в этом промысле, открытых в 1870-х годах, простирается до 56; но сюда не вошли еще несколько десятков заведений, в 1880 году совсем закрытых вследствие общего застоя в промышленных делах. Как и в бумажном производстве, дела в рассматриваемом промысле во время войн идут крайне плохо. Так, и в 1877-м году размотка шелка в Ботовской волости была почти прекращена. После – же турецкой войны дела шли великолепно. К этому времени относится возникновение в этой волости многих мотальных светелок, которые имели по 20-40 человек. С Рождества 1879-го года дела пошли хуже, и в 1880 г. количество мотальных светелок постоянно уменьшается. На дома также стали давать разматывать шелка гораздо меньше прежнего. Причины, вызывающие кризисы в этом промысле, те-же, что и в бумажном производстве. В конце 1880 года всех действующих промышленных заведений для размотки шелка в Александровском уезде имелось на-лицо 113, в которых работало 844 человека, в том числе 258 семейных и 586 наемных; значит, семейные относились к наемным как 1:2,33. По волостям промышленные заведения для размотки шелка распределены таким образом: в Ботовской волости 57 промышленных заведений с 337 рабочими, из которых 138 семейных и 139 наемных; в Махринской волости 22 с 139 раб., из которых 49 семейных и 90 наемных; в Рогачевской волости 17 промышленных заведений с 200 рабочих, из которых 36 семейных и 164 наемных; в Андреевской волости 12 промышленных заведений с 97-ю работниками, из числа которых 24 семейных и 73 наемных; в Александровской волости 4 заведения с 41 работн., в том числе 8 семейных и 33 наемных; в Тирибревской 2 с 30-ю рабочими, из которых 3 семейных и 27 наемных. В таком состоянии находилась здесь статистика промышленных заведений для размотки шелка в конце 1880 года. Но надо заметить, что в этот год, крайне неблагоприятствовавший развитию шелкового производства, около 50-ти промышленных заведений для размотки шелка совсем нарушились, остальные же «карасьники» в более или менее значительной степени сократили размеры своего производства. Общее число оставшихся 1880-м году в этом промысле без работы кустарей простирается до 1000 человек, не считая здесь лишившихся работы мотальщиц шелка на домах. Всех кустарей в промышленных заведениях для размотки шелка имеется 844. Полагая, что каждый из них разделает в продолжении года средним числом около 2-х пудов шелка, мы определим годовую сумму производства всего уезда в 1688 пудов.
Техника промысла
При размотке шелка в Александровском уезде употребляются следующие приборы и орудия производства: 1. Кроны. Каждая из них состоит из деревянной стойки аршина 1 ½ длины, которая укреплена в толстой деревянной подставке – «стульчике» кроны – и в которую вбит стержень с вращающимся на нем «барашком». Последний состоит из двух деревянных круглых, 1-1 ½ вершка в диаметре, «донышек», которые соединены между собой 8-ю – 10-ю деревянными прутиками. Кроны бывают большие и малые. На больших разделяют пряди, жгуты шелка на делянки; на малых разделывают делянки на сорта. Кроны стоят 30-40 копеек пара. Покупают – в Киржаче, у Троицы и других местах. Часто покупают одни барашки, а стойки делают сами, при чем платят 10-15 коп. за пару.
2. Скальницы. Они состоят из толстой осиновой подставки, в которую вбиты железные столбики (1 – 1 ½ вер. выш.) с покоющимися на них железными веретенами. Таких веретен на скальнице имеется несколько (4-5). По устройству своему эти скальницы схожи вообще с теми, какие употребляются для размотки бумаги. На каждое веретено неподвижно насажена катушка и деревянный березовый круг – 1 до 2-х вер. в диаметре. На каждую катушку наматывается особый сорт шелка, при чем на самую близкую к мотальщику катушку наматывается самый лучший сорт – «сдыль», на вторую катушку – первый сорт, на третью – второй и т.д. Иногда из шелка разделывают 7 сортов, а катушек всего 5; тогда два последних сорта наматываются уже обыкновенно на руках,- катушки здесь не находятся на веретенах. Скальница стоит от 75 коп. до 1 руб.
3. Тростильня. На ней тростят, т.е. двоят шелк, при чем всегда сдыль тростят со сдылью, первый сорт с первым и т.д. Тростильня состоит из двух вертикально вбитых в толстую деревянную доску стержней, соединенных между собой вершничком. При трощении две катушки с одинаковым сортом шелка ставятся на деревянную доску. Шелковые нити с катушек идут к сережке вершника, и каждая из нитей, пройдя через сережку, направляется к кальнице, где и наматывается уже на одну общую катушку.
4. Небольшая кадочка или лоханка. В ней мочат шелк для освобождения его от клея.
5. Наиболее сложным и дорогим прибором в размотке шелка является так называемый «карась». Он состоит из следующих частей. Основание карася составляют становины, соединенные между собой помощью вершника. Между становинами расположены два «пуза» - верхнее и нижнее. В края их вбиты железные веретена, на которые потом надевают катушки с разделанным шелком. Число этих веретен на различных карасях различно, обыкновенно 80-100, по 40-50 на каждой стороне. Над верхним пузом расположены дуги, затем сережница и наконец под самым вершником один или два деревянных «барана», на которых наматывают шелк и образуется так называемые куклы. Баран приводится во вращение помощью системы зубчатых кругов. Зубчатый круг, подзвездок, приводящий барана в движение, насажен неподвижно на ось, на конце которой находится круг с деревянными зубьями. Последний приводится во вращательное движение шестерней, насаженной на вертикальную ось, укрепленную в центре колеса. Близ колеса эта вертикальная ось имеет изгиб, где приделана ручка, которой карасьник приводит в движение само колесо. Ось барана имеет также зубчатый круг, называемый «звездою». Таким образом вертикальная ось, неподвижно укрепленная в центре горизонтального колеса, помощью насаженной на ней шестерни приводит в движение ось, на которой находится зубчатый круг и подзвездок. Последний же, цепляясь за зубья звезды, приводит в движение самый баран. На верхнем и нижнем пузах находятся, как уже сказано раньше, железные веретена, на которые надеваются катушки. Посредине каждого из веретен имеется нечто вроде деревянного цилиндрика, который носит название «пушки» и которого касается ремень, идущий с горизонтального колеса и приводящий в движение весь ряд катушек. Стержни проходят в верхнем брюхе сквозь планки, «проушки», сделанные обыкновенно из пальмы и упирающиеся во вставленные в углублениях нижнего брюха стеклышки. Последние берутся большей частью из обыкновенных зеленых стекол, так как они прочнее в этом случае белых богемских стекол. В углубления со стеклами, в которые упираются железные стержни, наливают масла. На карасе шелк крутится, так как количество оборотов колеса в известный промежуток времени в несколько раз превышает количество оборотов барана, на который наматывают самый шелк. Степень кручености шелковой нити бывает различна, смотря по тому, какое существует и установлено карасником отношение между количеством оборотов колеса и барана. Для утка, например, это отношение равно 5-9:1, то есть колесо надо повернуть от 5 до 9 раз в то время, как баран повернется всего лишь один раз. Когда «спускают» на баран простую основу, то отношение между количеством оборотов барана и колеса выражается как 1:12-15; лежневая-же основа шелка требует отношения 1:20-25, т.е. количество оборотов колеса в известной промежуток времени в 20-25 раз превышает здесь количество оборотов барана. Благодаря этому, шелковые нитки лежневой основы получаются вдвое круче.
Сдыль часто велят крутить поотложе: полотно тогда оказывается «сливистее». Отношение между количеством оборотов колеса и барана устанавливается или помощью шестерни, которых поэтому у каждого карасьника имеется несколько различных родов (шестерня в 6 пальцев, в 8 и т.д.), или помощью «подзвездков» различной величины: большой подзвездок, очевидно, крутить баран скорее, чем маленький, и наоборот.
Особых, отдельных от жилых изб, заведений для занятия этим промыслом в уезде не существует. Производство ведется или в тех-же самых избах, где помещается и живет хозяйская семья, или-же в пристройках к этим избам, в более или менее просторных и высоких помещениях, в т.н. мотальных светелках. Сырым материалом в рассматриваемом промысле является шелк-сырец. Он разделывается большей частью для утка и только в очень редких случаях для основы. Последней различают два сорта – простую и лежневую основы. В прежнее время для основы разматывали чаще. В Александровском уезде разделываются следующие сорта шелка:
1. Бухарский - большей частью желтого цвета, но бывает и белого; белый – поровнее и «поскладнее» в деле. Бухарский шелк – ровный и длинный, 3 ½ - 5 аршин длины. Если к кипе бухары – желтой или белой, все равно – находятся крупные жгуты (фунта в 3-4 жгут), круто скрученные и крепко связанные, то можно с уверенностью сказать, что шелк будет разматываться скоро и в совершенной степени. Напротив, если в кипе находятся мелкие жгуты, отлого скрученные и слабо связанные, то такой шелк разматывается плохо, медленно и нечисто.
2. Грежа - белая и желтая. Белая вяжется плохого качества шелком пачками, по 5-ти фунтов в пачке. Желтая вяжется красными шнурами из бумаги – в печке 8 фунтов. Как желтая, так и белая грежа имеет длину 1 ½ - 2 аршин. Грежа принадлежит к числу очень тонких сортов шелка. С прошлой зимы (1878 года) поступила в ход желтая грежа, которая потом оказалась соленою.
3. Шемаха - средней длины (аршина два), тонкий, самый плохой, сдористый и шишковытый шелк.
4. Кашан - также очень тонкий и сдористый шелк; кашан несколько короче шемахи,- не длиннее 1 ½ аршин.
5. Ташкентский - желтый, тонкий и короткий шелк, длиной 1 ½ - 2 аршина.
6. Кампанейский - тонкий шелк аршина 1 ½ длины.
7. Акулинский - большей частью тонкий, короткий, с аршин длины; часто попадается в шемахе.
8. Немецкий - шелк тонкий, идет большей частью на основу, но мотают и для утка.
9. Ценовой или коканский шелк с ценами – «вроде того, как в работе был». Средняя длина его 3 аршина. Употребляется очень редко. В два последних года почти совсем не идет.
Угар, т.е. провес, для различных сортов шелка полагается различный: «шелк на шелк не приходится». Угару хозяин вперед никогда не говорит. Приблизительно говоря, угару от хозяина полагается: для ровных сортов шелка – для бухары и других – ½ фунта с пуда; для тонких – грежи, ташкентских и других – 1 фунт; для шемахи – 1 ½ – 2 ф. (этот шелк очень сдорист); для соленой грежи – 2 – 2 ½ фунта и даже до 3-х с пуда. Рвани полагается на пуд бухары 2 фунта, а для грежи 2 ½ - 3 фунт.
Познакомимся теперь с приемами производства и вообще со всем последовательным ходом работ при размотке шелка. Шелк привозится от крупных хозяев: или, если его много, “полутайком» 5-6 пудов весом, или, когда его немного,- разбитым, т.е. пуд, два, полпуда. Прежде всего этот шелк подвергается мочке, с целью освобождения его от клея. Для этого берут чистую деревянную лоханку, шайку или просто большую кринку, корчагу и т.п., накладывают ее полной шелка и затем обливают водой. Последняя берется более или менее высокой температуры, смотря по количеству содержащегося в шелке клея, во всяком случае довольно горячая – как только рука терпит. Если клея много, то обливают шелк настоящим кипятком. В воду пускают еще немного мыла – около 1-го фунта на пуд шелка. В кашан и бухару кладется более мыла, так как они содержат больше клея. Мыло употребляется простое, серое, по 10-12 коп. фунт. Иногда к воде, в которой мочат шелк, прибавляют еще квасу. Шелк находится в воде обыкновенно около суток, но часто и значительно менее: для бухары больше, для грежи – иногда несколько часов; это зависит главным образом от количества клея. Затем шелк вынимают руками, берут один из жгутов, задевают за крюк и помощью палки отжимают. Потом сушат – в летнее время на улице, зимой-же большей частью развешивают близ печки на шестиках. Освобожденный более или менее от клея и совершенно высушенный шелк пускают в дело. Прежде всего он разбивается на делянки. Этим занимается обыкновенно хозяйка или вообще кто-нибудь из членов семьи карасьника. При образовании делянок берут один «жгут» или «прядочку» шелка и надевают его на кроны, большие или малые,- большей частью большие, которые более устойчивы и специально предназначены для этой цели. Захвативши пучочек – несколько десятков шелковых нитей, мотальщица вместе с тем приводит в движение весь жгут и отделяет от него одну делянку. Так-же поступает она для получения и следующих делянок. Из фунта шелка выходит различное число делянок,- от 150 до 200 штук. Работа идет быстро и легко: в один час мотальщица получает несколько десятков делянок. Приготовленные таким образом делянки идут уже непосредственно в размотку. Приступая к ней, мотальщица надевает делянку на две малых кроны и, соединивши шелковую нить с катушкой веретена на скальнице, приводит последнее или непосредственно рукой, или помощью лучка в быстрое вращение. При этом левой рукой она держит шелковую нить и, как только заметит, как только осязание скажет ей, что толщина нити изменилась, что начался другой сорт шелка. Она мгновенно останавливает вращение колеса и даже должна бывает повернуть много раз в обратную сторону, чтобы не намотать на одну катушку несколько сортов. Если шелк сдорист или шишковат, то подобные остановки приходится делать постоянно, что крайне замедляет работу и сильно уменьшает продуктивность рабочего дня. Наиболее невыгодными сортами шелка в этом отношении являются кошан и шемаха. Удобные для размотки делянки разделываются вечером, плохие – днем. Разделанный шелк с катушек «спускают» на карась, на баран или на бараны его. Уток и простая основа мотаются одинаково. Только основа делается «из первой руки» - из сдыли, а уток из остальных сортов. Прежде чем пускать карась, сдыль тростят, а потом ее тоже крутят на баране. Сдыль может идти и на уток, и на основу. Если хозяин прикажет мотать сдыль на основу, то ее уже нельзя мотать на баран с утком, а спускают тогда на баран только один сдыль. Лежневую основу сначала крутят на один карась – на большие лежневые катушки. На этих катушках разделанный шелк обваривается горячей водой, потом его тростят с больших катушек на маленькие, а затем уже спускают на куклы барана, при чем другой карась вертится в другую сторону. Шелковые нитки идут с катушек на баран моточками приблизительно в ½ пальца толщины. 15-25 моточков составляют так называемую куклу, которая потом вяжется в узелок. В кукле обыкновенно не более 25-ти мотков. Больших кукол хозяева не велят делать, так как при окрашивании жидкая краска сбегает, а густая остается внутри куклы. Когда куклы готовы, баран снимают, кладут на стол и начинают очищать шелк ножницами от шишек. Потом куклу связывают, и этим заканчивается работа по разделке шелка.
Из различных сортов шелка в Александровском уезде чаще разделываются: из ровных – бухара, а из тонких – грежа. Обыкновенно выгоняют четыре сорта чистых да две отбойки. Из ровных сортов выходит преимущественно третий сорт, а из тонких – сдыль, первый и второй. Но обыкновенно, когда мотают ровный шелк, то стараются, чтобы третьего сорта выходило поменьше – он мало «уважается» хозяевами, а гонят больше сдыль, первый и второй сорта, которые вследствие этого выходят поровнее, чем из грежи.
Экономика промысла. Положение сельского хозяйства у владельцев заведений для размотки шелка. Влияние промысла на здоровье мотальщиц.
Экономические условия рассматриваемого промысла представляются в следующем виде. В Александровском уезде имеется в настоящее время 113 «карасьников», т.е. владельцев промышленных заведений для размотки шелка. Карасьники – не самостоятельные предприниматели: они ведут дело не от себя, а берут шелк от крупных хозяев и работают на них. Во всем Александровском уезде нет ни одного самостоятельного ведущего дело карасьника. Все они берут для размотки шелк из различных центров вроде Киржача, Богородска, Москвы, Дубровки Московской губернии и т.п. Размотка шелка ведется обыкновенно наемными рабочими, вместе с которыми работают всегда и члены семейства. Число «карасьников», ведущих дело размотки шелка исключительно семейскими рабочими, не превышает цифры 25. Часть шелка карасьник раздает для размотки в крестьянские дома. Общее число всех занимающихся размоткой шелка в мотальных светелках равняется 844, а общее число промышленных заведений 113; следовательно на каждую промышленную единицу приходится средним числом 7,4 рабочих. Эта цифра говорит нам, что существующая в Александровском уезде размотка шелка принадлежит к мелким производствам. 86 промышленных заведений, т.е. три четверти всех существующих, имеют от 2 до 10 рабочих, 2 заведения – по одному рабочему, 18 – от 10 до 15, 7 – от 15 до 20 и всего лишь у 2-х карасьников имеется в заведении более чем по 20-ти человек, именно у одного – 22, у другого – 25. Задача размотки состоит в том, чтобы разделать полученный от хозяина шелк-сырец на несколько более или менее чистых сортов. Разделанный шелк мотается затем на карасе в куклы и в таком виде сдается хозяину, который уже сам подвергает его крашению и так далее. Таким образом мы видим, что рассматриваемая нами промышленная область обрабатывает шелк не сполна, а сбывает его недообработанным и негодным к потреблению. Обработка шелка довершается у тех крупных хозяев, которые дают шелк для размотки крестьянам Александровского уезда. Отсюда, после целого ряда изменений в красильне и тому под., шелк выходит уже совершенно годным и готовым для производства шелковых материй. Разделения труда ни между селениями, ни между мастерскими, занимающимися размоткой шелка, не существует. Можно указать только на то обстоятельство, что часть шелка разматывается крестьянами на домах, помощью скальниц; получаемые при этом катушки с шелком доставляются владельцу промышленного заведения, у которого шелк с катушек идет уже на карась – мотается в куклы. Но этим все дело и ограничивается. Разделения труда между рабочими одной мастерской мы также не встречаем, если не считать того факта, что мочка шелка, освобождение его от клея, подвязывание шелковых нитей на карасе, а также разбивка шелковых прядей и жгутов на делянки производится обыкновенно членами хозяйской семьи, а не наемными рабочими. Заметим еще, что вращение карася поручается почти всегда какому-нибудь убогому крестьянину, калеке, который и получает за свой труд каких-нибудь 50-80 коп. в неделю на хозяйских харчах.
Мы сказали, что в Александровском уезде есть 25 промышленных заведений, где размоткой шелка исключительно заняты семейские рабочие. Возникновение большей части такого рода промышленных единиц относится к последнему времени. На основании рассказов старожилов можно заключить, что в первое время возникновения промысла в уезде существовало много мотальных светелок со значительно большим числом наемных рабочих, чем в настоящее время. Словом, производство тогда имело более крупный размер, чем теперь. С течением же времени, когда много лиц из среды крестьян более или менее обстоятельно познакомились с размоткой шелка, стали появляться и такие промышленные заведения, где всеми делами заправляла какая-нибудь старуха-бобылка с 2-3 своими родственниками. Временем, в хорошие годы, такая «карасьница» принанимает себе еще 2-3 мотальщиц. Размоткой елка, заметим вообще, занимается исключительно женский пол и преимущественно девушки от 12 до 20 лет. В громадном большинстве промышленных заведений этого производства мы встречаем три элемента: 1) хозяина и членов его семьи, 2) учениц и 3) мастеров. Выучиваются мотать шелк обыкновенно в одну или две зимы; но редко мотальщица на вторую зиму получает полную плату: обыкновенно ей дают полную плату лишь на 4-й или 5-й год. От св. Сергия до Пасхи, во время ученичества, она получает обыкновенно 6-8 руб. на хозяйских харчах; потом эта плата с каждым годом постепенно повышается и достигает 20-ти – 26-ти руб. для настоящей мастерицы за время от осени до Пасхи. На своих же харчах настоящая мастерица получает за тоже время от 25-35 руб. При поступлении учениц и настоящих мотальщиц в промышленное заведение письменных договоров не заключается. Обучение размотке шелка идет таким образом обыкновенно в промышленных заведениях самого Александровского уезда. Шелк мотаю преимущественно девушки 12-20 лет, встречаются иногда и 40-летние старухи. Несмотря на свое сравнительно плохое зрение и меньшую способность к работе, они получают такую-же плату, как и молодые мастерицы. Этот факт объясняется тем, что хотя старухи работают медленнее, но зато они постоянее и настойчивее мотают шелк, «не балуют», не рвутся пошалить и убежать от работы, как молодые мотальщицы. У карасьников Александровского уезда наемные работницы живут или на своих харчах, или на хозяйских. Наем на первого рода условиях мы встречали в селениях более или менее далеко отстоящих от г. Александрова; напротив, близ последнего мотальщицы живут у карасьника на его харчах. Здешние карасьники работают на хозяев – они не покупают шелка и не продают его. Поэтому карасьником может сделаться всякий из крестьян, у которого есть средства завести карась, кроны и скальницу (всего 43 руб. 45 коп – 63 руб. 45 коп.). Но сверх того карасьник должен иметь небольшой оборотный капитал для разъездов, для освещения мотальной светелки и т.п. Залога у хозяина карасьник в большинстве случаев не оставляет. Все дело основано на доверии. Но обыкновенно хозяин удерживает у себя несколько десятков и даже больше сотни рублей из той суммы, которую должен заплатить карасьнику за размотку шелка. Деньги эти выдаются уже при окончательном расчете, который обыкновенно бывает перед Пасхой. Недостаток средств не позволяет карасьнику сделаться самостоятельным хозяином. Сами карасьники говорят, что для того, чтобы сделаться самостоятельным предпринимателем в деле размотки шелка, необходимо иметь лишних по крайней мере 500 руб., а именно: на закупку первого пуда шелка – 180 руб. (4 руб. 50 коп. Х 40); провоз из Москвы или другого промышленного центра до места производства – 20 руб.; провоз разделанного шелка на продажу – 20 руб.; покупка нового пуда шелка для того, чтобы работа шла беспрерывно – 180 руб.; 100 руб. на остальные расходы; итого 500 рублей. Такую сумму должен иметь карасьник чтобы работать на себя, а не на хозяина; но ее не оказывается, и вот карасьник становится в полную зависимость от хозяина, постоянно рискуя штрафами и недополучением заработанных денег. Некоторые карасьники и располагают суммой в 500 руб. и даже более, но, по отзывам крестьян, у них недостает разума, сметливости и сообразительности, чтобы начать работать совершенно самостоятельно. За размотку шелка карасьник получает с фунта разделанного шелка, причем ему платят или на-круг, или-же за каждый сорт отдельно. За бухару, например, платят с фунта: 1. Сдыль, первый и второй сорт в одной цене – 90 коп. 2. Третий сорт – 60 коп. 3. Четвертый сорт – 40 коп. 4. Выбойка - 20 коп. 5. Сдор – кладут из милости 10 коп., а то и ничего не платят. А за грежу: 1. Сдыль и первый трощеный – 1 руб. 30 коп. 2. Второй сорт – 1 руб. 20 коп. 3. Выбойка или анцирь – 20 коп. 4. Хлоп – 0 коп. Разница в ценах за размотку различных видов шелка обусловливается различием в трудности из разделки. Бухара разматывается легче грежи, кашан и шемаха еще труднее, и за них платят несколько дороже. Иногда работают на-круг, причем платят за сдыль, первый, второй, третий и четвертый сорт вместе: за бухару – 80 коп.-1 руб, за грежу – 1 руб.-1 руб. 20 коп. А за соленую желтую грежу платят 1 руб. 20 коп. и более. Это – для утка. За размотку-же шелка для простой основы берут значительно дороже, а разделка лежневой основы оплачивается часто двумя рублями за фунт. С пуда бухары карасьник получит 30-33 руб., а за грежу – 35-38 руб. Определив эту величину и зная продуктивность труда мотальщиц, нам уже не трудно вычислить валовый доход карасьника, имеющего известное количество наемных рабочих или занимающегося размоткой шелка только своей семьей. Бухарского шелка мотальщица разделает средним числом несколько более двух фунтов в неделю, грежи и шемахи – 1 ½ фунта. Вот приблизительный доход карасьника, имеющего 5 наемных мотальщиц. Каждая из мотальщиц разделает в год 2 пуда бухары и даст таким образом 60 руб. прибыли, все-же вместе – 300 руб. Расход: свет – 4 руб., масло и мыло – 2 руб., разъезды – 20 руб., жалованья девушкам – 44 руб., прокорм их – 80 руб., рабочему, который вертит карась – 10 руб. Всего 160 руб. То есть чистый доход определяется в размере 140 руб. Эта цифра должна быть несколько повышена, так как каждый карасьник получает обыкновенно еще более или менее значительную прибыль от раздачи шелка для разделки по крестьянским домам. Но найденная нами средняя величина дохода более или менее уменьшается от двух главных причин: 1) от штрафов, которые берут хозяева за дурно сработанный товар, часто-же придираясь совершенно несправедливо, и 2) вследствие того обстоятельства, что вместо денег карасьник должен бывает брать из конторской лавки своего хозяина необходимые ему товары, как-то: муку, мыло, крупу и т.п. За все это он переплачивает, и переплачивает весьма значительно. Штрафы берут в тех случаях, когда или рвани вышло много, а шелку, наоборот, выгнали меньше чем следует, или когда самый шелк разделан плохо, небрежно и неумело. В первом случае вычитает хозяин у карасьника стоимость недостающего количества шелка, при чем он берет обыкновенно цену по продажной стоимости, какая в товаре, а не по покупной. Во втором случае берут штраф 10-20-30 коп. с фунта шелка. Иногда в этих случаях «только побранят и попеняют», но иногда и за работу не дадут, а то и откажут совсем. Деньги и, частью, товар вместо них карасьник берет у своего хозяина в продолжении года несколько раз. Вследствие этого при окончательной расплате, которая бывает перед Пасхой, ему приходится получить с хозяина уже немного. Так из книжки «дача кассы» - крестьянину села Снятикова, Махринской волости, Михаилу Иванову, разматывавшему в 1879 году шелк на купца Арсентьева в город Киржач, видно, что всего забрано деньгами и товаром до Пасхи 247 руб. 3 коп., а заработано 347 руб. 69 коп.; за конторой следовательно оставалось 100 руб. 66 коп., которые Михаил Иванов и получил на Пасху.
Наемные мотальщицы, живущие на своих харчах, получают, как мы видели, 25-35 руб. за время от Св. Сергия до Пасхи. Такая низкая цена на наемный труд заставляет мотальщиц стремиться устроиться самостоятельным образом в этом промысле и завести свой карась. При этом размер их годового заработка значительно увеличивается. Положим, что одна из бывших наемных мотальщиц завела свой карась и работает на нем вместе с своей дочерью или сестрой. Вдвоем они разделают от Св. Сергия до Пасхи около трех пудов бухары и заработают следовательно 90 руб. Вычитая отсюда 10 руб. на разъезды, свет и т.д., мы определим их чистую прибыль в 80 руб., т.е. вдвоем они заработают в 7-8 месяцев 20-ю рублями больше двух наемных мотальщиц. Разница, как видно, весьма значительная. Обыкновенно же карасница нанимает себе одну – другую мотальщицу, или разделывает шелк с большим числом семейских рабочих. Все это в значительной степени увеличивает размеры получаемого ею в год дохода. Размотка шелка ведется в продолжении всего года, но на лето, обыкновенно уже с Пасхи, количество наемных рабочих более или менее значительно сокращается, а иногда они все отпускаются. И работа ведется исключительно лишь одними членами хозяйской семьи. Рабочий день для мотальщиц начинается в 4 часа утра и кончается в 10 часов вечера. В одиннадцатом девушки уже ложатся спать. Обед – около 12-ти часов дня. Те из мотальщиц, которые живут в том-же селении, где находится заведение, ходят домой, при чем сроку им не полагается – ходят «по совести»; но они не прогуливают более часу. Столько-же употребляют и на ужин – в сумерки, около 5-ти часов. Спят всегда 6 часов. Следовательно рабочий день продолжается целых 16 часов. Спят в той-же комнате, где и работают. Обыкновенно спят на постельниках, состоящих из холщовых мешков, набитых соломой, но нередко – и прямо на полу, бросивши под себя что-нибудь из одежды. В субботу и вообще накануне праздников работа кончается в 4 часа. А для девушек из дальних деревень еще раньше – около 3-х часов. На праздники девушки ближних селений уходят домой. Только нынешний год многие не делают этого: «придешь домой-то – хлеба нет, есть нечего». К сумеркам праздника мотальщицы обязаны возвратиться. Если работница придет на другой день после праздника к 12-ти часам, то с нее вычитают за один рабочий день, сколько следует по расчету. В первый день после праздника начинают работу часто гораздо раньше обыкновенного. Так, ночуя во время своих путешествий и исследований в избах карасьников, я был часто будим шумом веретен скальниц в 2 часа ночи: несчастные наемные труженицы спешили наверстать те часы, которые они провели без работы накануне праздника. И вся эта неустанная, изнуряющая человека работа производится почти из одного только хлеба. Кроме его на долю этих кустарей-тружеников почти ничего и не достается… Штрафов, которые хозяин берет с карасьника, обыкновенно не вычитают из жалованья работниц. Если мотальщица плохо работает, то ей карасьник делает несколько замечаний, а в крайнем случае рассчитывает и прогоняет ее от себя. Размотка шелка не принадлежит к числу промыслов, вредно влияющих на сельское хозяйство крестьян. Пользуясь всеми выгодами от этого производства, карасьники в тоже время не бросают и земли и с прежней любовью занимаются хлебопашеством. Из 97 карасьников, имеющих надельную землю, 95 обрабатывают ее сами, на своих лошадях и только двое нанимают лошадь у своих соседей. Средним числом приходится на каждого карасьника-земледельца 1,59 лошади. Лошади распределены таким образом, что с одной лошадью находим 50 карасьников, с двумя – 32, с тремя – 8, с четырьмя – 3, с пятью – одного карасьника. Коров же приходится по 2,82 на каждого карасьника, имеющего надельную землю. Распределение коров следующее: 5 карасьников совсем не имеют коров, 18 содержат по одной корове, 40 – по две, 30 – по три, 12 – по четыре, 5 – по пять и 4 карасьника имеют более, чем по пять коров. Общее количество овец, содержимых карасьниками, равно 168. Далеко не завидным является положение наемных мотальщиц. Правда, внешние условия работы не представляют ничего анти-гигиенического: в мотальне обыкновенно светло, просторно и не душно; но 16-ти часовой труд губительным образом действует на здоровье мотальщиц. Об умственном же развитии их здесь не может быть и речи.
