Леднево — село в Юрьев-Польском районе Владимирской области России, входит в состав Небыловского сельского поселения.
Село расположено близ автодороги Р74 Владимир — Переславль-Залесский в 16 км на северо-запад от центра поселения села Небылое и в 10 км на юго-восток от райцентра города Юрьев-Польский. «Леднево находится от уездного города в 10-ти верстах, от губернского города в 53-х верстах при пруде». [1]
В 1477 г. князь Семен Иванович Ряполовский предводительствовал суздальцами и юрьевцами во время похода Иоанна III на Новгород, в 1478 г. - пожалован в бояре, в 1487 г. - воевода передового полка, участвовал во взятии Казани, в 1491 г., по приказанию великого князя, взял под стражу его брата Андрея, в 1495 г. сопровождал в Литву великую княжну Елену Иоанновну, отпущенную из Москвы для венчания с великим князем Литовским Александром, в 1498 г. воевал против шведов, в том же году послан под Казань. Но когда в Москве возникла рознь по вопросу престолонаследия между партией Софьи Палеолог и её сына Василия и партией внука великого князя Иоанна III Дмитрия, князь Семен Иванович встал на сторону последнего. В первой четверти XVI столетия село было вотчиной князя Петра Семеновича Ряполовского; в 1524 году означенный владелец завещал «Леднево с хлебом что в земле с животиною» Троице-Сергиеву монастырю «по отце по своем по князе Семене Ивановиче и по матери своей княгине Марье и по себе и по своей братье и по своему роду».
В 1529 г. ноября 20 Великий князь Василий Иоаннович, по прошению игумена Иасафа, дал монастырю жалованную грамоту, которою запретил посторонним людям, без разрешения монастырских властей, пользоваться лесом, принадлежащим селу Ледневу; в 1534 г. февраля в 9 день, при том же игумене Иасафе, Великий князь Иван Васильевич пожаловал монастырю подтвердительную грамоту; а в 1551 году мая в 17 день Царь и Великий князь Иван Васильевич, по прошению игумена Артемия с братиею, повелел эту «грамоту подписати на свое Царево и Великаго князя имя и сей грамоты рушити не велел никому ничем».
В грамоте 1683 года, данной Троице-Сергиевскому монастырю Великими князьями и царями Иоанном Алексеевичем и Петром Алексеевичем, сказано: «К селу Кинобол принадлежит 4 села: Кубаево, Косьмодемьянское, Леднево и Петровское, 2 сельца: Богородское, Базловка и 1 пустошь; а в селах и в сельцах и в пустоши 4 церкви с пением да два места церковных а на церковной земле 4 двора поповых да три двора церковных дьячков да 4 двора пономаревых да 4 просфирницыных».
Леднево принадлежало Троице-Сергиевской Лаврt до 1764 года.
20 июня 1797 г. - пожар в казенном селе Леднево, сгорел 1 крестьянский двор.
В конце XIX — начале XX века село входило в состав Никульской волости Юрьевского уезда.
В конце октября – ноябре 1905 г., в разгар аграрных волнений, крестьяне селений Лыково, Пречистой Горы, Слуды, Воскресенского, Леднева, Ельцы организовали массовую самовольную рубку леса помещицы Балк.
С 1929 года село входило в состав Никульского сельсовета Юрьев-Польского района. С 1935 года — Небыловского района.
В апреле 1930 г. – образован совхоз «Леднево» с центральной усадьбой в с. Федоровское. В годы войны был подсобным хозяйством московского завода "Красный пролетарий". В октябре 1942 года Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление, предусматривающее дальнейшее развитие подсобных хозяйств. В нём отмечалось, что необходимо обеспечить правильное использование совхозов, переданных промышленным предприятиям, изменив структуру посевных площадей в сторону наибольшего увеличения посевов картофеля, овощей, усилив развитие свиноткорма и птицы. В дальнейшем это сыграло огромную роль в специализации нашего совхоза. Став самостоятельным предприятием, хозяйство в основном начало специализироваться на свиноводстве. Вместе с совхозами имени XVII партсъезда, "Энтузиаст", совхоз "Леднево" входил во Владимирский трест "Свинопром". Мало было техники в годы войны. Почти всю её отправили на фронт. На нужды армии мобилизовали около половины лошадей вместе с упряжью. Но люди работали от зари до зари, показывая трудовой героизм... (В. БОТИНОВ.).
Пос. Совхоза «Леднево» Курчевского участка, Никульский сельсовет, решением № 1091 от 23.09. 1965 и № 151 от 14.02.1966 переименован в пос. Зеленая Поляна.
Пос. Совхоза «Леднево» Ледневского участка, Никульский сельсовет, решением № 1091 от 23.09. 1965 и № 151 от 14.02.1966 переименован в пос. Красная Горка. Пос. Совхоза «Леднево» центральной усадьбы, Никульский сельсовет, решением № 1086 от 22.09.1965 объединен с с. Федоровское.
С 1965 года — в составе Федоровского сельсовета Юрьев-Польского района.
Численность населения: в 1859 г. - 153 чел., в 1905 г. - 239 чел., в 2002 г. - 33 чел., в 2010 г. – 39 чел.
Церковь Космы и Дамиана
Церковь в селе, несомненно, древнего происхождения и в начале XVI столетия уже существовала, как можно видеть из сказанной грамоты Вел. кн. Василия Иоанновича, в которой Леднево называется селом; но достоверные исторические сведения о церкви находим лишь в отказных патриарших книгах в которых показано: «101 и 102 (1593—1594 ) гг. село Леднево на речке на Вещере, а в нем церковь Козма и Дамьян, а в церкве образы и книги и свечи и все строенье монастырское, а у церкви во дв. поп, во дв. дьячек, во дв. проскурница»; церковной земли: «пашни 15 чети, да перелогом 9 четьи в поле, а в дву по тому ж, церковнаго сена 20 копен». В начале XVII столетия Козьмодамианская церковь платила дани в Патриарший приказ 14 алтын 2 деньги, как видно из окладных книг патриаршего приказа 1628 года, в которых под рубрикою: «Живоначальныя Троицы Сергиева монастыря в вотчинах данныя церкви в разных городах» записано: «Юрьев Польский... церковь свв. чудотворцев Козмы и Дамиана в селе Ледневе дани четырнадцать алтын две деньги». Каменная церковь в честь свв. безсребр. Козьмы и Дамиана построена усердием прихожан в 1805 году, вместо ветхой деревянной церкви; с такой же колокольней и оградой. [1]
Священник Михаил Ефимович Лавров
Начало »» автобиография Михаила Ефимовича Лаврова. В декабре месяце 1875 года вызываюсь я с о. Николаем благочинным, села Парши священником Павлом Герасимовичем Воскресенским для сдачи годичных отчетов. Приезжаем, а в этот день Елецкий дьячок Григорий Миртов явился к благочинному с рапортом о смерти священника села Леднева Василия Ивановича Невского († 1875 г.) моего товарища по Семинарии. Крестьяне ледневские уже советовались с благочинным и обещали устроит дом для священника. Благочинный, зная наше намерение выйти в другой приход, предложил нам праздное место в селе Ледневе. Мы оба не прочь от предложения и из Парши, сдавши отчеты, отправились прямо к о. Федору В — му на совет, где решили на выход кому либо из нас выдать 300 руб. деньгами. А так как я заявил полное желание выйти из Новоселки, то и условие написали на меня; впрочем не стеснили и о. Николая, который тоже заявил свое желание. Условившись, я и о. Николай на утро решились ехать во Владимир для подачи прошения Владыке. Подвода была готова — это пара лошадей, посланная о. Федором за своею дочерью во Владимир. Приехавши домой из Рыкова поздно вечером, я тотчас призываю старосту мирского крестьянина Михаила Максимова и объявляю ему свое намерение. Изумился староста. Говорю ему: завтра утром рано еду во Владимир, а потому мне некогда самому говорить с обществом; собери ты сход и предложи им: желают ли они, чтобы я остался у них или нет; если желают, то вот мои предложения: полжеребья сжать и скосить и уплатить о. Николаю условленную сумму между нами на выход 150 руб. Если крестьяне согласятся на мои условия, то завтра посылайте мне во Владимир письмо и я не буду подавать прошение, если же не согласны, то и не пишите никакого письма. Утром рано еду я с о. Николаем во Владимир, где уже Ледневские по предложению благочинного дожидаются нас. Справляюсь на почте, — письма нет. Написал прошение и пошел с о. Николаем ко Владыке. На дороге о. Николай советовал мне побывать у домашнего секретаря архиерейского Л. И. С — ва, который имел огромную силу при Архиерее, и дать ему 25 руб., чтобы вернее иметь надежду на выход, представляя в резон то, что деньги даровые. Я не согласился на предложение о. Николая и заявил, что если Богу угодно наше желание, то и без денег перейдем (признаюсь, не привык пронырством достигать целей). Осерчал о. Николай, но я не обратил на его сердце никакого внимания. Являемся в приемную Архиерея Антония. Ледневские крестьяне уже объяснились со Владыкой, но тут же был и уполномоченный от Никульского прихода — какой-то дворовый человек Валерьян Васильев, который тоже с прошением об утверждении в селе Никульском священника, которому и дом готов и даровая обработка земли. Является в приемную Антоний и о. Николай предупредил меня просьбой — объясняется с Архиереем. Иду и я. На вопрос Архиерея: об чем? О том же, о чем просит и сей священник. Объясняю ему все свои обстоятельства. Внимательно выслушал меня Владыка и, взяв у нас прошения, благословил нас. Дело значит решено, кому-нибудь из нас быть. Вдруг Антоний обертывается и спрашивает меня: как ваша фамилия? Лавров, говорю я, и тут же я догадался, что я избран и должен поступить в Леднево. И действительно, не прошло и полчаса, секретарь выходит и спрашивает: где священник Новосельский? Здесь, говорю я. Счастлив, счастлив. А что? Ты переведен в Леднево; только дивлюсь на Архиерея, никогда с ним не случалось, чтобы он производил кого-нибудь без справок, а тебя произвел. Перст Божий видно руководил Архиереем. И действительно, если бы он произвел справку, не быть бы мне в Ледневе, так как он сам обещал Новосельским крестьянам священника за взнос 1000 руб. На моем прошении последовала резолюция: Переведен священник Лавров в село Леднево с тем, чтобы и жил в Ледневе. — Узнал об этом уполномоченный Никульский и стал мне предлагать выгодные условия со стороны Никульских крестьян, но я решился покориться воле Архиерея. Ледневские крестьяне (Максим Дмит. Кокушкин и Семен Андреев Титов) ждали нас, и согласились нас довезти до Леднева. Приезжаем в Леднево, остановились в доме Семена Андр. Титова, где был чай и закуска. Из Леднева дана нам общественная подвода до Новоселки. При приближении к Новоселке сердце у меня забилось, стало мне грустно; дома я объявил, что переведен в Леднево. Узнали об этом и Новосельские крестьяне, но не хотели верить; целую неделю жил я и не верили, что я уже не их, а Ледневский; только тогда поверили, когда я в последний раз сказал в храме прощальное поучение. Тут-то составился сход и ко мне пришли с предложением остаться у них, обещаясь исполнить все мои условия, но я от их предложения отказался, видя вполне над собою действие Промысла Божия. Простившись с прихожанами, я 5 января 1876 года отправился в свой новый приход в село Леднево. Поселился я жить на первых порах в доме дьячка Алексея Николаевича Ясминова. Жил я один без семейства целый месяц; первая моя служба в Ледневской церкви была 6-го января. В этот день приехали навестить меня моя жена с Авдотьей Михайловной Помеловой. Жизнь моя одинокая была скучная и я, чтобы чем-нибудь разогнать скуку, занялся приведением в порядок документов церковных, которые насилу мог собрать и привести в должный порядок. Крестьяне между тем покупали для меня дом после о. Василия. Торги сошлись, купили его за 425 руб. и деньги отдали, а меня в дом опекун села Елец священник Артемий М — и не пускает, требуя с меня еще 10 руб. за навоз, которого вовсе не было. Не стал я ссориться из-за малости, внес деньги и перешел жить в купленный дом с своим семейством; между тем вдовая попадья Глафира Невская с своим опекуном из кухни вытащили все лавки и полки, а со двора все хлевы. — Первым делом моей жены было все привести в порядок в доме. Вымыли в кухне, стали мыть в горнице и после этого мытья в горнице такая стала зараза, что нельзя и быть в доме; вынуждены промыть другой раз и стало полегче. Таким образом и стал я жить в купленном крестьянами доме. В начале жизнь моя была хорошая; все мне нравилось: церковь близко, земля тоже, усадебная земля пространна, крестьяне добры. И стал я жить да прославлять Бога. Наступила весна, мне захотелось узнать свою землю и я пошел с дьячком осматривать ее. Как только взошел на поле и вижу, что дьячок много обижал священников в земле. Все лучшие места земли и середки даны дьячку, а обрезки, края и клинья, да при том не в столь удобных местах, даны в надел священнику. Кроме того вижу, что полосы дьячка что-то велики и я предложил дьячку по новому разделить поля, но он ни под каким видом не соглашался со мной. Доношу об этом благочинному (села Парши священнику), но он, не знаю почему, не дозволил мне сделать новый раздел, а велел только отрезать лишки от дьячковых полос, если окажутся. Пошли мерять землю. Действительно, в полосах дьячка оказалось очень много лишков, которые я и прирезал к своим полосам. Разумеется, дьячку стало неприятно и в доме его пошел вопль, плач, посыпались проклятия на меня, рекой полились жалобы на меня пред всеми яко бы за обиду и притеснения. Делать нечего, терплю. Пришло время сенокоса, и тут беда — многое от дьячка отошло мне. Сам дьячок и все его злое семейство вооружилось на меня. А мне и горя мало. Но враг мой явился — это семейство дьячка, которое всегда, во всю мою жизнь, враждовало против меня и желало мне зла. Бог с ними! Стал я заниматься хлебопашеством и работу производил помочами. Благодаря крестьянам, на первых порах я утешался их работами. Одно мое слово — и дело делалось как нельзя лучше. Но года через два доброта крестьян стала меняться; помочи стали для меня все труднее и труднее и я наконец стал сильно обременяться помочами. Народ начал меня обманывать; злые речи дьячкова семейства возмущали всех против меня, некоторые из крестьян прямо мне высказывали — зачем я обижаю дьячка. И действительно, из-за него я многого лишался. Так например: крестьяне, взявши покос, в долю пустили дьячка, а мне отказали. Горько мне было, да делать нечего, нужно терпеть. Злоба дьячка и его ненавистного дома усилилась еще тем, что я отнял у дьячка ту власть и силу, которые имел он особенно при предшественнике моем о. Василье Невском, человеке слабом … Вижу я, что в приходе моем грубость и невежество, и мне захотелось грубость смягчить, а невежество искоренить. Для этого я взялся открыть в своем доме церковно-приходскую школу. Стариков нечего учить. Я знаю русскую пословицу: старого учить, что мертвого лечить, а потому и вздумал я приняться за детей их. Объявляю крестьянам свое намерение, но на зов мой мало откликнулось. Много званных, но мало избранных. Привели ко мне в школу только шестерых мальчиков: Афанасия и Ивана Горшковых, Николая Ксенофонтова, Степана Гаврилова, Иосифа Муратова и Козьму Титова. Я и этим рад. Начинаю с ними заниматься по звуковому методу. Такое ученье показалось дико крестьянам и многие стали смеяться надо мной и моими учениками, а многие и ругали нас, говоря, что так не выучатся дети никогда, а только будут мычать. Обидно, но делать нечего, — терплю и ученикам своим велел терпеть брань и всякие насмешки. Прошло недели две, когда уже я их приспособил к звукам, начинаю их учить по книге, и мои ученики к изумлению их родителей и крестьян начали читать и писать, и поучившись до Пасхи (это с 27 января) не более недели четыре или пять и то кое как, начали бойко читать и довольно красиво писать. Тут-то изумились все крестьяне и с удивлением говорили мне: ну, батюшка, не чаяли мы этого, мы думали — наши дети зим пять проучатся и не выучатся читать. На другой год явилось много охотников учиться у меня. Моя школа стала настоящей школой, учеников 12-ть. Тесно мне стало в кухне с ними; но делать нечего, зиму с трудом проучил в кухне. На следующий год еще заявили многие свое желание обучаться в моей школе. Из кухни перехожу я с учениками в горницу, чем много оскорбил жену свою. Дело мое идет хорошо, только и в горнице стало тесно. Братство Св. Бл. Князя Александра Невского в 1880 г. приняло мою школу под свое покровительство и начало помогать мне и деньгами и вещами. Спасибо ему. Вскоре после этого, а именно 28 октября 1881 года попечительницей моей маленькой школы сделалась дочь генерала Егорова девица Анна Александровна Егорова, от которой щедрость полилась рекой. Школа моя ни в чем не имела нужды. Каждому ученику выдавалось все нужное даром, как то — перья, бумага, чернила и все. Не нарадовался я на свою школу, учеников я любил, любили меня о они. Но вот наконец в моей школе оказалось тридцать с лишком человек и горница моя не могла вместить в себе такое количество учеников, и я вынужден был обдумать план, как горю пособить. Выдумал явиться к Архиерею и попросить у него дозволения учить детей в теплой церкви. Архиерей мне в этой просьбе отказал, но дал совет сделать пристройку к дому, на что обещал мне выдать из Братства 50 руб. Но что можно сделать на 50 руб. в нынешнее дорогое время? Приехавши из Владимира домой, написал попечительнице письмо, в котором рассказал весь свой разговор с Архиереем. Через полторы недели с почты получаю повестку на получение 150 руб. Изумился я до нельзя; не знал я — от кого такая милость и на что. Не мог я предполагать, чтобы попечительница прислала эти деньги, так как я в письме ее не просил о помощи. Являюсь за получением, и что же? Деньги от попечительницы на устройство помещения для школы. Спасибо ей! В голове моей стал строиться план об устройстве особого помещения для школы. Узнал я, что в Юрьеве продается ветхое старинное деревянное строение, да еще в Поэлове фабрика. Отправляюсь смотреть. Юрьевская стройка мне полюбилась и я купил ее за 130 руб. Перевозка мне стоила 25 рублей, нанял я плотников за 100 руб. и училище мое устроилось как нельзя лучше. Помещение для занятий просторное (инспектор признал достаточным для 40 человек), для учителя — тоже не тесное. На устройство училищного здания израсходовал я до 500 руб. При устройстве я испытал от крестьян ее мало неприятностей. Во первых, я стал просить у них для здания место, которое для них ничего не стоило, — с большою неохотою дали его, вероятно — имели в виду спить с меня вино, но этого не получили. Потом, когда плотники кончили дело и мне нужно с ними разделаться, денег у меня не было ни копейки и я обратился с просьбою к крестьянам, чтобы они дозволили мне взять из церкви 100 руб. для у платы плотникам, на две недели, через которые я обещался непременно уплатить, имея в виду доход в Пасху; крестьяне дерзко отказали мне. Бог с ними! Дело обошлось и без них, плотнику деньги уплачены; только досадно мне, что для их же детей тружусь, и они мне отказали в помощи. Устроивши довольно хорошее и просторное помещение, я задумал свою церковно-приходскую школу сделать земской. Стал я ходатайствовать об этом в Земской Управе, Земское собрание 25 окт. 1883 г. уважило мою просьбу, только велело мне доставить мирский приговор об обязательстве топить и нанять прислугу для училища. Дорогой думаю себе: ужели общество откажет мне в листе бумаги? (все эти обязательства брал я на себя). Что же вышло? Приговора мне дать не хотели. Толковал я с ними до полуночи (25 ок.) и насилу мог убедить их дать приговор. Нашлись в обществе два негодяя: Иван Матвеев Трифонов и Адриан Онисимов Зайцев, которые наотрез отказались дать приговор и многих сбивали с толку. Приговор написали, но мне не дали, а потребовали от меня расписку, засвидетельствованную благочинным, в том, что я с них не потребую того, в чем они по приговору обязались, а все беру на свою ответственность. Такую расписку я дал и думал, что они уже мне дадут приговор в руки. Не тут-то было! Они выбрали из себя двоих уполномоченных: Александра Федорова Зайцева и Ксенофонта Ефимова, которые и поехали со мной в Юрьев, чтобы там спросить кое-кого — нет ли какого обмана. Многих они спрашивали и все им говорили, что тут кроме хорошего ничего нет и не будет. Тогда-то уж эти уполномоченные и вручили мне свой мирский приговор. И мое училище с 10 ноября 1883 г. стала земским. Учитель прислан из Новинской учительской семинарии, родом костромич, дьяческий сын, Николай Александрович Беляев, молодой человек. Приехал он 2 декабря, а ученье началось с 12 декабря. Учеников набралось 46 человек из разных сел и деревень. Жить мне тяжело стало, когда я отдал в училище дочь Машу и сына Сашу. Много хлопот и расходов требовалось для них. Все-таки концы с концами сводил. Маша вышла из училища, на место ее поступила Лиза. Саша и Лиза стояли на квартире у шурина Александра Семеновича. Не дешево мне стоило содержать их. В 1884 г. поступила в училище Юлия. Тягость для меня прибавилась. Не знаю, что-то будет, как-то придется мне жить. На Бога вся моя надежда!.. В 1884 г. великим постом убедил я своих прихожан устроить мне новый дом. Вывезли и срубы пятистенные; но вдруг весной отказались от устройства. Меня не мало удивил их отказ, просил их объяснить причину, но они скрывали все от меня. Однажды на сходе мне объяснили, почему отказались строить дом, а именно: 1. потому что слышим, все приходы будут по старому, 2. настоятель ждет времени моего выхода и хочет из Елец перейти в Леднево, 3. дьячок говорит, если священнику устроите дом, и мне обяжут вас устроить, 4. если в Никульское дадут священника, а к нам нет, то из Никульского скоро перейдет же к нам. Дело об устройстве дома дошло до Архиерея, который прислал указ, что если прихожане нынешним 1884 годом не починят дом так, чтобы можно было прилично прожить священнику до весны 1885 г., и если в 1885 г. не устроят нового дома, то епархиальное начальство вынуждено будет предоставить причту право искать себе другой приход. Указ не имел никакого действия, крестьяне стоят на одном: не будем строить дом, доколе не сделает с нами священник сделку. На сделку я не согласился, считая для себя эту сделку низостью. Летом познакомился я с фрейлиной Дарьей Федоровной Тютчевой, которая в моих обстоятельствах приняла деятельное участие. Она прислала мне 100 руб. с тем, чтобы крестьяне охотнее согласились устроить новый дом, но и это для них ничего не значило. Тютчева мне советовала обратиться к мировому судье и чрез него требовать исполнения условий по приговору. Мировой судья сказал мне, что я заставлю исполнить крестьян все, что написано в приговоре; но приговора у меня не было и нужно мне выправлять его из консистории. Так дело и продолжалось до первых чисел октября. В это время, именно 2 окт., я выправил из консистории копию с приговора, ходил к Архиерею, объяснил ему все, что касалось этого дела, и Архиерей только обещал мне дать другое место. Вечером того же дня был я у типографщика П. Ф. Новгородского, который мои поучения отослал в Петербург для цензуры. 11 января 1885 г. Михаил Ефимович Лавров скончался от воспаления легких и место его в с. Ледневе в марте того же года занял зять о. Михаила, студент Семинарии М. И. Лебедев.
Престолов в церкви два: в настоящей холодной — в честь свв. безсребр. Козьмы и Дамиана и в теплом приделе — в честь Казанской иконы Божией Матери. [1]
Документы церковные хранились в целости: копии с метрических книг с 1805 г., а исповедных росписей с 1833 г. Опись церковного имущества составлена в 1876 году.
К церквям сел Леднева и Елец приписан приход села Никульского. Земли при церкви: усадебной две десятины, сенокосной и пахотной 36 десятин 484 кв. caж.
Причт: священник и псаломщик. На содержание причт получал: за требоисправления 195 руб., от земли 200 руб. и от сбора хлебом до 15 руб., а всего в год до 410 руб. Причт жил в общественных домах.
Приход составляли: село Леднево и деревни: Рябинки (в 2 верст. от церкви) и Базловка (в 1 верст ). [1]
Всех дворов в приходе 85, душ мужского пола 274, а женского пола 298 душ. [1]
Ледневское училище, Никульской волости, в с. Ледневе. Основано свящ. М. Лавровым 12-го декабря 1883 г. Ближайшие училища: Варваринское в 5 вер. и Шипиловское — 8 вер. В 1884 г. «Помещение свящ. Лаврова, деревянное, отдельное; по свету и теплоте очень удобное; квартира учителю есть; классных комнат одна — длиной 10, шириной 8, вышиной 3 ¼ ар. Учебных пособий достаточно. Библиотеки нет, кроме 30 книг. Земли нет. Законоучитель священник Михаил Лавров, окончивший курс во Владимирской духовной семинарии, преподает с 1878 года, а в настоящем училище с 1883 года; учитель Николай Беляев, окончивший курс в Новинской учительской семинарии, преподает с 10-го ноября 1883 г. Попечительница дочь генерала девица Анна Александровна Егорова; пожертвовала 150 руб. и снабжает учебными пособиями. Поступило при открытии 39 м. и 4 д., которые и состояли к 1-му января 1884 г. Учатся все вместе. Возраст; 7 — 8 л. 3, 8 — 9 л. 8, 9 — 10 л. 6, 10 — 11 л. 8, 11 — 12 л. 7, 12 — 13 л. 4, 13 — и выше 7. Из учащихся: 24 из с. Леднева, 2 — д. Базловки в 1 ½ в., 1 — д. Рябинок — 2 в., 1 — с. Богородского — 5 в., 2 — с. Елец — 5 в. 6 — с. Боярова — 4 в., 4 — с. Никульского — 4 в., 4 — с. Воскресенского — 3 вер., 1 — д. Скородумки — 8 в. и 1 — с. Оликова — 35 в. Ночлежного приюта нет. Живут на квартирах 19 уч., с платой по 20 коп. в месяц. Вероисповедания православного. По сословиям: дух. 4 м. и 1 д., крест. 35 м. и 3 д. Средства: от земства 30 р., от общества 7 р., от попечительницы 150 руб.; платы за учение нет. Расходы: отопление, освещение, прислуга и ремонт 157 р., жалованье — законоучителю 5 р., учителю 20 руб. Посещали классы исправно. Прием в декабре; поступили 23 грамотн., остальные неграмотными. За теснотой помещения отказа не было. Учебный год с 12-го декабря. Пению обучаются простому. Учатся в день 7 час. и даются уроки на дома. Отделений 3. Уроков в неделю: по Закону Божию 4, по Русскому и Славянскому языкам 42, по арифметике 11, по пению. 4. Обозревал училище 1 раз инспектор народных училищ. Обучения рукоделию нет, а ремеслу обучаются переплетному. Воскресные беседы и чтения были» («Владимирский земский сборник, 1884 год, № 12, декабрь.). Помещение Ледневского училища так плохо, что признано советом непригодным для училища, и само училище поэтому подлежало осенью 1899 г. закрытию, потом оставлено было до конца учебного года, чтобы дать окончить курс учащимся старшего отделения (2 года не было выпуска). Помещение училища принадлежит священнику с. Леднева. Крестьяне отказались строить новое помещение училища, отказались и произвести ремонт помещения, принадлежащего священнику.
«По заявлению законоучителя Ледневской школы, священника Н. Кроткова о выдаче пособия на ремонт этой школы. Законоучитель Ледневской школы, священник Н. Кротков обратился в управу с заявлением следующего содержания: «здание Ледневской народной школы в 1900 году покрыто новой дранкой, сделано две новых печи и исправлен пол, весь этот ремонт на 200 р. сделан на собственные средства его, священника Кроткова, в настоящее время необходимо нужно училище проконопатить, восемь рам зимних и столько же летних сделать новых, три стены наружные обшить тесом; не благоволено ли будет земской управе исправить или отпустить потребную сумму на вышеозначенный ремонт Ледневской школы». Внося означенное заявление священника Кроткова в земское собрание, уездная управа имеет честь доложить, что по постановлению земского собрания 27 сентября 1901 года ежегодно вносится в смету по 200 руб. на ремонт школ в Юрьевском уезде по распоряжению училищного совета, а потому управа полагала бы заявление священника Кроткова о ремонте Ледневской школы передать на распоряжение училищного совета» (Журналы очередного Юрьевского Уездного Земского Собрания 1902 года).
В советское время храм был закрыт, разрушены его верхняя часть, апсида.
Церковь восстанавливается. Над теплой трапезной соорудили кровлю.
Источник:
1. Добронравов, Василий Гаврилович (1861-1919). Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии : [Вып. 3]. Суздальский и Юрьевский уезды / Сост. препод. Владимирск. семинарии В. Березин]. - 1896. - 526, VIII с.
Село Федоровское Село Андреевское. Село Лыково.
