Память народная — при всех своих капризах — иногда сохраняет нам и передает имена таких лиц, которые уже давно расстались с земною жизнью и — казалось бы — имеют право на забвение, но по памяти народной имена таких лиц все еще удерживаются, их до известной степени еще продолжают славословить. К таким именам, еще долго не умирающим в памяти народной — видимо — принадлежит и личность протоиерея Григория Михайловича Чижова.
Григорий Михайлович Чижов
Григорий Михайлович Чижов, автор многих произведений, почти что первый историк, по времени, в гор. Владимире, бывший долгое время инспектором Владимирского духовного училища, сотрудник Владимирских губернских ведомостей и Владимирских епархиальных ведомостей, родился в с. Венце, Ковровского уезда, в 1790 году, в январе месяце. Отец его был причетник (пономарь) указанного села, очень бедного и в то время, и мальчику Григорию бедность была знакома с детства. Успешно пройдя курс учения, Григ. Михайл., по окончании Владимирской духовной семинарии студентом, не замедлил воспользоваться первым представившимся случаем и 4 августа 1812 г., в год окончания учения, определился во священника ко Владимирскому кафедральному собору.
Но несомненно, Гр. Мих. уже из семинарии вышел с зачатками научных интересов к греческому языку, — в 1813 г. он поступил учителем греческого языка в родную семинарию, где на него было возложено и преподавание еще всеобщей истории. На этом месте он пробыл однако не долго: в 1814 г. введена была во всех духовно-учебных заведениях коренная реформа, — в то время открылось много новых учебных заведений, и Чижов определился в том же году во Владимирское духовное училище учителем низшего отделения, из которого он через четыре года, в 1818 г., перешел учителем в высшее отделение.
В 1818 г. о. Чижов был награжден набедренником и получил за 1812 г. бронзовый крест.
Дальнейшие награды о. Чижова шли обычным порядком, хотя вообще надо сказать, что в былое время награды духовенству выдавались, можно сказать, значительно скупее, осторожнее, чем в нынешнее время. Пишущему эти строки, за время 1880-х годов, были известны сельские батюшки, которые прослужили несколько лет, готовились уже кончать жизненную карьеру, а между тем еще не удостоились получить за службу даже набедренника. В сравнение с ними, конечно, никоим образом не могут идти современные батюшки, вся цель которых, по-видимому, направлена на то, чтобы увеличить нагрудные украшения и таким образом предстать в известных случаях с наиболее полным, как говорят, нагрудным иконостасом и им так сказать пощеголять перед другими.
Занимая должности учителя и инспектора Владимирского духовного училища, Григорий Михайлович (в училище его иначе и не звали; сказать бывало «учитель или инспектор идет» ничего не значило: а скажут: «Григорий Михайлович пришел» сей час, ученики все в классы — по местам,— такое уважение приобрел к себе он) отличался особенною точностью в исполнении правил духовного устава и ревностною заботливостью о возращении всех своих питомцев в духе страха Божия. В видах последней, он весьма назидательно изъяснял катихизис, им преподаваемый, и в дополнение своих объяснений, когда приходилось ему в послеобеденные, тогда еще существовавшие, классы занимать учеников переводами с латинского языка (который он также читал) на русский или с русского на латинский, всегда избирал предметами для упражнения какие либо духовно-нравственные правила, которые через то твердо напечатлеваясь в памяти духовных воспитанников, делались как бы семенем их нравственных совершенств, исправляла сочинения покойник сам собственноручно; не задерживал их и двух дней у себя, и возвращая с поправками оные в руки учащихся, делал всегда приличные предостережения и внушения относительно неисправностей и недостатков на будущее время. Во время бывалых так называемых публичных испытаний учеников Владимирского Училища о. Инспектор Григорий Михайлович являлся первый на сцену. С каким вниманием он представлял на вид Начальства и высоких посетителей труды и занятия своих учеников! С какою разборчивостью и осмотрительностью предлагал разные награды отличившимся успехами и благонравием, и с какою благоснисходительностью покрывал недостатки учеников еще не созревших, в ожидании раннего или позднего их успеха!
Григорий Михайлович Чижов жил в то давнее время когда о различных украшениям думали очень мало и потому старались заслужить их, и полученные награды очень высоко ценили. Проходя должности соборного священника и учителя в духовном училище, о. Григорий к обеим этим должностям относился очень внимательно и за рачительное прохождение должностей в 1830 г. был награжден скуфьею. Эта награда в то время значила очень много, она поднимала энергию человека и заставляла его работать на избранном поприще еще усерднее, и о. Чижов в 1836 г. получил благодарность, по званию учителя, от академического правления, а в 1838 г, с разрешения бывшей Комиссии Духовных училищ, о. Григорий был награжден, за усердное прохождение должностей полугодовым окладом жалованья и тогда же был определен Инспектором Владимирских Духовных училищ. Последняя должность в жизни о. Григория имела большое значение, — на нее обыкновенно и указывали в последующее время, как на имевшую особое значение. И действительно, в жизни любого учебного заведения инспектор классов играет почти всегда первенствующую роль, от него зависит весь так сказать внешний порядок в учебном заведении, для учеников он является душою заведения. И про о. Григория Михайловича все свидетели того времени говорят, что это был вполне неподкупный доброжелатель училища, искренно, по — отечески любивший своих воспитанников. Преподаваемые им древние языки, особенно греческий, занимали в то время первенствующее значение; сам он, как преподаватель, знал древние языки в совершенстве, особенно греческий, что и подтверждается как составленными им книжками, — Словарем на новый Греческий Завет, с грамматическим разбором трудных для уразумения греческих слов, и Латинскою христоматиею для низших училищ с словарем при ней, так и напечатанными им переводами с греческого языка — «Ответы на вопросы св. Анастасия Синаита». Владим. Епарх. Ведом. 1865 г., № 2, стр. 91 — 111; № 3, стр. 159 — 166; № 4, стр. 211 — 215; № 5, стр. 259 — 268; № 6, стр. 317 327; № 7, стр. 373-378; № 8, стр. 430 — 439; № 9, стр. 468 — 473; № 10, стр. 532-539…
Относительно словаря на греческий язык («Грекороссийский словарь к Новому Завету, в пользу юношества». М., тин. Лазаревен. Института восточ. языков. 1835. 12°, — и 2-е изд. М., Увиверсит. тип., 1837. 8°, цена 1 руб.), мы имеем возможность сказать, что 2 рукописные экземпляра его находятся в библиотеке Владимирской Ученой Архивной Комиссии, поступившие туда совершенно случайно из библиотеки о. протоиерея. Эти экземпляры интересны по сделанным на них надписям. Отсюда видим, что этот словарь, «служащий руководством к переводу Новаго Завета с греческого языка на русский», в первый раз был послан в цензуру в марте 1827 г., где его цензуровал ординарный профессор Семен Ивашковский. На одном из экземпляров о. Чижов сделал заметку, что «продан (словарь) в вечное владение Ксен. Алекс. Полевому». Характерна и следующая заметка. «Это извлечение из Словаря в 1828 году посылаемо было в М. Д. Академию к Федору Алексан. Голубинскому и возвращено с его заметками. — Спасибо ему».
Как мы видели из предыдущего, к 1840-м годам о. Г. М. Чижов достиг известности: начальство высшее и низшее ценило его труды и по возможности поощряло его к ним; духовенство обширного Владимирского округа относилось к о. Григорию с отменным почтением и с благодарностью за его отеческие попечения об их детях. Энергия о Григория Михайловича нисколько не уменьшилась, — он так же усердно продолжал работать, как и прежде. И за свою усердную службу он в 1840 году получил благодарность от академического правления вследствие ревизии, и в том же году был награжден камилавкою. В последующие годы все только повторялось это: в 1844 г. он опять получил благодарность от академического правления, в 1840 г. — от семинарского правления, а в 1848 г. за ревностное прохождение должностей был Всемилостивейше награжден наперсным крестом.
В 1851 г. поверял отчет попечительства за 1850 год.
В 1852 г. он был определен на должность ключаря собора, и эту должность он нес почти 20 лет, до самой своей смерти, неукоснительно наблюдая за всеми порядками, — вообще, по отзывам самого духовенства; он был истинным ключарем.
В 1853 г., по определению Св. Синода, вследствие ревизии, он был награжден годовым окладом жалованья, в 1855 г. возведен в сан протоиерея, в 1856 г. исправлял в течение трех недель должность ректора Владимирского духовного училища, а 1 марта 1857 г., согласно прошению, о Г. М. Чижов был уволен от училищных должностей, с полным пенсионом и с изъявлением признательности за усердную службу. Так. обр. закончилась продолжительная служба (о. Чижов прослужил в дух. училище 44 года), служба самая ревностная, заслуженная.
Расставшись со службой в училище, о. Григорий, в 1859 и в 1864 гг., за отличную по засвидетельствованию Св. Синода службу Всемилостивейше был сопричислен к орденам св. Анны 3-й и 2-й степени, а в 1869 г. ему был пожалован из кабинета золотой крест с драгоценными украшениями.
Сам о. протоиерей, между тем, ничем никогда не тяготился, всегда был спокоен, весел и бодр. Посмотрим ли на него в семействе, пойдем ли с ним в духовную школу, послушаем ли его священно-действующим в церкви,- везде встречаем его с светлым радостным взором.
Заботясь о благоустройстве своей, искренно им любимой, семьи, он старался так во всем обеспечить ее, что не давал ей даже времени подумать о том, какие есть житейские нужды и как удовлетворить им. Пристроя дочерей своих замуж, молитвенно ревновал о выборе достойных им мужей, и Господь видимо благословлял его в том. Три дочери им были выданы за умных и добрых наставников Владимирской Семинарии; четвертая — за учителя Владимирского училища и священника собора; пятая осталась в девстве — благоугождать Господу. Имел сына, о воспитании и пристройстве которого также употреблял не мало трудов: этот сын был учителем Владимирской гимназии, и в цветущих годах отошел ко Господу. И как хорошо бывало смотреть на достопочтенного старца в кругу его мирной семьи, к которой собирались часто (во все большие праздничные дни) и другие близкие родные. На все бывало задушевные, наивные обращения: «Тятенька! Дяденька! Дедушка!» Григорий Михайлович умел находить ласковое, ответное слово, занимал всех своею живою беседой, не оставляя в тоже время и без вещественного угощения. Средства к своей жизни о. Григорий находил в своем жалованье, которым, при его ограниченности, умел весьма благоразумно распоряжаться. Впрочем открывал своими трудами и другие источники для удовлетворения житейских потребностей.
С 1861 г. о. протоиерей Чижов был уволен от обязанностей священнических и оставлен только ключарем собора. Оставшись свободным от всяких занятий (обязанности ключаря в последние годы исполнял за него зять его), Гр. Мих. Чижов решил принять участие в местной периодической печати, тем более что за продолжительную жизнь накопилось у него не мало такого, о чем интересно было поведать и другим. Так он напечатал: «О духовных училищах и семинарии Владимирской епархии со времени открытия до преобразования их в 1814 году». «Владим. Губерн. Ведом.» 1862 г., № 28; «Некоторыя сведения о Владимирском Рождественском монастыре, который в древности был первым первоклассным монастырем, а ныне с 1748 года архиерейский дом». Там же, 1862 г., № 29; «Жития святых Благоверных князей Андрее, Георгия и Глеба, Владимирских чудотворцев». Составлены на основании Полн. собр. русских летописей, Степенной книги и рукописных житий св. князей. Там же, особое приложение к № 41 за 1862 г. (8°, 35 стр.); «Рассказ очевидца, участвовавшего в церковных молебствиях 1812 года во Владимире», «Владим. Епархиал. Ведом.» 1866 г., № 14, стр. 779 — 786; « Краткий очерк города Владимира на Клязьме», там же, 1868 г., № 14, стр. 685-704.
Судя по престарелым летам и по усилившейся, особенно в последнее время, телесной слабости, казалось нужно было ожидать его смерти, как самого верного средства к упокоению от всех земных житейских трудов, беспокойств и огорчений,- но не таков был в своих мыслях о ней о. Григорий. После соборования его св. маслом, когда собрались к нему его присные родные и начали выражать свои плачевные чувства относительно предстоявшей с ним разлуки, он с твердым спокойствием отвечал: «не беспокойтесь! Я еще выздоровею и поживу с вами!» Согласимся, что это было желание еще и еще разделить с своими кровными все бремя настоящей земной жизни, и не оставлять их в одиночестве и в беспомощности проводить скорбные дни оной; добавим к этому и то, что протоиерей по своей любви к бескорыстным трудам предпринимаемым им единственно на пользу и счастье других, еще не хотел как бы слагать с себя оные, а желал продолжить; и в самой смерти своей, отец протоиерей мысленно созерцал не смерть, а начало жизни истинной, нескончаемой, и следовательно в ней как бы предвкушал то блаженство, о котором говорил св. Апостол и Евангелист Иоанн Богослов в своем Откровении: «блажени мертвии умирающии о Господе отныне: ей глаголет Дум, да почиют от трудов своих» (Апок. XIV. 13).
Скончался о. протоиерей Г. М. Чижов, после продолжительной болезни, 28 января 1870 года, в 9 часов вечера.
29-е и 30-е января скончавшийся отец протоиерей лежал в гробе, в своем доме. Здесь, в эти дни, почти неумолкаемо совершались панихиды. Градские священники (большая часть которых — ученики покойного) один за другим спешили отдать последнюю дань своей признательной любви и памяти почившему. Первые совершили по нем панихиды о. Ректор Семинарии и кафедральный о. протоиерей, а 30-го — приезжал о. Настоятель Боголюбова монастыря, архимандрит Даниил с братиею и с хором певчих, и отслужил по покойнике большую панихиду. Успокоительно и утешительно это было для сиротствующих детей, которые в горьких слезах беседовали с своим умершим родителем, как с живым, и в чувствах своей глубокой скорби по нем желали бы хоть мертвый прах его задержать при себе как можно более.
Но вот наступило 31-е января!.. В 9 часов утра церковный благовест возвестил о крестном ходе из собора к покойнику в дом. Архимандрит Митрофан, совершивши последнюю панихиду, вынес в сопровождении градского духовенства гроб из дома, и сопровождал оный среди множества собравшегося народа в кафедральный собор. Здесь, на церковных папертях, где так часто о. протоиерей Григорий Михайлович, по должности ключаря, встречал преосвященных, приезжавших на служение в собор, встретили гроб о. ключаря Высокопреосвященнейший Антоний с служащим духовенством. Зрелище было вполне умилительное! Благостнейший Архипастырь своею торжественною встречею как бы видимо и ясно изобразил радостнейшую встречу на небеси души почившего, и тем вдохнул во всех участников печального торжества какое-то особенное чувство благоговения и умиления, потрясшее до глубины сердец. Сам Архипастырь совершил заупокойную литургию, пред окончанием которой Архимандрит Митрофан произнес надгробное слово.
По окончании литургии, и по произнесении священником Богородицкой церкви, наставником семинарии Александром Сервицким надгробной речи, совершено было по чину Высокопреосвященнейшим со всем градским духовенством погребальное последование, после которого, по обычном прощании, тело усопшего предано было земле, в указанной им самим и наперед избранной могиле — при соборе, близь придела во имя св. благоверного князя Глеба, с восточной стороны.
/Уроженцы и деятели Владимирской губернии, получившие известность на различных поприщах общественной пользы. Собрал и дополнил А.В. Смирнов. Выпуск 5-й./
Речь пред отпеванием ключаря Владимирского кафедрального собора, протоиерея Г. М. Чижова
Не правда ли, о. о. и бр., что нам предлежит редкий, замечательный гроб? Какой это счастливец обитатель этого гроба! Редко случается видеть так долго живущих, и особенно при таких условиях жизни, как жил почивший... Редко приходится видеть и так умирающих, как умер этот покойник. Не естественная нам, по нашему созданию, и потому всегда страшная и больная для всякого сердца смерть, при этом гробе смерти едва ли ужасает кого? Смерть... Что это значит? Умершие и испытавшие смерть, ничего не говорят о ней, а мы, говоря о смерти, еще не знаем ее, и только предчувствуем тяжесть ее. Тяжела и жизнь наша, но человек всегда избегает смерти и всегда хочет жизни, — жизни, — хотя бы с бедами, болезнями... Итак, наша здешняя жизнь, любовь к жизни, сама собою указывает на другую жизнь. И чем дольше первая жизнь, тем естественнее она связывает с собою вторую — вечную жизнь, и тем бесстрашнее для нас смерть — этот добрый проводник человека к его истинной — вечной жизни с Богом. Почивший, слишком восьмидесяти летний наш старец протоиерей Григорий — живой для нас образ, мирно связующий здешнюю жизнь с жизнью вечной. Но, долголетие здешней жизни — одно, и даже, пожалуй, слабое утешение в вере на будущую — блаженную жизнь. Смерть ведет нас к Богу — Судии. «Единою лежит человеком умрети, потом же суд», т. е. испытание и решение всего того, что мы нажили в жизни. И так, новый и главный вопрос при виде смерти в том, как мы проводим здешнюю жизнь для жизни будущей? Смертью разделяется все наше прошлое, здешнее, от нашего будущего, вечного. Здесь мы в мире и со всеми грехами его,— там, только сами с собой, пред лицом Бога и Его правды. Эта самая смерть поставит каждого из нас пред самим собою, нагими и объявленными. Наш внутренний, так часто заглушаемый нами здесь, голос истины соединится с Вечною Истиною, и «кийждо восприимет, яме с телом содела: или блага, или зла». Ясное дело, что кто в здешней жизни успел сродниться с вечной жизнью, тот «почиет там от трудов своих. Блажени мертвии, умирающии о Господе». Если «долгота жития,— путие праведни», — если, погребаемый нами, достойный старец, до последних почти дней своей жизни, в течение 57 лет своей священнической службы, не преставал стремиться к указанному ему святилищу, чтобы в нем возвращать жизнь духа,— если Господь сподобил его полного, христианского напутствования в жизнь вечную спасительными таинствами Церкви,— то веруем,— он почиет от трудов своих. — Ничего особенно блестящего, о. о. и бр., не представил нам почивший своею долголетнею жизнию... Но, все ли то золото, что блестит? Если мы искренно говорим, что не надеемся, не знаем, как и до пятидесяти, тем более - до шестидесяти лет прожить,— то как трудно, как гораздо труднее, чем мы думаем, достичь глубокой старости! Что это, в самом деле, значит, что мы, в нынешнее время, больше глядим не на конец жизни, а на удобный конец службы, чтобы правами ее управить и свою жизнь? Где это: «пою Богу моему, дондеже есмь»? А почивший, не нужды ради, но навыкшей к службе волею своею, до конца жизни своей трудился, по мере сил, на своей службе, находя в ней не упокоение плоти, а ободрение и бодрость духа, которому, как и у всех нас, принадлежит вечная деятельность и жизнь. — Всем нам ведома за последние, не многие, годы, физическая слабость почившего старца, препятствовавшая ему с прежнею силою исправлять свои обязанности. Но не дорога ли для всех нас и мудрость нашего Архипастыря, ради крепости духа, снисходившая немощам плоти?.. Помолимся же, с благословения Архипастыря, о упокоении души почившего — нашего досточтимого старца, и из гроба назидающего нас своею долголетнею, не без нужды и огорчений, но в постоянном труде проведенною жизнию. Аминь. С—кий.
Куда удаляешься от нас сердечно любимый всеми нами и глубоко уважаемый отец? За чем оставил подругу жизни твоей, столь долго разделявшую с тобою и радость и горе? Взгляни на осиротевшую семью твою, и пробудись от слез ее по тебе — многозаботливом своем отце, руководителе и покровителе! Давно ли ты беседовал с нею о спокойствии и благоустройстве земной жизни, давно ли-поверял ей свои родительские мысли и чувства о разных житейских потребностях? Но ты молчишь, — замолчим и мы о том. Не будем, сетующие друзья, беспокоить усопшего своими земными чувствами. Вознесем лучше от сердца ко Господу молитву о нем св. Церкви: «вечный покой подаждь Господи усопшему рабу Твоему, новопреставленному протоиерею Григорию»! Видели мы начало сего вечного покоя; можем увериться к своему утешению и в его нескончаемости. Не за долго пред кончиною Господь Сам посетил возлюбленного раба своего в святейших таинствах Исповеди, Причащения и Елеосвящении: не верное ли это ручательство того, что угодна Господеви душа почившего и ей отверсты двери вечного упокоения в небесном царстве? И есть от чего успокоиться усопшему! Жить на земле человеку богодухновенный Псалмопевец полагает достаточными «семьдесят лет; аще же в силах, восемьдесят лет, а множае их», говорит он, «труд и болезнь» (Псал. 89, 10). Покойнику было уже за восемьдесят: следовательно для него это было время труда и болезни. Пусть он не жаловался на какие-либо особенные недуги, которые бы доводили его до крайнего изнеможения и расслабления, пусть не поверял никому своих внутренних страданий: поймем это так, что он только по любвеобильному сердцу своему скрывал тяготу свою от своих присных, - не желая повергнут их в грусть или уныние,— а между тем сам чувствовал весь труд и всю болезнь престарелых лет своих. Стало быть, теперь благовременен для него призыв Господа в вечный покой. За тем — в чем провел долговременную жизнь свою почивший? В бескорыстных трудах для воспитания духовного юношества, и в благоговейном служении св. Церкви Христовой. Духовные питомцы (а сколько вышло их из-под его попечения в продолжении сорокалетнего его служении в духовной школе!), поставленные даже на высших степенях церковных и гражданских, с любовью и глубоким уважением воспоминают своего деятельного и ревностного наставника и начальника. «Вот, рассказывают они, мы помним, как Григорий Михайлович (под сими именами он более известен) заботился о возращении нас в духе страха Божия. С какою кротостью и терпением он снисходил к нашим слабостям и недостаткам, с какою ревностию старался вдохнуть в нас любовь к наукам, служа сам для нас высоким образцом неутомимого трудолюбия! Не забыть нам его!» А что скажем о трудах и подвигах усопшего для церкви Христовой? Пятьдесят семь лет прослужить в сане священном с совестию неукоризненною, с сердцем чистым, — не доказательство ли это пламенной и живой любви к Богу и ко св. Его храму? Шесть Архипастырей, преемствовавшие один другому на служении Владимирской пастве видели благоговейного строителя св. Таин Христовых, и удостаивали его особенного своего благоволения и признательности. Ведал и Святейший Синод достойного служителя церкви Божией, и не оставлял его своими наградами. Ведомы были заслуги великого труженика и Боговенчанному Монарху, который и не лишал его своих Монарших милостей. Что все это, как не доказательство высокой деятельности новопреставленного протоиерея Григория? В сем святом храме невольно вспомнишь, с каким сердечным умилением предстоял усопший престолу Божию и возвышал свой молитвенный глас ко Господу! И так сроднился он с святым жилищем Божиим, что в последние дни своей жизни, когда оставило его даже зрение и все телесные силы были в слабости, он постоянно спешил из дома — куда? во святой храм — помолиться Господу! Так, во всей жизни его мы верно и внятно читали слова Давида: «возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем!» Вкратце, изображено нами по силам общественное служение покойника! Не упоминаем о его семейной, многосторонней и многосложной отеческой заботливости, особенно относительно благоустройства своих детей, о его незабвенной любви к сиротствующим, ради которых он нередко жертвовал своим покоем, о его сострадании ко всем, в чем-либо нуждающимся: все это более или менее известно вам окружающие гроб его! Согласимся теперь в том, что, соображая в совокупности все труды и подвиги разлучившегося с нами возлюбленного отца Григория, мы должны не слезами провожать его в могилу, а тихою, сердечною молитвою: «вечный покой подаждь Господи усопшему рабу твоему!» И с кафедры гроба его примем себе такое христианское наставление: св. Церковь была единственным любимым местом покойного: в ней он находил подкрепление в исполнении всех своих обязанностей, в ней получал благословение Божие на свои труды и занятия, в ней обретал успокоение от своих земных горестей и скорбей, в ней и теперь приемлет напутствие в страну далекую… И верно уже слышит слово Господа: «рабе благий и верный! Вниди в радость Господа твоего!» Будем и мы в святом храме искать себе утешения; живая, сердечная и деятельная молитва да окрыляет и нас в наших занятиях и подвигах, в наших скорбях и горестях, в наших нуждах и лишениях. Рано или поздно наступит час кончины и каждого из нас, тогда св. Церковь не лишит и нас своего благодатного напутствия в страну жизни бесконечные! Подвизался преставленный на земле ради блага ближних своих, каждый шаг, каждое действие его было направлено не к своей личной пользе, а ко благу и счастию других: пусть же и наша деятельность основывается не на наших корыстных выгодах и расчетах, а на благополучии ближних, и притом так, чтобы всеми нашими действиями управляло не самолюбие, а смирение и кротость, чтобы мы были чужды малодушия и уныния, а богаты терпением и упованием, чтобы весь успех каких либо своих трудов и предприятий относили не к своей собственной славе, а к славе имени Божия. При таком условии каждый из нас в минуту смерти своей, как сей новопреставленный, с полным дерзновением произнесет слова св. Апостола: «подвигом добрым подвизахся, течение скотах, веру соблюдох: прочее убо соблюдается мне венец правды, его же воздаст ми Господ в день он» (2. Тим. IV. 7. 8). Прости возлюбленнейший отец! Помолимся мы здесь, доколе живы, о тебе, а ты вознеси там, пред престолом Божиим молитву о нас, да сподобит Господь и нас так же чисто и так же много подвизаться для славы Его, как подвизался ты! Аминь. Архимандрит Митрофан.
Из воспоминаний о Владимирских духовных (приходском и уездном) училищах и семинарии 1818 – 1832 годов Уроженцы и деятели Владимирской губернии
