Урочище Константиново в Ковровском районе Владимирской области
Урочище Константиново
Константиново - ныне не существующая деревня, находилась по старому счету в 86 верстах от Владимира и в 26 верстах к востоку от г. Коврова, неподалеку от урочища Петровское в Ковровском районе. Некоторое время Константиново писалось как сельцо.
Фрагмент карты Менде Владимирской губернии 1850 года
Данный населенный пункт возник в пределах бывшего Стародубского княжества и входил в удел князей Ромодановских-Стародубских. В конце XVI — первой трети XVII столетия деревня Константиново являлась вотчиной боярина князя Григория Петровича Ромодановского. После его кончины в 1628 году Константиново досталось его сыновьям князьям Василию Гордому, Ивану, Петру и Василию Красному Григорьевичам Ромодановским. В 1630 году деревня Константиново значилась за стольником князем Петром Григорьевичем Ромодановским по прозванию Умной.
В 1678 году деревня Константиново принадлежала боярину князю Федору Заике Григорьевичу Ромодановскому — еще одному брату предыдущих владельцев. Он скончался самым последним из сыновей Г. П. Ромодановского — в январе 1689 года. Князь Федор был бездетным, поэтому Константиново досталось его племяннику, сыну боярина князя Григория Григорьевича Ромодановского, убитого в мае 1682-го в Москве во время Стрелецкого бунта, тоже боярину князю Михаилу Григорьевичу Ромодановскому — одному из самых известных представителей рода Ромодановских.
М. Г. Ромодановский родился в 1653 году. В 1669-м, будучи уже стольником, он находился на службе при отце на Украине, а в 1673-м ему велено было быть на государевой службе в Белгородском Разряде, с отцом, боярином и воеводою, князем Г. Г. Ромодановским, «в товарищех». В феврале 1674 года, после присоединения к России некоторых Заднепровских городов, М. Г. Ромодановскому велено было остаться осадным головою в Каневе, но затем этот приказ отменили, и князь остался по-прежнему «в товарищех» у своего отца. 18 декабря 1674 года он был в Москве, у руки государя Алексея Михайловича и у царевича Федора Алексеевича, и в начале следующего года женился на Авдотье Васильевне Голохвастовой (1656-1716), дочери думного дворянина Василия Яковлевича Голохвастова.
В феврале 1675 года, будучи стольником, он был снова назначен товарищем к своему отцу, воеводе Белгородскому боярину князю Г. Г. Ромодановскому, а в конце марта ему указано было быть «своим полком» в Севске с И. И. Вердеревским, «а в сход по вестям велено ему итти к отцу».
В 1678 году князь Ромодановский участвовал в Чигиринском походе своего отца. Тогда же 25-летний князь Ромодановский был пожалован в бояре. 20 июня 1679 года он был в походе царя Феодора Алексеевича из Москвы в село Воробьеве и в том же 1680 году постоянно участвовал в других событиях придворной жизни царя Феодора, который, очевидно, благоволил к своему боярину. Равным образом и по воцарении Петра Алексеевича князь Михаил Григорьевич Ромодановский оставался в кругу ближайших к царскому двору лиц.
В январе 1682 года князь М. Г. Ромодановский подписался под соборным деянием об уничтожении местничества. В 1685-м он был назначен воеводою в Псков, с дьяком Миною Гробовым, и здесь пробыл до января 1687-го. В 1688 году князь находился в Москве, где сопровождал царя Иоанна Алексеевича и царевну Софью Алексеевну в их «походах» в Новодевичий монастырь и в село Коломенское. 17 сентября 1688 года князь Ромодановский возглавил Владимирский судный приказ. В мае 1689 года он сопровождал царей Иоанна и Петра Алексеевичей в их «походе» в Новодевичий монастырь, а в конце года назначен был воеводою в Киев с дьяком Иваном Алферьевым. Там князю Ромодановскому пришлось следить за деятельностью гетмана Мазепы и доносить о ней в Москву.
В 1692 году князь М. Г. Ромодановский снова находился в Москве при царском дворе. 10 декабря 1692-го в доме боярина Петра Васильевича Шереметева у князя Ромодановского произошла ссора с боярином Алексеем Семеновичем Шеиным: в пылу ссоры оба боярина наговорили друг другу много дерзостей, взаимно задев честь один другого. По случаю этой ссоры был издан особый указ царей Иоанна и Петра о взаимных обидах двух поссорившихся лиц.
Придворную службу князь Ромодановский нес и в 1693 году, когда провожал иконы в Чудов монастырь. В 1694-м он снова принимал участие в придворных церемониях, а в июле был оставлен на Москве на Государевом дворе на время отъезда царя Иоанна Алексеевича в Троицкий Сергиев монастырь.
«Храм князей Ромодановских» — Богоявленский собор во Мстере, где находилась фамильная усыпальница Ромодановских-Стародубских.
В 1697 году царь Петр указал князю М. Г. Ромодановскому быть в полках «на Луках Великих, на литовской границе, с Новгородским разрядом». Эти войска назначались царем Петром в помощь польскому королю Августу II в его борьбе с принцем Конти-Бурбонским и его сторонниками. Находясь в 1698 году в Торопце, Ромодановскому пришлось действовать против возмущения стрельцов, сосланных царем Петром к нему под начальство, а по усмирении их - участвовать в особой судной над ними комиссии.
В 1699 году князь Ромодановский в числе других придворных был в Воронеже с Петром Великим, и «на Воронеже был гнев и опала на боярина князь Михаила Григорьевича Ромодановского, и прислан с Воронежа с солдаты во деревню свою, что на Клязьме» (кстати, Константиново отстояло от Клязьмы в 8 верстах, но тут имеется в виду вся княжеская вотчина), причем в мае из деревни этой он был взят в село Семеновское — «для розыску и очных ставок с достальными стрельцами, и очные ставки у него с ними были». Однако подозрение в сочувствии к стрельцам, очевидно, князю Ромодановскому удалось с себя снять, так как уже в следующем 1700 году он в числе прочих был назначен царем Петром к работам по составлению нового Уложения, точнее говоря, по кодификации Уложения 1649 года с позднейшими «новоуказными» статьями и с «новосостоятельными» указами.
В 1703 году, во время уже начавшейся Северной войны со Швецией, князь Ромодановский находился с полками в Севске, Сумах и Ахтырке и за Сумский поход получил похвальную грамоту, а в 1705-1707 гг. заведовал Провиантским Приказом, снабжая войска всем необходимым во время непрерывных походов шведской кампании.
В 1711 году, по получении известия о разрыве мира со стороны турок, Петр Великий поднял свои воинские силы, причем князю М. Г. Ромодановскому приказано было отправиться в Путивль и здесь собрать дворянские полки. Там боярин и воевода Ромодановский простоял целый год, после чего именным указом от 23 января 1712 года получил пост московского губернатора. Вскоре после этого князь Ромодановский скончался 30 января 1713 года в 60-летнем возрасте, что видно из эпитафии на его могиле в трапезе Богоявленской церкви бывшей слободы Мстеры (прежде состоявшей в Вязниковском уезде Владимирской губернии):
«Тысяча семь сот десять третья лета
Иануария дне тридцатого воспета,
Волею Бога раб вере и скончася,
Благородный князь Михаил мертв стася
Григорьевич Ромодановский славный,
Болярин, в службе воевода давный,
Града Москвы он губернатор бывый
Христианок конец в Христе получивый;
На сем месте он телом положися,
О душе его, зрев гроб сей, молися.
Боже, упокой сего раба верна,
Любовь бо Твоя к нам и милость безмерна.
Живе 60 лет, в именование ноемврия 8-го».
Вместе с князем М. Г. Ромодановским во Мстере была погребена и жена его, княгиня Евдокия Васильевна Ромодановская, урожденная Голохвастова, и их сын стольник князь Андрей Михайлович, умерший 17 февраля 1712 года всего лишь 32 лет.
Будучи членом созданного Петром I «Всепьянейшего собора», князь М. Г. Ромодановский носил данное ему царем насмешливое прозвище «Преосвященного Мишуры».
В 1715 году по ландратской переписи деревня Константиново значилась за вдовой князя Михаила Григорьевича Ромодановского княгиней Евдокией Васильевной Ромодановской, причем в данном селении насчитывалось всего лишь 3 крестьянских двора. Впрочем, тогда в каждом дворе проживало от 10 человек и более, так как патриархальные семьи обычно были большими.
В первой половине XVIII столетия деревня Константиново от князей Ромодановских досталась помещикам дворянам Нестеровым, которые, очевидно, находились в родстве с прежними владельцами. Нестеровым данное селение принадлежало почти целое столетие, вплоть до начала XIX века.
В 1763 году по третьей ревизской переписи деревня Константиново принадлежала коллежскому асессору Матвею Васильевичу Нестерову (в молодости он служил денщиком у фаворита Петра Великого князя Александра Даниловича Меншикова, а потом вальдмейстером — смотрителем за заповедными лесами), за которым там числилось 34 мужского и 45 женского пола душ крепостных крестьян. По четвертой ревизской переписи 1782 года деревня Константиново значилась за сыном и наследником М. В. Нестерова прапорщиком Петром Матвеевичем Нестеровым и там насчитывалось 35 мужского и 43 женского пола душ крестьян.
Герб дворян Нестеровых
П. М. Нестеров в 1754 году был записан капралом в гвардию, откуда вышел в отставку в начале 1780-х гг. в чине лейб-гвардии прапорщика. В 1780 году у Петра Нестерова родился внебрачный сын, именовавшийся как Фавст Петрович Макеровский. Возможно, фамилия «Макеровский» была образована из французского «mon соеur» — «мое сердце», прибавив польское окончание в согласии с вымышленным шляхетством, тем более что в дворянских документах внебрачного ребенка было написано: «Из польского шляхетства».
Фавст Петрович Макеровский
Отец Фавста Петр Матвеевич Нестеров интересовался живописью, дружил с художниками. В 1789 году он заказал выдающемуся живописцу Дмитрию Григорьевичу Левицкому портрет своего внебрачного сына — в пестром маскарадном костюме, в прихотливой позе, на боку — огромный бант. Все это с целью скрыть непропорциональности сложения и малый рост. Исследователи творчества Д.Г. Левицкого позднее писали о портрете: «Фигуру мальчика или карлика-юноши он представил на фоне пустынного ночного ландшафта, который, очевидно, по замыслу автора должен был выразить чувство тревоги, отвечающее настроению изображенного персонажа». «Почти страшно это неживое, фарфоровое маленькое лицо и пустой, невидящий, бесконечно усталый взгляд безжизненных глаз. Несчастный карлик, одетый в живописный костюм XVII столетия, стоит на фоне черного разорванного неба, как символ бездушной пустоты умирающего галантного века».
Образование юный Макеровский получил в Петербурге, в семье задушевного друга своего отца Якова Ивановича Булгакова, видного российского дипломата и государственного деятеля, два сына которого — Александр и Константин, сверстники Фавста, — тоже были внебрачными детьми, хотя и узаконенными. «Мы всегда почитали Фавста третьим братом нашим... отец любил его как сына», — писал Александр Яковлевич Булгаков.
Братья Булгаковы — будущие почт-директоры обеих столиц — ввели его в круг светской петербургской молодежи. Макеровский посещал театры, концерты, балы, дружеские беседы, не уклонялся от пирушек. Но эта рассеянная жизнь не нравилась ему. В 1799 году он писал: «...мне здесь надоели выезды, из-за которых я ни одного дня дома не сижу и все шатаюсь, пью и ем, что для меня весьма скучно, что не могу заняться ничем добрым».
Зимой 1800 года умер Петр Матвеевич Нестеров. «Я самый несчастнейший человек — лишился нежнейшего родителя в таких летах, когда в советах его более всего имел нужды. Из всех родных имею только тетку, а прочими без всякой вины ненавидим», — писал Ф. П. Макеровский. «Ненависть» родни объяснялась тем, что отец сумел оставить незаконному сыну капитал и четыре небольших имения.
Во время Отечественной войны 1812 года Макеровский в чине майора служил адъютантом для особых поручений при московском военном генерал-губернаторе графе Федоре Васильевиче Ростопчине. Позже, несмотря на свой маленький рост, Макеровский, получив от отца хорошее состояние, сделал карьеру при императоре Александре I, который в 1821 году назначил его директором Московского горного правления. Здание Московского горного правления находилось на Моховой (где сейчас новый памятник Ф.М. Достоевскому). В обширной казенной квартире, полагавшейся директору, Макеровский разместил свою картинную галерею. Как и отец, он дружил с художниками, часто бывавшими у него в доме и в имении.
Макеровский «был уволен на покой по его прошению 24 декабре 1843 года с пенсией полного оклада — 571 рубль 80 копеек серебром». А.Я. Булгаков писал: «Скончался он 28 февраля 1847 года в 11 часов пополуночи. Я был при нем. «Ну, Александр, прощай!» — хотел руку протянуть и не смог... Макеровский имел добрые, возвышенные чувства, открытое сердце и сократил жизнь свою неумеренным расточением оной, и все это было никогда во вред семейства своего и окружающих его».
Ф.П. Макеровский на акварели Э. П. Гау
В июне 1999 года на выставке «Современники А.С. Пушкина» в Музее личных коллекций была представлена акварель известного художника XIX века Эдуарда Петровича Гау «Охотник с собакой» (Бристольский картон, акварель, карандаш, белила, лак, 159x193. Из коллекции «А.А. Попов и К°» Мориса Барюша, Париж). На фоне зеленых кустов изображен пожилой, маленький, полный, тщательно причесанный человек в темно-оливковой бекеше, белых коломянковых брюках, изящных черных ботинках и белых перчатках. По мнению исследователя О.Н. Русиной на картине Гау изображен все тот же Ф. П. Макеровский — сын помещика деревни Константиново.
Александр Матвеевич Нестеров
Александра Афанасьевна Нестерова, урожденная Гончарова
Нельзя не упомянуть и о старшем брате Петра Матвеевича и дяде Ф.П. Макеровского Александре Матвеевиче Нестерове. В 1748 году в 14-летнем возрасте он был записан в солдаты лейб-гвардии Измайловского полка, в 1754-м из лейб-гвардии сержантов переведен поручиком в Ингерманландский пехотный полк. В 1757 году в этом полку он получил чин капитана, а в 1762-м уволен в отставку секунд-майором. С 1771-го А. М. Нестеров поступил на гражданскую службу и с 1794 года и до самой кончины в 1803-м с небольшими перерывами занимал пост директора Московского Ассигнационного банка, получив чин действительного статского советника (равный генерал-майору) и орден св. Владимира IV степени. Александр Матвеевич Нестеров был женат на Александре Афанасьевне Гончаровой, двоюродной прабабке жены А.С. Пушкина.
Григорий Андреевич Спиридов
И, наконец, старшая сестра Петра и Александра Матвеевичей Анна Матвеевна Нестерова стала супругой Григория Андреевича Спиридова, адмирала, героя Хиосского и Чесменского сражений, где турецкий флот был разгромлен. В Чесменском бою, благодаря предпринятым адмиралом Спиридовым маневрам турецкий флот был практически загнан в Чесменскую бухту и оказался в крайне невыгодном для себя положении. Согласно плану адмирала, турки одновременно подверглись артиллерийскому обстрелу и были атакованы брандерами — небольшими судами, загруженными взрывчаткой и направляемыми в сторону противника, при столкновении с которыми они взрывались. Их команда, заблаговременно пересевшая в шлюпки, подбиралась другими судами. Такая тактика позволила россиянам поджечь и отправить на дно большую часть турецкого флота, после чего Османская империя надолго потеряла свое морское могущество. Внушительна и статистика соотношения потерь, понесенных в этом бою враждующими сторонами. Известно, что среди россиян погибли одиннадцать моряков, тогда как количество убитых и раненых турок составило одиннадцать тысяч человек. За эту победу Г. А. Спиридов был награжден высшим орденом Российской империи св. Андрея Первозванного.
По пятой ревизской переписи 1795 года, последней в царствование императрицы Екатерины II, Константиново состояло за тем же прапорщиком П. М. Нестеровым и там проживало 73 человека: 36 мужского и 37 женского пола. После кончины Петра Матвеевича Нестерова в 1800 году Константиново, по-видимому, досталось его единственному внебрачному сыну Ф.П. Макеровскому, который в 1805 году продал данное имение своей тетке — младшей родной сестре своего отца прапорщика Петра Матвеевича Нестерова девице Акулине Матвеевне Нестеровой. Она родилась около 1745 года. По шестой ревизской переписи в 1811 году за ней в этой деревне значилось 39 «ревизских», то есть мужского пола дунь крестьян. К 1816 году А. М. Нестерова, которая так и не вышла замуж, уже скончалась. За ее наследниками по седьмой ревизской переписи того же 1816-го в деревне Константиново состояло 42 мужского и 41 женского пола душ крепостных крестьян.
От Нестеровых деревня Константиново перешла к их родственникам помещикам Протасьевым. Внучка кузена Петра Матвеевича Нестерова надворного советника Петра Степановича Нестерова, дочь его сына, тоже надворного советника, Василия Петровича Нестерова Надежда Васильевна вышла замуж за чиновника Московского комиссариата Евлампия Сергеевича Кашинцева, позже служившего полицеймейстером в Туле в чине титулярного советника. Одна из их дочерей Мария Евлампиевна Кашинцева стала супругой отставного поручика Дерптского конно-егерского полка Ивана Александровича Протасьева. Он несколько раз избирался вязниковским уездным предводителем дворянства (его усадьба, унаследованная от Нестеровых и Кашинцевых, находилась в селе Барское Татарово Вязниковского уезда, которое ныне вошло в черту поселка Мегера Вязниковского района) и имел немало наград, в том числе ордена святой Анны II степени, святого Станислава II степени с Императорской короной и святого Владимира IV степени. И. А. Протасьев длительное время держал винные откупа, на которых и разбогател. Однако потом он вложил значительную часть своего состояния в ткацкие фабрики, но на этом деле потерпел большие убытки. Он скончался в 1875 году в 73-летнем возрасте, пережив свою жену.
В 1834 году по восьмой ревизской переписи в деревне Константиново (Третьяковка) за поручицей Марией Евлампиевной Протасьевой, урожденной Кашинцевой, значилось 39 мужского пола и 43 женского пола душ крепостных крестьян. К середине XIX столетия М.Е. Протасьева уступила Константиново своему младшему брату Василию Евлампиевичу Кашинцеву. Он служил в Уланском великого князя Михаила Павловича и в Гусарском наследного великого герцога Саксен-Веймарского полках, откуда в 1843 году вышел в отставку поручиком и состоял при канцелярии владимирского гражданского губернатора. По девятой ревизской переписи 1850 года за отставным поручиком В.Е. Кашинцевым в деревне Константиново насчитывалось 35 мужского и 46 женского пола душ крестьян.
В конце декабря 1851 года Василий Кашинцев был смертельно ранен на дуэли с отставным поручиком Белевского пехотного полка Михаилом Ивановичем Култашевым. Ранение в руку поначалу всем показалось неопасным, но потом начались осложнения, дошло до гангрены, и в начале апреля следующего 1852 года В.Е. Кашинцев скончался всего лишь в 31 -летнем возрасте и был погребен в селе Барское Татарово близ Мстеры у храма Рождества Пресвятой Богородицы.
Вскоре после этого деревню Константиново его родственники Кашинцевы продали отставному инженер-подполковнику Ипполиту Осиповичу Серебрякову, который позже дослужился до гражданского чина статского советника. В конце 1850-х гг. в Константиново за помещиком И.О. Серебряковым значилось 36 мужского и 50 женского пола душ крестьян, проживавших в 12 дворах. До отмены крепостного права константиновские крестьяне платили своему барину оброк в размере 507 рублей 84 копейки серебром в год со всей деревни. Для провинции той поры это была немалая сумма. Из состоящей при имении земли в размере 528 десятин (более 530 гектаров) в пользовании крестьян находилось до 180 десятин. После отмены крепостного права в феврале 1861 года в рамках реформ императора Александра II константиновские крестьяне уже в счет выкупных платежей за землю стали платить помещику Серебрякову по 360 рублей со всей деревни или по 9 рублей серебром с каждого крестьянского хозяйства. При этом в пользовании крестьян так и осталось 180 десятин земли, как и прежде. Норма надела на каждую крестьянскую усадьбу составила 4,5 десятины
земли, что считалось вполне достаточным и для пашни, и для сенокосных угодий. Поэтому составление так называемой уставной грамоты (соглашение между помещиком и его вчерашними крепостными о выделе земли и о сумме ее выкупа) в деревне Константиново не заняло много времени, так как противоречий между сторонами практически не имелось. 28 апреля 1862 года такая грамота уже была составлена, всего лишь за пару месяцев ее всесторонне обсудили (по практике той поры это считалось очень быстро) и уже 2 июня того же 1862-го уставную грамоту официально ввели в действие.
С начала 1860-х гг. деревня Константиново вошла в состав Овсянниковской волости Ковровского уезда, а позже была перечислена в Санниковскую волость того же уезда. До волостного правления в Санниково из Константиново требовалось преодолеть 5 верст. По церковной линии данное селение входило в приход Петропавловской церкви села Петровское. Приходской храм находился на расстоянии трех верст от деревни.
В 1873 году в деревне Константиново насчитывалось 83 жителя — 40 мужского и 43 женского пола в 12 крестьянских дворах, в том числе одно семейство отставного солдата. К 1877 году население деревни Константиново уже составляло 111 человек: 62 мужского и 49 женского пола в 17 крестьянских дворах. Это оказался исторический максимум численности населения данной деревни за всю ее обозримую историю. Чем объясняется столь резкий прирост числа жителей в Константиново, пока непонятно.
В XIX столетии в числе неземледельческих промыслов, которые были распространены среди константиновских крестьян, можно назвать массовый наем в приказчики, а также занятие офенской торговлей вразнос — этот Бездеятельности имел широкое распространение среди обитателей сел и деревень восточной части Ковровского уезда.
Специализацией многих крестьянских хозяйств в деревне Константиново являлось огородничество с выращиванием овощей на продажу, а также разведение клубники, которой там в конце XIX века имелись целые плантации. Ягоды продавали в немалых количествах на базарах в слободе Мстере соседнего Вязниковского уезда и в уездном городе Коврове.
К 1895 году в деревне Константиново насчитывалось уже всего лишь 70 жителей: 31 мужского и 39 женского пола, из числа которых 14 человек постоянно работали на стороне. Константиново, оказавшееся в стороне от торных дорог и фактически на задворках уезда и волости, постепенно стало хиреть. В 1904 году там оставалось только 58 постоянных жителей в 12 крестьянских дворах.
После установления советской власти деревня Константиново вошла в состав Кариковского сельсовета Санниковской волости Ковровского уезда, а к середине 1920-х гг. была перечислена в состав Петровского сельсовета укрупненной Осиповской волости того же уезда.
В 1923 году в пору разрухи после Гражданской войны в Константиново проживало 79 человек, так как многие ранее уехавшие в города крестьянские семейства временно вернулись в родные деревни, где тогда было легче прокормиться.
В 1929 году после упразднения уездов, волостей и губерний деревня Константиново оказалась в составе новообразованного Ковровского района Ивановской области и ее перечислили в Санниковский сельсовет.
В 1932 году в Константиново был образован колхоз с необычным для деревни названием «Пролетарское творчество» (возможно, на подобное имя оказало влияние название артели художников-миниатюристов в недалекой Мстере «Пролетарское искусство»). К началу 1950-х гг. этот небольшой колхоз влился в колхоз «Искра Ленина» с центральной усадьбой в селе Санниково.
Для невеликой деревеньки Константиново особенно чувствительны оказались потери, понесенные ее жителями во время Великой Отечественной войны. Всего с фронтов не вернулись домой девять константиновцев, в том числе трое Корневых и двое Зониных. Из них 23-летний сержант Александр Климович Зонин погиб в бою в Ленинградской области в ноябре 1941 года. Все остальные константиновцы воевали рядовыми, и все пропали без вести. Самым последним безвестно сгинул (а на самом деле погиб и не был найден после боя) 23-летний рядовой Николай Яковлевич Корнев — в апреле 1945 года, совсем немного не дожив до Победы.
К 1961 году в деревне Константиново Санниковского сельсовета насчитывалось 52 жителя в 15 дворах. В 1970 году там оставался 21 житель в 10 дворах, в 1973-м — 15 жителей в 9 дворах. Далее Константиново попало в число так называемых «неперспективных» деревень. Если в 1978 году там еще значилось население из 12 человек в 5 дворах, то к 1983 году постоянных жителей в Константиново уже не было, хотя сама деревня еще числилась как населенный пункт Ковровского района.
Деревня Константиново, Санниковского сельсовета, решением № 319 от 16.05.1986 г. признана, как фактически не существующая. Сегодня на карте значится лишь урочище с таким названием.
