Тагунов Александр Николаевич родился 15 июня 1885 года в г. Муроме. Фамилия Тагуновы очень распространена в Муроме. Может быть, только здесь ее можно произносить не по слогам, а даже скороговоркой без риска, что она будет написана через «о». Интересны версии о происхождении этой фамилии. Их несколько. Одна говорит о том, что тагун — деревянная ручка ухвата, рогатина. По другой это оружие скифов. Согласно утверждению В.Даля, тагун это толстое бревно с частью корневища (кроква, кокора), которое использовалось в судостроении. На Беломорье нам приходилось видеть большие лодки карги, в которых поперечно положенные стволы служили дном, а корневища бортом. Эта версия удачно сочетается с северным происхождением племени мурома и подтверждает вероятность происхождения рода Тагуновых от поморов. Предки Никифора Николаевича по отцовской линии служили в войсках Петра I и участвовали в войне со шведами. Его отец, Николай Андреевич Тагунов, работал механиком на Муромской ткацкой фабрике, служил машинистом на судах речного пароходства. Его супруга Наталия Никифоровна была дочерью вольнонаёмных Никифора и Агафьи Обмайкиных, которые служили у историка Н.М. Карамзина. Никифор был садовником, а Агафья экономкой. Николай Михайлович посылал Никифора изучать садоводство в Париж. В семье Тагуновых было 11 детей родных и двое приёмных - сыновья рано умершего брата. Александр Николаевич был вторым ребёнком. Помню, как он скороговоркой перечислял имена всех ребят: Коля, Саня, Ната, Андрей, Вася, Митя, Петя, Нира, Лёня, Серёжа, Серафим. Кстати, жена Серафима, Варвара Ивановна Тагунова, жила и работала в Муроме. Она была педагогом-литератором, лингвистом, кандидатом филологических наук, заведовала кафедрой русского языка в Муромском пединституте. У Тагуновых было большое хозяйство: коровы, свиньи, куры и т.д. Возле дома располагался большой сад. Дед переписывался с И.А. Мичуриным и высаживал в саду новые сорта деревьев. Там я впервые попробовала чёрную малину, которую нигде, кроме Мурома, никогда не встречала, хотя поездить по стране пришлось немало. Жили Тагуновы очень скромно. Белый хлеб бывал на столе только по воскресеньям, по полкалача «на брата». Разбаловавшиеся за столом дети получали от отца ложкой по лбу. Дома всегда висел ремень, используемый в воспитательных целях. Младшие носили одежду старших, которая нередко была им велика. Бабушка не успевала её переделывать. Все дети получили среднее образование. А дальше каждый выбирал свой путь самостоятельно. Александр Николаевич со старшим братом Николаем по окончании реального училища отправились получать высшее образование в Томский технологический институт. Жизнь в Сибири в те времена была дешевле. Братья обеспечивали себя сами: зимой занимались репетиторством в семьях богатых сибирских купцов, а летом работали помощниками геодезистов в Северном Казахстане. По окончании института Александр получил диплом инженера-строителя. Я лишена возможности в строгом хронологическом порядке сообщить о местах работы отца. Он умер, когда мне не было 15 лет, а автобиографических сведений после его ареста в 1937 году и смерти в 1942 в семье не осталось. Знаю, что после окончания института он работал в Сибири. В Первую мировую войну его мобилизовали. Позднее он попал в армию Колчака. Где-то на Урале, в районе реки Чусовой всё подразделение перешло на сторону красных. После окончания Гражданской войны он вернулся в Муром и в 1926 году женился на Надежде Александровне Зворыкиной. Она, согласно родословным, составленным ленинградцами академиком В.Д. Наливкиным и инженером П.А. Зворыкиным, приходится троюродной сестрой изобретателю кинескопа (телевидения) В.К. Зворыкину. В том же 1926 году Александру Николаевичу предложили переехать во Владимир, спроектировать и возглавить строительство новых корпусов ткацкой фабрики «Пионер». По окончании строительства, до 1937 года, работал главным инженером Владимирского хлопчатобумажного треста. «Завод «Приборстроя». Самая основная трудность сейчас это набор инженерно-технического персонала. Со стороны областных и местных организаций было обещано мобилизовать для строительства ряд инженерно-технических работников. И вот до сего дня ни один еще работник для «Приборстроя» не дан. Наоборот даже. Сведанный здесь хлопчато-бумажный трест, организуя свой аппарат, уже успел переманить к себе некоторых работников, с которыми вел переговоры «Приборстрой». Местный инженер-строитель Тагунов, принятый «Приборстроем», оказался принятым уже и в Трест. Конечно все это недопустимо» («Призыв», 1931 г. 25 августа). Александр Николаевич контролировал строительство и ремонт всех текстильных фабрик Владимирского района. Здания этих фабрик требовали наблюдения вследствие постоянной вибрации, возникающей при работе ткацких станков. Дома в его кабинете висела нарисованная им карта с обозначением всех пунктов, куда он выезжал в командировки.
В этих воспоминаниях мне хотелось бы также рассказать о жизни нашей семьи, её быте, нравах, духовных интересах. В нашем доме строго соблюдался режим дня. Утром папа уходил на работу. Возвратившись, обычно после 16 часов, он обедал, отдыхал и садился заниматься. Делал какие-то расчёты, чертил, читал. Входить в его комнату в это время не рекомендовалось. В шкафу у стола стояло множество всевозможных справочников, в том числе «какие-то совсем неинтересные» Хютте, маленькие разноцветные книжечки серии «Что должен знать кровельщик, печник, каменщик-кладчик» и т.д. Много места занимали журналы «Строительство», «Строительство Москвы», «Строительная газета». Помню, как папа возмущался проведением строительных работ зимой и как приветствовал появление железобетона, считая его материалом будущего. Александр Николаевич, человек общительный и остроумный, в молодости был, как говорится, душой общества. Он очень любил танцевать и нередко брал призы как лучший танцор. У него был хороший музыкальный слух. В юности он играл на скрипке, затем увлёкся гитарой. Тёмными зимними вечерами он пел под гитару русские народные песни о ямщиках, которые знал во множестве. А когда родители приобрели пианино, первым на нём одним пальцем стал играть папа. Он плохо знал ноты, мучился и играл больше по слуху. К маме он относился прекрасно. Они называли друг друга Сашуркой и Надюшкой, и очень редко ссорились. Папа всегда благодарил маму, вставая из-за стола, целовал, уходя на работу и возвращаясь домой. Вечером за самоваром он рассказывал о событиях трудового дня. Оба вспоминали родной Муром, детство, юность, общих знакомых. Вспоминали, как воспитывали их в семье, приучали к труду, послушанию и уважению к старшим. Вспоминали, как зимой устраивали семейные катания с гор, а летними вечерами посещали Окский сад, где, между прочим, постоянно дежурили преподаватели гимназии и реального училища. Меня папа очень любил. Помню, как он ловко показывал фокусы со старинными монетами, как после каких-то неуловимых движений монетка вдруг оказывалась в кармане моего передничка. А в один из новогодних вечеров, когда я пригласила к себе подруг, организатором вечера стал папа. В разгаре общего веселья он незаметно исчез, а затем вдруг раздался громкий стук в окно, и в дверь вошла старушка, которая скрипучим голосом начала всем гадать. Потом она со всеми распрощалась, хлопнула дверью и удалилась. И когда в компании вновь появился папа, восторгам не было конца! Мы жили в посёлке им. Воровского доме № 27 (сейчас улица Княгинин монастырь), на территории бывшего Княгинина монастыря. У жителей посёлка были свои огороды, располагавшиеся между домами и монастырской оградой. Летними вечерами всей семьёй мы трудились на огороде, на «засып» родители читали. В нашем доме была своя библиотека. Помимо этого брали книги из городской библиотеки, обменивались со знакомыми. Великолепная библиотека была у инженера Н.Н. Юматова. У него родители брали книги Шиллера, Шекспира, сказки «Тысяча и одна ночь» и др. Наш дом был всегда широко открыт для родных и знакомых. Приезжали близкие родственники, в том числе отец Александра Николаевича, к которому родители относились с большим почтением и называли на «Вы». Какое-то время у нас жил мамин брат Михаил. Приезжали подруги её юности. В круг наших знакомых входили люди разных профессий. В то время было принято заходить друг к другу в гости поговорить, обменяться последними новостями, обсудить фильмы и театральные представления, концерты и радиопередачи, поделиться впечатлениями о прочитанном. Политические вопросы обсуждали в узком кругу за плотно закрытой дверью. Осведомителей в то время было много. Некоторых родители знали. С ними вели нейтральные разговоры, оставляя провокационные вопросы без ответа. Мужчины заходили обычно вечером после работы, женщины забегали «на минуточку» днём и общались друг с другом на рынке. На праздники и в дни рождения мы приглашали знакомых или сами выбирались в гости. Родители были знакомы с семьями инженеров Н.Н. Юматова, A.M. Панкратова, В.Ф. Власова, К.С. Никитина, Г.С. Протопопова; архитекторов Я.Г. Ревякина, А.В. Столетова; техника-конструктора К.В. Петрушина; врача-дерматолога Н.И. Мясникова, врача-окулиста Писарева, врача-педиатра Г.А. Николаева, его двоюродной сестры педагога Е.Н. Никольской; педагога, директора школы В.И. Березиной, скрипачей СИ. Фёдорова и Федоровского. Знали родителей моих одноклассников, многих врачей и учителей города. У нас часто бывали чертёжник, немец П.К. Тефтер, будущий врач Н.А. Штекер, жена революционера М.П. Андреева Екатерина Ивановна, моя учительница музыки О.Н. Селиванова. Ольга Николаевна была удивительным человеком, обладала большой эрудицией и была очень интересной собеседницей. Происходила она из тамбовских дворян и приехала во Владимир после того, как в революцию разгромили их родное гнездо. Она вырастила двух дочерей и жила в одной комнате с двумя внуками и их няней. В комнате был рояль, на котором играли её ученики, а за лёгкой стеной находилось управление трикотажной фабрики, где постоянно слышался шум, крики, ругань. Ольга Николаевна училась в Московской консерватории с Розиной Левиной, будущим педагогом пианиста Вана Клиберна. Она была знакома со С.Т. Рихтером и его женой Н.Л. Дорлиак. Она выписывала массу газет и журналов и всегда была в курсе событий политической, научной и культурной жизни страны. Ольга Николаевна постоянно общалась со многими представителями владимирской интеллигенции. Когда она бывала у нас, родители обычно приглашали её к чаю и просили что-нибудь сыграть. В подсвечниках на пианино зажигали свечи, Ольга Николаевна надевала пенсне, и в полумраке комнаты раздавались чарующие звуки «Лесной сказки», «Молитвы девы», «Пережитого»...
Ольга Николаевна и Наталия Александровна Штекер не покинули нашу семью в трудных жизненных ситуациях после ареста и смерти папы. Они подбадривали маму и настояли на том, чтобы я закончила общеобразовательную и музыкальную школы и получила высшее образование. В старости Ольга Николаевна переехала к одной из дочерей в Москву. Там она и умерла.
Такие контакты с родственниками и знакомыми духовно обогащали, воспитывали чувство коллективизма, доброту и внимательное отношение к окружающим.
Возможно, читателей утомило столь долгое перечисление не известных им фамилий. Но ведь это частичка ушедшей в прошлое и такой удивительной жизни, и мне приятно вспомнить и пережить всё это вновь. Память это удивительное свойство человеческой души. Она позволяет не забывать своих родственников и друзей, город, улицу, дом, где мы родились, школу и институт, где мы учились, учреждение, где работали. Память делает нас людьми.
В 1937 году Александра Николаевича арестовали. Одновременно были арестованы директор треста Федулов и его заместитель Корчагин. Все трое держались на допросах очень твёрдо и никаких обвинительных заключений не подписали. В 1938 году состоялся суд, всех троих оправдали.
В Хлопчатобумажный трест папа не вернулся. Сменив за короткое время три места работы, он последние три года работал во владимирском горкомхозе в должности городского инженера и госстрой-контроля (так написано в некрологе). Трудиться ему приходилось очень много. Во время войны средств на благоустройство города отпускалось мало. Выходили из строя то котельные, то водопровод, то канализация. Несколько ночей подряд папа собственноручно паял котлы в Верхних и Нижних банях, считая, что сделает это лучше, чем малоквалифицированные рабочие. По распоряжению городских властей под его руководством за очень короткий срок в толще городского вала, идущего на север вниз от ресторана «Нерль», были построены продовольственные склады для обеспечения продуктами питания жителей города на случаи чрезвычайных ситуаций. Жил Александр Николаевич в эти годы очень беспокойно и всё ожидал нового ареста. Он страдал пороком сердца, стенокардией и скончался скоропостижно от паралича сердца в 1942 году на 57 году жизни. Похоронен на Князь-Владимирском кладбище.
Памятник на могиле Тагунова Александра Николаевича на Князь-Владимирском кладбище
Источник: Г.А. Лебедева (Тагунова). Владимирский некрополь. Выпуск 5-6
Тагунов Николай Николаевич (1889-?) – родился в Муроме, рабочий завода Валенкова, участник первой революции 1905 года, член муромского комитета большевиков 1917 г. Тагунов Никифор Николаевич (1898-1968) – поэт, первый уездный комиссар просвещения в г. Муроме (февраль-март 1918 г), организатор и председатель местной Чрезвычайной комиссии, один из основателей Муромской комсомольской организации, I секретарь Муромского Укома ВКП (б).
Город Муром Владимирская область Владимирская энциклопедия
