Сельское хозяйство Владимирской губернии во второй пол. XIX в.
Сельское хозяйство Владимирской губернии во второй пол. XIX в.
Хлебопашество
В обработке земли крестьяне держатся старинного навыка, не улучшая ни земледельческих своих орудий, ни образа пользования землей, посредством каких-либо севооборотов. Учреждение с недавнего времени образцовых ферм и усадеб, без сомнения, послужит к искоренению некоторых вредных для земледелия предрассудков и более усилит производительность. Должно заметить, что Владимирская губерния, по степени производимого в ней хлебопашества, никогда не обеспечивается вполне собственными урожаями хлеба, даже и обильными, а недостаток его пополняется обыкновенно покупкой хлеба, привозимого из соседних более хлебородных губерний, и в особенности из Тамбовской, откуда преимущественно доставляется хлеб водой с Моршанской пристани. По части улучшенного хозяйства во Владимирской губернии оказываются успехи у гг. помещиков Юрьевского и Переславского уездов, чему много способствует хорошая почва земли в большей части уездов. Большая часть крестьян имеют у себя огороды и сады; в первых произрастают капуста, огурцы, свекла, морковь, лук и пр.; в садах вишни, яблоки, малина, смородина, крыжовник и терновник. Впрочем огородничество и садоводство во Владимирской губернии большого промысла не составляет.
Скотоводство
Скотоводство во Владимирской губернии находится в незавидном положении. Это происходит частью от естественного состояния страны и именно от недостатка хороших пастбищных мест, обильных покосов и от дурного ухода; ибо жители на рогатый и вообще всякий другой домашний скот смотрят преимущественно как на средство, дающее им в изобилии навоз, необходимый для удобрения земли. Чуждые стремлений к улучшению скотоводства, они плохо ухаживают за скотом, не заботятся о разведении лучших пород и остаются при постоянном убеждении, что должно более стараться приобретать большее количество скота, чем разбирать его качества. Посему в губернии хотя и считается до 275296 лошадей, 350167 штук рогатого скота и 360999 овец и другого мелкого скота, но породы самой плохой, содержание которой даже в урожайные годы не доставляет крестьянам, за покрытием собственных нужд, значительной выгоды; в годы же неурожайные продовольствие обходится в несколько раз дороже того, чего стоит самый скот. Тоже должно заметить и о состоянии коннозаводства в губернии, потому что из 11 конских заводов не более пяти находятся в цветущем состоянии, а прочие весьма незначительны.
Лесная промышленность
Промышленность этого рода во Владимирской губернии составляют: бревна, дрова, делание саней, телег, обечек на сита и решета, разная домашняя посуда, как-то: корыта, кадки, бочки, корзины, грабли, лопаты, чашки, ложки и другие предметы, а также землепахатные орудия, разного рода мебель и экипажи. Сюда же должно отнести и сидку смолы и дегтя. Заведения по лесным промыслам в губернии находятся в четырех уездах: в Муромском – в дачах графа А.С. Уварова, для сидки смолы, дегтя и скипидара; в продолжении каждого года вырабатывается смолы до 50000, вару 10000 и скипидару до 2200 пудов, и для первых двух приготовляют до 2082 бочек; в имении графини Самойловой выделывается до 12000 мест укладок шестерками и другими мерами, а сверх того, в других имениях до 4500 дубовых ведерных бочонков и до 20000 гребней из клена, привозимого из Калужской губернии. В Меленковском уезде некоторые удельные крестьяне, получая из дач валежный лес, старые пни и корни, производят из них выгонку смолы и дегтя, по самому обыкновенному способу, как для собственной надобности, так частью и на продажу. У крестьян же помещичьих гонка смолы и сидка дегтя производятся: первая в чугунных котлах, посредством нарочно устроенных труб, а последние, как у них, так и в лесных дачах города Меленок, на духовых заведениях. В лесах Судогодского уезда находятся в довольном количестве заведения, на которых гонится смола и производится из берест сидка дегтя, называемого «паровым». В Переславском уезде заведения по лесным промыслам состоят в гонке скипидара из пней, остающихся от сосновых и еловых деревьев, пни эти, после срубки дерев, через несколько лет рубятся в мелкую щепу, которая и варится в больших глиняных горшках, в избах особо для этого устроенных. Таким же образом гонят из бересты и деготь, а уголья жгут из сосновых и березовых дров в ямах. Главные пункты сбыта лесных материалов во Владимирской губернии вообще, большей частью, составляют города и в особенности те из них, которые находятся при реках судоходных, а также и некоторые торговые и богатые села, как-то: Иваново, Кохма, Васильевское и Большие Всегодичи. В уездах: Владимирском, Судогодском и Покровском главный пункт торговли лесом составляет город Владимир, куда, при разлитии в весеннее время реки Клязьмы, крестьяне пригоняют лес в плотах сплавом, а частью привозят и зимним путем. Из одного Покровского уезда отпускается сухим путем ежегодно в продажу в Москву, и сплавом по реке Клязьме во Владимир строевого разных родов леса до 70000 бревен и до 1000 кубических сажен дров. В Суздальском уезде главным пунктом торговли служат г. Суздаль и Гавриловский посад, куда сбыт лесных материалов производится сухим путем. Город Шуя и торговые села: Иваново, Васильевское и Кохма служат главными местами лесной промышленности Шуйского уезда, и по большому количеству фабрик и заводов в том уезде, лес получается гужом из Костромской губернии. В Ковровском уезде торговля лесом производится в удельном селе Больших Всегодищах, по большей части, сухопутно гужом, в зимнее время по проселочным дорогам, а иногда отправляются в г. Шую дрова и на барках по реке Тезе. Лесная торговля по Вязниковскому уезду самая незначительная и кроме городов Шуи и Вязников нигде не производится; в эти же места лес доставляется большей частью весной, в плотах, по рекам Тезе, Клязьме и Луху. В Муромском уезде сбыт леса бывает также по рекам Оке и Теше на пристанях: Муромской, Варежской и Чулковской. В этом уезде отпускается на продажу и в другие губернии до 10000 бревен и 305 сажен дров; а в некоторых прибрежных к реке Оке имениях покупается из Нижегородской и Тамбовской губерний леса до 20000 бревен и 34000 сажен дров, водяным сплавом, реками Тешею, Окою и Мокшею. В Меленковском и Александровском уездах лесной торговли вовсе не производится, а лесные материалы отправляются в первом – большей частью по рекам Оке и Колпи, а в последнем сухопутно по большим трактам к Москве и Александрову, в количестве 1800 бревен соснового и елового произрастения и сверх того до 200 кубических сажен дров. Главные пункты лесной торговли крестьян Переславского уезда составляют: Москва, Дмитровский уезд – Московской и г. Ростов – Ярославской губерний и частью г. Александров, куда лесные материалы доставляются сухопутно в зимнее время, по вывозке из лесных дач обыкновенными проселочными дорогами на Угличский, Архангелогородский и Александровский большие тракты; всего леса отпускается из этого уезда в продажу в разные губернии до 47800 сосновых и еловых бревен, до 1000 сажен дров и до 370 балок собственно в г. Москву, а также много и разной деревянной посуды. В Юрьевском уезде главный сбыт леса бывает в городе Юрьеве и по не нахождению рек производится сухопутно. В Гороховецком же уезде, помещичьими крестьянами не производится никакой торговли лесными материалами и сбыта их никуда не бывает; только в находящейся в этом уезде Флорищевой пустыне продается лес, срубаемый осенью, а зимой перевозится на берега реки Луха, протекающей пустынскими лесами; весной же во время разлития вод сплавляется в реку Клязьму и отправляется для продажи. /Владимирский сборник. Материалы для статистики, этнографии, истории и археологии Владимирской губернии. Составил и издал К. Тихонравов. 1857 г./
Один из учредителей Московского общества сельского хозяйства Д.М. Полторацкий в начале XIX века в своем имении Авчурино Калужской губернии ввел обработку почвы плугом вместо сохи и правильный полевой севооборот с посевом многолетних злаковых и бобовых трав в смеси. Кроме полевого травосеяния, Полторацкий широко пропагандировал внедрение картофеля в полевые севообороты, применение мергеля для удобрения и известкование почв. Таких практических деятелей со временем в России становилось все больше и больше, их хозяйства назывались образцовыми, к ним съезжались поучиться усовершенствованному способу ведения сельского хозяйства со всех уголков страны. Например, во Владимирской губернии было немало образцовых хозяев, среди которых помещик В.В. Калачов из Весок, помещик Покровского уезда Н.И. Крузенштерн, помещик Юрьевского уезда из Симы князь Голицын Александр Борисович, помещик того же уезда А. И. Пушкевич, помещики Владимирского уезда граф В. Н. Зубов, А. Г. Лихачев, помещик Суздальского уезда А. А. Федоров, а также помещики А.Н. Богданов, В.Е. Тюриков, Е.О. Эберн, И.И. Танеев из Меленковского и А.С. Танеев из Шуйского уездов. Они были известны далеко за пределами губернии. Опыты их оказывали благотворное влияние на развитие сельского хозяйства страны. Об одном таком опыте рассказал сам экспериментатор П.П. Семиградский. 9 ноября 1846 года на страницах Владимирских губернских ведомостей (№ 45) он писал: «В бытность мою в деревне своей Вологодской губернии в Вельском уезде в 1839 году червь истребил озими на большом пространстве. Весной крестьяне перепахали те места под посев овса. Для опыта приказал я по овсу посеять рожь в половину того количества, какое бы они сеяли по своему обыкновению. Этот овес на то лето рос роскошнее, чем прочий, ими посеянный, а рожь, пустя перья, укоренялась, образовала сильные кусты и по крыла землю зеленью. Овес в свое время сжат, рожь осталась. В последних числах авгу-ста рожь эта, оставшись на свободе, пошла в рост; чтобы не допустить ее в трубку, скормили овцам, - так она и зимовала. На следующий 1841 год рожь уродилась в сильных кустах, рост был до 3 аршин, колос более 3 1/2 вершков, зерно крупное. Опыт показал, что посеянные в одно время, на одной пашне, весною два хлеба вместе один другому помогают. Рожь своей тенью защищает от солнца необходимую для ярового хлеба в земле влажность, а овес своей тенью удерживает рост ржи, которая при благоприятствующем ей летнем воздухе дает только сильный корень, а потом в августе начинает свой рост уже с сильным корнем. Помянутый опыт повторен мной в имении графа В.Н. Зубова Владимирской губернии и уезда в с. Старом Фетиньине на оставленной в озимом поле 1844 года экономической десятине. Прошлого года 1845 весной посеяли на ней небесного ячменя две чет верти; и ржи, вместо четверти, как бы это следовало, посеяли только три четверика, и то не лучшей, а посредственного достоинства. Результат был тот же, как и в деревне моей. Ячмень вырос и сжат, рожь осталась в кустах, в сентябре пустилась в рост, ее скормили овцам. Нынешним летом она росла кустами и в каждом кусте было от 20 до 38 колосьев от одного зерна. Из трех четвериков посеянной ржи нажато 475 снопов, вымолочено три четверти, 4 четверика и 1 гарнец. Образцы этой ржи в снопах и зерне представлены были мною на Владимирскую выставку. Чтобы более убедиться в выгодности такого рода посева, граф В.Н. Зубов прошедшей осенью оставил в озимом поле две десятины, которые нынешней весной отдал мне в полное распоряжение. На каждой из них посеяно по две четверти небесного ячменя и по четверти семенной ржи, результат опять тот же; ячмень рос своим порядком, сжат, нажато с двух десятин 3100 снопов, а рожь сильными кустами стлалась по земле, ее скормят скоро овцам, как изобильный и питательный корм. К следующей весне оставлено уже 15 десятин для овса и ячменя на третий опыт в селе Старом Фетиньине.
Судя по этим опытам, можно вывести следующие заключения: 1. весной сеять рожь нет никакой опасности, потому что собственно лето не составляет времени, в которое растет ее стебель, а только усиливается тогда корень, выдерживая впоследствии сильные морозы и всякие непогоды; 2. через этот способ посева ржи в августе останется только одна уборка хлеба, вместо того, что ныне в это время производится и жатва оного и обработка пашни, а у многих необходимая для получения семян молотьба; 3. однажды возделанные поля пойдут под посев двух хлебов и дадут две жатвы; 4. ржи будет сеяться половина семян; 5. при трехпольном хозяйстве одно поле будет оставаться для отдыха на целый год и, наконец; 6. червь, который нередко вредит озими осеннего посева, не может причинить вреда ржи, посеянной весной, по величине в осеннее время ее корня». Оценивая этот опыт с точки зрения современной науки, следует признать, что П. Семиградский намного опередил свое время. /"Очерки по истории агрономии" РАСН А.Л. ИВАНОВ, Н. С. НЕМЦЕВ, И.Ф. КАРГИН, С. Н. НЕМЦЕВ Москва, Россельхозакадемия, 2008 г./
Крестьянство во Владимирском крае после отмены крепостного права
До отмени крепостного правд крестьяне отбывали барщину на помещичьих землях или платили оброк, поэтому развития крестьянского хозяйства в нашем районе не было. Начало же развития крестьянства в нашем крае, наверное, надо считать с периода отмены крепостного права 19 февраля 1861 года. Тогда император Александр II подписал знаменитый манифест об отмене крепостного права в утвердил «положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости». Вышедшие из крепостной зависимости в деревнях и селах крестьян соединялись по месту жительства в «сельские общества», из которых для ближайшего управления составлялись волости. В сельских обществах затем было установлено общинное пользование полевою землею, при котором крестьянский «мир» переделял землю между крестьянами.
К 1896 году Владимирская губерния состояла из 13 уездов (Владимирский, Вязниковский, Гороховецкий, Ковровский, Меленковский, Муромский, Шуйский, Переславский, Судогодский, Юрьевский, Александровский, Покровский, Суздальский уезды. После образования города и Кольчугинского района территория его охватывала как бы 11 волостей трех уездов: Юрьевского, Покровского, Александровского. Каждый уезд состоял из нескольких волостей. Так, Покровский имел 20 волостей, Юрьевский — 14 волостей, Александровский — 10 волостей. В волость входило несколько деревень и сел, в том числе вновь образованных крестьянских общин.
С отменой крепостного права в уездах рядом с дворянскими обществами создавались и крестьянские сельские общества, появились и землевладельцы из горожан и купцы, скупавшие земли. Скупая земли у разорившихся помещиков и дворян, новые пришлые владельцы землей вообще-то почти не занимались, хотя скупали ее в большом количестве. В губернии почти во всех волостях возникли «Торговые дома». В нашей местности появились купцы Соловьев, Слушаев, Морозов, Кольчугин и т.д. Арендуя, скупая земли, леса, постепенно поднимая цену на земли, довели ее стоимость до 50 — 60 рублей за десятину. Так же постепенно год от года поднималась цена и за аренду сельхозугодий и это впоследствии больно ударило по крестьянству нашего края.
Выходя из крепостной зависимости, бывшие помещичьи крестьяне получали наделы от четырех до шести десятин пашни образуя в деревнях и селах общины. За плохие участки земли крестьяне платили за десятину по 2 рубля и выше, а за более плодородную вдвое, и цена доходила до 5 рублей. Много это или мало и выгодна была аренда или нет? В конце XIX века пуд ржи стоил - 60-70 копеек, гречихи — 60 копеек, гороха — до 1 рубля. При тогдашней урожайности в нашей местности, доходившей от 5 до 6 центнеров с гектара, на арендную плату у крестьянина уходило более трети урожая. Безусловно, крестьянин от этого не мог разбогатеть. Дай, как говорится, бог, протянуть до весны, да чтобы скотина, глядишь, не пала.
В земских отчетах послереформенных лет встречаются и такие записи. ... - «Почти каждую весну, как только сгоняется снег с полей, по заполькам почти в каждой деревне видать трупы павшей скотины и около нее собак».
/Валерий Иванович Ребров. Наши корни. Очерки по истории Кольчугинского края (Книга 2-я)/
***
Владимирская губерния входила в число губерний промышленного центра России. Однако по числу занятых рабочих рук первое место в ней принадлежало сельскому хозяйству. Весь земельный фонд губернии с пашнями, лугами, пастбищами и лесами в 1887 г. составлял 4209531 дес., в том числе: пашни – 1499677 дес. (35,6%), усадьбы – 49888 дес. (1,2%), луга – 455501 дес. (10,8%), пастбища – 278099 дес. (6,6%), леса – 1567433 дес. (37,2%), прочие удобные земли – 31976 дес. (0,75%), наконец, земли, неудобные для хозяйственной деятельности – 326957 дес. (7,8%). Из этого фонда 1495737 дес. (35,6%) принадлежали частным владельцам, 2090775 дес. (49,7%) составляли крестьянские наделы, 427565 дес. (10,1%) – земли казны и удела, 195454 дес. (4,6%) принадлежали городам, разного рода обществам и учреждениям. Первое место среди частных землевладельцев занимали дворяне. Им принадлежала почти половина (47,4%) частной земельной собственности в губернии. Средний размер дворянских поместий в губернии – 457,6 дес. Наиболее крупные владения размещались в Меленковском уезде, где они равнялись в среднем 1041,1 дес., наименьшие – в Вязниковском (в среднем 151,7 дес.). Среди крупнейших землевладельцев значились известные ещё в прошлом веке представители титулованных дворянских родов князья Оболенские, Салтыковы, Долгоруковы, графы Орловы, Зубовы, Воронцовы, Шереметевы, дворяне-заводчики Солениковы, Мальцовы, Рамейковы, Храповицкие, помещики без титулов Поливановы, Спиридовы, Карцевы, Гореиновы и многие другие. За дворянами следовали купцы. Они владели 25,5% частных земель. Рост купеческого землевладения с особой силой развернулся после падения крепостного права и подрыва монополии дворян на землю. К ним в первую очередь отходили земли оскудевших дворян. Величина купеческих имений в среднем по губернии равнялась 577,4 дес., а в Меленковском уезде – 901,4, Покровском – 999,9 дес. Примерно пятая часть частновладельческих земель принадлежала крестьянам. Во Владимирском уезде крестьянам принадлежало 33,2%, в Шуйском – 31,7% всех частных земель. Средний размер крестьянских владений по губернии составлял 52,6 дес. Наконец, незначительная часть частных земель (1,2%) принадлежала духовным лицам, солдатам, иностранным подданным. Частное землевладение в целом имело отчётливую тенденцию к дальнейшему росту. Однако на протяжении всего пореформенного периода оно уступало общинному землевладению. В крестьянских общинных наделах находилось свыше 80% пахотных и почти 80% усадебных земель, а у частных владельцев – лишь 15,1% пашни и 11,5% усадебной земли. Правда, в крестьянских наделах не было лесов. Они принадлежали казне и тем же дворянам и купцам. Реформа 1861 г. сохранила общину в помещичьей деревне. Общинных порядков придерживалось также большинство бывших удельных и государственных крестьян. И дело не только в вековой общинной традиции. Община импонировала крестьянам идеями равенства и взаимопомощи, она препятствовала раскрестьяниванию деревни, стояла на страже интересов крестьян перед внешним миром. Община давала крестьянам ряд прямых хозяйственных выгод. Важнейшая черта общины – уравнительное распределение земли. В общинах Владимирской губернии практиковались два основных вида распределения: по тяглам и по душам (м. п.). Тягло – это совокупность денежных и натуральных повинностей крестьян в пользу помещика и государства. Распределение общинных угодий по тяглам ставило размер крестьянского надела в прямую зависимость от повинностей, которые нес крестьянский двор. Обычно нормальным (полным) тяглецом считался мужчина трудоспособного возраста (от 18 до 55 лет). Подростки и старики принимались за полутяглецов или даже за четверть или восьмую часть. Общинные земли различались по местоположению (дальние, средние, близкие) и плодородию (хорошие, посредственные, малоплодородные). Стремясь к равенству, община делила их на соответствующие поля и каждому тяглецу выделяла полосу в каждом поле. Надел таким образом складывался из множества мелких участков, лежавших чересполосно в разных местах. Поскольку демографическая обстановка в общине непрерывно изменялась (старели и умирали тяглецы, рождались новые души мужского пола и т.д.), постольку возникала необходимость переделов.
Вокруг переделов сложился особый ритуал. Прежде всего, определялось число рабочих душ (полных тягол), полурабочих, а в некоторых селениях одна четвертая и даже одна восьмая доли работников. Затем каждое поле делилось на такое же число душевых полос. Уровняв полосы, кидали жребий. Жеребком служила деревянная палочка с особой меткой «зарубками, крестами, угольниками и т.п.»; число жеребков равнялось числу домохозяев. Жеребки складывались в шапку, откуда вынимались участниками жеребья. Первый вынутый жеребок назывался «резвым» («первый выскочил»), владелец его получал первую по порядку полосу. Затем вынимался второй, третий и т.д. Последний жеребок назывался «леглым» («дольше всех лежал в шапке») Распределение по тяглу было распространено, главным образом, в бывших помещичьих селениях. В селениях же бывших удельных и государственных крестьян по традиции земля распределялась по душам. При этом виде разверстки всякая наличная душа мужского пола, независимо от возраста, получала равную долю земли Женщины любого возраста право на надел не имели. Только вдовам и одиноким бобылкам мир иногда давал усадьбы для огородов и ягодников. Переделы бывали частными и общими. Частные производились почти ежегодно и сводились к передаче наделов от «убылых» душ к новым тяглецам. При общих переделах в перераспределение поступали все полевые угодья, а иногда даже часть усадебных земель. Общие (коренные) переделы повторялись через 9–12 и более лет. Покупные земли в передел не поступали. При переделах мир зорко следил за тем, во-первых, чтобы земля не «уходила» из общины, а во-вторых, чтобы наделы не остались без плательщиков налогов (тяглецов). Община пришла из прошлого. При некоторых положительных свойствах община с её чересполосицей, принудительным севооборотом, круговой порукой в пореформенное время превратилась в тормоз общественного прогресса. Общинное землепользование препятствовало рациональному ведению хозяйства, подрывало заинтересованность земледельца в повышении плодородия почвы, затрудняло переход от примитивного трёхполья к многопольному севообороту, плодосмену. В первые годы после реформы сельское хозяйство губернии испытывало упадок. Помещики не смогли сразу же приспособиться к новым порядкам. Одни поспешили продать имения, а вырученные деньги промотать в столицах или за границей. Другие сдавали поместья в аренду. Большинство помещиков средней руки продолжало хозяйствовать привычными методами. Они сдавали часть угодий своим бывшим или соседним крестьянам за отработку оставшегося барского поля. Эта отработочная система была прямым пережитком дореформенной барщины со всеми ее пороками. От старой барщины ее отличало только то, что отношения между помещиком и крестьянином теперь строились не на личной зависимости, а на договоре. Крестьяне работали со своим инвентарем и рабочим скотом, кое-как, мало заботясь о качестве и результатах своего труда, как и в старые времена. Урожай на господских полях был низким, да и тот убирался не вовремя и с большими потерями. Помещичье хозяйство хирело. Но некоторые помещики перестраивали хозяйства на новый лад. Получив выкуп, они обращали деньги на покупку более совершенных сельскохозяйственных машин и орудий, высокопродуктивного скота и наем свободных работников. Одновременно вносились перемены в набор сельскохозяйственных культур и технологию их возделывания. Хозяйства получали рациональную специализацию. К таким хозяйствам принадлежали: имения Вески В.В. Калачова и Петровское близ Берендеева А. Александрова. Такого рода хозяйства требовали специальных знании, полного и точного учета доходов и расходов, коммерческого расчета. Крестьяне быстрее освоились в пореформенной обстановке, хотя реформа и им принесла новые бедствия. Как писал мудрый Н. А. Некрасов: «Порвалась цепь великая, порвалась расточилася одним концом по барину, другим по мужику». Освободившись от деспотической власти помещиков, крестьяне попали под власть денег. Правда, ежегодные выкупные платежи казне были несколько меньше старого оброка помещику, но в связи с отрезками они теперь падали на уменьшившийся надел и в расчёте на десятину крестьянской земли значительно превосходили оброк. Катастрофически быстро росли недоимки по выкупным платежам и к 1881 г. превзошли треть годового оклада. К тому времени в губернии оставалось ещё более четверти (99,6 тыс.) временно-обязанных крестьян. Правительство обязало их 1 января 1883 г. выйти на выкуп, понизив выкупные платежи на 1 руб. с надела. Реформа 1861 г. сопровождалась размежеванием помещичьих и крестьянских земель. В результате его крестьяне потеряли значительную часть пастбищ и лугов, которыми они искони пользовались совместно с помещиками, что привело к падению поголовья крестьянского скота, а вместе с этим к сокращению производства удобрений (навоза) и урожайности крестьянских полей. Сбор всех продовольственных культур, включая овес и картофель, в пересчете на рожь, в 1896–1900 гг. составлял в губернии около 30 млн. пудов в среднем за год. Даже в лучшие годы, каким, например, был 1900 г., озимая рожь давала 52, яровые хлеба (пшеница, рожь) – 30–38 пудов с десятины, или: рожь сам-4, яровые сам-3. Благополучные годы периодически сменялись неурожайными. Правда, тяжелейший для Европейской России 1891 г. оказался для Владимирской губернии не столь пагубным. В этом году озимые хлеба уродились (в среднем по губернии) сам-3, яровые сам – 2,5. Было собрано около 26 млн. пудов. Особенно сильно пострадали от неурожая Муромский, Меленковский и Гороховецкий уезды, где во многих хозяйствах не удалось даже вернуть семена. Но через 10 лет постиг губернию новый неурожай. В 1901 г. удалось собрать только 25 млн. пудов. Засуха почти сплошь уничтожила посевы Меленковского, Гороховецкого, Вязниковского и восточной части Судогодского уездов. Повсеместно пострадали луга. Сена собрали немногим более половины (30 млн. пудов) против 1900 г. По подсчетам земских специалистов, даже в средние по урожайности годы Владимирской губернии только на продовольствие не хватало 6–10 млн. пудов хлеба. Крестьянам среднего достатка хватало своего хлеба до января, крестьяне-бедняки начинали покупать или брать взаймы хлеб уже в декабре. Покупка и заем сопровождались кабальными условиями. Так, крестьяне Усадской волости Меленковского уезда в марте занимали целыми обществами 2–3 тыс. руб. у владельцев картофелетёрочных заводов под круговую поруку, затем деньги делили по душам и покупали в городе хлеб, а осенью возвращали долг картофелем по базарной цене со скидкой 5% без учета падения цен на картофель осенью. В Муромском уезде крестьяне брали взаем хлеб под отработки, переплачивая за каждый пуд по 15 коп. В Варежской волости того же уезда крестьяне брали хлеб под работу у владельцев сундучных мастерских по 1 руб. 30 коп. за пуд, в то время как на базаре он стоил 1 руб. В Бережковской волости Судогодского уезда крестьяне занимали хлеб зимой, а возвращали осенью за каждые 8 пудов 9. И так повсюду. Ссудный процент нередко достигал 50–60% годовых.
В пореформенный период возрос недостаток кормов, что болезненно сказалось на состоянии скотоводства. За 40 лет поголовье скота в губернии почти не возросло. Иными словами, молочное стадо губернии увеличилось всего на 63 тыс. голов, отара овец осталась неизменной, а табун лошадей даже сократился на 53,4 тыс. голов.
Земледелие и животноводство становились всё менее доходным делом. Нужда побуждала крестьян все больше времени уделять неземледельческим занятиям – кустарным промыслам или уходить на заработки в города. Наибольшее распространение имело ручное ткачество. Крестьяне ткали льняные, хлопчатобумажные и пеньковые ткани. Большая часть ткачей находилась в селениях, расположенных близ больших фабрик. Во всей губернии насчитывалось около 16 тыс. ткачей в 415 селениях. Первое место принадлежало Александровскому уезду. Особенно много их было в Андреевской, Андреево-Годуновской и Махринской волостях. Крестьянское ткачество испытывало сильное давление фабричной промышленности. Фабрики стягивали в свои цеха кустарей, превращая их в наёмных рабочих. Некоторые промыслы, не выдержав конкуренции, исчезли. Фабрики оставили кустарям выработку таких тканей, производство которых было мало рентабельным или требовало ручного труда. За кустарями осталась выделка тика – полосатой портяной ткани, идущей на перины и тюфяки, дешевой и тоже полосатой или клетчатой бумажной холстинки, известной под названием сарпинки, и ненабивного ситца (миткаля), идущего на обивку. Кустари брали крашеную пряжу в раздаточных конторах, ткали её дома или в светелках, принадлежавших богатым скупщикам. Множество крестьян (особенно женщин) было занято размоткой бумажной пряжи и приготовлением основ для раздаточных контор. Хлопчатобумажный ткацкий промысел имел место также в Шуйском (близ Тейкова и Кохмы), Юрьевском (близ Юрьев-Польского и Давыдовская волость), Ковровском (Филяндинская волость), Суздальском (Гаврилов Посад и окрестные селения) и Покровском (Кудыкинская волость) уездах. В Вязниковском и Судогодском уездах с давних пор сохранилось льноткачество. В 66 селениях Ждановской, Олтушевской, Нагуевской, Никологорской и Станковской волостей Вязниковского уезда около 4 тыс. крестьян ткали полотна, шили мешки, получая материал из контор местных мануфактуристов. В Судогодском уезде льноткачеством занимались 2800 крестьян из 76 селений. В Покровском уезде (Филиповская, Финеевская, Лукьянцевская волости) свыше 4 тыс. человек были заняты шёлковым ткачеством. В 103 селениях Гороховецкого уезда крестьяне из местной шерсти вязали варежки, носки, детские башмаки. Здесь же (особенно в Пестяковской волости) был распространен сапоговаляльный промысел. Валяли сапоги и войлоки в д. Алтунино Муромского уезда, в Константиновской и Нушпольской волостях Александровского и ряде селений Шуйского уездов. Муромский уезд славился сталеслесарным промыслом. В нем было занято около 4,5 тыс. человек. Сталь получали из Златоуста; из неёкрестьяне-кустари в жилых избах изготовляли вилки, ножницы, замки и особенно ножи. В ряде селений Муромского, Меленковского, Суздальского и Юрьевского уездов крестьяне занимались выделкой изделий из лыка: свыше 2700 человек из 24-х селений Казаковской волости Муромского и 720 человек Уса-довской и Ляховской волости Меленковского уездов ткали рогожи, в трех сёлах (749 человек) Суздальского уезда плели мочальные кули, в 2-х селах (119 человек) Юрьевского, 24-х селениях (166 человек) Гороховецкого, 2-х селениях (64 человека) Александровского уездов плели на продажу лапти. Женщины Гороховецкого и Вязниковского уездов занимались строчкой и вышивкой тканей. Украшенные строчкой полотенца, платки, наволочки находили сбыт даже за рубежом. Широкую известность во Владимирской губернии и за её пределами получили столярные и плотничьи изделия: киоты и иконостасы из Мегеры, Нижнеландехской и Неверослободской волостей, с. Боголюбова, мебель из Аргуновской волости (Покровский уезд), сундуки из Арефинской, Загариной, Варежской волостей (Муромский уезд). Шестьдесят кустарей Переславского уезда изготовляли гробы, кустари д. Семёновской Александровского уезда – оконные рамы; небольшая деревня Афонино Судогодского уезда снабжала округу корытами и граблями. Мстёра, Палех, Холуй оставались центрами иконописного промысла и в пореформенный период. Иконописанием занималось около 2,5 тыс. мастеров, подмастерьев и учеников. Крупная промышленность теснила крестьянские промыслы на обочину индустриальной сферы. Промыслы находили свою нишу или обслуживая мануфактуры и фабрики, или удовлетворяя спрос населения на изделия, производство которых для крупного капитала было экономически невыгодно. С отменой крепостного права повысилась подвижность сельского населения. Росло число крестьян-отходников. Основной поток их направлялся в промышленные центры: Иваново-Вознесенск, Шую, Лежнево, Орехово-Зуево и за пределы губернии – в Москву, Петербург. Из них формировались кадры промышленных рабочих. Суздальская, Покровская деревни отпускали, как и в старину, большое число плотников, каменщиков, кровельщиков. Поставщиками строительных рабочих были целые волости. Свыше 2 тыс. плотников уходили на заработки в Москву и другие города из Аргуновской, Жаровской, Овчининской, Липнинской и Копнинской волостей Покровского уезда. Село Аргуново дало имя явлению: всех плотников из Владимирской губернии в Москве называли аргунами. Массовый отход был связан с офенской торговлей. Офени выходили из Вязниковского, Суздальского, Ковровского и частью Судогодского и Гороховецкого уездов. Они иногда вели торговлю на свои средства, но чаще торговали по найму, получая от 150 до 500 руб. жалования в год. Предметами их сбыта были иконы, лубочные картины, мелкий галантерейный товар. Офени в торговых странствиях достигали южных губерний Европейской России и Сибири. Наибольшее число офеней (до 1600 человек) отпускали Мстёрская, Станковская, Сарыевская, Палехская, Холуйская, Груздевская, Вареевская и Мугреевская волости Вязниковского уезда. Имел место крестьянский отход, не выходивший за пределы своего уезда. Так, крестьяне Меленковского уезда добывали руду, заготовляли дрова и доставляли их на местные заводы. Заготовкой и доставкой дров на заводы и железнодорожные станции было занято ежегодно в зимнее время до 4000 крестьян Судогодского уезда. Верезниковская, Бережковская, Данилевская, Липкинская волости того же уезда отпускали в отход мастеров печного дела. Кре-стьяне Великовской и Бельковской волостей Ковровского уезда разрабатывали и доставляли в города известь и белый камень. В каждом уезде имелись бродячие портные, стекольщики, шерстобиты и валяльщики сапог. По масштабам крестьянского отхода и кустарных промыслов Владимирская губерния входила в первую десятку губерний Европейской России.
Журнал «Владимирский Земледелец»
В первых числах мая 1914 года вышел первый номер сельско-хозяйственного журнала «Владимирский Земледелец». Двухнедельный сельско-хозяйственный журнал издавался Владимирским губернским сельско-хозяйственным обществом. Владимирский Земледелец обслуживал главным образом нужды мелкого земледелия. Цель издания — содействие подъему народного благосостояния, сообщение полезных сведений по сельскому хозяйству, кооперации (взаимопомощи) и проч., а также ознакомление населения с деятельностью земств преимущественно Владимирской губернии, различных сельско-хозяйственных и иных культурно-просветительных обществ и т.п.
Программа журнала „Владимирский Земледелец" следующая: 1. Общеэкономический отдел. 2. Кооперативный отдел. 3. Земледелие. 4. Животноводство. 5. Лесное дело. 6. Кустарно-промышленный отдел. 7. Правовой отдел (распоряжения правительства, постановления земских собраний и т. п.). 8. Народное образование. 9. Общекультурный отдел. 10. Корреспонденция. 11. Хроника. 12. Библиография. 13. Разные полезные сведения. 14. Отчеты сельско-хозяйственных и иных культурно- просветительных обществ. 15. Справочный отдел и ответы редакции и 16. Объявления. Подписная цена на журнал Владимирский Земледелец: за год — 2 руб. с пересылкой, на 8 месяцев (с 1 мая до конца года) — 1 руб. 50 коп., на 3 месяца — 65 коп., на остальные сроки — по соответствующему расчету; в 1914 году подписка принималась на срок не далее 1 января 1915 года. Адрес редакции журнала „Владимирский Земледелец": г. Владимир губернский, угол Никитской площади и Большой Мещанской улицы, дом Губернской Земской Управы. Ответственный редактор-издатель, по уполномочию Совета Владимирского Губернского Сельско-хозяйственного Общества, П. Неволин.
