Памятник С. Орджоникидзе у завода "Кольчугцветмет"
Завод во время ВОВ
С 1937 по 1939 год — директором Кольчугинского завода имени Орджоникидзе был Ломако Пётр Фадеевич.
...1941 год. Началась Великая Отечественная война. Из города и района ушло на фронт свыше 12 000 человек. На смену ушедшим к станкам встали женщины, подростки и пенсионеры, и заводы продолжали работать полным ходом. 14 октября 1941 года, когда враг пытался обойти Москву с севера, Государственный Комитет Обороны (ГКО) принял решение об эвакуации кольчугинских заводов. В местах эвакуации возникли пять новых заводов — Орский завод цветных металлов, Каменск-Уральский завод по обработке цветных металлов, Ревдинский завод по обработке цветных металлов, Балхашский завод обработки цветных металлов и завод в Верхней Салде. Во время Великой Отечественной войны часть завода имени Серго Орджоникидзе была эвакуирована на Урал, в различные города, в том числе в Каменск-Уральский. Из рассказов ветеранов пожарной охраны Кириллова Н.Ф., Ильина Ф.И., Зинина А.С. стало известно, что вместе с заводом в эвакуацию отправилась и объединенная военизированная пожарная команда (ОВПК) по охране кольчугинских заводов. С заводами им. Орджоникидзе и «Электрокабель» уехали тысячи производственников. На базе оборудования, вывезенного из Кольчугина, в восточных районах возникло пять новых заводов по обработке цветных металлов, кабельный завод в Ташкенте и завод металлических сеток в г. Краснокамске, близ Перми. Великий подвиг совершили кольчугинцы во время войны на суровом Урале и в Средней Азии. Производство цветного проката только на Урале в период Отечественной войны превзошло довоенный уровень.
9 сентября 1941 года начальником объединенной военизированной пожарной команды (ОВПК) Кольчугинских заводов, приказом Управления НКВД по Ивановской области, был назначен воентехник 1 ранга Котов Дмитрий Викторович. В связи с переходом на период военного времени он издает приказ о закреплении за средним и младшим начальствующим составом производственных цехов заводов, для проведения профилактической работы и подготовке к противопожарной обороне. Этим же приказом личный состав предупрежден о персональной ответственности за противопожарное состояние закрепленных объектов. Повышаются требования при несении постовой и дозорной службы на заводах, ужесточаются требования к администрации цехов и отделов по вопросам пожарной безопасности, немедленного устранения выявленных замечаний (Приказ №71 по ОВПК НКВД Кольчугинских заводов от 19 сентября 1941 года). Видимо, в то сложное время обстановка требовала принятия строгих мер к нарушителям трудовой дисциплины: за опоздание на работу на несколько часов личный состав, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года, привлекался к уголовной ответственности. Для лучшего содержания автотранспорта и в целях упорядочения системы оплаты труда водительскому составу с 1 октября 1941 года была перезакреплена автотехника персонально за каждым шофером: 1. ЗИС-11 - Серов Н.Т. и Шехетов Г. 2. ЗИС-5 - Кириллов Н.Ф. и Рачков И.Г. 3. АМО-4 -Бунтов П.С. и Солдатенко П.Н. 4. ГАЗ-АА (44-22) - Галкин А.А. и Пожиличкин П.М. 5. ГАЗ-АА (36-57) - Андреев. На основании приказа НКВД СССР № 481 от 17 мая 1941 года всем шоферам с 15 мая был произведен перерасчет заработной платы. С началом Великой Отечественной войны многие бойцы ОВПК изъявили желание уйти добровольцами на фронт. Так, в приказе №75 по ОВПК говорится: бойца Сотскова Г.И. полагать с 9 октября 1941 г. убывшим добровольно в РККА. В соответствии с постановлением Совета по эвакуации страны народным комиссаром цветной металлургии СССР Ломако П.Ф. издается приказ от 15 октября 1941 года «Об эвакуации промышленных предприятий», в котором говорится: 1. Директору Кольчугинского завода им. С. Орджоникидзе тов. СЛОБОДИНУ Г.Ф. немедленно приступить к демонтажу и эвакуации оборудования. а) оборудование цеха № 3 эвакуировать на Каменский магниевый завод. б) оборудование вспомогательных цехов, лабораторий рассредоточивается решением директора завода тов. Слободина Г.Ф. и заместителя народного комиссара цветной металлургии тов. Орловского Б.И. 2. Утвердить ответственным за проведение эвакуации, погрузку и доставку на место в полной сохранности всего оборудования, материалов и другого имущества следующих товарищей: По Кольчугинскому заводу им. С. Орджоникидзе - Директора завода тов. Слободина и главного инженера тов. Шарова. Одновременно на указанные выше заводы направить инженерно-технический персонал и рабочих, обслуживающих эти агрегаты. В тот период времени эвакуировались сотни предприятий. Не хватало вагонов. А враг был уже под Москвой. По ночам руководители Кольчугинского завода учились подрывному делу. В случае прорыва фашистов основные объекты завода должны были быть взорваны. Для сокращения сроков погрузки прямо в цеха были проброшены железнодорожные подъездные пути. На подъездных путях уже ждали пульманы, предназначенные для людей, их загружали ваербарсами или катодной медью, настилали доски, делали нары и ставили буржуйки. 25 октября 1941 года первый эшелон в составе 19 вагонов с людьми и оборудованием был направлен из Кольчугино в Каменск-Уральский. Всего за три месяца только из Кольчугино по решению Наркомата цветной металлургии прибыло в Каменск-Уральский 246 вагонов с оборудованием и около 800 рабочих. Директором будущего завода был назначен Глеб Федорович Слободин. Родился в 1907 году в бывшей Уфимской губернии. В 1935 году окончил Московский институт цветных металлов и золота и был направлен на Кольчугинский завод ОЦМ: работал инженером-исследователем ЦЛЗ, заместителем и начальником трубочно-радиаторного цеха, главным металлургом завода. В 1940 году был направлен в Германию полномочным представителем советской металлургии. В мае 1941 года был назначен директором Кольчугинского завода. Осенью 1941 года руководил отправкой оборудования на Урал. Эвакуированный Кольчугинский завод стал именоваться заводом №515. Уже через три месяца после прибытия первого эшелона с оборудованием, 15 февраля 1942 года - день первой плавки металла в электропечи - стал датой пуска завода. Первую плавку произвел Осокин Николай Николаевич, который родился в 1895 году в селе Беречино Кольчугинского района Владимирской области в семье крестьянина. В 15 лет поступил работать на Кольчугинский завод чернорабочим. В 1915 году был призван в царскую армию и отправлен на фронт - шла Первая мировая война. Попал в плен к немцам, где пробыл до 1918 года. В 1919 году снова поступил на Кольчугинский завод литейщиком в цех № 1. Вместе с заводом был эвакуирован в Каменск-Уральский. 15 февраля 1942 года в 21.00 произвел первую отливку слитка на печи № 9. Награжден орденом Ленина, медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Завод начал выдавать продукцию для нужд фронта. Это был прокат сплавов различных марок цветных металлов, используемых в оборонной промышленности. В 1946 году завод № 515 и Каменский магниевый завод были объединены в один завод.
14 ноября 1941 года согласно приказу № 84 по ОВПК НКВД при Кольчугинских заводах штат пожарной команды, содержащейся за счет завода им. Орджоникидзе, предписывается эвакуировать совместно с заводом в следующем составе: 1. Котов Д.В. - начальник команды. 2. Виноградов М.С. - политрук команды. 3. Жалковский М.П. - помощник начальника по строевой части. 4. Ковальчук - инструктор профилактики. 5. Докучалов В.Ф. - начальник караула. 6. Князев Г.Н. - начальник караула. 7. Герасимов И.Н. 8. Лутохин Н.В. 9. Лезов А.П. 10. Мочалов В.М. 11. Капитонов М.А. - командир отделения. 12. Папин Н.И. 13. Кириллов Н.Ф. - старший шофер. 14. Бунтов П.С. - шофер. 15. Солдатенко П.Н. - шофер. 16. Серов Н.Т. - шофер. 17. Галкин А.А. - шофер. 18. Наяшков Е.Г. - делопроизводитель команды. 19. Рябовичев И.А. 20. Уваров А. 21. Романов И.В. 22. Петров С.Г. 23. Мельников М.А. 24. Алексеев Ф.И. 25.Сапожков А.П. 26. Фадеев И.М. 27. Волков Н.В. 28. Чистов А.Д. 29. Вахромеев П.А. 30. Сергеев М.А. 31. Чернышов В.Ф. 32. Суриков И.Е. 33. Суриков Ф.Е. 34. Фокеев И.А. 35. Афонасьев П.И. 36. Родионов Г.И. 37. Зинин А.С. 38. Чистяков П.Ф. - помощник командира отделения. 39. Лутохин И.В. 40. Грязнов А.В. 41. Бузакин Ф.И. 42. Цупрунов Г.П. 43. Уткин П.Г. 44. Дворников Н.П. 45. Ильин Ф.И. 46. Еремин А.М. 47. Фадеев В.М. - боец. 48. Егоров М.И. 49. Морев Н.С. 50. Серов Н.И. - боец. 51. Бабушкин А.И. - завскладом. Основанием для издания приказа послужило распоряжение Управления НКВД по Ивановской области за № 6\3283 от 21 октября 1941 года. Ввиду отсутствия транспорта для погрузки автонасосов ОВПК, подлежащих эвакуации совместно с заводом им. С. Орджоникидзе, временно исполняющим обязанности начальника команды до полной эвакуации техвооружения, был назначен политрук Виноградов М.С., которому надлежало прибыть с последним к месту назначения (в Каменск-Уральский). Для сопровождения автотранспорта и материальных ценностей были назначены: командир отделения Капитонов М.А., помощник командира отделения Чистяков П.Ф., заведующий складом Бабушкин А.И. и старший шофер Кириллов Н.Ф. Делопроизводителю команды Наяшкову Е.Г. предписывалось произвести расчет с трестом общественного питания, заготскотом и другими организациями, представить финотчет в Фино УНКВД Ивановской области за октябрь и ноябрь текущего года и также прибыть по месту эвакуации. До прибытия кольчугинцев Каменский магниевый завод (КМЗ) охраняла профессиональная пожарная команда, которая насчитывала 45 человек. Начальником команды был Александров. Пожарно-техническое вооружение команды состояло из двух автоцистерн: ПМЗ-2 с насосом и ЗИС-5 без насоса. В январе 1942 года профессиональная пожарная команда (ППК) и прибывшая самостоятельная военизированная пожарная команда (СВПК) размещались в одном пожарном депо, но денежное и вещевое довольствие было разным. Кольчугинцы обеспечивались согласно временному персональному списку. С собой кольчугинские огнеборцы привезли следующую технику: 1. Автоцистерна - ПМЗ-2 (ЗИС-5) 2. Автонасос - ПМГ (ГАЗ-АА). В марте 1942 года приказом начальника УНКВД СССР Челябинской области был объявлен штат СВПК завода № 515 численностью 76 единиц: Начальник команды, политрук, помощник начальника по службе и учебно-строевой подготовке, инструктор по профилактике, делопроизводитель, начальников караула - 2, командиров отделения - 4, пом. ком. отделения - 8, шоферов - 5, телефонистов - 3, завскладом, бойцов - 47, обслуживающий персонал - 1. Начальником команды был назначен воентехник 1 ранга Котов Дмитрий Викторович, помощником начальника СВПК воентехник 2 ранга Жалковский Моисей Петрович, политруком - воентехник 2 ранга Виноградов Михаил Самсонович, инструктором профилактики воентехник 2 ранга Ковальчук Василий Евстратьевич, начальниками караулов Докучалов Василий Федорович и Князев Григорий Николаевич. Личный состав ППК был переведен в СВПК. В мае 1942 года личный состав СВПК, своими силами в свободное от дежурства время, приступил к строительству пожарного депо на территории завода № 515, которое было построено в январе 1943 года. В феврале команда переехала в новое здание, в котором размещалась до октября 1956 года. Личный состав, прибывший из Кольчугино, в свободное от дежурства время размещался на Ленинском поселке, в здании предназначенном для школы. В 1943 году семейным была предоставлена жилая площадь на Первомайском поселке, а одиноким - общежитие в бараке № 41. В июле 1942 года Каменск-Уральский район был присоединен к Свердловской области, но штатная численность СВПК осталась прежней - 76 единиц. Кольчугинские пожарные бдительно несли службу по охране завода № 515 и не допустили серьезных случаев пожаров и загораний за весь период своего пребывания там. В 1946-1947 гг. многие из них вернулись на родину и продолжили службу в пожарной охране. Но были и такие, кто нашел свое счастье на уральской земле, обзавелись семьями, детьми. Жителей одного из районов города называли кольчугинцами.
После разгрома немцев под Москвой уполномоченные наркоматов П. Г. Карасев — по заводу им. Орджоникидзе и А. Г. Блоков — по «Электрокабелю», получили распоряжение начать собирать оставшихся в Кольчугине рабочих и ИТР и приступать к восстановлению заводов. Работу начали с ремонта давно списанных машин. Настойчиво преодолевая все трудности, коллективы заводов не только выпустили большое количество продукции для нужд фронта и тыла, но и осваивали новые изделия. 1400 кольчугинцев были награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
Восстановление заводов шло медленно, так как все нужно было начинать сначала.
С ноября 1941 года, после убытия ВПК в город Каменск-Уральский вместе с заводом имени С. Орджоникидзе, город и район охраняла Кольчугинская городская пожарная команда. В ее составе были опытные пожарные, до этого работавшие в ВПК. Это Аминев Константин Иванович, Дмитриев Дмитрий Иванович, Филиппов Вениамин Алексеевич, Новиков Матвей Михайлович, Степанов Николай Александрович и другие, которые составили костяк команды. Во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в составе команды работало много женщин, которые выполняли обязанности не только диспетчеров, но и пожарных, шоферов.
Послевоенные годы
Довоенного уровня производства достигли только в начале 50-х годов. В течение последующих пятилеток развернулась работа по внедрению новых прогрессивных технологических процессов.
С 1955 по 1974 гг. директором завода был Осинцев Григорий Степанович (28.11.1910 – 05.10.1976). На заводе им. Орджоникидзе в 1950 году вступил в строй лентопрокатный, а в 1961 году и второй трубопрессовый корпус.
На заводе освоили новый бухтовый метод волочения медных и латунных труб и полностью реорганизовали и поставили на поток производство чайной и столовой посуды из нейзильбера. C 1953 года Кольчугинский завод становится постоянным участником ВДНХ СССР.
Достижению успехов способствовало широкое развертывание соревнования за коммунистический труд. Первым звания цеха коммунистического труда добился металлоткацкий цех.
В начале 70-х кольчугинские металлурги ввели в эксплуатацию отдельные производства по выпуску медных труб, плоского проката и стали открывателями бухтового волочения труб на быстроходных волочильных барабанах. В 1983 году введен в эксплуатацию новый литейный цех; в 1988 году — цех сложных сплавов. Производственные мощности завода занимают площадь в 150 гектаров.
В 1988 г. Свято-Покровский храм был возвращен верующим. Начались восстановительные работы: на храме появились купола с крестами и была построена ограда. Огромное участие в восстановлении храма принял завод им. Орджоникидзе. В этом же году центральная часть храма была освящена Архиепископом Владимирским и Суздальским Валентином.
Источник: Валерий Иванович Ребров. Наши корни. Очерки по истории Кольчугинского края (Книга 2-я).
Посудное производство
Кольчугинский завод начал эвакуацию в октябре 1941 года. Вывозили все, близость немцев к Москве вынуждала на это. Вывозили и оборудование посудного цеха. И уже на новых местах, в далеких городах начинали все сначала, осваивая выпуск самой элементарной посуды - алюминиевых кастрюль, тарелок, кружек, бидонов. И теперь эту простоту оправдывала не отсталая технология, а нависшая над всеми общая беда. Цветные металлы вновь послушно ложились под прессы, чтоб стать частью разящего врага оружия. Посуда, выпускаемая заводом с 1941 по 1946 годы: «Чайники латунные никелированные. Кастрюли латунные и никелированные. Миски латунные никелированные, алюминиевые. Тарелки алюминиевые. Кружки алюминиевые».
Иван Алексеевич Кащеев, первый послевоенный начальник посудного цеха, был человеком невероятно уникальным, противоречивым и загадочным. Восстановление посудного производства возглавил Кащеев, не только потому, что имел железный характер и твердую волю, Кащеев хорошо знал посудное производство: в 30-е годы он работал старшим мастером в посудном цехе. Хорошо зная штамповочное, токарное производство, Кащеев к тому же успел высмотреть среда рабочих «утиль-цеха» настоящих мастеров своего дела. И когда придет время по крупицам восстанавливать посудное производство, Кащеев будет лично приглашать этих рабочих в открывающийся цех. Седьмой цех. Потерявшему за годы войны крышу над головой посудному производству поначалу отвели место на территории 12 цеха. Там располагались штаб по восстановлению во главе с Кащеевым и нечто вроде опытного участка, который представлял собой небольшую комнатку с несколькими стоящими в ней примитивными ременными прессами. Показательно, что даже в таких условиях посудники попытались делать кружки, тарелки, кастрюли и половники. Кащееву и его помощникам пришлось взвалить на плечи гигантскую работу, ведь, не учитывая уже имеющееся оборудование и горстку работающих в 12 цехе посудников, решение любого вопроса, связанного с восстановлением, находилось пока на нулевом уровне. И прежде всего - вопроса набора кадров. И перед всеми ними - робкими молодыми новичками, а также повидавшими войну и эвакуацию зрелыми рабочими и опытными начальниками стояла общая, сложнейшая задача: вдохнуть жизнь в полуразрушенное здание, когда-то, перед войной, построенное для посудников, а затем отданное под прокат биметалла. За годы войны здание это осталось без крыши и дверей. На окнах не было ни рам, ни стекол, а пол представлял собой смесь щебня и мусора. «Коробочка», - так поначалу называли это сооружение. И ему, некогда сильному и крепкому, а теперь израненному войной, люди отдавали свои силы и тепло. Потому что хотели как можно скорее стереть с лица земли следы ужасных, страшных лет… Когда, наконец, залили полы и пустили отопление, пришла пора завозить оборудование. Чтоб получать выписанные в отделе снабжения материалы, в цехе сколотили санки и по снежку возили на них все самое необходимое, даже полировальные станки и прессы. Ребятня к таким поездкам относилась как к игре: пока санки пустые, отчего же на них не прокатиться? «С нами, девчонками, прессы возили давильщик Витя Щелин и дядя Федя Гаганов, сварщик, - вспоминает А.М. Скудалова. - Везем, везем. Витька что-нибудь скажет - упадем. Засмеемся. Санки никак не стронем». Вот так, незаметно для себя, хрупкие девчонки возвращали жизнь посудному цеху, некогда гремевшему по всей России. И с каждым привезенным станком исчезала пугающая пустота. И вот-вот уже готов был застучать первый станочек, как первый удар сердца реанимированного человека. А на Землю пришел Новый год. 1946-й. ...Цех ожил. Люди и машины становились одной семьей. Запах смазки и металла стал родным, почти домашним, а грохота станков не замечали так же, как дома не замечают бой настенных часов. Набив руку на производстве чемоданных уголков и вешалок, рабочие цеха взялись, наконец, за серьезную, ответственную и, главное, «родную» работу - выпуск посуды. Делали чайники дорожные, с деревянной ручкой. Корпуса у них имели полукруглую форму, дно к такому чайнику отдельно впаивалось и опаивалось изнутри. Делали чайники подарочные. Ручки к ним выгибали из металлических пластин, полировали и покрывали черным лаком. В качестве материала использовали алюминий и медь. Корпуса чайников делали сначала не штамповкой, а давили на токарном станке. Руководили давильщиками и токарями старый рабочий Василий Иванович Левшин и Кузьма Григорьевич Капусткин, тоже мастер «в годах». Рабочие изготовляли из деревянной болванки форму, и по этой форме наводильщики наводили металлическую заготовку. Словом, использовали дореволюционную технологию, которая, между прочим, как и в те далекие годы, ничуть не сдерживала полет человеческой фантазии. Как и Штуцер, Кащеев не мыслил производства без эксперимента. И первой ласточкой кащеевского экспериментаторства стали граненые чайники. «Потихоньку начали делать чайники граненые, - вспоминает об этом А.В. Наугольников. - Грани делались вручную - это адский труд. Мы за смену делали всего восемь чайников. Носочек, его до того устукиваешь, что можно было не паять. Заклепочку так поставишь, что ее практически не видно, просто залудишь немножко». Освоили в цехе и выпуск умывальников. Поделали тазы для варенья, алюминиевые сифоны, кастрюли, битончики. Цеховая продукция пользовалась спросом - а это было очень важно. Это компенсировало усталость рабочих и побуждало начальство браться за освоение новых изделий. Цех не просто встал на ноги, а уже уверенно набирал скорость на взлетной полосе. За короткий срок он, как в сказке, вырос настолько, что вопрос расширения производственных площадей становился все более и более насущным. Из воспоминаний Ивана Николаевича Куренкова (Самоварная ностальгия Кащеева): «Кащеев был такой затейливый мужик. Начали мы осваивать самовары. Нам их привозили в ремонт со всего города. У нас ведь были свои лудильщики. Мы старые самовары лудили, кувшины новые делали, полировали, никелировали. Чтоб самовар был как новенький. А Кащеев решил делать самовары новые. А у нас - ни размеров, ни чертежей, никакой технологии нет. Брали круг латунный - заготовку - и вытягивали сначала на прессе что-то вроде тазика. Это была первая вытяжка. Потом второй штамп точили токари, делали уже поменьше диаметром, но чаша получалась повыше. Заготовку отжигали, потому что холодный металл - ломкий, его коробить будет. Потом делали третий штамп, и уже получалась форма нужного нам диаметра. А потом мы, слесари, делали патрон разборный, чтоб самовар получался целиковый, чтоб не было никакой сварки. У самовара ведь сверху как бы горловина есть. Получается, если горловину делать, потом с патрона-то самовар не снимешь, если целиком на патрон его накатывать. Вот мы и сделали разборный патрон из шести частей. Когда мы его подогнали, все скрутили, токарь проточил - точно самоварный фасон вышел. С обоих концов у такого сборного патрона были гайки. Давильщик выдавит по нему форму, потом из середки вытащит клин, боковинки-то сами и вываливаются. Руководил давильщиками Левшин. Давили на давильном станке, при помощи полированного плеча-давильника. С корпусом-то все придумали, но надо делать кран, нужно к нему такую пробочку, которая воду закрывает и открывает, и нужен репеек, цветочек, за который крутишь. Надо штамповать, а граверов нет. Вот я сам и делал. Сначала контур вырубишь целиком, потом нутро прорубишь в трех местах. Потом ручечку закалишь, переведешь, отштампуешь и получишь матрицу и пуансон. Теперь кран. Раньше в давильном их делали литые, причем целиком. А мы решили делать из трех частей. Брали шестигранник, середку точил токарь. Середка была с пробочкой. И вот мы эти части сваривали. Отверстие просверливали заранее, а кончик гнули. Когда все это освоили, у нас стал получаться самовар. Поддон сделали с лапками, ручки были деревянные, нам их в деревне Савельево точили. Там, в этой деревне, раньше фабрика была - шахматы делали, шаковки для счет. Нам на этой фабрике еще и для тазов ручки точили. Сверху эти ручки покрывались лаком: для тазов - бесцветным, а для самоваров - черным. Кувшин, горловинка самая, где глушилка вставляется, вытягивали и сваривали. Был у нас один медник, Челноков Федор Яковлевич, очень хороший мастер был. Он тебе чего хоть согнет. Он цилиндрическую часть из томпака гнул, шов делал, проваривал латунью, и получался кувшин. Решетка еще чугунная внутри у самовара была, раньше ее тоже отливали. А у нас токарь точил ее из чугуна, а мы потом отверстия просверливали. Ну, а потом кувшин вставляли, пропаивали. Дело пошло». В 47-м году начался массовый выпуск самоваров - было произведено около семисот штук. Самовары, этот цеховой талисман, начали с гордостью продавать в старом Центральном магазине. Однако скоро чувство гордости сменилось чувством досады - самовары не раскупались. Выпуск их прекратили. И самоварное производство перевели в Тулу. Очевидно, в данном случае руководство цеха и больше всех самого Кащеева подвела извечная русская ностальгия. Попытка вернуть атмосферу производства довоенных лет путем выпуска самоваров оказалась неудачной. Кащееву не хватило дальнозоркости, анализа потребительского рынка - как раз тех качеств, которыми в свое время славилась команда Штуцера. Время не стояло на месте. Эра самоваров прошла. И все же освоение производства самоваров не стало для цеха бесполезной тратой времени и сил. Этот этап стал своеобразной взлетной полосой для будущих начинаний. На этой первой пробе сил рабочие оценили свои профессиональные возможности, свой творческий потенциал. Ну, а Кащеева это фиаско тем более не выбило из седла - для Ивана Алексеевича это был хороший стимул к поиску новых идей.
Восстановленный посудный цех собрал под своей крышей многих уникальных людей. Таким человеком был и первый цеховой конструктор - Иван Васильевич Бабушкин. О его интересной манере работать рассказывает И.Н. Куренков: «Поначалу мы все штампы делали без чертежей, а потом Иван Алексеевич нашел конструктора хорошего - Бабушкина Ивана Васильевича. Грамотный очень старичок был. Вот, например, надо нам сделать какую-нибудь деталь. Он придет, а у него в кармане - бумага, ножницы, карандаши. Целый карман набит. Вот он картоночку возьмет, поворачивает туда-сюда, ножницами - раз-раз - вырежет, и в карман. А потом с этой картоночки начинает делать чертежи». Имея такие золотые руки, такую светлую голову, Иван Васильевич в то же время не умел (или не хотел?) авторитетно изъясняться по поводу своей работы. То ли в силу возраста, наложившего на него печать философского немногое лови я, то ли из боязни запутать собеседника своим удивительным видением чертежного дела, Иван Васильевич в диалогах редко уходил дальше своей любимой присказки «так сказать». И если, например, молоденькая работница просила его что-нибудь ей объяснить, отвечал: «Знаешь, что, деушка, так сказать, это штука сложная...» В подборе мастеров и бригадиров Кащеев опирался, в основном, на старые кадры, ведь профессиональные качества многих из них он мог оценить еще в довоенные годы. Пожилым мастерам и бригадирам в цеховой иерархии при Кащееве отводилась роль этаких аксакалов - мудрых, всезнающих старцев, имеющих в своих убеленных сединой головах тысячу и один совет на все случаи производственной жизни. К помощи Василия Ивановича Шикалева обратились, например, когда начались нелады с умывальниками, - продукция давала утечку в сосках. При впаивании деталей умывальника олово попадало в то самое место, куда вставлялся сосок, и это вызывало течь. По совету Василия Ивановича было сделано специальное приспособление, позволяющее соскоблить это лишнее олово. Приспособление крутили вручную, удаляли олово, а потом умывальники наполняли водой, вешали на крючки и смотрели, где закапает. Так нянчились не только с умывальниками, но и с любой другой продукцией цеха. Брак был недопустим, рекламации - позорны. В борьбе за качество продукции опытные мастера были, безусловно, незаменимы. И все же, по логике жизни, рядом с опытными должны были появляться молодые кадры, достойная смена старикам. В решении этой задачи руководство могло использовать два варианта: брать специалистов со стороны или выращивать у себя под боком. Кащееву присылали мастеров со стороны. Возможно, попадались такие, не принять которых было нельзя, даже если их профессиональные качества оставляли желать лучшего. Но даже тот, кто приходил в цех дипломированным и уверенным в себе специалистом, не должен был расслабляться: придирчивый Кащеев и вместе с ним все его удивительное «царство-государство посудное» расставляли новичку такие ловушки, после которых вся сущность свежепринятого мастера выплывала на всеобщее обозрение. И если эта сущность оказывалась наигранной и мелкой, человек исчезал, лопался, как мыльный пузырь. Становился невидимкой в глазах окружающих. И в результате - уходил из цеха. И может быть, только тогда понимал, что претендовать на место мастера в этом цехе - значит претендовать на что-то очень святое: на звание родителя, аксакала, апостола, на последующую канонизацию, в конце концов. Поэтому при Кащееве самая верная дорога в мастера чаще всего вела не со стороны, а изнутри цеха. Из рабочей среды, из центра всех этих страшных для чужаков ловушек и тайн. В 1948 году под посудное производство руководство завода дополнительно выделило помещение третьего цеха, из которого производство пресс-порошков перевели в пятый цех. Третий цех находился выгодно близко к коробочке седьмого. На новой производственной площади начали устанавливать прессы, стали монтировать конвейер для сборки чайников-заварников, оборудовать токарно-механический отдел, отдел по изготовлению инструмента. В 1949 году было закончено строительство и укомплектован необходимым оборудованием гальванический отдел для никелирования и хромировки чайников, заварников, кофейников, а также серебрильный отдел для серебрения столовых приборов из нейзильбера - ложек, вилок, ножей. Вообще, ложки начали делать практически сразу после восстановления. Правда, штамповали их во втором цехе, там стоял специальный пресс. Продукцию возили когда на машине, а когда и на лошади. Потом пресс перевезли в помещение посудного цеха, и эти мытарства закончились. Такие же неудобства на первых порах пришлось потерпеть и с граверами, которые должны были делать штампы для ложек. Своих специалистов сначала не было. Приходилось ездить в Москву, к частникам-граверам на дом. Много чеканочных штампов сделал для цеха гравер Голубкин. За штампами для подстаканников цеховые слесари ездили даже на Монетный двор. Московских умельцев уговаривали ехать работать в Кольчугино. Сегодня очень удивительно, что такие люди находились, - гравер Ульянов покинул столицу и вместе с женой приехал в провинцию. А может быть, и нет в этом ничего удивительного - производство росло, простора для инициативы хватало, а будущее у посудного цеха вырисовывалось светлым и безбедным. В 1949 году на должность заместителя начальника цеха был назначен Павел Яковлевич Беззубов. Именно он, имея за плечами Ивановский химико-технологический институт, стал руководителем созданного гальванического отдела. Неизменная спутница посудного производства, гальваника всегда была воплощением передовой научной мысли. Она объединяла лучшие умы, считалась элитарным отделом производства. На нее, как на любимую дочь в семье, всегда любовались и возлагали большие надежды. И, конечно, к ней предъявляли самые высокие требования. А посему она часто капризничала и слушалась очень немногих. Даже Кащеев относился к гальванике не так, как к остальным отделам. К этому удивительному, полному тайн уголку своего царства он уже не мог применить свою власть в полную силу: эксперименты с гальваническими процессами требовали, как-никак, серьезной научной базы.
К середине 50-х в цехе с полной загруженностью работали два конвейера, обновленные никелировка, серебрилка, а разнообразие тогдашнего ассортимента выпускаемой продукции удивляет и по сей день. Помимо столовых приборов - посеребренных и алюминиевых, в цехе выпускали подстаканники (поточная система для их производства была окончательно освоена и внедрена в 1953 году), чайники-заварники. Делали в цехе комплекты - кольца и подставки столовые, продолжали выпускать тазы. Была освоена и ресторанная посуда. Баранчики круглые, овальные, блюда овальные - все разнопорционное. Выпускали соусники, икорницы двух видов, креманки, причем вся ресторанная посуда была посеребренной. В 1954 году с производства снимают латунь. Цех переходит на выпуск алюминиевой посуды: кастрюль, кружек, бидонов. В это время многих рабочих распускали в отпуска или посылали на уборку заводской территории. В 1956 году начальником цеха становится П.Я. Беззубов, с перерывами он будет работать в этой должности до 1970 года. С 1956 по 1960 годы происходит очередное обновление отдела серебрения, освоен выпуск ножей, вилок, сковородок, чайников и др. изделий. Проводятся работы по усовершенствованию оборудования и технологических процессов. К 1958 году в цехе сложилось несколько отделов: прессовый, ножевой, никелирование, полировка, серебрилка, воронилка, сборочный отдел, тазовый отдел, два конвейера, инструментальный отдел... Производство развивалось, объем выпускаемой продукции требовал серьезного учета. Методом проб и ошибок в цехе вводили нормирование, начали составлять технологические карты, опираясь на рекомендации опытных рабочих. И за всей появившейся многочисленной бумажной работой опять же стояли люди, отдающие своей работе и сил, и энтузиазма не меньше, чем те, кто стоял у станков. И конечно, тоже берущие пример с Кащеева. Правда, начальника бумаготворчество волновало гораздо меньше, чем, скажем, шум станка или внешний вид готового изделия. Его мысль парила далеко от бумажных листов, ну, а руки, в свою очередь, частенько брались и за отчеты, и за инструкции, и за технологические карты, ведь все это было частью производства, а значит, святым для Кащеева. ...Эра Кащеева заканчивалась. В 1955-м он ушел на пенсию, проводили его очень скромно. Без своего цеха, выстраданного, выпестованного, он сам остался сиротой. Месяц проболел Иван Алексеевич. И умер.
В 1963-64 годах были закончены работы по оборудованию отдела для хромирования изделий народного потребления. Был изготовлен и пущен в работу конвейер для сборки хромированной посуды. Наряду с усовершенствованием технологии производства осваивались и новые виды изделий. К 1965 году цех в большом количестве выпускает как посеребренную, так и никелированную и хромированную посуду: граненые чайники-заварники, подстаканники, кофейники, молочники, ложки, вилки, ножи, подносы и другие изделия. Только за семилетие (1959-1965) завод увеличил изготовление хромированных, никелированных и посеребренных изделий народного потребления из нейзильбера на 72,4%. Работники посудного цеха переняли у коллектива Ульяновского автозавода установку для пайки изделий на природном газе вместо водорода. Это новшество позволило сэкономить свыше 18 тысяч рублей в год. С образованием Верхне-Волжского Совнархоза и присоединением к заводу металлозавода ОЦМ было налажено производство посуды из алюминия: ложки, вилки, корпуса сифонов, ручки для дверей. По заказам разрабатывались и штамповались различные юбилейные медали, декоративные настенные тарелки - сувениры на исторические темы и многое другое. В конце 60-х годов в павильоне «Металлургия» на ВДНХ была организована юбилейная выставка, посвященная 50-летию Советской власти. В павильоне «Промышленность товаров народного потребления» на ВДНХ демонстрировались выпускаемая заводом посеребренная, никелированная, хромированная посуда и столово-буфетные приборы из мельхиора. И снова кольчугинским металлургам сопутствовал успех. За освоение производства новых образцов посуды и столово-буфетных приборов награждены серебряной медалью ВДНХ СССР начальник цеха В.С. Зяблов, бронзовыми медалями ВДНХ СССР - заместитель начальника цеха П.Я. Беззубов и полировщица А.М. Скудалова. О кольчугинской посуде и столово-буфетных приборах посетители оставили наиболее лестные отзывы. Единственным оправданием для всех, кто руководил в эти годы, был Его Величество План. Задачи по восстановлению были выполнены, теперь этот герой вышел на первое место. Можно сказать, что производству, испытанному войной и разрухой, теперь предстояло новое испытание - планом. Те первые попытки планирования, исходя из собственных ресурсов и возможностей, были благополучно забыты. Теперь планы спускались сверху и нередко были лишены здравого смысла. Но рассуждать о смысле рабочим и руководящему составу было бесполезно. Язык логики и здравого смысла уступал языку плана. Сделал план - нормально, перевыполнил - хорошо. Не сделал - смерти подобно… Посеребренные изделия поначалу даже не запирались, никому до этого не было дела. В кладовку, где хранились серебро и изделия, люди могли заходить свободно, серебро лежало и в цехе, и все ходили мимо него спокойно. И никто ничего не брал. Маленькие замочки стали вешать для порядка, когда приехала первая ревизия. Вспоминает Т.М. Гадалова: «Помню, как-то нам спецмыло давали жидкое, получить надо было в течение двух дней. А получить мне было не во что. Я подошла к Кащееву с одним из наших изделий в руках, чтобы туда спецмыло налить, говорю - я только домой отнесу мыло и потом верну. А он: «Нет, нет, тебя задержат и судить будут!» «Когда я получала серебро, - вспоминает З.С. Воронова, - я выписывала требование и просила рабочих с центральной базы мне его привезти. Никакой тебе охраны, они привезут эти аноды, бросят в прессовом отделе. А золото получала в баночках - ходила сама, никакой охраны». Когда Н.И. Белянина работала технологом, серебро в цех приходило болванками, и приходилось его возить в 4 цех, на горячую прокатку. Серебро нагревали, оно трескалось, и Нине Ивановне надо было собирать остаточки этого серебра. Никелевые аноды для полировки тоже везде валялись - и никто не брал. А иногда бывали случаи, когда из-за излишней перестраховки чуть было не случалось ЧП. Вспоминает П.Я. Беззубов: «Была однажды ревизия. Приехали ревизоры, производство не останавливали, снимали остатки серебра. И в результате этой ревизии обнаружилось 40 килограммов излишков, меня хотели посадить, выходило, что мы нарушали технологию, меньше откладывали на изделия, остальное - воровали. Я писал объяснительную, что технологию мы не нарушали. Смешно сказать, словно эти якобы сворованные излишки можно потом в отделе разделить как конфеты, - это же гальванический процесс! А тем более от начальника цеха это все очень далеко. Потом мне созналась Зоя Денисова (она работала кладовщицей), что она заведомо, чтобы не было недостачи, дважды давала взвешивать ревизорам серебряные обсосы, ведь и сами рабочие боялись, что у них что-то будет не так. А меня чуть из-за этого не посадили!» Один рабочий, когда начальником цеха был Б.С. Зяблов, взял два заварника, его поймали, приготовили приказ на увольнение. Он заплакал - так трудно было найти работу в то время. За него заступился механик цеха. Простили. Был и такой случай: работала тогда учетчицей М.С. Фролова. Как раз тогда из тюрем вышло много амнистированных, на работу было трудно устроиться, но горком партии приказывал их брать на работу, чтобы в городе был порядок. И вот как-то один не работал две-три смены, пришел к Марии Семеновне, вынул нож и говорит: «Пиши мне работу!» А она: «А за что тебе писать - ты не работал!» А он: «Пиши, а то зарежу!» Не стала писать, пожаловалась мастеру, а тот довел инцидент до начальника. Написали докладную, а потом ходили и боялись.
В 70-е годы при нехватке площадей в старом корпусе часть производства посудной продукции стали переносить на освободившиеся площади цеха № 5 (бывший давильный цех). Были организованы участок изготовления латунных тазов для варенья, участок для золочения ложек, вилок и ножей, граверная мастерская, инструментальная мастерская, проектно-технологическое бюро. В эти годы все время обновляется и расширяется ассортимент высококачественной бытовой и ресторанной посуды из медно-никелевых сплавов с различными защитными и декоративными покрытиями, в том числе выпускаются чайники, кофейники, сахарницы, столовые, суповые и чайные ложки и многие другие предметы для сервировки стола. Цех выпускает посеребренные, никелированные и хромированные изделия. Внедрена новая технология производства чайных и кофейных ложек, направленная на сокращение трудовых и материальных затрат. В своих рядах цех № 7 имеет больше всех рационализаторов, их здесь 67 человек. Лучшим по праву считается слесарь В.Н. Курицын. Он внес и внедрил несколько ценных предложений, направленных на усовершенствование оборудования посудного цеха, в частности, на улучшение работы полировочного автомата. В.Н. Курицын награжден в Ленинском юбилейном году Почетной грамотой областного Совета ВОИР. В конце пятилетки 1971-1975 годов согласно решению ЦК партии и Минцветмета в северной части территории завода начнется строительство нового корпуса цеха с годовым выпуском 1700 тонн посуды в широком ассортименте. При проектировании цеха Гипроцмо взяло за основу поточное, конвейерное производства американского завода по производству посуды, для чего ряд специалистов Гипроцмо и инженеров с Кольчугинского завода ездили на стажировку и изучение технологии конвейерного производства посуды в Америку. При пуско-наладочных работах в новом цехе наравне с рабочими и наладчиками завода работали и американские специалисты. В декабре 1978 года корпус был сдан в эксплуатацию, он был оснащен многопозиционными прессами с автоматической подачей заготовки, автоматами для шлифовки и полировки изделий, полуавтоматическими линиями для гальванопокрытий.
В 1993 год у завод был акционирован и стал называться АООТ "Кольчугцветмет". В декабре 2005 года образовано закрытое акционерное общество "Кольчугцветмет"…
