Деревня Орехово Собинского района. Усадьба Жуковских
Деревня Орехово Собинского района
Орехово — деревня в Собинском районе Владимирской области России, входит в состав Толпуховского сельского поселения. Деревня расположена на берегу речки Вежболовка (бассейн Клязьмы) в 12 км к западу от центра поселения деревни Толпухово и в 26 км к северу от райцентра города Собинка.
Карта Черкутинского края на конец XIV столетия по М. Сперанскому
В XVIII веке сельцо Орехово состояло в Ильмехотском стане Владимирского уезда. С 1788 г. сельцо отошло к Покровскому уезду. В конце XIX — начале XX века вошло в состав Ставровской волости Владимирского уезда. Орехово и д. Глухово были в приходе Погоста Санницы. В 1929 году деревня Орехово вошла в состав Глуховского сельсовета Ставровского района, с 1965 года и вплоть до 2005 года — в составе Толпуховского сельсовета Собинского района. Численность населения: в 1859 г. – 149 чел.; в 1926 г. – 120 чел.; в 2010 г. – 16 чел.
Дворянская усадьба в Орехово
Дворянская усадьба в Орехово была заложена еще в начале XVII века. Патриарший сын боярский Василий Петрович Всеволоцкой (Всеволожский) в 1608 году получил от патриарха Гермогена поместье во Владимирском уезде (сельцо Орехово с пустошами), закрепленное в 1621 году патриархом Филаретом за сыновьями его Григорием, Петром и Романом в вотчину. В XVIII веке хозяином усадьбы был Михаил Алексеевич Всеволожский. В конце XVIII века праправнук его младшего сына Лариона, комиссар Государственной Коллегии экономии Матвей Алексеевич Всеволоцкой, продал свою половину (его старший сын, родившийся в 1769 году в Орехове, будущий герой Отечественной войны 1812 года генерал А.М. Всеволожский впоследствии приобрел имение под Елисаветградом), и единственным помещиком, продолжавшим жить в Орехове, остался его пятиюродный брат, праправнук старшего сына Петра Всеволоцкого Афанасия — Николай Михайлович Всеволожский, секунд-майор, позднее надворный советник, Покровский уездный предводитель дворянства. После смерти Николая Михайловича усадьба перешла по завещанию к его вдове Марии Ивановне. Всеволожские в конце XVIII - начале XIX в. обстроили усадьбу. В Орехове был создан великолепный усадебный комплекс – один из интереснейших на Владимирской земле. Деревянный отштукатуренный усадебный дом, отличающейся благородной простотой, флигеля, оранжереи, конюшни, регулярный липовый парк, подъездная березовая аллея – все было мастерски вписано в окружающую природу, образовав удивительный по гармоничности ансамбль. В 1839 году имение унаследовал зять Н. М. Всеволожского дворянин Н. А. Ляпунов, немедленно заложивший его во Владимирский приказ общественного призрения на 26 лет за 15 тысяч рублей серебром. В усадьбе были деревянный дом с 22 комнатами, два флигеля, конюшня, три сарая, амбары, погреба, скотный и птичий дворы, ветряная мельница, прекрасный парк, три беседки. После окончания Петербургского корпуса военных инженеров путей сообщения в чине прапорщика Егора Ивановича Жуковского направили во Владимир на изыскательские работы к проекту шоссейной дороги от Москвы до Нижнего Новгорода. Егор Иванович Жуковский познакомился с Иваном Андреевичем Морозкиным на строительстве шоссейной дороги Москва - Нижний Новгород. Молодой военный инженер обратил внимание на седеющего жгучего брюнета, бравого, рослого здоровяка с сабельной отметиной на левой щеке, отставного гвардейского майора Ивана Андреевича Морозкина. Многим бросалась в глаза их мужская стать, кроме того, они отличались интеллигентной манерой общения. Черноволосый, черноглазый Жуковский, одетый в мундир, ростом был чуть ниже двухметрового гвардейца. Внешний вид и присущая им обоим армейская выправка подчеркивали их схожесть, несмотря на значительную разницу в возрасте и одежде. Отставной офицер носил нараспашку слегка приталенный темно-серый сюртук из шерстяной ткани, расшитые бархатные жакеты с золочеными пуговицами и кармашком с левой стороны для спрятанных часов с цепочкой. В щегольские гусарские сапоги без шпор заправлены светло-серые шерстяные брюки в тонкую белую полоску. На белую рубашку с невысоким стоячим расстегнутым воротником вокруг шеи завязан белый галстук. На голове с короткой стрижкой - фетровая узкополая шляпа табачного цвета. Морозкин по подряду ведал поставками гужевого транспорта на дорожные работы. Будучи авторитетным лошадником, распоряжался сотнями подвод. Неподкупный и профессионально грамотный, настойчивый молодой офицер, начавший делать успешную карьеру, ему понравился. Иван Андреевич во время работы изредка подвозил его в коляске на строящиеся мосты и разбивку дорожных створов. Отставного майора, по прозвищу Гусар, дорожные рабочие и другие специалисты уважали и побаивались. Егору Ивановичу в сложных ситуациях с рабочими, а среди них было немало расконвоированных заключенных, приходилось пользоваться его поддержкой. Бравый офицер, дворянин вскоре женился на Анне Николаевне Стечкиной. Супруга Егора Ивановича Анна Николаевна, урожденная Стечкина, принадлежала к древнему боярскому роду, известному со времен царя Иоанна Грозного. Воспитание в знатной, но небогатой семье придало ее характеру властность и рачительность. Прекрасное домашнее образование и практический склад ума дополняли ее женскую красоту и обаяние. Свободно общалась на французском и немецком языках. Знала и латынь. Одевалась в красивые платья, накидки, жакеты. Анна получила в приданое пятнадцать тысяч рублей ассигнациями. Первое время после венчания молодые супруги жили на съемных квартирах, поблизости от строящейся дороги. Жуковский попросил делового старшего товарища подыскать недорогое имение. Такое имение у Ивана Андреевича было на примете. Он хорошо знал хозяев ореховского имения Всеволожских и помог Жуковскому сторговаться. К середине XIX века барские усадьбы в стороне от трактов и крупных населенных пунктов стали падать в цене. Требуемая сумма в четырнадцать тысяч рублей серебром за имение, да еще в рассрочку, покупателя устраивала.
В 1841 году Ореховскую усадьбу выкупил Егор Иванович Жуковский. Купленное в рассрочку имение, было оформлено на его жену Анну Николаевну Стечкину. Кроме самой усадьбы, к Жуковским перешло тринадцать крепостных домов в сельце Орехове, 57 мужских душ, хозпостройки, 112 десятин пахотной земли. В усадьбе ему достался большой деревянный дом на четыре крыльца. К дому прилегали липовый парк, яблоневый сад, пруды Тавлинский и Чистый. Чуть поодаль располагались конюшня, скотный двор и другие хозяйственные постройки. От усадьбы по березовой аллее дорожка в лес Сосенки горбатым мостиком пересекает неглубокую речку Вежболовку. Ниже по течению мельничную плотину подпирает омуток. В нем водятся окуни, вьюны, пескари, ерши, огольцы и щуки. На заводи красуется домик для лебедей. После рождения дочки Маши перебрались жить в Ореховскую усадьбу. Жить в деревенской барской усадьбе новоселам понравилось. Дом, срубленный из сосновых тесаных бревен, отапливался печами. В уютных комнатах с большими окнами располагались хозяева, прислуга - в хозяйственной половине. Всюду дорогая мебель - кровати, столы, стулья, комоды и зеркала. В детской хозяйничает няня Арина Михайловна. Вечерами комнаты освещались керосиновыми лампами и свечами. Временами тишину большого дома нарушает музыка. Барыня Анна Николаевна играет на рояле. Крепостные дворовые мужики и женщины работают по хозяйству в усадьбе. Кормят и доят коров, ухаживают за лошадьми, гусями, курами, утками, поросятами и прочей живностью. Барин Егор Иванович Жуковский, одетый в офицерский мундир, на работу ездит на рессорном тарантасе, запряженном одной лошадью. А по бездорожью - и двумя лошадьми. Строящаяся шоссейная дорога уходит все дальше и дальше за город Владимир. При дальних разъездах растут и дорожные расходы.
Иван Андреевич Морозкин жил в небольшом имении у станции Ундол. Никудышная для пахоты, болотистая с кустарниками луговина поместья между нынешней Собинкой и Ундолом частично принадлежала семейству Морозкиных. На незатопляемом в паводки бугорке на луговине располагалась кирпичная конюшня с десятком стареньких лошадей. В свое время его отец мечтал заняться коневодством, но его мечте не суждено было сбыться. Иван Андреевич рано лишился родителей. Отец, израненный в Бородинском сражении, болел и вскоре умер, а за ним почила при родах младшего сына Степана и мать. Их похоронили в ундольском имении. Сын Иван по завещанию отца стал владельцем дома в Москве и ундольского имения. Сирот опекала вдовствующая тетка - генеральша Елизавета Петровна Эльбинг. Младшему Степану она завещала свой дом в Финляндии. Брат Иван отписал ему торговую лавку с кабаком на станции Ундол. Уйдя в отставку после русско-турецкой войны, Иван Андреевич начал свое дело с восьми выбракованных породистых строевых кобыл и жеребца. В этих порубленных саблями и простреленных конях он увидел смысл своей дальнейшей жизни. Крепостных людей отставной гвардейский офицер иметь не пожелал. Всем дал вольную. Молодой хозяин приглашал на работу отслуживших свой срок конников. Персонал конефермы проживал в обширной пристройке к конюшне. Иван Андреевич Морозкин принимал людей на работу, выбирая из большого числа претендентов по рекомендательным письмам. Часто щи да кашу ел со своими конюхами из одного котла. Зуботычины и ругань были не в его характере. Он умел прощать слабости подчиненных, но после третьего предупреждения давал расчет. Уволенные им люди иногда неделями искали встречи с ним, умоляя вернуть их на конеферму. Иных брал с последними предупреждениями. У семейных конюхов обеспечивал работой жен и работоспособных детей. На сенокосах и огородах дел было предостаточно. С осени запасались квашеной капустой и корнеплодами. Маленькая свиноферма потребляла отходы. Зимами рабочих лошадей использовали на извозе. Пожалованные хозяином на праздники сверх установленной заработной платы деньги конюхи делили сами по совести. Дело пошло хорошо. Строевых лошадей растили, воспитывали и обучали. Конюхи в разыгрываемых баталиях сражались верхами, тупыми саблями, палили из ружей, пистолетов и казачьей пушки с оседланной лошади. Учили держать строй. Самое сложное занятие - приучить лошадей мчаться на пехотные штыки, пики и стреляющие ружья, да и конницу атаковать непросто. Это были боевые кони, особой силы, смелости и выносливости. Столетиями их качества выковывались в учениях и сражениях. Через несколько лет купить у него строевую лошадь на осенней распродаже записывались загодя. За гордых скакунов платили золотом. Скоро в хозяйстве появились рысаки и тяжеловозы. Обслуживающих, рабочих лошадей стал сдавать на строительство шоссейной дороги Москва - Нижний Новгород. Иван Андреевич по протекции друзей получил подряд на снабжение дорожных работ гужевым транспортом. Все работающие на дороге возчики подчинялись его приказчикам и получали поденную или сдельную зарплату. Расширять хлопотное коневодство не позволяли стесненные условия. Жена Ивана Андреевича Ольга Петровна никогда не оставалась в тени мужа. Даже с возрастом она сохраняла былую красоту. Имея домашнее образование, знала французский и латынь. Профессионально вела бухгалтерию подрядов мужа и зимами обучала окрестных детей грамоте. От матери - капитанской вдовы — переняла секреты древнего врачевания и рукоделия. Одевалась просто, но со вкусом, чаще в повседневные изящные платья, жилеты, жакеты, шали, накидки, мантильи, которые с удовольствием шила сама или с прислугой Розой. Вечерние и бальные платья, пошитые по выкройкам, присылаемым ей подругами, вызывали зависть даже у московских модниц. Лучшим подарком от мужа считала отрез муара, репса, тафты, кашемира, шелка или шерсти. Принесенные из длительных прогулок по пойме Клязьмы лекарственные растения сушила и перерабатывала. Занималась она врачеванием безвозмездно. Лечила по всей округе и скотину. Муж, отстоявший две смертельные дуэли, добиваясь ее руки, боготворил свою жену. В те времена за красавиц гвардейские офицеры бились, как в гусарском романсе поется: «кто живой останется, тому она и достанется». После каждого загула в молодости просил у нее прощения. Его умная супруга никогда не верила злым языкам, что ее Ванюша может изменить, и парировала: «Пусть говорят. Завидуют». Наряжала своего усача в шелковые рубашки и бархатные поддевки. Морозкин в Андарове купил усадьбу. Тридцать десятин пахотной земли да три луга. Ундольское имение с усадьбой на слом продал за двадцать тысяч рублей ассигнациями. Все нужные постройки, разобрав, перевез в Андарово. Рядом, на бугорке, располагалось скромное кладбище с могилами прежних хозяев усадьбы. Место расположения старинной государевой деревни Андарово от крепостного сельца Орехово резко отличалось. Она находилась на древнем тракте. В ней в древности была великокняжеская гамазея - сарай для сбора подати. Как обереги, стражи вечности охраняли ее на околицах черные дубовые кресты. По записям знаменитого черкутянина М.М. Сперанского, именно через нее, не меняя своего положения на сильно пересеченной местности, на Владимирку проходил тысячелетний тракт. В разные времена он назывался Новгородским, Александровским, «большак с Владимирского тракта на Александров», и «военной дорогой». Конечным или исходным пунктом оставалась станция Ундол. В торговых, писцовых книгах и церковных записях встречаются ссылки на верстовые столбы с меняющимися значениями у населенных пунктов, в зависимости от удаления от места отсчета. В пяти верстах от андаровской кузницы, у горбатого моста, находится торговое село Черкутино. Своими богатыми базарами и ярмарками 29 июня и 1 ноября оно славилось на всю Россию. По улице деревни и за деревней временами в обе стороны двигался бесконечный транспортный поток. Два кабака с лавками принимали гостей круглосуточно. Расположенная на южном склоне пригорка деревня в семнадцать жилых домов огородами упиралась в чистейшую лесную речку Тунгирь. Выше по течению пойменные луга зелеными урочищами на версту заходили в строевой лес, уходящий от поймы на подъем. В трехстах метрах восточнее деревни речка Тунгирь впадала в Воршу. Заросли ивняка, осин, ольхи, черемухи, вяза, ветлы и дуба в пойме чередовались с заболоченными лугами и подступающим лесом. Малинники, кусты смородины и ягодники притягивали птицу. Ею у реки не прочь были полакомиться норки, выдры, лисицы и барсуки. Обработанные поля, сады, огороды, солидные табуны личного скота, сбор ягод, грибов, орехов, смолы, хмеля, лекарственных трав, рыбная ловля, охота и другие промыслы приносили немалые доходы. В деревне на тракте торговали все и всем. Посильные налоги не разоряли людей. Добротные дома под двойным тесом разительно отличались от изб с земляными полами под соломенными крышами ореховских крепостных - лапотников. На придорожных территориях происходило нечто новое, важное. По примеру Черкутинского землевладельца, вельможного светлейшего князя Николая Ивановича Салтыкова крепостные трудолюбивые, достойные крестьяне наделялись землей. Платили помещику налоги и могли выкупаться на волю и выкупать землю. Этому способствовал государев указ «От 1803 года о вольных землепашцах». Слава о инициаторах реформ, черкутянах законнике Михаиле Михайловиче Сперанском и святейшем князе Салтыкове гремела на всю Россию. Там, где помещики землевладельцы игнорировали эти начинания, случались бунты.
На въезде в деревню Андарово со стороны Ундола возвышался над ближайшими домами установленный на прочном фундаменте из валунов двухэтажный деревянный особняк Морозкиных. Невысокая крыша с чердачным балкончиком подчеркивала легкость металлической голубой кровли. Со стороны казалось, что над домом завис воздушный змей. Удерживает его от подъема высокое боковое крыльцо с массивными деревянными резными стойками-колоннами. В задней части дома размещались омшаник, а над ним - сельник. Дощатый проход в двух уровнях от крыльца и вдоль всего дома, с большими оконными рамами, охватывал оба этажа. На втором ярусе рамы на лето снимались. Сезонная открытая веранда снаружи заросла вьющейся лозой девичьего винограда. За домом раскинулся доставшийся от прежних хозяев сад. Перед домом, через дорогу, располагаются за забором молотильный сарай и амбар, а за ними - скотный двор и конюшня, граничившие с речкой Тунгирь. Крытые в два теса новые крыши хозяйственных построек лоснились от масляных пропиток. На берегу речки стоят баня и зерносушильный сарайчик. В 1844 году Жуковский по домашним обстоятельствам ушел в отставку.
Опытный хозяйственник и высокообразованный инженер, Жуковский был приглашен соседом, графом Зубовым, управлять его имениями. Егор Иванович приглашение принял. С большим удовольствием опытный военный инженер включился в новую работу в усадьбе Зубовых в Жереховое. На своей новой работе ему пришлось многому учиться и у своих деловых соседей. Нищие крепостные крестьяне на оброке дохода приносили мало. Приходилось заниматься строительством, ремонтными работами, торговлей и промыслами.
В 1846 году Ореховская усадьба была капитально перестроена, а в 1911—1912 гг. к западному фасаду здания была сооружена пристройка с балконом и террасой.
5 января 1847 года родился второй сын, Николай Жуковский. По своей новой работе и делам собственного имения Жуковский нуждался в надежных связях с нужными людьми. Работать с плутоватыми, хитроватыми стряпчими и приказчиками ему было не по душе. Постепенно Егор Иванович прикипел к соседу из Андарова - Ивану Андреевичу Морозкину. Безденежье заставило его искать выход из создавшегося положения. Чтобы иметь приличный доход от имения, необходимо было вложить в дело немалые средства. А свободных денег у Жуковских не было. К этому времени Морозкин переехал жить в деревню Андарово, в отстроенный большой дом. На хозяйственной части усадьбы стояли молотильный сарай, зерновой амбар, конюшня, скотный двор, баня и подсобные избушки в окружении лип. У него крутились в обороте приличные деньги, заработанные на гужевых подрядах и продаже лошадей со своей конефермы. Немаловажно было и то, что он имел обширные деловые связи и влиятельных друзей. У Ивана Андреевича Морозкина было две дочери - Варвара и Антонина - и младший сын Ивлей. Он родился уже в Андарове 10 февраля 1846 года. Дочери, рано покинувшие родительский кров, жили своими семьями. Старшая Варя с мужем и детьми жила в московском доме в Серебряническом переулке. Младшая Антонина, тоже с мужем - в Финляндии. При родителях остался сын Ивлей. Егор Иванович Жуковский и Иван Андреевич Морозкин решили открыть общее дело. От подряда с гужевым транспортом Морозкин отказался. Строительные дорожные работы требуют постоянных разъездов. Он решил заняться заготовкой и распиловкой леса. Напротив своего дома, за речкой, купил часть поля, примыкавшего к лесу. На этом участке с хорошими подъездными путями запланировал построить лесопилку. В компаньоны на равных паях, пригласил Жуковского. Договорились, что на первых порах их лошади и крепостные мужики Жуковского будут иметь постоянную работу в свободное от сельхозработ время. Определили, какую поденную зарплату им положить на подготовительный период. Далее, по их экономическим прикидкам, оплата труда должна быть сдельной. Расчет по субботам. В знак договоренности компаньоны традиционно ударили по рукам. Ореховский барин был доволен. Продуманное мероприятие сулило ему неплохой доход. Он дважды оставался с прибылью. Оплату от реализации готовой продукции и с крепостных он мог получать не натурой, а «живыми» деньгами. Лесопилку Морозкин предлагал разместить на ровном участке, складским отделом спустив с бугра, и под ним сделать сквозной проезд. Косматые, бородатые мужики, одетые в рубахи и штаны из домотканого полотна, обутые в лапти, постепенно привыкали к новой работе и жизни. Возвращались уставшие поздно вечером. Их одежда пропиталась древесной пылью и запахами смолы и хвои. Но крепостные были очень довольны. Впервые у них появился постоянный хороший заработок. Их кормили дармовыми обедами. В перерывах, на отдыхе, поили морковно-травяным чаем с ржаными сухарями и квасом. За лето они построили навес для работ в дожди, кухню, столовую, склады пиломатериалов. На легкие работы стали брать и женщин. Возвращаясь домой, они везли для ремонта своих домов забракованные тонкие бревна, доски и горбыли. По приказу барина сзади изб стали пристраивать хозяйственные сени. В них в теплую погоду можно было жить и спать на кроватях, а не в душных избах. Соломенные крыши заменялись на тесовые, в два теса. Заботливый барин Егор Иванович Жуковский особенно поощрял трудолюбивых крестьян. Многодетным выдавал надбавки на количество ртов. Приказал увеличить картофельные поля и разводить кроликов. Барин считал, что дети его крепостных крестьян должны расти ловкими и здоровыми. Чтобы скрасить деревенский быт, между деревней и усадьбой соорудили голубятню. С подрастающими старшими детьми и крепостными ребятами Егор Иванович устраивал игрища за околицей. Лесозаготовительными работами ведал Иван Андреевич Морозкин. Он привлек к работам и крепостных людей графа Зубова. В делянках заготавливали строевой лес и дрова. Рубили срубы. Лошадки трелевали волоком бревна на складские площадки. На длинных телегах перевозили бревна, доски и брусья. По зимнему пути доставляли на поля навоз и торф. На продажу вывозили лес, дрова, пиломатериалы, сено, лен. На лесопилке наладили изготовление столов, лавок, кроватей, сундуков, окон и дверей. Оплачиваемой работы хватало всем. Работящие крепостные крестьяне принарядились в одежду из фабричных тканей, обулись в кожаные сапоги. Женщины красовались в кожаных сапожках-котах. В деревне местный валяла Игнат катал всем валяные сапоги. Егор Иванович, кроме как в лес, на пашню и на покосы, запретил крестьянам надевать лапти. Не хотел, чтобы его люди своим видом позорили хозяина. Старшие дети - Маша, Ваня и Коля Жуковские - росли здоровыми и бойкими. В холодную погоду они играли в прятки и другие игры в большом барском доме. К пяти годам каждый научился писать и читать. Мать и отец с детства обучали детей французскому и немецкому языкам, латыни. Родители старались дать своим детям хорошее воспитание и образование. Для занятия языками приглашали гувернантку-француженку. А для подготовки их в гимназию был нанят учителем Альберт Христианович Репман. В теплое время года дети бегали и играли в парке в чижики, прятки и лапту с дворовыми ребятами. Ловили карасей удочками в прудах, плавали на плотике с шестом по воде, заросшей ряской и кувшинками. По очереди катались на деревянном велосипеде по дорожкам парка. Едва Коле минуло восемь лет, Егор Иванович Жуковский часто захватывал его и старшего брата Ваню на лесопилку в Андарово. Вырвавшись из-под опеки матери и няни, мальчишки наслаждались деревенской свободой. Их ровесник, сынок Ивана Андреевича Морозкина Ивлей, по-домашнему - Иля, был постоянный заводила. Он в свои девять лет имел одноствольный английский кремневый дробовик с укороченным прикладом и двух щенков-лаек. В низине у лесопилки протекала быстрая речка Тунгирь. Мальчишки часами бродили по лесной пойме вдоль берега, опасаясь потеряться в большом лесу. От самого русла речки начинались заросли ольхи, ясеней, черемух и ивняка, переплетенные душистым хмелем. Заросли смородины, малинника, шиповника чередовались с кустами бузины, калины и раскидистыми рябинами. Огромные ветлы, погрузив подмытые корни в воду, склонялись над рекой. Из дупел, прячась, осторожно выглядывали филины и совы. В старых, продолбленных дятлами осинах гнездились скворцы и синицы. На мшистых взгорках к берегам местами подступали огромные ели, сосны, осины и дубы. Их гигантские размеры удивляли ореховских мальчишек. В пойме речки на ягодниках кормились рябчики. На опушке леса перекликались голуби-вяхири. С разрешения отцов ребята охотились с одним ружьем. Стреляли по очереди с сошки или упора слабыми зарядами. Командовал стрельбой опытный хозяин ружья. Ваня носил на ремне через плечо старинную охотничью пороховницу на пять зарядов. Круглая плоская металлическая банка с десятью закручивающимися пробками по окружности и заткнутой трубочкой сверху была предметом зависти у Коли. Заречный луг, купленный Морозкиным, использовался под пастбище и на сенокосах после заказа. Большая часть заболоченной территории, прилегающая к лесу, дохода не приносила. Заросший кустарником жирный чернозем скрывал толстый слой прекрасного торфа. Река Ворша, огибая подковой этот кладезь удобрений, прижимала его к лесистой Каменной горе. В полуверсте за лесом находилось семеновское имение молодого скотопромышленника Кузанкова Василия Семеновича. Покупая луг с хитрым расчетом, Андреевич надеялся организовать добычу и продажу ему просушенного торфа на подстилку скоту в стойловый период. Другого товарного торфа рядом в округе не было. Перспективное взаимовыгодное сотрудничество заключалось в том, что Кузанковы попутно будут вывозить в кучи на свободную часть луга навоз с ферм. Там рабочие, перемешивая его с торфом, приготовят торфонавозную смесь. Она пользовалась большим спросом для удобрения пахотных земель. К тому же Андреевич планировал стать единственным поставщиком стройматериалов для скотных дворов соседа. Доски с обзолом, гнилью и прочим браком можно сбывать организованно и выгодно для строительства и ремонта ферм. Заработанные немалые деньги позволили Морозкиным нанять бригаду землекопов. Низкорослые жилистые мужики с окских болот и лесов испокон веков копали российскую землицу, строя города и дороги. Скоро основной осушительный канал, глубиной в два человеческих роста, пролег вдоль торфяного массива, спустившись с бугра на уровень воды к реке. На незатопляемом берегу вместо шлюза предусмотрели грунтовую перемычку, засыпаемую на период весеннего разлива. В дополнение прорыли от края леса к основному водоспускному каналу пять поперечных канав. Организованный сток болотных вод позволил быстро осушить верхние торфяные пласты. На деньги, вложенные в торфяное дело, можно было прикупить пахотной землицы, но Андреевич мечтал заняться производством удобрений. Помнил он щедрые урожаи с удобренной торфонавозной смесью огородной земли под Ундолом. Он понимал, что его перспективная работа со временем окупит затраты и поднимет урожайность крестьянских бедных полей. В будущие планы входило организовать изготовление торфобрикетов для топки печей. А пока надо было удачно начать работать. Втянуть в круг взаимовыгодной деятельности хозяев семеновского имения. В 1858 г. старшие дети Жуковского должны поступать в Московскую гимназию. Подвернувшийся устойчивый заработок рядом с имением был весьма кстати. Егор Иванович за обучение сыновей в гимназии оплачивал как за разночинцев по 450 рублей. Вот когда пригодились Анне Николаевне заработанные мужем деньги на лесопилке, гужевых работах и продаже пиломатериалов. Она не раз с благодарностью вспоминала дружественную помощь и компаньонство со стороны андаровского соседа. Частенько из-за нехватки денег для нужд семьи, стесняясь попросить у кого-либо из соседей, Егор Иванович взаимообразно брал требуемую сумму у Ивана Андреевича в счет будущих заработков. Тяготили платежи за в рассрочку купленное имение. При крупных платежах приходилось его и закладывать. Работа управляющим у графа Зубова закончилась. Граф без разбору менял своих крепостных на породистых собак и всякую всячину у князя Адоева, зная о будущей отмене крепостного права. Напоследок он подарил Егору Ивановичу своего крепостного Никиту, который влюбился в горничную девку Жуковских Анисью. С отменой крепостного права жизнь в ореховском имении осложнилась. Крепостная, дармовая рабочая сила, приносившая доход, вышла из подчинения Егора Ивановича. Реформа 1861 года не затронула крупного помещичьего землевладения: у прежних хозяев оставались лучшие земли и часть крестьянской запашки. Они их продавали или сдавали в аренду. В этот период подорожали луговые и лесные угодья. Крестьяне должны были за свое освобождение от крепостной зависимости и землю платить выкупные платежи, не уплатившие оставались временнообязанными. Несмотря на плохое материальное положение семьи, Жуковский при выходе своих крепостных на волю оставил им прежние закрепленные земельные наделы и отказался от выкупа. Вольные крестьяне и без этого несли многочисленные повинности, платили поземельный государственный налог, земские волостные и мирские сборы. В собственности Жуковских остались 32 десятины пахотной земли, необходимый инвентарь и пять лошадей. Материально частично поддерживали ранее налаженные денежные отношения с крестьянами. Многие освобожденные крепостные перешли работать по найму в Семеновское к скотопромышленнику Кузанкову. Часть людей, с меньшим доходом для семьи Жуковских, продолжала работать на лесопилке и на подряде у своего бывшего барина Егора Ивановича на перевозке дров, леса, пиломатериалов, навоза и торфа. Содержать усадьбу с парком и хозяйство в прежнем виде стало накладно. В 1861 году открылось движение на железной дороге Москва - Владимир. Доходы семьи от торговли лесом, дровами, пиломатериалами увеличились. У Ивана Андреевича с десяток бригад рубили срубы по заказам в прилегающем к Гаврильцеву лесу. Мирно, тихо, своим чередом проходила жизнь в Андарове под шум тысячелетнего тракта. По отцветающим садам жужжали трудолюбивые пчелы. Жирный пласт подсыхающей земли, скручиваясь, бежал за конским плугом на картофельных участках. Деревенское стадо на лугу смачно щипало весеннюю жиденькую травку. В вечерней прохладе на огородах, примыкавших к Тунгирю, женщины отливали рассаженную раннюю капустную рассаду. Вдруг спящую округу нервным, частым звоном потряс пожарный набат - редко звучавший, пугающий своим звоном старинный колокол. Когда-то он был найден, закопанный в грунт недалеко от тракта в андаровском лесу. Как древняя икона, сплавленная на воде, он нес свою пугающую, магическую энергетическую службу людям. Этот колокол, при перевозке колоколов из Великого Новгорода в Александровскую слободу при Иоанне Грозном, был похищен и спрятан монахами, поплатившимися за это своими жизнями. Проснувшиеся люди увидели: скрытая дубами с раскрывающимися листочками, горит лесопилка. Столб огня, разрастаясь в ширину и высоту, в считанные минуты занял всю территорию. Гул и треск заглушал несмолкающий набат. Промасленный тес, срываемый с высоких крыш горячими поднимающимися воздушными потоками, огненными стрелами возвращался на землю. С ведрами, лопатами и баграми прибежавшие на пожар люди из-за сильного жара и обрушивающихся крыш навесов на территорию лесопилки войти не могли. В ближайшем лесочке горели на корню несколько огромных елей, подожженных летающими горящими тесинами кровли. Прилегающее поле, луговина и дорога заполнились подъезжающими людьми из окрестных деревень и с тракта. В скоротечном пожаре лесопилка выгорела начисто. Причиной пожара явился поджог. По свидетельству сторожа, вечером и ночью во время пожара он видел ореховскую нищенку-умалишенную Масюсю. Она или не она совершила поджог - неведомо, но после того пожара ее в округе никто не видел. Намеченные планы по устройству усовершенствованной молотилки сорвались. Егор Иванович Жуковский тяжело переживал беду. Лесопилка давала основной доход для содержания семьи. В огне пожара сгорела лесопилка с техническими строениями, склады, забитые пиломатериалами, строгальный станок с только что установленной циркулярной пилой и дорогие продольные пилы. Чтобы начать все с начала, надо было вложить в дело немалые деньги. Их в семье Жуковского не было. Дети с Анной Николаевной жили и учились в Москве на полном содержании Егора Ивановича. По сравнению с многодетным компаньоном, семья Ивана Андреевича Морозкина находилась в лучшем положении. Устойчивый доход давало торфяное дело. Немногочисленный табунок племенных лошадей тоже был далеко не в убыток. Пахотные земли и дополнительно приобретенные три луга он сдавал в аренду Кузанковым. Его работа управляющим андаровским лесом у Осипа Аврамовича Загулина приносила стабильный доход. Зять Петр по заключенным тестем договорам успешно работал с бригадой в Москве на ремонтно-отделочных работах в богатых домах и в Кремле. Посовещались, было решено производство восстановить. Лесопилка заработала в прежнем режиме. Имея приличный заработок, Егор Иванович все же постоянно нуждался в деньгах. На содержание студентов и гимназиста Валерьяна он по-прежнему одалживал денег у своего компаньона. Свою часть долга за восстановление лесопилки возвращать пока не имел возможности. Андреевич не торопил соседа: он знал, что старшие дети Жуковских подрабатывают репетиторством, живут очень скромно в дешевой студенческой квартиренке в одном из переулков Арбата. Жить на два дома семье было накладно. Егор Иванович изредка делился с компаньоном семейными тайнами. Коля влюбился в Сашеньку Заболоцкую, свою кузину. Она окончила пансион и мечтает жить и работать самостоятельно. Анна Николаевна осуждает увлечение сына и грубо обрывает его ухаживания за двоюродной сестрой. Вскоре длительное расставание и деревенская, привычно текущая жизнь успокоила его душевную страсть. Перед своей кончиной Иван Андреевич Морозкин продал компаньону за один рубль свою долю в совместном производстве с личным земельным наделом. 2-го мая Иван Андреевич Морозкин тихо ушёл из жизни. Похоронили его на кладбище за Ундолом, рядом с родителями. Василий Семёнович Кузанков просил Егора Ивановича Жуковского продать ему лесопилку с землёй. Но не продавал им ореховский барин выгодное производство. Не привыкла Мила Тихоновна отступать от своих планов. Неожиданно для себя Егор Иванович оказался втянутым в интригу. Подкупленный закупщик покупать у Марфы лес вообще отказался. Ночной порой в Семёновском сгорели скотный двор и запарник. Все ждали развязки в действиях скрытно враждующих сторон. И она наступила. Ночью перед сильной грозой сгорела андаровская лесопилка. Восстановить её в одиночку Жуковским было не под силу. Егор Иванович, тяжело переживая обиду и потерю лесопилки, оставаться на зиму в имении не пожелал. Этой же осенью он переехал на жительство к старшему сыну Ивану, в его имение под Тулу. Иван Егорович, самый бойкий из сыновей, в молодости доставлял родителям немало хлопот своими барскими замашками. Занимая должность товарища прокурора в Туле, удачно женился. Получил в приданое имение и немалые деньги. Брат Валерьян после окончания гимназии уехал работать на предложенное прокуратурой Тулы место. В 1870 году Николай Жуковский с матерью и сёстрами переезжает в Москву. Летом 1870 года Николай Жуковский поступил преподавателем физики во вторую Московскую женскую гимназию… Преподавательская и испытательская работы в Москве не позволяли молодому учёному заниматься сельским хозяйством. К тому же при отсутствии в имении рабочих лошадей и людей не попашешь, не посеешь и не уберешь. Заготовкой сена для коровы и двух лошадей занимался конюх-кучер. Доставшиеся ему в наследство 32 десятины пахотной земли до возвращения со службы друга Ивлея Ивановича Морозкина сдавал в аренду под пастбище соседу скотопромышленнику Кузанкову. Сдача в аренду земли дохода приносила мало. Хотя подобным образом на жизнь после отмены крепостного права зарабатывали деньги многие землевладельцы. Имея достаточное количество лошадей и необходимый инвентарь, будучи в отставке, Ивлей Иванович предпочёл сдавать безлошадным крестьянам лошадей на личные нужды и на заработки без оплаты. В ответ на его добрые намерения его земли и земли Жуковского обрабатывались, засевались и убирался урожай. Деньги за проданное зерно и другие культуры размещались под проценты в совместном торговом деле семьи Морозкиных на ундольской торгово-закупочной базе. Возглавлял торговлю и закупки Степан Андреевич Морозкин под контролем и помощью имеющей большие связи жены покойного брата известной лекарши Анны Ивановны Морозкиной. Доход у семьи Жуковских от имения вырос. Появились свободные деньги.
Мемориальный дом-музей Н.Е. Жуковского
Мемориальный дом-музей Н.Е. Жуковского
Мемориальный дом-музей Н.Е. Жуковского основан Верой Александровной Жуковской (1893—1955 гг.) 27 марта 1937 года и открыт 1 октября 1938 года в том самом доме, где в 5 (17) января 1847 родился в семье инженера создатель аэродинамики. См. Мемориальный дом-музей Н.Е. Жуковского
Усадьба Н.Е. Жуковского. 1966 г. Источник: Софронов Н. и др. Владимир и Суздаль. Фотоальбом. М., 1967 Мемориальный дом-музей Н. Е. Жуковского в селе Орехово. Самолёт-памятник. 1970 г. Источник: Кадр из д/ф «50 крылатых лет», Любительская киностудия Дома офицеров академии им. Н.Е. Жуковского, 1970 г.
