Под именем Замосковья, Замосковных городов, Замосковного края в допетровское время понималась довольно определенная территория, окружавшая со всех сторон столицу государства. Термины эти имели до известной степени и официальное значение, по крайней мере, в летописях, разрядных книгах и различных актах XVI и XVII столетий известия о Замосковье как об отдельной и самостоятельной области страны встречаются постоянно. Нельзя, однако, сказать, чтобы границы этой области были проведены вполне точно. В числе местностей, которые всегда упоминаются в составе Замосковья, образуя как бы его ядро, находим очень большое число уездов: Московский, Серпуховской, Верейский, Звенигородский, Рузский, Елинский, Дмитровский, Переяславский, Владимирский, Муромский, Коломенский, Юрьевский, Суздальский, Лушский, Шуйский, Кинешемский, Юрьевецкий, Балахнинский, Галицкий, Костромской, Ярославский, Романовский, Ростовский, Гороховецкий, Пошехонский, Углицкий, Устюженский, Бежецкий, Кашинский, Тверской, Старицкий и Зубцовский. К этому огромному ядру примыкали в некоторых местах области, которые иногда считались в составе Замосковных уездов, иногда нет; сюда относятся уезды: Вологодский, Белозерский, Нижегородский, Арзамасский, Боровский, Малоярославский, Можайский, Волоколамский, Новоторжский и Ржевский (Володимировой). Во всяком случае Замосковский край занимал очень значительное место в составе территории Московского государства. Вследствие недостатка ясности в определении границ Замосковного края, заметного и в Московскую эпоху и отразившегося в новейших исследованиях, где затрагивается вопрос о разделении Московского государства на более крупные, чем уезды, области, я считаю необходимым выяснить, но возможности точно, границы той территории, которая служит предметом настоящего исследования. Сомнение, как мы видели, возбуждают только некоторые местности, составляющие так или иначе переход от Замосковья к другим соседним областям. Такими местностями являются прежде всего два смежных и огромных по пространству уезда — Вологодский и Белозерский. Исторически и тот и другой тянули к Замосковным уездам, так как и Вологда и Белоозеро издавна принадлежали к составу удельной княжеской Руси и довольно рано вошли в состав владений великого князя московского. Но строго говоря, к Замосковному краю тянули только южные половины этих уездов, в которых в XVII в. преобладал дворянско-помещичий, частновладельческий элемент. Что касается северных местностей их, где частновладельческий элемент почти отсутствовал до конца XVII в., то они, конечно, во всех отношениях стоят ближе к русскому северу с его экономическими и социальными особенностями. Таким, образом, взятые в целом Вологодский и Белозерский уезды обладают чертами, сближающими их с обеими соседними областями. Помещичий элемент ставит в связи их южные половины с Замосковьем; черные, позднее ставшие дворцовыми волостями, которыми изобиловали северные части обоих уездов, приближали их к Двинской земле и к Поморью. Условия хозяйства, несомненно, еще увеличивают и подчеркивают такую связь с севером. Исходя из таких соображений, я отнес Вологду и Белоозеро к северным областям, хотя в то же время их старинная и бесспорная связь с Замосковным краем заставляла меня иногда вводить в изучение материалы, касающиеся этих двух уездов. Возможность обойтись без пристального изучения материала по крайним северным областям Замосковья отчасти облегчалась тем, что хозяйственные и социальные условия южных частей Вологодского и Белозерского уездов не представляли; оригинальных черт, а, напротив, носили явные черты сходства с условиями, наблюдаемыми в соседних уездах, уже бесспорно причислявшихся к Замосковным, например, в Костромском, Галицком, Пошехонском. Другая местность, возбуждающая сомнение в принадлежности ее к Замосковному краю, это уезды: Нижегородский и Арзамасский. Весь Арзамасский уезд и весь Нижегородский, за исключением стана Стрелицкого, расположенного по обоим берегам Оки, обнимали собою земли, колонизованные русскими людьми не ранее XVI в. И это обстоятельство, и особые условия хозяйства на черноземе, и, наконец, особенности социально-политических условий жизни в этих уездах сближали их с вновь колонизуемыми местностями русского юга и Понизовья, а отнюдь не с Замосковными уездами. Недаром и в Московское время Арзамасский и Нижегородский уезды далеко не всегда относили к числу Замосковных; оба они с гораздо большим основанием должны быть включаемы в число Понизовых поволжских уездов. Поднимаясь вверх но Оке, составляющей на сотни верст как бы естественную границу исследуемого края, мы доходим до устья реки Протвы. Отсюда начинается юго-западная граница Замосковного края, которая представляется наименее определенной и ясной, так как переход от Замосковных городов и уездов к «Заоцким» был совершенно незаметен. Вопрос, мне кажется, будет правильнее всего разрешен, если мы включим в состав Замосковного края старинные Московские уделы — Серпухов, Боровск, Верею и т. д. Что касается западной границы, то ее удобнее всего провести, оставляя в составе Замосковья местности, издавна тянувшие к Москве или Твери — уезды Можайский, Волоколамский, Тверской и Ржевский. Последний подводит нас уже к ясной и бесспорной северо-западной границе Замосковья — Новгородским пятинам. «Однородности и цельности нет в Замосковных городах», — говорит Платонов в обстоятельном географическом и экономическом описании Московского государства, которое он предпосылает своему исследованию о «смутном» времени. К этому описанию можно отослать читателя, желающего ближе познакомиться с внешним видом интересующего нас края. Ни в географическом, ни в экономическом отношениях не приходится, действительно, искать в Замосковных городах и уездах единства. Единство этого края только историческое. Пределы Замосковья совпадали с границами древнего Суздальского княжества. В состав этого края входили все княжения, образовавшиеся на развалинах княжества Андрея Боголюбского и Всеволода III. Обломок этого княжества, долгое время переходивший вместе со стольным городом Владимиром по разным ветвям Рюриковичей, пока не попал, наконец, в вотчины князей Московских, составлял юго-восточную часть Замосковного края, упиравшуюся на юге в течение реки Оки. Капризные границы Суздальского уезда, проходившие почти у самых ворот Владимира, отделяли великое княжение Владимирское от пределов старинного княжения Суздальско-Нижегородского, длинной и местами прерывающейся полосой тянувшегося от Суздаля на восток до Волги. К западу от Владимирского великого княжения простирались земли Московского княжества с отхваченными когда-то от рязанских и смоленских соседей Коломною и Можайском. Так же рано отпали от своей старой метрополии и примкнули к княжеской северо-восточной Руси старые Новгородские колонии — Волок и Торжок, еще задолго до падения Новгородской вольности очутившиеся в сфере влияния великих князей Московских и Тверских. Московские владения, приобретенные еще в XVI в., длинной полосой шли от Москвы прямо на север, заключая в себе древнее княжество Переяславское, Дмитров, Бежецкий Верх, Углич с Устюжною- Железопольской. К северо-западу от Москвы, в вилке, образуемой двумя группами старинных Московских владений, узкой, вытянувшейся с запада на восток полосой от Зубцова до Кашина лежали бывшие владения князей Тверских. Наконец, на северо-восток от столицы расположены были земли прежних уделов Юрьево-Польского, Ростовского, Ярославского, Белозерского, замыкавшиеся рано перешедшими к Москве Костромой, Галичем и Вологдой. К концу XV в. все эти удельные и великие княжения успели прочно слиться под владычеством Москвы. С этих пор весь этот край составил одно органическое целое — ядро, вошедшее в новую фазу своей истории страны. С этим, однако, ядром далеко не так скоро слились украинные земли — Рязанская, Северская и Новгородская. В течение всего XVI столетия Замосковский край, успевший объединиться внутренно, остается государственным ядром. Отсюда вышло то движение, которое постепенно привело к значительному расширению расселения русского народа и распространению политического господства Москвы на юг и восток. В XVI столетии Замосковный край еще постоянно находится на военном положении. Не говоря уже о постоянной охране южных границ посредством ополчений, из году в год располагавшихся по течению Оки или по линии Рязань — Тула — Калуга, а позднее, во второй половине столетия, под городами Новгородом Северским, Мценском и Орлом, до взятия Казани постоянно приходилось следить за обороной нижней Оки и верхнего Поволжья до Костромы и Галича. Известия о набегах казанцев на Нижний-Новгород и Муром очень нередки. В 1540 г. воеводы кн. Шуйский и Ф. С. Воронцов стояли на Плесе «Казанских для людей приходу». Немного ранее, в 1527 г., воевода кн. Барбашин с тою же целью стоял на Унже. Наконец в 1548 г., всего за четыре года до падения Казани, татарские рати заходили на «Галицкие места», т. е. вглубь прежней Костромской губернии. К концу столетия военное значение Замосковья падает. Если можно говорить об уменьшении военного значения центральных областей Московского царства, то их торговое значение шло, наоборот, возвышаясь в течение всего XVI столетия по мере того, как рос торговый обмен страны и увеличивались торговые обороты столицы, в которой сходились все торговые пути страны. Очень важным моментом в этом отношении следует признать открытие Беломорского пути: с 50-х годов важнейший путь в Европу, дотоле шедший через Новгород, перешел на Архангельск и таким образом прорезал Замосковные уезды во всю их длину, от Вологды до Москвы через Ярославль, сделавшийся самым богатым после столицы городом страны. Замосковные города и уезды в течение XVII в. оставались, вероятно, самою населенною областью государства. Торгово-промышленное значение края оставалось непоколебленным, так как направление и взаимное отношение важнейших торговых путей оставалось без изменений. Центр государственной жизни страны по-прежнему находился здесь, сохраняя то значение государственного ядра, которое принадлежало Замосковному краю со времени собирания северо-восточной Руси Москвою. Однако с 20-х годов XVII в. замечаются уже признаки чего-то нового. За XVII столетие пределы государства раздвинулись еще шире. В состав Московского государства окончательно вошел черноземный юг, экономическое и государственное значение которого среди других областей государства росло необыкновенно быстро. Экономический центр тяжести перемещался на юг по мере заселения южных областей и распашки богатой черноземной нови. В военном значении своем Замосковье в XVII столетии потеряло очень многое. Пока, впрочем, это были только признаки грядущих изменений, которые обнаружились уже после того, как над страной пронесся новый тяжелый кризис — эпоха преобразований Петра. Хотя реформа и не проникла сразу глубоко и после смерти Петра исчезло многое из того, что им было введено, но общее положение страны и взаимное отношение различных областей, входивших в ее состав, прониклось отпечатком реформы и коренным образом стало отличаться от допетровской старины. Государственный центр, так долго державшийся в пределах Замосковья, перенесся далеко на северо- запад. С возникновением нового политического и торгового центра на берегах Балтийского моря раскололся и самый Замосковный край. Южная и восточная части его, вместе с Москвой, слились с ближайшими частями старинных русских украин. С XVIII в. Калуга, Тула, Рязань стали тянуть к Москве и оказались связанными с нею гораздо более прочно, нежели северные Замосковные города и уезды: Ярославль, Вологда, Тверь, Бежецкий Верх и другие, откуда началась в первое время принудительная, потом привычная тяга к Петербургу. Новую ориентировку получило и торговое движение. Прорезывавший все Замосковье торговый путь на Архангельск заглох в XVIII и., так как место Архангельска заняло «прорубленное Петром» у берегов Финского залива «окно» в Европу. Можно без всякой натяжки сказать, что с реформой Петра не только исчезло старинное значение Замосковных городов и уездов, но прикончило свое историческое существование и самое Замосковье. XVII столетие является, таким образом, последней по времени эпохой, когда ядро русского государства, некогда собравшее землю и выковавшее хотя и грубый, но во всяком случае крепкий государственный механизм, хранило еще свое значение государственного центра, первенствующей области страны как в национально-политическом, так и в экономическом отношениях. Настоящая работа представляет попытку осветить некоторые стороны социальной и экономической жизни Замосковного края в XVII столетии.
Основными единицами территориального деления древней Руси вообще и интересующего нас края в частности были волости и станы. Хотя в XVII в. эти два понятия были очень часто синонимическими, их историческое происхождение, а следовательно, и первоначальное значение были совершенно различны. Наиболее древним из двух, была волость. В удельные века волость повсеместно господствовала над станом. Волость в это время представляла известных размеров сельский округ, внешним образом объединявшийся общими выборными должностными лицами, носившими название старост, сотских и т. п. В мои задачи не входит исследование вопроса о происхождении такой волости; она могла восходить к древнерусской верви; она, быть может, явилась на почве складнического землевладения или, во всяком случае, в качестве результата расширения круга родовых отношений, в пределы которых стали мало-помалу входить посторонние элементы, объединяемые общими интересами; наконец, эта община могла в иных, по крайней мере, случаях стоять в связи с развитием на Руси частного землевладения, сделавшимся особенно заметным и потому доступным наблюдению лишь в более позднее время. Не вдаваясь в критику выставленных нашей исторической наукой положений, можно с достоверностью лишь сказать, что «волость» является понятием более древним, нежели распространившееся позднее «стан». Наиболее полную попытку определить происхождение понятия «стан» в значении административного деления древней Руси находим у А.С. Лаппо-Данилевского: «с постепенным развитием административной деятельности общинное волостное деление стало мало-помалу заменяться административным. Стан, очевидно, принадлежал к последней категории. Станы древних русских князей и становища, т. е. бывшие места их стоянки, упоминаются на первых страницах наших летописей. Уже в это время население стекалось сюда, вероятно, для выдачи князьям разных даней, кормов, поклонов и даров или для суда. То же видим мы и впоследствии, ибо станом в уставных грамотах XV и XVI вв. называется место стоянки тиуна или доводчика, где сосредоточиваются кормы и производится суд. Так как на уезд приходилось по нескольку таких лиц, то и станов устраивалось соразмерное количество, а отсюда округов, тянувших судом и данью к такому стану и получивших также наименование станов, приходилось по нескольку на уезд». Это определение заслуживает внимания и требует, чтобы мы на нем несколько остановились. Прежде всего не подлежит сомнению факт вытеснения волости станом и переименовании многих волостей в станы, наблюдаемый в течение XV, XVI и ХѴІІ вв. К многочисленным примерам, приводимым Лаппо-Данилевским, можно было бы прибавить много новых. В особенности, кажется, такое вытеснение ярко заметно в Тверском уезде, где все почти деления носят название волостей и XVI в. и станов в XVII. На то же явление указывают и многочисленные округа, которые в XVII в. сохраняют от волости только одно название, а на самом деле ничем не отличаются от станов. Далее, едва ли может возбуждать сомнение объяснение происхождения самого термина «стан»: первоначальный стан — это место стоянки князя или его наместника; в этом согласны и все немногочисленные данные первоисточников, на которые в данном случае опирается Лаппо-Данилевский. К сожалению, однако, только этим и ограничиваются известия первоисточников о станах, так что утверждение о том, что станы сделались позднее округами, тянувшими судом и данью к одному центру, является, кажется мне, недостаточно обоснованным. Во всяком случае данные, почерпаемые из источников XVII в., этого не подтверждают. Насколько возможно было выяснить внутреннюю организацию станов и волостей в XVII в., по крайней мере в Замосковном крае, эта организация представляется в следующих чертах: те сельские округа, которые в эту эпоху продолжают носить название волостей, приходится разделить на две категории. Прежде всего некоторые волости сохраняли то самое устройство, какое им присуще было с самых древних времен. Это были волости дворцовые и черные, по крайней мере пока эти последние существовали еще в пределах исследуемой области: «царю государю и великому князю Димитрию Ивановичу всея Русии бьют челом и плачутся Переславского уезда Залесского Закубежские волости старостишко с товарищи и все крестьяне». «Лета 7129 июля в 14 день по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всея Русии указу Заузольские волости (Балахнинского уезда) приказной Левонтей Лазарев с земским старостою с Максимом Неснухтиным и по дозору земского целовальника Захарья Белецкого» ... В очень обширной Елнацкой дворцовой волости Юрьевецкого уезда упоминаются старосты, объединяющие в своих руках сборы податей и местную администрацию. В одном акте XVI в., содержащем известие о земельном споре жителей села Веси Егоп- ской с крестьянами соседних волостей, упоминается сотский Велетовской волости. Никаких подобных выборных органов не существовало в Велетовском стане Устюженского уезда в XVII в. По-прежнему дворцовая волость, которая, кстати, всегда так и называется, потому что «дворцовых станов» в исследуемом крае не встречалось вовсе, представляется самоуправляющимся мирком, во главе которого стоят выборные старосты и целовальники. Крестьянская община дворцовой волости обладает внутренней самостоятельностью в отношении суда, сбора дани и местной администрации. Словом, если бы в некоторых, по крайней мере наиболее крупных, волостях не стояло над самоуправляющимся крестьянским мирком дворцового «приказного» или даже воеводы, можно было бы сказать, что в них еще в полной неприкосновенности продолжают в это время существовать земские учреждения эпохи Грозного. Резюмируя приведенные соображения, можно сказать, что волость, сохранявшая в XVII в. свое первоначальное устройство, составляла совокупность нескольких населенных пунктов, большей частью расположенных в одной меже, объединенных общей выборной организацией, имевшей целью обеспечение правильного отправления тягла и разных судебных и административных обязанностей внутри волости, причем эта совокупность объединенных таким образом селении была в черных волостях свободной или же принадлежала одному лицу, большей частью государю, реже — патриарху, местному архиерею или какому-нибудь монастырю или, наконец, частному лицу, получившему ее путем пожалования из дворцовых или черных земель. В качестве примеров последнего рода можно назвать Троице-Сергиевскую волость Вохну Московского уезда, Баглачевскую патриаршую волость Владимирского уезда, Высоцкую волость Чудова монастыря Коломенского уезда, Невскую волость (бывшую черную) князей Одоевских в Галицком уезде. Другой категорией волостей XVII в. были такие, которые от волости в собственном смысле, от волости с только-что описанным внутренним строем сохранили, как я уже сказал выше, только одно название; на самом же деле они ничем не отличались от станов. Здесь прежде всего приходится заметить, что характеристика стана чрезвычайно затруднительна, и затруднительна потому, что напрасно, кажется, было бы искать объективных признаков, свойственных этой древнерусской административной единице. А между тем древнерусские люди всегда различали стан от волости в ее первоначальном виде. Приведем несколько примеров. В Московском уезде в числе станов, описанных Колтовским в 1624—1625 гг., находился стан Гуслицкий. При ознакомлении с населенными пунктами этого стана оказывается, что стан представляет только часть более обширной Гуслицкой волости, продолжавшей до конца XVII в. оставаться в дворцовом владении. Точно такое же наблюдение можно сделать относительно Селинской волости Московского уезда, сохранявшей название волости только по недоразумению, и лежавшей с нею рядом дворцовой волости Сельны или же стана (в XVI в. волости) Замосковного Раменейца и дворцовой волости Раменской или Раменницы того же уезда. Другой пример — стан Ярополческий и дворцовая волость Ярополческая Владимирского уезда. Что же представляют собой эти станы? В них нет основной особенности, свойственной первоначальным волостям: нет единства выборной организации, ведающей внутренней жизнью волости, единства, неизменно сохранявшегося в лежавших рядом с этими станами соименных дворцовых волостях. Стан вообще был совокупностью известного количества населенных местностей и пустошей, не объединенных какой-либо организацией, но принадлежавших различным владельцам на различном праве и составлявших одно целое только в территориальном отношении. По большей части, как и выше названные станы, выделившиеся из дворцовых волостей, это были прежние волости, общинное устройство которых распалось с того времени, как они, вследствие раздач, перешли по частям в частное владение служилых людей и духовных учреждений. С заменой волостного единства черных или дворцовых земель дробным владением частных лиц, тяглая крестьянская община в каждом частном владении обособилась и приняла все главнейшие функции, которые ранее принадлежали единой выборной волостной организации: раскладка податей, суд, полицейская администрация сделались предметами ведения таких мелких тяглых сельских общин, над которыми возвышалась в иных случаях постепенно усиливавшаяся власть землевладельца, а в XVII в. еще и власть воеводы, правившего уездом. Будучи, таким образом, ничем иным, как развалинами древней самоуправлявшейся волости, станы, в сущности, напоминали раму без картины или переплет от вырванной книги. Самостоятельного значения в областном управлении такой стан не имел вовсе; единственно почти в чем это значение сохранялось — была податная организация: при разверстке податей по известному уезду правительственный оклад раскладывался по станам и уже внутри последних раздроблялся между отдельными сельскими тяглыми общинами. Волости и станы были наиболее распространенными территориальными делениями древнего Замосковья, но были и другие, им равносильные. Так например, в уезде Новоторжском, когда-то Новгородской волости, сохранились до конца изучаемой эпохи «волости губы», указывающие на известную близость этих местностей к Новгородскому и особенно Псковскому краю, где, как известно, господствовало деление на губы. Оригинальным является деление Лушского уезда, где станам и волостям других уездов соответствуют «луки». Наконец, с точно таким же смыслом, как стан или волость, встречается еще приселье или приселок, особенно часто упоминаемые в двух северных уездах Замосковья — Бежецком и Устюженском. Наиболее крупные из волостей, сохранявших в XVII в. прежнее общинное устройство, подразделялись иногда на более мелкие самостоятельные единицы, носившие очень разнообразные названия. Это были «сотни» и «половины», как, например, в дворцовых волостях Можайского уезда, «кромины», например, в патриаршей волости Баглачевской Клековского стана Владимирского уезда (кромины Содомовская, Булановская, Каменицкая, Белчаковская, Высокорецкая), или в бывшей до начала XVII столетия дворцовой волости того же уезда Муромском сельце (кромины Ялменская, Бабкинская, Суковская, Калужская, Тереховская, Шеинская, Зашеморская), «пятины» — например, в Ярополческой волости Владимирского уезда (пятины Коншуковская, Островская, Выползова), «станы» — например, в той же Ярополческой волости (стан Зарецкий) или в Хотунской волости Московского уезда (станы Михайловский и Мышенской; кроме того, в Хотунской волости существовало еще деление на трети, по третям села Хотуни) и, наконец, «погосты» (так обстояло, по-видимому, дело в Троицкой Вохонской волости Московского уезда). Кроме таких подразделений станов и волостей, надлежит, рассматривая мелкие деления, на которые распадалась территория исследуемого края, отметить еще отдельные дворцовые села, которые обыкновенно не включались в состав станов и волостей и в то же время не составляли отдельной дворцовой волости. Таковы были, например, дворцовые села по течению Москвы: Хорошово, Мячково, Софьино, Остров, село Хотеичи на границе Московского и Коломенского уездов, село Дединово на Оке в Коломенском уезде, села Тургиново, Погорелец и Городня в Тверском уезде и т. д. Примеров можно было бы привести очень много. Познакомившись с общею картиною, какую представляли мелкие территориальные деления исследуемого края, весьма естественно задать себе вопрос, откуда произошли и как слагались эти мелкие территориальные единицы, бывшие первоначально крестьянскими волостными общинами и позднее принявшие, по большей части, вид станов XVI—XVII вв. Некоторый материал для ответа на такой вопрос дают названия станов и волостей, находимые в описаниях изучаемой эпохи. Знакомство с этими названиями убеждает в том, что очень значительное число их стоит в связи с названиями главного, центрального селения данного стана или волости. Это селение, и изучаемое время, по большей части, село или, в крайнем случае, погост, было, вероятнее всего, тем первоначальным ядром, около которого разрослись постепенно другие поселения волости. Прежде чем стать обширной волостью, иногда даже распадавшейся на более мелкие второстепенные деления, волость была группой селений, тянувших к одному центру, к одному селу. Первоначальный вид всякой волости был именно сельский округ. Сельский округ близко стоит к волости как при ее образовании, так и при ее разложении. Волостная община слагалась из сельского округа, а, распадаясь при переходе из независимого состояния во владение частных лиц, снова превращалась в ряд отдельных сельских округов, которые иногда совпадали с пределами наиболее крупных поместий и вотчин. Сельский округ был и зародышем древней волости и продуктом ее вырождения. По разъезжим грамотам, писцовым книгам и другим феодальным документам можно установить административно-территориальное деление края в XV веке: он делился на уезды (или округи) Владимирский, Гороховецкий, Суздальский, Юрьев-Польский, Муромский, Переславль-Залесский. Уезды представляли собой города с тяготевшими к ним селениями, четких границ вначале не было: монастыри отводили своим держателям земли, «куда топор и коса ходили».
Владимирский уезд Замосковного края и входившие в состав его станы и волости по писцовым и переписным книгам XVII столетия
В духовных и договорных грамотах XIV - XV вв. находим названия "Владимир", "Великое княжение". Отдельные станы и волости попадаются очень редко. Сопоставляя все известия о местностях, составлявших Владимирский уезд можно, кажется, предположить, что этот уезд, как мы его видим в XVII в., составился из большей части того Великого княжения, которым Дмитрий Донской впервые, как вотчиной, благословил сына своего Василия. В состав этого великого княжения входило течение р. Клязьмы, левый ее берег до границ уделов Юрьевского, Суздальского и др., образовавшихся из Владимиро-Суздальского княжества XII века. Правый берег Клязьмы в силу тех же природных условий и малой населенности остался вне этих уделов, и таким образом, бедные лесные волости навсегда остались связанными с Владимиром; этим, надо думать объясняется далекой протяжение Владимирского у. на юге. На севере и западе Владимирский уезд вполне ясно ограничивается старинными землями княжений Суздальского, Стародубо-Ряполовского, Юрьевского, Переяславского и Московского. Течением Клязьмы северная половина уезда, изстари густо населенная, отделяется от лесных волостей южной половины уезда, простиравшейся до довольно слабо очерченных границ Рязани и Мещеры. Южный своей оконечностью уезд касался течения Оки. Южные волости с неплодородной почвой, изобиловавшие лесом, оставались до XVII в. частью черными и частью дворцовыми. Обилие нерусских названий указывает, что здесь долгое время сохранялось остатки финнов; из названия волости "Муромское сельцо" видно, что эти инородцы были племя Мурома. Вышеуказанные природные условия - плохая земля, обилие болот и лесов - способствовали более долгому сохранению здесь Муромы. Во Владимирском уезде в конце XV — начале XVI вв. можно различить станы: Боголюбовский и Опольский, в последнем в 1497—1498 гг. имелись Семизинские села великого князя и волости: Вехонская, Гусская, Сенежская, Селенская, Шатурская, а после 1499 года — Славецкая.
Проводимые в конце XV — начале XVI вв. межевания уездов не ясно определили границы волостей внутри них, так как проводились по рекам, озерам, болотам и специально выкопанным ямам. За XVI век имеются некоторые данные об административно-территориальном делении Владимирского края. Например, во Владимирском уезде имелись станы: Ильмехоцкий, Малый Рошок, Медушский, Опольский и волости: Богаевская, Волга, Жегалевская, Инебожская, Крисинская. Всеми делами в уезде вершил воевода; местные власти (волостели) подчинялись ему.
Сведения об административно-территориальном делении Владимирского края за XVII век сохранились более полно. Волости и станы Владимирского уезда: 1. Стан Богаевский. По реке Клязьме, у границ Переяславского уезда. Позднее перешел в Покровский уезд. 2. Стан Боголюбовский. К северо-востоку от Владимира, по левому берегу Клязьмы до границ Суздальского уезда. Позднее перешел во Владимирский и Ковровский уезды. 3. Стан Волежский. В западной части уезда близь Переяславского рубежа по рр. Вольге и Липне. Точное положение его не совсем ясно. Название от р. Вольги в Покровском уезде. 4. Стан Заволежский. Находился, по-видимому, близ предыдущего; весь запустел после смутного времени. Название от р. Вольги. 5. Стан Остров Вышелесский. В южной части уезда в пределах Егорьевского уезда Рязанской губернии по рр. Поле (притоку Клязьмы) и Цне (притоку Оки). Происхождение названия неясно. Сохранилось название с. Вышелесь. Название Остров присвоено было еще одной из 12 волостей "Ловчаго пути", к которым принадлежал Остров Вышелесский - Острову Таруцкому. Первое известие в духовной Великой княгини Софии Витовтовны 1453 г: свой прикуп Вышелесь княгиня завещала внуку Андрею Большому. Позднее этот стан перешел в Егорьевский уезд Рязанской губернии. 6. Волость Гусская (Гусский погост). В южной части уезда в пределах Судогородского и Меленковского уездов Владимирской губернии и Касимовского уезда Рязанской губ. По р. Гусю, откуда и название; быть может, в этой волости находилась "Слободка на Гуси", завещанная вел. князем Василием Дмитриевичем жене своей Софии Витововне по духовной 1423 г. Позднее разделена между Судогодским и Меленковским уездами Владимирской губернии и Касимовским уездом Рязанской губернии. 7. Волость Дубровская. Вокруг озер Долгого, Великого и др., близь верховьев р. Поли, в пределах Егорьевского уезда название в связи с с. Дубровой. Позднее перешла в состав Егорьевского уезда Рязанской губернии. 8. Жегаловский стан. В северной части уезда, по р. Пекше, притоку Клязьмы, в пределах Покровского и Владимирского уездов. Происхождение названия неясно. Волость Жегалевская, позднее перешла в состав Владимирского и Покровского уездов. 9. Стан Ильмехоцкий. Обширный стан северной половины уезда; от границ Юрьевского уезда по р. Ворше и отчасти р. Колокше до впадения этих рек в Клязьму. Стан захватывал некоторые местности на правом берегу Клязьмы. Название от речки Ильмехты. 10. Волость Инебожская. На левом берегу Клязьмы близ устья Иекши и р. Линии, в Покровском уезде. Происхождение названия неясно. Позднее перешла в Покровский уезд. 11. Клековской стан, в его составе патриаршая Баглачевская волость. К югу от гор. Владимира, по притокам Оки, Буже и Поле, в пределах Владимирского и Судогородского уездов. Позднее волость находилась во Владимирском и Судогодском уездах. 12. Колпский стан. По верхнему течению р. Колпи (откуда и название); пограничный с Муромским уездом; в пределах Меленковского уезда. Позднее перешел в Меленковский уезд. 13. Волость Кривандинская или Кривалдинская. По рекам Буже и Поле (притоку Клязьмы) в южной части уезда, в пределах Покровского, Судогорского и Егорьевского уездов. Название сохранилось в названии с. Кривандина на р. Поле. Позднее перешла в Покровский и Судогодский уезды Владимирской губернии и Егорьевский уезд Рязанской губернии. 14. Волость Крисинская. На левом берегу Клязьмы, в пределах Покровского и отчасти Владимирского уездов от устья р. Иекши вниз до речки Ундолки. Происхождение названия неясно. Писцами XVII в. иногда включалась в состав соседнего Ильмехоцкого стана. Позднее перешла во Владимирский и Покровский уезды. 15. Стан Лиственский. Между верховьями р. Гуси и р. Судогды, в пределах Судогодского уезда. Происхождение названия неясно. Позднее находился в Судогодском уезде. 16. Стан Медушский. Обширный стан, расположенный по древним границам Суздальского и Муромского уездов в пределах Судогодского и Ковровского уездов. Происхождение названия неясно. Первое известие - в договоре Василия Дмитриевича с Владимиром Андреевичем Серпуховским 1389 г., где великий князь обязывался дать В.А. "Медуши и Ярополч во Ржевы место", если бы последняя почему-либо была утеряна последним. Позднее Перешел в Ковровский и Судогодский уезды. 17. Волость Минчевская. В южной части уезда; по рр. Нарме и Нуле, в пределах Касимовского уезда Рязанской губернии. Происхождение названия неясно. Позднее перешла в Касимовский уезд Рязанской губернии. 18. Стан Муромское сельцо. Располагался в южной части уезда в пределах Егорьевского, Касимовского и Рязанского уездов. Центр стана составляли озера Великое, Святое и др. Название стана ясно указывает на племя Мурому, ранее здесь обитавшее. Волость Муромское сельцо, позднее перешла в Егорьевский, Касимовский и Рязанский уезды Рязанской губернии. 19. Стан Опольский. Обширный и очень густо заселенный стан к северо-западу от гор. Владимира, ограничиваемый Суздальским рубежом, р. Колокшей и р. Клязьмой. Смежен с одноименным станом Суздальского уезда. Название указывает на безлесную местность. Вместе с Опольским станом Суздальского уезда, Боголюбовским станом Владимирского уезда и Юрьевским уездом - древнейшее место русской колонизации. В XVII в. входит вместе с Боголюбовским станом в состав Юрьевской приписи. Часть стана образовала волость Карачаровскую. Особая часть Опольского стана или, может быть, отдельный одноименный стан находился в противоположном конце уезда, составляя его южную оконечность. Этот второй Опольский стан был очень небольших размеров, лежал на правом берегу Оки в пределах Касимского уезда; цетром его было с. Курман. Позднее перешел в Касимовский уезд Рязанской губернии. 20. Волость Палешская (к Боголюбскому стану). Отдельно от уезда, между Суздальским, Шуйским и Лушским уездами, в пределах Вязниковского уезда. Название от села Палеха. Позднее перешла в Вязниковский уезд. 21. Волость Польская. На правом берегу Клязьмы по р. Поле (притоку Клязьмы) и Ушме, в пределах Покровского уезда. Название в связи с р. Полей. Позднее перешла в Покровский уезд. 22. Стан Пырков. По р. Цне, притоку Оки, пограничный с Коломенским и Московским уездами, в пределах Егорьевского уезда. Происхождение названия неясно. В переписной 1646 г. слит с соседними волостью Шатурской и станом Сеньгом. 23. Стан Рог Большой. Так же как и два нижеследующие, был расположен в северо-западном краю уезда по Юрьевскому и Переяславскому рубежам, среднему течению реки Пекши, в пределах Покровского уезда. Происхождение названия неясно. 24. Стан Рог Малый. 25. Дворцовая волость Любецкий Рожок. Позднее перешла в Покровский уезд. 26. Волость Санницкая. По низовьям рр. Ворши и Колокши и по Клязьме в пределах Владимирского уезда. Иногда считалась отдельной волостью, иногда включалась в состав Ильмехоцкого стана. 27. Стан Сенег (Сенежская волость). Крайний западный стан уезда, смежный с Переяславским и Московским уездами. В южной части Покровского уезда. Название от р. Сеньги, притока р. Клязьмы. 28. Волость Славецкая. По книгам первой пол. XVII в. в ней только пустоши. Позднее по некоторым источникам это район погоста Георгиевского что в Славцеве (65 верст от уездного города и 40 верст от губернского). 29. Судогодской стан. По течению р. Судогды, вверх и вниз от нынешнего г. Судогды. Название от реки. 30. Стан Тарутской Остров, в южной части уезда, близь волости Муроского сельца. Точное расположение не вполне ясно, так же как и происхождение названия. Быть может, это "Остров", упоминаемый духовной Ивана III. 31. Волость Тугалесская. По верхнему течению р. Поли (притока Клязьмы), в пределах Егорьевского уезда Рязанской губернии. Название, происхождение которого неясно, сохранилось в названии с. Тугалес. 32. Волость Тумская. В южной части уезда, к востоку от волости Муромского сельца, по р. Парме, в пределах Касимского уезда Рязанской губернии. Название в связи с названием с. Тума. 33. Волость Черная-Гостиловская. На берегах оз. Великого, в пределах Рязанского уезда Рязанской губернии. Первая часть названия, которая в книге 1678 г. уже отпадает, представляет пережиток, воспоминание о свободном состоянии волости, продолжавшемся до первой четв. XVII в., когда она, подобно всем соседним волостям, была роздана в поместья и вотчины служилым людям. Вторая часть названия - от с. Гостилова. Писцы 1637 - 1643 гг. включили Ч.-Гостиловскую волость в состав Муромского сельца. 34. Волость Шатурская. По верховьям р. Поли, притока Клязьмы, смежная с Гуслицкой волостью Московского уезда в пределах Егорьевского уезда Рязанской губернии. Первое известие в духовной Ивана III. 35. Стан Ярополческий. Составляет вместе с дворцовой Ярополческой волостью части одного первоначального целого. Стан в XVII в. обнимал земли, розданные в частное владение; название волости осталось за землями дворцовыми. Крайняя восточная часть уезда, к востоку от Медушского стана, смежная с Суздальским, Гороховецким и Муромским уездами, по обоим берегам Клязьмы. Название от Ярополча (позднее г. Вязники). Впервые упоминается вместе с Медушами в договоре Василия Дмитриевича с Владимиром Андреевичем Серпуховским 1389 г. Позднее перешли в Вязниковский уезд. 36. Волость Ярополческая, дворцовая. 37. Дворцовое село Всегодичи и Осипово около г. Коврова. 38. Дворцовое село Сарыево, в восточной части уезда. Вероятно, ранее входило в состав Ярополческой волости. 39. Дворцовая волость с. Спасское и волость Матренинская. 40. Черкутинская волость (дворцовое село). К западу от Владимира на границах Покровского уезда, по притокам р. Колокши.
Весь уезд до кон. XVII в. большей частью рассматривается как прочное целое.
При образовании губерний по реформам Петра I в 1708—1710 гг. территория Владимирского края вошла частью в Московскую губернию (города Владимир, Суздаль, Юрьев-Польский, Шуя, Переславль-Залесский) и частью в Казанскую губернию (города Гороховец, Муром, Вязники). 9 июня 1719 года город Владимир стал центром Владимирской провинции Московской губернии. Во Владимирской провинции Московской губернии появилось четыре дистрикта: Владимирский дисктрикт, Вязниковский, Гороховецкий, Муромский. Термин дистрикт практически применялся недолго, сменен был более знакомым термином уезд. В составе Владимирского уезда находились: Боголюбовский стан с Палежской и Всегодической волостями; Гусская волость; Ильмехоцкий стан, в нем Неражская волость; Клековский стан; Колпский стан; Лиственский стан; стан Ловчего пути; Мадужский стан; Матрочинская волость; стан Муромского сельца; Опольский стан; Подгорный стан; Судогодский стан со слободкой Судогдой; Унженская волость дворцовая; Ярополческая волость дворцовая.
Императрица Екатерина Великая 14-го декабря 1766 г. манифестом об учреждении в Москве комиссии для сочинения проекта нового Уложения — по приложенному к нему обряду выбора в оную из дворян-депутатов — повелела: каждого уезда дворянству из своей среды избрать на два года сначала Предводителя, и в письмах, и в разговорах в уезде называть Дворянского Предводителя, если других титулов не имеет, почтенный. В 1767 г. помещиками избран Предводителем Володимерскаго уезда Замосковного края - Феофилатьев Лаврентий, полковник. Императрицей Екатериной Великой 14-го декабря 1766 года учрежденной в Москве комиссии для сочинения проекта нового Уложения, члены-депутаты в 1767 г. избранные помещиками уездов: Володимерскаго: князь Трубецкой Петр Никитич, сенатор, тайный советник… Депутатам-дворянам по окончании сочинения проекта нового Уложения дозволено установленные на их звание и им розданные знаки в гербы свои поставить, дабы потомки узнать могли, какому великому делу они участниками были. В станы и волости первой половины XVIII века до реформы 1775 года входили селения государственных, монастырских и помещичьих крестьян. Имелись отдельные дворцовые волости. Такое административно-территориальное деление не являлось официальным и не было закреплено в соответствующих актах. Оно сохраняло в какой-то мере установления XVIII века и необходимо было для налогового обложения населения. Владимирский уезд был образован в 1778 г. в составе Владимирского наместничества, с 1796 г. - Владимирской губернии.
/Готье, Юрий Владимирович (1873-1943.). Замосковный край в XVII веке [Текст]: Опыт исследования по истории экон. быта Моск. Руси/Ю. В. Готье. - 2-е просм. изд. - Москва: Соцэкгиз, 1937 ([Ленинград] : тип. арт. "Печатня")/
Владимирская десятина жилых данных церквей 1628-1746 гг.
