Сын причетника из гор. Вязников, о. протоиерей воспитывался в Училище и Семинарии сиротой и в бедности. В 1848 году он окончил курс Семинарии в числе самых лучших студентов, отличаясь среди своих товарищей преимущественно тем, что во время Семинарского курса любил читать книги богословско-философского характера. Еще в начале богословского курса, бывшим тогда ректором Семинарии, впоследствии Саратовским епископом Евфимием, он рекомендован был Высокопреосвященному Парфению в учители малых Архиерейских певчих, и на этой должности хорошо узнанный Архипастырем, тотчас же по окончании курса был произведен во священника к Владимирской Ильинской церкви, приход которой был в ту пору едва ли не самый интеллигентный во Владимире. Хорошо направленный и сложившийся в тогдашней Семинарии, выдержанный жизнью вблизи мудрого Высокопреосвященного Парфения, о. Харизоменов, несмотря на свою молодость, оказался вполне на своем месте, — а следовавшие за тем пастырские сношения и отношения с благородными и образованными прихожанами, в домах которых он почасту был и учителем детей, дополнили и закрепили в нем доброе самосознание, любовь к труду и всегдашнее расположение к деятельности на пользу ближнего. Поэтому-то мы и видим, что через два только года по поступлении во священника, именно, начиная с 1851 г. о Харизоменов, сверх пастырских своих обязанностей в своем приходе, которые он исполнял всегда наилучшим образом, каждый год призывается Епархиальной властью к несению особых должностей. Так, с 1851 по 1869 гг. он служит членом Попечительства о бедных духовного звания, с того же 1851 по 1854 гг. — катихизатором по гор. Владимиру, с 1852 г. — депутатом во Владимирской Палате Гражданского Суда, в 1853, 1854, 1856 гг. и многих последующих годах занимается ревизией отчетов Владимирских Училища и Семинарии, а также ризницы, имущества, описей и документов Архиерейского Дома, Кафедрального собора, Владимирского женского и Боголюбова монастырей и отчетов духовной Консистории и бывших тогда духовных Правлений; многократно состоит членом Строительных Комитетов в Семинарии, Консистории и Училище или свидетельствует производившиеся там постройки; с 1854 г. он состоит членом-корреспондентом Губернского Статистического Комитета, а с 1861 г. и действительным его членом, — в 1855 г. командируется для совершения богослужений во Владимирскую дружину Государственного Ополчения и проч. Но все это была еще не крупная, так сказать, подготовительная деятельность о. Харизоменова, в которой созревала его умелость и опытность служебная, так как и не в важных делах он старался не слыть только, а и быть деятелем. В 1857 г. как раз с того времени, когда жизнь и духовенства и духовного ведомства стала предъявлять новые запросы, обновляться и усложняться, о. Харизоменов призывается Епархиальною властью так сказать в центр епархиального ведомства, на должность члена Консистории и по отделению в ней едва-ли не самому трудному, хозяйственному. В должности члена Консистории, с 1857 г. и до конца своей жизни, о. протоиерей трудился неустанно, руководя главным образом хозяйством церквей и монастырей с их угодьями и арендами, и наведывая разными по духовному ведомству сборами, особенно со времени преобразования духовно-учебных заведений, с замечательною опытностью и правильностью, чем перед всей епархией и заслужил себе полное уважение. В самом начале преобразования наших духовно-учебных заведений (в 1867) он был избран председателем съезда Владимирского училищного округа и членом училищного Правления, — с 1869 по 1879 гг. он состоял членом Семинарского Правления по педагогической и хозяйственной частям, и везде служба его имела руководящее значение, так как была службой человека с ясными и твердыми убеждениями, всегда сознательно относившегося к своему долгу, а потому и искавшего везде и во всем добра. Последним капитальным трудом его было составление положения об эмеритуре для епархиального духовенства. Положение это Св. Синодом утверждено, — но приведение его в действие пришлось передать своим преемникам.
Юбилей и чествование прихожанами Владимирской Ильинской церкви своего пастыря — протоиерея А.Е. Харизоменова, по случаю исполнившегося ХХХѴ-летия служения его при церкви
20-го ноября 1883 года исполнилось 35 лет пастырского служения при Ильинской церкви в священном сане о. протоиерея Андрея Ефимовича Харизоменова, и любящие и глубоко почитающие своего пастыря прихожане Ильинской церкви собрались почтить его неустанное и истинно-пастырское 35-летнее служение особым чествованием, и поднесли ему наперсный крест с драгоценными украшениями. Дело делалось без особенных приготовлений, от искреннего сердца прихожан, так что многие из сторонних Ильинскому приходу почитателей о. протоиерея узнали о торжестве в честь его только в сам день торжества и едва успели принять в нем некоторое участие. За два дня до торжества, прихожане Ильинской церкви особым прошением ходатайствовали пред Его Высокопреосвященством о разрешении поднести своему пастырю наперсный с украшениями крест. На прошении прихожан Его Высокопреосвященством дана резолюция: «Разрешается о. протоиерею принять и носить по установлению наперсный крест с украшениями, подносимый ему прихожанами по поводу исполнившегося тридцатипятилетия служения его в иерейском сане при Ильинской церкви». 20-го ноября о. протоиерей служил литургию при многочисленном стечении своих прихожан, — а к концу литургии стали собираться в Ильинскую церковь и сторонние почитатели о. протоиерея, — так, между прочим, прибыли о. Ректор Семинарии, о. Инспектор Еп. ж. училища, Законоучитель гимназии и градской Духовник. По окончании литургии, с амвона быль прочитан указ Духовной Консистории с резолюцией Его Высокопреосвященства на поднесение о. протоиерею креста и за тем один из прихожан П.И. Талепоровский от лица всех обратился к юбиляру с следующею речью:
Ваше Высокопреподобие,
Досточтимый о. Протоиерей!
Нынешний день очень дорог и мпогознаменателен и для тебя, любимый и глубоко-уважаемый наш отец духовный, и для нас прихожан твоих. Сегодня исполнилось 35 лет твоего благоплодного пастырского служения в священном сане. Со дня поступления твоего во священника в наш Ильинский приход ты в продолжении истекших 35 лет безысходно состоял на страже руководительства ко спасению своих духовных чад при этом святом храме, не беспокоя высшее начальство просьбами о перемещении в другой — лучший и более выгодный приход. В течение всей своей 35 летней службы в нашем приходе ты был примерным пастырем церкви словом, житием, верой и простотой своего доброго, ровного и терпеливого нрава. Неопустительно и без малейших отлагательств удовлетворял ты всем разнородным духовным потребностям своих прихожан, утруждавших тебя благовременно и безвременно. Прихожане нашей церкви живут в разных местах гор. Владимира и даже на окраинах оного, почему и требоисправление, особенно весною и осенью, сопряжено было для тебя со многими затруднениями и неудобствами. Кроме исполнения прямых своих обязанностей по приходу, ты, с примерною аккуратностью, полным усердием и знанием дела исполнял и другие, возлагаемые на тебя Епархиальной властью поручениям честью. Таким образом ты приобрел доверие и благорасположение к себе высшего начальства своею просвещенною опытностью, беспрекословным и безукоризненным выполнением его приказаний и поручений, стяжал искреннюю признательность, сердечную любовь и глубокое уважение от всех прихожан своим кротким и любвеобильным обращением с ними. Особенно же твоя пастырская деятельность как приходского священника выразилась в заботливости и попечении о благолепии своего приходского храма. Умея располагать своих достаточных прихожан к пожертвованиям на благоукрашение храма, ты, в продолжение своей службы, довел его до такой степени благолепия, что наш Ильинский храм в настоящее время считается одним из лучших и благолепнейших храмов во граде Владимире. Приводя в искреннее сознание твою доблестную, благоплодную и многотрудную деятельность в течение тридцати пяти лет, заботливость и попечение о благолепии нашего храма, мы, признательные твои прихожане, сочли непременным и справедливым долгом почтить тебя, досточтимый о. протоиерей, в сей дорогой и знаменательный для тебя день, ознаменовав оный поднесением тебе наперсного креста. Служителю алтаря Господня и провозвестнику слова крестного, что более приличествует, как не знамение Креста?! Испросив предварительно разрешения и святительского благословения Архипастыря нашего, Высокопреосвященнейшего Феогноста на поднесение тебе сего нашего усердного приношения, все мы просим тебя, любимый и искренно почитаемый нами о. протоиерей, прими сей залог нашей вечной к тебе любви и признательности и возложи его на свои рамена. Да укрепит тебя Всеблагий Господь Своею божественною благодатью и силою честного и животворящего Креста на дальнейшее служение святой соборной и апостольской церкви. Да возносятся твои теплые молитвы к престолу Всевышнего в течение еще многих и многих лет за здравие и долгоденствие возлюбленного Монарха нашего Благочестивейшего Государя Императора Александра Александровича, за благоденствие и преуспеяние в добре драгоценного нашего Отечества — православной России и за нас прихожан — твоих духовных чад. Да возрадуется душа твоя о Господе и да возвеселится дух твой о Боге — Спасителе нашем, Ему же со Отцом и Святым Духом слава и держава, честь и поклонение во веки веков. Во время речи, подносимый отцу протоиерею крест на бархатной подушке держали почетнейшие прихожане Ильинской церкви купцы Е.В. Васильев и А.Н. Сомов, которые, затем, и поднесли его. После поклонения св. Кресту, о. протоиерей облобызал его и благоговейно возложив на себя, глубоко расстроганный, произнес к своим прихожанам слово любви, смирения и благодарности. Вот оно: «От избытка сердца уста глаголют; но те же уста от наполняющих сердце в известные минуты глубоких чувств, и радостных и трепетных, немотствуют; тот же язык, в другое время весьма велеречивый, отказывается служить мысли, которая стремится к выражению себя в слове. Подобное положение весьма близко к моему душевному состоянию, в каком я нахожусь теперь пред вами, возлюбленная братия святого храма сего. Но событие сего дня так важно и многознаменательно, что ждет моей речи: что же я скажу вам? Господь вложил вам мысль почтить меня особым знаком вашего внимания к моим посильным трудам, которые я понес в звании служителя алтаря Господня при сем святом храме, и духовного пастыря в этом приходе. Днем выражения вашей благосклонности вы избрали настоящий именно день. Да, в этот вечно-приснопамятный для меня день, через видимое святительское рукоположение, я тридцать пять лет тому назад, сподобился приять невидимый дар священства. Велик, братие, полученный мною от духа Божия дар: но велика и страшна за него и ответственность. Недаром многие из великих Угодников Божиих, крепкие духовными силами, уклонялись от священного сана, как подвига трудного и опасного. Право ли я правил слово истины Христовой в продолжение моего тридцатипятилетнего пастырского служения, и заслужил ли через то какую либо мзду пред очами небесного Пастыреначальника, - это известно Ему Единому Сердцеведцу, который в день праведного мздовоздания воздаст всем по достоянию. Мой же долг трудиться и трудиться, и неустанно возгревать дар духа, живущий во мне возложением архиерея Божия (1 Тим. 1, 6). Пастырское служение всегда было трудно; но в наш пытливый и всем недовольный век оно становится еще труднее. Трудность эта усложняется иногда от причин, чисто внешних, где, например, в приходе, состоящем из сословий разных, направления совершенно разного, иногда противоположного даже, приходится действовать пастырю. Здесь, по слову Апостола, нужно быть всем вся, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых (1 Кор. 9, 22). Трудность такого положения, конечно, приходилось испытывать и мне. Но ваше внимание к посильным моим пастырским трудам, ваша любовь к своему храму много облегчили мои попечения и труды о благе церкви и прихода. Мне всегда памятна будет ваша внимательность к моему, часто скудному, слову. Я всегда услаждался вашим тихим, без шума и разговоров, пребыванием в св. храме во время богослужений. Это самое и давало мне силы к совершению служения в моем звании, в которое от дней моей юности я был призван. И потому благодарю Господа, что Он привел меня служить в среде людей благомыслящих, добрых и по мере своих средств усердных к дому Божию. Вас же, братие, прошу Бога для благословите мя, а не судите за мои немощи, которых я не чужд, как человек. Ибо нет человека, который, живя среди мира, не подвергался бы искушениям, — и неудивительно: и в солнце усматривают пятна! Что же сказать о слабом создании — человеке, который волею божественного Провидения возводится на высочайший степень священства, призывается совершать тайны Божии, в ня же желают приникнуть самые ангелы Божии, и приносить бескровную Жертву о своих грехопадениях и о грехах вверенных его попечению небесным Пастыреначальником душ? На чреду такого высокого, можно сказать, необычайного служения нужно бы призывать не слабых людей, а ангелов святых: но Господу — Богу угодно призвать нас — грешных на столь великое служение, — подобострастных вам человеков. И вот в сем высоком звании Господь привел меня прослужить при сем храме не год, не два, не десять, а тридцать пять лет. На глазах моих сменилось почти два поколения; многих из вас я застал, при моем вступлении, детьми, которые теперь сами уже стали отцами и матерями семейств; многие были мужами, а теперь становятся старцами; а многих давно уже и нет среди нас. Сам я, тогда очень юный, тоже приблизился к старости. Обозрение пройденного пути много содержит в себе поучительного и для меня, и для вас. Потому что век прожить, говорит народная пословица, не поле перейти, хотя внимательный хозяин и поле свое обходит не торопясь, раздумывая, как бы еще лучше удобрить его, чтобы собрать побольше плодов. Тоже надо подумать и нам о разработке своей духовной нивы и о посеве на ней побольше семян доброделания, чтобы явиться непостыдными сеятелями в дому небесного Домовладыки. Сколько еще суждено пребыть мне в сем пастырском труде, — известно только Тому, в руце коего ключи жизни и смерти (Апок. 1, 18). Но в преддверии старости, для поддержания моей духовной бодрости, вы почтили меня особым знаком внимания. Благодарю вас, боголюбивая братия, много раз благодарю, что вы, по заповеди апостола, не забываете труждающихся у вас и предстоятелей ваших о Господе и наказующих вы, и имеете их по преизлиху в любви своей за дело их (Солун. 5,12 — 13), — благодарю, и вместе с сим утешаюсь, что имею таких лиц в моей скромной пастве. В заключение всего, обращаю к вам, споспешницы служения и всем предстоящим, мою усердную просьбу, с какою некогда обращался и великий Учитель языков к своим христианам: молю вы Господем нашим Иисусом Христом и любовию Духа, споспешествуйте мне в молитвах ваших о мне к Богу (Римл. 15,30) — да покажет мя непостыдна делателя до последних дней моей жизни, во благо и спасение всем нам». С чувством глубокого уважения к о. протоиерею было выслушано всеми предстоящими его слово, и после него начато было о. протоиереем, в сослужении с протоиереями А. И. Сервицким и А.И. Остроумовым, благодарственное Господу Богу молебствие, в конце которого о. протоиерей А. Сервицкий обратился к юбиляру с следующими, приблизительно, словами: «Достоуважаемый о. протоиерей, Андрей Ефимович! Не настоящий, не полный, так сказать, прихожанин я ваш, ибо, как священнослужитель, имею общего со всем Владимирским духовенством Духовника. Потому, ни чем и никак не готовился я к вашему юбилейному празднику. Но и без этого, в праздник ваш, мое сердце готово на искреннее слово к вам. 35 лет Господь даровал вам прослужить в сем храме и в приходе св. Пророка Илии. Илия, говорит св. Апостол, был человек подобный нам, но молитвою своею затворял и отворял небо: давать ему на землю дождь или нет; его чудодейственною силою долгое время водонос муки не оскудевал у препитавшей его вдовицы и чванец елея не умалялся; отрочища воскресил он, — с ревностною ревностию обличал он нечестивых царя Ахаава и жену его Иезавель, низводил огонь на жертвы, побивал жрецов Вааловых, — такова великая и чудная деятельность пр. Илии, хотя он и был человек, нам подобный. Подобны ли мы пророку Илии? О славе ли истинного Бога и, Его же Он послал, Иисуса Христа ревнуем мы в своей жизни и деятельности, о которой всегда, как бы с жосткою настойчивостию, ревновал пророк Божий? Кто к сим доволен?!.. Но и пред лицом вашим, о. протоиерей, не обинуясь, я дерзну сказать, что в вашей 35 летней священнической службе, при храме и в приходе пр. Илии, нельзя не усматривать некоторых черт ревностного пророческого служения Пророка. Жив Господь Бог мой, часто проповедывал пророк Илия перед чтителями языческого бога Ваала. Живаго, христианского Бога, славимого в Пресвятой Троице, неустанно проповедывали и вы, особенно во цвете своих сил, во многие годы своего пастырства, часто проповедуете Его и теперь, и проповедывали Его, если не пред развращенными иудеями и язычниками, — то перед погрязавшими в суете мирской христианами, и не только перед своими прихожанами, но и посторонними вашему приходу, обличая своего рода и Ахаавов и Иезавелей (В пятидесятых годах о. протоиерей, как известно, был однин из первых катихизаторов во Владимире, по назначению Преосвященнейшего Иустина.). Поставленный, или — что тоже — посланный промыслом Божиим на приход Ильинской церкви, на приход, в котором доселе достаток стоит рядом с вопиющею бедностью, вы, как бы Илия в Сарепте Сидонской, умножали муку и елей в домах своих прихожан, устрояя их своим назидательным, ласковым словом, умиряя в них часто неизбежные вражды и нестроения, и своим опытным советом, за которым шли к вам с полным доверием, как к своему батюшке, не раз возвращая отцам и матерям отрочищ и отроковиц, особенно в недавнее время бросавшихся на путь нравственной смерти. Сильно влиятельно на ваших прихожан было и совершаемое вами жертвенное священнодействие и вообще молитвенное общение с приходом. Видимый знак сего — благоустроенный вашим приходом, под вашим руководством и вашими трудами, сей святой храм. Но во время 35 летней службы при сем храме и на приходе, вы более половины этого времени несли и несете еще разные другие общественные и частные служения, которые вашим прихожанам известны менее, чем нам, и исполнение которых и перед нашим Епархиальным Начальством и перед всеми свидетельствует о вашей честной опытности, искренности, прямоте и доброте.
По праву, о. протоиерей, принадлежит вам честь настоящего вашего праздника и приходского на праздник вам подарка. Силою Креста Своего да укрепит Господь ваши силы для дальнейшего вашего служения св. церкви нашей и отечеству нашему на многия лета, искренним пожеланием которых и да закончится молитвенное празднество в честь вашу вашего прихода?» По окончании сей речи молебствие закончено многолетием Государю Императору и Царствующему Дому, Св. Синоду и Высокопреосвященнейшему нашему Архипастырю Феогносту со всею его паствою, а также юбиляру со всеми прихожанами Ильинской церкви. По окончании торжества в церкви, большинство присутствовавших в ней прихожан, а также и некоторые из лиц посторонних, по приглашению о. протоиерея, сопровождали его в его дом, и здесь, ни для кого неожиданно, досточтимейший юбиляр был встречен о. ключарем кафедрального собора, который от лица братии собора поднес ему просфору, св. икону Владимирской Божией Матери, и прочитав, вручил следующий адрес:
«Ваше Высокопреподобие, о. протоиерей Андрей Ефимович!
Настоятель Владимирского Кафедрального Успенского собора с братиею и соборным старостою, в день исполнения тридцатипятилетнего служения вашего в пресвитерском звании, усердно и молясь в соборном храме о вашем здравии и спасении и вспомнив при сем о многополезной вашей деятельности за все это время, вменяют себе в обязанность почтительнейше приветствовать вас с достопамятным для вас днем и в благодатное покровение принести вам от святыя соборныя церкви просфору и святую икону Богоматери, с искренним пожеланием вам еще долго жить и служить во славу Божию». На адрес Соборян юбиляр отвечал приблизительно так: «Благодарю, искренно благодарю достоуважаемого о. протоиерея Матвея Ивановича и почтенную братию Успенского собора за их внимание к моим посильным пастырским трудам. Благодарю и вас, любезнейший о. ключарь, как выразителя такого внимания к моему недостоинству. Желал бы говорить больше, но от возбужденного состояния моих чувств и утомления не могу. Прошу извинить...» Здесь же получены были о юбиляром письменные приветствия с его торжеством и всяческие благожелания ему от о. Ректора Семинарии и от некоторых прихожан, не могших явиться лично на торжество по тем или другим причинам. В доме юбиляра вновь возглашено было многолетие ему, пропетое всеми присутствовавшими, — чем и закончилось чествование достойного юбиляра.
22-го марта 1884 г., в 10 часов утра, к крайней неожиданности многих и глубокому сожалению всех нас скончался всей епархии известный, досточтимейший о. протоиерей А.Е. Харизоменов, прекраснейший человек и многоплодный, разносторонний и умелый труженик в среде губернского и епархиального духовенства. Сколько мы знаем, давно уже гнездилась в его, на вид крепком, организме внутренняя болезнь, и он все собирался заняться серьезным лечением себя, — но сборы так и остались сборами, — а между тем вновь полученная, 15-го марта, при исполнении своих пастырских обязанностей, простуда развила и усложнила его прежнюю болезнь и свела его в могилу. С крайним трудом, с полным самоотвержением в пятницу, 16-го числа, о. протоиерей исповедал до 70 человек своих прихожан, в субботу — 17-го, он, отслуживши Литургию, причастил их, перенося смертельные страдания и уповая только на то, что если бы и умереть пришлось в церкви, то он спокойно умрет за святым делом, что тогда он и высказывал сослужившему ему своему о диакону. Так в нем сильна была преданность своему делу и любовь к своей пастве. После Литургии, в субботу о. протоиерей слег в постель, в ночи на 22-е число исповедался и приобщился св. Таин, утром 22 -го принял св. елеосвещение при полном сознании и на 36 году своей служебной деятельности, имея только еще 57 лет от роду, почил сном смерти.
Всегда почитаемый и уважаемый начальством за свои труды при жизни, о. протоиерей был почтен и по смерти. Погребение его 25-го марта, после Литургии в Ильинской церкви, было совершено самим нашим Архипастырем в сослужении всего почти Владимирского духовенства, и тело его разрешено положить при Ильинской церкви, в которой он служил более 35 лет, которая устроена и украшена трудами его как наилучшая во Владимире церковь, и паства которой, так недавно еще душевно почтившая его за 35-ти летнюю ей службу поднесением креста с украшениями, искренно и глубоко оплакивает его кончину.
Речь, произнесенная при погребении о. протоиерея А.Е. Харизоменова, 25 марта 1884 г.
Так вот и Ильинский протоиерей, о. Андрей, перед нами во гробе, — скончался он, умер. Сколько и отовсюду удивлений, сетований, сожалений! Но почему эти удивления, о чем эти сетования? Разве не сами люди соделали себе смерть? Бог ее не творил. Разве не каждую минуту в роде нашем случаи смерти? Разве малая часть людей — для того только, по-видимому, и рождается, чтобы умереть, без ясного следа своего маловременного существования? Не часто ли минута рождения есть вместе и минута смерти? Умирают младенцы, юноши, девицы, — и много ли умирающих по достижении последних пределов жизни? Везде и всегда — смерть: и в бедной хижине, и в богатых палатах, и при лекарях, и без них; у отца и матери — детей, у детей — отца и мать, знатного и незнатного человека, доброго и дурного, богатого и бедного, одинаково постигает она, и нередко — нежданно, негаданно. Не даром рисуем мы смерть в виде скелета, только с косой и серпом, без сердца и души. ... Итак, «кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти» (Псал. 88, 49)? И в смерти, этом нашем естественном наследии от прародителей наших, много неестественного и тяжелого. Если еще не много смущает она нас своею неизбежностью, потому что Христос Бог наш приведе нас от смерти к вечной жизни, то тяжела она своею неизвестностью, а также теми страданиями душевными и телесными, которые ей предшествуют, — часто своею внезапностью и нечаянностью, и — что всего ужаснее — своими для нас решительными последствиями в другом мире, в жизни вечной, — или в раю или в аду. Умалить все эти ужасы смерти может только истинно христианская жизнь на земле, жизнь по Евангелию Христову и учению св. нашей Матери церкви. Многим и много приходится владеть в здешней жизни. Не говоря уже о тех, которые сами считают себя умными, есть действительно мудрены, знающие не только то, что на земле, но и то, что над землею и в земле. Понимая прошедшее, пользуясь настоящим, они могут проникать и в будущее. Но что из этой мудрости? Защитит ли она их от смерти и оправдает ли на нелицеприятном суде Божием? Есть люди, отличающиеся почестями, высоким положением в обществе, властью, влиянием, — и что из всего этого — при смерти? Не им ли надо, больше других, отдать ответ на страшном суде Христовом? Есть богачи — стяжатели постоянные, одни для своего собственного наслаждения благами мира сего, другие — просто ради стяжания. Но что значит все мирское, когда идет смерть? Мирские блага и удовольствия одних — огрешили их душу, стяжания других — не идут с ними на небо. Не счастливее ли их при смерти тот несчастный, который, бедствуя в жизни, ждет смерти, как избавителя от земных скорбей, и узким и скорбным путем смирения, терпения, нищеты и убожества надеется достигнуть царствия Божия? Итак, по всему этому сказанному, ни удивления, ни сетований и при сей жертве смерти быть не должно. Смерть — общий наш удел: когда она постигнет каждого из нас, мы не знаем этого; без болезней она приходит редко, а если и приходит, то хуже для нашей же души, — вечные последствия ее неизбежны и зависят от нашей здешней жизни. В почившем нашем пастыре мы видим пример умаления ужасов смерти. Имея мудрость и знания — и всегда на уровне современности, — он основывал их на учении Христовом и служил ими нам для нашей богоугодной жизни. Пользуясь почестями и отличиями мирскими, он с полным смирением и добродетельно, — всегда благотворно служа ближним, — провел всю свою жизнь, — на истинно смиренном христианском служении ближнему в последние дни своей жизни, озабочиваясь поспеть напутствовать Св. Тайнами бедную больную, он получил и свою последнюю болезнь, уложившую его в сей гроб. Дела любви и милосердия христианского, всегдашний труд в многосторонней, официальной и частной деятельности, и труд всегда умелый, и благонамеренность в труде — это его дела, как мы знаем все, о чем и свидетельствовали еще при его жизни и так недавно, на его юбилее. А та взаимная любовь пастыря с паствой, которая, николи же отпадая, прошла через все 35-ти-летие его служения в здешнем храме, разве это не очистительная жертва пред правосудием Божиим за слабости и прегрешения, которым подвержены все мы, как, может быть, подвержен был и почивший, как человек. Но нам живым человекам, остающимся елико, елико, на сей многотрудной земле, нельзя с глубокой скорбью не пожалеть человека — о. А.Е. Это наше сожаление собственно о себе и для себя. Уверены, жалеет его наш Архипастырь как опытнейшего и лучшего своего сотрудника в делах своего многосложнейшего Архипастырского управления и служения. Жалеет своего о. Андрея вся Ильинская паства, от велика и до мала, от богатого и бедного, как много лет с самоотвержением, до непозволительности себе и малого отдыха, служившего ее много образным нуждам. Жалеет его вся корпорация его сослуживцев по Духовной Консистории, как разумного, несварливого, опытного и несшего советника в делах. Жалеет его весь город наш, сознательно знающий между нами, в среде духовенства, в Ильинском о. протоиерее солидную и добрую личность. Жалеют его ближайшие его знакомые и друзья, как любвеобильнейшего, благороднейшего и умного собеседника. Узнавши о смерти его, глубоко пожалеет о нем и вся наша Епархия, ибо знает она, что, не делая зла, он делал добро, и мог бы продолжать делать его. Всякий жалеет его, и всякий, по совести должен сказать, как трудно найти другого о. Андрея. Но нужные и назидательные для нас самих сожаления, могут быть полезны дорогому нашему почившему. Только нашею доброю памятью и молитвою о нем, которые и сохраним навсегда, доколе мы живы, благородно и с утешением относясь к оставшемуся его семейству, ради и его заслуг для нас. — Аминь. С — кий.
Памяти приснопамятного отца Духовного
(Сказано бывшим духовным сыном о. протоиерея А.Е. Харизоменова — о. протоиереем Киевского-Софийского собора Николаем Ивановичем Флоринским.) А.Е. Харизоменов учился в Среднем Отделении Владимиpской духовной семинаpии, когда я был в Высшем, и — хорошо помню — мы ученики Богословии относились к нему — философу с уважением, как бы к нашему сокурснику и сотоварищу. Сколько был он усерден к науке, столько отличался нравственною чистотой, которой, равно как и особенно приятною в человеке умном скромностью и смиренностью, заслуживал уважение старших себя и братски-дружескую и вместе почтительную любовь от товарищей. Когда, вскоре по окончании курса наук в Семинарии (в 1848), Андрей Ефимович поступил во священника на место высокоуважаемого и для всего гор. Владимира незабвенного о. протоиерея Матвея Григорьевича Мавровского, — молодому пастырю трудно было скоро приобрести себе пастырский авторитет в приходе, где много было людей вполне интеллигентных, а также капиталистов, так что приход называли аристократическим. Андрей Ефимович однако же не более, как в продолжение одного года, умел и успел сделаться пастырем и любимым и весьма уважаемым у своих прихожан. Вместе с примерно-усердным отправлением пастырских обязанностей соединял он в себе любовь к наукам кабинетного ученого. Вследствие чего, каждый раз, когда бывал в собраниях своих прихожан по случаю требоисправлений, или с визитами в праздники, в дни Ангелов и под., — о. Андрей находился говорить умно и красноречиво с каждым, и по каждому из предметов научного образования и социальных знаний. За что особенно любили тогдашние профессора Семинарии, учители Гимназии и образованные светские чиновники, из коих всех весьма многие состояли и в приходе его — Ильинском. Заслушивались умного собеседника сего и не участвовавшие в беседах лица и любили называть его: «соловьем», или: «нашим соловьем». Церковные беседы о. Андрея также были для всех прихожан его и интересны по содержанию и любезны по доступности к пониманию, при изящном своем изложении. Что касается его духовничества, то это был один из лучших духовников в гор. Владимире и вместе наставник в христианской жизни. Приведу один замечательный пример его мудрых наставлений. Некто из духовных чад о. Андрея говорил ему раз: «думаю, Батюшка, что меня грешного Бог оставил своим попечением в наказание мне за то, что я самовольно распоряжаться стал судьбой своею вопреки — мне кажется — указаниям мне со стороны Промысла». — «Не думайте так напрасно», отвечал унывавшему прихожанину добрый пастырь. «Господь Бог никого никогда не оставляет: припомните, что мы поем во вторник на вечерне: «милость твоя, Господи, поженет мя вся дни живота моего». Этого краткого вразумления достаточно было, чтобы успокоить дух встревоженного. И сколько подобных добрых наставлений получили все мы — бывшие твои прихожане — о, добрый духовник и пастырь наш!.. Да воздаст тебе, Господь, богатно в небесном Царствии Своем, за богатство любви твоей ко всей пастве твоей, и к каждому в частности члену сей паствы, и за твои все многообразные и многополезные выражения сея пастырской любви! Особенно же да помянет Он — Отец сирых и Судия вдовиц слезы искренней любви по тебе сирых и вдовиц, тобою утешенных! Да взойдет аромат сих молитвенных слез над могилою твоею, как фимиам кадила на Небо, и да привлечет на душу твою благоволение Господа Пастыреначальника и Царя небесного!
Указом Св. Синода, от 19 апреля 1884 г. за № 1259, определен членом Консистории на место умершего протоиерея Андрея Харизоменова ключарь Владимирского кафедрального собора протоиерей Александр Виноградов.
(Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 9-й. 1-го мая 1884 года).
Харизоменов Сергей Андреевич (3.9.1854, г. Владимир - 16.2.1917, г. Саратов) - экономист, земский статистик.
Храмы города Владимира
