Находился монастырь к северо-востоку от Владимира, судя по всему, на возвышении вблизи слияния рек Рпени (Ирпени) и Почайки (Почайны). Место слияния рек называлось Княжий (Княжой) луг, а вокруг, до Нижегородской дороги, простиралась Ярилова долина. «Феодоровский, мужской, совсем уничтоженный, Владимирской губернии и уезда, где ныне холм, в 3 верстах от Владимира, по направлению к селу Красному». На месте, где река Почайна впадала в Рпень (в районе завода «Точмаш») по преданию, происходило крещение жителей Китежа-Залесского (будущий Владимир-Залесский) святым Федором Суздальским, где впоследствии якобы и возник Федоровский монастырь. Основание монастыря могло произойти при князе Андрее Боголюбском после его вокняжения на Владимирской земле. Поводом к этому считается чудесное спасение князя в день св. мученика Федора во время битвы за город Луцк в составе дружин Юрия Долгорукого. Осада Луцка происходила в январе - марте 1149 г. 17 февраля (2 марта) празднуется память Федора Тирона (и вскоре еще один день Федора Тирона, переходящий). Память вмч. Федора Стратилата приходится на 8 (21) июня и 8 (21) февраля. Обе зимние даты - 17 и 8 февраля - не противоречат летописному времени Луцкой битвы.
Пересекаем речку Ирпень, по течению которой еще в XIX столетии сохраняли свои имена древние урочища - Княжой луг и Ярилова долина - и было место Федоровского монастыря XII в. С Федоровским холмом связывается предание о постройке здесь князем Андреем Боголюбским церкви Федора Стратилата. Дальше, на подъеме полей, видно древнее Красное (что значило «красивое») село, отмеченное высоким силуэтом шатровой колокольни.
С востока к речке Лыбеди примыкало старое урочище «Ярилова долина». Она тянулась вверх по долине реки Ирпень до села Красного. Местность от этого урочища к югу, по берегу реки Клязьмы, еще в начале XIX века носила название «Дубняк», как воспоминание о дубовом лесе, некогда произраставшем здесь. Большие стволы «мореного» дуба, вымывавшиеся отсюда в половодье рекой Клязьмой, подтверждают справедливость названия этого урочища. Под Красным селом на правом берегу реки Ирпень лежит еще одно старое урочище «Княжий луг», на котором недалеко от устья речки Почайны некогда находился обширный холм, называвшийся в народе Ярило. По преданию, на этом холме и по всей нижней долине реки Ирпень происходили «Ярилины» — народные торжества восточных славян в честь Ярилы — бога солнца, любви и плодородия. Праздник солнечного божества Ярилы был очень популярен во Владимире, и даже в конце XIX столетия в урочище Ярилова долина стекалось много жителей города и крестьян окрестных селений, где с первыми лучами солнца до его захода происходил красочный весенний праздник древних земледельцев.
Монастырь был вновь открыт, как Феодоровский в XVI в. царем Иоанном Грозным. В документе XVII в. монастырь поименован в честь Федора Стратилата. Этот документ - ответ патриарха Никона на «челобитную» служителей владимирской Федоровской обители 1657 г. Монастырь именуется в этой грамоте так: «Володимерского уезду Покрова Пречистой Богородицы Федоровская пустынь Стратилата, что на реке на Рпене под Красным селом». Вероятнее, что Покровским могли назвать вновь построенный храм XVI в., а Федоровским монастырь продолжал называться по прежнему посвящению.
В том же документе указано, что после литовского разорения монастырь запустел: «... в прошлых де годах строит тое Федоровскую пустыню блаженныя памяти Государь царь и Велий князь Иван Васильевич всея Руси до Московского разорения, а после Московского разорения та Федоровская пустыня от литовских людей разорена...».
Запустевший вновь после литовского разорения монастырек оказался без угодий, которыми успели завладеть окрестные землевладельцы и крестьяне, как следует из документа 1657 г.: «... а Государевые жалованные грамоты и всякие монастырские крепости все в то время пропали, и стояла та Федоровская пустыня многия время пуста, а до Московского разорения даны были к той пустыни блаженное памяти Государя царя и Великого князя Ивана Васильевича всея Руси жалованные пашни и луга и рыбные ловли, и ныне де теми государевыми жалованными пашнею и лугами завладел Лев Плещеев, да сын Федор и люди их и крестьяне, и кошенное сено с их монастырских лугов его Федорова, крестьяне села Красного во все годы насильством свозят, да на их же монастырской земле на берегу реки Рпени Лев Плещеев поставил насильством своим мельницу и после его Льва сын его Федор тою мельницею владеет насильством и по се число, и на тое мельнице приезжают молотить люди ево Федорова и крестьяне и хлеб травят и толочат, и на лугах на мельницу на всякую мельничную починку дерн копают, и тем они луг портят, что ныне поставлена мельница насильством лет двадцать и больши, да он же Федор Плещеев завладел их же монастырскими сенными покосы Звеновицким лугом по реке по Рпене на устье на 150 копен и больши, да на речке на Почаенке паханные земли три десятины, да сенных покосов за речкою Почайкою по речку Сухойку на 200 копен, да отец его Федоров Лев Плещеев их же монастырские земли завладел по речке по Рпени на пустоши Уршове десятин шесть и больши, ему де строитель з братиею от тое Федорова налоги Плещеева и от насильства людей его и крестьян села Красново теснота и обида большая, да их же монастырские Федоровские пустыни, озерком Суехрою в Володимерском уезде под Славецкою волостью завладел насильством Государев дворцовый крестьянин тое Словецкие волости Ивашко Иванов сын Шепелев...». Отсюда следует, что монастырской пашней и лугами в середине XVII в. завладел Лев Плещеев и его сын Федор, которым принадлежал «жеребей» (часть) села Красного, и их крестьяне. Они же поставили мельницу на бывшей монастырской земле на берегу р. Рпени. В грамоте упоминаются захваченные Плещеевыми сенные покосы Звеновицкого луга на устье р. Рпени и между реками Почайкой и Сухонкой, пахотные земли на р. Почайке и Уршевская (Уршова) пустошь на р. Рпени. Кроме того, дворцовый крестьянин Иван Шепелев завладел озерком Суехрой «в Володимерском уезде под Славецкою волостью». Все эти угодья принадлежали Федоровскому монастырю по крепостным и жалованным грамотам Ивана IV, пропавшим после литовского разорения.
В 1657 г. монастырем управлял строитель Иустин.
В 1657 г. «Володимерского уезду Покрова Пречистой Богородицы Федоровские пустыни Стратилата, что на реке на Рпене под Красном селом, строитель старец Устин с братиею» жаловался, что «Федор Плещеев завладел их же монастырскими сенными покосы Звеновицким лугом по реке по Рпене на устье на 150 копен и больши, да на речке на Почаенке паханные земли три десятины, да сенных покосов за речкою Почайкою по речку Сухонку на 200 копен, да отец его, Федоров, Лев Плещеев их же монастырские земли завладел по речке по Рпени на пустоши Уршове десятин шесть и большие».
В 1682 г. монастрыь был приписан к Рождественскому монастырю во Владимире; по другим сведениям, это произошло в 1692 г. По переписным книгам г. Владимира 1715 г., составленным ландратом князем Артемием Семеновичем Ухтомским, в Федоровском монастыре значился строитель и 19 человек братии.
Единственный план, на котором показан Федоровский монастырь - весьма условный, не топографический «чертеж» г. Владимира 1715 г., с подписью «Федоровский монастырь» и «церковь Федора Стратилата». Покровской церкви на этом «чертеже» нет, хотя в XVII в. монастырь носил, как показано выше, двойное наименование: Покровский и Федора Стратилата. Вероятно, Покровская церковь к началу XVIII в. потеряла прежний статус.
Следствие о приездах царицы во Владимирский Рождественский приписной Федоровский монастырь
В 1720-м году дьяку Тайной Канцелярии Тимофею Палехину, именным указом, присланным из С.-Петербурга, из Тайной Канцелярии, велено было ехать во Владимир и в Суздаль для проведения следствия о царице Лопухиной Евдокии Федоровне. Окончив следствие и допрос в городе Владимире, дьяк Палехин перешел к допросу монахов тех монастырей, которые посещала царица Евдокия и для этого допроса сам лично ездил по монастырям. Допрос монастырей начался с Федоровского монастыря, что под селом Красным, приписанного к Владимирскому Рождественскому монастырю. Строитель этого монастыря, иеромонах Гавриил Антилоховский показал, что о приездах царицы Евдокии в этот монастырь он слышал от старых монахов Савватия и Никандра, сам же он о приездах царицы Евдокии ничего не знает, так как переведен в этот монастырь всего год тому назад, на место строителя Матвея, «который был в Рождественском монастыре, а ныне где — не знает». Монахи Савватий Скоморохов и Никандр Торбаевский показали: бывшая царица Авдотья приезжала в Федоровский монастырь дважды «погодно летним временем, тому назад года с четыре» (числа и месяца не помнят) и останавливалась в кельях, построенных от Рождественского монастыря для приезда властей и ночевала по одной ночи; «а что в той церкви отправляли, того они не ведают», потому что им приказано было, чтоб из келий никто не выходил не только в церковь, но и на монастырь, «а бывший строитель Матвей в то время в церкви был-ли, того они не ведают, потому что был тот строитель в особой келье»; службу в церкви при царице отправлял приезжий с нею поп, «а слышно им было от служителей ее, что оный поп бывшей царицы духовников сын» (имени его не знают); с царицею были старицы и служители, а «каких чинов люди были и сколько человек, и на каких подводах приезживала. того они не ведают же»; к царице приезжал с подносом архимандрит Рождественского монастыря Гедеон, и при подносе был Иван Жиркин. «И подаяние от ней бывшей царицы в тот монастырь какое было-ль и кому, о том они ни о чем не ведают, и ни от кого не слыхали, а им-де давано вместо милостыни по 10 алтын на брата, а что она бывшая царица была пострижена не ведают и не слыхали». Монахи Геронтий Андреев и Филарет Дырин показали, что о приездах царицы ничего не знают и не слыхали, так как недавно переведены в этот монастырь. Главного свидетеля приездов царицы Евдокии в Федоровский монастырь, строителя этого монастыря иеромонаха Матвея дьяк Палехин не мог допросить, так как он, по показанию архимандрита Гедеона в его челобитной, еще до приезда Палехина, совсем уехал в Москву, к сроднику своему монастырского приказа подъячему Матвею Боголюбову, который обещал пристроить его в Москве в Новоспасский монастырь. Поэтому дьяк Палехин писал в Москву к преосвященному Игнатию, митрополиту Сорскому и Подонскому о сыске Матвея и о содержании его до указу под караулом. «В Федоровский монастырь приезжал однажды Рождественского монастыря архимандрит Гедеон, и привез хлеб и рыбу свежую, и яблоки и вишни, и рыбы ж черного ярца на лыках. При том был и Иван Жиркин, и стояли пред нею бывшею царицею; и побыв с полчаса он архимандрит поехал от того монастыря». Монахи Федоровского монастыря показали: Савватий и Никандр, что когда у царицы в Федоровском монастыре был с подносом архимандрит Гедеон, то при этом подносе был и Ив. Жиркин, «а в кельях (у царицы) за ним архимандритом пред оною бывшею царицею оный Жиркин был-ли, и прежде ль его архимандричья приезда он приехал, или с ним архимандритом, того они не видали и не слыхали» (3567). «Во время посещения царицею Федоровского монастыря, Прасковья была с нею, и при ней царице ночевала, а муж ее оставался во Владимире в доме своем. После литургии пели молебен Федору Стратилату; службы отправлял бывший с царицею поп, «а того монастыря строителя и монахов в церковь не пущали, и из келий выходить не велели; а в том служении на эктениях и на молитвах бывшую царицу царицею поминали-ль, того она Прасковья не слыхала». После литургии в Федоровский монастырь приезжал архимандрит Гедеон, «притом был и муж ее». (Значит он приехал или вместе или в одно время с Гедеоном). По отъезде царицы из Федоровского монастыря, Прасковья с мужем провожали ее версты с 1 ½ и, проводя, возвратились ко двору своему».
В XVII - начале XVIII в. монастырем управляли так называемые «строители». Известно несколько имен: Иустин, Сергий, Иосиф, Галасий, Матфей, Гавриил Антилоховский.
На бывшей земле Фёдоровского монастыря - пустоши Уршевской - впоследствии находился загородный Архиерейский дом (Уршевский) на р. Рпень. По описанию 1763 г., дом был таков: «Загородный Уршевский двор при р. Рпени, в нем 3 архиерейских покоя в один этаж, при них одна ветхая мыльня. Здесь также скотный двор, на нем 3 избы, конюшня на 15 стойл, сенница, 10 хлевов для скота, 4 хлебных житницы, погреб, 2 овина». Кроме дома, архиерею принадлежала земля по реке Рпени: 8 десятин пашенной земли, 8 десятин дровяного лесу, 13 десятин сенных покосов.
В 1798 г. монастырь был упразднен. По другим данным, монастырь был упразднен в 1764 г. 42 иконы из упраздненного Федоровского монастыря, возможно, затем находились в Михайло-Архангельской церкви села Красного. Кстати, один из двух теплых приделов этой церкви, построенной из кирпича в 1788 г., посвящался Покрову Божией Матери.
Земельные владения приписного Федоровского монастыря перешли к Архиерейскому дому). В их числе - земли по берегам рек Рпени и Почайки, Уршевская пустынь на Рпени. В Уршевской пустыни в XVIII в. существовал загородный архиерейский дом.
Так называемый Федоровский луг (пустошь), название которого можно считать топонимическим свидетельством об исчезнувшем монастыре, в 1798 г. был пожалован императорским указом жителям города Владимира. Часть этого луга получили тогда же крестьяне села Красного, однако в 1807 г. эту землю передали горожанам, что послужило причиной длительного земельного спора. В «Подробном инвентаре недвижимых имуществ г. Владимира 1852 г.» числился «луг Федоровский внутри земель села Красного на север от города», высочайше пожалованный городу в 1798 г., но поскольку отведена была не вся земля, луг значился в переписке с Сенатом. В конце XIX в. Федоровский луг составлял 14-ю часть владения горожан города Владимира, «вымежеванную по полюбной сказке из дачи села Красного с деревнями».
В 50-х годах XIX века К. Тихонравовым были произведены археологические раскопки на Яриловом или Феодоровском холме, названном так позже по монастырю Феодора Стратилата, существовавшему на этом холме до 1764 года. К.Н. Тихонравов предполагал, что находившийся тут Федоровский монастырь «не был ли основан на месте Языческого капища». К сожалению, эти археологические раскопки были произведены без соблюдения основных научных требований, что было характерно для археологии того времени. В частности, при раскопках был применен траншейный метод раскопок, который не дает планиграфию изучаемого археологического объекта. Поэтому трудно судить, существовало ли языческое святилище на этом холме или нет. Правда, при раскопках Федоровского холма были найдены майоликовые плитки от полов храма и части от его белокаменных колонн. Эти находки пока единственное доказательство существования этого монастыря в XII веке.
«При земляных работах для вновь строящегося красильного корпуса ф-ки «Пионер» был обнаружен в большом количестве кирпичный щебень, среди которого попадались печные изразцы с выпуклыми рисунками, кусочки оконной слюды, черепки глиняной посуды, железный камертон, подсвечник, пробой и небольшой полустертый жернов. Обнаружено было также кладбище с большим количеством костей. По исторической справке оказалось, что здесь в XVI веке существовал так называемый Федоровский монастырь, который был потом ликвидирован» («Призыв», 25 авг. 1927 г.). «…На том месте, где будет строиться новый прядильный корпус сейчас идет планировка,— равняют местность. Больше сотни землекопов срывают холм во дворе фабрики, где по преданиям и по рассказам стариков когда-то стоял языческий храм бога «Ярило». После на этом холме стоял Федоровский монастырь, уничтоженный татарами. Здесь сейчас откапывают массу человеческих костей и черепов. Попадаются черепа с совершенно сохранившимися зубами. Частенько находят черепа отдельно от туловища — на полтора или два метра в стороне. Это наводит на мысль, что голова была зарыта отдельно от туловища. По словам людей знающих, этот холм — искусственный. На глубине двух метров почва смешана с древесным углем. Здесь, вероятно, была или пещера или кузница. Пока, кроме черепов, надгробных плит, старой ризы, не найдено ничего, но возможно, что в центре холма попадутся вещи более интересные» («Призыв», 17 августа 1927 г.).
В 1927 и 1928 гг. при нивеллировке земли около с. Красного под гор. Владимиром, на месте быв. Феодоровского монастыря, были обнаружены следы древней жилой постройки. Здесь, среди щебня и мусора, найдены были многочисленные осколки старинных замечательно интересных изразцов. Все изразцы сделаны из красной глины и, судя по наличию у них с задней стороны рюмки, принадлежали к печной облицовке. Большинство изразцов относится к группе красных, так как на них не заметно ни малейших следов поливы и, кроме того, по материалу, технике и орнаменту они чрезвычайно сходны с вышеописанными. Материал указанных изразцов составляет довольно чистая глина. Преобладающим рисунком на них является сюжет, данный высоким отчетливым рельефом. Насколько позволяют судить сохранившиеся осколки, изразцы имели следующие интересные рисунки:
Изображение единорога с короткими толстыми ногами, с удлиненной лошадиной шеей и удлиненным туловищем; верхний правый угол заполнен пальмовидным растением, такие же растеньица более мелкие впереди и внизу изображения.
Изображение всадника, туловище которого сохранилось только в нижней части по пояс. Седло под всадником очень высокое. Шея у коня — длинная, прямо поставленная. По бокам изображения — стилизованный растительный орнамент.
Изображение всадника в кольчуге и с перевязью через левое плечо, концы которой развеваются сзади; на голове корона; в правой руке короткий меч, похожий на кривой нож; лицо всадника обращено к зрителям. Конь под всадником с четко выделанной гривой и уздечкой. По углам изразца — стилизованный растительный орнамент. На некоторых осколках от изразцов того же рисунка имеется надпись вверху, которую разобрать невозможно. Изображение всадника, замахивающегося мечем. Фигура всадника очень схематична. Лошадь под всадником с короткими ногами и длинным туловищем. Изображения двуглавых орлов с расставленными лапами, с опущенными или несколько приподнятыми крыльями, имеющими крупное или мелкое оперение. В углу одного из таких изразцов имеется остаток надписи — К А. Уголок изразца с прекрасным изображением птички под деревом. Продолговатый изразец с изображением в центре маски фараона, по бокам — растительный орнамент. Осколок изразца с стилизованным растительным орнаментом и с надписью вверху, в которой можно выделить буквы Ю и В. Несомненно, здесь мы имеем остаток какого-либо сюжетного рисунка. На всех перечисленных изразцах, изображения даны высоким рельефом по углубленному лицевому полю, заключенному в широкую боковую рамку. Среди изображений особое внимание обращает на себя изображение всадника, сопровождающееся на некоторых изразцах неразборчивой надписью вверху. С большой вероятностью можно предполагать, что в данном случае, мы дело имеем с изображением Александра Македонского, которое будет часто встречаться в разных вариациях на зеленых и многоцветных поливных изразцах и которое являлось, по-видимому, наиболее распространенным в местной керамике. Особенности техники, качества материала и изображений (единорог, двуглавые орлы без корон и всадника в короне), а главное, место находки позволяют с решительностью отнести все описанные изразцы ко времени основания быв. Федоровского монастыря, на месте которого они найдены, т. е. ко второй половине XVI века. Вместе с красными изразцами на том же месте обнаружены были осколки изразцов иного типа. Изразцы этой второй группы сделаны также из красной глины, но более грубого качества. Орнамент на них исключительно растительно-геометрический и дан низким рельефом по гладкому полю. На всех изразцах сохранились в большей или меньшей степени следы зеленой поливы. Указанные признаки заставляют отнести данную группу изразцов к более позднему времени, т. е. к XVII стол., при чем самый факт совместного нахождения „красных" изразцов с зелеными муравлеными изразцами довольно знаменательно указывает на то, в какой последовательности шло развитие изразцового производства.
В 1877 году в Красном селе было 250 дворов, церковь во имя св. Михаила; вблизи холм, на котором белые надгробные камни – остатки бывшего здесь Федоровского монастыря, упраздненного в 1764 году.
В 1798 г. некий отставной унтер-офицер Рогозин собрался вступить в иноческий чин и основать нечто вроде пустыни, для чего просил пожаловать ему запустелое место бывшего Федоровского монастыря вблизи Владимира, чтобы построить часовню и келью, принимать посетителей и желающих жить уединенно. Ему это запретили. Тогда он написал 4 письма сержанту Сорокину, своему приятелю. Сорокин объявил, что ему в видении является преосвященный Иоанн, его гробница с благоуханием, зеленая роща с двумя реками и т.п. После чего Сорокин поставил на месте бывшего монастырского кладбища, где был заметен «дикий камень», деревянный столб с двумя иконами, а прихожане двух городских церквей - Ильинской и Мироносицкой - убедили своих священников служить на этом месте панихиды. В них участвовало большое стечение народа, что привлекло внимание властей. Состоялось расследование, и панихиды запретили на основании статьи Духовного регламента о ложных чудесах.
На 4-й версте от г. Владимира, по дороге к Суздалю, вправо возвышается довольно большой холм, на вершине которого во многих местах в XIX в. видны были белые камни, бывшие, вероятно, надгробными, и большая часть из них вросли в землю. На этом месте был Феодоровский монастырь. Против холма, где была обитель, по левую сторону дороги, в небольшом овраге, которым протекает речка Почайна, был святой ключевой колодец. Многие сюда ходили умываться и брать воду в дома, как целительную от болезней. Есть предание, что ключ этого колодца обретен первым настоятелем Феодоровского монастыря, по приказанию которого сделан на нем сруб, и братия с того времени пользовалась из него водой. В 1850-е годы при этом колодце стоял столбик, с образом Иоанна Предтечи, под крышей. Из села Красного, находящегося недалеко от этого колодца, ежегодно совершался крестный ход сюда 24 июня, в праздник Рождества Иоанна Предтечи, установленный с давних времен, куда по этому случаю, стекалось немало и жителей Владимира.
Для строительства здания фабрики Белова в 1910 г. была срыта задняя часть Ярилова холма.
