В.И. Титова «Владимир в волшебном зеркале топонимии» история города в названиях его улиц, переулков, площадях и др. Владимир 2012
Названия водных источников - это гидронимы, гидротопонимы. Во все времена большую роль в жизни людей играла вода - реки, озера, водные пути, броды, переправы. Места для своих поселений человек всегда выбирал у воды, без которой жизнь была просто невозможна. Города в древности часто возникали на крутых речных берегах. В этом случае река становилась естественным препятствием для врагов. Ярким примером служит местоположение Владимира, для которого Клязьма была защитой с юга, а крутой берег Лыбеди позволил создать защиту с севера. Клязьма к тому же была важной связующей нитью с южными землями: из Клязьмы попадали в Оку, из Оки - в Волгу, а великий Волжский путь всегда играл большую роль в торгово-экономических, политических и культурных связях Северо-Восточных земель с ближними и дальними соседями. Названия водных источников чаще всего являются более древними по сравнению с населенными пунктами, возникавшими на их берегах. В нашей местности до славянской колонизации, а позднее и рядом со славянами, жили племена угро-финской группы: меря, мурома, весь. Именно поэтому многие реки сохранили названия, которые мы не можем расшифровать до сих пор, например, Клязьма («Коло-Аз Мать». Коло-Аз был рожден богиней Окою (Лакомой) и богом любви Камой.), Сунгирь, Содышка. Но, как и населенные пункты, реки и речки иногда тоже меняли свои названия. Так случилось во Владимире. Пришедшим сюда славянам многие угро-финские названия казались чуждыми, поэтому они старались приспособить их к своему языку, пытались найти понятное объяснение непонятным названиям. Приведем высказывания авторитетных специалистов в области топонимики. Мнение Л.В. Успенского: «Люди не любят непонятных географических названий, особенно в своей родной стране. Они невольно начинают искать ему объяснение, вытекающее из их родного языка». Мнение Э.М. Мурзаева: «И конечно, можно утверждать, что многие нерусские топонимы были переработаны русским населением в порядке народной этимологии, либо оформлены русскими суффиксами, т.е. подверглись морфологической переработке».
Такое явление демонстрирует нам одна из владимирских речек - Ирпень, Рпень - приток Клязьмы, наиболее крупная из остальных городских рек. Существует предположение, что ее древнее название - Кузячка, в свою очередь, возникшее от созвучия с еще более древним названием, которое ей было дано угро-финнами. На языке угро-финского народа эрзя слово «куз», а на финском «kuusi» (кууси) означает «ель». Это косвенно говорит о том, что река протекала среди хвойного леса: одно из многих свидетельств того, что в древности Владимир был окружен дремучими лесами. Местность в долине Рпени долго сохраняла название Кузячка, Кузянка, Кузявка, образованное с помощью суффиксов русского языка от угро-финского слова «Куз». По мнению некоторых исследователей, близко по своему происхождению к возможному древнему названию Рпени - Куз. Название реки, на которой возникло селение - Куз, кууси (от протекает в значительной своей части по темному еловому лесу), было воспринято пришедшими сюда славянами как более понятное им слово «гусь».
Упоминание о роще Кузянке встречается в документах начала XVII века. Позднее название Кузячка относилось к оврагу (леса в этой местности были истреблены).
На восточной окраине города Владимир располагается уникальный природный объект «Красная гора», которая возвышается над левым берегом реки Рпень. Здесь начинается знаменитое владимирское Ополье с его плодородными черноземами. Исстари Ополье было житницей Северо-Восточной Руси, и с XII в. высокий кряж над Рпенью называли «Гора Золотник». Здесь выращивались зерновые, и со стороны города гора казалась золотой от поспевавших полей пшеницы и ржи. С XV в. гора стала называться «Красной» - по названию расположенного на ней Красного села. Первоначальный Владимир X в. пока не найден, но есть сообщение Тверской летописи: «На реце на Клязьме, на усть-Лыбеди». Лыбедь же впадала в Клязьму не на прямую, а через Почайну или Рпень, которые в низовьях, вероятно, разветвлялись в виде дельты. Земли по берегам Рпени принадлежали в средневековье ряду крупных землевладельцев, а по течению и в окрестностях Рпени с древности известно несколько сёл и деревень. «Церковь Зачатия святой Анны, что было под старым городом у реки у Рпени» - так именуется эта городская церковь в 1675 г в патриарших окладных книгах. В низовьях Рпени, вблизи Нижегородской дороги находились её церковные владения - сенной покос (более 13 десятин), пашенная земля (более 7 десятин) и мельничное строение. К древнейшим землевладельцам Порпенья принадлежит Федоровский монастырь, основанный в XII в. Андреем Боголюбским, или ранее. Так, в 1657 г. «Володимерского уезду Покрова Пречистой Богородицы Федоровские пустыни Стратилата, что на реке на Рпене под Красном селом, строитель старец Устин с братиею» жаловался, что «Федор Плещеев завладел их же монастырскими сенными покосы Звеновицким лугом по реке по Рпене на устье на 150 копен и больши, да на речке на Почаенке паханные земли три десятины, да сенных покосов за речкою Почайкою по речку Сухонку на 200 копен, да отец его, Федоров, Лев Плещеев их же монастырские земли завладел по речке по Рпени на пустоши Уршове десятин шесть и большие». В 1682 г. Фёдоровский монастырь был приписан к Рождественскому монастырю, к которому перешла и земля. Луга и земля на реке Почайке - также, вероятно, бывшее владение Фёдоровского монастыря, перешедшее к Рождественскому монастырю, а затем к Архиерейскому дому. На бывшей земле Фёдоровского монастыря - пустоши Уршевской - впоследствии находился загородный Архиерейский дом (Уршевский) на р. Рпень. По описанию 1763 г., дом был таков: «Загородный Уршевский двор при р. Рпени, в нем 3 архиерейских покоя в один этаж, при них одна ветхая мыльня. Здесь также скотный двор, на нем 3 избы, конюшня на 15 стойл, сенница, 10 хлевов для скота, 4 хлебных житницы, погреб, 2 овина». Кроме дома, архиерею принадлежала земля по реке Рпени: 8 десятин пашенной земли, 8 десятин дровяного лесу, 13 десятин сенных покосов. По берегам Рпени располагались владения Княгинина, Боголюбова и Рождественского (Архиерейского дома) монастырей. Княгинин монастырь по грамоте царя Иоанна Васильевича 1557 г. получил «мельницу оброчную в Владимирском уезде, что под селом Красным на реке на Рпени». Мельница эта называлась Зихаровка. У Боголюбова монастыря также имелась мельница на реке Рпени: «Мельница. Она находится на речке Рпень и называется “Свинуха”. Пожалована монастырю в 1798 году императором Павлом Петровичем. С 1887 года отдана она в аренду крестьянину Анисиму Шушкину по условию от 14 октября 1886 года на 12 лет, с платою по 50 руб. в год. Плата эта полностью никогда не получается». Копия с книги письма и меры Фёдора Скрябина 1632 г. упоминает: «Треть селца Сущова на реке на Рпени, а в нем двор, живет мельник». В описи Боголюбова монастыря 1689 г. значится «деревня Фалелеевская на реке на Рпени, а треть сельца Сущова тож». Рождественскому монастырю в 1-й половине XV в. великие князья Василий I Дмитриевич и Василий II Васильевич пожаловали мельницу на р. Рпени. Историческим владением Рождественского монастыря была пожня Макаровка. Очевидно, это те самые «Новгородские луга», которые пожаловал в 1595 г. Федор Иоаннович: «В лето 7103 [1595] благоверный государь царь и великий князь Феодор Иванович всеа России дал в дом Пречистыя Богородицы и чюдотворцу великому князю Алексадру луга Новгородские за Рпенью рекою». Новгородскими они назывались, надо думать, потому, что располагались вблизи дороги на Нижний Новгород. В Межевой книге земель владимирской Зачатьевской церкви 31 мая 1771 г. значится: «...начало межи смежною пожнею Макаровскою бывшего владения Владимирского Рожествена монастыря, а ныне ведомства государственной Коллегии экономии <...> Межевой ямы, которая состоит от речки Ирпени в тринатцети саженях <...> отступя от оной ямы в левую сторону две сажени на лугу Макаровском вырыта к прежней другая починная межевая яма». Пожня (луг, пустошь) Макаровка располагается в низовьях Рпени. С конца XVIII в. она становится землёй обывателей г. Владимира по императорскому указу от 18 мая 1798 г.: «Отхожие пожни называемые Макаровка, что словет Перемай Болшей, Языковка, Подберезная тож, в коих вообще по окладной книг значит 28 дес. 608 саж., а в одной пустоши Языковке по плану межевой канцелярии покосу 7 дес. 42 саж.». По-видимому первоначально этот единый участок земли простирался как на юг, так и на север от большой Нижегородской дороги. «Подробный инвентарь недвижимых имуществ г. Владимира» 1852 г. различает «пустошь Макаровку» и «пожню Макаровку». В рубрике «Незастроенные места (земли внутри города) значится: «Пустошь Макаровка. Заливается. Отдаётся под огороды. Под сенокосами, отдаваемыми частным лицам из оброка в отдельных участках. Находится в окружных границах дачи выгонной земли. По качеству разделяются на 3 главных разряда: суховатые, сухие, мокрые луга. Пожня Макаровка (Языковка) - внутри общей дачи города». «Пустошь Макаровка» находилась восточнее оконечности города, между реками Лыбедью и Рпенью. На плане с трёхвёрстным циркулем эта земля показана как «оброчная земля ведомства Коллегии экономии». Пустошь Макаровка и прилегающие кварталы заливались реками; использовались горожанами под огороды. «Пожня Макаровка (Языковка)» - так называлась, как нам кажется, земля в этом же районе севернее Нижегородской дороги. Это было владение Рождественского монастыря, а с конца XVIII в. - Государственной Коллегии экономии; использовалась эта луговая земля под сенокос. Пожня Макаровка на востоке граничила с землёй Зачатьевской церкви. В 1798 г. городу был пожалован также луг Фёдоровский, прежде числившийся внутри земель села Красного севернее города. Вообще земли по правобережью Рпени в нижнем течении принадлежали городскому выгону, по крайней мере в конце XVIII в. В бассейне Рпени с древности существовало несколько населённых пунктов: села Красное — первоначально дворцовое, Горицы (Старая и Новая) - вотчина Рождественского монастыря, Овчухи - вотчина Дмитриевского собора с 1515 г., а впоследствии - московского Успенского собора, Яновец- владение (деревня) митрополита Московского Симона с 1504 г., а с учреждением патриаршества - домовое патриаршее село Расловское; деревня Фалелеевка (Боголюбка); сельцо Сущево; сельцо Большое Житково. Все они имели свои земельные угодья им берегах Рпени, зафиксированные межевыми книгами. Особенно значительными были, судя по плану с трёхвёрстным циркулем, владения села Красного.
Кроме горести о потере жены, в Князе Долгорукове Иване Михайловиче была и прежде наклонность к уединению, столь благоприятствующему мечтательности, несмотря на то, что он любил рассеянность, веселости и шум народный. В обыкновенном житейском человеке мы назвали бы это непостоянством, но в поэте это происходит, может быть, от способности души быстро переходить от одного впечатления к другому, часто противоположному, от живой приемлемости впечатлений и от живости фантазии, требующей разнообразной пищи для ума и сердца. Близ Владимир, на речке Рпени, на берегу, противоположном городу, устроена была хижина, в которой поэт, в свободные дни от службы, любил по нескольку часов в день предаваться совершенному уединению; там он читал, мечтал и писал стихи. Памятником этого поэтического успокоения осталось стихотворение под названием «Хижина на Рпени». Здесь изображен его день в сельском уединении, от утренней молитвы до восхода луны, до того позднего часа, когда, по его словам, все умолкает: Не слышен гул глухой в народе, Вся тварь покоится в природе, Не спит лишь зло – и человек! «Река Рпень соприкасается с чертой города на востоке на протяжении 2 в., течет сзади кладбища, потом поворачивает и течет параллельно ж. д. на задах инвалидного дома и, завернув к югу впадает в Клязьму за 2 ½ в. от моста, ширина 4-7 саж., глубина 1-7 ф., выше кладбища мельница, а пониже бойни; вода мутная, отчасти известкового состава, для питья неудобна…» (Губернский город Владимир в 1877 году). «… еще доселе существует близ города «Ярилова» долина, среди которой протекает река Рпень (Ирпень), где, как говорит предание, стоял истукан – Ярило, пред которым с буйною веселостью, торжествовали язычники (на этой долине еще доселе бывает народное гулянье каждогодно в Духов день)» (Свящ. В. Косаткин. Владимир, 1881 г.). 30 сентября 1908 г. губернской управой было получено предложение Владимирского губернатора следующего содержания: «Из акта осмотра и заключения комиссии, осматривавшей сплавную канализацию на участке губернской земской больницы, усматривается, что означенная канализация, как сплавляющая в р. Рпень, а затем и в р. Клязьму, сточные воды мутно-грязного цвета и с запахом гнилостно-фекальным, должна быть признана безусловно вредной…» «В настоящее время все нечистоты спускаются по трубам в речку Рпень, на больничной усадьбе имеются отстойные колодцы, из которых твердые остатки периодически по мере накопления убираются…» (см. Канализация гор. Владимира). В 1910 году купеческий сын Петр Прокофьевич Белов, у реки Рпень в 2-х верстах от Владимира, купил у Тюльпанова небольшой участок земли (в количестве 5 дес. 2000 кв. саж.) для постройки бумаготкацкой фабрики (см. Бумаго-ткацкая фабрика «Пионер»). В 1920-е годы многие владимирцы собирались на бой в «чистый» понедельник, в первый день после масленицы, на правом берегу реки Рпень, а красносельцы на ее левом берегу (см. Кулачные бои во Владимирской губернии).
«Сооружение технического водоснабжения и плотины на р. Рпень во Владимире. В ближайшее время строительной конторой «Водоканал» начнутся работы по сооружению технического водоснабжения и плотины при владимирской электростанции и красильной фабрике хлопчато-бумажного треста. Эти работы будут осуществлены в два приема. Одним из источников водоснабжения будет служить река Рпень. Вопрос о втором источнике временно оставлен открытым. Сооружение на р. Рпени, по предварительным подсчетам, должно давать не менее 750 куб. метров воды в час. Что касается второго источника, то здесь предполагается добиться подачи не менее 1500 куб. м. в час. Вода из р. Рпень будет подаваться самотечным водоводом в особую шахту, откуда через всасывающие трубы поступят внутрь красильной фабрики. По использовании вода по трубоотводам направляется в так называемую сборную шахту и оттуда по самотечному водоводу в реку, значительно ниже плотины. Плотина будет устроена для того, чтобы поднять уровень в р. Рпень на 2 метра. Благодаря этому образуется пруд, обладающий известным запасом воды, на случай временного маловодья р. Рпень. Плотина будет стоять весь год на подпоре. Только весной на очень короткое время плотину будут разбирать для пропуска весеннего паводка и ледохода. Полная разборка и сборка плотины займет не более 15 часов. В зимнее время перед плотиной будет ежедневно скалываться лед, как это делается при плотинах МКХ—Бабьегородской на Москве-реке и Краснохолмской на водоотводном канале, благодаря чему плотина может стоять на подпоре и зимою. Для того, чтобы закрепить положение русла намечен ряд укрепительных работ. По левому, согнутому берегу реки устраивается дамба до уровня высоких вод. Эта дамба будет служить преградой и речному потоку во время высокого паводка. Откосы берега предполагается укрепить на протяжении 30 метров вверх от плотины и на 50 мет. Вниз — мостовой и на протяжении 150 метров — хворостяной выстилкой. Проект всех сооружений представлен на утверждение губисполкома» («Призыв», 23 авг. 1927 г.).
«Плотина построена скверно Строительный район Московско-Курской жел. дороги, при ст. Владимир, ведет работы по отводу реки Рпени в новое русло. Новое русло прорыто до р. Клязьмы, установлена плотина для отвода воды. На месте старого русла реки Рпени будет расширен железнодорожный путь. Работы начаты в июне 1930 г. и до сих пор еще не закончены и вряд-ли будут закончены до весны. Так говорят рабочие. А дело в том, что плотина построена скверно, под ней протекает водa. Когда же вода поднимается на метр или полтора плотина размывается, а иногда и совсем сносится. Плотина прорывалась несколько раз, начинали строить снова, затрачивали новые десятки тысяч рублей, но все напрасно. 3-го января плотина была вновь прорвана. Сейчас работы ведутся снова. Затрачиваются новые тысячи рублей. Производитель работ редко заглядывает на плотину и совершенно не знает, что там творится. Надо принять срочные меры к быстрейшему окончанию строительства и к укреплению плотины так, чтобы она больше не размывалась. Одновременно виновных в скверной постройке плотины надо привлечь к ответственности» («Призыв», 13 января 1931). «Более 6 месяцев продолжается работа, но нужных результатов еще нет. Плотину несколько раз размывало, работу приходилось начинать сначала. Администрация этому участку не уделяет должного внимании. Когда здесь особенно нужны были рабочие — администрация большую часть рабочих — землекопов перебросила в Ковров, неизвестно по какой надобности. До сих пор не было ни одного производственного совещания рабочих. Рабочие могли бы внести ряд ценных предложений по быстрейшей ликвидации прорыва, но отсутствие совещаний губит рабочую инициативу» («Призыв», 15 марта 1931). «25 апреля от большого подъема воды на реке Рпени прорвана левая часть плотины фабрики «Пионер». Вода пошла другим руслом, размыв значительную часть берега. Фабрике по окончании паводка угрожает опасность остаться без воды. Принимаются срочные меры к исправлению плотины. Около 150 рабочих ежедневно работает в три смены. Надо отметить, что в порче плотины целиком виновата администрация механического цеха, строившая плотину. Берега у плотины были ничем не укреплены. Фабрика к паводку совершенно не готовилась. Укреплять плотину взялась только тогда, когда вода уже пошла через берега» («Призыв», 29 апреля 1931).
«В эту малую реку ежегодно сбрасывается около 28 тысяч кубических метров сточных вод, в том числе 6 тысяч неочищенных. В пределах Владимира в долине этой реки расположены многочисленные предприятия (ТЭЦ, ВХЗ, ПО "Точмаш", ПО "Техника", АО "Автоприбор", мясокомбинат, предприятия стройиндустрии и др.). На берегах реки устроены многочисленные стихийные свалки. Много кострищ. Долина поросла древесно-кустарниковой растительностью» (1996 г.).
Вспоминает Юрий Никитин: «Когда мы учились в 4-6 классах, то ни о каких легендарных реках во Владимире, естественно, и не думали. Жили мы в своей грамзаводской слободке, активно осваивали её территории, иногда, но редко посещали другие районы города, потому как свои-то улицы не все знали. Но с Рпенью, Почайной и Лыбедью были знакомы. Мы, мальчишки, в поисках приключений осваивали территории не только близлежащих улиц, но уходили от дома достаточно далеко, в том числе на речку Почайну и за неё - в деревню Михайловку, остатки которой называются теперь улицей имени 16 лет Октября. В 1950 году от улицы Северной по улице Электрозаводской городская дорога заканчивалась у железнодорожного пути, а дальше простирались поля, приспособленные жителями заводской слободки под посадку картофеля. Справа в зелени берёз и тополей раскинулась длиннющая деревня Михайловка. Хорошо помню эту добротную деревню, в которую мы, мальчишки, ходили летом гулять, а зимой кататься на лыжах. В деревне были колодцы с родниковой холодной водой, набираемой жителями Владимира в праздник Крещения для освящения в церкви. На лыжах мы катались с горок в речной долине Почайны и у Михайловки. Устраивали из снега трамплины и прыгали с разгону на своих коротких лыжах с названием «Стрелки». Хороших лыж не было тогда у нас. Только класса с седьмого нам выдавали на уроки физкультуры школьные настоящие лыжи, и мы с удовольствием бегали к Почайне и к деревне. На берегу Почайны была огромная свалка промышленных отходов. Чего только здесь мы не находили! В горах металлической стружки прятались всякие медные, аллюминиевые и прочие трубочки и полоски металла, проволока всех диаметров и прочие для нас, пацанов, драгоценности. Но верхом удачи считалась находка подшипников, из которых мы собирали самокаты и гоняли на них по улицам. Почайна же была узким и неглубоким ручейком в густых зарослях осоки. Между Михайловкой и железнодорожной веткой, пересекавшей улицу Северную перед Грамзаводом, находился узкий и длинный водоём то ли пожарный, то ли природный, который мы, детишки, называли Лужей, и в котором купались в летнюю жару. Вода была в водоёме прохладная и чистая, в нём даже жили красивые и экзотические водные существа - тритоны, вызывавшие у нас одновременно смешанное чувство любопытства и мистического преклонения. Кроме Лужи мы, пацаны, ходили купаться на речку Рпень. По тропинке от железнодорожного переезда через поле доходили до заводской пилорамы, вокруг которой были горы опилок. Слева от пилорамы находились деревянные постройки заводского свинарника, за ним протекала река Рпень. В 1958-1965 это была ещё довольно глубокая и широкая река. Наш правый берег был высокий, а противоположный Красносельский был отлогий и песчаный. У нашего берега мы купались, а, переплыв речку, загорали на песках, которые назывались немудрёно - Первые, Вторые и Третьи. В этом месте и выше мы ловили «на банку» пескарей. Из куска толи (прототипа теперешнего пергамина) скручивали воронку, вставляли ее в литровую банку и закрепляли на конце длинной веревки. В банку насыпали крошки хлеба (чаще белого) и забрасывали банку в реку, так, чтобы горловиной она была обращена против течения. Рыба через отверстие в воронке заплывала в банку за хлебом, а назад выплыть уже не могла, так как отверстие было рассчитано на некрупных пескарей, а встречное течение мешало рыбине выплыть из банки. Через несколько минут банку за верёвку вытягивали на берег и вынимали пескариков. Не ахти какой улов, но, во-первых, важен был азартный процесс ловли, а во-вторых, десяток рыбёшек позволял сварить небольшую кастрюльку ушицы. Хотя чаще попадалась мелочь, которую отдавали кошкам, к радости последних. Иногда банкой ловили некрупных раков. Выше по течению к теперешнему тепличному комбинату простирались красивые заливные луга, расцвеченные яркими полевыми цветами. Траву здесь скашивали красносельцы при заготовке сена для скотины. Рпень, Рпешка или Арпешка, как мы её называли, огибала Грамзавод сзади. Через неё по мосту переходили на Красносельский берег. А на Лыбедь мы ходили за червячками-трубочниками для аквариумных рыбок. Тогда было поголовное увлечение декоративными рыбками. В зарослях крапивы находили вонючий ручеёк Лыбедь в низине напротив улицы Батурина, в баночку набирали прибрежный ил, в котором было полно трубочников. Такой живой корм рыбки ели с удовольствием и быстро набирали яркий окрас и положенный вес. Вскоре Лыбедь завели в железобетонный коллектор и она исчезла для нас, как река. Такая же участь постигла и Почайну, а вот Рпень... Году в 2010-м пришлось мне побывать на улице Жуковского. Встретились с приятелем, поговорили, чайку попили. После нужно было идти на запланированную встречу в редакции «точмашевской» газеты «Маяк». Времени в запасе было достаточно, и захотелось пройтись пешком до «Точмаша» через Рпень. Последний раз таким маршрутом я ходил лет пятнадцать назад. Почти ежедневная газетная и телевизионная информация об ухудшении окружающей среды вызвала негативную мысленную реакцию: что сейчас вот пройду по мосту через речушку, умертвлённую «радениями Царя природы», а потому наверняка грязную и дурнопахнущую. С таким напряжённым предвкушением я ступил на металлический мост и ... был приятно разочарован. Никакого ожидаемого специфического запаха не было и в помине. Наоборот, веяло свежей зеленеющей листвой и речной водой, которая спокойно протекала под мостом. Ни масляных разводов, ни грязевых потоков. Вода прозрачна до самого дна, а это сантиметров 60-80. С прибрежных деревьев неслись соловьиные трели. Не трель, а именно трели, потому что пели сразу несколько соловьёв! Казалось, каждый из певцов старался превзойти собрата в мастерстве исполнения и выдавал удивительные пассажи, достойные специального соловьиного конкурса. Я был единственным слушателем и стоял зачарованный, боясь неосторожным движением вспугнуть невидимых виртуозов. Снова взглянув на речку, увидел стайку рыбёшек, стоявших головой против течения у самой поверхности водной глади. Может, они тоже слушали соловьиный концерт? Вырвался вздох облегчения, и чувство необычной радости потекло в душу и сердце. Перейдя мост, по асфальтированной дорожке продолжил путь вдоль заводского забора. Слева в тени деревьев неспешно несла свои воды река, знакомая с детства. Воспоминание мгновенно промелькнуло в памяти и растворилось в кладовой подсознания, а сознание вернуло на берег Рпени к неутомимо поющим соловьям. Но пели не только соловьи, пела и речка. В нескольких мелких местах вода перекатывалась через камни и образовывала миниводопадики, которые пенилась и бурлили. Река словно пела свою любимую песню. «Рпень живая! Живая!!!» - кричало сердце, и я шёл вдоль высокого забора, увитого колючей проволокой, и улыбался. Странным образом разом в одном месте соединились три символа: забор с колючкой вокруг завода Toчмаш (несвобода, запрет), улыбающийся человек (радость, удовольствие) и река (неукротимая энергия, свобода). Воистину: неисповедимы пути Божьи! Остаток дня прошёл в прекрасном настроении. О Рпени в 1995-1996 годах был снят документальный фильм «Рпень - живая и мертвая вода», в котором показано, что в реке от истока до Владимирской промышленной зоны (ниже «Точмаша») вода живая. А дальше промышленные стоки и городская ливневая канализация, сбрасываемая через Почайну, убили Рпень, и в Клязьму выливается огромный поток уже мёртвой рпеньской воды. Обидно и глупо, но факт! А живую Рпень горожане могут видеть, когда проезжают по городской части дороги Москва - Казань, спускаясь к мосту перед «Огуречной» горой. Слева от моста видна река шириной 10-12 метров, на берегах которой притулились рыбачки. Здесь вода чистая, дно песчаное, водится пескарь, окунь, плотва. Справа от моста виден водоём, образованный после перекрытия Рпени плотиной совхозом «Тепличный». Этот водоём по площади после Содышки второй в городе, и странно, что он не замечен городскими властями в качестве зоны отдыха горожан. Конечно, он уже заилился, но карась, линь и ротан чувствуют себя в этом искусственном озере комфортно. Есть широкие прибрежные участки на Рпени и от «Тепличного» до «Точмаша», их вполне возможно благоустроить и превратить в любимые места отдыха и заводчан, и горожан. Река, думается, возражать не будет, нужны лишь желание и денежные средства, а эти составляющие присущи людям: как они решат, так и будет. Но каково бы ни было их решение, главное - не навредить реке и сохранить возможность потомкам слышать соловьиные трели над живой Рпенью» (Юрий Никитин «О чем напомнила улица». Штрихи истории завода «Точмаш». Владимир 2009.). Совхоз «Тепличный» площадью 54 гектаров стал выпускать продукцию с 1973 года. Площадка под него отведена в пойме реки Рпень на землях совхоза им. 17 МЮДа, примыкающих к городу. На месте сооружения будущих цехов протекала р. Рпень, петляя по всей территории. Чтобы освободиться от неё, был прорыт отводной канал, в который и направили воды своенравной реки. Её старое русло было засыпано соответствующим грунтом, и завод получил необходимую территорию для развёртывания строительства. Если первоначальная территория составляла всего 9 гектаров, то по генплану она увеличилась до 78 гектаров. Длина Рпени - 44 км, площадь бассейна - 291 кв. км. Река брала начало в той же заболоченной ложбине, что и сейчас, расположенной по прямой в 24,5 км от древнего Владимира, и впадает в Клязьму на 285 км от устья. В первой половине XX века Рпень впадала в Клязьму в 1,7 км ниже моста, сегодня - в 5,2 км ниже моста. Направление течения реки было изменено при вмешательстве человека во время строительства ТЭЦ. Однако в прежние века устье реки меняло своё положение почти в тех же пределах (от 1,6 км до 5,7 км от моста), но уже в силу естественных причин. Река Рпень принимает притоки со звучными названиями: Содышку, Сдернишку, Акулинку.
ЛЫБЕДЬ
Речка Лыбедь
Происхождение названия и Рпени, и Лыбеди связывают либо с именем Андрея Боголюбского, либо с именем его отца - Юрия Долгорукого - суздальских князей, при которых наш край стал заселяться пришедшими с юга поселенцами. Возможно, это произошло еще раньше - славянская колонизация древней Ростово-Суздальской земли проходила очень активно на протяжении не одного столетия; она заселялась выходцами из Новгородской земли, из среднего Подвинья, с верховьев Днепра (соответственно словенами и кривичами). Северо-Восточная Русь заимствовала у Киевской Руси не только названия рек, но и городов: Переславль, Галич, Звенигород и др. Само название - Лыбедь (варианты: Лебедянъ, Лебедия). По предположению топонимиста В.А. Никонова последнее могло произойти от имени территории, где лежала страна Лебедия, в которой до VIII века обитали венгры. Название киевской Лыбеди чаще всего связывают с именем княжны, сестры легендарных братьев Кия, Щека и Хорива - основателей Киева. «Братья Кий, Щек и Хорив, с сестрою Лыбедью, жили между полянами на трех горах, из коих две слывут по имени двух меньших братьев, Щековицею и Хоривицею; а старший жил там, где ныне (ХI в.) Зборичев взвоз. Они были мужи знающие и разумные... построили город и назвали оный именем старшего брата Киевым». Вятичи основали Киев, где они назвали Лыбедью одну из рек. Выходцы из Киева, владимирскую речушку назвали Лыбедью (см. Основание Владимира). «Из Стрелецкого оврага начинается р. Лыбедь, и ее долина служит как бы продолжением этого оврага, спускается к долине Клязьмы, к Воронцовской слободе (1/2 в. дл.); этот живописный, покрытый густым орешником и глубокий (до 50 ф.) овраг носит не менее живописное название «Чертовье» или Чертов враг, яр. «Чертов Яр» или Чертовье. Это название присвоено одному большому оврагу, расположенному на юго-западной стороне г. Владимира. Глубокий и широкий ров с крутыми окраинами, покрытый различными лиственными деревьями, болотной травой и вьющимися растениями - очерк Чертовья. По ложбине его течет с средины маленький проток с родника; посредине оврага лежит песчаный холм овальной формы, с мелкой порослью леса. Кто бывал в Сосенках — небольшой сосновой роще близ Вознесенской горы, тот конечно знает Чертовье... И доселе за молодыми деревьями рощи стоит старая прикрепистая сосна, а при начале пути к деревне Быковке — два больших вяза стоят как бы на стороже у крутой окраины рва (Газета «Владимирские губернские ведомости», 1874, №№ 27, 30.). «Речка Лыбедь начинается в Стрелецком овраге, орошает северную часть города, извивается змейкой на протяжении 3 ½ в., близ больницы поворачивает к юго-востоку и впадает в Рпень за ½ в. от устья последней; ширина 1-4 ар., глубина 1-4 верш., довольно быстра, берега низменны и болотисты; вода к употреблению не годится, ибо насыщается органическими нечистотами. Вся водная поверхность Лыбеди равняется 520 кв. саж., через нее 6 проезжих мостов… Кроме того во Владимире празднуется Иванов день (Иван купала) 24 июня, причем устраивается гулянье за Лыбедью близ мельницы, где продают сласти, пекут пышки, водка запрещена года 3 тому назад…» (Губернский город Владимир в 1877 году). А.И. Иванов (1927) считал, что река эта берет начало из Стрелецкого оврага. Долина Лыбеди служит как бы продолжением этого оврага.
Воронов овраг и р. Лыбедь у моста на повороте к ДТЮ
По другой версии, истоком Лыбеди был Воронов овраг, недалеко от Университетской улицы. Долина реки, протянувшаяся вдоль улицы Мира, значительно старше по возрасту, чем Стрелецкий и другие овраги, открывающиеся в неё. Она выработана ледниковыми водами и значительно шире, глубже и протяженнее их. Длина Владимирской Лыбеди - 4,5 км и площадь бассейна 7 кв. км. Впадает в Клязьму в 1,7 км ниже моста.
Река Лыбедь, левый приток Клязьмы, прежде, до спрямления русла реки Рпени, впадала в нее, а сейчас в своем низовье и течет по старому руслу Рпени. В древности река являлась естественной северной границей города. На ее крутом берегу были воздвигнуты укрепления с боевыми башнями.
Длина реки в 20-е годы была определена в 3,73 км, ширина 0,7-3 м, глубина от 5 до 17 см. В 20-е годы она имела довольно быстрое течение, низкие болотистые берега. Через нее было построено шесть мостов. Мосты через Лыбедь. Мост через реку Лыбедь прослеживается до перепланировки не по планам, а по документам. 21 февраля 1779 г. владимирский комендант Яков фон Каулбарз направил в наместническое правление доношение о мостах и их содержании, где сообщал: «...по Суздальской и Юрьевской дороге от самой площади даже чрез реку Лыбедь и несколько сажен за оную всегда в летнее время бывает и с лёгким возом самой труднейший проезд, а при случившейся дождевой погоде и пешему проходить способу мало. Но как сие место лежит от начала городового мосту да и до конца без всякого по обе стороны жилья, следовательно, по оной дороге мостов сделать неким, а хотя пред недавним временем чрез реку Лыбедь и был накатной деревянной мост, но оной неведомо кем, когда и куды снят... ». На регулярных планах через Лыбедь с северной стороны показан единственный мост - при выходе из крепости, на дороге по рву к Юрьевской дороге. Мост через реку Лыбедь, видимо, общий для обеих дорог, прослеживается до перепланировки не по планам, а по документам. На «чертеже» 1715 г. мост через Лыбедь показан в другом месте - напротив кремлёвской Фроловской башни с пешими Тайнишными воротами. Изображён этот мост очень крупным, однако недостающим до реки, и обозначен лаконично: «Мост». Возможно, во второй половине XVIII в. мост перенесли от Тайнишной башни, уже разрушенной, к западному выезду из города. По берегу реки Лыбеди проходила деревянная мостовая, о чём становится известно из ордера, посланного 1 ноября 1786 г. землемеру Епишеву: «Его сиятельству [графу Салтыкову] <...> угодно иметь план и профиль дороге за Лыбедью, лежащей мимо генерал-губернаторского дома внизу по рву начиная сверху от дому купца Лазарева чрез реку Лыбедь до мостовой, коя идет за оною речкою по берегу...». 4 апреля 1789 г. тот же комендант доносил в наместническое правление о мостах, которые «необходимо следует подмостить вновь», имея в виду, очевидно, не собственно мосты, а мостовые. В их числе оказались «за рекою Любедью на вынутых в горе местах по Суздальской дороге 75 сажен, по Юрьевской 30 сажен». На месте площади Фрунзе протекала Лыбедь, через которую строителям Московско-Нижегородского шоссе пришлось построить в 1837 г. мост. Мост через р. Лыбедь во Владимире построен из Ковровского белого камня, с гранитными столбами и чугунными перилами. Через этот мост проходит шоссированная улица (часть Московско-Нижегородского шоссе), проложенная тоже в 1837 году (см. Улица Большая губернского гор. Владимира). В дореволюционном Владимире общегородской канализации фактически не имелось. Протяженность канализационных сетей составляла всего лишь три с небольшим километра, к которым было подсоединено только 31 здание. Сточные воды сбрасывались в Лыбедь, Рпень и Клязьму по существу без всякой очистки. «Залыбедьем эту родную нам местность мы тогда не называли. Сама Лыбедь вызывала брезгливое чувство, потому как превратилась она в сточную зловонную канаву. Ходили даже стишки: «Владимир, город наш могучий, Стоит на Лыбеди вонючей, А посреди вонючих вод Построен тракторный завод» (воспоминания С.А. Жинкина). В 60-е годы ХХ века Лыбедь частично была взята в коллектор. Сегодня она протекает в естественном русле на протяжении 1,3 км в верхнем течение, где на ней создан каскад из трёх прудов, и на протяжении 0,7 км - в нижнем течение. В её долине проложена транспортная магистраль, которая называется Лыбедской, и таким образом, исчезнувшая под землей река напоминает о себе.
Лыбедская магистраль
Наталья КУДРЯКОВА. Речка Лыбедь Многие жители города Владимира, наверное, уже и не знают, что когда-то по нему стремительно несла свои воды маленькая речка, больше похожая на ручей, с поэтическим названием Лыбедь. Была она мелка, узка и скромна, но в этой скромности таилось какое-то величие. Маленькая Лыбедь, с никогда не замерзающими водами, имела характер и повадки большой реки. Как и всем рекам, ей было свойственно разливаться по весне и даже подтапливать улицы и дома, расположенные по обоим берегам. Имела эта речка места очень мелкие и более глубокие, в которых через нее перекидывали мостки. Вся она, со своей сосредоточенной жизнью, с задумчиво журчащими среди оврагов водами, имела неповторимый облик и органично вписывалась в облик города. Мое детство было связано с этой рекой, т.к. наш дом, находясь на самой высокой точке глубокого оврага, давал прекрасные возможности для обозрения всех ее просторов. Во все времена года Лыбедь приносила множество радостей для детворы с окружающих улиц, но особенно яркие впечатления остались от весенне-летней реки. Ранняя весна дарила детям возможность пустить в плавание еще с зимы построенные кораблики. Какой это был праздник! В том месте, где я жила, кончалась улица Малые Ременники, которая крутым и узким спуском булыжной мостовой упиралась в Лыбедь. На другом ее берегу начиналась улица Стрелецкая, которая так же круто поднималась между оврагами с вишневыми садами вверх. Деревянный небольшой мост соединял две улицы. Во время весеннего разлива с этих улиц бурлящими потоками стремились ручьи, своими водами пополняя реку. Она же, принимая эту природную поддержку, разливалась величественно во всю ширь, от оврага до оврага, а это была довольно большая площадь. У мостика вода клубилась и билась о столбики, на которых он стоял, а дальше воды были очень спокойные. В эту наполненную водой равнину и устремлялись суда, сделанные с любовью детскими в руками. С улиц они плыли стремительно, испытывая крушения и победы, пока не выходили в речку, как мини-океан. Потом, повертевшись на месте в раздумье, устремлялись вниз по течению в неведомое. Пока кораблики плыли по весенним ручьям, их хозяева с воплями восторга и страха бежали рядом. Если суденышко было жаль отпустить на свободу, нужно было как-то суметь выхватить его перед попаданием в реку, иначе оно неизбежно врывалось в ее центр. И хоть и не глубокая была Лыбедь, но в марте-апреле мочить ноги в холодной воде никому не хотелось, да и родители заругают, приди домой мокрыми. Пока текли весенние ручьи и Лыбедь была полноводной, плыли по ней детские кораблики, наполняя сердца людей теплом. Вода в реке в этот период была темная и от этого она казалась более глубокой. Во всех частях города, где протекала речка Лыбедь, ранней весной плыли суденышки, сделанные из щепок, бумаги или непонятно из чего. Была еще одна забава у детворы в весенний разлив - кататься на плотах, сбитых из досок. Это было преимущество детворы с улицы Нижне-Лыбедской. На этой улице вода часто заливала огороды и даже проникала в дома, стоявшие близко к воде. В большие разливы она на несколько сантиметров выступала над полом, и хозяева дома ходили в резиновых сапогах. Вот тогда из дома к дому подростки с шестами плыли по воде на плотах, сажая из милости и мелюзгу. Постепенно теплело, снега таяли, и овраги с садами вишни вокруг Лыбеди покрывались белой пеной вишневого цвета. Вода в реке делалась прозрачной, и мы, ложась животами на прогретые солнцем доски моста, с увлечением наблюдали за живностью под ним. Чего только там не было! То лягушка проплывет с берега на берег, то тритон. А уж сколько сновало в воде головастиков - не счесть. Это было такое богатство! Мы наблюдали за ними, как за чудом природы. Ждали, когда у головастиков появятся ножки, а потом получится лягушонок с хвостиком,- и вдруг... весь берег усеян крохотными лягушатами. Этих головастиков мы в банках притаскивали домой, но они почему-то погибали. Сколько слез было пролито над неудачным экспериментом. Жаль было шустрых головастиков. На мостках же женщины полоскали белье и зимой, и летом. Поэтому расшумевшихся мальчишек часто ожидал шлепок чем-то мокрым, и они тут же замолкали. Было какое-то взаимопонимание и взаимоуважение между взрослыми и детьми. Летом у этих же мостков мальчишки с гиканьем купались, а мы с завистью наблюдали. Вода была выше пояса, но нас пугало огромное количество пиявок, живущих в реке, да и вообще купаться с мальчиками рядом в то время считалось неприлично. Когда они начинали купаться, мы тут же уходили и издали наблюдали за их проделками. Окрестности Лыбеди были необычайно живописны во всем времена года. Стремительно извиваясь между оврагами, река наполняла легким журчанием тишину, а тишина стояла удивительная. Дома находились один от другого на приличном расстоянии, разделенные большими садами. Движение транспорта почти отсутствовало, только летом чаще обычного проезжали на лошадях, запряженных в гремучие телеги, возки с хлебом или молоком. Овраги были очень глубоки и имели разнообразную растительность. Из деревьев много росло вязов, с мощными стволами, лип, дурманящих своим ароматом во время цветения, и плакучих ив с обвислыми ветвями. По крутым склонам росло множество черемухового кустарника с горьковатым ароматом зеленых веток. Аромат этот мы постоянно ощущали, так как, лазая как дикие козы вверх и вниз, держались за его ветки, и руки были зеленоватые и пахли горечью. На солнечных склонах оврагов росла душистая земляника, и мы ею с удовольствием лакомились. Цвели на оврагах и клевер с ромашками, изящные фиалки и, конечно, море одуванчиков. Из них мы плели венки, делали свистульки и из стебля пускали мыльные пузыри. Какое это было изумительное занятие. Мы становились на край оврага и, выдувая радужный пузырь, пускали его по ветру. И он летел, переливаясь всеми красками радуги, пока не распадался на множество мыльных капелек и белой пеной не оседал на траву и кусты. В то время, а было это в 50-х - 60-х годах, овраги были чистые, так как никто из жителей никогда не бросал мусор на улицы, и мы, бегая босиком по траве и песку, никогда не травмировали ног стеклами или другим мусором. Берега Лыбеди тоже были чисты. Если приходилось идти близко к краю берега, то ощущалось под ногами легкое колебание. Грунт был болотистый. Болотистые берега зарастали осокой и камышом. Если нужно было идти пешком к кирпичному заводу, то вся территория от Лыбеди до него была болотистой, с пружинившими кочками между лужами воды. Летом было очень много комаров. Умела Лыбедь окутывать город туманами. Я очень любила наблюдать за его рождением. Сядешь на краю оврага на закате солнца. Далеко видно всю округу. Видно, как медленно замирает жизнь на улицах у подножья оврага. Вдруг легкая дымка начинает клубиться у речки, еще почти незаметная. В какие-то несколько минут легкая белая лента начинает ползти по дну оврага, поднимаясь все выше и выше. Белые клубы тумана словно ватные комья начинают обволакивать округу. Становится все тише и тише. Все звуки тонут в этом загадочном дыме. Туман, клубясь, достигает верхушек оврагов и уже касается влажным дыханием моих ног. Внизу ничего не видно, кроме белых густых облаков. Кажется, что реальный мир перестает существовать, и попадаешь в какую-то сказку. Можно сесть на облако и уплыть в мечту. Становится радостно и немного жутко. Я бежала домой, а туман полз за мной следом, стараясь догнать. Но около дома наш сад его не пускал дальше. Это был вечерний туман, но бывал еще и утренний, который неожиданно на глазах растворялся и осыпался крупными каплями росы на все окружающее. Потом появлялось солнце и освещало своими лучами эти росы. Зимой Лыбедь не замерзала и, клубясь легким, как пар, туманом, продолжала журчать. Было очень странно в мороз слышать этот звук. В некоторых местах она припорашивалась снегом, но сугроб был обманчив, под ним была вода. Осенью речка из темно-желтой становилась голубой от отражающегося в ней неба. А кругом пылал багрянцем и золотом листвы осенний мир. Любили мы свою речку-ручей и были благодарны за доставляемые радости. Но жизнь шла вперед, принося и хорошее, и плохое. Изменялось отношение людей к природе. С появлением большого количества благоустроенных квартир отпала нужда полоскать белье в реке. В последние годы существования превратилась она в место для свалок и зловонным ручьем текла по городу. Не пожалели люди маленькую речку с нежным названием Лыбедь, пришедшую к нам из прошлых эпох. А имели ли мы право так поступать с ней? Ничего не оставалось делать, как запрятать ее в трубу и засыпать. И реки не стало... Просуществовавшая много веков, течет она теперь замурованная под городскими улицами, и только имя ее иногда выплывает в названии стадиона, да в воспоминаниях старожил города.
ПОЧАЙНА
Еще одна речка, скорее ручей, приток Рпепи, с «киевским» названием: Почайна, в настоящее время, как и Лыбедь, заключена в коллектор. Владимирская Почайна, до взятия её в коллектор, представляла собой ручей длиной 3,5 км, который начинался в районе 1-го Коллективного проезда и впадал в реку Рпень. Площадь его водосбора составляла менее 4-х кв. км, и, следовательно, даже в самое дождливое лето ручей был «цыплёнку по колено».
Сальватор Тончи. Крещение владимирцев при Св. Великом Князе Владимире.1813 г.
На месте, где река Почайна впадала в Рпень (в районе завода «Точмаш») и происходило крещение жителей Китежа-Залесского (будущий Владимир-Залесский) святым Федором Суздальским, где впоследствии возник Федоровский монастырь. На 4-й версте от г. Владимира, по дороге к Суздалю, вправо возвышается довольно большой холм, на вершине которого во многих местах в XIX в. видны были белые камни, бывшие, вероятно, надгробными, и большая часть из них вросли в землю. На этом месте был Феодоровский монастырь. Против холма, где была обитель, по левую сторону дороги, в небольшом овраге, которым протекает речка Почайна, был святой ключевой колодец. Многие сюда ходили умываться и брать воду в дома, как целительную от болезней. Есть предание, что ключ этого колодца обретен первым настоятелем Феодоровского монастыря, по приказанию которого сделан на нем сруб, и братия с того времени пользовалась из него водой. В 1850-е годы при этом колодце стоял столбик, с образом Иоанна Предтечи, под крышей. Из села Красного, находящегося недалеко от этого колодца, ежегодно совершался крестный ход сюда 24 июня, в праздник Рождества Иоанна Предтечи, установленный с давних времен, куда по этому случаю, стекалось немало и жителей Владимира. Сюда на богомолье и к святому роднику приезжали многие. Побывала здесь и опальная царица, жена Петра I Евдокия Лопухина, которая была сослана им в Суздальский Покровский женский монастырь. Любимым времяпровождением молодой царицы были поездки по святым местам. Посетила она и берег «Почай-речки». В верховьях речки Почайны находилось старое урочище «Русалка», где еще в XIX веке в начале лета происходил любимый праздник древних славян Купала или Русалия. Этот праздник характерен красочными хороводами с однообразным и унылым напевом старинных песен, а в ночь на Ивана Купала — зажиганием костров и прыганьем через них. Если у славян-язычников по древним понятиям огонь имел очистительную силу, то позднее этот обряд имел уже другое значение: «кто выше прыгнет через купальный костер, у того уродится и хлеб выше». Археологические наблюдения в этом урочище позволили на поверхности земли обнаружить несколько фрагментов керамики, характерной для города Владимира XII—XIII веков, свидетельствующих о том, что урочище Русалка в этот период времени не была безлюдным местом. Речка Почайна питалась из нескольких впадавших в неё ручьёв. Источником одного из них был ключ-родник «голубой воды»; он упоминается в древних документах. На плане местности XVIII в. указан бревенчатый мост длиной в три сажени (около шести метров), перекинутый через этот поток. Справа от Почаевского родника проходила Большая Суздальская дорога. Все ручьи, ключи и родники дошли до нашего времени, но уничтожены были нашими современниками. Один из последних родников находился во дворе дома № 1 на улице Почаевской, но и он был побеждён жильцами дома. Сегодня Почайна почти на всём протяжении забрана в коллектор и течёт в естественном русле на протяжении нескольких сот метров в районе Юрьевского посёлка.
Итак, названия трех речек во Владимире свидетельствуют о тесной связи Северо-Восточной Руси с Киевской Русью. Первым князем Ростово-Суздальской земли был сын Владимира Мономаха Юрий, известный в истории под именем Юрия Долгорукого (1091 - 1154). Видимо, здесь родился и рос его сын Андрей, получивший потом имя Боголюбского (ок. 1111 — 1174). С князьями приходили на северо-восток их дружинники, сохранявшие память о родных киевских местах. Они тоже приносили сюда свои обычаи, привычки и - названия. Вот как пишет об этом поэт Д.Н. Семеновский в стихотворении, посвященном Лыбеди: Князь Андрей вернулся в свой Владимир. Вместе с ним из Киевской земли С матерями, батьками седыми Новоселы-парубки пришли.
Высоки владимирские горы, Глубоки на Клязьме омута, Сумрачны заклязьминские боры - В них и днем, как ночью, темнота.
И переселенцы вспоминали Солнечную Киевскую Русь, Где они родились, где знавали Труд, и радость, и любовь, и грусть.
Нет, ничем из памяти не выбить, Как весной цветет вишневый сад, Как течет серебряная Лыбедь Мимо светлых киевских палат.
Принесли с собою киевляне В дар тебе, лесная сторона, Южных рек и городов названья И садов вишневых семена.
Дома их водой поила Лыбедь. Тут река другая, но и тут, Чтобы край суровый разулыбить, Лыбедью они ее зовут.
В Киеве - ворота Золотые, Быть воротам Золотым и здесь, И сады вишневые густые По горам над Клязьмой будут цвесть.
Рядом новоселы срубы срубят, Печи сложат, избы обживут, Север неулыбчивый полюбят И его отчизной назовут.
Имена рек, о которых шла речь, не могли не отразиться на названиях владимирских улиц и на других объектах города. Несколько топонимов современного Владимира связано с именами рек Лыбеди, Pneни и Почайны. Поскольку Лыбедь и Почайна текут в трубах под землей, об их существовании напоминают только сохранившиеся названия улиц, проездов, переулков. Вот они: Лыбедский проезд. Этот небольшой протяженности проезд от площади им. М.В. Фрунзе до железной дороги может о многом поведать любознательному краеведу. Как же он связан с Лыбедью? А вот как. Совсем не так давно, еще в середине XX века, в районе нынешнем площади улица Больший Нижегородская пересекалась с Лыбедью, и здесь был один из двух Каменных мостов через Лыбедь. Недалеко отсюда находился Зачатьевский вал, который с древности защищал эту часть города с северо-востока. Зачатьевским он назывался по имени стоявшей там Зачатьевской церкви, которая в документах упоминается с XVI века. В 1776 году церковь была упразднена, а позднее и снесена. Возле нее находился Зачатьевский переулок. Недалеко находился Инвалидный переулок, который получил свое наименование от близости к Инвалидному дому, как называлась выстроенная в начале XIX века на окраине города губернская больница. В 1927 году оба переулка - и Зачатьевский, и Инвалидный - соединили под общим названном - так появился Лыбедский проезд. «Вторым преимуществом училищного владения на Дворянской улице перед владением училища за Лыбедью является чистый, здоровый воздух, чего нет там при близком соседстве с страшно загрязненною рекой Лыбедью. По заявлению некоторых лиц, живших вблизи реки Лыбеди, постоянная сырость воздуха, наполненного испарениями этой реки, весьма вредно отзывается на здоровье — частые головные боли, соединенные с лихорадочным состоянием, вот последствия близкого соседства с рекою Лыбедью…» (Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 1-й. 1908 г.).
В начале XX века в среднем течении реки Лыбеди были улицы Передний Боровок, Задний Боровок, Верхний Боровок, Нижний Боровок, Боровок под Никитским спуском. В 1934 году образовалась Верхнелыбедская улица, в которую влился Верхний Боровок. Верхнелыбедская улица идет от улицы Гороховой до Октябрьского проспекта. В паре с улицей Верхнелыбедской существует улица Нижнелыбедская, расположенная вдоль бывшего русла реки.
Почаевскан улица (вариант: улица Почаевский Овраг) проходит от завода «Точмаш» до улицы Северной: проходит по Почаев скому оврагу. Там же Почаевские проезды. Всем им дала имя речка Почайна, которая в прежние времена текла в этой местности.
Рпенский проезд проходит от улицы Погодина до улицы Суворова. Не так далеко отсюда протекает река Рпень.
Но не только из названиях улиц отразились имена местных рек и речек. Они сохраняются в наименовании некоторых городских объектов. Одним из самых старых было название гостиницы "Клязьма", живо описанной В. А. Соллогубом в повести «Тарантас» (Некоторое время после 1917 года и ресторан, и гостиница носили другое название - «Прогресс»). Это здание, находившееся на углу улиц Большой Московской и Царицынской (сейчас им. Гагарина), не сохранилось. В настоящее время название «Клязьма» носит гостиница на Судогодском шоссе за Клязьмой. Там же находится санаторий-профилакторий «Заклязьминский». В начале XX века имя главной владимирской реки носила газета - «Клязьма» (выходила с 2 февраля 1906 г. по 4 июня 1906 г.).
Имя реки Лыбеди сохраняется в названии стадиона «Лыбедь», который раньше назывался «Локомотивом», некоторое время - «Строителем».
Стадион «Лыбедь» Спортивный переулок, д. 4а
Маленькая Почайна дала имя кафе и гостинице, правда, с искажением: «Почайка» вместо «Почайна».
Улица Северная, д. 1б. Бывший торгово-бытовой комплекс «Почайка». Гостиница «Почайка» (закрыта в 2018 г.) Улица Северная, д. 1д. Кафе «Почайка» (закрыта в 2020 г.).
Название реки Рпени носила некоторое время станция технического обслуживания автомобилей в районе рынка «Тандем». В течение нескольких десятков лет существовал ресторан «Нерль» (там сейчас торговый центр), построенный на срытом Ивановском валу.
