Что такое крейсеры добровольного флота и почему они необходимы для России? /Владимирские Епархиальные ведомости. Часть неофициальная. № 17. 1 Сентября 1878 года./
В Москве, в обществе для содействия русскому торговому мореходству, возникла мысль открыть повсеместную подписку на покупку крейсерских судов добровольного флота, т. е. таких судов, которые, отличаясь быстротой и легкостью хода, обязаны-бы были, в случае морской войны России с какою-либо державою, крейсировать, т.е. плавать в различных направлениях в указанных морях, отыскивая и захватывая неприятельские торговые суда. Для этой цели Общество составило следующее предположение:
I. Главный Комитет для сбора пожертвований на приобретение на имя Общества морских судов-крейсеров учреждается в Москве, на основании разрешенного ходатайства о том Правления Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству.
Общество ходатайствует у почётного члена своего, Московского генерал-губернатора, князя В. А. Долгорукова, о принятии им председательства.
К вспомоществованию сему делу приглашаются:
Высокопреосвященный Иннокентий, Митрополит Московский, а к участию в занятиях Московского главного комитета — один из преосвященных викариев, по назначению митрополита, за тем лица белого духовенства города Москвы и лица из духовенства других христианских вероисповеданий, а также и представители других нехристианских религий, существующих в нашем отечестве, как-то: еврейской и магометанской.
Г. Московский гражданский губернатор;
Губернский предводитель дворянства и сословные старшины;
Председатель губернской земской управы;
Городской голова;
Председатель Московского Биржевого комитета, и Правление «Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству» в полном составе.
Впоследствии приглашаются и другие лица, содействие коих Главным Комитетом будет признано полезным.
II. Московский главный Комитет обращается ко всем губернаторам с приглашением учредить комитеты для сборов в каждой губернии, с тою же целью и, по возможности, в том составе, как Московский главный комитет.
III. Одновременно с отправлением губернаторам означенных приглашений, посылаются им издания для бесплатных публичных чтений. Издания эти составляются особой, состоящей при Правлении и избираемой общим собранием, комиссией для устройства даровых публичных чтений, с целью разъяснения значения крейсеров в настоящих обстоятельствах, и впоследствии для сообщения сведений о ходе крейсерского дела вообще и действиях наших крейсеров. Подобные комиссии избираются также в каждом губернском комитете.
IV. Губернские комитеты, по мере поступления сборов, высылают их в Московский главный комитет для употребления по назначению.
V. Ежемесячно, Московский главный комитет публикует во всеобщее сведение о размере поступивших пожертвований и о сделанных расходах — порядком, который будет выработан особой комиссией.
Для исходатайствования утверждения этого проекта Общество отправило от себя депутацию в С.-Петербург. Мысль об учреждении добровольного флота из крейсерских судов встретила везде сильное сочувствие.
Государь Император благоволил разрешить Наследнику Цесаревичу принять звание почётного президента главного комитета по сбору пожертвований на приобретение судов добровольного флота.
Весть эта молнией облетела всю Россию. Всякому, понимающему что такое крейсерство и какую громадную пользу может оно принести России, казалось, как будто он сам это придумал, как будто общество для содействия русскому торговому мореходству только исполнило это давнишнее желание, так метко попало Общество на живую потребность русского народа. Так метко попало оно, как едва ли кому-нибудь удавалось. И самое выражение-то «Добровольный флот» чем-то родным, давно знакомым повеяло на народ русский. Вспомнились нам наши добровольцы, слагавшие свои головы за угнетенный турками православный народ, вспомнились наши герои, пешком, без гроша денег, являвшиеся в Сербию к генералу Черняеву, чтобы встать в ряды сражавшихся за веру Христову, за угнетенное человечество.
Едва успели депутаты вернуться из Петербурга в Москву с утвержденным проектом, как появилась настоятельная надобность скорее определить место, где принимаются пожертвования. То Московским Ведомостям сообщают из Тамбова, что в виду заявленных губернатору многими лицами желаний принести денежные пожертвования для приобретения и вооружения крейсеров, по примеру Москвы и других местностей, открыта подписка, и губернатор поспешил объявить, что пожертвования будут приниматься в его доме, в определенные часы особым чиновником; то Лифляндский губернатор, тоже в виду заявленного желания жертвовать, спешит напечатать о месте приема пожертвований.
«Кронштадский Вестник» сообщает, что местная городская дума, в заседании своем 27 марта, крайне сочувственно отнеслась к возбужденному Москвой вопросу о покупке и вооружении океанских крейсеров и постановила: пожертвовать на покупку их из городских сумм три тысячи рублей и открыть подписку на этот предмет при городском управлении. В том же заседании, между гласными, бывшими на лицо, была открыта подписка на вооружение и покупку океанских крейсеров, по которой тут-же было собрано еще 850 рублей.
Наконец, г. Министр финансов, в виду горячего сочувствия и нетерпеливого желания жертвовать на жгучую потребность русского народа, 24 марта 1878 года, за № 27, предлагает казенным палатам предписать подведомственным им казначействам принимать, могущие поступать на означенный предмет, пожертвования и высылать ежемесячно в Москву, в правление общества для содействия русскому торговому мореходству. Изюмское земство назначило 2000 руб. на покупку крейсеров. Г. Д. Зиновьев пожертвовал 7000 руб. Граф Комаровский — 5000 руб. Жители г. Сызрани пожертвовали 3000 р. В Петербурге собрано 300 000 р.; граф Строганов пожертвовал 50 000 р. одним словом, пожертвования потекли со всех сторон. Но деньги дело наживное, а тут не одни деньги, и жизни свои несут на пользу великого дела. В Одесском отделении общества для содействия торговому мореходству от матросов, служащих на купеческих судах, получающих хорошее жалованье, получено несколько письменных заявлений желания поступить матросами на крейсерские суда, на обыкновенное матросское жалованье. И все это в каких-нибудь несколько дней.
От чего же такое громадное сочувствие являетcя со всех сторон к делу покупки крейсеров? От чего этот вопрос встрепенул весь народ русский? Зачем нам нужны крейсеры и при том так настоятельно нужны, так всем равно желательны? Об этом мы узнаем из настоящего чтения.
Война, как всем известно, бывает сухопутная и морская, между ими есть разница не только в том, что одна ведется на суше, а другая на море, но и в самой, так сказать, манере вести войну. Сухопутная война по возможности щадит мирных жителей, морская не щадит никого и ничего, тому и другому есть причины. Было время, когда победитель, завоевавши какую-нибудь страну, взявши какой-нибудь город, грабил эти местности, предавал все, что попадалось на глаза, огню и мечу, землю раздавал иногда своим солдатам, жителей приказывал убивать или забирал их в плен и отправлял в свои отдаленные владения, или, наконец, продавал их в рабство кому попало. Но тогда не таково было народонаселение, как нынче, не так густо скучено, как теперь; тогда легко было опустошать страны и без того чуть не пустые; — теперь, победитель, взявши, положим, какой-нибудь город, имеет целью или временно занять его, как полезный пункт для его военных планов, или навсегда оставить за собой, или только пройти через него для достижения какого-нибудь другого нужного ему пункта. Во всех этих случаях победителю невыгодно разорять занятую им местность. Ежели местность занята временно, то чем она богаче, тем выгоднее для армии. Кроме того, что жители, которых не обижает неприятель, остаются покойны и не обнаруживают особенной злобы ко врагам их отечества, армия находит в занятой ею стране обильное для себя продовольствие, которого она лишается разграбив местность, потому что жители разбегутся, а оставшиеся будут стараться скрывать, зарывать в землю все, что могло-бы попасть в руки победителей; так было у нас в 12-м году, когда французские мародеры разоряли народ и потом сами же умирали с голоду, возвращаясь через разоренную ими страну. Награбленное же впрок нейдет уже потому, что нельзя же солдатам в походе таскать с собой награбленное имущество, понятно, что оно проходит между рук: и жители разорены и солдаты не нажились, да в добавок себя же продовольствия лишили.
Ежели страна занята завоевателем с тем, чтобы оставить ее навсегда за собой, тогда и подавно разорять ее нельзя; что же толку в подданных нищих и притом вдвойне озлобленных на своего нового повелителя и за оторвание их от их прежнего отечества и за разорение? Победитель не только не найдет в них верных подданных, напротив злейших врагов и тем более опасных потому, что это будут враги тайные, а тайный враг всегда опаснее явного.
Ежели страна занята только для того, чтобы пройти через нее и тогда разорять ее невыгодно, чтобы при возвращении не случилось с армией того же, что случилось с армией Наполеона I в России, которая на обратном пути, кроме голода в разоренной ею стране, встретила еще такое ожесточение, что на ее пути каждая баба превращалась в дикого зверя в отношении французов.
Конечно и в сухопутной войне бывает иногда необходимо сжечь, или вообще, тем или другим способом разорить какую-нибудь местность с целью, например, лишить неприятеля возможности найти для своей армии продовольствие в этой местности, или по другим каким-нибудь особым причинам, которые составляют исключение. В большинстве же случаев в сухопутной войне, помимо даже всяких соображений человеколюбия, разорять жителей побежденного края просто невыгодно для победителя, противно его собственным интересам. Это понятно для всякого, кроме разве турок, которые кажется этого не понимают. Судя потому, что они до войны еще грабили и разоряли своих христианских подданных и этим вызвали восстание, а для усмирения этого восстания не нашли ничего лучшего, как к грабежу прибавить еще всякие зверства. Не придумали ничего лучшего, как резать, вешать, сажать на кол, жечь живых, с живых сдирать кожу, жарить детей и матерей заставлять есть их, думая вероятно этим умиротворить край и заставить уважать, а может быть даже и любить себя. Нельзя сказать, чтобы это был умный способ успокоить, потерявший терпение и восставший на своих тиранов, народ.
Совсем не то война на море. Море нельзя завоевать, как землю; море, как воздух, принадлежит всем и каждому. В открытом море война имеет одну цель: всеми способами ослабить неприятеля и по возможности уничтожить не только военный, но и торговый его флот.
Казалось бы, чем мешают неприятелю торговые суда, ведь они против него не сражаются, а еще в его же порты могли бы привозить товары, в которых они нуждаются и которых не производит его страна. Но так кажется только с первого взгляда, а ежели вглядеться в дело хорошенько, то выйдет не то. Главная цель всякой войны есть нанесение, не только неприятельской армии, но и самому неприятельскому государству сколько возможно более всякого вреда для того, чтобы ослабить его и заставить просить мира. Ослабить его можно не одним уничтожением его армий, но и нанесением вреда его богатству, приобретенному торговлей. Если не взять попавшееся неприятельское торговое судно и дозволить ему идти дальше или, как говорят моряки, уважить его, оно во всяком случае принесет пользу своей стране и уже этим одним нанесет вред неприятелю. Ежели оно повезет свой товар в свою страну, то она во всяком случае извлечет из этого товара пользу, тем ли, что самый груз, например хлеб, может идти на содержание армий и флота, тем-ли что, получив за провезенный товар таможенные или другие пошлины, государство приобретает через это деньги, которые опять-таки может употребить на содержание и даже на увеличение своих военных сил в явный вред неприятеля, пропустившего торговое судно. Одним словом, тем или другим путем, но воюющее государство извлечет пользу из того судна, которое уважил неприятель и тем самым значит нанесет ему вред. Ежели-же судно было бы задержано и присвоено неприятелем, то кроме той пользы, которую принесет и судно и груз своею стоимостью, оно еще принесет пользу тем, что ровно на столько же лишится выгоды от него государство, которому судно принадлежало. Кроме того, всякое торговое судно при самых небольших приспособлениях может быть обращено в военное судно и употреблено в дело против того самого государства, которому оно принадлежало.
Всякое торговое судно самое ничтожное и по своей величине, и по своему устройству, и по своему ходу может быть употреблено на перевозку разных потребностей воюющей стороны. На нем можно перевозить провиант для войска, сухопутные войска для высадки на неприятельский берег, или для защиты своих собственных берегов в каких-нибудь отдаленных местностях, угрожаемых неприятелем, для перевозки осадных орудий в те местности, в которых они окажутся необходимы.
Всякое государство может набрать солдат столько, сколько позволяет его население. Возьмите любого крестьянина, выучите его и через несколько месяцев он солдат, готовый идти в бой. Не так легко создать матроса. Для этого нужно выбирать людей, с малолетства привыкших к морю, для этого и у нас в России в матросы берутся преимущественно люди из приморских или вообще прибрежных жителей, которые, как рыбаки например, сроднились с морем, которые называют море своею кормилицею, как землепашец называет землю. Поэтому матроса не найдешь на всяком шагу, как солдата, а на всяком торговом судне непременно есть опытные матросы, лоцманы и вообще люди, полезные в морском деле. Следовательно, забирая и приводя в свою землю неприятельское торговое судно, мы этим лишаем неприятеля людей, которых бы, в случае надобности, он мог употребить для усиления своего флота, следовательно для понесений нами большого вреда. В 1785 году Англия захватила своими судами все французские рыболовные суда, занятые ловлей трески, этим лишила Францию более тысячи матросов и таким образом нанесла большой вред ее морской силе.
Кроме всей той пользы, которую приносит стране захват неприятельских морских судов и того вреда, который наносится этим неприятелю, этот захват способствует еще к скорейшему заключению мира.
Всякое государство, ведущее морскую торговлю, приобретает этим богатство, а следовательно и силу. Не одно государство в мире не в состоянии будет продолжать морскую войну, ежели нанесен вред ее морской торговле, а тем более, ежели уничтожен ее торговый флот. Один известный французский писатель совершенно справедливо говорит: «Нация самая могущественная на океане, Англия, была бы принуждена принять условия самые тягостные, если бы ее неприятель достиг возможности разорить ее торговый флот, или даже лишить ее только на несколько месяцев подвоза хлопчатой бумаги или мест, необходимых для сбыта выделанного хлопка». Таким образом ясно, что захват неприятельских судов есть верное средство заставить его просить мира. Англия это очень хорошо понимает. В 1854 году, во время нашей Севастопольской кампании, Англичане уничтожили по берегам Азовского моря все хлебные магазины, даже принадлежащие не казне, а частным лицам. Они уничтожили на пространстве всех берегов Азовского моря все сети, рыболовные снаряды, тони, суда рыбаков и даже дома их были сожжены и разрушены.
Для уничтожения торговых судов употребляются крейсеры или каперы, разница между ними та, что крейсеры снабжаются военной морской командой и офицерами, находящимися на действительной государственной службе и крейсеры плавают под военным Андреевским флагом, а на каперах — люди по вольному найму, и суда эти плавают под купеческим трехцветным флагом.
Чтобы сделать сравнение более резким и понятным, я скажу, что капер — это сыщик, а крейсер — тоже, что в службе чиновник особых поручений, а при армии партизанские отряды. Сыщик употребляется только для всяких розысков, а чиновнику особых поручений даются разные поручения по усмотрению начальства. Вообще крейсер есть общее название всяких судов, пока они употребляются на крейсерскую войну, т.е. «на запрещение неприятелю пользоваться морями».
Слово же капер означает частных крейсеров. Так очень верно определяет слово крейсер один наш известный ученый моряк.
Капер употребляется только для захвата неприятельских торговых судов и ни для чего больше, а крейсеру, кроме того же захвата, могут быть даны и другие поручения, например: ему может быть поручено разузнать расположение неприятельских судов в том или другом месте, взорвать судно или нанести какой-нибудь другой неожиданный вред неприятельскому военному судну, даже броненосцу, а также наблюдать, чтобы суда, принадлежащие нейтральным государствам, т.е. таким государствам, которые объявили, что они ни одной из воюющих держав ни помогать, ни вредить не будут, чтобы эти суда не нарушали этого объявления и не перевозили на своих судах грузов, которые могли бы усилить неприятеля, как это делала Англия в только что оконченную нами войну с турками, которую она тайно снабжала не только оружием и деньгами, но всем, что только могло поддерживать войну турок против нас. В таком случае и нейтральное судно может быть захвачено, ежели есть основание подозревать, что оно везет военную контрабанду, или что оно не нейтральное, а неприятельское судно, которое только выкинуло флаг нейтрального государства, для того, чтобы избавиться от опасности был захваченным крейсером или капером. У нас есть особая, так называемая, крейсерная инструкция. Одним словом, военный флот — это регулярное войско, как наша армия, а крейсер нерегулярное, как казаки, ополченцы, партизаны и тому подобное.
Всякий, вероятно, слыхал о знаменитом нашем партизане 1812 года генерале Денисе Васильевиче Давыдове, который с своими партизанскими отрядами как коршун налетал на французские отряды и обозы с провиантом, там, где французы всего менее этого ожидали и разрушив и захватив все, что мог, исчезал с своим отрядом также быстро, как являлся, часто прежде, чем французы могли прийти в себя от нежданной беды, обрушившейся на их головы.
Общее между крейсером и капером то, что как те, так и другие наносят неприятелю страшный вред, так например: построенный в Англии капер «Алабама» в войну 1861 — 1864 годов один причинил торговому флоту Северной Америки убытка почти на 75 миллионов рублей на наши деньги, а все ее каперы нанесли Северной Америке убытку почти на полторы тысячи миллионов рублей. И как вы думаете, за что? Не желая освобождения рабов в Южной Америке.
Нужно заметить, что всякий крейсер всегда имеет на себе более 100 человек служащих и несколько пушек и потому в силе ни одно торговое судно не может сравниться с крейсером и легко может быть взято, а едва ли не всякое взятое торговое судно с разу окупит и покупку и содержание крейсера, так как груз многих торговых судов доходит до нескольких миллионов.
Не нужно думать, чтобы крейсер или капер мог захватить всякое попавшееся ему неприятельское судно и сейчас же воспользоваться его грузом. Нет. Это признается морским разбоем. Относительно взятых грузов существуют законы, которым все должны строго следовать. Во первых, капер должен иметь патент, т.е. повеление правительства, на основании которого он действует. Всякий капер, не имеющий этого патента, может быть взят и служащие на нем судимы тем государством, в руки которого они попались и быть подвергнуты смертной казни, как морские разбойники. Патент может быть выдан и всякому торговому судну, тогда этот патент называется военным и торговым патентом, а торговое судно, получившее такой патент, получает право капера, и ежели захватит неприятельское торговое судно, то ни перед каким государством не подлежит за это ответственности, как за морской разбой.
Во вторых, всякий крейсер или капер, взявший неприятельское торговое судно с грузом, обязан вместе с этим грузом доставить его в ближайший порт свой, или какого-нибудь нейтрального государства, где, ежели окажется так называемый Призовый Суд, то Суд этот рассматривает бумаги взятого судна и, ежели оно окажется судном неприятельским, или хотя и нейтральным, но таким, которое везло военную контрабанду и вообще взятым правильно, тогда присуждает и судно и груз взявшему их крейсеру или каперу, что называется присуждение приза, и только тогда взявшие приз могут им распоряжаться.
Ежели же в том месте, куда приведено взятое судно с грузом, нет призового Суда, то судно с грузом оставляется в том порте, куда оно приведено, а случай взятия приза подвергается суду ближайшего к этому порту Призового Суда, решение которого и приводится в исполнение.
Относительно призов в наших законах существуют между прочим следующие правила:
«Движимая собственность, приобретаемая от неприятеля на море военными кораблями или частными судами, называется призом.
По роду кораблей захваченных, призы бывают или военные или купеческие.
Предметом приза могут быть: 1) неприятельские военные корабли, вооружение оных и все снаряды и припасы; 2) купеческие корабли с товарами и вещами, в оных погруженными; 3) купеческие корабли нейтральных держав в случае их воспомоществования неприятелю; 4) российские купеческие корабли и товары, захваченные неприятелем, и двадцать четыре часа оставшиеся в его власти.
Воспрещается, под смертною казнью, грабить корабли дружественных и союзных держав. В случае крайней необходимости в провианте или такелаже (т.е. снастях и других принадлежностях судна), только по указу главного командира можно взять у встретившихся кораблей часть потребных вещей с распиской и, возвратившись в российский порт, немедленно дать о том отчет морскому министерству.
У пленных, взятых на неприятельских судах, запрещается отнимать их собственность, как-то: платье, находящиеся при них деньги, серебро и другие вещи, коих частная принадлежность будет доказана и кои не почитаются составляющими груз корабля.
Все призы почитаются добычею тех, кои ими завладели и разделяются между участвовавшими в оных лицами, но особо установленным на то правилам.
Купеческие корабли могут делать призы тогда только, когда неприятельский корабль учинит наезд или нападение на береговое место или на корабль, России принадлежащий. Если корабельщик или судовщик возьмет нападающий корабль, то должен отвести оный с добычею в порт, или отдать российскому военному судну, когда с оным встречается; за храбрость же имеет право на пристойное награждение, сколько по военному морскому уставу назначено за корабль, флаг и пушку. Взятый же корабль, судно или груз отдать под надлежащий суд и поступить с ним по законам.
Буде же купеческий корабль без ведома или приказания военного начальства, и не имея на то патента, учинит наезд или нападение на берег или на другой корабль или судно, хотя и во время войны с тем народом, которому оные принадлежат: то почесть сие за насильство и наказать яко разбой.
Если капер, вооруженный партикулярными людьми, возьмет неприятельское судно, то имеет на оное таковое право, каковое принадлежит военному кораблю». Таковы правила, постановленные в наших законах.
Кроме патента и призового суда, которыми обеспечивается правильность действий крейсеров и каперов, собственно каперы сверх всего итого должны еще представить денежный залог тому государству, которое даст ему патент, и представить этот залог прежде получения патента. Каперские свидетельства могут быть выдаваемы и подданным других государств, ежели они пожелают их иметь.
Известно, что Англия после заключения нами мира с Турцией действует в отношении к нам так, что можно ожидать войны между Россией и Англией; это отозвалось в Америке тем, что там явились широкие замыслы об уничтожении торгового флота Англии. Поэтому некоторые Американские торговые дома приняли уже меры к развитию каперства, которое должно в конец подорвать торговые интересы Англии. Некоторые из этих домов отправили уже своих агентов в Россию с просьбой о выдаче каперских свидетельств. Просьбы эти адресованы на имя председателя Петербургского биржевого комитета и к ним приложены рисунки судов. В числе условий, предлагаемых Американцами, заслуживает внимания оценка этих свидетельств: за каждое каперское свидетельство Американцы предлагают 50 000 долларов, или около 100 000 рублей по нынешнему курсу. Поэтому можно уже судить, как велика должна быть нажива, чтоб окупить весь риск предприятия.
Иметь крейсеров выгодно для тех государств, которые не имеют больших флотов, в особенности торговых, и поэтому чужих крейсеров им бояться нечего, а с своими крейсерами они могут наносить страшный вред государствам, имеющим большие торговые флоты. Сравнительно с Англией Россия, например, можно сказать, не имеет торгового флота, — так он ничтожен. Поэтому нам нечего особенно бояться неприятельских крейсеров и каперов, ежели-бы их и вздумали иметь против нас. Нам же, напротив, необходимо завести как можно более крейсеров и каперов, почему?.. Об этом я буду говорить дальше.
Для сильных морских держав, как например Англия, нет расчета держать крейсеров. Ея военный флот так велик, что может обойтись без крейсеров. Ей, также, не только нет расчета, чтобы другие государства держали крейсеров и каперов, но она страшится этого больше всего. Эта боязнь Англии крейсеров и каперов есть настоящая причина так называемой Парижской Декларации 16 Апреля 1856 года.
При заключении мира после нашей Севастопольской войны Англия предложила России и всем Европейским государствам, даже и не участвовавшим в войне, подписать эту так называемую декларацию. На основании ее все государства отказывались на вечные времена от права иметь каперов, посредством которых они могли-бы нападать на неприятельские торговые суда. Россия была тогда в таком положении, что вынуждена была согласиться подписать эту декларацию, другие государства тоже подписали ее, но Америка, т.е. Соединенные Штаты, имея сама громадный торговый флот, объявила, что она согласна подписать эту декларацию и уничтожить у себя каперство только в таком случае, ежели Англия вообще обяжется уважать неприкосновенность частной собственности на море. Это значит, что Соединенные Штаты потребовали, чтобы не только нельзя было забирать неприятельские суда посредством каперов, но чтобы этого не имел права делать и военный флот. Это совсем не понравилось Англии. Ей потому и хотелось уничтожения каперства во всех государствах, что ее военный флот и без каперства силен и может сам забирать неприятельские суда, а другие флоты не так сильны и, в случае войны с Англией, не в силах без каперов вредить ее торговому флоту, а ежели согласиться с предложением Соединенных Штатов, тогда для Англии весь интерес этого дела пропадет. Интерес же Англии весь в том и заключается, чтобы по возможности всю морскую торговлю всего мира забрать в свои руки и задавить торговлю всех других государств. Поэтому на предложение Америки Англия торжественно отвечала, что ее владычество на море не допускает уважения имуществ частных лиц противной Англии стороны. Так Америка и не подписала этой декларации. Несмотря на это, Англия и теперь стоит на том, что все государства, которые подписали Парижскую декларацию, обязаны соблюдать ее и отнюдь не выдавать патентов, или так называемых каперских свидетельств, и не забирать торговые суда своих неприятелей.
Я думаю всякий понимает, что в этом требовании Англии нет никакого здравого смысла. Подобного рода условие могло-бы быть обязательно только тогда, ежели бы все государства на это условие согласились, а ежели хотя одно государство не согласилось, то величайшая глупость исполнять это остальным. Представьте себе, что сама же Англия, обязавшаяся Парижской Декларацией не иметь каперов, начала-бы войну с Америкой, которая не обязывалась не иметь каперов. Что же-бы из этого вышло? Америка, несвязанная декларацией, послала бы своих каперов разорять Английский торговый флот, а Англия, связанная обещанием не иметь каперов, только бы вздыхала да смотрела, как гибнет ее богатство. Где же тут здравый смысл?
Это все равно, ежели бы все государства, кроме одного хотя-бы самого маленького, согласились никогда ни с кем не воевать и распустили бы свои армии и флоты и уничтожили бы все свое оружие, — понятное дело, что нечего-бы им было пенять, ежели-бы государство, не согласившееся с ними и сохранившее свое войско и флот, делало бы с безоруженными государствами, что ему вздумается. Поэтому Парижская декларация ничего больше, как клочок писаной бумаги, годный на обертку и только. Впрочем и сама Англия так же смотрит на эту декларацию, когда дело до нее самой коснется.
Я в начале этого чтения сказал, что Англия в 1863 году, когда была междоусобная война между Северными и Южными Американскими Штатами, каперами, построенными в Англии, не бывшей в войне с Северными Штатами, нанесла им, хотя не прямо от своего лица, а через посредство Южных Штатов, убытку почти на полторы тысячи миллионов рублей на наши деньги, — а 1863-й год был, помнится, после 1856 г., в который Англия, подписавшая Парижскую декларацию, обязалась на вечные времена не иметь каперов. Но может быть Северные Штаты так жестоко обижали Южан, что нежное сердце Англии не выдержало и решилось помочь несчастным Южанам хотя-бы пришлось поступиться и своими убеждениями и своими обязательствами? Судите сами:
В Северных Штатах Америки все люди были всегда вольные. Рабов там нет и не было. В Южных же Штатах было рабство и при том настоящее, коренное рабство, не то, что наше бывшее крепостное состояние. Хозяин рабов мог продавать мужей, жен и детей порознь, как собак, заставлять их под плетью работать, не разбирая никаких праздников, мог их убивать, словом, рабы были не люди в глазах своих владетелей, а вещи, как какая-нибудь тряпка, которую я могу забросить, изорвать, сжечь, словом сделать из нее что хочу. Не в мочь пришлось рабам это терпеть, не в терпеж пришлось и Северным Штатам смотреть на это бесчеловечие. Северные Штаты потребовали от Южных освобождения рабов и уничтожения рабства. Южане не согласились. Началась страшная междоусобная война. Южане с остервенением отстаивали свое право владеть рабами и вот тут-то Англичане пришли им на помощь, дозволив построить у себя каперы, несмотря на подписанную ими пресловутую декларацию. Вот что такое Парижская декларация и вот как она исполняется Англичанами.
Итак я сказал, что крейсерство и каперство необходимы для государства, не имеющего такого громадного флота, как Английский. Без крейсеров и каперов нет возможности не только нам, но и никому воевать с Англией, ежели-бы это пришлось.
Единственно возможная война с Англией, это война крейсерская. Я привел в пример вред, понесенный этого рода войной Северо-Американским Штатам. Приведу в пример самую Англию. В 1793 — 1797 годах французы употребляли крейсеры против Англии. В продолжение этого времени Англичане захватили 375 французских купеческих судов, а французы своими крейсерами частью взяли, частью сожгли 2226 Английских судов. Чтобы прекратить это разорение, Англия наконец должна была установить особую «обязательную конвойную таксу», по которой купеческие суда обязаны были платить за то, что военные суда сопровождали купеческие в море для охранения от крейсеров. Но судите же, сколько военных судов должна употребить для этого Англия? Ежели она большую часть своего флота употребит на то, чтобы охранять купеческие суда, то много-ли у нее останется судов для войны? Чем она будет блокировать наши порты, разорять наши прибрежья? Чем защищать свои собственные берега, усеянные богатыми, но плохо защищенными городами? Чем оберегать свои колонии, разбросанные чуть не по всему земному шару? Ежели-бы у Англии был флот в десятеро больше теперешнего, то и тогда она не смогла бы исполнить все это, имея дело с крейсерской войной.
В 1812 году, при начале войны Америки с Англией, у Американцев было всего 8 больших фрегатов, у Англичан было 272 фрегата и 245 кораблей, и Американцы все-таки успешно боролись, благодаря тому, что вооружили до 500 купеческих судов, обратив их в крейсеров, и захватили у Англичан 1300 торговых судов, и Английский флот не смел показаться на морях. Нужно еще заметить, что крейсеры, так сказать, сами себя размножают, потому что на деньги, полученные за взятый крейсер и груз, может быть приобретен новый крейсер и опять пущен в дело против неприятеля.
Что Россия может сделать с крейсерами и спрашивать не нужно; на это нам ответ: бой ничтожного парохода Весты, этой скорлупы сравнительно с тем броненосцем, с которым она дралась и которого обратила в бегство под командой Баранова; ответ: пароход Россия под командой того же Баранова, взявший в плен 3-х мачтовое винтовое судно и на нем, кроме командира, 10 офицеров и 700 человек пленных. Не броненосцы значит нам нужны, нужны нам Барановы, Шестаковы, Дубасовы, — а их не занимать стать. С ними и рыбачья лодка за броненосец сойдет.
Видно еще плохо нас знает Англия, ежели думает, что с нами легко справиться, когда нас за живое заденут. А есть и в Англии люди, которые подымают сильный голос за сохранение мира. Недавно Г. Фриманн говорил перед собранием в несколько тысяч человек, в числе которых были и члены парламента. Он так хорошо говорил, столько правды и об Турции и об России было в его словах, что я не могу не привести некоторые места его речи в подлиннике. Он говорит например: «нас призывают бороться не за притесненных, а за притеснителей; не искупить зло, сделанное нами, а увековечить его. Крик замученных долетел до ушей наших, но мы отказались помочь им. Имя Англии запятнано на всем Востоке. Притеснитель-турок продолжает утопать в крови, разврате и распространять вокруг себя опустошение, похваляясь дружбой Англии, и другая страна — Россия явилась взяться за дело, которое лежало на совести Англии. Мы имеем ныне дело не с честолюбивою державою, мечтающею лишь об усилении своего могущества. Перед нами великий народ русский, сильный возрождением своей национальной жизни, готовый пожертвовать кровью сынов своих за святое дело освобождения своих единоверцев от ига варваров. Глава этого народа, совершивший величайшее из дел, дело беспримерное в истории других стран, освобождение крепостных, присылал успокоительные и миролюбивые послания. Он приглашал нас на содействие в великом деле. Какой же ответ был дан ему? При звоне ценящихся бокалов, при рукоплесканиях возбужденного собрания было заявлено недоверие в ответ на призыв к миру. Согласитесь-ли вы предпринять войну даже на единый час времени, пожертвуете-ли хоть одной каплей английской крови на поддержку величайшей и кровавейшей фабрики зла, которую когда-нибудь видела негодующая вселенная? Намерены ли вы обнажить мечи за неприкосновенность и независимость царства Содома? Пойдете ли биться за то, чтобы притесненные никогда не дождались облегчения, чтобы порабощенные христианские народы никогда не были освобождены от постоянного векового мученичества? Пойдете-ли вы воевать с тем, чтобы славнейшие храмы христианства никогда не услыхали в стенах своих христианского молитвословия? Вам говорят, что трактаты вменяют вам это в долг. Я не читал трактатов, но если даже это было бы справедливо, то я спрашиваю: почему трактат, обязующий нас на дурной поступок, единственный трактат, которого нельзя нарушить? Исполняя такой трактат, вы поступите по примеру Ирода, по долгу присяги осудившего на смерть неповинного Христа. Вы слышали, что интересы Англии и Индии требуют соблюдения этого трактата. Пусть погибают интересы Англии, погибает ее владычество над Индией, лучше чем она шевельнет пальцем за Турцию. Не для господства над Константинополем русский народ готов идти в бой. Русские слишком благоразумны для этого. Не дозволяйте отуманивать себя словами и призраками и не пятнайте имени Англии соучастием в преступлении. Голос Англии должен раздаться и засвидетельствовать, что за притеснителей она не обнажит меча». Так говорил честный Англичанин перед своим собравшимся народом и притом народом, который через своих представителей управляет Англией, и речь его беспрестанно прерывалась громкими одобрениями.
Не далее как 27 марта нынешнего года, недавно только оставивший должность Английского Министра Иностранных дел Лорд Дерби, в заседании Английской палаты лордов, тоже восставал против войны. Он говорил, что в случае войны «у Англии не будет ни одного союзника, он говорил лордам: Если вы не могли поддержать Турцию, то теперь вы не можете уже восстановить ее». Все это хорошо, но число желающих войны может превысить число нежелающих ее. Тогда что нам следует делать? Сухопутных войск у Англии мало и они нам не страшны; но военный флот Англии почти ровен всем флотам остальных государств, взятых вместе, как выразился лорд Дерби в том же заседании, о котором я сейчас говорил. Торговый флот ее громаден. Англия обладает половиною всех торговых судов всего мира. В нем заключается ее богатство, в нем, следовательно, и ее сила. Без него она пропала.
Англия не земледельческая страна. Собственно в Англии из ста человек — 62 человека живут в городах и только 38 в деревне. Из 10 миллионов, живущих в деревне, только 1 ½ миллиона занимаются земледелием, остальные 8 ½ миллионов составляют землевладельцы, прислуга, торговцы и разные промышленники. Поэтому хлеба, родящегося в Англии, далеко не хватает на продовольствие ее жителей и по неволе нужно получать хлеб из заграницы: из России, из Америки. Требование это год от году возрастает. В 1845 году приходилось привозить хлеба в год на каждого жителя 17 фунтов, теперь дошло до 200 фунтов на душу. Ежели в России или Америке неурожай, в Англии хлеб дорожает. За привезенный хлеб Англия платит ежегодно до 300 миллионов рублей золотом. Надо эти деньги выработать на фабриках. Золото уходит за хлеб; надо, чтобы оно ворочалось назад, в Англию, из чужих земель, за выработанные в Англии товары; и не только бы вознаградило за деньги, заплаченные за хлеб, но и дало-бы средства содержать все громадные Английские фабрики и миллионы фабричных рабочих. А чтобы получить эти деньги назад из заграницы, нужно иметь сбыт своим товаром. Вот за этим-то сбытом Англия и гонится. Этот-то сбыть она и производит посредством своего громадного торгового флота; лишить ее этого торгового флота или, даже, хотя бы временно задержать его торговлю, все равно, что отнять у наших крестьян землю или хоть на год запретить ее обрабатывать. Как наш русский крестьянин привязан всей душей к своей земле, так Англичанин видит все свое спасенье, свой единственный кусок хлеба, в товаре. Товар и деньги, деньги и товар вот его святыня, вот его идолы, которым он покланяется и теперь уже при уменьшении по разным причинам сбыта товара в одном Блокборне 60 000 ткачей проедаются без дела. От этого и вся злоба Англичан к тем народам, которые, как подозревает Англия, могут чем-нибудь, хоть не теперь, а только может быть через несколько десятков лет, помешать ее торговле.
Почти все места сбыта товаров, все рынки морей, были в руках Англии. Мало по малу многие государства: Америка, Испания, Австрия, Франция и Германия, по мере усиления и улучшения своих произведений, начали посредством таможенных пошлин ограждать себя от наплыва Английских товаров и Англия начала терять одно место сбыта за другим. Теряя эти места сбыта в Европе, она начала искать этих мест в Австралии, но и тамошние колонии стараются развить свою промышленность и посредством высоких пошлин сокращают ввоз Английских изделий. Остаются три страны, особенно важные для Английской торговли, это: Индия, Турция и Египет. Турция ежели не совсем разрушилась, то разрушается; а Турция еще и тем важна для Англии, что, со времени Севастопольской войны, Турция должна Англии около тысячи миллионов рублей золотом, а лишась части своих владений после настоящей войны, у Турции конечно много убавилось и доходов, а следовательно и средств расплатиться с Англией.
Индия хотя завоевана Англией и потому принадлежит ей, но Англия же высасывает из нее все соки и этим раздражает население Индии. Недавно вот было напечатано в Индейских газетах:
,,Англичане, удаленные от нас расстоянием в 5000 миль, своею двусмысленною и мошенническою политикою втоптали нас в грязь и ввергли в нищету.
Правительству также не хорошо угнетать свой народ, как земледельцу сжигать свою жатву.
Равнодушие наших властителей к угнетенным объясняется тем, что они чужды народу, как по национальности, так и по религии. Наше правительство дорожит деньгами больше, чем жизнью своих подданных.
Чужеземцы завоевали нашу страну, наводнив ее потоками крови. Если-б тысячи наших земледельцев погибали от голода, то всякая попытка с нашей стороны возбудить к ним сострадание путем печати объяснена была бы пристрастием. Бразды, правления нашею страною перешли в руки иностранцев и мы лишились своей независимости. Нам приходится переносить все это как испытание, ниспосланное на нас небом. Тем не менее мы не должны терять надежды и падать духом.
Англия повергла Индию в бедность. Она поддерживала Америку, Турцию и Египет своими деньгами и теперь не имеет никакой надежды получить их обратно. В настоящей войне (русско-турецкой) Англия вела себя, как трусливый солдат. Мы не знаем, что означают слова «русские интересы». Если они означают, что британские интересы считаются невредимыми, пока победоносная: Россия не вступила на почву Индии, то эта случайность еще не скоро наступит. Но если бы она наступила в близком будущем, то англичанам не оставалось бы другого исхода, как обратиться в бегство для спасения своей жизни».
Таких статей в последнее время в Индейских газетах появилось бесчисленное множество. Все газеты были так переполнены ими, так что Английское правительство нашло нужным ограничить в Индии свободу печати, которая до сих пор пользовалась как в Англии, так и в Индии совершенной свободой, можно было писать и печатать, что угодно.
В Индии 250 миллионов жителей, а Англичан там только 70 тысяч. Понятно, что не совсем-то им ловко становится жить между людьми, так их ненавидящими. Понятно также, почему Англия дорожит за каждый шаг наш в средней Азии, приближающий нас к Индии. Понятно также, почему она восстает против обладания нами Арменией, посредством которой мы приближаемся к Египту.
Ив всего сказанного ясно, что всякое уменьшение сбыта Английских товаров влечет за собой закрытие фабрик и голодание Английского народа.
Понимаете теперь, что, кто хочет смирить заносчивость Англии, кто вынужден обстоятельствами сражаться с Англией, тот должен стараться об уничтожении ее торгового флота. Для этого одно средство — заведение возможно большего числа крейсерских судов, которые при незначительности нашего военного флота, одни только в состоянии нанести Англии чувствительный удар и заставить ее просить у противника мира.
А добровольный флот нам заводить не в первой. Не только купить или нанять, как теперь это легко сделать, а и строить не в диковинку. Были у нас еще при Петре Великом суда, построенные так сказать, миром, компанией и назывались они «Кумпанские суда». Завелись они очень просто: 20-го ноября 1696 года Петр 1-й написал такую резолюцию: «морским судам быть» и уехал за границу. Вернулся через 1 ½ года и 52 «Кумпанских судна» были почти готовы, а в 1699 году пошли в море и корабль «Крепость» в том же году ходил с посланником в Константинополь. А в те времена не только у нас судов строить почти не умели, но инструментов - то нужных не было. Тогда их велено было покупать в «Володимирском судном приказе». Купив инструменты, обращаться с ними не умели и явился особый приказ «об употреблении пил» и все таки суда выстроились. Вот что может сделать русский народ, когда руки к делу приложит.
Но неужели-же Англия, имеющая такой огромный флот, эта царица морей, как ее называли, в самом деле боится крейсеров? Может быть это у нас так воображают, а в Англии может и внимание не обращают на наши приготовления. Вот то-то что нет. Все иностранные газеты в голос прокричали, что решимость России приобрести крейсеров добровольного флота сильно встревожила Англию. Вот какой был недавно случай в Сиднеи; Сидней, главный город в английской колонии, новом южном Валлисе в Австралии, стоит у большого залива Порт-Джонсоне, составляющего прекрасную гавань. Из этого города от 19-го февраля пишут, что итальянское военное судно «Христофор Колумб» хотел войти в Сидней и было замечено часовым, который поднял тревогу и все форты были немедленно заняты маленькими отрядами, так как больших не имеется, пушки заряжены и все приготовлено к бою. Страх и смятение распространилось по всему Сиднею. От чего вы думаете? Итальянское судно приняли за военное русское.
Вот еще случай: Немецкий пароход «Симбрия» подошел к нашему Ревелю, взял с берега около 600 пассажиров, нагрузился несколькими тяжелыми ящиками и ушел неизвестно куда. Казалось-бы что же тут удивительного и толковать об этом не стоит. А между тем с тех пор все Английские газеты, бьют тревогу, все Английские консулы, которые имеют какую-нибудь возможность хоть что-нибудь узнать куда пошла «Симбрия» поднялись на ноги. От чего же такой гвалт из-за одного парохода? А дело вот в чем: «Симбрия» так известен своим быстрым ходом, что редкий военный Английский пароход может догнать его и в Англии явилось подозрение, что не Русские ли матросы и офицеры сели на него в Ревеле вместо пассажиров, не пушки-ли лежат в тяжелых ящиках, которые нагрузили с берега. Ведь эдак где-нибудь в пути немецкая команда сойдет на берег, пассажиры очутятся матросами и морскими офицерами, вынутые из ящиков пушки займут свои места и пароход в миг превратится в военного крейсера и пожалуй наделает Англии столько же хлопот и убытков, сколько «Алабама» наделала Северо-Американцам. Вот что в голос завопили все Английские газеты. 21-го апреля 17000 человек подписали и подали английской королеве просьбу о восстановлении мира в Европе. В числе подписей находим имена герцога Вестминстерского, герцога Бедфордского, многих перов, епископов и членов парламента, многих священников и известных литераторов. Вот как боятся в Англии Русских крейсеров.
Я мог бы наполнить целую книгу выписками из иностранных, даже враждебных нам газет в доказательство, что в Англии горячо обсуждают вопрос, о потерях, которые Русские крейсеры могут нанести Английской торговле и что этого сильно, очень сильно боятся Англичане, но довольно сказанного.
Приведу еще только один пример из нашей войны 1853-1856 гг., или как у нас ее привыкли называть «Севастопольской войны».
В Восточном океане у нас тогда всего на всего было три парусных фрегата: полусгнившая Паллада, которую пришлось спрятать в Татарский пролив, Диана в Японии и Аврора с корветом Оливуца в Петропавловске, да еще винтовая шкуна Восток, вот и все; кажется не страшно, и вот что говорит об этом в своих записках Адмирал Невельской: «Довольно того, что неприятель знал, что у нас имеются фрегаты: Паллада, Диана и Аврора и корвет Оливуца, и что при крейсерстве этих судов в океане они могут нанести его торговле и колониям не малый ущерб. Это обстоятельство порождало необъяснимый страх, ибо ловить в океане почти невозможно. Ввиду этого-то, боясь за свою торговлю и колонии, Англо-Французы и собрали здесь сильную эскадру чтобы уничтожить наши суда, а главное, не дозволить нам выходить в море». Вот как боятся Англичане крейсеров.
Но может быть кто-нибудь спросит: разве можно так скоро накупить крейсеров? Не только купить, но и нанять можно в Америке крейсеров больше, чем нужно для войны с Англией. Нанять можно по 10 по 15 тысяч за крейсер сколько угодно, да кроме того, всякое торговое судно, как я говорил раньше, может быть обращено в крейсера добровольного флота.
В конце концов нас могут спросить: а ежели войны не будет, или когда война кончится, что тогда делать с крейсерами? Тогда из них образуется Русский торговый флот, который настолько же поднимет богатство России, насколько поднял богатство Англии ее торговый флот и мы не будем платить, как теперь, иноземным владельцам судов до 70 миллионов руб. за один провоз морем нашего хлеба и других произведений нашей страны. Впрочем на этот вопрос ответило чрезвычайное общее собрание Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству, в заседании 4-го апреля 1878 года оно постановило:
1. Приобретаемые с Высочайшего разрешения Обществом Содействия Русскому Торговому Мореходству на свое имя и на средства народной подписки суда с момента покупки на вечные времена носят название: Имени Государя Наследника Цесаревича судов добровольного народного флота.
2. Суда эти в случае войны обязательно поступают по распоряжению правительства на военные надобности в качестве крейсеров, в мирное же время служат целям торговым.
3. Выгоды, имеющие произойти от употребления означенных судов для коммерческих целей, составляют особый фонд, употребляемый исключительно на поддержание и приобретение новых Имени Наследника Цесаревича судов народного флота.
4. Шкиперы, штурманы и воспитанники покровительствуемых нашим Обществом мореходных школ имеют преимущественное право практической и действительной службы на означенных судах.
5. Выработка подробностей, добровольного народного флота и ходатайство о их утверждении вверяется Обществом милостивой заботливости Его Императорского Высочества Почётного Президента Московского Главного Комитета для сбора пожертвований на суда добровольного флота.
Но кроме того, морская война всегда может возникнуть не с той, так с другой морской державой. Не иметь ни большого флота, ни крейсеров, значит быть совсем безоружным. Что пожертвования на покупку крейсеров потекут широкой рекой, мы это знаем. Наверное Русское общество пароходства и торговли одно из первых откликнется на потребность царства русского, а может быть и от себя снарядит несколько судов добровольного флота в благодарность за ту ежегодную денежную помощь, которую оказывает государство, то есть народ Русский, этому обществу. Так же точно частные судовладельцы, купцы и капиталисты, которых не мало и в Москве и в других местах, с радостью дадут нужные средства на снаряжение крейсеров.
Русский народ всегда откликается на всякое доброе дело, а теперь, когда нужда так неотложна, когда дело идет
о чести и славе нашей родины, когда во главе этого дела стоит Наследник Престола такого Царя, которого боготворит народ Русский, мы докажем миру нашу силу и скажем словами Петра Великого: «Морским судам быть» и грозный крейсерский флот явится перед глазами изумленного мира.
Тогда скажем Англии, словами нашего поэта:
Для тебя, морей царица,
День придет, — и близок он, —
Блеск твой, злато, багряница,
Все пройдет, минет, как сон:
Гром в руках твоих остынет,
Перестанет меч сверкать,
И сынов твоих покинет
Мысли ясной благодать.
Мысли ясной благодать видимо покинула уже тех сынов Англии, которые стараются вовлечь свое отечество в войну с Россией. А вырвать из рук Англии сверкающий меч, поднятый на защиту турецкого варварства, на угнетение христианских народов — это наше дело, дело православной Великой России, дело Царя-Освободителя. Меч этот сокрушится о святой крест на груди нашей.
Россия — это отрок, который мирно развивается, пока ему в этом не мешают. Россия — это Геркулес, когда против него хотят употребить силу. Россия это агнец, готовый на все жертвы для блага человечества. Россия — это дикий зверь, когда затрагивают ее честь и славу. Поймите это народы! Разумейте языцы и покаряйтесь, яко с нами Бог.
Сочинение Мих. Мих. Дмитриева, редактора-издателя «Народного Листка», товарища председателя комиссии народных чтений в Москве.
Далее » » » Пароход-транспорт Добровольного флота «Владимир», названный в честь города Владимира
1. Церковное напутствие пред отправлением в Сербию (1876)
2. Послание Императору из Шуи 1876 г.
3. Подписание мира с Турцией 19/31 января 1878 г.
4. Вязники 26 февраля 1878 года
5. Шуя в феврале 1878 года
6. Что такое крейсеры добровольного флота и почему они необходимы для России?
7. Встреча Великолуцкого полка в гор. Владимире в ноябре 1878 г.
8. Встреча Псковского пехотного полка 22 ноября 1878 года в г. Вязниках
8. Встреча в г. Шуе II-го пехотного, Псковского полка в 1878 г.
|
