Н.Г. Столетов - глава дипломатической миссии в Афганистане. 1878 г.
Н.Г. Столетов - глава дипломатической миссии в Афганистане. 1878 г.
О.Н. Суслина
Н.Г. Столетов (1834 - 1912 гг.) - генерал от инфантерии, яркая незаурядная личность, обстоятельства жизни и деятельности которой достойны глубокого и всестороннего исследования.
Одна из интереснейших страниц его биографии - руководство дипломатической миссией в Афганистане в 1878 г. Этот период в жизни Н.Г. Столетова нашел отражение в военно-исторической, мемуарной, художественной литературе. Однако деятельность Н.Г. Столетова в Афганистане во главе российского посольства получила противоречивые, а иногда и негативные оценки. Для многих исследователей важным было мнение участника миссии доктора И.Л. Яворского, который в своих воспоминаниях писал, что «представитель России обещал (на свой собственный страх) эмиру Шир-Али-хану военную помощь, в случае столкновения его с Англиею. Этой помощи Россия не могла оказать эмиру, и он был разбит английскими войсками». Опираясь на мемуары И.Л. Яворского, некоторые авторы потом утверждали, что «Столетов толкнул неподготовленный и слабый в военном отношении Афганистан на войну с Англией». Резко отрицательную характеристику дает Н.Г. Столетову и военный историк М.А. Терентьев. Для того, чтобы дать более объективную оценку деятельности посольства потребовалось исследование архивных документов, которые, к сожалению, немногочисленны и к тому же частью отложились в Центральном государственном историческом архиве Узбекистана. Итак, к последней четверти XIX в. российско-английское противостояние на Среднем Востоке достигло апогея. Это было прямым следствием неуклонно нараставшей колониальной экспансии обоих государств, чье соперничество в регионе получило у историков название «Большая Игра». Наступление русских в Средней Азии заставило Великобританию перейти к наступательной политике и требовать от афганского эмира Шир-Али-хана подчинения английскому влиянию, но он проявлял упорство и стремился отстоять внутреннюю независимость государства. В 1877 г. Англия начала подготовку к войне с Афганистаном, которая проходила в обстановке обострения англо-русских отношений в связи с начавшейся русско-турецкой войной 1877 - 1878 гг. Окончание этой войны не только не ослабило англо-русских противоречий
на Балканах, но еще более обострило их. Не случайно статс-секретарь по делам Индии герцог Аргайль писал: «Глубокомысленные политики, толковавшие о необходимости энергичных мер в интересах политического равновесия, очень серьезно помышляли о том, чтобы предпринять движение против России со стороны ее азиатской границы». Россия накануне Берлинского конгресса решила пойти на сближение с Афганистаном, который стремился получить ее поддержку против надвигавшейся угрозы английской агрессии. Особое совещание, на котором присутствовал император, приняло решение усилить войска Туркестанского военного округа и ^Закаспийского военного отдела, а также в качестве контрманевра против Англии предпринять военно-дипломатическую демонстрацию недалеко от афганской границы. По Высочайшему повелению от 10 апреля 1878 г. из Петро-Александровска на Аму-Дарье необходимо было двинуть отряд Гротенгельма к Чарджую. Генерал-майор Троцкий должен был отправиться из Самарканда через Бухару на Балх, а генерал Абрамов - из Самарканда через Алай на Кашгар и Иркаштам. Все три колонны составили 20- тысячный русский отряд. Однако 19 мая (все даты по ст. стилю) генерал Кауфман К.П. получил шифрованную телеграмму от военного министра Д.А. Милютина, в которой говорилось, что «цель действий отрядов: прикрытие наших пределов и демонстрации, не следует предпринимать дальних рискованных движений». И все войска застыли в своих исходных районах, за исключением отряда генерала Абрамова, который прошел сравнительно далеко в незнакомый Памир.
Одновременно в Кабул было решено направить дипломатическую миссию во главе с генералом Столетовым. В свое время Ф. Энгельс оценил это мероприятие русского правительства, как «шахматный ход русских в Афганистане».
Накануне поездки в апреле 1878 г. Н.Г. Столетов дважды был принят государем императором. В ходе этих бесед Александр II «поручил передать Шир-Али-хану, что ему будет дана полная поддержка и что ему следует держать себя относительно англичан так же, как держал себя его гордый отец Дост-Мохаммед».
В конце мая в Ташкенте собрались члены миссии. В состав миссии были назначены: полковник генерального штаба Разгонов, врач Яворский, классный топограф Бендерский, переводчики: подпоручик Назиров, Заманбек, титулярный советник Малевинский; а также урядник, фельдшер и 22 казака. При посольстве Н.Г. Столетова был джигит Насыр-хан, родом афганец, который во время пребывания в Кабуле скрывал свое происхождение. Человеком он был расторопным, а вследствие знания иностранных языков - персидского, индийского и пушту был очень полезен посольству.
6 мая вся миссия в полном составе была представлена Туркестанскому генерал-губернатору. Доктор ИЛ. Яворский так передает впечатление от знакомства с руководителем миссии Н.Г. Столетовым: «Я прежде никогда не видел генерала Столетова. Составил о нем понятие по газетным известиям. Я ожидал увидеть бравого, закаленного воина, почти титаническую фигуру. Но я был неожиданно изумлен, увидев перед собою небольшого роста человека, слабого телосложения, с мягкими манерами и тихим голосом» (илл. 1).
Илл. 1. Портрет начальника миссии Н.Г. Столетова
Направление посольской деятельности Н.Г. Столетова было определено инструкцией от 26 мая 1878 г.: «...Командирование вашего превосходительства к эмиру афганскому имеет главной целью поддержание в эмире недоверия к действиям англичан и поощрение к дальнейшему сопротивлению попыткам их утвердиться в Афганистане. Ваше посольство может объяснить Шир-Али-хану, что императорское правительство... расположено оказывать поддержку стремлениям эмира. В мирное время поддержка эта может состоять в представлениях с нашей стороны лондонскому кабинету о необходимости сохранения независимости афганского владетеля, а в случае вооруженного столкновения нашего с Англией, мы можем оказать поддержку фактически. ...В случае союза с нами Авганистана, обратить внимание его владетеля на необходимость заготовления для нас провианта и фуража, на известных пунктах. Склады должны быть на 25 т. до 30 т. чел. и на 5 т. лошадей». Кроме того, Н.Г. Столетову предписывалось «собрать подробные сведения о средствах страны в случае вступления туда наших войск; снять путь от р. Аму до Кабула и боковые пути; определить численность и качество авганских войск, собрать сведения о численности и расположении английских войск; вступить в сношения с возможно большим числом влиятельных лиц и узнать от них о настроении населения и стараться через этих личностей действовать враждебно английскому владычеству...».
«Ярым-подшо» (полуцарь), как называли в Средней Азии генерал-губернатора Туркестана К.П. Кауфмана, в своем письме, которое должен был доставить Н.Г. Столетов к эмиру, писал следующее: «Настоящие наши отношения к Англии имеют такой большой интерес для вашей страны, что не имея возможности видеться с вами, я посылаю к вам доверенное лицо, генерал-майора Столетова. Генерал Столетов, издавна мне отлично известный, особенно отличившийся в последнюю турецкую войну, лично известный нашему августейшему государю императору, передаст вашему высокостепенству все мои соображения; прошу вас сообразить все, им вам сказанное, верить всем его словам, как моим собственным, и дать мне с ним же, по всему этому, обязательный ответ. ...Если искренний и дружественный союз с вами будет полезен для нас, то такой союз много раз был бы полезнее для вас».
Миссия выехала из Самарканда 2 июня через Джам на Карши, где жил летом Бухарский эмир. 7 июня посольство представлялось эмиру «благородной Бухары» Сеид-Музафар-Эддин-хану - довольно тучному, пожилому человеку с острым, проницательным взглядом. Генерал Столетов приветствовал эмира, а затем беседовал с ним о целях экспедиции. В знак уважения эмир прислал для увеселения гостей актеров, певцов и танцоров, а также богатые подарки.
16 июня посольство прибыло на границу, на Аму-Дарью, несколько выше селения Чушка-Гюзар. Отсюда к наместнику Чар-Вилоята (области Северного Афганистана, включавшего четыре провинции) Шир-Диль-хану был послан переводчик Назиров с письменным посланием. 19 июня миссии разрешили двигаться по афганской территории. Путь в Мазари-Шериф пролегал по пустыне, здесь путешественники впервые познакомились с «афганцем» (местным сирокко) - «гярм-сиром» - опаляющим вихрем. Стояла страшная жара: в полдень в тени юрты t воздуха была 42,6°С, поэтому передвигались преимущественно ночью.
В Мазари-Шерифе 23 июня миссия была встречена с большими почестями, артиллерия произвела салют. Покои, в которых разместились члены миссии, находились в 2-этажных строениях из глины. 26 июня сын лойнаба (наместника) Хош-Диль-хан принял миссию во дворце. Однако в связи со смертью лойнаба Шир-Диль-хана посольство под почетным караулом просидело 10 дней. Здесь 1 июля Н.Г. Столетов заболел лихорадкой, которая сопровождалась высокой температурой. Заболевание распространилось на других членов миссии и к 6 июля переболело 18 человек из 48. 6 июля миссия двинулась дальше в сторону Кабула. Местные власти во всех городах, через которые двигалось посольство, после пышных приветствий и пожеланий спрашивали именем Шир-Али-хана, все ли в дороге было исправно, не встретили ли где-либо неприятностей. 27 июля гостей встретил министр двора сердар Абдулла-хан, а 28 июля, когда россияне находились от Кабула на расстоянии одного перехода, показалась торжественная процессия с тремя массивными слонами впереди. Со среднего слона спустился министр иностранных дел - везир Шах-Мухаммед-хан, который приветствовал Н.Г. Столетова: «Хош-амедит, хош-амедит, дженерал-саиб!» (добро пожаловать, господин генерал). Дальнейший путь генерал Столетов проделал на одном слоне с везирем. Такой способ езды считался у людей тех местностей самым почетным. Пройдя 8 верст, кортеж был встречен братом эмира, сердаром Хабиб-Улла-ханом, который восседал на громадном слоне с золочеными подпиленными клыками, что должно было подчеркивать важность восседавшей на нем персоны. За сердаром следовал отряд всадников, вооруженных красивыми кабульскими шашками, в блестящих металлических шлемах с цепочками на подбородке. Урус-элчи - русский посол - пересел к сердару, и вся миссия разместилась по-новому, подвое на слоне, причем в паре был один русский, а другой афганец. У въезда в город посольство встретили министры и военачальники (илл. 2).
Илл. 2. Вид г. Кабула. Конец XIX в.
Это шествие собрало множество зрителей вдоль дороги, на плоских крышах домов, на соседних холмах и скалах. На поле перед крепостью Бала-Гиссар были выстроены войска: 8 батальонов пехоты, 2 полка кавалерии и две батареи. Пехота взяла на караул, знамена преклонились (илл. 3).
Илл. 3. Афганский воин
Раздались звуки салюта и войска прошли церемониальным маршем. Сопровождаемые приветственными криками толпы, посланцы Белого царя направились в резиденцию Бала-Гиссар, где им было приготовлено помещение рядом с дворцом эмира (илл. 4). Этот день, 29 июля, был днем отдыха.
Илл. 4. Дворец эмира Шир-Али-хана
На следующий день Н.Г. Столетов, одевшись в полную парадную форму, отправился на аудиенцию к эмиру, в ходе которой вручит ему письмо К.П. Кауфмана и имел двухчасовую беседу. Затем по просьбе Шир-Али-хана были приглашены все члены миссии, которых ему представил Николай Григорьевич. Эмир Шир-Али-хан произвел хорошее впечатление на российских посланцев. Это был человек «...лет 50 слишком. Его невысокая, коренастая фигура дышала силой и энергией. Большие, черные глаза проницательно смотрели из-под густых, слегка поседевших бровей. Орлиный нос заканчивал общее выражение лица, придавая ему характер твердости» (илл. 5).
Илл. 5. Эмир Афганистана Шир-Али-хан
Эмир много расспрашивал начальника миссии о России, осмотрел ружье Бердана и пожелал видеть ружейные приемы в исполнении казаков, а потом продемонстрировал свои скорострельные ружья, изготовленные афганскими мастерами вручную.
31 июля эмиру были поднесены подарки: три коня в богатых уборах и парчовые халаты, подаренные Н.Г. Столетову эмиром Бухары, ружья Бердана пехотное и кавалерийское, охотничье ружье, два револьвера и два серебряных сервиза. На другой день эмир прислал подарки для миссии: 11 мешочков по 1 тысяче рупий в каждом, т.е. всего 11 тысяч рупий (от 8 до 9 тыс. рублей).
В письме к генерал-губернатору Туркестана К.П. Кауфману от 1 августа 1878 г. Н.Г. Столетов сообщил, что «эмир высоко ценит внимание нашего государя-императора, надеется на него, как на могучего соседа, говорит, что и он, и весь авганский народ ненавидят англичан, ...интересуется знать, каким числом войск мы можем располагать на этом театре. Эмир предполагает весьма возможным открытие со стороны англичан против него враждебных действий и разсчитывает в этом случае на нашу помощь войском. Эмир свидетельствует искреннее почтение Вашему Высокопревосходительству и покорнейше просит телеграфировать Нашему Августейшему Государю Императору выражение чувств глубочайшей преданности и признательности».
В ходе дальнейших переговоров к 9 августа был подготовлен проект договора о дружбе из 11 статей. Один из вариантов текста этого договора, изложенного по памяти секретарем эмира Мухаммедом-Наби-ханом, приводит в своем труде афганский историк Сеид Касем Риштия, однако при этом оговариваясь, что большинство авторов совершенно отрицают существование данного проекта. Совершенно другой, более правдоподобный вариант проекта договора опубликован в книге М.А. Терентьева, работая над которой в нач. XX в. автор использовал документы архива канцелярии туркестанского генерал-губернатора в Ташкенте. М.А. Терентьев отметил, что текст конвенции содержал подпись Н.Г. Столетова и его азиатскую печать на шнурке, однако подписи и печати эмира здесь не было. В конвенции говорилось о том, что «Российское правительство считает Афганистан государством независимым, имеете ним дружественные отношения». Согласно этому документу Россия принимала на себя большие обязательства: она должна была помогать Афганистану в борьбе с внутренними и внешними врагами, «путем побед и меча» возвращать эмиру отторгнутые у него провинции, обучать афганцев различным специальностям, в том числе и военной. На началах взаимности строились параграфы конвенции о поощрении развития торговли и сообщении сведений и новостей, представлявших интерес для обоих государств.
Эмир Шир-Алн-хан возлагал большие надежды на заключение договора и помощь со стороны России. В своем письме К.П. Кауфману от 9 августа 1878 г. он писал: «Высокопочтенный генерал-майор Столетов, командированный от Великого Хазрета Его Императорского Величества с двумя Вашими дружескими письмами, передал нам и мы прочли их. Все, что сказано в письмах, мы хорошо поняли. Все порученное на словах передано нам на бумаге и имеет целью укрепить дружбу между Россией и Авганистаном. Поэтому мы на словах поручили сказанному выше генералу передать Вам ответ на письма Вашего Высокопревосходительства».
Однако к тому времени, когда миссия прибыла в Афганистан, был подписан Берлинский трактат, разрешивший англо-русские разногласия. В этих условиях российское правительство не стало вновь обострять отношения с Англией. Оно отказалось подтвердить проект этой конвенции и расформировало экспедиционные отряды, которые первоначально предполагалось двинуть к афганской границе. Возвращение же миссии Н.Г. Столетова было невозможно, т. к. она уже находилась на территории Афганистана и получила от эмира в самых дружеских выражениях приглашение прибыть в Кабул. Таким образом, проекту договора, подготовленному генералом Столетовым, не суждено было реализоваться. Неслучайно военный министр Д.А. Милютин в своем дневнике 8 марта 1879 г. записал, что договор, «который был замышляем Столетовым во время пребывания его в Кабуле в 1878 году, оставлен был в проекте, без всяких последствий».
Между тем англичане зорко следили за деятельностью миссии. Вице-король Индии лорд Литтон послал эмиру письмо, в котором сообщал, что вскоре в Кабул прибудет английский представитель Невиль Чемберлен для переговоров с эмиром по неотложным вопросам. Когда Шир-Али-хан познакомил на дурбаре (собрании знати) с этим посланием своих сановников и русскую миссию, то генерал Столетов, руководствуясь данной ему инструкцией, дал понять эмиру, что «одновременное присутствие в его столице посольств двух стран, находящихся между собою чуть не во враждебных отношениях, было бы не совсем уместно». Как вспоминал позднее сын эмира Якуб-хан, Н.Г. Столетов просил позволения оставить Кабул и отправиться в Ташкент, чтобы изложить положение дел генералу Кауфману, «который сообщит Императору и постарается о том, чтобы на Англию было произведено давление. Он убеждал эмира сделать все возможное, чтобы не дозволить британской миссии достигнуть Кабула». Письмо англо-индийского правительства было получено в Кабуле в дни траура по умершему наследнику престола Абдулла-Джану, поэтому в ответе Шир-Али писал: «После кончины сына я пребываю в горе и печали. Вы должны соблюдать приличие во время траура и понять мое тяжелое положение. Я, как и прежде, являюсь Вашим другом, у меня нет никаких плохих намерений. ...Поскольку Вы силой заставляете меня принять Вашего представителя, я не могу этого допустить. Пусть пройдет некоторое время, разрядится создавшаяся обстановка, тогда я сам приглашу его». Шир-Али-хан принял твердое решение: «не принимать английскую миссию в Кабуле».
И августа 1878 г. Н.Г. Столетов выехал из Кабула в Россию в сопровождении доктора И.Л. Яворского и конвоя. Вместе с ними отправились афганские уполномоченные - представители эмира: кемнаб (министр внутренних дел) Мирза-Мухамед-Хассан-хан, флигель-адъютант эмира Алиджа-Гулям-Гейдар-хан, два кернеля - полковника и несколько конвойных (илл. 6).
Илл. 6. Представители эмира Шир-Али-хана в Ташкенте
В честь афганского посольства в Ташкенте 5 сентября был устроен парад и артиллерийский салют. Представители Шир-Али-хана «обратились с просьбой о принятии Афганистана под покровительство России и с заявлением, что он не примет англичан в Кабуле без «разрешения» генерала Кауфмана». Военный министр Д.А. Милютин по этому поводу писал: «Такой неожиданный для нас самих оборот дела, которому мы и не придавали особенного значения, может повести к большим усложнениям, как в наших отношениях к Англии, так и вообще в положении дел в Средней Азии». 6 сентября К.П. Кауфман получил от Д.А. Милютина телеграмму, в которой содержалось высочайшее повеление командировать Н.Г. Столетова для личного доклада императору и получения инструкций. До разрешения всех вопросов предписывалось удерживать афганское посольство в Ташкенте, а русское посольство во главе с Разгоновым Н.И. должно было оставаться в Кабуле. 18 октября у императора Александра II состоялось совещание по афганскому вопросу, на котором присутствовали Н.Г. Столетов и вызванный из Лондона русский посол граф Шувалов. Совещание приняло решение добиться от английского правительства мирного урегулирования афганского конфликта, а туркестанскому генерал-губернатору было приказано посоветовать эмиру во избежание несвоевременной войны идти на примирение. Генерал К.П. Кауфман в своих письмах от 25 декабря и 17 января подтверждал эмиру, что в ответ на запрос русского правительства Лондон официально заявил о том, что независимость Афганистана останется неприкосновенной. Военный министр Д.А. Милютин в своем дневнике писал: «Независимость Афганистана существенно необходима для поддержания в Азии равновесия в политическом положении Англии и России». Н.Г. Столетову также было поручено написать в Кабул письмо, в котором была бы изложена позиция совещания, но письмо это, полученное в Ташкенте 13 ноября, в руки эмира попало тогда, когда война уже была в разгаре.
9 ноября 1878 г. (21 ноября по нов. ст.) британская армия перешла афганскую границу в районах Кветты, Курамской долины и Хайберского перевала, началась вторая англо-афганская война. Шир-Али-хан, передав временно власть сыну Якуб-хану, 1 декабря 1878 г. вместе с членами русской миссии направился из Кабула в Мазари-Шериф. Отсюда он предполагал выехать в Петербург, чтобы при поддержке русского царя добиться созыва международного конгресса по афганскому вопросу. Но здесь он тяжело заболел (у него обнаружилась гангрена левой ноги от колена до конечности) и, как сообщил врач Яворский И.Л., 9 февраля умер. Русская миссия вернулась в Россию.
Деятельность Н.Г. Столетова во главе дипломатической миссии была довольно высоко оценена правительством. 23 мая 1879 г. Н.Г. Столетова, как следует из его послужного списка, наградили орденом Св. Владимира 2-й степени с мечами. Об этой награде упоминает в своих «Записках» генерал Е.К. Андреевский, передавая слова самого Николая Григорьевича: «23 мая 1879 голая возвратился из Ташкента в Петербург и был встречен целым рядом благодарностей, выраженных мне и военным министром, и Государем. Государь Император в Царском Селе после в высшей степени милостивого приема сказал мне ласково и приветливо: «...Жалую тебе орден Св. Владимира 2-й степени, а припоминая вновь бравое начало безпримерной защиты Шипки, добавляю к этому ордену мечи; так что сегодня ты получаешь орден Св. Владимира 2-й степени за Шир-Али и мечи к нему за Сулеймана-пашу».
Таким образом, анализ документальных источников и мемуаров конца XIX-начала XX в. показывает, что русская миссия была послана в Афганистан слишком поздно, а потому своей деятельностью не успела повлиять на решения Берлинского конгресса. Она оказалась в необычайно трудных политических условиях, когда российское правительство придерживалось лавирующей политики, стремясь избежать столкновения с Англией и не испортить окончательно отношений с Афганистаном. Глава миссии Н.Г. Столетов действовал по инструкции, данной ему до окончания Берлинского конгресса. К тому же многие высочайшие указания и советы в силу удаленности Кабула часто опаздывали. Хотя генерал К.П. Кауфман в своем письме к товарищу министра иностранных дел Н.К. Гирсу подчеркивал, что он «...не потерял ни одного часа, чтобы познакомить генерала Столетова с направлением, какое принимают дела в Европе, и письмо о заключении Берлинского трактата догнало посольство мое перед вступлением его в Кабул». Такие обстоятельства требовали от руководителя посольства чрезвычайной гибкости и осторожности, что, видимо, не всегда удавалось осуществить.
Но все же, как писал статс-секретарь по делам Индии герцог Аргайль: «...Ни прибытие русской миссии в Кабул, ни отказ эмира принять английскую миссию при Кабульском дворе не были причиной второй англо-афганской войны». Истинные причины войны прозвучали в выступлении премьер-министра Англии Дизраэли 13 февраля 1879 г.: «Правительство Ее Величества удовлетворено сознанием того, что цель его вмешательства в дела страны (Афганистана) полностью осуществились. Мы теперь обладаем тремя основными путями, которые соединяют Афганистан с Индией, и надеемся, что наша страна навсегда останется хозяйкой этих дорог». Становится ясным, что приезд и деятельность русской миссии англичане использовали лишь как повод для осуществления захватнических замыслов.
