В 1870-х годах Асаф Иванович Баранов на слиянии рек Горелый Крест и Чёрной организовал фабрику, которая в дальнейшем стала называться Товарищество Соколовской мануфактуры А.И. Баранова. Сначала были построены красильный и ситцепечатный корпуса. В первое время Баранов скупал у кустарей неотделанные холсты и ткани, которые красились и на них вручную набивался рисунок. Вскоре были построены прядильный и ткацкий корпуса. Кустари-светёлочники не выдерживали конкуренции и вынуждены были переходить на фабрику. За сравнительно короткий срок Мануфактура выросла в большое производство. В 1890 году число работающих составляло 2771 человек; в 1897 году на фабрике работало 2527 мужчин и 1548 женщин. Продолжительность рабочего дня составляла 12-14 часов. Применялся также и детский труд.
Для размещения рабочих строились казармы-спальни. Для одиночек - «двухэтажные» дощатые нары. Для семейных - узкие каморки с одним окном, зачастую, перегороженные ситцевыми занавесками. Поскольку большинство рабочих было неграмотными, усилиями Асафа Баранова, в 1892 г. в Струнине была построена школа, в 1895 г. - больница. Несколько народных школ было построено и крупных сёлах Александровского уезда - в Кудрине-Новосёлке, Андреевском, Ново-Воскресенском, Обашеве и других. В 1898 году в Струнине открылась церковь.
Тяжёлые условия работы, стеснённые условия проживания вызывали недовольство рабочих. В декабре 1887 года фабрика остановилась - более трёх тысяч рабочих ушли из цехов из-за того, что им не выплачивалась в полной мере зарплата за несколько месяцев. Они не приступили к работе до тех пор, пока их требования были выполнены полностью. В 1897 году была объявлена всеобщая стачка в знак протеста о снижении расценок на работы. В последние XIX века среди рабочих стала распространяться подпольная литература, нелегально велась агитация уже не против работодателей и полицейских, но и правительства, которое «с ними заодно». Рабочие люто ненавидели фабричную администрацию. В 1903 г. произошла очередная стачка. Кроме экономических требований, рабочие выдвинули условие увольнения главного директора Фаворского. К «плохим» относили рабочие инженера Осипа Антоновича Лубны-Герцыка, в руках которого была внутренняя охрана фабрики. В этом же «легере» числились заведующий прядильно-ткацкой фабрикой Анопов, который уволил с фабрики десять ткачей только за то, что они обратились к нему с просьбой повысить зарплату; полицейский надзиратель Ильинский, а также инженер Лаврентьев, противники всяких революционных настроений. «Хорошими » в рабочей среде слыли: фельдшер Афиноген Александрович Попов, инициатор, а затем председатель Общества потребителей; с уважением рабочие относились к инженерам Алексею Ивановичу Таирову и Ивану Ивановичу Яхненко, организаторов фабричного театра, а также: аптекарь Альфред Рудольфович Турау и его супруга Полина Фёдоровна; ночной директор Николай Николаевич Богомолов. В июле 1903 г. все фабрики стали. На фабричном дворе собралось около четырёх тысяч человек. Фаворский, Анопов, Ильинский, полицейские бежали с территории и укрылись в окрестных сёлах. Квартиры Фаворского и Ильинского были разгромлены. В подвале полицейского надзирателя Ильинского рабочие нашли много припасов и водки, отобранной у рабочих (в казармы-спальни проносить спиртные напитки категорически запрещалось). До утра шел пир. Из Москвы приехал Асаф Иванович Баранов. Для переговоров с хозяином рабочие выбрали 15 делегатов и дали им наказ с перечнем требований. Баранов вынужден был уволить Фаворского, Анопова, некоторых мастеров, повысить расценки, улучшить жилищные условия, сократить продолжительность рабочих мен. После заверения о выполнении требований, с утра следующего дня рабочие приступили к работе.
Через день в Струнино прибыл Исполняющий обязанности владимирского губернатора Селиванов, с ротой солдат из Владимира, из Москвы прибыл батальон пехотного полка. На следующий день приехал прокурор Владимирского окружного суда Снопко. Арестовали рабочих, подозреваемых в погроме вышеупомянутых квартир. Активисты стачечного движения в число последних не попали, так как в погромах участия не принимали.
В 1904 году началась русско-японская война. Под предлогом отсутствия заказов расценки были снижены, вдвое увеличены штрафы, а в апреле фабрика была остановлена, все рабочие уволены. Когда через месяц фабрика заработала, семьдесят рабочих, принимавших активное участие в стачке 1903 г., не приняли на работу. А всего было уволено почти 200 человек. К этому времени Фаворский был возвращён на фабрику.
Такие действия усилили недовольство рабочих. Откуда-то появлялись социал-демократические брошюры, все чаще ходили по рукам номера газеты «Искра». И всё это на фоне неудач в русско-японской войне, выдаваемое неспособностью царским режимом обеспечить управление государством.
А после известного расстрела демонстрации в Петербурге 9 января 1905 г. революционные настроения начали стремительно распространяться на фабриках и заводах по всей России, подогреваемые приезжими агитаторами, распространявшими газеты и прокламации.
В 1904 году из архангельской ссылки возвращается рабочий Калинин Федор Иванович, который решил пойти работать на Струнинскую фабрику Асафа Баранова. Но его не приняли: фабричная администрация вспомнила, что в 1900 году Калинин, работавший ткачом, был уволен с фабрики, как «вредный элемент». Федор Калинин устроился на фабрику Сергея Николаевича Баранова в Александрове. Вскоре он вновь окунулся в революционную деятельность, возглавил кружок на «своей» фабрике, способствовал активизации кружков с Струнине.
Летом 1905 г. стачечное движение нарастало. К ноябрю противоречия между рабочими и администрацией струнинской фабрики достигли наивысшего накала. Выдвигались все новые требования. Был создан Совет рабочих депутатов, почти ежедневно проводились митинги. При Совете были созданы две боевые группы, которые патрулировали у ворот и во дворе фабрики. Если собрания и митинги проводились в театре, дежурили у входа. На митингах выступали не только местные ораторы, но и агитаторы, приезжающие из Москвы, распространялась литература, листовки, проводился сбор средств московскому Совету рабочих депутатов.
В конце ноября большая группа рабочих (около 50 человек) выехала в Александров. На станции состоялся митинг, на котором выкрикивались политические лозунги. Основную роль в создании революционных настроений играли агитаторы из Москвы, которые зачастили в Струнино и Александров, в том числе, некто «товарищ Григорий». Они призывали поддержать всеобщую политическую стачку.
6 декабря 1905 г. в Москве состоялся съезд тамошнего Совета рабочих депутатов, куда отправились делегаты: из Струнина – И.А. Добров и Е.А. Пашков; из Александрова - А.Н. Родионов и А.Ф. Тювин. На съезде было принято решение о всеобщей политической забастовке. 7 декабря началась забастовка, переросшая в вооруженное восстание.
Е.А. Пашков
Добров и Пашков, рано утром 7 декабря вернувшиеся из Москвы, тут же собрали Совет рабочих депутатов Струнинской фабрики, на котором было заслушано положение в Москве. На Совете было принято решение созвать в 8 утра общее собрание рабочих, на котором большинство поддержало московское восстание. Также было принято решение объявить на всей фабрике политическую забастовку и обезоружить полицию. Чтобы прекратить движение на железной дороге на участке Москва-Александров и помешать подвозу войск, решили взять под охрану станцию Бараново (ныне Струнино), разобрать в некоторых местах рельсы, порвать телефонные и телеграфные провода.
Фабрика стала. Полицейского надзирателя и семь полицейских разоружили, оружие раздали рабочим.
В этот же день на заседании Совета рабочих депутатов для руководства забастовкой выбрано Исполнительное бюро. В него вошли: И.А. Добров, С.И. Гонков-Максимов, Е.А. Пашков, Егоров-Волков, З.Т. Филиппов (от интеллигенции). На бюро возлагалось обеспечение порядка на фабрике и в поселке, выдача пропусков на неё, руководство отрядом охраны. Отряд рабочей охраны насчитывал около 120 человек, из них 15 были вооружены. С городом Александровым установили регулярную связь.
Сергей Иванович Гонков-Масимов
В Александрове, на фабрике С.Н. Баранова, рабочие примкнули к всеобщей политической стачке. Сам Баранов, приехавший в Струнино, предлагал ограничиться однодневной стачкой и приступить к работе, но большинство отвергло это предложение.
Николай Петрович Шаханов опубликовал доклад о тех событиях полковника Шадрина, командира квартировавшего в городе Александрове саперного батальона. Мы воспользуемся упомянутой публикацией для восстановления хронологии событий.
«7 декабря. В час с четвертью дня помощником исправника Наумовым было потребовано 60 человек нижних чинов, которым было поручено охранять казначейство, почту и полицейское управление. Это требование было вызвано тем, что в Струнине и на фабрике Баранова в Александрове рабочие в этот день объявили политическую забастовку и обезоружили полицию. В 2 часа 30 мин. дня штабс-капитан Петров занял здание казначейства и послал на почту 12 человек нижних чинов с обер-офицером. Исправник Коротков еще 6-го числа уехал из города и где он находится - неизвестно. В ночь с 7-го на 8-е декабря толпа вооруженных людей прошла по городу и ушла на фабрику Баранова. На вопросы городовых - «Что это такое?» - из толпы отвечали, чти это боевая дружина из Струнина».
В Александрове находился склад оружия, в котором хранилось 14 тысяч винтовок. Александровский Совет рабочих депутатом решил захватить этот склад и просил прислать струнинцев 400 человек. Утром 8-го декабря вместо 400-х человек на струнинской фабрике явились не менее двух тысяч. Рабочие пригнали несколько подвод для перевозки оружия. В Александров двинулись двумя группами: через Каринское и Машково. Из воспоминаний участника похода С.И. Гонкова-Максимова: «Жены провожали мужей в Александров со слезами, как на войну. Шествие вооруженных рабочих растянулось на несколько верст». Из «оружия» у рабочих имелись ружья, топоры, колья. Группа рабочих из колонны, двигавшейся через Курганиху, в усадьбе помещицы Катынской забрала обнаруженное оружие: револьвер, три шашки, ружья, патроны. Другая группа, шедшая через село Каринское, встретила пристава и урядника, ехавших из Александрова в Струнино. Оружие у них отобрали и под конвоем отправили на фабрику в Струнино.
Когда рабочие прибыли в Александров, на Базарной площади состоялся митинг. В речах выступающих прозвучал призыв к созданию республики. Выступал и фабрикант Сергей Николаевич Баранов. Активисты считают, что именно он значительно ослабил решимость и энтузиазм масс. К вечеру митингующие разошлись.
Из доклада полковника Шадрина: «8 декабря. На Базарной площади вблизи Казначейства непрерывный митинг; часть толпы вооружена ружьями и различным холодным оружием. Помощник исправника Наумов перешел в здание казначейства, но никаких распоряжений не делал. Вечером, по требованию Александровского уездного воинского начальника, выслано 10 человек для охраны склада оружия. 9 декабря. Утром делопроизводителем воинского начальника капитаном Солнцевым привезены и сданы в цейхгауз батальона затворы от винтовок, хранящиеся в складе воинского начальника. Около 11 часов утра к командиру батальона явился депутат рабочих фабрики Баранова в г. Александрове Ф. Калинин и потребовал выдачи помощника исправника Наумова; получив отказ, ушел. К 12 часам в казармы собрались офицеры. Сюда же явился местный фабрикант Сергей Николаевич Баранов и потребовал, чтобы помощник исправника Наумов перешел из здания казначейства, где находятся войска, в другое место. В это время было получено письменное донесение от штабс-капитана Петрова о том, что в казначействе очень тесно от нижних чинов и посторонних лиц. Сам Петров не знает, что делать и просит приехать командира батальона, так как помощник исправника Наумов не дает решительно никаких указаний и не делает никаких распоряжений.
Прибыв к казначейству, я увидел перед ним очень большую толпу народа, частью с оружием, которая вела себя угрожающе, шумела и подступала к самому зданию казначейства. Войдя в помещение, я обратился к Наумову с просьбой указать, что делать или передать распорядительную власть в мои руки для действия оружием. Господин Наумов не давал определенных ответов ни на тот, ни на другой вопрос.
Пришедший в помещение казначейства товарищ прокурора владимирского окружного суда Стрельбицкий также убеждал господина Наумова сделать хоть какое-нибудь распоряжение или принять какое-либо решение, но не добился ничего. В квартире местного податного инспектора Спасского, находящейся над помещением казначейства, находился местный фабрикант Баранов, который был известен, как главный агитатор происходящих беспорядков. Но и об его аресте помощник исправника Наумов не делал ровно никаких распоряжений. Так как для всех нижних чинов в казначействе было очень тесно и в случае нападения на казначейство они бы только мешали друг другу, я распорядился оставить для охраны казначейства необходимые посты, а остальных людей вывести из здания и расположить в находящихся вблизи свободных зданиях: телеграфном классе и городской управе. Сделав распоряжение, я уехал из казначейства.
Около 6 часов вечера городовые и два полицейских надзирателя вышли из здания казначейства, были обезоружены толпой, отпущены на свободу и разошлись по домам. Спустя некоторое время, когда нижние чины были выведены на улицу для расчета, в помещение казначейства проникли Сергей Баранов и некоторые другие лица, силою захватив Наумова, зажимая ему рот и оборвав погон, обезоружили, вывели на улицу и увезли на фабрику Баранова. К вечеру в казармах батальона собрались офицеры. Я приехал туда же. В виду того, что с захватом Наумова город и уезд оставались вовсе без власти, так как пристав Васильев был захвачен мятежниками еще раньше, а полицейские надзиратели были обезоружены толпой и не смели показаться из дома, я принял на себя управление городом и уездом, о чем и донес государю императору, командующему войсками Московского военного округа, и уведомил Владимирского губернатора. Штабс-капитан вверенного мне батальона Панков был мною назначен временно исполняющим обязанности исправника. В этот же вечер было решено при первой возможности арестовать вождя мятежников Сергея Баранова.
В ночь были отлитографированы объявления о вступление мною в управление г. Александровом и Александровским уездом и ночью же расклеены по всему городу. 9 декабря в 8 часов 40 мин. вечера была получена от управляющего губернией телеграмма с просьбой оказать полное содействие гражданским властям и защищать казначейство».
Из доклада полковника Шадрина: «10 декабря. В ночь с 9 на 10-е декабря были получены телеграммы: 1) за подписью барона Рауша с запросом о положении вещей и предписанием оказывать энергичное воздействие гражданским властям; 2) от управляющего губернией Сазонова с просьбой о защите учреждений и полиции оружием, об освобождении арестованных чинов полиции, о разоружении рабочих; при недостатке сил управляющий губернией просил телеграфировать об этом командующему войсками округа.
Утром 10 декабря штабс-капитан Панков вступил во временное исправление обязанностей исправника и находился в уездном полицейском управлении, собирая полицейских чиновников и городовых. Около 11 часов утра в помещение полицейского управления явился Сергей Баранов с целые указать командиру батальона порядок управления. С этой целью Баранов отправился вместе с штабс-капитаном Панковым разыскивать меня; заехал ко мне на квартиру, затем в канцелярию батальона и, наконец, имел дерзость приехать в казармы. Здесь Баранов был немедленно арестован и заключен под стражу в помещении казарм».
10 декабря струнинские депутаты в количестве 28 человек прибыли в Александров. На станции в Александрове они были встречены рабочими и учащимися гимназии с красными флагами и криками «ура!». Со станции в город шли с революционными песнями. По дороге узнали, что Баранов арестован. На фабрике С.Н. Баранова в Александрове состоялось совместное заседание Советов рабочих депутатов (александровского и струнинского) под председательством Ф.И. Калинина, на котором было решено вместе с представителями города идти выручать Баранова.
Федор Иванович Калинин
В городской думе депутатам зачитывается распоряжение начальника гарнизона об аресте Баранова. Была избрана делегация, ходившая к начальнику гарнизона, но переговоры никаких результатов не дали. Тут же были выбраны трое человек из толпы для переговоров с Барановым. Он написал рабочим и крестьянам записку с просьбой, чтобы они не волновались. По свидетельству очевидцев, Баранов был сильно взволнован и плакал. Когда делегация вышла из казарм к рабочим, те шумели и кричали. Было уже темно, крики продолжались. После троекратного предупреждения со двора казарм рожком, раздались ружейные залпы. Стреляли сквозь закрытые ворота. В результате стрельбы было трое ранено, гимназистка Филимонова опасно, мальчик и мужчина - легко.
Из доклада полковника Шадрина: «10 декабря. «Чтобы толпа, узнав об аресте, не совершила каких-либо насилий над чинами полиции, заключенными на фабрике Баранова, Баранову было разрешено послать записку своему помощнику по организации мятежа, некому Калинину о том, что он, Баранов, ответит своей жизнью в случае насилий над захваченными рабочими чинами полиции. В это время большая толпа рабочих, с боевою дружиною фабрики Барановых, направилась к казенному винному складу, чтобы снять с работы рабочих склада, не желавших принимать участие в забастовке. К складу мною был направлен штабс-капитан Панков, а для поддержки его, в случае надобности, послана полурота под командованием поручика Гачечиладзе. Придя во двор винного склада, уже занятый толпою, штабс-капитан Панков обратился с увещеваниями к толпе, предлагая не производить насилий и, указывая на то, что вопрос о прекращении или продолжении работы на складе касается только рабочих этого склада, а не посторонних людей. В это время находившимся в толпе Калининым была получена записка от Баранова об его аресте, прочитав которую, не объявляя об ее содержании, позвал всех рабочих на фабрику «для обсуждения важного известия». Двор винного склада очистился от людей и штабс-капитан Панков в сопровождении полуроты вернулся в казармы. На базарной площади и прилегающей к ней улицах собралось значительная толпа рабочих, горожан и иных лиц, около полутора - двух тысяч, которая ворвалась в помещение городской управы, заставила прекратить занятия и с угрозами требовали, чтобы представители города шли в казармы в качестве депутатов с требованием освободить Баранова. В это же время мною была получена телеграмма от управляющего губернией Сазонова с просьбой при первой возможности освободить чинов полиции, обезоружить рабочих и с запросом, в каком размере нужна помощь для поддержки вверенного мне батальона. Об аресте Баранова мною была дана телеграмма Владимирскому губернатору. С 1 часу до четырех в казармы батальона стали почти непрерывно являться депутации от рабочих, горожан, женской гимназии и даже городского училища с требованием освободить Баранова, но конечно, получили отказ. Имея ввиду очень малочисленный состав батальона и, желая использовать каждого свободного человека, я сделал распоряжение, чтобы часть нижних чинов нестроевой команды, кроме писарей и фельдшеров, была вооружена винтовками и поступила под команду штабс-капитана Панкова. По собранным сведениям можно было ожидать последовательного нападения довольно значительной толпы. В городе Александрове было до двух тысяч мятежников, частью вооруженных, состоящих из рабочих местных фабрик и, отчасти, от горожан, сочувствующих делу мятежа, и крестьян ближайших деревень, примеченных Барановым к участию в мятеже, как потом выяснилось, частью угрозами, частью обманом. Кроме того, можно было ожидать прибытия до 4000 человек с расположенной в 7 верстах от г. Александрова Соколовской мануфактуры (при ст. Струнино), части рабочих с Кольчугинского медно-прокатного завода и боевой дружины вагоностроительного завода у ст. Мытищи, сила и состав которой в то время были неизвестны. Для обороны казарм было указано нижеследующее расположение рот и команд: 1) по тревоге роты и команды выходят из помещений во двор казарм, оставив по одному человеку на каждое наружное окно; 2) 1, 2, 3 и военно-телеграфная роты располагаются и линию вдоль здания казарм, чтобы обстреливать фронтальным огнем ворота, выходящие на улицу Березки, а команда нестроевых располагается против боковых ворот, затрудняя вход толпы в казармы через эти ворота; 3) если толпа, несмотря на огонь нестроевой команды ворвется во двор казарм, то 1-я и 3-я роты должны огнем с флангов смести мятежников.
Около 4-х часов дня выставленные сторожевые посты донесли, что к казармам приближается большая толпа мятежников. Часовые сторожевых постов, согласно ранее отданных распоряжений, отошла во двор казарм, а толпа (полторы - две тысячи человек) подошла к самым воротам казарм. По сигналу «тревога» офицеры и нижние чины заняли указанные им места.
Толпа, подойдя к воротам, вела себя шумно, все время требуя выдачи Баранова, посылала депутатов. Один из депутатов заявил, что, если не выдадут Баранова, то толпа пойдет громить офицерские семьи и квартиры. Я категорически потребовал, чтобы толпа разошлась, иначе прикажу стрелять. Несмотря на мои неоднократные требования, а, равно и уговоры находившихся во дворе казарм городского головы Епифанова и местного купца Василия Растворова, толпа не расходилась, и оттуда раздавались вызывающие крики: «Ну, что же, стреляйте! Чего же вы не стреляете?».
Тогда я приказал горнисту три раза подать сигнал «стрелять» и после последнего сигнала отдал распоряжение штабс-капитану Панкову открыть огонь. По его команде был дан залп из 12 ружей, в толпе раздались крики и стоны: - «Трое упало!» - и мятежники, унося раненых, быстро отхлынули от казарм. Чтобы отбить у них охоту и впоследствии подходить к казармам, по моему приказанию были даны еще два залпа в ворота; затем 2-я рота мною была выслана в город обойти офицерские квартиры и собрать семьи офицеров в казармы. Тем временем толпа подходила к квартирам штабс-капитана Панкова и моей, но семьи Панкова уже не было дома, а от моей квартиры мятежники были отбиты выстрелами из винтовок, которыми были вооружены казенная прислуга и двое человек конвоя. По собранным сведениям, залпом у ворот казарм ранены были трое, в том числе мещанка Филимонова - тяжело. Возможно, что еще некоторые были легко оцарапаны пулями. Вечером 10 декабря и ночью мятежники никаких действий против казарм не предпринимали. Возбужденные толпы ходили по городу. Была перехваченная посланная в папиросах записка Баранову, что дано знать в Струнино, почему можно было ожидать прихода возбужденной толпы со Струнинской фабрики. Вечером 10 декабря получена депеша от управляющего губернией Сазонова, что в мое распоряжение командируется отряд казаков и другая депеша за №8386 за подписью барона Рауша с извещением, что кавалерии послано не будет.
У арестованного Баранова была найдена программа дня 10-го декабря. Из нее видно, что мятежники предполагали захватить оружие со склада уездного воинского начальника, обезоружить саперный батальон, захватить или устранить всех представителей власти, не исключая и выборных учреждений, и установить свое временное революционное правительство. При Баранове же найдено начало проскрипционного списка местных граждан. Из доклада полковника Шадрина: «11 декабря. К утру 11 декабря выяснилось, что революционерами распущены провокационные слухи, будто бы в толпу стреляли не нижние чины, а стрелял из револьвера только один из офицеров, штабс-капитан Панков, который и ранил 7 человек. Утром около 10 часов получено известие, что большие толпы народа идут к Александрову от фабрики при ст. Струнино. Известие это подтвердилось, толпы наполнили город, но подходить к казармам не решались, а только к 12 дня ко мне явилась депутация от рабочих Струнинской фабрики, во главе с священником фабричной церкви о. Алексеем Рождественским, требуя освобождения Баранова и выяснения обстоятельств стрельбы 10 декабря. В освобождении Баранова было отказано, но разъяснение событий 10 декабря мною было допущено, с целью выяснить депутации, а через нее и населению, ложность слухов о том, что 10 декабря стреляли не нижние чины, а офицеры. Получив разъяснение, депутация удалилась, а толпы народа частью разбрелись по городу, частью ушла на митинг на фабрику при ст. Струнино. К вечеру получили известие, что по направлению от Москвы к Александрову идет поезд с частью боевой дружины Мытищинского завода. Действительно, около 8 часов вечера дали знать, что пришел поезд с вооруженными людьми. Полурота под командованием штабс-капитана Петрова отправилась на вокзал, поезд к тому времени уже ушел на ст. Струнино.
В ночь с 11 на 12 декабря, около 2-х часов, штабс-капитан Петров с частью людей своей роты произвел неожиданное нападение на фабрику Баранова и освободил захваченного мятежниками помощника исправника Наумова и двух городовых. Оружие в деле употреблено не было, так как ночное нападение вызвало большой переполох, чем штабс-капитан Петров и воспользовался для освобождения чинов полиции, после чего быстро вернулся в казармы. Захваченный ранее бунтовщиками становой пристав Васильев был отпущен на свободу ими днем 11 декабря». На струнинской фабрике митинг состоялся в 2 часа дня. Стоял вопрос о посылке делегации в Карабаново, чтобы убедить последних присоединиться к стачке. Но вопрос так разрешен не был, так как, по имеющимся данным, тамошние рабочие не смогут принять участие в стачке. Во время митинга узнали о приезде в Александров казаков. Из доклада полковника Шадрина: «12 декабря. Положение остается неопределенным; из Москвы не получается никаких сведений, только противоречивые и тревожные слухи. Около 4-х часов дня в Александров прибыл взвод казаков (30 человек) 1-й сотни 32-го Донского казачьего полка, под командой подъесаула Ефремова. Казаки прибыли по железной дороге от Иваново-Вознесенска, причем от станции Юрьев-Польский воинский поезд был пропущен только под угрозой подъесаула Ефремова пустить в дело оружие в случае отказа вести поезд. С прибытием казаков я нашел возможным перейти к активным действиям. Вечером были созваны все офицеры батальона, подъесаул Ефремов и прибывший с казачьим отрядом пристав Люстров и указан план дальнейших действий. 13 декабря. Утром жандармской полицией, при участии воинской команды, произведен обыск на фабрике Баранова, сопротивления оказано не было. На фабрике рабочих мужчин оказалось человек 50-70, остальные частью разбежались по деревням, вооруженные же ушли на Струнинскую фабрику. В 10 часов утра, согласно отданных мною указаний, штабс-капитан Панков занял станцию Александров и принял на себя распорядительную власть для восстановления движения по Ярославской железной дороге на перегонах до Ярославля, Иваново-Вознесенска и Москвы. В 10 часов 32 минуты утра дана по железнодорожному телеграфу следующая депеша: «Начальнику ст. Александров. Копия по всем станциям Московско-Ярославско-Архангельской ж.д. Прошу принять к сведению и исполнению и передать на соседние станции, что Александровский железнодорожный узел находится под защитою верных своему государю и воинскому долгу службы войск, начальник которых, как начальник местного гарнизона, представляет собой единственную сейчас законную власть в данной местности. Поэтому все железнодорожные служащие, желающие исполнять свой долг по отношению к добровольно принятым на себя перед правительством обязанностям, могут рассчитывать на поддержку военной власти. Никаких требований стачечных комитетов или иных однородных комитета, или лиц не могут быть исполняемы без предварительного разрешения местной военной власти. Безусловно, допускается пропуск поездов: воинских, идущих по нормальному графику или особому назначению, товарных, идущих по нормальному графику, пассажирских (по предварительному сношению с военной властью, кроме поездов, везущих детей из учебных заведений). По приказанию начальника гарнизона штабс-капитан Панков». Настоящее распоряжение немедленно было принято к исполнению начальником ст. Александров И.В. Прореховым, с самого начала стачки решительно отказавшегося исполнять требования стачечного комитета, а равно и другими станционными агентами службы тяги и ремонта пути. Как выяснилось позже, многие служащие и на других станциях готовы были стать на работу при первой возможности, с занятием же ст. Александров войсками, перегоны к Ярославлю и Иванову оказались вне власти бунтовщиков, устроивших свою главную квартиру у ст. Мытищи, державших там поезд для отправки боевой дружины и угрожавших наказывать разгромом те станции, которые не исполняют их требований. Тотчас же по занятии станции Александров в аппаратной были помещены два военных телеграфиста, организовано перехватывание депеш мятежников и в тот же день, в числе прочих, была перехвачена депеша следующего содержания из Москвы:
«По всем станциям дороги. Копия Советам рабочих депутатов ст. Мытищи, Струнино, Ярославль. Товарищи, Москва охвачена революцией, всюду кипит бой, на баррикадах пролетариат дает решительную битву правительству. Орудийная и ружейная пальба идет день и ночь. Охранное отделение взорвано. Полиция и проходящие по улицам офицеры разоружаются народом. Всеобщая забастовка все разрастается; улицы полны революционным пролетариатом; в войсках брожение, многие отказываются стрелять; настроение народа бодрое. Победа близка! Соединимся же, товарищи, еще плотнее и дружным натиском опрокинем расшатанное правительство. Да здравствует всеобщая забастовка! Да здравствует учредительное собрание! Комитет Ярославской железной дороги Всероссийского железнодорожного союза». Из этой телеграммы стало очевидно: во-первых, Всероссийский железнодорожный союз, а вместе с ним все стачечные железнодорожные комитеты представляют собой мятежные организации, поднявшие и поддерживающие вооруженное восстание; во-вторых, Советы рабочих депутатов фабрик, находящихся вблизи железной дороги, в частности, у станций Мытищи и Струнино, действуя заодно с железнодорожными стачечниками, должны быть также рассматриваемы, как главари бунтовщиков и, наконец, в-третьих, что положение войск Московского гарнизона, может быть, затруднительно. В виду изложенного, необходимым казалось наряду с подавлением мятежа в Александрове и Александровском уезде, принять меры к «разбастовке» Ярославской железной дороги для того, чтобы, по возможности, уменьшить силу революционного движения, а, равно и для того, чтобы в случае надобности могла быть доставлена в Москву артиллерия, расположенная в Ростове. Вечером 13 декабря было решено покончить с гнездом мятежников у ст. Струнино, для чего и сделаны соответствующие распоряжения. Вечером были получены от Владимирского губернатора Леонтьева две телеграммы следующего содержания: 1. «Александров. Полковнику Шадрину. На основании именного высочайшего 29 ноября правительствующему сенату, объявляю город Александров и Александровский уезд на положении чрезвычайной охраны, до восстановления гражданского управления. Поручаю вам исполнение правил, изложенных в параграфе 26 Положения о мерах к охранению государственного порядка. Об изложенном вывесить объявление по городу и уезду от моего имени, и распубликуйте следующее обязательное постановление: 1) запрещаются всякие сходбища, сборища, митинги; 2) запрещаются подстрекательства ко всякого рода стачкам, насилиям, а также угрозы; 3) запрещается ношение и хранения всякого рода оружия без разрешения полиции; 4) домовладельцы и квартиранты обязываются в течение суток заявить полиции о приезжих; 5) Запрещается распространение ложных слухов. Виновные в нарушении сего обязательного постановления подвергаются заключению в тюрьму или аресту до трех месяцев, или штрафу до 3000 рублей».
2. «Александров. Полковнику Шадрину. Дополнение сегодняшней телеграмме сообщаю: взыскания налагаются административным порядком, постановление вступает в силу с момента опубликования вами». Вследствие этой телеграммы, соответствующие объявления были вывешены в местной частной типографии и к утру 14 декабря были вывешены по городу, и отправлены для рассылки по уезду». 14 декабря. Утром 14 декабря на фабрику при ст. Струнино отправлены казаки походным порядком и сводная рота с четырьмя офицерами с воинским поездом. По прибытии отрядов на фабрику последняя была окружена и рабочим было предложено сдать оружие, что ими после некоторого колебания, но без сопротивления, было выполнено. Изъятие оружия и обыски фабрики заняли время до вечера; на фабрике были оставлены казаки, остальные воинские чины вернулись в Александров по железной дороге, доставив отобранное оружие. Станция Струнино была занята войсками и в аппаратную комнату был помещен военный телеграфист. По занятии ст. Струнино и фабрики при ней дана по линии циркулярно нижеследующая депеша: «Гнездо мятежников в Струнине во власти верных государю и служебному долгу войск, боевая дружина не существует. Всех, кто будет далее поддерживать железнодорожную забастовку, а в особенности прерывать сообщение с Москвою, считаю мятежниками. В случае надобности не остановлюсь перед высылкой экспедиционного карательного отряда. В случае медленности исправления могущих быть повреждений пути ответственными считаю агентов службы пути по принадлежности. Начальник гарнизона г. Александрова полковник Шадрин». Телеграмма, данная 13 числа циркулярно по станциям, произвела свое действие и движение пассажирских поездов было восстановлено от ст. Сергиево на все перегоны за Александров, с некоторыми ограничениями.
14 числа получена депеша от начальника 1-го отделения службы движения Бухвостова, что с 15 декабря назначается товарный поезд №60 (на перегоне Иваново - Александров). Ввиду открытия движения, штабс-капитаном Панковым, по моему приказанию, была дана депеша начальнику 1-го участка службы движения о том, что распоряжение движением всех поездов по ст. Александров возложено на начальника этой станции Прорехова. Ввиду восстановления порядка в Струнине и разоружения там боевой дружины, представилась возможность действовать решительнее по направлению к Москве. Принимая во внимание малую численность батальона (не свыше 240 человек, способных к бою, из которых до 120 человек необходимо было оставлять на две смены внутреннего караула и иные служебные наряды), отдаленность места действия (до 100 верст), полную неизвестность о положении дел в Москве, я решил войти в сношения с начальником гарнизона гор. Ростова и дал следующую депешу: «Ростов-Ярославский. Начальнику гарнизона. Верный своему государю и присяге гарнизон г. Александрова, потушив мятеж в месте своего квартирования, предпринимает действия к Москве для восстановления железнодорожного движения, разрушения гнезд мятежа и помощи Московскому гарнизону. Прошу Вас в силу принципа взаимной выручки подать нам помощь присылкою хотя бы взвода артиллерии. По Вашей телеграмме о согласии немедленно вышлю в Ростов поезд. Займите ст. Ростов хотя бы небольшим отрядом и прочтите данные от моего имени по станциям циркулярные депеши. Начальник гарнизона г. Александрова полковник Шадрин». 14 числа около 5 часов дня была получена из Сергиева телеграмма от агента службы пути Чернова о том, что на 17 и 24 верстах (на прогоне между станциями Пушкино и Мытищи) путь загроможден сведенными с рельс вагонами. Заграждение было сделано мятежниками Мытищинского гнезда для ограждения себя от ударов с севера. Помощник начальника участка пути Чернов просил вспомогательный поезд и войсковую охрану для расчистки и исправления пути. 15 декабря. На фабрике у ст. Струнино и в г. Александрове без перемен, но заметно глухое брожение. Начались аресты некоторых лиц, причастных к делу мятежа. К 6 часов 30 минут утра отправлен вспомогательный поезд с рабочими из местного железнодорожного депо с прикрытием команды из 20 человек нижних чипов, под начальством штабс-капитана Петрова при младшем офицере подпоручике Рудине. К вечеру загромождение было убрано и вспомогательный поезд с охраной вернулся в Александров, оставив с Сергиеве двух нижних чинов для наблюдения за работой телеграфа. Утром 15 числа получена из Ростова, за подписью полковника Мейстера, депеша о том, что взвод артиллерии (два орудия, один зарядный ящик, 2 офицера, 32 нижних чина и 24 лошади) готов для отправления в мое распоряжение; для охраны поезда в пути полковник Мейстер просил выслать полуроту саперов. В 4 часа дня получена из Ярославля, за подписью начальника III отделения службы движения, депеша следующего содержания: «По станциям до Рыбинска, Александрова, Костромы. Копия начальнику 1 отделения, Александров - начальнику гарнизона, Ярославль - начальнику губернии. Сего 15 числа движение пассажирских и товарных поездов по участку Ярославль-Рыбинск-Александров-Кострома восстановилось. Продажу билетов, прием багажа большой и малой скорости возобновить. На станциях депешу вывесить у касс. Пленцендорф». Движение пассажирских поездов на участке Александров-Сергиево поддерживалось одной парой поездов ежедневно.
Таким образом, с 15 числа оказалась «разбастованной» вся Ярославская железная дорога, кроме участка Пушкино-Москва. С утра 15 декабря на находящейся в Александрове фабрике И.Ф. Беляева рабочие приступили к работе. 16 декабря. В 6 час. 30 мин. утра отправлен из Александрова в Ростов поезд за артиллерией; с поездом послана полурота саперов под командованием подпоручика Лепельтье. В 4 часа дня пришел из Ростова воинский поезд с взводом артиллерии.
Днем 16 декабря в Александров приехал Меленковский исправник Чернобровцев, присланный губернатором для восстановления гражданского управления и, как бывший ранее помощником исправника в Александровском уезде, следовательно, хорошо знающий местные условия, решил принять немедленные меры к аресту выяснившихся главных участников восстания. Вечером была получена от подъесаула Ефремова записка, что на фабрике при ст. Струнино сильное возбуждение между рабочими.
В ночь с 16 на 17 декабря, при помощи железнодорожной жандармской полиции и с соблюдением некоторых предосторожностей, был отправлен во Владимир (через Иваново-Вознесенск) содержавшийся под стражей в помещении казарм Сергей Баранов. 17 декабря. Утром отправлен в Струнино воинский поезд с взводом артиллерии и ротою саперов. На фабрике произведены аресты главных агитаторов и вечером поезд вернулся обратно. Сопротивления рабочими оказано не было. Так как было получено известие, что владельцы фабрики решили временно закрыть завод и рассчитать рабочих, то можно было ожидать погрома фабрики, поэтому в помощь подъесаулу Ефремову была оставлена в Струнине команда саперов (27 чел.) с обер-офицером. 18 декабря. Можно было ожидать, что энергично произведенные накануне аресты вызовут среди мятежных элементов населения новую вспышку, но этого не случилось. Днем 18 декабря получена депеша от коменданта ст. Москва о том, что Мытищи действительно заняты войсками. Таким образом, дело «разбастовки» Ярославской железной дороги было. окончено. В виду того, что непосредственная опасность со стороны мятежников в Александрове, Струнине и со стороны Москвы была уничтожена, часть семей офицеров, ютившихся в казармах батальона в тесных комнатках канцелярии и даже в общих помещениях с нижними чинами, перешла на житье в свои квартиры. 19 декабря. В 8 часов 30 мин. утра отправлен со ст. Александрой воинский поезд со взводом артиллерии и полуротой сапер под командой штабс-капитана Петрова. Общее командование поездом было поручено штабс-капитану Панкову. Поезд беспрепятственно дошел до Москвы и к 8 часам вечера вернулся в Александров. 20 декабря. В 8 часов 30 мин. утра отправлен в Ростов к месту своего расквартирования взвод артиллерии в полном составе.
Командующему войсками Московского военного округа донесено по телеграфу: «В г. Александрове спокойно, настроение натянутое. На фабрике в Струнино и в некоторых волостях брожение. Производятся аресты, отбор оружия. Главный руководитель мятежа Сергей Баранов перепровожден во Владимирскую тюрьму. В Струнине команда сапер и тридцать казаков для поддержания порядка. Начальник гарнизона полковник Шадрин».
23 декабря в расположение батальона явился городской голова и вручил постановление городской думы:
«В чрезвычайном собрании городской думы 21 декабря сего года было постановлено: поручить городской управе принести от имени городской думы глубокую благодарность господину командиру и господам офицерам 1 резервного саперного батальона за их энергичные действия по подавлению в г. Александрове беспорядков, а нижним чинам просит выдать от города по пятидесяти копеек на улучшение их пищи в день Рождества Христова». С 21 по 25 декабря без перемен. Открытый мятеж подавлен, но брожение, возбужденное преступной деятельностью революционных агитаторов, далеко еще не улеглось. Заинтересованные в продолжении беспорядков злонамеренные лица упорно распространяют слухи, что в январе месяце следует вновь ожидать попытки вооруженного восстания. Если со стороны надлежащих гражданских властей будет наблюдаться такое же трусливое попустительство, как это наблюдалось до декабрьского мятежа, если не будет принято решительных мер против лиц, состоящих на государственной службе, а в это же время явно или тайно протягивающих руку помощи мятежникам, то слухи об ожидаемой новой попытке к мятежу снова могут обратиться в действительность».
Таким образом, «Александровская республика», т.е. безвластие в городе Александрове просуществовала с 5 часов вечера 9 декабря до 9 часов утра 10 декабря (с момента ареста помощника исправника Наумова до вступления в обязанности исполняющего обязанности исправника штабс-капитана Панкова). Отсутствие внятного плана действий, четкого руководства восставших и решительные действия полковника Шадрина сделали свое дело. В Александрове были арестованы все члены Совета рабочих депутатов, в Струнине - члены Исполнительного бюро Совета. Арестованных под усиленной охраной отправили во Владимир. Всего привлекли к суду 43 человека. Следствие тянулось с января 1906 г. по ноябрь следующего. Большинство были осуждены на 6 месяцев заключения, С.Н. Баранов и Ф.И. Калинин - на два (два с половиной) года.
А теперь посмотрим, что происходило в это время на Карабановской фабрике, которая называлась «Троицко-Александровская мануфактура». Там количество работников было не меньше, да и условия не намного лучше. В 1903 году, когда на струнинской фабрике была забастовка из-за снижения расценок, владелец карабановской фабрики Иван Александрович Баранов предусмотрительно поднял расценки, чтобы не доводить до конфликта. В 1905 году волнения не могли не дойти и до Карабанова. И.А. Баранову в октябре 1905 г. доложили, что в казармах идет агитация за проведение стачки. И даже была попытка остановить фабрику. 25 октября 1905 года электрик Ратников в 10 часов утра отключил главный рубильник и обесточил всю фабрику. Вся смена прядильщиков и красильщиков вышла во двор фабрики. Вышел во двор и управляющий прядильным производством англичанин Трефон. Члены стачкома вручили свои требования управляющему. Договорились, что стачком будет ждать ответа до утра следующего дня. В это время в фабричных цехах зажегся свет и основная масса рабочих разошлась по цехам к своим рабочим местам. На следующий день в назначенное время к членам стачкома из администрации фабрики никто не вышел. Почти вся фабрика работала, а тех, кто не вышел на работу, мастера и смотрители вынуждали делать это. К следующему дню о стачке уже никто не помышлял. Более внимательное отношение к нуждам рабочих владельцев карабановской фабрики, а также относительная удаленность от Москвы по сравнению с фабрикой в Струнине, куда зачастили агитаторы из Москвы, позволило относительно спокойно пережить беспокойные месяцы 1905 года. Да и не нашлось явных лидеров.
