По страницам произведений А.С. Пушкина
Н.И. Андреев. Гороховецкая историческая хроника. Сборник краеведческих статей. Выпуск второй. Владимир-2012 г.
Вряд ли на необъятных просторах России отыщутся такие город, село или деревня, которые бы отказались от чести быть причастными к гению Александра Сергеевича Пушкиной А те, что причастны, отысканы и изучены
Казалось бы, шансов отыскать что-нибудь новое, связанное с именем великого поэта, не осталось. Но жизнь в эти рассуждения вносит свои поправки, а неумолимое время преподносит нам новые и новые сюрпризы. Пушкин оставил потомкам много загадок, которые постоянно интригуют исследователей. Иногда загадки раскрывают свои тайны, и мы узнаем что-то совершенно неожиданное. Оставил поэт загадку и для нашего города.
По следам «Метели»
Осенью 1833 года Александр Сергеевич Пушкин совершил поездку на реку Урал, в область Уральского казачьего войска, где надеялся собрать материал о Пугачеве. Его путь из Москвы в Оренбург лежал через Владимир, Нижний Новгород, Казань, Симбирск. 2 сентября 1833 года из Нижнего Новгорода он написал Наталье Николаевне письмо, в котором описал свои дорожные приключения. На второй станции от Москвы (вероятно в Покрове) он познакомился с городничихой, едущей с теткой из Москвы к мужу. Пушкин помог получить ей тройку лошадей и, как он пишет: «Городничиха и тетка так были восхищены моим рыцарским, поступком, что решили от меня не отставать и путешествовать под моим покровительством, на что я великодушно согласился. Таким образом и доехали мы почти до самого Нижнего - они отстали за три-четыре станции и я теперь свободен и одинок».
Эта неосторожная для нас и неопределенная фраза через много лет дала повод местным патриотам считать, что муж этой попутчицы Пушкина гороховецкий городничий и что поэт посетил тогда город Гороховец. Однако положительного однозначного ответа эта загадка до сих пор не получила по двум причинам. Во-первых, фраза «отстали за три-четыре станции» может предполагать или Гороховец или Горбатов. Во-вторых, даже если это была станция Гороховец, то Пушкин все же вряд ли был в самом городе, так как почтовая станция находилась не в городе, а в Красном селе. В 1833 году она находилась в версте от города. Через 24 года после описываемого события, в 1857 году, в «Списке населенных мест Владимирской губернии», составленном Константином Никитичем Тихонравовым, о селе Красном было сказано, что его населяли удельные крестьяне и в нем находились: удельное приходское училище, господский деревянный дом господ Шаблыкиных, два винных завода, временных мелочных лавок три, водочный магазин, постоялых дворов восемь, две деревянные солодовни, кузниц две, деревянный удельный магазин, почтовая станция, удельная контора.
И все же, хотя в известном эпистолярном наследии Пушкина, слово Гороховец до сих пор не обнаружено, наш город и уезд не только косвенно, но и прямо были известны великому поэту: он был знаком с гороховчанами (кроме, разумеется, легендарной городничихи), а события, происходившие на Гороховецкой земле, служили ему сюжетами для произведений.
24 декабря 1991 года в вязниковской районной газете «Маяк», в рубрике «Легенды нашего края» была опубликована статья замечательного вязниковского краеведа Доната Андреевича Обидина, которая называлась «Реальное место действия повести А.С. Пушкина «Метель». В этой статье Обидин пишет, что «все описанное в «Метели» произошло в Вязниковском уезде, в селе Успенский погост, незадолго до войны с Наполеоном 1812 года. Эта легенда, по мнению автора статьи, связана с деревней Бородино или, как ее в старину называли Корсаково, которой «владели помещики Римские-Корсаковы или просто Корсаковы». Далее в статье сообщалось, что «отдельные представители этой большой семьи проживали здесь не только летом, но часто гостили и зимой». То, что случилось в одну из зим 1810 года или 1811 и описал позднее А.С. Пушкин. По утверждению Д.А. Обидина, о событии, легшем в основу сюжета повести «Метель», поэт мог узнать от своего лицейского товарища Николая Александровича Корсакова. Итак, Вязниковский уезд. Однако многое в этом утверждении вызывает сомнение и многие аргументы говорят в пользу того, что это событие скорее всего произошло не в Вязниковском, а в соседнем с ним Гороховецком уезде.
Начнем с того, что лицейским товарищем Пушкина был не Римский- Корсаков, а князь Николай Александрович Дондуков-Корсаков, который с осени 1817 года вместе с поэтом некоторое время служил в коллегии иностранных дел. Последний раз Корсаков и Пушкин встречались 19 октября 1819 года, а 26 сентября 1820 года Корсаков скончался в Италии. Его безвременной кончине посвящено стихотворение Пушкина «Гроб юноши». Однако рассказ, послуживший позднее сюжетом повести «Метель», Пушкин действительно знал еще лицеистом.
По версии Лазаря Абрамовича Черейского в квартире учителя рисования и гувернера Царскосельского лицея Сергея Павловича Чирикова происходили собрания лицеистов и Пушкин рассказал здесь «историю двенадцати дев» и какой-то сюжет, напоминающий «Метель».
По другой версии того же Черейского, Пушкин услышал рассказ, послуживший позднее сюжетом для повести «Метель» от генерала Ивана Васильевича Сабанеева, участника Отечественной войны 1812 года, приехавшего в Кишинев (где они и встретились), в январе 1822 года для расследования событий, связанных с восстанием Камчатского пехотного полка 5 декабря 1821 года. Кроме того Пушкин мог услышать этот рассказ и из других источников. Известно, что он большое значение придавал достоверности описываемых событий, сохраняя по возможности в своих произведениях настоящие или слегка измененные фамилии героев, подлинные географические и ландшафтные описания мест событий и их окрестностей. Стремясь к документальности своих произведений, он тем самым оставил потомкам огромный исторический материал.
Одним из героев повести «Метель» является полковник Бурмин. Если исходить из предположения, что Пушкин сохранил в повести настоящую фамилию героя, то есть все основания считать, что действие повести произошло в нашем уезде, а герои повести - гороховчане. Бурмины происходили из потомственных дворян Владимирской губернии. Их имение было расположено в Гороховецком уезде в окрестностях села Пестяки. Соседями Бурминых были Соломирскис и Ивеличи, чьи имения находились в селе Верхний Ландех. Брат графини Екатерины Марковны Ивелич Константин служил с братом Пушкина Львом Сергеевичем на Кавказе, был взят в плен горцами и замучен в плену. Череиский пишет, что Ивеличи «родственники и петербургские знакомые родителей Пушкина и его самого. Семьи жили по соседству... и по свидетельству современников, постоянно общались друг с другом». Предположительно, что Пушкин изобразил Екатерину Марковну Ивелич в пятой песне «Руслана и Людмилы» под именем Дельфиры.
С другим соседом Бурминых гороховецким помещиком Владимиром Дмитриевичем Соломирским - поэтом-дилетантом, Пушкин познакомился в доме князя Александра Михаиловича Урусова и даже подарил ему томик Байрона с дружеской надписью. Но, однако, вскоре близость перешла в ссору, вызванную ревностью Соломирского. Княжна Софья Александровна Урусова выказала предпочтение Пушкину, нежели ему и 15 апреля 1827 года Соломирский вызвал Пушкина на дуэль. Положительный ответ со стороны последнего не заставил ждать, однако благодаря друзьям соперников удалось помирить. Позднее, в 1835 году, Пушкин писал Соломирскому в Тобольск, когда тот путешествовал по Сибири с П.Д. Шиллингом фон Капштадтом, прося его сообщить материалы о Ермаке. В ответном письме Соломирский обращается к Пушкину на «ты». Таковы были гороховецкие друзья поэта, от которых он мог почерпнуть сведения о событиях в уезде, в том числе и с Бурминым.
Кроме близких знакомых и друзей у Пушкина могли быть контакты с людьми, прямо или косвенно связанными с Гороховецким уездом. Например, он был знаком с семьей князей Волконских. И.И. Пущин и М.И. Жихарев рассказывали об ошибке поэта, пытавшегося поцеловать княжну Варвару Михаиловну Волконскую в коридоре Екатерининского дворца, принявши ее за горничную. Последствием этого поступка явилась жалоба брата Варвары Михайловны Петра Александру I и французская эпиграмма поэта «Княжна В.М. Волконская». Варвара Михайловна была родной сестрой Екатерины Волконской, жены генерала Сергея Алексеевича Кожина шефа лейб-гвардии Кирасирского полка, убитого 27 мая 1807 года в сражении при Фридланде в атаке на французскую кавалерию. В свое время Кожиным в Гороховецком уезде принадлежала часть села Кожино, названного в их честь, а также деревни Кузяево, Федорково, Барзаково и другие.
Географический анализ одной из ситуаций сюжета повести «Метель» также говорит в пользу нашего уезда. Вспомним рассказ Бурмина, который приведем ниже с купюрами.
«В начале 1812 года я спешил в Вильну, где находился наш полк. Приехав однажды на станцию поздно вечером, я велел... поскорее закладывать лошадей, как вдруг поднялась ужасная метель и смотритель, и ямщики советовали мне переждать... метель не унималась, я не вытерпел, приказал закладывать, и поехал в самую бурю. Ямщику вздумалось ехать рекою... Берега были занесены, ямщик проехал мимо того места, где выезжали на дорогу, и таким образом очутились мы в незнакомой стороне... Мы приехали в деревню, в деревянной церкви был огонь».
Схематический план вероятного пути Бурмина к месту венчания в с. Георгиевская слобода.
Проанализируем эти строки. Для того, чтобы ехать в Вильну, Бурмину надо было добраться до ближайшей почтовой станции, лежащей на дороге на запад. В нашем случае эта станция могла быть только в Гороховце. Из имения Бурминых путь в Гороховец проходил через Пестяки, Луполово,
Флорищи. Чтобы проехать расстояние от Пестяков до Гороховца на своих лошадях и по проселочным и лесным дорогам, как раз потребуется отрезок времени равный зимнему световому дню. Бурмин и приехал на станцию поздно вечером. От станции ямщик решил ехать рекой. Вероятно в большей степени это решение было продиктовано боязнью снежных заносов, которые и в наш «просвещенный» век нередко парализуют движение на участках от Гороховца до Вязников. Зимняя дорога вверх по реке была надежнее защищена от преобладающих зимой юго-западных ветров высоким правым берегом Клязьмы. Такая дорога возникала каждую зиму вплоть до 50-х годов нашего столетия. Удобный выезд с Клязьмы на почтовую дорогу находится в районе деревень Слободищи и Крутово. Ямщик не заметил выезда и проехал до деревни, в которой была деревянная церковь. Все говорит за то, что они попади в Егорьевскую слободу, в церкви которой и произошло загадочное венчание.
Такова наша версия. Она имеет больше шансов быть более достоверной, чем версия Д.А. Обидина. Следует учесть, что возле деревни Корсакове нет реки, по которой могла бы проходить дорога, да и почтовая дорога на запад тоже не проходила.
Вот и все аргументы в пользу Гороховецкого уезда. Но следует помнить, что это только наша легенда - красивая и загадочная. Однако загадка поэта полностью не разгадана, ведь мы не знаем, как была фамилия героини повести. Придется вести расследование дальше.
Михаил Александрович Шванвич
ОТЗВУК «КАПИТАНСКОЙ ДОЧКИ»
В 1893 году одно из заседаний Гороховецкой уездной земской управы рассматривало вопросы, связанные с землепользованием в уезде. Среди них было рассмотрено дело полковника Ивана Дмитриевича Шванвича - «владельца землею в Заклязменском и Засуворошеском борах». Само по себе это дело гороховецкого крупного землевладельца не заслуживает внимания, но представляет интерес сама личность Шванвича. Дело в том, что полковник Шванвич имеет отношение к давно забытым событиям XVIII столетия, послужившим Александру Сергеевичу Пушкину сюжетом для повести «Капитанская дочка». Отец гороховецкого землевладельца полковник-лейтенант лейб-гвардии Финляндского полка Дмитрий Николаевич Шванвич являлся родным племянником подпоручика Михаила Александровича Шванвича, бывшего в плену у пугачевцев и назначенного самим Пугачевым есаулом полка пленных солдат, а потом секретарем своей Военной коллегии. Этот Михаил Шванвич, а также два других пленных офицера (капитан И. Башарин и подпоручик Ф. Минеев) послужили Пушкину прототипами, для создания образов героев «Капитанская дочка». Пушкин слегка изменил фамилии Шванвича и Минеева и вместо них в повести фигурируют персонажи Швабрин и Гринев. В художественной обработке поэта персонаж повести Швабрин наделен отрицательными чертами характера: мстительностью, жестокостью, вероломством и предательством. Прототип Швабрина значительно отличался от него по характеру, что в конечном итоге и спасло ему жизнь.
Михаил Александрович Шванвич родился в 1749 году в небогатой дворянской семье, которая владела всего 36 душами крепостных мужского пола. Прожить на доходы от такого числа крепостных было трудно и Шванвичи почти с детских лет зарабатывали хлеб службой.
Отец Михаила Александр Мартынович Шванвич — забияка, пьяница и бретер, известен по двум причинам. Его лично знал император Петр III, благоволил к нему, зачислив ротмистром в свой Голштинский полк и вообще проявлял к нему благосклонность. Второй особенностью Шванвича-отца была его патологическая ненависть к братьям Орловым. В одной из драк он, навсегда оставив по себе память, разрубив у Алексея Орлова лицо. Оба Шванвича и отец, и сын были крестниками Елизаветы Петровны, а младший даже какое-то время служил ординарцем у Григория Потемкина. Характеры у отца и сына были совершенно противоположные, но в их биографии была одна общая деталь - оба они в разное время служили Петру III, правда, сын служил «Петру III — Пугачеву». Но это было после того, как в Ропше за завтраком Алексей Орлов заколол вилкой отстраненного от власти мужа Екатерины II — русского императора Петра III.
Михаил Шванвич вступил в службу 16 лет от роду в 1765 году капралом в Ингерманландский полк. К этому времени он умел «грамоте писать по-российски, по-французски, по-немецки, так же часть арифметики, танцевать, фехтовать и на манеже ездить». В 1771 году он участвовал в войне с Турцией, а осенью 1772 года был переведен в Петербург и, будучи произведенным, в поручики, 10 сентября 1773 года послан для приема рекрутов в Симбирск, где 6 ноября и попал в плен к пугачевцам в 100 верстах от Оренбурга.
Его ожидала смертная казнь, но солдаты, полюбившие его за человеческое отношение к ним, заступились за него и спасли его от смерти. Михаил Шванвич был вынужденным соратником Пугачева и безусловно понимал свое двойственное положение. Из материалов следствия известно, что будучи в плену он, «хотя должность и нес есаульскую, а потом атаманскую, только всегда удалялся от нее, и по большей части имел себя больным и лежал в земляной бане, где и никакова света не было». Однако будучи в плену он совершил непростительный поступок, который и определил всю его дальнейшую судьбу. Дело в следующем: Пугачев издал несколько указов-обращений, в которых затрагивались вопросы самодержавия. Это насторожило русскую императрицу. В апреле 1774 года, посылая своих чиновников в Оренбург для производства следствия над пугачевцами, Екатерина II наказывала: «Старайтесь узнать, кто сочинитель немецкого письма, от злодеев в Оренбург присланного, и нет ли между ними чужестранцев, и не смотря ни на каких лиц, уведомите меня о истине». Установить автора оказалось нетрудно - «немецкие указы Пугачева писаны были рукою Шванвича».
23 марта 1774 года Шванвич совершил побег из плена, а 17 мая того же года предстал перед следователями секретной комиссии. Он не лукавил перед ними и откровенно заявил - «служил у него из страху, боясь смерти, а уйти не посмел, ибо если бы меня поймали, то повесили». Начальник секретной комиссии генерал-майор П.С. Потемкин считал, что Шванвич, как изменивший присяге, заслуживает сурового наказания. Его мнения не разделял чиновник этой комиссии гвардии капитан-поручик Савва Иванович Маврин, считавший, что Шванвич «взят неволей, явился сам и притом не из мудрецов. Мнитца, что простить можно». Однако не простили. 10 января 1775 года на Болоте, где казнили Пугачева с пятью сообщниками, над Шванвичем был совершен обряд гражданской казни. После этого его сослали в Сибирь, сначала в Тобольск, потом в Сургут — и, в конце концов, в Новую Мангазею, известную нам более как Туруханск, где он и умер в ноябре 1802 года. Такова судьба прототипа героя «Капитанской дочки» Швабрина, а на размышления о нем толкнуло меня дело гороховецкого землевладельца полковника Шванвича.
Кстати, Маврины тоже были гороховецкими землевладельцами. Их поместьем была деревня Алферово, а позднее имение находилось в деревне Отводново. Часть построек этого имения сохранилась в Отводнове до наших дней, а последняя гороховецкая представительница помещиков Мавриных умерла в пятидесятых годах. Из последних Мавриных был особенно известен, опростившийся до крестьянского уровня толстовец гороховецкой уездный земский врач Владимир Петрович Маврин, скончавшийся 27 июня 1913 года. Его памяти посвящен некролог П.П. Булыгина, помещенный в 141 номере «Старого Владимира».
Памятники Пушкину в гор. Владимире
Пятидесятилетие со дня смерти А.С. Пушкина (1887 год)
Усадьба Дубровского
Copyright © 2019 Любовь безусловная
|
