Преподобный Иоаким Шартомский – один из самых чтимых в шуйской земле святых. Точные даты жизни его неизвестны, но можно приблизительно считать, что он жил в последней четверти 16 – первой трети 17 вв., преставился после 1634 года. Преподобный Иоаким известен как строгий монах-подвижник и выдающийся иконописец, написавший несколько икон, ставших чудотворными.
Память святого отмечается:
- 22 сентября;
- 23 мая - в Соборе Ростово-Ярославских святых;
- 7 июня - в Соборе Ивановских святых.
Преподобный инок-иконописец Иоаким Шартомский
Житие преподобного Иоакима не отличается множеством подробностей. Наиболее загадочным для исследователей является ранний период его жизни. Неизвестно ни место его рождения, ни его происхождение. Некоторые историки даже оспаривают его ученичество у преп. Иринарха, также под вопросом остается факт жительства преп. Иоакима в одном из ростовских монастырей. В основание этого сомнения ставится то обстоятельство, что в первом известном житии преп. Иринарха Ростовского, написанном его ближайшим учеником преп. Александром около 1616 года, ничего не говорится о других учениках Иринарха, живших с ним, кроме Корнилия.
Однако косвенным указанием на связь преп. Иоакима с ростовскими землями можно считать недавно обнаруженную ссылку из сохранившегося Синодика (помянника) Борисоглебского монастыря, что на Устье, месте подвигов преп. Иринарха. Среди имен «вязниковцев», уроженцев Вязниковской слободы, в Синодике значится такая строка: «Род Ивана Лисина Шуянина: Схимник Иоаким, схимница Ираида, убиенный Терентий, Феодосий, Ирина». Кроме этого упоминания, на последующих страницах указанного Синодика встречается имя некоего «старца Иоакима»: «Род старца Иоакима села Алешково деревни Чурилова…» (далее следуют имена); «Род старца Иоакима села Воронина…»; «Род старца Иоакима чернецкого…» Лисины были достаточно знатным купеческим родом в Шуе, многие из Лисиных были старостами шуйских церквей, имена некоторых из них упоминаются в документах XVII в., опубликованных В. Борисовым. Разумеется, недостаточно оснований ассоциировать «схимника Иоакима» или «старца Иоакима» из Борисоглебского Синодика с преп. Иоакимом Шартомским, но если это так, то можно допустить, что святой был связан неким образом с шуйскими купцами Лисиными или даже происходил из этого рода.
В рукописных святцах ХѴII-го века «затворник Иаким, иже у Николы в Шартомском монастыре бысть», упоминается вторым в числе шести отличавшихся святостью жизни учеников преподобного Иринарха, Ростовского чудотворца, знаменитого подвижника благочестия и видного общественного деятеля в смутное время, благословившего князя Пожарского на очищение Москвы от поляков. Как о самом Иринархе, так и о шести святых учениках его, а в том числе и о Иоакиме Шартомском, в означенных святцах замечено вообще: «сии вси един образ (жития) имуще, железа тяжкая на себе ношаху и к стене чепьми (цепями) прикованы бяху, пищею сухою питахуся, рыбы же и масла, ни скорому и мягких еств не прикасахуся; и житие их Богу единому ведомо; людие мнози к ним прихождаху, и житие их ублажаху, и пользу от них, сказывают, велию приимаху». Сколько времени прожил затворник Иоаким на месте подвигов своего великого наставника, препод. Иринарха,— в Борисоглебском монастыре, что на Устье (в 15 верстах от Ростова), и прямо ли оттуда перешел он в монастырь Николо-Шартомский,— неизвестно. Нужно думать, что в Шартомском монастыре подвижник поселился уже после 1619-го года, потому что в этом году, по современному свидетельству Шуйских священников и граждан, поляки, литовцы, черкесы и русские мятежники, означенный монастырь весь разорили и братию в нем перебили. Вероятно, разоренная и опустошенная обитель святителя Николая, находившаяся среди мрачных, густых лесов в окрестности незначительного тогда городка Шуи, и привлекла к себе именно своею пустынностью и «малолюдностью» искавшего уединения подвижника Иоакима из многобратного Борисоглебского монастыря, недалекого от знаменитого тогда Ростова-Великого.
Около 1619 года он пишет для Спасской церкви в Шуе Кипрскую икону Божией Матери. Ни об одной Богородичной иконе, находящейся в Шуе и более древней, чем Шуйско-Смоленская, не сохранилось предания, как о чудотворной, кроме Кипрской иконы Пресв. Богородицы: предание именно говорит, что от сего образа происходили некогда дивные знамения и чудеса. Можно даже догадываться, почему Иоаким написал Богородичную икону именно в Спасскую церковь. Из жития подвижника видно, что он написанные им иконы «в неимущии церкви туне отдаваше» (Истор. собр. о Суздале Ан. Федорова, стр. 190); а Спасская церковь в те времена была в Шуе самой бедной, самой «неимущею», и при том она была тогда только что построена и след. особенно нуждалась в иконах. Кроме того, Спасская церковь воздвигнута была над костями жителей и защитников Шуи, убитых в 1619-м г.
В 1622 году, «старцем Иоакимом», написана Казанская икона Божией Матери, которую заказала княгиня Ирина Милославская для соборного храма в Вязниковской слободе. От Вязниковской иконы произошло такое количество исцелений, что была собрана церковная комиссия, освидетельствовала все чудеса от иконы (всего их было записано 263) и признала Казанский образ чудотворным. Эта икона сохранилась и стоит в Крестовоздвиженском храме города Вязники.
В 1622-м году преп. Иоаким уже пребывал в строгом затворе в Николо-Шартомском монастыре, в молитвенных и других благочестивых подвигах. «В царствование благочестивейшего великого государя царя и великого князя Михаила Феодоровича московского в всея России, от сотворения же мира в лето 7130, а от воплощения Бoгa Слова 1622, во обители св. Николая чудотворца, иже на Шархме реце, бе некий монах, Иоаким именем, житие проходя затворническое, пребывая присно в келлии своей, никамо же исходя; ища своего спасения, многую добродетель творяше, и тою Богу благоугождаше, непрестанно же в вечер, утро и полудень на молитве пребывание и тою Идиному Богу беседоваше».
Обладая иконописным талантом, он, во время отдыха от трудов подвижничества, чтобы не быть в праздности, занимался писанием икон, которые затем отдавал безвозмездно разным бедным церквям и обителям. «Бе же сей отец святый Иоаким изряден художник иконнаго писании, и егда от тоя молитвы престаяше, тогда оным своим добрым и богоугодным художеством занимашеся, празден же никогда же пребываше; иконы же, яже написоваше, не за цену продаяше, по туне, без всякия мзды, святым Божиим церквам и многим обителем, во славу Господа Бога и Богоматере и в честь угодников Его, на благолепие отдаяше». Там же, «Той монах святыя образы писа, в неимущия церкви туне отдаваше» (Анания Федоров в «Собраніи о градѣ Суждалѣ», Временникъ, кн. 22, стр. 190).
За добродетельную жизнь Иоакима вообще и за безвозмездную, даровую раздачу им по церквам и обителям своих икон, Господь сообщал его иконам благодатную силу чудотворений. Так, преп. Иоаким написал и пожертвовал в гор. Шую образ Пресвятой Богородицы, от которого все больные, приходившие к нему с верой, получали исцеления, о чем могли свидетельствовать, как очевидцы, все Шуйские жители, разных возрастов и состояний. «Чесого ради, видя Господь Бог таковое его добродетельное и Тому угодное благое житие, и яко не мздовоздаяния ради, но туне образа Его пречистаго начертание и Богоматери Пречистыя Приснодевы Марии и угодников Его раздаяше, подаяше оным святым иконам благодать свою, и до днесь подает, угодника своего ради, еже чудодействовати и силу еже целбу подаяти приходящим к тем с верою. О чесом и до днесь известно есть, яко во граде Шуе обретается образ Пресвятыя Богородицы, рукописания того святаго отца Иоакима, от него же и до днесь с верою приходящим всяких болезней и язв исцеление бывает, помощию Пресвятыя Богородицы, молитв ради и моления того святаго отца, о чесом вси тамо сущии жители, велицыи и малии, богатии и убозии, ведят и самоочесно зрят таковую благодать целебную от оного образа» («Сказание», приведенное у Анании Федорова; по Временнику, стр. 191—192-я).
Но не тем только прославил Господь подвижника Своего Иоакима, что даровал его иконам благодать источать исцеления: Он самому Иоакиму ниспослал силу молитвами побеждать невидимых врагов и сподобил его дара прозорливости. Случалось, что исконный враг рода человеческого, столь многих погубивший своими ухищрениями и кознями, искушал затворника, стараясь возбудить в нем чувство гордого услаждения собою, своими благочестивыми подвигами, искусством иконописания и тем, что от икон его проистекают чудеса; но преподобный Иоаким, сподобившийся получить от Бога дар прозорливости, ясно видел диавольские прельщения и оставался чист от греха гордыни. Был, напр., такой случай. Священник села Воскресенского-Прозоровских (находящегося в Ковровском уезде), именем Иоанн, услышав, что в одной из церквей гор. Шуи имеется образ Пресв. Богородицы, от которого происходят многие чудеса и исцеления, и что народ, во множестве стекающийся на поклонение образу, доставляет большой доход членам причта той церкви, стал сильно завидовать их материальному благосостоянию. Узнав же, что сию икону написал и пожертвовал в Шую инок Николо-Шартомской обители Иоаким, завистливый иерей задумал выпросить у подвижника и для своей церкви какой-либо образ Пресв. Богородицы, — в той уверенности, что написанный рукой угодника Божия образ окажется чудотворным, и что к нему станет собираться, как и в Шуе, народ, заказывать молебны и тем доставлять местному причту доходы. И вот иерей Иоанн пришел в Шартомскую обитель к затворнику Иоакиму и начал просить его, чтобы святой отец, немало раздавший безвозмездно по церквам и монастырям своих икон, также безвозмездно написал и в его церковь образ Божией Матери. При этом иерей объяснил, что его прихожане, как и он сам, люди крайне бедные, и не могут заказать себе образ за деньги; а в заключение захотел как-бы польстить смиренному старцу, заметив ему, что он — человек святой и, следовательно, написание им иконы в бедную сельскую церковь будет особенно угодно Богу и Пречистой Его Матери. Выслушав такую просьбу, прозорливый затворник ясно увидел, что она есть собственно искушение диавольское и вызвана не радением иерея о благолепии дома Божия, а его корыстолюбием, и потому не захотел исполнить ее. Не желая, однако ж, смущать иерея объяснением истинной причины своего отказа, преподобный начал отговариваться потерей прежней способности хорошо писать иконы и своей греховностью, при которой иконописный труд его не может быть угодным Богу (Вероятно, к этому времени затворник усилил свои подвиги, стал носить на себе более тяжелые вериги, реже заниматься иконописанием и как бы отвыкать от него, почему и считал себя уже лишенным прежнего уменья искусно писать иконы.). Но когда иерей Иоанн еще усерднее стал просить преподобного Иоакима о написании иконы, затворник, видя его настойчивость, обратился к нему уже с горьким словом обличения: «о, иерей, зачем ты прельщаешься сребролюбием? Сам знаешь, что оно есть идолослужение и диавольское дело,— и, тем не менее, от моего труда ожидаешь себе наживы богатства. Ищите прежде царствия Божия и правды его, — говорится в Евангелии; а ты, напротив, ищешь богатства тленного и скоропреходящего. К чему оно тебе? Кая польза человеку,— говорит святое Евангелие, — аще приобрящет мир весь и отщетит душу свою, т. е. лишится царствия Божия и лицезрения Пресвятой Троицы?» И много назидательного сказал иерею подвижник. После же всего, как бы в утешение, заметил ему: «прости меня, отче, и не скорби о том, что не хочу исполнить твою просьбу, ибо вскоре Господь явит тебе великое сокровище, ныне сокрытое близ твоего местожительства; молись Господу, и сие сокровище Он подаст тебе». Получив такое известие, обрадованный иерей пошел в обратный путь, с надеждой на исполнение пророчества затворника и с молитвой к Богу об открытии сокровища. Вскоре затем, согласно предсказанию подвижника, иерей Иоанн, действительно, обрел великое сокровище в своей Воскресенской веси,— только не такое, какое ожидал он,— не серебро или золото, а нетленные, преисполненные благоухания, мощи святого и блаженного Киприана, Христа ради юродивого, от которых тогда же полились обильные исцеления. С того времени иерей перестал ожидать себе открытия богатства, ибо оно в значительной степени потекло к нему от народа, начавшего во множестве приходить на поклонение мощам блаженного Киприана.
Прп. Иоаким Шартомский. Икона. Иконописец Л. С. Узловая. 2005 г. (Шартомский мон-рь во имя свт. Николая Чудотворца)
«Не сея же токмо Господь Бог того святаго отца сподоби благодати (т. е. что от икон его происходили чудеса), но подаде ему благодать свою и силу еже невидимые враги молитвами своими побеждати и тех злокознства в конец разоряти, подаде же ему, таковаго ради его богоугодного жития, и дар прозорливства. И понеже таковое святаго отца добродетельное и богоугодное житие есть дело благое и к вяшщей славе Божией, того ради о даре прозорливства его достойно и праведно есть некая во уверение православному роду, в память же и во славу святаго отца явити. Издревле человеконенавистный диавол, ненавидяй человеча рода, человекоубийца сый, по писанному,— той бо есть человекоубийца и ищет како поглотити кого,— той супостат наш и человеконенавидец, яко же многих мужеска полу и женска, монашеска и мирска, живущих в добродетельном и богоугодном житии, ухищрении своими и злокозиствы диавольскими убив погуби и даже до ада низведе и поглоти, подобным образом сей человеконенавидец восхоте и сего святаго отца Иоакима ухищрении своими прельстити, в ров погибельный гордости низринути и поглотити, той бо, проклятый, самая есть гордость, того ради сею и сего возжела низринути, занеже и сам окаянный ниспаде с небесе (восхотев равен быти Богу). Какоже сего восхоте прельстит и в сию гордость низринут, слышите. Иерей некий Иоанн, области града Суждаля Воскресенския веси (Прозоровского), яже отстоит от града поприщь четыредесят, слышав о вышеписанной иконе Пресвятыя Богородицы, иже во граде Шуе, яко многая чудеса творит и исцеления приходящим к той с верою подает, и яко тех ради чудес множество людей к той притекают и молебная пения, кийждо о своей потребе, сотворяют и тем сущий при той церкви священнослужители и клирики многое себе приобретение, сиречь богатство сего мира тленное, приобретают, позавиде тому. Потом уведе сей иерей, яко ту святую икону написа сей отец святый Иоаким и яко тую туне тамо отдаде, чесого ради дарова Бог и силу той святей иконе целения, в честь и славу Богоматере Своея, Приснодевы Марии. Абие движим оный иерей диавольскою завистию, пойде к оному святому отцу, помышляя в себе таковая: пойду прочее и аз и умолю того отца Иоакима, дабы и в нашу церковь написал образ Пресвятыя Богородицы; не реку же ему — сицев или сицев, но точию яков же и им же подобием той восхощет и якоже, реку, Бог его наставит, да не увесть моего намерения; и егда,— номышляше,— напишет, тогда совершенно имут быти чудеса и от сего образа, якоже и в Шуе граде, и тако многи будут, богомолия ради, и к нашей церкви приходити и молебная пения совершати, и сим образом имамы стяжати и мы себе приобретение богатства. И сия помышляя в себе, иерей, шед, приспе до оныя обители, в ней же живяше отец святый Иоаким. Потом же обрет келию его и, молитву сотворив, вниде по повелению святаго отца. Вшедшу же ему, вопрошаше его отец святый о пришествии его в что его прихода есть дело. Тогда оный иерей начат молити его о вышепомянутом своем намерении, дабы он, яко же во многия святыя церкви Божия и обители написанныя художеством своим иконы святыя туне, украшения ради и славы Божия, отдаяше, и ему такожде бы образ Пресвятыя Богородицы написал безмездно, ради душевного своего спасения, возвещая ему, святому отцу, таковая, яко у него парохиане суть скуднии и маломощнии,— такова же и себе поведа быти,— и якобы тоя ради своея скудости не могут купити себе таковаго образа, а наипаче, рече, яко человек ecи богоугоден, и того ради угодно будет и дело рук твоих Богу и Его Богоматере на украшение церкви Его святыя и благолепие. И тогда, по прошении сего иерея, отец святый Иоаким, дарованием ему Святаго Духа прозорливства провиде, яко сие моление иереево прельщение есть от диавола, а не о церкви святей и тоя о благолепии радение, но о сребролюбном приобретении и о богатстве тщание, начат оному иерею таковаго дела отрицатися, глаголя, яко уже того лишихся умения и яко уже сего не может писати, к тому же рече и дело свое не богоугодно быти, нарицая себе грешника паче всех человек, и от грешника, рече, не приемлет Бог всякого дела. Той же иерей паче моляше его, да исполнит прошение его Тем же видев его отец свитый Иоаким от сего не престающа, но паче стужающа, начат поносити оного иерея многими словесы и от божественных писаний вразумляти, глаголя: «о, иерее! почто тако поучаешися и сребролюбием прельщаешися? веси бо и сам, иерей сын, яко сребролюбие есть идолослужение и дело диавольское; ты же таковым моего недостоинства художеством ищеши себе многаго приобретения, о нем же и Бог не благоволит. Или не веси, иерей сый, яко святое евангелие благовествует нам глаголя: ищите прежде царствия Божия и правды его, а ты ищеши богатства тленного и привременного. Что же тебе есть, якоже прежде святое евангелие благовествует: кая бо польза человеку, аще приобрящет мир весь и отщетит душу свою, сиречь царствия Божия, зрения лицем к лицу Святыя Троицы лишишися — Отца и Сына и Святаго Духа? И иная многая укорительная и поучительная словеса возглаголя к нему святый. По сих же всех, яко же бы утешая его, начат глаголати сице: «прости мя, отче святый, и не скорби о сем; всесилен бо есть Бог, и ищущему подает обретение, и толкущему в двери Его отверзает; и понеже твоя святыня ищешь таковаго сокровища, хощет Он, Создатель наш, ищущим подати и имать близ тебе сокровенно многое свое богатство, еже тебе ищущему и прочиим твоему сигклиту вскоре явити хощет; точию молися Богу, Он же ти подаст все cie». И тако оный иерей отъиде от того отца, радуяся о таковом ему извещении, чая себе сокровище обрести, и ожидание исполнения пророчества его и моляшеся Богу, да явит ему тое сокровище. По мале же времени, по пророчеству святаго отца Иоакима, обрете оный иерей сокровенное близ его сокровище великое в оной же веси Воскресенской (Прозоровского). Сокровище же тое не оное бяше, его же желание иерей, сребро или злато, но что?— мощи святаго и блаженного Киприана, Христа ради юродиваго, Божиим благоволением и благодатию все целы и нетленны и благоухания всякого исполнены, от них же тогда многав и различная исцеления быша и бывают даже и до днесь притекающим к тем с верою. И тако святаго отца исполнися пророчество. Иерей оный преста от того часа ожидати намерения своего о обретении богатства; понеже всяк весть, яко премногое множество и до днесь притекают к мощам того, кийждо о своей скорби и болезни молящеся с верою, и здравие получают» (Сказание о граде Суждале, стр. 192—195).
Через несколько времени после всех описанных обстоятельств преподобный Иоаким в Шартомском монастыре сподобился видения Царицы Небесной. Явившись подвижнику, Она повелела ему написать список с явленной и чудотворной иконы Ее Казанской и затем послать его в Суздаль, для поставления в церкви Воскресения Христова, на защиту и охранение того города от врагов видимых и невидимых. Преподобный с радостью потщился исполнить повеление Божией Матери. Написав Ее образ, он послал его в Суздаль. Духовенство Воскресенской церкви и множество граждан Суздальских встретили икону с молебным пением. День сретения ее — 23 ноября — торжественно праздновался в Суздале. Вскоре икона прославилась чудесами. Слух о них дошел до святейшего Филарета, патриарха Всероссийского. По его повелению, Суздальский архиепископ Арсений производил, путем особого следствия, проверку их, и они официально признаны действительными. Но и после того от иконы происходили чудеса. Так, от нее получил исцеление некоторый человек, болевший подагрой. В благодарность за исцеление он еженедельно в пятницу (должно быть, в день исцеления) заказывал молебен перед Казанской иконой Божией Матери.
Послав икону в Суздаль, инок Иоаким через несколько времени сам последовал за нею туда же. «По неколицем же времени сему затворнику святому отцу Иоакиму явися Пресвятая Богородица в видении и повеле ему пречистыми своими усты новоявленный свой образ, иже явися во граде Казани, преписати и списав повеле ему послати во град Суждаль и поставити во святей церкви Воскресения Господа нашего Иисуса Христа; поведа же ему и благодать свою и силу быти с тем образом, глаголя, яко будет тот мой образ, его же напишеши, стена крепкая и забрало твердое, защищение присное и избавление от видимых и невидимых врагов непрестанное тамо обитающему народу, еже и бысть, и ныне есть, и будет. Той же отец святый Иоаким повеленное, еже ему Пресвятая Богородица повеле в видении, с любовию велиею и усердием исполнити обещася, и обещание свое, немедлив, начат исполняти. И в лето 7133, а от Рождества Христова 1625 года, совершив оный образ, о нем, же ему Пресв. Богородица завеща, во град Суждаль посла и о поставлении того, идеже ему Пресв. Богородица и на коем месте завеща поставити, извести. Тогда сущии тоя церкви священнослужители, и клирицы, и множество народа, старии и младии, богатии и убозии, мужие и жены, вдовицы и девы, собрашася во сретение оныя святыя иконы, и сретоша ю вси со псалмы и песньми духовными, славяще Бога, благодаряще Пресв. Богородицу, яко не остави людей, своих, но благоволи и посещением посетити образа своего пречестнаго, и не токмо благоволи посетити, но присно в защищение оному народу обещася зде пребывати, и сицевым образом встретивши, поставиша на место, идеже сама Пресв. Богородица завеща. И тако в той день вси праздноваша праздник велий и всерадостный; и от того дне и до днесь повселетнюю память и празднество велие начаша совершати и совершают, радующеся и веселящеся о таковом посещении, защищении и заступлении о них Пресвятыя Владычицы Богородицы. Колики же тогда чудеса от тоя пресвятый иконы, яко реки, излияшася, неудобно вси изглаголати; но елико возмогохом, толико возвестихом: слепии прозреша, бесновавшиеся исцелеша, хромии яко елени воскочиша, немощнии здравие получиша и, вкратце рещи, кийждо своему недугу, скорби и болезни приличну цельбу получаше, тако благодарственно в дом свой возвращашеся; которая чудеса того образа Пресв. Богородицы услышана быша и царствующаго града Москвы церковное кормило правящему, святейшему кир-Филарету всея России патриарху, иже благоизволением своего архипастырства повеле сущему тогда в Суздале Арсению архиепископу о бывающих от образа сего чудесех прилежно и достоверно испытати; той же архиепископ вся по повелению архипастыря своего управив и истинная вся, за свидетельством своею рукою, к святейшему патриарху послание. От того же времени даже и до днесь приходящим к нему, Пресв. Богородицы образу, и молящимся с верою во всякой болезни, помазанием елея от лампады, яже пред пречистым Ея образом, многое врачество бывает и есть. И что нам вяшще много глаголати паче сих? Ныне очеса наша созерцают таковаго человека, иже по вся седмицы в каждый пяток молебное пение сотворяет пред образом сим Пресв. Богородицы и благодарение воздает за исцеление скорби своея. Какая, же бе скорбь его, о том может всяк известие от самых его уст и истину паче нас уведети; обаче повемы обще и мы: скорбь его бе подагра, неисцельное ног боление, которая весьма никиим же исцельна, яко же и сами врачи повествуют, яже единою Божиею помощию. Прочая же, за множеством, молчанию предаем, сими удовляющеся; веруяй бо о мале и о мнозе бывает верен, и тако кийждо по вере своей получает и спасение свое, и небесного царствия сподобляется, еже дабы и всем нам получити о Христе Иисусе Господе нашем, ему же слава со Отцем и со Святым Духом во веки. Аминь» (Сказание об иконе Казанской Божией Матери в Воскресенской церкви г. Суздаля. стр. 195-196). Кстати об этом сказании... Оно, как синаксарь, читалось в означенной церкви, на всенощном бдении, под праздник принесения чудотворной Казанской иконы Божией Матери из Шуйского Николо-Шартомского монастыря в Суздаль, 23 ноября, и начинается следующими словами: «Месяца Ноемврия, в 23 день, воспоминание сретения образа Пресв. Богородицы Казанския, списанное с истории сущия в церкви Воскресения Христова, что за рядами, во граде Суждале. В сей день празднуем образа Пресв. Богородицы Казанския (сретение). Кто же сей образ написа, и како семо того предпосла или киим повелением, и в кия лета, и от котораго времени начася сей праздник праздноватися, о сем, яко же мню, еще и доныне мнози обретаются в неведении, кийждо за своим небрежением; чесого ради возмнеся нам быти, во славу Божию, яко о сем всему ныне и впредь будущему православному роду христианскому достоит ведети; того ради повесть сотворим прежде о том, кто сей образ написа, и яков бе человек, и по чиему обещанию или завещанию того написа, потом же о сретении сего образа, таже и о чудесех бывающих от него». Сказание это составлено, на основании древних записей, в ХѴIII веке, именно в царствование императора Петра III-го. Сама икона Казанско-Суздальская не отличалась большими размерами: она имела в длину всего 6 вершков, в ширину 5. Лик Богоматери изображен превосходно и поражает свежестью и отчетливостью письма. Риза золотая, с жемчужными венцами; оклад серебряный вызолоченный. Икона вставлена была в другую, изображающую разные события из истории этой самой Казанской иконы Пресв. Богородицы, напр., явление Божией Матери в Николо-Шартомском монастыре преп. Иоакиму и т. под.
У ключаря Анании Федорова сказано, что Иоаким сам принес в Суздаль Казанскую икону (Истор. собр. о гр. Суждале, стр. 189); за ключарем Федоровым то же повторяет и магистр иеромон. Иоасаф в своей книжке: «О святых иконах, особенно чтимых, находящихся во Владим. епархии» (Владимир, 1859 г., стр. 25). Но это противоречит более древнему свидетельству (внесенному самим же Ананией в свой труд) — сказанию о Казанско-Суздальской иконе, где именно говорится, что Пресв. Богородица повелела Иоакиму написать образ Ее и послать (а не самому отнести) в Суздаль и что подвижник написанную им икону действительно «посла» туда, известив о месте, где она должна быть поставлена (Временник, стр. 195-я).
Здесь, при Воскресенской церкви, он устроил себе малую келлию и начал проводить в ней, по прежнему, строго-подвижническую жизнь. К этому, вероятно, времени относится то событие из жизни преп. Иоакима, которое упоминается в «Выписках из святцев ХVII века»: «сей,— сказано там об Иоакиме,— сослан бысть в Соловецкий монастырь Суздальским архиепископом Иосифом Киевлянином». Хотя здесь и не объяснено, за что именно сослан был старец Иоаким архиепископом Иосифом, но о действительной причине ссылки его со всею вероятностью можно судить по другим древним актам. Архиепископ Иосиф Киевлянин (Арцибеевич, или Курцевич, родом из юго-западной России) отличался безнравственным поведением и служил позором для всей Российской иерархии). Вероятно, преп. Иоаким обличал недостойного архиерея в зазорной жизни и за эти то обличения был отправлен им в ссылку. Во всяком случае знаменательно то, что в святцах XVII века из всей жизни подвижника Иоакима отмечено только именно это событие — заточение его в Соловки: очевидно, здесь-то, в обстоятельствах ссылки, главнейшим образом проявил он величие духа, ревность о благочестии, терпение и другие высочайшие нравственные качества исповедника, ставившие его в ряд великих подвижников св. веры Христовой. Но как дивны судьбы Божественного Промысла! Архиепископ Иосиф Киевлянин, лишенный, — «за все его нехристианское житие и ругательное христианом всякое воровство, что писати и слышати православным христианом и страшно и плачевно»,— архиерейского сана, сам попал в тот же Соловецкий монастырь, куда он сослал некогда преп. Иоакима… Богоугодный заточник, вероятно, немедленно после того, как состоялось судопроизводство над Иосифом (в марте и сентябре 1634 года), получил свободу и возвратился в Суздальскую область.
В каком году скончался подвижник, неизвестно. Архимандрит Леонид в своем сочинении «Святая Русь» говорит, что затворник Иоаким погребен в Николо-Шартомском монастыре. Очевидно, автор основывался здесь на выражении святцев XVII века: «затворник Иоаким... у Николы в Шартомском монастыре бысть»,— ибо слово «бысть» в этих святцах вообще обозначает не только временное пребывание кого либо в известном месте при жизни, но и упокоение в нем по смерти; в таком именно смысле слово «бысть» употреблено здесь о некоторых других учениках преп. Иринарха, напр. Пимене и Галактионе, которые, действительно, и погребены на местах их подвижнической жизни. Но о месте погребения Иоакима существует другое, и при том несомненно определенное и верное, известие: в Сказании ключаря Анании Федорова говорится, что инок Иоаким Николо-Шартомский, написавший Казанскую икону Божией Матери в Суздальскую Воскресенскую церковь, «скончася и положен бысть близ той церкви, на месте весьма незнаменитом». Спустя много лет, именно в 1728-м году, при копании рва под фундамент для западной стены новой теплой церкви, строившейся в честь написанной преп. Иоакимом чудотворной Казанской иконы Божией Матери, найден был, глубоко в земле, гроб сего великого подвижника целым и неповрежденным. Когда донесли об этом тогдашнему Суздальскому епископу Иоакиму, преосвященный, сам бывший Суздальским уроженцем и знавший, по преданию от предков, чей это гроб, повелел отнюдь не трогать его, но обложить каменными плитами и оставить на прежнем месте.
Преп. Иоаким в рукописных святцах XVII века отнесен к числу таких не канонизованных святых, которые «свидетельство имут от святых писаний и ведоми быша и почитаемы от человек и благодать от Бога, праведнаго ради своего жития, восприяша», по которых «дни в месяцех не описаны быша», т. е. дни памяти которых остались в неизвестности.
В агиографических исследованиях преп. Иоаким считается святым гор. Шуи, очевидно, по преимущественному духовному родству сего подвижника с Николо-Шартомским монастырем, находящимся в области этого города.
Представляет также интерес вопрос о том, где и у кого преп. Иоаким мог научиться искусству писания икон. Известно, что были школы иконописцев в Шуе, Палехе, Холуе, во многих селениях были целые артели художников. Однако стиль письма Иоакима, называемый «грекофильским», весьма необычен, он выпадает из местных традиций письма, ориентированного, во многом, не невзыскательного покупателя. Очевидно, что Иоаким писал не как посадский ремесленник, а как мастер. Высказывалась версия, что Иоаким мог учиться иконописанию у кого-либо из монахов, в частности, на подворье Троицкой Лавры в Хотимле или на дворе того же монастыря в шуйском кремле. Вероятно и то, что он учился живописному делу в Ростове. Однако можно высказать и иное мнение. Возможно, что Иоаким обучался иконописи не у местных богомазов, а непосредственно у кого-либо из приезжих греков. В пользу этой версии можно привести несколько указаний. Преп. Иоаким состоял в близких отношениях с Суздальским архиепископом Арсением Элассонским, бывшим на Суздальской кафедре до 1625 г. Святитель Арсений был «ученый гречин», одним из образованнейших людей своего времени и, кроме того, сам был тонким иконописцем. Не мог ли Иоаким быть учеником святителя Арсения или кого-либо из окружения святителя? Арсений Элассонский возглавлял две комиссии по освидетельствованию двух чудотворных икон, написанных преп. Иоакимом, несомненно, благоволил к нему и, по всей видимости, уговорил его остаться в Суздале, когда иконописец пришел туда с написанной им по указанию Божией Матери иконой. Другим свидетельством высказанного предположения можно назвать первую известную икону преп. Иоакима – Кипрскую. Этот извод, малоизвестный тогда на Руси, был очень почитаем в Греции; возможно, что старец Иоаким был непосредственно знаком с греческими иконными образцами.
Вопрос о школе иконописи преп. Иоакима остается открытым. К сожалению, искусствоведами мало была исследована Вязниковская-Казанская икона Божией Матери. В послереволюционные годы, после закрытия многих суздальских храмов Казанская-Суздальская икона была утрачена, и ее дальнейшая судьба остается неизвестной.
Николо-Шартомский монастырь
