Потомственный почетный гражданин, шуйский 1-й гильдии купец-фабрикант Алексей Александрович Посылин
2-го августа 1884 года скончался в Шуе от паралича сердца, на 47-м году своей жизни, потомственный почетный гражданин Алексей Александрович Посылин. Смерть его для всех была поразительной неожиданностью, потому что за несколько часов до смерти видели его бодрым и здоровым. Правда, по совету московских докторов, он с июля месяца пил воды, принимал какие-то капли и, стало быть, чувствовал в себе какую-нибудь болезнь, но как человек, безгранично любивший свою семью, он не подавал ей никакого вида, что сердце у него не в порядке, чтобы не напугать ее, да и доктора, по всей вероятности, сказали ему, что болезнь его нимало не опасная. В противном случае он, как благочестивый христианин, успел бы приготовить себя христианскими таинствами к встрече смерти. Родные же его, знакомые и все лица сторонние положительно не замечали в нем ни малейшего признака болезни. Жизнь его и в последние дни была такой же, какой была и всегда; перемены в ней никакой не замечалось. Нужно заметить, что образ жизни его был всегда правилен до строгости. У него все было распределено по часам: и время молитвы, и время сна, и время занятий, и время отдыха. Летом он, обыкновенно, вставал рано и до 1884 года отправлялся сначала на реку купаться, а потом обязательно полчаса гулял по своему саду; возвратившись домой, пил чай и затем уже принимался за дела. Так было и в сам день смерти. Проснувшись в 6 ½ часов утра, он, после обычной молитвы, отправился в сад, но, почувствовав здесь себя дурно, не выполнил обязательной получасовой прогулки своей, возвратился в дом и жаловался сыну своему, уже проснувшемуся, на головную боль и на слабость. Что и в это время он не сознавал опасности своего положения, видно из того, что он не приказал будить дочь свою и прочих родных, которые еще спали, а также и из того, что он не высказал единственному сыну своему и главному своему наследнику никаких распоряжений относительно своих дел, имущества и родственников, хотя сын и находился при нем. Между тем послали за доктором, который вскоре и явился; Алексей Александрович минут 10 разговаривал с ним, как будто легко нездоровый; послали и за священником, но было уже поздно: с ним начиналась предсмертная агония; по его желанию, положили его на постель. Чрез 1 — 2 минуты он устремил самый нежный взгляд свой на сына, стоявшего пред ним; взглядом этим хотел он, кажется, излить пред ним всю душу свою; силился что-то сказать, но язык уже отказался служить ему; двигались только губы, но и те чрез несколько секунд сделались неподвижны; смерть вступила в свои права, и — в 8 ½ часов утра Алексея Александровича не стало. Плач, стоны, рыдания разнеслись по всему дому, так недавно дышавшему тихим семейным счастьем, покоем и полным довольством, изливавшимся из этого, редкого по доброте, дома далеко за пределы его. Легко вообразить себе положение его единственной дочери — невесты и других родных, разбуженных раздававшимся по дому громким плачем лиц, окружавших смертный одр усопшего. Словами не выразить того горя и печали, которые охватили все существо их при виде внезапно умершего дорогого отца и друга; их можно только чувствовать. Подавляющие вопли и стоны, сопровождавшиеся обмороками, долго не умолкали в доме. Печальная весть о внезапной кончине Алексея Александровича мигом облетела весь город и повергла его в глубокий траур. Мы уверены, что во всем городе не было ни одного человека, который бы не выронил слезы при этом известии и не вознес к Отцу духов и всякие плоти сердечной молитвы об упокоении души усопшего в царстве небесном. Потому что в лице усопшего Шуя лишилась лучшего своего гражданина и человека — христианина, которого все искренно любили, непритворно уважали, даже благоговели пред его высокой и светлой личностью, доказательством чего может служить единодушное ходатайство в 1872 году шуйского городского общества о присвоении ему звания Почетного Гражданина города Шуи, на каковое присвоение и последовало в том же году Высочайшее соизволение. Вскоре после смерти начались обычные панихиды по новопреставленном рабе Божием Алексие, которые совершались в течение трех дней, по нескольку раз в день, как родными его, так и почитателями из всех сословий. Много перебывало народу на панихидах; много было пролито на них молитвенных слез за усопшего; много выказано было горя и печали по случаю внезапной кончины его. Вынос тела и погребение происходили 5-го августа, в воскресенье.
Родился Алексей Александрович 2-го сентября 1837 года от родителей - потомственных почетных граждан, известных в свое время великой добротой сердца и христианской любовью к ближним. Они-то и посеяли в единственном сыне своем первые семена той любви и доброты, какие отличали потом А.А. во всю его жизнь. Семена эти пали на добрую почву и принесли впоследствии обильный плод. Воспитание и образование Алексей Александрович получил домашнее, как под руководством своих любящих родителей, так и под руководством опытных учителей, давших надлежащее развитие его мыслительным способностям, которыми он был щедро одарен от природы. Учителем его был и один московский педагог, содержавший в столице частный пансион, в котором Алексей Александрович и пробыл несколько лет. Одиннадцати лет он лишился любящей матери, шестнадцати лет — дорогого родителя и остался одиноким сиротой. Тут-то он перечувствовал сердцем всю тяжесть сиротства и опытом дознал, как для нас важны и необходимы в ранней юности любовь и заботы родительские. Хотя после смерти родителя он остался несовершеннолетним и по этому случаю над ним была учреждена опека, но опека была только номинальной. Алексей Александрович сам, несмотря на свои 16 лет, самостоятельно принялся за фабричное дело и повел его с таким успехом, который был бы желателен и для совершеннолетнего. Этим он был обязан своему умному родителю, который с ранних лет практически приучал его и к фабрично-мануфактурно-торговой промышленности: 15-ти лет от роду Алексей Александрович ездил уже на самую отдаленную — Ирбитскую ярмарку. — Но самая важная заслуга родителей в отношении к сыну состояла в том, что они считали первой и главной своей заботой дать ему истинно-христианское воспитание, которое и было причиной того, что восприимчивое и впечатлительное сердце отрока с самых юных лет прониклось пламенною любовью к Богу и ближним и сделалось нежным и отзывчивым на всякое горе и на всякую скорбь всех, труждающихся в жизни и обремененных; было причиною того, что во всю свою последующую жизнь, до самой могилы, он являл себя человеком неусыпной энергии и бескорыстного труда на пользу общую, был всегда человеком правды и чести, христианской любви и добра, словом — был истинным христианином, христианином не по имени только, но и самым делом. Всему городу хорошо известна глубокая вера его в Бога, всецелая преданность всесвятому Его Промыслу и пламенная любовь к Нему, выражавшиеся: а) В частом посещении храма Божия, примерно-благоговейном присутствовании при совершении Божественных служб церковных, в редком усердии к благолепию и украшению домов Божиих и в почтительном уважении служителей алтаря Господня. Не проходило ни одного воскресного и праздничного дня без того, чтобы Алексей Александрович не был в церкви; даже в будни нередко посещал ее, особенно в дни поминовения своих родителей и родственников; являлся всегда к самому началу Богослужения; любил внятное, неторопливое чтение и пение служащих; не позволял себе в церкви ни разговоров, ни оборачиваний по сторонам; всецело, во время Богослужения, отдавался молитве и в ней одной был тогда сосредоточен. — Приходский храм и многие сельские бедные храмы значительно обязаны ему своим благолепием. Из разных сел являлись к нему сборщики,- то на построение нового храма, то на возобновление ветхого, и всем им давал он щедрую лепту. К духовным лицам относился всегда с полным уважением, которое старался выказать им между прочим и своею материальною помощью в их разнообразных нуждах. Священно-церковнослужители его приходского Крестовоздвиженского храма, говорил в речи своей о. протоиерей Владимир Покровский, обязаны построением своих жилищ главным образом Алексею Александровичу. б) В строгом соблюдении уставов и постановлений церковных и в каждогодном исполнении христианского долга исповеди и Св. Таин Причастия. Не проходило ни одного года, в который бы Алексей Александрович, с юных лет, с христианским смирением и благоговением, не приступал к высочайшему из христианских таинств, к таинству Евхаристии. Приступал он к нему всегда, как истинно кающийся грешник, вполне сознававший свое не достоинство и величайшую важность святейшего таинства; приготовлялся к нему со всею строгостью устава церковного; оставлял на это время все житейские суеты и думал единственно о Боге — Спасителе и о душе своей. в) В безропотном перенесении тяжелых испытаний, какие выпадали в жизни на его долю. В юных летах, как мы выше сказали, лишился он родителей; в молодых летах лишился и нежно любимой супруги своей, в которой в полном человеческом счастии прожил всего шесть лет, оставшись с малолетней дочерью и младенцем сыном. Потеря его эта, всякий согласится, была велика, и горе тяжело. Но он переносил их с истинно христианским терпением; не предавался унынию и отчаянию; не искал утешения в горе в земных удовольствиях и развлечениях, а искал его в усердной молитве, домашней и церковной, и в добрых делах, которые лучше всего успокаивают всякое горе и проливают в сердце христианина сладостную отраду. «Бог дал, Бог и взял. Буди имя Его благословенно от ныне и до века»,- говорил он тогда, подобно ветхозаветному великому страдальцу. г) В строго-честном и вполне добросовестном и бескорыстном исполнении раз принятых на себя общественных обязанностей. Вовремя своей непродолжительной жизни Алексей Александрович проходил многие должности: был церковным старостой, городским головой, членом училищного совета, членом попечительного совета шуйской женской гимназии, почетным попечителем сельского Харитоновского училища и первым директором шуйского общественного банка, устроенного по его же инициативе в 1867 году. Был также членом всевозможных благотворительных обществ. И на всех означенных поприщах общественной службы он оставил по себе самую благодарную, неизгладимую память, как труженик — христианин, проникнутый сознанием святости долга и присяги, и как добрый человек, не жалевший на общественные нужды своих средств. «Раз взялся за дело, доведи его до благоприятного конца, хотя-бы это стоило очень больших жертв; в противном случае лучше не браться за дело», часто говорил он сыну своему Николаю Алексеевичу, который и передал нам эти слова. д) Наконец — в горячей любви к своим ближним, особенно к меньшим своим братьям. Спросите в городе любого бедняка, любого, убитого горем, несчастливца, — и все они, не только городские, но и деревенские, в один голос назовут его своим Ангелом утешителем. Разоренные пожаром, пришедшие в нищету вследствие смерти единственного работника в семье, пострадавшие от неурожая, градобития, скотского надежа и других несчастий, словом, — все сирые и убогие спешили прежде всего за помощью к Алексею Александровичу, и ни один из них не уходил от него не утешенным, не обласканным и без достаточной денежной помощи, которая, быть может, многих из них спасла от нравственной порчи и гибели. А отеческая любовь и заботы его о своих рабочих выше всякого описания. В каждом горе их, в каждом несчастий он принимал самое живое участие, как будто в своем собственном. Заболел ли рабочий, он спешил к нему с медицинской помощью. Дом ли развалился у него, он пособлял ему выстроить новый. Оставил ли рабочий, после смерти своей, семью свою без всяких средств к существованию, он старался обеспечить ее. Заметил Алексей Александрович, что рабочие за обедом едят иногда один сухой хлеб, и стал готовить для них каждодневно горячее блюдо. От того-то они и звали его не иначе, как хозяином — отцом. От того-то, на другой день смерти его, они собрались всем своим обществом и попросили Крестовоздвиженских священно-служителей отслужить, за упокой души его, особую литургию и панихиду, за которыми слезно молились за своего благодетеля. Устраивалось ли в городе какое-либо благотворительное учреждение, Алексей Александрович всегда был первым и самым деятельным членом его. В минувшую русско-турецкую войну он принял на себя обязанности председателя шуйского общества Красного Креста и ухаживал в местном лазарете за страдальцами — героями, больными и ранеными воинами, со всей своей энергией, со всем пылом своей любящей души, и средств своих при этом не жалел, лишь бы доставить мученикам за Веру, Царя и Отечество всевозможные удобства и покой. Нужно было строить в Шуе гимназии: мужскую и женскую, училища, водопровод, ночлежный приют, богадельни, Алексей Александрович был всегда самым крупным жертвователем на их устройство. Так на устройство одного водопровода он пожертвовал десять тысяч рублей. Недалеко от Шуи, в деревне Харитонове много лет существовало училище, не имевшее до недавнего времени ни удобного помещения, ни приличной обстановки. Узнав об этом, Алексей Александрович принял училище под свое покровительство, сделался его почетным попечителем, — и вскоре училище поместилось в прекрасном, новом доме, со всеми приспособлениями, с квартирами и столом для приходящих из соседних деревень мальчиков и девочек, со всеми хозяйственными постройками для учителей, — и в настоящее время со стороны внешней обстановки училище не заставляет желать ничего лучшего. На устройство училища и обстановку он единовременно истратил не менее 5000 руб. сер., не говоря о ежегодных расходах. За такие великие благодеяния его, о. законоучитель и учитель училища, представители сельского общества, воспитанники и воспитанницы училища явились на третий день смерти Алексея Александровича из своей деревни в Шую, в дом усопшего и, в знак глубокого почтения, любви и благодарности к нему, отслужили по нем панихиду и возложили на гроб его венки из живых полевых цветов. В конце 1883 года основывалось в Шуе общество вспомоществования бедным ученикам шуйского духовного училища, и Алексей Александрович с полной готовностью согласился быть в числе его учредителей; без всякого вызова со стороны, обещался ежегодно делать довольно значительный взнос в пользу учреждаемого общества. «Не записывайте меня, говорил он пишущему эти строки, в пожизненные члены общества с единовременным взносом в него 50 руб. Я лучше желаю быть простым членом общества, но при этом буду вносить в него по 50 руб. ежегодно, а не единовременно: это будет полезнее для общества». И тотчас же внес за первый год 50 р. Это ли не любовь к меньшим братьям?.. Владимирское братство св. благов. Великого Князя Александра Невского сочло полезным и даже необходимым завести в городах и селах публичные религиозно-нравственные чтения для народа, Алексей Александрович и в устройстве их в городе Шуе принял живое участие и, в течении трех лет, с большими для себя издержками и хлопотами, приспособлял для означенных, в высшей степени благотворных для народа чтений, городской манеж (см. Публичные, бесплатные народные чтения религиозно-нравственного содержания в гор. Шуе в 1881 г.). Деятельность его по отношению к народным чтениям известна в городе каждому. Не прими он в них участия, они и до сих пор не были бы еще у нас открыты. Словом, не было в Шуе ни одного доброго предприятия, ни одного благотворительного или другого общественного учреждения, которое бы устраивалось без его сердечного участия. «Как же не жалеть такого человека? - говорил пишущий эти строки в конце своей речи перед выносом тела усопшего из дома. Как не выронить слезы при виде его лежащим во гробе? И тем более, что смерть его была для всех неожиданным внезапным ударом. В самом деле: кто бы мог, четыре дня тому назад, подумать, что Алексей Александрович так скоро расстанется с жизнью? Четыре дня тому назад все мы видели его бодрым, свежим, здоровым, деятельным; никакого признака болезни не было заметно на лице его; лета его были лета цветущие и по расчетам человеческим обещали ему долгую жизнь. А между тем он пред нами во гробе: так недавно симпатичное лицо его покрыто мертвенною бледностью; добрые глаза его закрылись навсегда; любезные уста его сомкнулись на веки. Зачем же ты, обратился говоривший к почившему, добрый почтенный и любезный наш оставляешь нас? Зачем оставляешь милых детей своих и родных своих, которых ты так горячо любил и которые в свою очередь платили тебе тою же нежною любовью? Зачем ты оставляешь их без своей родительской опоры и поддержки, которая им так еще необходима? Зачем оставляешь всех друзей, знакомых и служащих своих, которые также искренно любили и уважали тебя? Зачем оставляешь всех бедняков, для которых ты всегда был отцом и благодетелем? Встань, проснись, открой глаза свои и посмотри вокруг себя. Вот все: родные твои, друзья, знакомые и служащие твои стоят у гроба твоего, точно пораженные внезапным ударом грома; печальны их лица; сильная грусть, точно камень тяжелый, давит грудь каждого из них. А там, на улице, у дома твоего, с обнаженными головами стоит тысячная толпа рабочих твоих и всех шуйских и окрестных бедняков, собравшихся к тебе за тем, чтобы выразить тебе, за твои великие благодеяния к ним, свою простую, но чистую и искреннюю любовь и благодарность своею пламенною молитвою за тебя ко Господу Богу и слезами. — Но ты не откроешь здесь более очей своих, и уста твои не произнесут здесь более ни одного слова. Потому что Владыка и Господь наш определил пресечь жизнь твою на земле. Мы преклоняемся пред неисповедимыми путями всесвятого Его Промысла и глубоко веруем, что Он сделал это, за твою великую доброту, для твоего же блага, для твоего вечного спасения и блаженства. Сей час чрез врата святого храма, который ты во время жизни своей так любил, к которому всегда вожделела душа твоя, ты пойдешь в страну вечности, куда и мы все, рано или поздно, последуем за тобой и где снова встретимся с тобой и не расстанемся уже во веки. Прими же от нас последнее целование и гряди в путь, в он же идеши, с миром. Мы же все, пока живы, будем молиться за тебя Господу Богу, чтобы Он, Милосердый, встретил тебя в загробной жизни с отеческою любовью, чтобы вместо этих тленных венков, которые любовь родных и знакомых, друзей и почитателей твоих, возложила на гроб твой, украсил там главу твою нетленным венцом праведника и, когда ты предстанешь пред всесвятейшее Лицо Его, сказал бы тебе: «добрый рабе и верный, вниди в радость Господа твоего». Прости же дорогой наш, прости до будущего свидания в жизни загробной!»
Вынос тела усопшего А. А—ча и погребение его. В воскресенье, 5-го августа, в 10 часов утра, начались редкие удары в большой колокол на Крестовоздвиженской колокольне. Городское духовенство, окончив литургии в своих храмах, собралось в Крестовоздвиженскую церковь; сюда же явились священно-церковнослужители из очень многих окрестных сел, так что одних священников насчитывалось более 40 человек. По совершении проскомидии, все духовенство, в траурных облачениях, отправилось в дом усопшего, при тех же редких ударах в большой колокол. Улица, ведущая от Крестовоздвиженского храма к дому Посылина, буквально была запружена народом. Тут были городские жители всех сословий и масса народа из окрестных сел и деревень. По совершении краткой литии, свящ. Е. Правдин сказал речь, часто заглушавшуюся громкими рыданиями детей и родственников умершего. По окончании ее, о. диакон провозгласил новопреставленному рабу Божию Алексию вечную память; певчие пропели ее, затем раздалось умилительное и трогательное: «Святый Боже»…, и гроб с бренными останками усопшего, обливаемый слезами детей, родных и знакомых, понесен был главными служащими Алексея Александровича из дома в храм Божий. Процессия была трогательно торжественная в высшей степени, при печальном перезвоне во все колокола. Впереди двое служащих несли на головах крышку от гроба, прекрасно убранную живыми цветами и украшенную изящным венком. За крышкой шел псаломщик с выносным крестом, сопровождаемый певчими, прекрасное, стройное пение которыми «Святый Боже»... производило на всех хотя и грустное, но успокаивающее и сладостное впечатление. За певчими следовали оо. диаконы, иереи и протоиереи, по два в ряд; позади их два гласных городской думы несли массивный дорогой венок из искусственных цветов, на атласных белых лентах которого черными буквами было написано: «От гласных городской думы». За венком, на бархатной подушке один из служащих нес золотую медаль, которой усопший Всемилостивейше был награжден за службу в должности Шуйского городского головы, и знак общества Красного Креста. Печально торжественное шествие замыкал покрытый великолепным белым покровом и обитый белым же глазетом гроб, сопровождаемый родными и знакомыми усопшего. Гроб был украшен и усыпан лучшими живыми цветами и венками. На пути процессия делала постоянные остановки для служения литий и прибыла в церковь уже в 12-м часу, хотя расстояние от дома до церкви очень небольшое. По обеим сторонам дороги, по которой следовала процессия, шпалерами стояли фабричные рабочие усопшего, в лучших своих черных одеждах, с траурными, из белого и черного миткаля, значками на груди, охраняя последнее шествие своего благодетеля от напора толпы и буквально ручьями проливая горькие слезы. По принесении гроба в церковь, тотчас началась Божественная литургия, которую, за неимением свободных от службы священников, совершали два протоиерея и три иерея. Пред погребением о. Иоанн Воинов сказал прочувствованное слово, по окончании которого начался сам обряд отпевания, совершившийся целым собором духовенства. Отпевание наконец кончилось; родные и знакомые с горьким плачем и рыданиями отдали последнее целование умершему, и гроб был вынесен из храма и опущен в могилу, которая была вырыта в церковной ограде, на южной стороне алтаря, рядом с могилой усопшей в 1866 году супруги его, Евдокии Николаевны. Похоронить усопшего в церковной ограде с полной предупредительностью разрешил Высокопреосвященнейший Архипастырь, который 27 и 28-го июля, любезно беседовал с ним и посетил его дом. Узнав о внезапной кончине Алексея Александровича, Владыка прислал сочувственную телеграмму, в которой выражал семейству усопшего свое соболезнование по случаю понесенной им тяжелой утраты. На могиле сказали прочувствованные речи: шуйский купец Н.В. Кругликов и о. Протоиерей Михаил Васильевич Миловский. После провозглашения вечной памяти, все присутствовавшие бросили по горсти земли на гроб усопшего, вознеся при этом сердечные молитвы об упокоении души его в райских обителях. Скоро гробовой ящик закрыт был крышкой, покрыт каменным сводом, засыпан землею, — и мрачная могила сокрыла от глаз всех незабвенного Алексея Александровича до времени всеобщего воскресения. Мир праху твоему, добрый человек — христианин! Дай Бог тебе царство небесное! Спустя несколько дней после погребения члены шуйского благородного собрания постановили: почтить память своего усопшего сочлена Алексея Александровича совершением, за упокой души его, Божественной литургии и панихиды в Крестовоздвиженском храме, возложить на могилу его венок и повесить в зале собрания портрет его. Каковое постановление и было приведено ими в исполнение 16-го августа. В 10 часов утра, в этот день, явились они в траурных платьях в Крестовоздвиженскую церковь и выслушали здесь заупокойную литургию, совершенную настоятелем храма с двумя священниками, при пении соборных певчих. Изящный, дорогой венок еще до литургии был принесен в церковь, окроплен святою водою и положен на аналогие. После заамвонной молитвы, о. протоиерей В. Покровский сказал поучение, в котором говорил о том, что все мы должны быть постоянно готовы к смерти, так как она часто является к нам внезапно, а также обрисовал высокие нравственные качества усопшего, которые пожелал иметь и его милому сыну. По окончании литургии, совершена была панихида по усопшем на его могиле, после чего два члена собрания возложили на могилу венок, как дань своей любви, уважения и благодарности усопшему за то, что он своим нравственным влиянием весьма много способствовал возвышению и этого собрания в отношении нравственной чистоты и благородства его целей и старался довести его до идеала. На черных шелковых лентах венка золотыми буквами написано: «От членов шуйского благородного собрания». Харитоновское сельское общество, которому Алексей Александрович выстроил прекрасный дом для училища и оказал существенную помощь крестьянам в постройке ими своих домов, истребленных пожаром, также почтило память усопшего совершением, 12 августа, за упокой души его, Божественной литургии и панихиды. По окончании оных, составило общественный приговор, которым постановило на вечные времена: совершать, в день смерти Алексея Александровича, ежегодно за упокой души его Божественную литургию и панихиду, чтобы увековечить в своем обществе память о своем великом благодетеле. Вот какую любовь и благодарность выказывают Алексею Александровичу все, и богатые, и бедные; выказывают уже после смерти его, когда все житейские человеческие расчеты с ним навсегда покончены и остались одни духовные отношения. Не ясно ли из этого, что на своем коротком веку он, действительно, очень-очень много оказал добра и христианской любви своим ближним. Мы уверены, что благодарная молитвенная намять о нем ни в городе, ни в селах и деревнях, не умрет во веки. Надеемся, что и единственный сын его Николай Алексеевич пойдет в жизни своей неуклонно по стонам своего незабвенного родителя. Священник Евлампий Правдин
