Владимирская епархия в Отечественную войну 1812 года
Владимирская епархия в Отечественную войну 1812 года
В 1912 году исполнилось 100 лет со времени того печального по началу и славного по концу события, которое известно у нас в истории под именем Отечественной войны.
С того времени успело уже смениться несколько поколений, произошло множество важных событий, однако в памяти народной и до сих пор живо сохранились все те ужасы, которыми был так богат 1812 год. В жизни русского народа этот год останется навсегда самым страшным, самым тяжелым годом. Русские люди в то время переживали опасность потерять свою национальность, свою независимость. Их страну наводнили враги, успевшие покорить почти весь мир, и под могучим напором неприятелей величественное здание России колебалось, готовое рушиться. Особенно же сильно пугала русский народ опасность потерять веру православную, веру отцов. Пришедший с Запада враг не щадил религии противников и наши предки со страхом взирали, как разрушались сынами французской революции православные храмы, как осквернялись уважаемые святыни и расхищались священные предметы. Неудивительно поэтому, что, когда раздались по церквам слова Государева манифеста, призывавшего все сословия и состояния на защиту от врагов веры и отечества, жен и детей, весь русский народ поднялся как один человек против неприятеля, уже маршировавшего в пределах русской земли и направлявшегося прямо к ее сердцу — Москве. Такого подъема патриотического энтузиазма русская история не видала с 1612 г., со времени великой смуты. Но еще более высоких пределов достиг энтузиазм религиозный. Читая описания современников, как будто переносишься в то далекое время родной истории, когда вера и церковь стояли на страже Руси и в опасных случаях выручали ее из беды. Духовенство явилось вдохновителем народа, самой крепкой поддержкой его в борьбе со страшным врагом. Благочестивые старцы слали свои благословения и молитвы войску православному. Монастыри и церкви жертвовали деньги и дорогие вещи на составление новых ополчений. С церковных кафедр гремели горячие проповеди, призывающие народ на защиту святой веры и отечества.
Владимирский край не представлял, конечно, исключения в этом отношении. Благодаря своей близости к Москве, занятой и разоряемой врагами, наша губерния должна была чувствовать особенно острую опасность, а потому и местное духовенство, как увидим ниже, охвачено было особенно сильным энтузиазмом и оказало теми или иными способами немалую услугу отечеству. Но прежде чем говорить о деятельности Владимирского духовенства в 1812 году, необходимо указать еще на одну важную роль, которая выпала на долю Владимирской епархии во время Отечественной войны. Благодаря опять-таки своему недалекому расстоянию от Москвы, Владимирский край удостоился чести укрыть в своих пределах от опасности поруганий многие святыни древней столицы и в том числе свою родную чудотворную икону Владимирскую Божией Матери. В то время Митрополитом Московским был Платон. Этот старец святитель приехал из Сергиевской лавры в Москву и не хотел оттуда выезжать, желая пострадать и умереть вместе со своею паствою. Епископ Августин, викарий Московский, почти силой должен был увезти его из столицы. К стенам Москвы подступали уже неприятели, когда тот же Августин вывозил из нее вековые святыни — иконы Владимирскую, Смоленскую и Иверскую, а также некоторые сокровища соборов и монастырей, дела Консистории и Синодальной Конторы.
5 сентября Владимирцы встречали тот самый образ, который, назад тому пять веков, взят был от них в Москву, чудесно избавленную от свирепства Тамерланова. По свидетельству летописцев, жители города Владимира горько плакали, когда отпускали свою святыню в Москву; теперь же среди всеобщей печали и страха они радовались, снова встретив ее в своем городе. По просьбе Преосвященного Владимирского Ксенофонта и жителей Владимира, Архиепископ Августин разрешил ежедневно носить чудотворную икону по городу с крестным ходом и Владимирцы, постоянно видя перед собой чудотворный образ Небесной Покровительницы, изливали свою печаль в горячих молитвах.
Из Владимира, куда собирались жители Москвы и многих других городов, Преосвященный Августин отправился в Муром. Туда за ним последовали и многие из его паствы, не желая разлучаться с своим Архипастырем, который должен был утешать огорченных и подавать им пример твердости духа в напастях. Между тем Преосвященный Владыка сильно беспокоился об оставленных им ризницах, не получая о них никаких известий. Скорбело сердце его и о судьбе своей паствы, а в особенности о судьбе дорогого отечества. Не имея сил выносить более неизвестность, он писал в главную квартиру к кн. Кутузову, прося сообщить о положении дел. 25 сентября Преосвященным Августином были получены от главнокомандующего утешительные обнадеживания и часть отбитого у неприятелей церковного серебра, между которым встречались вещи, принадлежавшие Римско-Католической церкви. Это являлось ясным доказательством, что враги не щадили и церкви своего исповедания. Между тем ходили слухи об опасности, грозившей самому Мурому. Говорили, что неприятельские отряды проникают в пределы Владимирской губернии, и многие жители выезжали из Мурома в дальние города. Однако Епископ Августин безбоязненно оставался там в Благовещенском монастыре, уповая на Бога, милосердия Которого он был проповедником.
В то же время в белокаменной Москве происходили страшные события. Озлобленный неудачами неприятель обрек на разрушение священный Кремль с тою целью, чтобы истребить все памятники русской отечественной древности, уничтожить все великие святыни и таким образом расторгнуть все связи России с ее сердцем — Москвой. В ночь на 11-е октября около 12 часов начался приготовленный Наполеоном взрыв кремлевских зданий. От семи, следовавших один за другим, ужасных взрывов потряслась вся Москва; бревна и камни летали по улицам; людей кидало из стороны в сторону. Но сильный дождь вскоре остановил действие пороха. Разрушены были Арсенал и верх Никольской башни, часть стены Кремлевской, Филаретовская колокольня и Рождественская при ней церковь; Иван Великий восколебался, треснул, но устоял; все соборы, церкви и монастыри в Кремле уцелели с Грановитой палатой и Теремным дворцом. Наставший после этой страшной ночи день осветил полуразрушенный Кремль, следы бегства врагов и небольшие кучки русских, появившихся в эту ночь в Москве. На третий день утром в Страстном монастыре раздался в первый раз благовест к Божественной литургии и благодарственному молебну, повторенный, по условленному знаку, на всех уцелевших колокольнях и неслышанный в древней столице шесть недель. Это было торжественным благовестием для собравшихся жителей Москвы, которые восклицали: „Слава Богу, матушка наша Москва очнулась!".
В Муроме не знали всех печальных подробностей; там услышали лишь об освобождении Москвы от врагов. 18 октября Преосвященный Августин получил от графа Растопчина радостную и вместе с тем печальную весть, что Москва, разграбленная и сожженная, освобождена от врагов. Нельзя описать той радости, которая охватила народ при этом известии. Все знакомые и незнакомые поздравляли друг друга, обнимали, плакали и целовались. Преосвященный Августин не мог не разделить с жителями древнего города радостных чувств. По звону Муромские жители и Московские странники собрались в соборе для принесения благодарственной молитвы Господу Спасителю; туда же прибыл и Преосвященный Августин. Пред совершением литургии и молебна прочтено было письмо графа Растопчина, после же литургии Преосвященный совершил молебен благодарственный и сказал речь. Теперь Владыка не мог оставаться в чужой пастве, так как его собственная паства освободилась от врагов.
20 октября Владыка трогательно простился в Муромском соборе с гостеприимным городом, благодаря жителей за привет и усердие. Муромцы провожали его за город при колокольном звоне с крестным ходом, в котором несли чудотворные иконы Богоматери Владимирскую и Иверскую. За пастырем следовали и жители Москвы, возвращавшиеся на свои пепелища.
Таким образом Владимирская епархия косвенным образом сослужила отечеству большую службу, укрыв в своих пределах великие святыни несчастной древней столицы. Но этим не ограничилась деятельность нашего края во время разрушительной отечественной войны. Как говорилось уже выше, духовенство русское в 1812 году приняло самое горячее участие в судьбе родной страны, жертвуя на спасение ее свои многолетние сбережения. Св. Синод пожертвовал 1 ½ миллиона руб.; М. Амвросий — Петербургский внес от себя и от Невской Лавры 20.000 руб.; Митроп. Московский Платон дал 342 империала от себя и от Троицкой Лавры 70.000 руб. ассигнациями, 2500 р. серебром и до 6 пудов серебра в посуде и слитках, Тихвинский монастырь 3000 руб.
25 июля, согласно Высочайшему Манифесту от 6 июля, призывавшему все сословия и состояния „к единодушному и общему содействованию противу всех замыслов и покушений врага", Св. Правит. Синод сверх сделанного им распоряжения об отправлении молебствия постановил: „во первых, пригласить Епархиальных Преосвященных, монастырских настоятелей и настоятельниц и прочее духовенство к пожертвованиям или лично от себя или от архиерейских домов и монастырей деньгами, серебряными и золотыми вещами без всякого употребления лежащими; во вторых, объявить причетникам, детям священно-церковно-служителей при отцах находящихся и семинаристам не выше риторических классов, что ежели кто из них пожелает защищать отечество и идти в новое ополчение, на которое призываются все состояния, таковых увольнять беспрепятственно, и для одежды их и на продовольствие позволить церквам делать пособие из кошельковой суммы, остающейся от содержания церквей в знатном количестве, и для того склонить и прихожан на оное пожертвование".
Владимирское духовенство в высшей степени сочувственно откликнулось на это приглашение Верховной церковной власти. Почти каждый монастырь, каждый священнослужитель нашей епархии приносил по своим средствам на общее дело денежную жертву. Наиболее крупные пожертвования прислали: от Архиерейского дома эконом архим. Вениамин 500 руб. медною монетою и серебряные вещи; от Флорищевой пустыни строитель иеромонах Иероним 1500 руб.; от Спасо-Евфимиева Суздальского монастыря архимандрит Мелхиседек 1135 р. и вещи золотые и серебряные; от Суздальского Ризположенского женского мон. игумения Аркадия 1235 руб., холст и нитки; от Суздальского Покровского женского монастыря игум. Измарагда 970 руб., 59 золотников золота, 3 фун. 82 золоти, серебра, 210 арш. холста и 10 мотков ниток; от Александровского Успенского девичья монастыря игум. Аполлинария 1079 р. 30 коп. (в том числе лично от сестер 79 р. 30 к.), 1074 арш. холста, 12 рубашек и 2 ф. ниток; от Переславского Данилова монаст. архим. Иосиф 1325 руб. ассигн. (в том числе из братской кружки 325 р.); от Лукиановой пустыни строитель иером. Израиль 1000 руб.; от Владимирского Успенского жен. монастыря игум. Назария 500 руб.. 6 фун. 84 золотн. серебра, 75 арш. холста и 5 фун. ниток; от Введенской Островской пуст. строитель иером. Игнатий 1000 руб. ассигн.; от Переславского Никитского монаст. 250 р. и 3 чугунные пушки. Кроме того каждый благочинный епархии представил в Консисторию собранные им суммы с подведомственных священнослужителей. Наиболее крупные суммы были представлены следующими благочинными: Благочинным с. Филяндина свящ. И. Степановым 403 р. 45 к.; благоч. с. Ельца, Покров. округа, свящ. Ал. Петровым 379 руб.; благоч. с. Тейкова свящ. Егорием Прохоровым 772 руб.; благоч. с. Кохмы свящ. Е. Березиным 370 руб. 60 к. и серебр. вещи; благоч. с. Шапкина свящ. П. Никитским 347 руб.; благоч. пог. Борисоглебского свящ. В. Львовым 449 руб. 80 коп., сабля и 23 арш. холста; благоч. с. Махры свящ. Анфимом Сергеевым 454 руб. 82 коп.; благоч. с. Копнина 441 р. 50 коп.; благоч. г. Меленок прот. Туберовским 468 р.; благоч. с. Гавриловского Посада 355 руб. 50 к. Лично от себя пожертвовали на составление новых сил следующие лица: архим. Переслав. Никитского монастыря Лаврентий 1000 руб.; игумения Владим. Успенск. женск. монастыря Назария 300 руб.; игумения Александр. Успенск. женск. монастыря Аполлинария 200 руб.; игумен Муромского Благовещ. мон. Феофил 500 руб.; игумен Николаевск. Шартомского монаст. Гавриил 100 рублей.
Всего от духовенства Владимирской епархии было представлено во 2-й Комитет, учрежденный нарочито для собирания пожертвований, 24260 руб. 20 коп. серебром и 4241 р. 64 коп. ассигнациями, 2040 арш. холста, 1 ф. 26 золот. золота, 37 ф. 51 золот. серебра, 33 ф. ниток, 15 рубашек, 3 чугунные пушки, 5 серебр. медалей и сабля.
Из приведенного списка пожертвований видно, что духовенство Владимирской епархии не щадило своих средств на спасение родины. Несомненно, что пастыри церкви не пощадили бы при известных обстоятельствах и самих себя. Случаи геройского самоотвержения в то время были нередки среди духовного мира. Уже известный пример митроп. Платона ясно показывает, насколько сильна была готовность пастырей церковных пострадать за отечество и веру святую. К счастью, бурный вихрь, неожиданно налетевший на Россию, несмотря на всю свою широту и стремительность, не коснулся нашего Владимирского края и Владимирскому духовенству не пришлось непосредственно участвовать в борьбе со врагом. Тем не менее приглашение Св. Синода причетников и детей священнослужителей поступать в новое ополчение на защиту своей родины не осталось без отклика. Многие из псаломщиков и диаконов епархии оставляли свои приходы и шли в ряды войска. Так 19 авг. архиерею подал заявление о желании поступить в новое ополчение дьячок Александровской округи Алексей Иларионов, на каковом резолюцией Его Преосвященства предписано оказать означенному псаломщику помощь из церковных сумм. 22 авг. поступил в ополчение диакон с. Ставрова, Владимирской округи, Дмитрий Иларионов. Было много и еще случаев поступления духовных лиц в ряды новобранцев. Владимирская духовная консистория, с разрешения Его Преосвященства, определила назначать всякому вновь поступающему в ополчение 120 руб. на обмундировку, провиант и награду.
Наконец не прошел бесследно грозный период Наполеоновского нашествия и для нашей Владимирской семинарии. Великие события 1812 года застали ее в то время, когда она под управлением гуманного и просвещенного еп. Ксенофонта (1800 — 1821 г.) достигла полного благосостояния. Этот Владыка, уничтожив прежде всего телесные наказания, все свое внимание сосредоточил на школьном развитии учеников. Сам лично изложив метод преподавания в семинарии, он первое место в ряду всех предметов отвел сочинениям. Сочинения семинаристов являлись предметом особых забот еп. Ксенофонта; лучшие из них он обязательно прочитывал сам и записывал в своей книжке имена лучших сочинителей. При таких обстоятельствах в семинаристах развилась какая то жажда к писательству. Недовольствуясь одними очередными сочинениями, они пользовались всяким случаем, где можно было проявить свои силы. Такое влечение к литературному труду вызвало появление даже особого семинарского журнала, под названием „Семинарский Вестник". В этот журнал входили статьи самого разнообразного содержания. Здесь изображалась и семинарская жизнь того времени и различные явления из жизни г. Владимира. С наступлением же страшного своими бедствиями 1812 года в Семинарском Вестнике нашли для себя отголосок и события жизни общественной. Патриотический энтузиазм, так сильно охвативший весь русский народ, не мог, конечно, не коснуться и нашей духовной школы. Учащаяся молодежь с лихорадочным интересом следила за ходом событий политической жизни, и не имея возможности проявить свою любовь к родине каким-либо активным участием в борьбе с неприятелем, изливала свои патриотические чувства в поэтических произведениях.
Впрочем 1812 год не оставил после себя никаких следов в семинарском органе, так как воспитанники „по причине опасных обстоятельств войны" были распущены в дома родителей с 6 сент. по 1 ноября. Но уже в следующем 1813 г. мы находим в Семинарском Вестнике следующее стихотворение под заглавием: Les Musions
Sur les Franсais et Napoleon.
I.
Французы истое подобие кремня, —
Чем больше их секут, тем больше в них огня.
2.
Повадился Мусье людей как мошек бить;
Заведомо ему тут голову сломить. —
И скоро — сломится его строптива выя, —
Шутить не думает Россия!..
3.
Не правду ль говорят, что Корс
Весь свой courage u force
6-го октября под Лейпцигом покинул? —
Так точно; — тут такой был целы сутки жар,
Такая копоть и угар,
Что он величие с себя на веки скинул.
Когда же русские, преследуя врагов, достигли самой столицы их и взяли ее приступом, тогда в Семинарском Вестнике появилось такое восторженное стихотворение, какое мы едва ли найдем даже у выдающихся писателей — современников описываемому событию. Стихотворение это озаглавлено: „На победу Французов":
Ура!
Да будет ведомо Славяном,
Париж стал русских воев станом Торжествовать пора! Ура!
Ура!.. Тот, нами кой владеет,
Ни сил, ни здравья не жалеет
Для общего добра! Ура!
Его целебною рукою Европа поднята к покою
От смертного одра! Ура! Уже нет страшного колосса От медных стоп Велика Росса! Прах гордости гора! Ура! О, скоро придут в домы наши Герои — Россы! Час дрожайший И злата и сребра! Ура! Делите, други, восхищенье, Благодарите Провиденье! Мы Россы все: Ура!
Ура!
Все эти восклицания ясно показывают, какие чувства переполняли сердца учащихся юношей. Сквозь вычурную витиеватость видна неподдельная радость по случаю победы русских. Впрочем, не одна духовная семинария пережила радость освобождения от врагов. Весь Владимирский край праздновал окончание тяжелых испытаний. Жители встречали своих родных и знакомых, возвращающихся с места военных действий. При этом отличившиеся на войне пользовались среди местных жителей особенным почетом, да и сами они смотрели на себя как на героев. Военные знаки отличия они приносили в храмы и вешали на образа, так что Владимирское Губернское Правление принуждено было особым указом запретить этот обычай.
Заканчивая краткий очерк наиболее выдающихся фактов из жизни Владимирской епархии в период грозного нашествия неприятелей, необходимо отметить, что великие заслуги духовенства, оказанные им отечеству в 1812 году, были торжественно засвидетельствованы Св. Синодом окружною грамотою в 1813 г. В 1814 же году Высочайшим Манифестом священникам и архиереям дано было право носить учрежденные в память 1812 года кресты.
Наше Владимирское духовенство могло с честью надеть эти кресты, как награду за понесенные им жертвы и труды. Оно бодро вынесло тяжесть испытаний и свято исполнило свой великий долг перед отечеством. А. Иванов.(Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 29-й. 1911 г.).
К событиям 1812 г. в гор. Владимире Воспоминания о пребывании Московских Святынь в г. Муроме в 1812 году Уроженцы Владимирской губернии, принявшие участие в Отечественной войне 1812 г. Фельдмаршал Остен-Сакен муштровал пехоту под Владимиром Участники Отечественной войны 1812 г. Полки, названные в честь городов Владимирской губернии Александровский край в войне 1812 года Гороховецкие ополченцы 1812 года Столетний юбилей Отечественной войны 1812 года
