Посёлок имени Малеева и Кангина («Малеевка»), города Коврова
Посёлок имени Малеева и Кангина («Малеевка»)
Один из самых густонаселенных микрорайонов Коврова именуется ныне «Малеевкой». Это производное от посёлка имени Малеева и Кангина — революционеров, погибших в 1905 году. А как же называлось это место до революции?
Здесь была Раскова мыза — усадьба отставного офицера по фамилии Расков. Она положила начало селению Раскова Мыза. Несмотря на то, что этот населенный пункт носил еще несколько названий, даже после того, как он стал в итоге ковровским микрорайоном, его по традиции неофициально именовали Расковой Мызой вплоть до второй половины XX века.
Примерно такой была мыза Расковых
Все началось в середине 1790-х годов, когда в двух верстах к югу от тогдашнего уездного города Коврова, близ берега Клязьмы, поселился отставной прапорщик Владимирского губернского батальона Степан Тарасович Расков. Неизвестно, был ли он дворянином по рождению, но офицерский чин в армии Екатерины II (тогдашний прапорщик соответствовал младшему лейтенанту) сам по себе делал его обладателя потомственным дворянином. Поэтому еще в 1793 году Степана Раскова внесли в Дворянскую родословную книгу Владимирской губернии. Его супруга Христина Францевна была родом из Прибалтики, поэтому свою усадьбу Расковы назвали мызой — так обычно именовали поместье с господским домом в Эстонии, Латвии и Ингерманландии. Прапорщик Расков умер еще до 1813 года, но вдова пережила его более чем на 20 лет.
У Степана и Христины Расковых известны пятеро сыновей и дочь. Старший из них Александр Степанович Расков начал карьеру канцелярским чиновником во Владимире. В 1812-1814 гг. в чине подпоручика он занимал должность полкового адъютанта 1-го пешего казачьего полка Владимирского ополчения. В 1818-1820 гг. Александр Расков возглавлял полицию Ковровского уезда в качестве капитан-исправника, а в 1820-м занял один из высших в местной иерархии пост ковровского уездного судьи. Вероятно, он бы достиг и больших высот, но в июне 1822 года скончался в Коврове всего лишь в 43-летнем возрасте. Второй из братьев Расковых, губернский секретарь Василий Степанович, тоже служил в полиции, но не в Коврове, а в Вятской губернии, в городе Котельниче, и имел чин губернского секретаря. Третий брат, Федор Степанович Расков, был армейским интендантом в чине капитана, а в 1850-е годы подвизался в качестве управляющего крупными имениями владимирских помещиков. Четвертый из братьев, коллежский секретарь Петр Степанович Расков, служил заседателем уездного суда и уездным судьей в городках Уржум и Малмыж Вятской губернии, но тоже умер рано, в августе 1823 года. Единственная дочь прапорщика Раскова Ольга Степановна, любимица семьи, с детства была болезненным ребенком. Она скончалась в марте 1818 года от чахотки на 23-м году жизни.
Наиболее известным человеком из Расковых оказался самый младший из детей Степана Раскова Павел. Он родился в 1799 году и начал карьеру в Вятской губернии подканцеляристом Котельничского земского суда под опекой старшего брата. В 1818-м году перевелся в Ковровский уездный суд, потом служил помощником надзирателя Ковровского уездного управления питейного сбора (акцизного органа), а затем — протоколистом уездной дворянской опеки. Выслужив офицерский чин, он занял пост заседателя уездного суда, а в 1833-1843 гг. с небольшим перерывом возглавлял Ковровский уездный суд в качестве судьи. В 1834-1836 гг. титулярный советник Павел Расков даже исполнял должность ковровского уездного предводителя дворянства, фактически возглавляя местную власть. Павел Расков выстроил себе деревянный дом с мезонином в Коврове, где обычно и проживал. Он же и положил начало официальной истории Расковой Мызы в качестве отдельного населенного пункта. В 1847 году Расков поселил близ своей усадьбы-мызы несколько семей крепостных крестьян, которых приобрел у своего брата. Так в Ковровском уезде появилось сельцо Приволье. Очевидно, такое название придумал сам владелец. Павел Расков выгодно женился. Его супругой стала вдова ковровского уездного стряпчего коллежского асессора Ивана Александровича Преображенского Елизавета Емельяновна, на год моложе своего второго мужа. Это был брак не по любви, а по расчету. Детей у них не было, зато имелось приличное состояние, и даже своя ткацкая фабрика. Поэтому титулярный советник Расков покинул службу и почти более четверти века жил отставным чиновником на собственные доходы. Он скончался в ноябре 1876 года и был погребен на ковровском Иоанно-Воиновском кладбище. Его жена пережила второго мужа на два с половиной года.
Чугун и Приволье
Павел Степанович Расков, не имевший детей, пережил всех племянников, последний из которых — губернский секретарь Никанор Александрович Расков, отставной чиновник Ковровского уездного суда, умер в 1871 году в 56-летнем возрасте. После кончины бывшего судьи Раскова и его супруги Елизаветы род Расковых в Ковровском уезде пресекся. Бывшую мызу выкупили вчерашние крестьяне. В сельце Приволье, которое к началу XX века уже официально именовалось Расковой Мызой, стали селиться крестьяне из других сел и деревень Ковровского уезда, приезжавшие в город на заработки. Постепенно Раскова Мыза стала большим поселком. В 1904 году там насчитывалось 632 жителя.
Ковровский вице-мэр Иван Никифорович Шкинев
В Расковой Мызе в 1897 году ковровский купец 2-й гильдии Степан Яковлевич Шкинев вместе со своим компаньоном Федором Федоровичем Першиным основал чугунно-литейную мастерскую (на базе которой вырос нынешний «Ковровский электромеханический завод») с оборудованием: 1 локомобиль в 10 сил, 1 вагранка, 1 самоточка и 1 сверлилка. Рабочих в мастерской имелось 48 чел., из них 20 малолетних. В нач. ХХ века производство расширилось. 20 июня 1907 г. в 4 часа дня произошел пожар на чугунно-литейном заводе Ф.Ф. Першина. 21 июня 1907 г. чугунно-литейный завод Першина перешел к Сергею Харитоновичу Кирьянову, работы на заводе возобновились с 15 июля. К 1912 г. насчитывало 240 рабочих.
Вторым чугунолитейным заводом в Расковой Мызе был завод «Товарищества чугунолитейного и механического завода».
Объявление 1908 г.
«По жалобе доверенного Товарищества Ковровского чугунно-литейного и механического завода X.Е. Кирьянова на постановление Ковровского земского собрания очередной сессии 1913 года. Уездная управа имеет честь доложить для сведения и руководства копию журнала Владимирского губернского по земским и городским делам присутствия от 13-го января 1914 года по жалобе г. Кирьянова на постановление Ковровского земского собрания по поводу отклонения ходатайства Товарищества о возврате ему 1999 руб. 29 коп. недоимки и оклада земских сборов 1-й половины 1913 года за сгоревший завод, удержанных из причитающейся Товариществу страховой премии. Доверенный Товарищества Ковровского чугунно-литейного и механического завода Харитон Егорович Кирьянов, в законный срок, принес губернатору жалобу на постановление Ковровского очередного земского собрания сессии 1913 г. следующего содержания: «Ковровское очередное уездное земское собрание в вечернем заседании 15 октября сего года отклонило ходатайство Товарищества о возврате 1999 р. 29 к., неправильно взысканной недоимки и оклада первой половины 1913 года земских сборов, за сгоревший 20 июля сего года чугунно-литейный завод, удержанных из причитающейся Товариществу страховой премии. Отказ свой собрание обосновало указом Правительствующего Сената от 9-го марта 1910 года за № 3573, в котором говорится: «при повреждении имущества пожаром, в случае достаточности для уплаты лежащей на всем имуществе недоимки, той части, которая осталась невредимой, может быть обращено взыскание всей недоимки, а не пропорциональной лишь ее части». Указ этот по мнению Товарищества имел бы место и давал бы земству право удержать недоимку в том только случае, если бы завод пострадал от огня частично, производство бы не прервалось и завод продолжал бы функционировать, но лишь в меньшем масштабе, здесь же ничего подобного нет, завод сгорел до основания, следовательно объекта обложения больше не существует: оставшиеся же горелые стены и машины, по точному смыслу указа Правительствующего Сената от 8 августа 1912 года за № 8843 объектом обложения быть не могут. На основании вышеизложенного, находя постановление земского собрания об отказе в возврате Товариществу 1999 руб. 29 коп. нарушением указов Правительствующего Сената от 2-го сентября 1898 года за № 9484, от 7-го мая 1908 гола за № 5574 и др., имею честь просить ваше превосходительство таковое отменить и о результате сего ходатайства мне объявить». Из доставленных Ковровской земской управой по настоящему делу сведений усматривается, что 30 июля 1913 года уездная управа обратилась в Ковровское уездное полицейское управление с просьбой дознать: не осталось-ли после бывшего 20 июля 1913 года пожара чугунно-литейного завода Ковровского Товарищества таких остатков недвижимого имущества, которые могли-бы быть проданы на пополнение земской недоимки, числившейся в сумме 1999 руб. 29 коп. на упомянутом заводе. Вместо производства дознания, г. Ковровский уездный исправник сделал распоряжение об аресте страховых денег за сгоревший завод, причитавшихся владельцу от Правления Страхового Товарищества «Саламандра». Арестованные деньги в сумме 1999 руб. 29 к. на оплату недоимки земских сборов 11-го сентября 1913 года были присланы Правлением Страхового Товарищества «Саламандра» переводом в земскую управу и внесены последнею того же числа в местное казначейство… В своей жалобе Кирьянов объясняет, что указ Правительствующего Сената от 9-го марта 1910 года за № 3573, на котором земское собрание обосновало свое решение, имел-бы место в том только случае, если бы завод пострадал от огня частично, производство бы не прервалось и завод продолжал бы функционировать, но лишь в меньшем масштабе, здесь-же, говорит г. Кирьянов, завод сгорел до основания, следовательно объекта обложения больше не существует, при чем оставшиеся горелые стены и машины, по точному смыслу указа Правительствующего Сената от 8-го августа 1912 года за № 8843, объектом обложения быть не могут. Утверждение г. Кирьянова, что заводские постройки, бывшие в земской оценке сгорели до основания, не соответствует действительности. Как видно из акта осмотра, после пожара осталось: а) 10 построек, не тронутых пожаром, на сумму 3167 руб.; б) поврежденных пожаром каменных стен литейной, ваграночной, сушилки, кочегарки и паровой на сумму до 2500 руб.; в) машин, требующих незначительного ремонта на сумму 17479 и множество поврежденных пожаром и требующих ремонта разных станков сверлильных, точильных и проч. на сумму 5000 руб., всего после пожара осталось заводских построек, которые не могут считаться движимым имуществом, представляющим из себя груду материала, на сумму 5667 р. и машин на сумму 22479 р.— в общем на 28146 руб. Заводские же постройки вместе с машинами для обложения земскими сборами были оценены в сумме 39447 руб.» (Доклады Ковровской Уездной Земской Управы 49-му очередному Уездному Земскому Собранию 1914 года).
Объявление 1908 г. Объявление 1915 г. Календарь и памятная книжка Владимирской губернии на 1917 год
К 1912 году на чугунолитейном заводе Товарищества чугунно-литейного и механического завода, также занимавшегося изготовлением ткацких станков, работали 240 человек. 20 июля 1913 г. сгорел чугунно-литейный завод Ковровского Товарищества.
Календарь и памятная книжка Владимирской губернии на 1917 год
Новкинский завод военно-промышленного комитета. «НОВКИНСКIЙ механическій, чугунно и мѣдно-литейный ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫЙ ЗАВОДЪ въ гор. Ковровѣ, Владимірской губерніи. ИСПОЛНЯЕТЪ: 1. Заказы военнаго вѣдомства и военно-промышленныхъ Комитетовъ. 2. Ткацкіе станки простые и замочные для хлопчатобумажныхъ и льняныхъ тканей. 3. Шпульныя и початочныя машины для размотки льняной пряжи. 4. Каретки «Добби». 5. Устройство трансмиссій (валы, подвѣски, подшипники, шкива и проч.). 6. Отливку всевозможныхъ деталей для прядильно-ткацкихъ фабрикъ (шерстерни, собачки, шкива и т. п.). 7. Отливку колоннъ и трубъ и всевозможныя отливки по своимъ и чужимъ моделямъ. Примѣчаніе: На складѣ завода имѣются разнообразные приводные шкива подвѣски, подшипники, кронштейны и всевозможныя детали для прядильно-ткацкихъ фабрикъ. Адресъ для писемъ: гор. Ковровъ, Владимірской губ., Новкинскiй Военно-Промышленный заводъ» (Календарь и памятная книжка Владимирской губернии на 1917 год). «Вскоре после Октябрьской революции хозяин Новкинского завода, московский купец Дербенев, перестал платить рабочим заработную плату, думая этим самым сохранить свои капиталы, а рабочих измором взять. Администрация завода объявила: — Завод закрыт. Рабочие заволновались. Пошла в ковровский исполком, во главе которого тогда стоял Абельман. Созвали заседание исполкома. Как быть? Дербенева не достанешь,— он «окопался» себе в Москве. Решили послать меня к нему. Приезжаю в Москву. Отыскал магазин Дербенева (Он в ту пору еще владел оптовым магазином суровья). Магазин битком набит миткалем. Думаю себе: «ваше дело выгорит,— стоит только нажать»... Вхожу в контору. Вижу, сидит спиной ко мне человек,— он самый фабрикант и есть. — Вот вам требование исполкома — заплатите рабочим жалованье. А если закрываете завод, то и двухнедельное выходное пособие. — Платить не буду. Денег нет. От завода отказываюсь. — Неправильно! Должны рабочим отдать заработанное... — Нет... Нет... Я решил обратиться за помощью в совет профессиональных союзов, на Солянке. Там выслушали и велели представить техническо-экономический план завода для получения ссуды. Окрыленный надеждами, возвращаюсь в Ковров. Тов. Абельман выслушал мой доклад и в тот-же день — 14 января 1918 года — созвал президиум совета рабочих и солдатских депутатов. После моего доклада о московской поездке президиум совета постановил: — Завод пустить, сделав небольшой ремонт. Для расплаты с рабочими достать 18.000 рублей, о чем войти в переговоры с фабрикой Треумова и городской управой. Через 3 дня завод задымил, но уже не дербеневский, а советский» («Призыв», 16 окт. 1927 г.).
«Новкинским заводом в течении 1918 г. выполнено отливок вчерне и в отделанном виде 11873 пуда, в 1919 г. 12367 пудов и в 1920 г. 11969 пудов. Завод выполняет заказы Губметалла по ремонту промышленности Владимирской губернии, для Желескома Московско-Курской и Нижегородской ж. д., завода № 4, Клязменского участка водного Транспорта, Цунвозо, и др. по разрешениям Губметалла» (Труды 3-го очередного Владимирского Губернского Съезда Советов Народного Хозяйства. Январь 1921 года.)
«В свое время в «Призыве» сообщалось о забастовке рабочих на Новкинском частновладельческом заводе бр. Сафоновых, задолжавших рабочим несколько тысяч рублей. На завод был наложен арест и дело передано в суд. Рабочие предъявили к Сафоновым иск в 5969 руб. Нарсудом иск был удовлетворен лишь в сумме 4265 руб. 82 коп. Рабочие перенесли дело в губсуд, который на-днях удовлетворил полностью иск рабочих. На арестованное имущество завода были назначены торги. На торгах завод был куплен Центрожилсоюзом за 7.863 руб. Теперь, в первую очередь, будет удовлетворено требование рабочих о выплате заработной платы» («Призыв», 11 февр. 1927 г.).
В 1915 г. в Ковров был эвакуирован из Белостока чугунно-литейный завод Свидерского вместе с рабочими в количестве 50 чел. В 1918 г. Свидерский завод закрылся, а оборудование распределено между железно-дорожными мастерскими и чугунно и медно-литейный заводом, который стал именоваться чугунно и медно-литейный завод им. Першина и Свидерского. В последствии переименован в чугунно и медно-литейный завод им. Малеева и Кангина. Завод назван в честь ковровских революционеров 1905-го года. Малеев Александр Яковлевич родился в 1884 г., воспитывался в рабочей среде, отец его был котельщик Ковровских мастерских. Учился в начальной школе и затем кончил техническое училище. После служил в Москве в Кулебакском заводе машинистом, но в 1905 году был уволен за политические воззрения. В Коврове он принимал активное участие в революционном движении, как член партии с 1904 г. Кангин Вячеслав Федорович родился в 1881 г. в рабочей семье. Образование получил в 2-х классной школе, по окончании которой работал большей частью в Ковровских жел.-дор. мастерских. Вступил в партию в 1904 г. 12 декабря 1905 г. на обратном пути из Москвы в Ковров поезд с ковровскими депутатами на станции Орехово был обстрелян астраханскими казаками. Были убиты ковровские большевики Александр Малеев и Иван Гунин, а также рабочий Анисим Соловьев. На следующий день в Орехово отправились делегаты от ковровских рабочих за телами убитых. Но и эту делегацию ждала расправа. Не разобравшись в ситуации и приняв подходивший поезд за рабочий отряд, казаки обстреляли его. Погибли рабочие Вячеслав Кангин (большевик), Ф. Талантов и С. Соколов (см. Ковровское революционное движение 1905 года). В память Малеева в Коврове переименована одна улица в Рабочем поселке при жел.-дор. мастерских (быв. 2-я Церковная) в улицу имени Малеева. В память Кангина в Коврове переименована одна улица в Рабочем поселке при жел.-дорожн. мастерских (быв. 1-я Церковная) в улицу имени Кангина.
Могила революционера Малеева Александра Яковлевича. 1940 г. Парк Пушкина гор. Коврова. «Здесь захоронен Малеев Александр Яковлевич (1884-1905) Революционер-большевик, активный участник первой русской революции. Убит на ст. Орехово-Зуево 12 декабря 1905 года».
«В данное время завод работает по заказам госорганов. Основными заказчиками являются тресты текстильной и льняной промышленности, более мелкие заказчики стеклофарфоровые, кирпичные, дерево-обрабатывающие предприятия. Количеством заказов завод обеспечен на весь текущий хозяйственный год. Выпуск фабрикатов, по сравнению с прошлым годом, увеличился на 24,7%. Себестоимость продукции понизилась в среднем на 10%. Качество продукции и изделий улучшилось. Завод обеспечен основным сырьем на весь год. Неважно только дело обстоит с приобретением инструментов. Связь завкома с рабочими и администрацией крепка. На все технические совещания заводоуправления приглашаются завком и представители квалифицированных рабочих, последние принимают горячее участие в обсуждении вопросов улучшения производства. Постановления ячейки РКП (б) на общих собраниях рабочих всегда полностью проводятся в жизнь, что доказывает авторитетность ячейки среди рабочих» («Призыв», 7 июня 1924 г.). «Первый раз в нашем уезде (Ковров). В рабочем клубе завода им. Малеева и Кангина 25-го ноября была впервые устроена «комсомольская свадьба». На торжественном заседании выступавшие товарищи разъяснили чем отличается наш вечер «комсомольской свадьбы» от старого буржуазного обряда и провели параллель между старым и новым бытом. После заседания состоялось концертное отделение» («Призыв», 7 дек. 1923). «Полная загрузка. Завод Малеева и Кангина (Ковров) в данное время настолько перегружен заказами, что владзавсельмаш принужден производить ежедневную отливку вместо прежних трех раз в неделю. Загрузка литейного цеха достигла 100 проц.» («Призыв», 11 апреля 1925).
В 1911 г. в Коврове построена была бумаго-ткацкая фабрика Куренкова на 240 станков. 12 марта (27 февраля) 1917 г. на бумаго-ткацкой фабрике торг. дома С.Я. Куренков и Ко, в гор. Коврове, забастовали рабочие, требуя увеличения заработной платы. 16/3 марта окончилась забастовка рабочих бумаго-ткацкой фабрики торг. дома С. Я. Куренков и Ко, в г. Коврове. Заработная плата рабочим повышена на 30 %. С начала революции фабрика прекратила работу и в 1924 г. передана Главсельмашу для ликвидации и использовании под литейный цех заводом „Малеева и Кангина". «Завод имени Малеева и Кангина загружен на 40 проц. заказами по текстильному машиностроению от егоро-раменского, владимиро-александровского и других трестов и на 40 проц. заказами московского комхоза (трубы и т.д.). Предполагается его расширение за счет пустующей соседней фабрики быв. Куренкова. Начаты работы по специализации завода на выработке прядильных машин, которые раньше производились, главным образом, за границей. Для этого заводом ведутся работы по конструированию приспособлений. Создано специальное инструкторское бюро» («Призыв», 3 апреля 1925). В 1926 г. переустройство ф-ки б. Куренкова под литейный цех завода им. Малеева и Кангина. В 1930-е годы занимал 2 каменных здания и имел в своем составе отделения: слесарное, столярное и литейное. Двигательную силу завода составляли: 3 паровых двигателя в 115 л. с., 3 двигателя внутреннего сгорания в 67 л. с. и 1 динамо мощностью в 43 клв. Оборудование завода: 19 станков, 31 самоточек и 1 вагранка. «Ковровский литейный завод имени Малеева и Кангина получил заказ от 2-го льноправления на изготовление канализационных труб, всего на сумму 9 тысяч рублей. Каждая труба заводу стоила 7 рублей 50 к. В день изготовлялось только две трубы. Мастер литейного цеха т. Плаксин решил усовершенствовать изготовление этих труб и сделал постоянную форму из особого состава земли: огнеупорной глины и др. примесей. Благодаря этому усовершенствованию, земля уже не тратится, как это было раньше на каждую трубу, а форма является постоянной. В просушке она не нуждается, этим экономится топливо. В результате — себестоимость трубы снизилась с 7 рублей 50 коп. до 3 рублей 50 коп. и в день изготовляется вместо двух — пять труб. Это изобретение произвело полный переворот в жизни завода. Недавно был такой случай: заказ на навойные трубы не был взят заводом исключительно потому, что не могли выполнить его к определенному сроку из-за неусовершенствования производства. Сейчас, благодаря изобретению мастера Плаксива, завод взял этот заказ и может выполнить его точно в срок. Месяца через полтора от фабрики имени Абельмана ожидается заказ на отлитие колонн на сумму 10 тысяч рублей. Для губтекстиля — тот же заказ на 200 тысяч рублей. В скором времени ожидается крупный заказ на изготовление 1.500 станков для Всероссийского Текстильного Синдиката на 850 тысяч рублей. Как видно, перспективы на будущее у завода хорошие. Для более успешного выполнения заданий литейный цех необходимо расширить. На дворе завода выстроен уже новый литейный корпус, в нем сделаны все необходимые приспособления, остается лишь доделать мелкое оборудование. Всего на это потребуется около 10 тысяч рублей. Но Владметаллотрест, которому принадлежит завод, и не думает заканчивать достройку нового корпуса. Политика Владметаллотреста в корне неправильна. В скором времени завод будет загружен заказами, а выполнять их в срок без расширения литейного цеха завод не сможет. Литейный корпус, дооборудовать необходимо» («Призыв», 30 августа 1927). К 1931 г. завод Малеева и Кангина был передан в ведение Всероссийского объединения котлотурбинной промышленности «Котлотурбина» и на нем началась коренная реконструкция. Предприятие было ориентировано на выпуск ручных и механических топок, а также обдувных котлов. Вложения в реконструкцию завода превысили 7 млн. рублей. В сентябре 1938 г. Ковровскому заводу имени Малеева и Кангина было присуждено переходящее Красное Знамя Наркомата и ЦК профсоюза рабочих электромашиностроительной промышленности СССР.
«9 сентября 1941 г. Народный комиссар вооружения СССР Д.Ф. Устинов подписал приказ о передаче Ковровского топочного завода им. Малеева и Кангина в состав завода № 2 им. Киркижа. Директор завода № 2 В.И. Фомин в свою очередь приказал: «Завод им. Малеева-Кангина приспособить под специальное станкостроение для заводов НКВ»...» (В. Никулин).
Приток населения в бывшее Приволье еще более возрос. Вскоре после революционных потрясений 1917 года население Расковой Мызы не пожелало, чтобы их поселок именовался по фамилии бывших помещиков. В этом отношении жители Коврова оказались куда более безразличными, не захотев поменять название города, происшедшее от фамилии князей Ковровых. Люди вспомнили о старом, официально уже не употреблявшемся названии Приволье и переиначили Раскову Мызу в духе времени в Рабочее Приволье. Но век самостоятельного поселка Рабочее Приволье оказался невелик. Уже в апреле 1920 года Ковровский уездный исполком решил «признать необходимым упразднение как самостоятельных единиц поселков Рабочее Приволье и Заречная Слободка и присоединить их к городу…». Так бывшая мыза фактически стала одним из микрорайонов Коврова. Позже экс-Приволье стали именовать рабочим поселком имени Малеева и Кангина, а потом бывшая Раскова Мыза слилась с новыми жилыми кварталами, составив единый юго-западный ковровский микрорайон. Теперь это просто «Малеевка», население которой больше Суздаля и Судогды вместе взятых. И лишь немногие старожилы еще помнят про Раскову мызу.
Марина Раскова
Сегодня в Коврове в северной части города есть улица Расковой, названная в честь прославленной летчицы Героя Советского Союза Марины Расковой. Существует предание о том, что ее муж инженер Сергей Иванович Расков, в годы Великой Отечественной войны — подполковник и командир стрелкового полка, погибший на Одере 4 мая 1945 года накануне Победы, был потомком одного из сыновей прапорщика Раскова.
