В декабре 1942 г., на одном из заседаний горисполкома слушался вопрос об опыте работы классного руководителя Веры Павловны Агапитовой, учительницы русского языка и литературы школы № 1. Была одобрена ее работа по созданию сплоченного коллектива класса. У нее не было отсева учащихся. В классе была создана тимуровская команда. Одобрив работу В.П. Агапитовой, приняли решение распространять ее опыт; с этой целью предлагалось провести общее собрание всех классных руководителей на тему «Роль и задачи классного руководителя в условиях Отечественной войны». Учительница была премирована 500 рублями, а перед областной властью поставлен вопрос о присвоении ей звания заслуженного учителя. В августе 1943 года Ивановский облисполком принял решение занести имя Веры Павловны Агапитовой на Доску Почета Ивановской области и просить Наркомпрос представить на рассмотрение Президиума Верховного Совета РСФСР вопрос о присвоении ей звания заслуженного учителя школы РСФСР.
«1 средняя школа приветливо встретила вчера своих питомцев. Радостно возбужденные, приодетые девочки пришли в школу. Многие из них впервые сели за парту. В первом классе особенно интересно. С любопытством оглядывают девочки класс, занимательно слушают, запоминают. Все, что они сегодня услышат, они должны будут запоминать надолго. Непринужденно начала свой урок в первом классе учительница Чернова. Весь класс захвачен всем знакомой, но такой новой сегодня сказочной про дедку и репку. Глаза засияли оживлением, потянулись вверх руки, раздались восклицания… Интересно в школе первогодкам, учиться они будут с любовью. Уют, созданный в школе коллективом преподавателей и директором т. Березиной, способствует укреплению в девочках чувства порядка и аккуратности и заставляет их любить школу. Начинающие довольны первым днем своей учебы. М. Малиновская» («Призыв», 2 сентября 1943). В 1943 году по решению правительства в 72 городах страны, в том числе и во Владимире, вводится раздельное обучение в школах. Школа снова стала женской до 1954 года.
«Женская 1 средняя школа подготовилась к проведению зимних каникул. Решено для первых четырех классов устроить новогодние елки, для пятых, шестых — елки-вечера, для старшеклассников будет организован маскарад. Седьмые классы заканчивают в этой четверти изучение произведений А.С. Пушкина. Поэтому семиклассники решили 4 января провести вечер, посвященный писателю. Они поставят несколько отрывков из его произведений, прочтут стихи. Учащиеся стараются подобрать для этого вечера костюмы героев произведений Пушкина. Вечер готовит учительница т. Казанская. В дни каникул девушки старших классов проведут военизированный поход. 5 числа будет лыжная вылазка. Планом предусмотрено проведение диспута для старших классов на тему «Зачем нужно беречь честь класса и школы». Беседы на эту же тему будут проведены в 5 и 7 классах. Инженер завода-шефа «Автоприбора» прочтет лекцию на тему «Химия в современной войне». Состоятся встречи с фронтовиками, выходы в госпитали, кино, театры. Дополнительно к общешкольному плану разрабатываются мероприятия, которые будут проводиться по линии пионерской организации. Сюда пойдет проведение пионерских сборов, оказание помощи семьям фронтовиков. Директор школы Березина» («Призыв», 1 января 1944). «Василий Федорович Шарашкин. После непродолжительной, тяжелой болезни умер депутат Владимирского горсовета, преподаватель 1-й средней школы Шарашкин Василий Федорович. Василий Федорович родился в 1887 году в семье крестьянина. Всю свою жизнь он посвятил педагогической работе. С 1905 года работал в сельской школе, затем во Владимире, учителем высшего начального училища. В годы гражданской войны призван в Красную Армию на защиту родины. В 1921 году после тяжелого ранения был демобилизован и по возвращении во Владимир снова принялся за свое любимое педагогическое дело. Шарашкин был не только хорошим преподавателем, но и хорошим другом и товарищем, как среди коллектива учителей, так и среди учащихся. Одновременно он был хороший общественник. Как депутат горсовета, член комиссии народного образования, тов. Шарашкин всегда был активен в разрешении вопросов народного образования. На протяжении ряда лет работал председателем местного комитета, членом пленума обкома и райкома союза учителей. Вся жизнь Василия Федоровича была примером честного, самоотверженного труда, беззаветного служения родине. Педагогический коллектив города в лице тов. Шарашкина потерял лучшего товарища, мастера педагогического дела, примерного воспитателя молодого поколения. Светлый образ Bасилия Федоровича на долгое время останется в памяти учительства города и его воспитанников. Березина, Гусева, Зверева, Е.Н. Орлова, Рябова, Агапитова, Баскаков, Плескова, Орлова, А.Н. Смирнова, Березин, Орлор, Беляков, Соколов и другие. Вынос тела из помещения Дома пионеров 16 марта, в 11 часов дня» («Призыв», 16 марта 1944). «Все учащиеся неполной средней школы № 4 и средней школы № 1 вовлечены в члены РОКК и сдали нормы на значок БГСО. Ребята хорошо научились оказывать первую помощь раненым бойцам при транспортировке. Особенно отличились и показали хорошие знания ученики этих школ Сергеева, Палицына, Тарбит, Кузьмина, Соколова. Остальные школы должны следовать этому примеру и также вовлечь всех учащихся в члены РОКК. Преподаватель санитарного дела Соколова» («Призыв», 14 марта 1944).
В октябре 1944 г. после перевода госпиталя на запад школа вернулась в родное здание. Чтобы начать занятия в своём здании, пришлось просить руководителей заводов «Автоприбор» и Химического в двухнедельный срок отремонтировать школьное здание и подготовить его для приёма детей.
Геройски погибли в боях, защищая Родину, ученики школы: Владимир Давыдов, Олег Плосков, Виктор Панкратов, Юрий Нечаев, Рита Николаева и многие другие. Школа гордится своим выпускником, участником войны, генерал-майором А.И. Крайновым, получившим за героизм и мужество звание Героя Советского Союза.
«Сегодня в 10 классе 1-й средней женской школы второй день экзаменов на аттестат зрелости. По вызову педагога к столу подходит Виктория Мясникова. По билету, доставшемуся ей, нужно ответить об антифашистских произведениях Максима Горького. Девушка подробно рассказывает о зле, которое принес фашизм миру, о страстных призывах писателя уничтожить фашизм. Свой ответ она заканчивает словами великого гуманиста: «Если враг не сдается - его уничтожают». В протокольном листке против фамилии В. Мясниковой ставится высшая отметка — цифра 5. Ученица Лариса Сорокина рассказывает о роли поста и значении поэзии. Свою мысль она подтверждает выдержками из произведений Владимира Маяковского. По тому, как она владеет стихом, чувствуется, что ей близка и понятна поэзия талантливейшего поэта нашей эпохи. Накануне в этом классе писали сочинения. Большинство десятиклассниц избрало тему «Идейное богатство и душевная красота людей» по роману Максима Горького «Мать» («Призыв», 25 мая 1945).
С 1945 года школа начала вносить свой вклад в ускоренную подготовку учительских кадров. Здесь был открыт XI педагогический класс. «Владимирская средняя школа №1 объявляет прием учащихся в одиннадцатый, педагогический класс. Окончившие педагогический класс получают права и звание учителя начальной школы. Принимаются девушки, окончившие среднюю школу. Учащиеся обеспечиваются стипендией, продовольственным снабжением наравне с учащимися выпускных классов педагогических училищ, бесплатно учебниками и учебными пособиями. Прием производится без экзаменов. Заявления подавать на имя приемной комиссии по адресу: г. Владимир, Б.-Московская, 1. Средняя школа № 1. К заявлению приложить аттестат об окончании средней школы и автобиографию. Принимаются иногородние. Начало занятий 1 октября 1945 года» (объявление в газете «Призыв», 7 сентября, 1945). В 1945-1952 гг. было сделано 7 выпусков педкласса. Звание учителя начальных классов получили 167 выпускниц школы. Многие питомцы школы навсегда связали свою жизнь с педагогикой. Успешно работали с молодежью заслуженные учителя школы РСФСР Л.Н. Буйлова, З.А. Григорьева, П.А. Никандрова, В.П. Солопова и др. После 1954 года мальчиков с девочками снова стали учить вместе, школа постепенно обрела современный облик.
(О.Г. Ручко. Адрес счастья). «Мы переступили порог этого здания в 1954 году и провели в нём 11 счастливых лет. Удивительная школа и удивительные учителя! Они входили в класс учителями-предметниками, а становились, как мы поняли позднее, учителями на всю жизнь. У них - Анатолия Ивановича Никитина, Валентины Борисовны Баженовой-Бражниковой, Евгении Николаевны Никольской - мы учились не только истории, физике, литературе - мы учились у них главному: добросердечию, честности, умению отвечать за свои слова и поступки. Где- то я прочитала о том, как Гегелю предложили однажды выступить перед студентами с лекцией, и как великий философ в первую очередь поинтересовался, сколько мешков полбы он за это получит. А вот наши учителя, я уверена, работали, не думая о наградах. Они бескорыстно отдавали питомцам время, силы, свои души. Они просто любили нас - всяких! и проживали вместе с нами нашу юность. Какая там полба! - наши наставники сами готовы были нас подкормить, и подкармливали. Помню, как пионервожатая Ольга Николаевна, собираясь в поход, взяла втрое больше продуктов - чтобы потом деликатно, не унижая, отдать всё мальчику из многодетной семьи (мол, не выбрасывать же в лесу!). А Аида Ивановна Блинова, классная руководительница нашего 7«а», разбила класс на группы, и мы маленькими компаниями приходили к ней по выходным - пить чай с шоколадными конфетами (во многих домах таких конфет не видели даже по праздникам). Мои одноклассники до сих пор помнят и эти угощения, и чашки необычайной красоты, которые Аида Ивановна, жена военного, привезла из Германии и не боялась давать в наши неосторожные руки. Помним мы и лыжные вылазки за Клязьму, и пионерские сборы, и поездки в колхоз... Рядом всегда были наши учителя. А во время той встречи с Хромовым стоял август, школа отдыхала на каникулах, но, к счастью, в здании находился кто-то из администрации, и нас троих (к нам примкнула ещё одна одноклассница - Лариса Янтикова) пустили внутрь и даже выдали ключи от одного из классов. «В какой кабинет хотели бы пройти?» - спросила женщина, и Володя (теперь уже, конечно, Владимир Фёдорович), опережая нас, ответил: «В физику!».
Владимир Константинович Кантов
Это было понятно: учитель физики был любимым хромовским учителем. Владимира Константиновича Кантова в школе называли Маяковским, он действительно очень был похож на поэта - и лицом, и ростом, и широким шагом. Всегда свежий, подтянутый, остроумный. Многие старшеклассницы были в него влюблены, и мы, малышня, помнится, подкрадывались к кабинету физики смотреть на очередную страдалицу. Кстати, Владимир Константинович стал единственным из наших учителей, с которым я в 1982 году смогла проститься: кто-то из бывших учеников узнал о скорбном событии и оповестил многих. Около маленького домика за филармонией с утра собрались учителя, десятки бывших учеников, а от остановки, со стороны улицы Садовой, всё шли и шли с цветами те, кому посчастливилось знать нашего «Маяковского»... Кабинет физики 2009 года, конечно, отличался от того, в котором когда-то давно учились мы. Сейчас там стоят лёгкие удобные столы, а в наше время громоздились разновеликие парты - тяжёлые, покрытые многослойной чёрной краской, с круглым отверстием для чернильницы и громко хлопающими крышками. Учительский стол на возвышении был длинным, тоже чёрным, уставленным блестящими приборами - большой амперметр, реостат, какое-то колесо с металлическими шариками на спицах... На краю стола находился фанерный ящик с чернильницами-непроливайками. Однажды мы опрокинули его. Со страхом ждали появления учителя, а он, увидев забрызганный чернилами пол, сказал: «Вот и узнали вы опытным путём: абсолютных непроливаек не бывает. Кто-то сможет это объяснить?». И вот в августе 2009 года мы сидели в этом кабинете - сначала рассматривали принесённые Ларисой школьные фотографии, потом Хромов вызвал меня к доске - конечно же, с темой «Испарения и конденсация». Старые друзья знали: всё о конденсатах я запомнила в своё время на всю жизнь. Благодаря учителю. «Вот что, - сказал давным-давно Владимир Константинович, когда я, вызванная к доске, тупо молчала, - выйди на минуту на улицу и возвращайся в класс. Только бегом!». Ничего не поняв, я послушно вышла, а когда возвратилась с мороза, учитель тронул меня за дужку запотевших очков и спросил: «Теперь-то поняла? Вот и начни с этого примера». Наши учителя той давней поры, уверена, не знали, что такое инновации, не посещали занятий у специально обученных методистов и психологов, но использовали такие методы, которые помогали увидеть любую проблему изнутри и найти самое точное решение. Порою одного слова, удачной шутки, короткого разговора «не на тему», даже строгого замечания было достаточно, чтобы школьный урок превратился в урок жизненный. Например, первая наша учительница Валентина Алексеевна Крылова однажды попросила, чтобы я на её вопрос ответила: «Не знаю». На уроке она вызвала нескольких учеников к доске и выдала каждому картонки с написанными на них цифрами. Кто-то ответил, что у него «шесть», кто-то - «два», я же, сгорая от стыда, почти шёпотом проговорила: «Не знаю». Класс загудел, а Валентина Алексеевна, щадя моё самолюбие, сказала: «Ох, и хитрая эта Оля - знает ведь, да не хочет сказать... А вот мы сейчас сами узнаем, какую цифру она от нас скрывает!». Так мы, восьмилетние, познакомились с «иксом». А через семь лет другая учительница, Валентина Борисовна, заметила: «Между твоими устными и письменными ответами - пропасть. Давай не будем насильно что-то ломать. Хоть это и неправильно, но разрешаю тебе отвечать только письменно. Пиши больше, не скупясь!». И вот, как видите, до сих пор излагаю мысли на бумаге. Спасибо, дорогая Валентина Борисовна! Уроки мы получали и вне школы. Помню, как в кинотеатре «Художественный» меня подозвал жестом наш учитель музыки Лев Самуилович Шер (он играл перед фильмами в оркестрике) и, наклонившись, сказал: «Ну, нет у тебя голоса, и со слухом не очень, но не грусти: ты всё равно моя любимая ученица - только, Оля, обещай любить музыку, ладно?». Прошло и двадцать, и тридцать лет с той поры, и всякий раз, когда мне приходится вдруг заскучать на серьёзном концерте, я вспоминаю эти слова Льва Самуиловича - и нахожу в себе силы собраться, сосредоточиться и всей кожей, каждой клеточкой своей почувствовать красоту и силу подлинной гармонии. Из времён начальной школы запомнилось, к сожалению, совсем немногое: тяжеленная, неподдающаяся входная дверь, запах мастики в коридорах (в старших классах мы сами натирали паркет, раскатываясь, как на коньках, на полотёрных щётках), жёсткий портфель с металлическими уголками, оцепенение при виде съезжавшей с кончика пера кляксы... Помню, конечно, первую учительницу - Валентину Алексеевну Крылову. Она жила в здании бывшего костёла (в те времена там находился ещё и городской радиоузел, руководил которым её муж). Мы, ученики, все были с соседних улиц, поэтому Валентина Алексеевна ещё до школьного знакомства знала и наших родителей, и нас, пробегавших частенько через её двор на стадион. Так что первая встреча в классе была совсем не первой. Самым бесконечным оказался урок чистописания. Валентина Алексеевна ходила между рядами и терпеливо повторяла: «Нажим, волосяная. Нажим, волосяная...». Не прерывая диктовки, подходила к каждому, подправляла каракули и обязательно гладила по голове. Помню, как я в этот момент прижималась щекой к её синей колючей кофте. Думаю, что наш класс был у Валентины Алексеевны последним: в самом начале шестидесятых она навсегда переехала в Свердловск. С восьмого класса литературу у нас преподавала Алла Анатольевна Спицына. До этого мы учились у таких известных в городе словесников, как Евгения Николаевна Никольская, Екатерина Михайловна Суздальцева, Платон Дмитриевич Фетисов - и вот теперь в класс вошла почти девочка, робкая и густо краснеющая. Сейчас-то я уверена: она могла бы стать (и становилась уже!) замечательным литератором, но сразу после нашего выпуска перешла на преподавание английского языка. Это случилось, возможно, и по нашей вине: были мы в ту пору насмешливыми и глупо самоуверенными. Наша же молоденькая учительница делала всё, чтобы классика, которую она самозабвенно любила, сделала нас добрее и чище. Например, это она, «наша Аллочка», организовала вечерние чтения вслух изучаемых произведений. Читала сама, чудесно волнуясь, не обращая внимания на шум, а в это время дежурная в раздевалке нянчилась с её крохотной дочкой. А при изучении творчества Тургенева Алла Анатольевна процитировала слова матери писателя: «От твоего рассказа пахнет земляникой», и в классе действительно запахло чем-то похожим на лесные ягоды. Оказалось, это Алла Анатольевна принесла с собой брусочки земляничного мыла. Мы, балбесы, над этим потешались, но прошли годы, и из моей памяти испарились и Сологуб, и Вельтман, которыми мы зачитывались тогда, а вот «Аллочкин» Тургенев жив, и всё так же напоминает о запахе скошенной травы и земляники. Напоминает и о нашей молоденькой учительнице.
Анатолий Иванович Никитин
Математике нас учил (правильнее было бы сказать: в математику нас влюблял) Анатолий Иванович Никитин. Знали, что он с первых дней войны ушёл на фронт, был артиллеристом, освобождал Смоленск и Великие Луки. О своих подвигах Анатолий Иванович не рассказывал. Да мы и не спрашивали: воевать - это было нормой; считалось, что любой мужчина старше сорока был на фронте. Многие наши учителя прошли войну: и П.К. Зайцев, и В.А. Лепилов, и А.А. Быкова, но Анатолий Иванович отличался какой-то особой военной выправкой, ответственностью, удивительной аккуратностью. Его объяснения были чёткими и ясными, а опросы напоминали натиск. Все, кто учился у Никитина, помнят его знаменитые «приглашения»: «Цветкова Ира пойдёт к доске. Тетрадь, дневник, задачник!», «Чуб Саша пойдёт к доске. Тетрадь, дневник, задачник!». При этом жёстко требовалось, чтобы учебник был обёрнут газетой, а записи в тетрадках должны были быть образцовыми. «Без порядка в тетрадях не будет порядка в голове!» - напоминал учитель.
Валентина Борисовна Бражникова- Баженова
...Да простят меня другие преподаватели, но самым главным учителем я и мои друзья считаем Валентину Борисовну Бражникову-Баженову. Строже и требовательнее её в школе не было. Наверняка, не все любили историю, но знали этот предмет все. Как удалось Валентине Борисовне добиться того, чтобы самые ленивые и несознательные ученики на всю жизнь запомнили даты великих сражений и знаменательных событий? Как получалось, что и после урока мы ещё долго сохраняли энергию заданного на истории ритма? Темп её уроков был невыносим для ленивых голов; по сравнению с её рассказами всё, что говорили другие, казалось вялым и безжизненным. Уроки Валентины Борисовны описать невозможно: это было какое-то сухое огненное вдохновение, и я даже сейчас не могу сказать, какая любовь двигала ею: любовь к истории, к ученикам, или к самому процессу обучения? В любом случае, Валентина Борисовна научила нас главному: почтительному отношению к уму, показала, что такое красота мысли, способная обходиться без цветистости слов. По её конспектам (обычным ученическим записям) я успешно училась в вузе, по ним же готовилась к поступлению в аспирантуру, а недавно мы встретились с моей задушевной школьной подругой Ниной Ивановой (Цыркун), и она призналась, что при написании не только кандидатской, но и докторской диссертаций ей помогали «бражниковские» жёсткие логические цепочки. Добавлю, что Валентина Борисовна обладала удивительным чувством времени - например, могла сказать: «До звонка ещё восемь минут, приступайте к чтению параграфа». Недоверчивые смотрели на часы и убеждались: действительно, ровно восемь! На моей памяти, не ошиблась ни разу. Иногда я звоню ей, главной моей учительнице, - она всех помнит, о каждом отзывается тепло. У неё и сейчас всё тот же молодой голос. Была в первой школе ещё одна учительница, о которой я вспоминаю с неизбывной благодарностью. Звали её Раиса Матвеевна, а вот фамилия, как ни странно, выпала из памяти. На какое- то время наш класс, что называется, отбился от рук, и Раиса Матвеевна вызвалась «привести нас в чувство». Была она, кажется, математиком, но уроков в нашем классе не вела - поначалу просто проводила с нами все перемены. Вот тогда мы и поняли, как это важно - иметь собеседником старшего друга. Это были действительно нужные для нас минуты: нет, мы не вели задушевных, душещипательных бесед, не делились секретами, не обсуждали мелкие ссоры и дрязги - мы просто говорили о том, что должно было быть по-настоящему интересно восьмиклассникам: о новом полёте в космос, о стихах в журнале «Юность», об Олимпиаде в Риме... Вскоре Раиса Матвеевна стала оставаться с нами и после уроков. Чем только не занимались мы до позднего вечера! Благодаря учительнице в нашем распоряжении были актовый и спортивный залы, нам даже разрешалось пользоваться инструментами из кабинета музыки. Помню выпущенную Раисой Матвеевной стенгазету: учительница раздобыла где-то наши фотографии и под каждой написала в стихах пожелания-характеристики. Запись, посвящённую мне, помню до сих пор: «Светлая голова, добрая душа. Справедливости у тебя учиться, а спесивости - не годится!». Понятное дело, я сразу же уткнулась в словарь: слово «спесь» было чужим. Прочитала словарную статью и - сначала обиделась, а потом поняла: ведь, и впрямь, «раскусила» меня учительница. Потом она исчезла так же неожиданно, как и появилась... На днях Н.И. Власова, заведующая школьным музеем, сообщила мне, что фамилия Раисы Матвеевны - Боброва, в школе она работала с 1956 года, а место её жительства было таким: Московская улица, дом 1. Значит, жила Раиса Матвеевна в самой школе, в подвале, где располагалось в то время учительское общежитие. В том же подвале - видимо, в другом отсеке, были столярные и слесарные мастерские. В просторной «слесарке» стоял сверлильный станок, несколько токарных и фрезерных. Там мы, облачённые в серые грубые халаты, вытачивали болты, какие-то шпильки, и до сих пор я испытываю страх не только перед гудящими станками, но и перед словами «кернер», «кулачковый патрон», «переходная втулка»... Ряд у полуподвальных окон был занят тисками - на них мы, орудуя напильниками, вытачивали номерки для раздевалки. А вот столярная мастерская была совсем не страшной - она запомнилась запахом стружки, тишиной, размеренным шарканьем рубанков. По углам разбросаны были образцы пород древесины, технологические карты, шаблоны. Не знаю, имелся ли практический толк от наших занятий, но мы старательно выпиливали ножки табуреток, черенки для лопат, какие-то полочки. И учитель в английском френче и галифе (френч запомнился, а вот имя, к сожалению, забылось!) молча подходил сзади и направлял неуверенную руку. Не думаю, что на изготовленной мною табуретке можно было сидеть, однако тому, что я умею держать в руках молоток, пассатижи и гаечные ключи, я обязана нашим трудовикам, не разделявшим работу на мужскую и женскую. А ещё в школе была пионерская комната, казавшаяся очень большой и нарядной: горны, барабаны, множество плакатов и альбомов, знамя дружины в углу. Под этим знаменем проводились линейки, сборы, на которых пионервожатые звонко выкрикивали: «Будьте готовы!». Как хотелось мне стать своей в этой чудесной комнате, носить галстук и красиво салютовать ребром ладони! К вступлению в пионеры нас долго готовили, мы выводили на альбомном листе слова пионерской клятвы, учили её наизусть. Волновалась так, что из долгожданного события запомнила только возвращение из Дворца пионеров по новому мосту (город совсем недавно отпраздновал 850-летие): шла, чрезвычайно гордая, выставив новый галстук из-под воротника шубы, а внезапно налетевший соседский мальчишка ухватился за красный шёлковый уголок и повалил меня в сугроб. Жизнь в отряде, как и ожидалось, оказалась насыщенной и интересной: мы до хрипоты обсуждали ежедневные события, занимались с отстающими, играли в тимуровцев, помогая одиноким старушкам, собирали по задворкам металлолом - при этом всем так хотелось заслужить похвалу пионервожатой Ольги Николаевны, красавицы с русой косой! Исключение из пионеров было событием страшным и позорным. Случаи очень редкие, и оттого ещё более пугающие. Так, однажды на целую неделю лишили галстука моего соседа Колю. На сборе он хорохорился, даже дерзил, чем приводил нас в неописуемый ужас, а потом я подсмотрела, как бесстрашный, отчаянный Колька плакал за поленницей и остервенело жевал снег. ...А с Ольгой Николаевной Шпагиной мы и сейчас иногда встречаемся, и я не перестаю удивляться тому, как она безошибочно узнаёт своих постаревших уже пионеров. Школьная раздевалка находилась не в подвале, как сейчас, а на первом этаже - занимала большой угол коридора. Хозяйки раздевалки, их называли тогда техничками, почти всех школьников знали в лицо. Например, одна из них, тётя Фиса, не только принимала наши тяжеленные пальто на ватине, но и просушивала на батареях варежки и шаровары, пришивала оторванные пуговицы. В дни родительских собраний мы, помню, изнывали под окнами - боялись не столько нареканий от учителей, сколько обязательных бесед наших мам с тётей Фисой, которая была в курсе всех дел - знала всё о наших шалостях, опозданиях, прогулах. Но неужели я ничего не приукрашиваю? Неужели всё в нашей школе было идеальным? Нет, конечно, и надо признаться: Владимир Алексеевич, например, в приступе гнева мог так ударить по парте линейкой, что веером взлетали карандаши и тетради, а Николай Николаевич мог иной раз «пропустить стаканчик». Наверняка были и казавшиеся нам несправедливыми двойки, и слишком суровые наказания; да и сами ученики часто оказывались не на высоте: бывали ленивыми, грубыми, непослушными. Но никогда не допускали мы осуждения учителей, пересудов за их спинами, злых насмешек, ибо знали: Владимир Алексеевич был узником Бухенвальда, Николая Николаевича всё никак «не отпускала» война, а добрейшая чудаковатая Олимпиада Ивановна очень одинока... Теперь-то я точно знаю: у человека есть такой неизведанный орган, такая желёзка, которая заведует нашей памятью, преображая (не приукрашивая, а именно преображая!) и людей, встреченных на пути, и события. Вот такой, волшебно преображённой, живёт на пространстве моей памяти первая школа. А что мои товарищи, ученики 7«а» класса той поры? Саша Чуб стал проректором вуза, Костя Зуев - кандидат технических наук, Юра Каркач - руководителем политехнического колледжа; Оля Смирнова (Ревякина) - писательница, Нина Иванова (Цыркун) - кандидат философских наук, доктор искусствоведения, известный кинокритик и переводчик, автор книг по истории мирового кино. Таня Велевко, любимая ученица Анатолия Ивановича, пошла по его стопам и стала учителем математики, Таточка Чивильгина - музыкальным работником, Наташа Евграфова - врачом-эпидемиологом, Ира Цветкова и Лариса Янтикова - юристами... Жаль только, что многих мальчиков, лучших наших мальчиков, уже нет на этом свете. Давно умерли и друг моего детства Саша Гринвальд (это он проучил когда-то, вывозив в снегу, заважничавшую юную пионерку), и Вова Сова, и Аркаша Рейцман, и Валера Гущин, и Слава Иосилевич...» С 1953 по 1969 год Владимирский ИУУ располагался по адресу: ул. Фрунзе, 43. А с 1969 по 1981 — в здании Дома Офицеров. Из-за тесноты в здании на улице Фрунзе несколько кабинетов ИУУ до 1969 года находились в здании бывшей женской гимназии, в правом крыле. Там было также общежитие для учителей.
Театральная площадь и Троицкая церковь. Ремонт здания школы. 1976 г.
1980 г. «Школе – 110 лет. Ребята собрались у дверей только что родившегося музея и с нетерпением ждали, когда будет перерезана ленточка, и они войдут в комнату, где собраны экспонаты, документы, рассказывающие о периоде, охватывающем целый век. Музей этот необычный - он посвящен истории Владимирской средней школы № 1. которой исполнилось 110 лет. А создан он руками самих школьников. Упали на пол концы порезанной ленточки, и ребята вместе с учителями, ветеранами войны и труда заполнили комнату. Вот стенд, рассказывающий об Ольге Афанасьевне Варенцовой, с отличием окончившей женскую гимназию, ту самую гимназию, которая располагалась когда-то в этом же здании. Впоследствии О.А. Варенцова стала профессиональной революционеркой, соратницей В.И. Ленина. Есть здесь стенды, посвященные выпускникам школы, защищавшим Родину в годы Великой Отечественной войны. Особенно много материалов собрано о Герое Советского Союза генерал-майоре А.И. Крайнове. Здесь же хранится его мундир. С волнением читают ребята имена Бори Архипова, Саши Лобанова, Бори Перстня, других юношей, ушедших на войну прямо со школьной нарты и не вернувшихся домой. Вот Володя Давыдов - молодой разведчик. Он пал смертью храбрых в боях за Сталинград. На стендах - фотографии, документы бывших учителей школы, которые в трудную годину ушли на защиту своей Отчизны. Среди них - В.А. Поспелов. Это он, находясь в фашистских концлагерях, сплачивал военнопленных, готовил их к восстанию. Это он поддерживал тесную связь с немецкими интернационалистами» («Призыв», 25 дек. 1980). В начале 1980-х годов в школе был осуществлен удачный эксперимент — спецклассы с футбольным уклоном, в которых учились только мальчики. Из тех футбольных классов выросла целая плеяда лучших владимирских футболистов и тренеров последних десятилетий, которые вывели «Торпедо» (Владимир) в первый дивизион: Дмитрий Вязьмикин, Евгений Дурнев, Александр Акимов и другие.
МБОУ "СОШ № 1" действует с 25 мая 1995 г. В 2000 году она стала школой с углубленным изучением предметов художественно-эстетического цикла. Весной 2010 г. был открыт музей школы. В 2012 году был получен сертификат от департамента образования и наркологического диспансера за участие в конкурсе «Лучшая школа, свободная от психоактивных веществ». Директор - Ростовцева Татьяна Александровна. Официальный сайт учреждения: http://vschool-1.ru/ Адрес: Дворянская улица, д. 1.
Школа № 1. Вид с южной стороны. Школа № 1. Центральная часть фасада Школа № 1. Улица Дворянская, д. 1 Памятная доска в честь О.А. Варенцовой
Памятная доска на здании напоминает о том, что в 1884 г. женскую гимназию с отличием окончила Ольга Афанасьевна Варенцова, участница трех революций. Гимназию вместе с О.А. Варенцовой окончила Варвара Златовратская, сестра известного владимирского писателя-народника Н.Н. Златовратского. Другая выпускница владимирской гимназии, учительница иностранных языков Юлия Оттовна Дрейер, была расстреляна в 1937 году как немецкая шпионка. Из 1-й школы вышел известный актер театра и кино Валерий Хлевинский, участник труппы легендарного театра «Современник» 60-х годов.
Учебные заведения города Владимира
