Андрей ТОРОПОВ. ПЕРВЫЙ ГРЕЧЕСКО-РУССКИЙ СЛОВАРЬ И ЕГО СОСТАВИТЕЛЬ АРХИЕПИСКОП МЕФОДИЙ (СМИРНОВ). К 245-летию со дня рождения.
До сих пор в полной мере не оценена роль словарей в развитии человеческой цивилизации, а ведь эти, на первый взгляд, невзрачные книжицы являются не только верными помощниками студентов, профессоров и туристов, они в буквальном смысле способствуют сближению народов. Трудно сказать, когда появился в истории человечества первый словарь - его происхождение теряется в глубине веков, где-то во временах вавилонского столпотворения. Но нам хорошо известны имена тех, кто в разные века помогал людям преодолеть последствия этого трагического для рода человеческого события. И речь в данном случае идет не о магах или волшебниках - эту задачу решает наука лингвистика, в течение нескольких веков развивавшаяся в монастырских стенах. На Владимирской земле с древних времен существовало немало монастырей, в которых создавались подлинные сокровища отечественной книжности. Петровские реформы многое изменили в жизни страны, но эти новые веяния, подчас довольно разрушительные, не смогли вытравить из памяти людей науки древних книжников, и в XVIII в. рождались на Владимирской земле их наследники - непревзойденные знатоки древних языков, ставшие подлинным украшением столичных Духовных Академий.
Первым из них был митрополит Амвросий (Подобедов), автор «Руководства к чтению Священного Писания Ветхого и Нового Завета», выдержавшего не одно издание, вторым - епископ Моисей (Гумилевский), первым переведший на русский язык Гомера и составивший первый учебник греческой грамматики, от него своеобразную эстафету принял архиепископ Ириней (Клементьевский), ознакомивший русского читателя с проповедническим наследием Иоанна Златоуста. И вот, наконец, настал черед покорять столицы ещё одному сыну сельского священника Владимирской епархии.
Михаил Алексеевич Смирнов родился в 1759 г. в с. Алексино Александровского уезда. Детство его прошло на поистине святой земле, по которой когда-то прошел, избегая смуты в родной обители и подыскивая место для нового монастыря, преподобный Сергий Радонежский, здесь же пролегали тропы его учеников и сподвижников: Стефана Махрищского, Романа Киржачского, Никона Радонежского, Григория Авнежского. И в последующие годы эти живописные места, почти не тронутые человеком, привлекали многих подвижников: в XVI в. потомок одного из первых иноков Махрищской обители, игумен Варлаам сделал свой монастырь крупнейшим на Руси центром книжности, заручившись поддержкой самого Ивана Грозного и пригласив сюда для написания житий местных подвижников видного столичного агиографа - игумена Иоасафа.
В XVII в., при поддержке царя Алексея Михайловича и Патриарха Иосифа (первого Патриарха - уроженца Владимирской земли) обосновался в здешних краях игумен Лукиан, пришедший из тверских земель, с благословения которого вскоре возникла женская обитель в хранящих немало тайн палатах Ивана Грозного в Александровской слободе. Не пустовала и обитель, созданная самим Лукианом - ее прославили ученики основателя, Корнилий Александровский и Корнилий Переяславский. Наконец, на рубеже XVII-XVIII вв. в Ульяновой пустоши поселился отшельник Зосима, положив начало одному из крупных центров русского монашества.
Вдохновленный примером великих предшественников, юный Михаил покинул отчий дом и отправился в расположенную неподалеку Троице-Сергиеву Лавру, где поступил в Духовную Семинарию. В 1774—1782 годах он учился в Троице-Лаврской семинарии, по окончании которой определён учителем греческого и еврейского языков в той же семинарии.
Больше ему не суждено было вернуться в родное село: родной брат Михаила Николай избрал для себя путь белого священника, а сам в 1782 году пострижен в монашество митрополитом Московским Платоном (Левшиным) с именем Мефодий - дальнейшее служение на ниве книжности он, вероятно, избрал по примеру своего покровителя, первоучителя славян. Окончив после Семинарии Славяно-греко-латинскую Академию, он остался здесь. 10 февраля 1783 года Мефодий назначен префектом и библиотекарем Троице-Лаврской семинарии. 25 декабря 1783 году назначен ректором Троицкой Лаврской семинарии.
Трудно сказать, сыграла ли свою роль в этой стремительной карьере поддержка земляков, окончивших Академию раньше и уже занявших к этому времени епископские кафедры, или выдающиеся успехи студентов Академии - уроженцев Владимирского края уже утвердили в умах академической профессуры впечатление о выходцах с Владимирской земли как сильных лингвистах, однако никакие внешние обстоятельства не помогли бы, если бы уроженец села Алексино не обладал незаурядными способностями к изучению древних языков.
Административная работа, конечно же, отнимала у архимандрита Мефодия немало времени и сил, но высокое положение давало ему
возможность публиковать свои научные труды. В 1783 г. вышел в свет «Словарь простого греческого языка» с приложением основных грамматических правил - это было первое в России учебное пособие подобного рода. Работа составителя греческого словаря является трудом, гораздо более сложным, чем работа составителя словаря какого- либо другого языка, именно поэтому раньше такой работы в России проделано не было. Каждое слово, включая служебные части речи, может иметь до пяти вариантов перевода, а такие ключевые понятия, как «логос», имеют более десятка значений. С другой стороны, некоторым русским понятиям в греческом языке могут соответствовать четыре или пять слов - таковы, например, слова «любовь» (русскому слову соответствует пять греческих), «тело» (два греческих эквивалента), «Церковь» (три эквивалента). Особенно сильно развилась подобная многозначность в христианскую эпоху, когда один из вариантов перевода соответствовал бытовому, немного стилистически приниженному употреблению того или иного термина, а другой - когда слово употреблялось в духовном смысле, как некий религиозный символ. Наглядный пример тому - греческие слова «дендрон» и «ксюлон», оба они переводятся как «древо» Но слово «дендрон» используется в бытовом повествовании, в то время как «ксюлон» встречается в книгах Священного Писания в следующих контекстах: «древо познания», «древо Честного и Животворящего Креста». Задача составителя греческого словаря заключается не только в том, чтобы подобрать наиболее употребительные слова и дать их точный перевод, его работа включает в себя и определенный комментарий - разъяснение наиболее сложных и непонятных случаев, ведь этот словарь был, прежде всего, адресован воспитанникам Духовных Семинарий и Академий и призван научить их основам правильного толкования библейских текстов, а это была наука не из легких. Будущий архиепископ Мефодий справился с этой задачей, и хотя позднее были изданы другие словари, гораздо более совершенные, но не стоит забывать, что этот словарь был самым первым, да и лингвистическая наука делала только первые шаги.
В том же году вышел в свет перевод избранных произведений Иустина Философа. Эта работа стала своеобразным творческим состязанием с земляком и сослуживцем по Академии - архиепископом Иринеем (Клементьевским). Но архиепископ Ириней перевел лишь одно произведение Иустина Философа - «Разговор с Трифоном Иудеянином», после чего посвятил большую часть своей жизни переводам произведений другого известного святого отца - Иоанна Златоуста.
В разные годы был опубликован ряд других богословских сочинений Мефодия, среди которых выделяются «Толкования на Послание Апостола Павла к Римлянам» и «Толкования на Апостольские правила» - в этих книгах автор развивал свои взгляды на общие принципы интерпретации церковно-догматических текстов, впервые изложенные им ранее в «Словаре простого греческого языка». Эти сочинения положили начало особому методу богословского исследования, развитому плеядой видных церковных лингвистов - выходцев с Владимирской земли: богословское толкование велось с привлечением обширного лингвистического материала. Но два сочинения Мефодия резко выделяются и на фоне своей эпохи и на фоне выдающихся трудов плеяды переводчиков - земляков. Речь идет о книгах, вышедших в Москве в 1805 г. Первая из них представляла собой уникальное учебное пособие - историю первых трех веков существования христианской Церкви, полностью написанную по латыни. В дальнейшем, в частности, в советскую эпоху, подобный метод обучения иностранному языку был довольно популярным, но Мефодий (Смирнов), несомненно, был в этой области первопроходцем. Другая книга была переводом труда греческого историка Сильвестра Сгиропуло «О Флорентийском Соборе» и была посвящена важнейшему событию европейской церковной истории, коренным образом отразившемуся в судьбах Российского государства и Русской Церкви. Это событие, в первую очередь, было известно на Владимирской земле - первые подробности о Ферраро-Флорентийском Соборе Русь узнала из записок епископа Суздальского Авраамия и его спутников, двух суздальских монахов. Но полная картина этого Собора и обстоятельства подписания русским посольством во главе с митрополитом Исидором Ферраро-Флорентийской унии была до конца не ясной: необходимо было изучить разные точки зрения, свидетельства разных очевидцев - переводческая работа Мефодия помогла закрыть в этой истории ряд существенных пробелов.
Вся эта титаническая деятельность Мефодия протекала отнюдь не в тиши библиотек - эти труды были написаны в свободное от преподавательского и административного служения время.
14 февраля 1794 года назначен настоятелем Московского Новоспасского монастыря.
21 мая 1795 года хиротонисан во епископа Воронежского и Черкасского.
10 апреля 1799 года назначен епископом Коломенским и Каширским.
31 декабря 1799 года назначен епископом Тульским и Белёвским.
15 сентября 1801 года награждён орденом Святой Анны 1 степени.
4 декабря 1803 года становится членом Святейшего Синода.
Архиепископ Мефодий
31 декабря 1803 года назначен епископом Тверским и Кашинским. 1 мая 1804 года возведён в сан архиепископа.
23 марта 1806 года награждён орденом Святого Александра Невского.
С 30 августа 1814 года — архиепископ Псковский, Лифляндский и Курляндский. Последней его епископской кафедрой был Псков, где он в 1814 г. сменил уволенного на покой по болезни архиепископа Иринея (Клементьевского). Скончался 2 февраля 1815 года. Погребён в Троицком соборе города Пскова.
За последующие годы вышло в свет немало научных трудов, и сегодня даже иной дотошный ученый может не вспомнить о небольших книжках, напечатанных в Москве на рубеже ХѴІІІ-ХІХ вв. Однако это вовсе не означает, что вклад в отечественную культуру архиепископа Мефодия и замечательной плеяды его земляков недостаточно значим и достоин пристального внимания лишь узкого круга знатоков. Иного взгляда на деятельность этих людей придерживался митрополит Евгений (Болховитинов), составитель «Словаря исторического о бывших в России писателях духовного чина Греко-российской Церкви», на страницах которого наши земляки занимают почетное место. Вероятно, забвение их имен было обусловлено атеистическим духом недавних десятилетий. И преодоление трагических последствий этого периода в истории страны, несомненно, должно включать возвращение в историческую память народа имен и трудов, составивших золотой фонд отечественного богословия, в историю Владимирского края, где в далеком XVIII в. начинался путь к вершинам церковной власти и к тайнам науки о языке славной плеяды преподавателей Славяно-греко-латинской Академии.
Святители, священство, служители Владимирской Епархии Владимирская епархия.
