Ей исполнилось лишь семь лет, как умер отец. Случилось это вскоре после большого пожара, который страшно напугал жителей поселка (Гусь-Хрустальный). Запылала текстильная фабрика. Огонь грозился переброситься на жилье. Яровой вместе с другими рабочими чуть ли не всю ночь тушил пожар. Домой вернулся грязный, в обледеневшей, разодранной одежде. Промокшие сапоги были издали похожи на два чурбака. Раздеваясь, Никитич, так уважительно звали его соседи, вдруг забился в судорожном кашле.
— Ледяной воды, разгорячившись, хватил ковшик. Ничего, пройдет, — ответил он на беспокойство жены.
Но не прошло. Свалился и не встал. А через несколько недель его хоронили.
Страшно плакала и убивалась жена. Восемь детей, мал мала меньше, остались сиротами. А вскоре должен был появиться еще один. Что было делать ей с такой оравой? Самому старшему, Николаю, было четырнадцать, Лизе — семь, а самая младшая Зина только училась ходить.
Первые дни после похорон Яровая ходила как неприкаянная. Все у нее валилось из рук. Выручали соседи, родные, товарищи отца. По просьбе их Анну Ивановну, ткачиху, перевели в котельную прачкой. Работа была намного тяжелее, зато заработок — больше.
Баклуши не били и сами ребята. Рвали траву для буренки, из лесу несли сучья, а в летнюю нору — грибы и ягоды. Хоть и немудреная еда, а все же для семьи подспорье.
Как ни тяжело было матери, а все же всех детей учила. Старший, Николай, окончил Мальцовское училище, две зимы бегали в школу Алексей, Ольга и Дмитрий. И вот настала очередь идти в двухклассную школу Лизе.
— Слушай, дочка, — сказала ей мать по дороге в школу, — учись прилежно. Ох, как мне не хочется, чтобы ты и твои сестры жизнь провели у корыта. — При этих словах она показала свои красные, потрескавшиеся от золы и соды руки.
Училась девочка охотно. Очень любила историю. Двухклассную школу окончила с хорошими баллами, поступила в гимназию. К тому времени старшие братья подались на заработки. Николай — в Самару, Алексей — в Петроград слесарем на Путиловский. Ольгу же и Дмитрия видела Лиза лишь по утрам. Они таинственно о чем-то шептались, перемигивались. Вскоре любопытная гимназистка дозналась, что они помогают большевикам. Оля после дежурства на телеграфе шла на «явку» и передавала содержание телеграмм и телефонных разговоров администрации хрустального завода и фабрики, местного пристава. Дмитрий после смены зачастил на Георгиевский: в этом поселке собирались подпольщики.
Однажды, когда Лиза понимающе намекнула на тайны старших, брат и сестра чуть не застонали. Надо же где-то так промахнуться. Подумали, переговорили и вскоре дали младшей первое поручение: подобрать понадежнее ребят из класса и вместе с ними размножить «Приветствие от рабочих фабрики Нечаева-Мальцова в Гусь-Хрустальном рабочим депутатам IV Государственной думы и газете «За правду» за подписью «Группа сознательных рабочих, 23 человека». Оно было опубликовано 5 декабря 1914 года в № 52 этой газеты.
— Будь осторожна, Лиза, — предупредил ее брат. — Это почти единственный экземпляр газеты, которым располагает наша группа.
Совсем юная, но сметливая и не по годам серьезная, Лиза выполняет и другие поручения старших. В ночь за полночь огородами пробирается к названному адресату, передает и получает секретную «почту». Ох как однажды перепугалась. Только было вернулась и легла на печку обсушиться, на улице лил весенний холодный дождь, как дверь в сенцах заходила от ударов. В избу ввалились жандармы. С ними — полицейский пристав Гусевской Нечаева-Мальцова фабрики. Вот тогда впервые Лиза испугалась до дрожи в коленях. Боялась, что найдут отпечатанные на гектографе первомайские листовки, принесенные только вечером. Их она засунула в расщелину между стеной и печкой. Обыск, к счастью, не дал результатов, хотя старшего брата и увели.
После победы Великого Октября Лизе Яровой, семнадцатилетней девчонке, члену гусевского Союза молодежи, доверили должность делопроизводителя райпродкома. Одновременно ее зачислили в отряд Красной гвардии. После окончания основной работы девушка шла в шлифовню хрустального завода. Там в то время располагался штаб отряда. Там же ночевали и красногвардейцы.
Первую годовщину Октября гусевские коммунисты встретили с оружием в руках. По телеграфу сообщили: в селе Алексеево Рязанской губернии поднят эсеро-кулацкий мятеж против Советской власти. Убито и зверски замучено 13 красноармейцев. Требуется помощь. В ночь с 6 на 7 ноября гусевские красногвардейцы присоединились к владимирскому отряду. До Тумы ехали поездом, а там до Алексеева — в промозглую темную ночь шли пешком. Шли осторожно, опасаясь засады. В числе отряда с тяжелой трехлинейкой шагала и комсомолка Лиза Яровая. Мятежники были рассеяны, а зачинщиков заговора арестовали. Отряд без потерь 8 ноября вернулся в Гусь. Горожане организовали бойцам торжественную встречу-демонстрацию.
Май 1919 года. По призыву комсомола Яровая едет в прифронтовую полосу Южного фронта. Здесь ей, как и другим добровольцам, поручают работу по созданию комсомольских организаций. Ее зачисляют на должность агитатора комсомола Донбюро РКСМ в станице Ярыженской. С приближением же фронта было дано распоряжение явиться в политотдел штаба Южного фронта Красной Армии. Здесь она была зачислена сотрудницей разведывательного отдела штаба Южфронта. Не раз ходила по заданию в тыл врага.
— Последний из таких рейдов, — вспоминает младшая сестра Елизаветы — Надежда Петровна, — чуть было не завершился трагически. Под ударами Красной Армии деникинцы откатывались на юг. Сестре было поручено разведать силы белых недалеко от Одессы. На дворе стоял суровый и снежный февраль 1920 года. Лиза простудилась и слегла. В тифозном бреду, как вспоминала она, проговорилась, что служит у красных. На ее счастье в хате, куда ее принесли в бессознательном состоянии, оказались добрые люди. Они не только не донесли, но и заботливо ухаживали за тифозной больной до прихода Красной Армии.
Похудевшая, словно девочка-подросток, сошла с поезда в Гусь- Хрустальном Елизавета Яровая. Поселок казался вымершим. Редко над чьей-либо крышей курился дымок. Застывшими стояли фабричные и заводские трубы. И хотя поселок минула гражданская война, голод, разруха, болезни не миновали и его. Везде чувствовалось запустение.
Прямо с вокзала девушка направилась в райком комсомола. Не терпелось узнать о своих друзьях, тем более, что дорога к дому проходила мимо. Несмотря на слабость, чуть было не бегом поднималась вверх по центральной улице с приземистыми кирпичными, так называемыми «мальцовскими» домиками. До революции в них жили мастера-хрустальщики, для рабочих же фабрики хозяин поселка строил только казармы.
Девушка свернула в проулок и вошла в большое двухэтажное потемневшее от времени здание. Над лестницей висел кумачовый плакат с белыми буквами: «Все силы на борьбу с разрухой!»
В райкоме комсомола ее встретили радушно. Обрадовались и с ходу: — Завтра пойдешь на фабрику. Займешься обучением неграмотных.
Яровая не возразила, не попросила отдыха. Знала, что партия возглавила наступление на неграмотность, за становление нового быта. Однажды апрельским утром Яровую вызвали в райком партии. — Не удивляйся, что подняли так рано, — подавая руку, объяснил ей секретарь райкома А.С. Максимов, плотный рыжеватый мужчина с густой копной каштановых волос. — У нас теперь рабочий день, пожалуй, без начала и без конца. Присядь.
С Александром Сергеевичем Лиза познакомилась в дни «Недели крестьянина», когда большой отряд гусевских рабочих выезжал в деревни так называемого Семеновского куста на ремонт сельхозинвентаря и создание избы-читальни. Максимов сказал, что ей поручается возглавить райком комсомола:
— Не скрою, должность не легкая. Да считаем, что и на фронте тебе было не легче.
15 августа комсомольцы Владимирской губернии праздновали «День Красной молодежи». В этот день гусевские комсомольцы провели массовый субботник. Они заготовляли для предприятий топливо, разгружали вагоны с хлопком и содой. Постепенно начали оживать фабрика «Красный Профинтерн» и хрустальный завод. Наряду с производством секретарь райкома РКСМ уделяла большое внимание созданию и укреплению комсомольских ячеек в деревне.
Летом 1921 года Елизавету Яровую избирают секретарем Вязниковского уездного комитета комсомола, а годом раньше она стала членом партии. — Приняли мы ее, — вспоминает журналист Евгений Подаруев, занимавший в то время должность заведующего отделом комсомольского укома, — весьма настороженно. Бледная, худая, серьезная в своем строгом платье, она более подходила на роль учительницы, чем на первого секретаря. Но вскоре ее пылкий и решительный характер стал нравиться. Не было ни одного отданного ею указания, выполнение которого она бы не проверила. Она многое сделала для оживления деятельности комсомольской организации. В городе вся работа была перенесена на улицы и в парки, в общежития молодежи. Наиболее подготовленные комсомольцы из числа рабочих, учащихся вместе с членами укома выезжали на село. Здесь организовывали митинги, лекции, спектакли на политические и антирелигиозные темы, торжественно отмечали революционные праздники. Мы выступали застрельщиками праздников урожая, дней леса, руководили политическими кружками.
Осенью 1921 года Лиза по путевке губкома комсомола уехала в Москву на курсы при Свердловском коммунистическом университете.
Вот строки из автобиографии Е. П. Яровой: «После окончания курсов лесом 1922 года была направлена на партийную работу в Русскую советскую трудовую колонию, находящуюся в Тувинской Народной Республике. Здесь работала до осени 1925 года, то есть до направления меня на учебу в Ленинградский комвуз. После трехгодичной учебы была зачислена в состав пропагандистской группы ЦК ВКП(б)».
Оказаться в числе работников аппарата Центрального Комитета было большой, честью. В те годы, наряду с организационным укреплением рядов ВКП(б), велась огромная работа по политическому просвещению и идейной закалке коммунистов. Вся идеологическая деятельность партии была направлена на успешное решение задач социалистического строительства. К пропагандистской работе были привлечены тысячи коммунистов и комсомольцев. Часть наиболее опытных пропагандистов была сосредоточена в ЦК ВКП(б) в виде партгрупп. Выезжая на места, они активно участвовали в организации партийного просвещения, оказывали коммунистам квалифицированную помощь в овладении марксистско-ленинской теорией.
Первая командировка Елизавете Петровне Яровой была выписана в Бурят-Монгольскую автономную республику. В 1928 году здесь восстанавливалась золотодобывающая промышленность, возникала угольная, создавались предприятия пищевой промышленности. Работать было очень трудно. Ведь до Великого Октября только четыре процента бурят могли читать и писать, да и то по-русски. Своей письменности они не имели.
Через год, в связи с окончанием срока командировки, Е. П. Яровая возвращается в Москву. Но всего лишь на несколько недель. На этот раз новая командировка привела ее на Урал в г. Кизел.
— Стране, как хлеб, нужен уголь, — напутствовали ее в Отделе пропаганды ЦК ВКП(б). — Надо сделать все, чтобы шахты Кизеловского угольного бассейна давали как можно больше ценнейшего химического сырья. А чтобы так было, партийным организациям нужно больше проявлять заботы о быте рабочих.
А через год новая командировка. За ней — четвертая, пятая. Совхоз «Гигант» Северокавказского края. Челябинский тракторный завод. Дзержинск. И каждое задание воспринималось Яровой как почетное.
В первый осенний месяц 1935 года Елизавета Петровна переступила порог созданного четыре года назад историко-партийного института, призванного готовить преподавателей высшей школы и работников общественных наук. За лекциями и конспектами, семинарскими занятиями незаметно промелькнуло три года. И вот она уже преподаватель Горьковского педагогического института. Однако рамки преподавательской работы оказались узкими для Елизаветы Петровны. Ей больше по душе была организаторская деятельность. Она считала, что ее опыт партийной и пропагандистской работы принесет больше пользы в рабочей среде. Она просит Горьковский обком ВКП(б) направить ее в одну из производственных партийных организаций, желательно в «Стройгаз», который продолжал строительство Горьковского автомобильного завода.
— Стремление ваше похвально, — сказали ей в обкоме партии.— Но нам сейчас наряду с укреплением позиций социализма внутри страны надо больше проявить заботы о международном авторитете СССР. Вам поручается возглавить деятельность областного отделения Международной организации помощи революционерам.
Елизавету Петровну избирают секретарем президиума Горьковского обкома МОПРа. И не было дня, чтобы она не выступала как организатор и пропагандист на заводах и в колхозах. Выступала против войны и фашизма, страстно призывала крепить обороноспособность своей Родины. В феврале 1941 года Яровая избирается заместителем секретаря парткома «Стройгаза» с одновременным исполнением обязанностей заведующей партийным кабинетом. В те дни у парткома была одна забота: сделать все возможное и сверхвозможное, чтобы сдать новые цеха.
Сообщение по радио о том, что гитлеровская Германия напала на Советский Союз, застало Елизавету Петровну на одной из строительных площадок. Под репродуктором, висящем на столбе, сгрудились сосредоточенные, молчаливые люди. И хотя уже давно полыхала вторая мировая война близ наших границ, по лицам строителей было видно: ее не ждали в это солнечное воскресное утро. Яровая принимает решение — надо провести митинг. Об этом, самом первом и городе гневном протесте советских людей против фашизма, через день рассказала многотиражная газета автозавода. На митинге Елизавета Петровна призвала строителей добровольно вступать в ряды Красной Армии, беспощадно бить фашистов.
На другой день после начала войны Яровая подала заявление с просьбой направить ее в Действующую армию. В парткоме ее просьбу поддержали. Но медицинская комиссия категорично заявила: «Слабые легкие, аритмия сердца». Пришлось смириться с приговором врачей.
В связи с консервацией стройки Яровая в феврале 1942 года переходит на работу инструктором орготдела Автозаводского райкома партии. Для партийного работника каждый день был тогда одинаково напряженным, никто не думал о сне и отдыхе. Предприятия оборонного назначения работали круглосуточно. К станкам встали вчерашние школьники-подростки. Елизавета Петровна выступает перед рабочими с докладами и беседами, рассказывает о положении на фронтах, знакомит с решениями партийных организаций. И все это ради одной цели — дать больше первоклассной техники для Красной Армии.
— Незаурядный талант организатора, — рассказала автору этих строк ветеран партии Н. И. Дворецкая, — особенно проявился у Елизаветы Петровны в кошмарные июньские ночи 1943 года. Фашисты направили на Горький сотни самолетов. Враг целил в промышленные объекты, и ему удалось нанести серьезный ущерб Горьковскому автозаводу. Коммунисты под руководством райкома и парткома подняли жителей соцгородка на рытье водоемов. На восстановление завода прибыли рабочие с других предприятий. Понадобилось всего лишь 100 дней и ночей, чтобы автогигант был восстановлен. Яровая дневала и ночевала в цехах, вместе с рабочими выполняла физическую работу. Заслуги Елизаветы Петровны не остались незамеченными. В 20-летнюю годовщину автозавода ей был вручен орден «Знак Почета».
Судя по документам, многие побаивались Елизавету Петровну, иные не без основания. Особенно те, кто не умел соблюдать дисциплину, совершал недостойные советского человека, тем более, коммуниста, поступки. Некоторые из них пытались даже мстить. В личном деле Яровой подшито несколько анонимок, обвиняющих коммунистку в различных грехах. И, как правило, на них резолюция: «При проверке не подтвердилось».
Е. П. Яровая скоропостижно скончалась первого января 1961 года. В некрологе за подписью группы товарищей, опубликованном в газете «Автозаводец», говорилось: «В лице Елизаветы Петровны мы потеряли преданного делу партии коммуниста, скромного, отзывчивого, чуткого товарища, стойкого, принципиального большевика».
