В 1831 году Мария Ивановна Мальцова, дочь владельца Дятьковского хрустального завода Ивана Акимовича Мальцова, вышла замуж за графа генерал-адъютанта Павла Николаевича Игнатьева. Старший сын Игнатьевых Николай (1832-1908), получив блестящее образование, состоялся как видный деятель. При Александре III он станет министром внутренних дел.
Павел Николаевич Игнатьев родился 30 июня (12 июля) 1870 года в Константинополе, в аристократической семье графа Николая Павловича Игнатьева, впоследствии министра внутренних дел, и его жены Екатерины Леонидовны, урождённой княжны Голицыной. Назван Павлом в честь деда.
Учился в Сорбонне (Париж). В 1892 г. окончил Киевский университет. По окончании университета был прикомандирован к Министерству внутренних дел (Санкт-Петербург). С 1892 служил по Министерству внутренних дел.
С 1893 года состоял в распоряжении киевского, подольского и волынского генерал-губернатора. Проходил действительную военную службу в лейб-гвардии Преображенском полку в батальоне, которым командовал наследник цесаревич Николай Александрович (будущий император Николай II). В своей роте в чине унтер-офицера заведовал школой грамотности для солдат. С 1894 г. камер-юнкер.
С 1895 года — липовецкий уездный предводитель дворянства.
В 1903 году в Ницце обвенчался с княжной Натальей Николаевной Мещерской (1877—1944), фрейлиной. Она была дочерью князя Н. П. Мещерского, попечителя Московского учебного округа.
С 1904 года — председатель Киевской губернской земской управы.
С 17 февраля 1907 года — киевский губернатор. Действительный статский советник (1908).
С 13 апреля 1909 года — директор департамента земледелия.
С 1 января 1912 года — товарищ главноуправляющего земледелием и землеустройством А. В. Кривошеина.
В октябре 1913 года в Санкт-Петербурге в возрасте 79 лет Юрий Степанович Нечаев-Мальцов (1834—1913) скончался. Завещание Юрия Степановича удивило всех не меньше, чем завещание Ивана Сергеевича Мальцова. Наследниками были объявлены - Элим Павлович Демидов, князь Сан-Донато и Павел Николаевич Игнатьев. Э.П. Демидов унаследовал два особняка в Санкт-Петербурге, имение Нечаевых, все капиталы, находящиеся в петербургских банках. Игнатьев Павел Николаевич получил большую часть наследства в виде промышленных предприятий, находящихся во Владимирской, Рязанской, Смоленской, Тверской губерниях.
В 1914 году вступил в права наследства промышленными предприятиями Юрия Степановича Мальцова. Он стал владельцем мальцовских хрустальных заводов, расположенных во Владимирской губернии, а также Новосельского стекольного завода в Тверской губернии и Тигодского стекольного завода (ст. Любань Николаевской железной дороги).
В 1913 году по его указанию был составлен план усадьбы при Гусевской фабрике.
При Игнатьеве на Гусевской хрустальной фабрике был налажен выпуск парфюмерной посуды.
В 1915 году на его средства началось строительство гимназии второй ступени.
С 9 (22) января 1915 года — временно исполняющий обязанности (сменив барона Таубе), с 6 (19) мая 1915 — министр народного просвещения. Был назначен по рекомендации А. В. Кривошеина. Придерживался либеральных взглядов, был популярен в общественных и интеллектуальных кругах. Само назначение Игнатьева, как и назначение ещё нескольких министров-либералов, выражало не новый курс правительства, а лишь стремление наладить отношения с большинством государственной Думы[2].
Вскоре после вступления в должность, в апреле 1915 года Игнатьев созвал совещание попечителей учебных округов, на котором охарактеризовал общие направления новой школьной политики, которую он предполагал проводить. Материалы этого совещания по реформе средней школы (примерные программы и объяснительные записки) были изданы в том же году, и рассматриваются в качестве проекта реформы народного образования[3]. Эти материалы, а также другие разработанные в различных комиссиях примерные программы и объяснительные записки к ним воплощали в себе «то лучшее, чем располагала либерально-буржуазная педагогическая мысль», и «в известной части были использованы при составлении программных материалов после Октябрьской революции».
Реформаторы предусматривали в перспективе введение единой школы (гимназии) с 7-летним сроком обучения, разделённой на две ступени (1-3 и 4-7 классы). На второй ступени предусматривалась специализация — новогуманитарная (с приоритетом русского языка и литературы, иностранных языков, истории), гуманитарно-классическая (традиционная русская гимназия с углублённым изучением латинского и греческого языков) или реальная (приоритет математики и естественных наук). Особое внимание обращалось на необходимость соответствия среднего образования потребностям общества и интересам экономики. Признавалась необходимой преемственность программ средней школы и последующих этапов профессиональной подготовки. Предлагалось ввести в школе трудовое начало как средство воспитания, а не профессионализации. Важной составляющей проекта реформы была демократизация системы управления народным образованием. Так, предлагалось создать при гимназиях комитеты, в которые бы вошли представители общественности. Педагогические советы гимназий наделялись правом самостоятельно разрабатывать учебные планы и программы, решать хозяйственные вопросы.
За время своего пребывания на посту министра Игнатьев провёл два совещания попечителей учебных округов (в феврале 1915 и марте 1916 года), а также ряд педагогических съездов, на которых обсуждались вопросы будущей реформы. «Необходимо через школу, — говорил Игнатьев на этих совещаниях, — способствовать развитию производительных силстраны: школа должна служить жизни и нуждам населения». Несмотря на ограничение прироста бюджета народного образования после начала первой мировой войны, число высших и средних учебных заведений при Игнатьеве увеличилось, и министерству удалось получить средства на поддержку ряда женских и частных вузов.
Игнатьев активно участвовал в деятельности группы либеральных министров, выступавших за отвергнутый царём компромисс с Государственной думой, что впоследствии послужило причиной его быстрой отставки. Кроме того, содержание предлагавшейся им реформы образования вызвало резкое неприятие со стороны консервативных сил. В результате проекты предложенных им реформ были правительством отклонены и не реализованы; историки заключают, что в сложившихся условиях осуществить свою реформу Игнатьев не мог. В результате Игнатьев, получивший 1 января 1917 года чин шталмейстера двора, обратился 27 декабря 1916 (9 января 1917) года к императору с просьбой снять с него «непосильное бремя служения против велений совести». На следующий день он был уволен в отставку.
В 1917 году в силу катастрофически плохого финансового состояния был вынужден реорганизовать Гусь-Хрустальные заводы в акционерное общество.
После февральской революции на Великодворском заводе ненормальное положение тянулось недели две, за которые успела съездить в Петроград к хозяину графу П. Н. Игнатьеву делегация рабочих, сумевшая там побывать и в Таврическом Дворце. Результатом делегирования была предотвращена угрожаемая Бахтиным остановка завода, которую Игнатьев отменил. По возвращении делегации в конце марта месяца, в тот же день вечером было созвано в школе экстренное заседание Исполнительного Комитета для выслушания ее доклада, на котором один из ездивших товарищей повторил сказанные делегатам по вопросу о Бахтине в Таврическом слова: «Зря — вы не привезли его к нам сюда». Эти слова моментально, как по радио, из стен заседания в школе были переданы каким-то досужим язычком, остающимся до сих пор у великодворцев под знаком вопроса, но уже в извращенном виде, самому Бахтину, который, как впоследствии сам сознался в Москве, из-за нашептанных ему угроз — ареста, ускакал из завода в момент, когда это памятное заседание еще продолжалось. Заместителем сбежавшего управляющего Исполнительный Комитет, не выпускавший и сам из рук управления завода до самых выборов Совета рабочих депутатов, назначил бухгалтера А. И. Березкина, которому за такое доверие рабочих впоследствии пришлось пережить немало неприятностей свыше. Одновременно, с выяснением в Петрограде вопроса об угрожаемой Бахтиным остановке завода, был выяснен и тарифный вопрос, вылившийся из-за неравенства существовавших до того времени сдельных расценков гутты. Дело заключалось в том, что за одну и ту же работу платили работавшим в заводе бельгийцам дороже, чем русским рабочим. Расценок был уравнен, уравнена была и выдача из заводской лавки продовольствия и бельгийцам пришлось отказаться от всех своих прежних привилегий в том числе и не есть русский черный хлеб, к которому они потом стали привыкать. На почве эгоизма бельгийцы начали саботировать и бросать работы, что весьма мало озаботило Исполнительный Комитет, принимая во внимание равность квалификации с бельгийцами русских мастеров; отъезд же бельгийцев только пособил уничтожению существовавшего на почве неравной оплаты труда антагонизма между рабочими и сплочению их в одну семью, необходимому для предстоявшей борьбы… Вследствие расхождения рабочих в тарифном вопросе с главно-управляющим Игнатьева Сериковым в мае м-це 1917 г. была послана в Петроград к Игнатьеву от завода вторая делегация. «Игнатьев в то время был болен и принял лежа в постели. Прием носил более или менее радушный характер, хотя дело и не обошлось без иголки, укол которой для графа показался спроста сказанное по его адресу одним из делегатов слово „товарищ", от которого он поморщился. Выслушав конкретно изложенные делегацией требования рабочих по экономическому вопросу и вопросу культурно-просветительному, касавшемуся постройки, между прочим, Народного дома, в который Игнатьев обещал в то время дать даже библиотеку, Игнатьев на первом приеме, не сказав своего определенного ответа, предложил делегации переговорить предварительно по всем вопросам с товарищем его — членом Государ. Думы Дзюбинским, который, выслушав потом делегацию, велел ей явиться за ответом к Игнатьеву через два дня.
На втором приеме, к удивлению делегации, П. Н. Игнатьев почти полностью удовлетворил все наши требования и коснулся тут между прочим и свершившегося низвержения самодержавия, от которого и у него осталось в памяти недоброе: как он, бывший министр Народного Просвещения, делал личный доклад Николаю, согласившемуся с докладом Игнатьева, но приславшему на другой день ему вместо утвержденного доклада отставку.
Говорил Игнатьев и про Временное Правительство, отзываясь особенно горячо о Керенском. В заключение Игнатьев предложил делегации на обратном проезде, зайти в его Главное Московское Управление и оформить дело, но уже не с главноуправляющим Сериковым, к которому, по его словам, он уже потерял доверие, а со вторым соправителем Серикова-Рукавишниковым, получившим от него соответствующие директивы.
На этом прекратилась связь завода с Игнатьевым, вскоре по слухам уехавшим за границу…»
Павел Николаевич Игнатьев
После Февральской революции Игнатьев был допрошен, среди других министров, Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства «для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так военного и морского ведомств». Уже после этого, осенью 1917 года Игнатьев был избран почётным академиком Российской академии наук (в 1928 году звания заочно лишён, посмертно восстановлен в 1990 году). Также в 1917 году был избран почётным членом Петроградского университета, Женского медицинского института, Пермского университета (открытого в его бытность министром), Императорского Московского технического общества.
В июле 1917 года переехал вместе с семьёй в Кисловодск.
8 октября (25 сентября) 1917 г. в Гусевском районе на всех заводах акц. о-ва Ю. С. Нечаева-Мальцова объявлена забастовка служащих, требующих улучшения материального положения. «25 сентября была забастовка служащих на фабрике. Причина забастовки нежелание правления ак. об. выдать причитающиеся наградные деньги служащим. Нужно кстати сказать, что в массе служащие здесь очень скудно оплачиваются и в среднем заработок служащего никоим образом не выше среднего заработка рядового рабочего. Это тот же задавленный рабочий, и может быть отличается только от рабочего тем, что ходит не в рабочей блузе, а пиджаке. Руководящее большинство в совете раб. депутатов в лице большевиков не благословило эту забастовку. И решило не только поддержать братьев пролетариев, но решило бороться всеми мерами против этой забастовки. Стали на место не вышедших служащих на работу ставить рабочих. А несчастному предпринимателю, потерявшему от этой забастовки, послали телеграмму, что де они, в лице совета раб. д., приняли все меры вплоть до шрейкбреховства. На это получили телеграмму от ак. об. х. Телеграмма из Москвы: «Крайне ценим Вашу заботу о предприятии, это даст правлению уверенность установить дружную хорошую работу, в свою очередь признавая выступление служащих в такой форме совершенно неправильным и необоснованным, при искренно доброжелательном отношении правления не считающего себя в праве изменить принятого по сему вопросу решения, и тем не менее не желая ставить рабочих в тяжелое положение во избежание дальнейшей остановки фабрик решило взять на личную свою ответственность доплату требуемых наградных денег на счет графа Игнатьева, что прекратило забастовку». А к рабочим выпустили полуграмотное объявление, из которого трудно определить, что совет хочет сказать: «Товарищи. Довольно неорганизованности частных выступлений. Помните, что мы боремся не со служащими, а с предпринимателем, не забывайте, что мы свое дело сделали и в критический момент не дали остановиться предприятию и не способствовали саботажу предпринимателя. Служащие получили урок невозможности несогласованных выступлений и вредности, этих отдельных выступлений делать не будут, так не ради злобы, ошибки считать за измену не следует, они ошиблись, урок получили и впредь будут осторожны. Ваш совет стоит на страже Ваших интересов. Совет рабочих депутатов. Профессиональный союз текстильщиков». Из этих небольших фактов видно, что из себя представляют наши большевики. Они самих простых азбучных истин не знают по рабочему вопросу. А что касается до получения вышепоименованной телеграммы, то просто диву даешься, какое прекрасное единение в борьбе против служащих с правлением ак. об заводов. Наши большевики не чувствуют, что они здесь были просто шрейкбрехерами» («Владимирская жизнь», 14 окт. 1917).
В октябре 1918 года арестован ЧК в качестве заложника и отправлен в Пятигорск, однако освобождён по требованию Кисловодского совета в связи с его заслугами в области народного образования. В книге «Русский альбом» содержится упоминание о том, что он согласился покинуть тюрьму только после того, как по его просьбе были освобождены ещё два заложника. Оставшиеся заложники вскоре были убиты большевиками.
Вскоре после занятия Северного Кавказа белыми частями, в январе 1919 года выехал в Новороссийск, а оттуда, в марте 1919, в Болгарию.
С июля 1920 г. жил в Англии, где приобрёл имение Бошан на побережье Ла-Манша. Был председателем заграничной организации Российского общества Красного креста, много сделал для обустройства школ русской эмиграции в Европе, в которых были реализованы положения его реформаторского проекта.
С 1932 года Игнатьевы проживают в Канаде. Первоначально жил в Торнхилле (предместье Торонто), а с 1936 года — в Аппер-Мельбурне, маленьком городке на реке Сент-Франсис к югу от Монреаля.
Умер в 1945 году.
У Павла Николаевича Игнатьева было мемеро сыновей:
- Николай (1904—52) — декан колледжа Харта при университете Торонто.
- Владимир (1905-?) — специалист по агрономии и биохимии.
- Алексей (1907-?) — в 1970-е годы возглавлял топливный отдел Министерства горной промышленности Канады.
- Павел (1908—1909).
- Леонид (1910-?) — преподаватель русской литературы.
- Георгий (1913—89), дипломат, постоянный представитель Канады в НАТО и ООН.
- Михаил (Майкл) опубликовал книгу «Русский альбом» о судьбе своих деда и бабки; русское издание вышло в 1996 г.
- Александр (р. и ум. 1916).
