Федор Иванов Кривой, наставник секты бегунов, — его сочинения и учение
Федор Иванов Кривой, наставник секты бегунов, — его сочинения и учение
Безпоповщинская секта бегунов или странников основана в конце XVIII ст. Евфимием, мещанином г. Переславля Владимирской губернии. Его деятельность, как основателя секты и первого пропагандиста бегунского учения, сосредоточивалась преимущественно в Ярославской губернии. Оттуда секта бегунов распространилась по Костромской, Владимирской и другим центральным губерниям, проникла даже в Поволжье и отдаленную Сибирь. Среди бегунских наставников, главных пропагандистов секты, в конце 1840-х и в 1850-х годах особенную известность приобрели Никита Семенов и Федор Иванов. Нашего внимания заслуживает последний, как проповедник бегунского учения в пределах Владимирской губернии.
Федор Иванов, по прозванию Кривой, уроженец Костромской губернии и уезда, деревни Шелкова, до своего поступления в бегунство назывался Иваном по фамилии Колесовым; к какой первоначально принадлежал секте — неизвестно. В юных летах он слушал фанатические речи странников, в большом количестве бродивших по его родине, и скоро увлекся их проповедью, так что, будучи только 18-ти лет от роду, он вступил в число действительных последователей Евфимия, — вышел в «странство». Во время своего скитальчества он был перекрещен в пошехонских лесах (Ярославской губ.) странником Михаилом Андреевых с именем Федора. Как человек с хорошими способностями, Федор Иванов скоро начал выделяться из среды своих собратий и приобрел большое влияние в секте даже среди наставников бегунских. Около 1850 года Федор направился в Кинешемский уезд Костромской губернии, и здесь имя его, по выражению раскольников, «шибко загремело», свою пропаганду он простирал и на соседние уезды Нижегородской губернии — Балахнинский и Семеновский. В документах следственной комиссии (1850—1853 гг.) о Федоре Иванове упоминается, как об одном из главных пропагандистов бегунства в Костромской губернии на ряду с Никитою Семеновым (В 1849 г. в Костромском уезде бегунский наставник Иван Жаровский убил ученика своего Василия. Сопелковские странники отправили Федора Иванова в качестве следователя на место разузнать, как было дело. Федор Иванов это дело подробно изложил Никите Семенову, ясно показав, до каких нелепостей может доходить раскол в лице своих представителей, исступленных фанатиков и изуверов.). Быстрые успехи пропаганды Федора в Костромской губернии на некоторое время были прекращены его поимкой, — в 1S58 г. он был схвачен полицией в деревне Лекине Кинешемского уезда. При допросе он показал, что веры он православной, Великороссийскую церковь не признает православною и таинств ее не принимает. По решению Кинешемского уездного суда, Федора Иванова, вместе с другими пойманными бегунами, под конвоем препроводили в Костромскую духовную консисторию для увещания; но во время этого путешествия он убежал и опять свободно начал заниматься пропагандою бегунства. Он сосредоточил свою деятельность в Шуйском уезде Владимирской губернии и здесь кончил свое «странствование», — он умер в 1866 г. в селе Иванове (теперь городе) Владимирской губернии. Имея сильное влияние на распространение и утверждение секты странников, Федор Иванов занимает одно из видных мест среди других бегунских наставников; после знаменитого Никиты Семенова это первый руководитель секты бегунов. Недаром Никита Семенов «приятнейший и честнейший друг» его при следственных допросах говорил, что «Федор Иванов даровит и начитан, умен и рассудителен». И действительно Федор очень рано стал выдвигаться из ряда других членов своей секты. На соборе в Сопелках 1842 г., на котором были многие бегунские наставники из отдаленной Сибири, он занимал первое место, как главный проповедник бегунства и человек начитанный, между тем как в то время ему было не более 26-ти лет. Впоследствии Федор сам занял должность наставника и направил свои силы к утверждению начал бегунства. Деятельность его на служение секте обнаруживается в его сочинениях, которые он писал для распространения и утверждения бегунства.
Известны два сочинения Федора Иванова: 1) «О догмате веры новыя благодати» и 2) «Ответы артемьеву согласию». Сочинение «О догмате веры» представляет полное изложение вероучения странников. Поводом к написанию этого сочинения послужило с одной стороны желание автора показать согласие (секту) обществом истинных последователей древнего благочестия, с другой — уничтожить нарекания в революционном, противогосударственном направлении бегунства, которое и православными, и раскольниками других сект было приравниваемо к революционной шайке еврейского агитатора Февды (О Февде упоминается в речи Гамалиила к еврейскому синедриону.). Направление всего сочинения чисто полемическое. В начале автор говорит, что хочет представить «непорочность своей веры против всех вопрошающих, а наипаче от поморского согласия». Кроме поморцев обличаются раскольники других толков как безпоповщинских, так и поповщинских, обличаются также и старообрядцы, принявшие единоверие. Сочинение «О догмате веры№ состоит из двадцати одной статьи или главы. В нем автор сначала развивает мысль о необходимости сохранения веры и превосходстве ее пред добрыми делами (I — III ст.). Потом он обличает раскольников в различных отступлениях и ересях. Так раскольники не занимаются открыто пропагандой раскола, записываются у гражданских властей с обозначением, кто какой секты, дают подписки не распространять своих мнений. Кроме того раскольники сами поступают нечестиво, называя себя по именам основателей сект: поморяны, филипповы и пp. (IV — IX, XV, XX ст.). Особенно порицаются сильно раскольники за то, что благосклонно относятся к властям, записываются в ревизии» и поступают в военную службу; притворно объявляют себя православными и поэтому берут от священников «духовныя сказки об исповеди и причастии», дают пожертвования к церкви еретические (т. е. православные); испрашивают разрешение «от властей мирских» на постройку молитвенных домов; в «дни табельные» делают «запаление огней в окнах» и «лименации» (XI — XIV, XVIII ст.). Наконец автор полемически излагает учение бегунов: об антихристе о двух путях жизни при нем («борьбе» и «бегстве»), об отношении к гражданской власти и о невозможности вести оседлую семейную жизнь (X, XVI, XVII, XIX ст.). В заключение (XXI ст.) излагается учение о крещении или точнее о перекрещивании. Автор делает многочисленные указания на правила церковные, повелевающие крестить еретиков. Всех присоединяющихся к православию (т. е. к бегунской секте) раскольников, по мнению автора, также нужно снова крестить,
«занеже отступает от сих Дух Святый раскола ради».
Другое сочинение Федора — это «Ответы артемьеву согласию». Чтобы лучше уяснить содержание «Ответов», нужно сказать несколько слов о согласии артемьевом.
Артемьево согласие — отрасль бегунства, отделилось от него в начале 1860-х годов. Артемьевцы подобны «скитающимся семо и овамо, внемлющим и сие и оно»; от этого учение их неопределенно, представляет «от всех разных сект смешение», по замечанию автора «Ответов». Они признают господство антихриста в лице представителей гражданской власти. При таком взгляде на гражданскую власть они считают возможным повиноваться ей и записываться в ревизию; «странство» отвергают, как изобретение человеческое, и признают справедливым «в тайне веру Христову содержите, искуп за хранение правоверия требующим без повредности даяти»; допускают брак и переходящих в их согласие не перекрещивают. Они дозволяют жить среди нечестивых, т. е. православных, до тех пор, пока последние не вздумают спросить благочестивых христиан, т. е. бегунов, о вере и принуждать к отречению от нее, после чего заповедуют предаваться бегству. Судя по характерному пункту учения артемьевцев — жить в домах «до вопросу» от властей — можно полагать, что это согласие возникло после погрома бегунства в Ярославской и Костромской губерн. в 1853 году. В «Ответах артемьеву согласию» (их девятнадцать) излагается разбор главных пунктов учения артемьевцев. Автор опровергает учение артемьевцев о крещении и защищает бегунское перекрещивание; особенно он старается защитить главный пункт учения странников «бегство» из домов, сильно нападает на противников и называет их отступниками и еретиками за то, что они отрицанием «бегства» подрывают в самом основании секту бегунов — странников. Вместе с защитою «бегства» доказывается невозможность брака, признаваемого артемьевцами. Доводы в «Ответах» по большой части приводятся те же, какие изложены и в сочинении «О догмате веры»; встречаются иногда буквальные выражения, взятые из этого сочинения. Вообще «Ответы» в большей части своего содержания представляют только экстракт из сочинения «О догмате веры»; в последнем изложено в подробности то, что находится и в «Ответах». Нового в «Ответах» не много, — это: «о пашпортах», о «деньгах» и церковной иерархии. Об этом будет сказано при изложении учения Федора Иванова.
Указанные сочинения Федора Иванова со стороны изложения заключают в себе много недостатков. В этих сочинениях не всегда видно соблюдение логической последовательности при исследовании данного предмета, как это бывает нередко у людей, не получивших систематического развития. Между отдельными частями иногда не заметно никакой связи, наприм. в XV и XVI ст. «О догмате веры»: в первой раскольники обличаются в нарицании себя по именам основателей сект, а во второй излагается учение об антихристе. Помимо всего этого обнаруживается неясность и сбивчивость изложения, частые повторения и запутанность в мыслях, наприм. в ХVII ст. «О догмате веры» — сочинитель видимо задавлен грудой материала и путается в нем.
Что касается содержания, то сочинения Федора необильны новыми, более или менее оригинальными мыслями, сравнительно с сочинениями первых представителей бегунства — Евфимия и «главного столпа веры» Никиты Семенова. У Федора Иванова также, как и у этих последних, встречаются обличения раскольников в записании в ревизию, названии себя раскольниками и проч., те же обличения тайных раскольников в укрывательстве и лицемерном отношении к церкви и гражданскому обществу. Не заключая в себе чего-нибудь нового и самобытного, сочинения Федора отражают в себе личность автора, его умственные способности, полемические приемы и своеобразный способ доказывания данных положений. Высказывая те или другие суждения, Федор нередко замечает, что для этого имеет надлежащие основания, «за еже многия свидетельства приведошася к понятию сущаго разума». Он все старается основать не на своих личных умствованиях, очевидно не имеющих никакой силы в глазах рассудительных раскольников, а на примерах истории, свидетельствах церковных писателей и канонических определениях, где дело касается практики церковной. Федор Иванов иногда искусно поставляет возражения противников и обращает эти возражения против самих же возражателей. Говоря об исповедании своей веры пред человеками в обличение тайных раскольников, автор приводит примеры из истории гонений, когда отрекшиеся от христианской веры, хотя только видимо, подвергались на несколько лет отлучению. Но встретившись здесь с возражением противников, что ныне не принуждают покланяться идолам, он пользуется мыслью своих возражателей о наступлении господства антихристова и говорит, что при антихристе не будут принуждать к идолопоклонству, его даже не будет во времена антихриста, — он возгнушается идолами и станет превозноситься выше всякого глаголемого бога или чтилища. В век антихристов тайно, посредством разных обольщений, будут отвращать от веры, — велят или назвать свою веру расколом, или признать еретиков, т. е. православных, истинными христианами. И все это сказано для того, чтобы показать раскольниках их великое отступление от веры, одинаковое с идолопоклонством, когда они признают себя раскольниками и подчиняются указам правительства, воспрещающим пропаганду раскола. Чтобы защитить свои мнения и опровергнуть положения противников, Федор Иванов, как беспристрастный искатель истины, становится с противниками на одну точку зрения, по-видимому, соглашается с ними; но взявши исходным пунктом положения, одинаковые с мнениями противников, он, в постепенном развитии своих доводов, приходит к отрицанию мнений противного себе направления. Так для оправдания общества бегунов от нарекания в сходстве с революционной шайкой Февды, не признававшей никакой власти, он на время соглашается с противниками, что необходимо исполнять заповедь Апостола: «всяка душа властем предержащим да повинуется». Далее, выходя из одного положения со всеми раскольниками об отступлении Великороссийской церкви и воцарении, после этого отступления, антихриста, он утверждает, что нынешние власти, как слуги антихристовы, уничтожают веру во Христа, когда велят отрекаться имени христианина и назвать свою веру расколом, запрещают других учить истинной вере, т. е. расколу. Отсюда выводится заключение, что нынешней власти, как еретической и богоборной, повиноваться не следует. Где оказываются непригодными диалектические приемы, там Федор указывает на примеры истории. Он утверждает, что «лименации» и «заявление огней в окнах» в «дни табельные» есть обычай Еллинский, богопротивный, и для доказательства приводит рассказ из Барония (под 200) о том, что христиане во время одного императорского праздника не иллюминовали, подобно язычникам, своих домов, считая этот обычай языческим, богопротивным, за что и подвергались
мучениям. При уменьи опровергать возражения противников, Федор Иванов показывает себя ловким и хитрым полемистом. Он не гордится своим учительским достоинством и говорит о себе, что «риторских наук не проидохом и в богословии не научихомся», вообще высказывает смирение и сознание ничтожества своих умственных достоинств, при действительном обладании ими. Он не настаивает на принятии своих мнений, а предлагает всякому исследовать данный предмет: в случае отыскания истины самими противниками он спокойно готов уступить им. «Аще же в нашем писании, говорит он, несогласно покажется закону священных писаний, то ваше благочестие в правде утвердится; аще ли наше слово праведно покажется, то ваше исповедание вне числа православных явится». Федор не навязывает прямо своих суждений совопросникам, предоставляя им самим исследовать истину; только при условии убеждения доводами его, противники обязываются непременно последовать его учению. Такими и подобными полемическими приемами он, одинаково со всеми расколоучителями, имеет в виду подействовать на своих невежественных противников, чтобы лучше привлечь их на свою сторону. С этою же целью он старается показать им свое мнимое беспристрастие и в заключении сочинения «О догмате веры» обращается к ним с такими словами: «известно вам буди, яко не от вражды, ниже от ненависти написахом, воистинну глаголю... с потщанием потрудимся изыскать самую сущую правду и показать вам на лице свое вероисповедание». Изложенный способ построения доказательств и полемические приемы указывают на развитую у Федора Иванова в достаточной степени диалектику, необходимую для всякого полемиста. Вместе с диалектикой Федор владел еще большою начитанностью, которую можно видеть в многочисленных выдержках и цитатах, извлеченных им из различных сочинений. Кроме св. Писания и житий свитых, более или менее известных всякому начитанному раскольнику, в сочинениях Федора нередко встречаются выдержки из святоотеческих творений — Иустина Философа, Василия Великого, Иоанна Златоуста и др., — ссылки на историков — Иосифа Флавия и особенно Барония: где нужно, делаются указания на постановления апостольские, вселенских и поместных соборов, правила отцов церкви — Петра Александрийского, Василия Великого и др. — с толкованиями на эти правила канонистов: Матвея Правильника и Арменополя. При этом у Федора видны немалые познания сочинений русских церковных писателей и правил русских иерархов. Вместе с тем ему хорошо известна история образования и распространения раскола, деление его на мелкие толки. Как человек с большими познаниями, более или менее относившийся беспристрастно ко всяким суждениям, Федор Иванов достаточно знаком с сочинениями православных писателей по истории и обличению раскола: у него есть ссылка на «Розыск» св. Димитрия Ростовского, «Историческое известие» Андрея Иоаннова, «Жезл правления», «Беседы к глаголемому старообрядцу» и др. Нечего уже говорить о старопечатных книгах — «Книге о вере», «Кирилловой книге» и проч.: из них очень часто приводятся выдержки для подтверждения того или другого положения. Наконец у Федора есть ссылки (цитаты) на такие сочинения, которые известны только специалистам-расколоведам, каковы: «Диоптра», «Лимонарь», «Тактикон», «Альфа мелкой печати, Альфа крупной печати», «Зерцало беседы души с телом». Обилие выдержек и цитат в сочинениях Федора возбуждает в читателе удивление своею многочисленностью; надлежащее, большею часттью правильное, приложение этих цитат и выдержек свидетельствует о богатых умственных дарованиях автора и его важном значении в секте бегунов. По своим умственным способностям и замечательной начитанности Федор Иванов занимает очень видное место среди бегунов наставников; он стоит несравненно выше родоначальника секты Евфимия и самого Никиты Семенова. Поэтому и сочинения его пользуются большим уважением у бегунов, особенно сочинение «О догмате веры». Это, так сказать, научно-богословское изложение вероучения бегунского, одно из лучших сочинений у странников. Другие бегунские наставники, при составлении своих сочинений, пользуются сочинением «О догмате веры», как самою верною символической книгой, наприм. в сочинениях бегунского наставника Семена Александрова видно значительное заимствование из книги «О догмате веры». Федор Иванов в своих сочинениях особенно обращает внимание на то, чтобы дать бегунскому вероучению твердые богословские основания. Он при этом не стесняется авторитетом своих «столпов веры»« даже к мнениям Евфимия относится не без критики. Вероучение странников в том виде, в каком оно представлено в сочинениях Федора, заслуживает подробного изложения. Сначала Федор решает вопрос о церковной иерархии. Для надлежащего решении этого вопроса с безпоповщинской точки зрения, он старается примирить Божественное обетование о вечности иерархии с учением о прекращении ее у безпоповцев. В виду важности предмета он приступает к нему с большой осторожностью. «Сей вопрос, говорит он, паче всех имать важную потребу, понеже вещь весьма богословна... смотрите, сие слово и многу глубину имать». Он утверждает, что в естественных (физических) законах природы Божественные определения неизменны, наприм. обетование Ною не наказывать землю вторым потопом; но относительно человека Божественные определения изменяются. Причиною этому бывает «человеческое неисправление». Когда люди не сохраняют Божественных заповедей, удаляют oт себя благодать и становятся недостойными Божественного попечения, тогда и «обетование просто остается за человеческое солгание». Адаму обещано быть господином над всеми зверями и птицами; но за неисполнение им заповеди Божией обетование «осталось просто», не исполнилось. Аврааму Господь обещал дать землю Ханаанскую во владение ему и его потомству; но за отвержение Мессии Иисуса Христа Евреи, потомки Авраама, теперь в рассеянии. Так и в настоящее время, по мнению Федора, за искажение догматов и отступление многих от православия, «Божественное обетование праздно есть» в отношении постоянного преемства пастырей церкви. Когда в стране сияет благочестие, там и истина пребывает, а когда укореняется нечестие, отступление, «тамо, т. е. в нечестивой стране, и мерность запустения станет или антихрист сядет».
По мнению всех раскольников искажение догматов и отступление от веры произошло вследствие книжного исправления при патр. Никоне; с него укоренилось на Руси крайнее нечестие, явилась мерзость запустения, и воцарился антихрист. Федор Иванов тоже признает воцарение антихриста со времен Никона, но учение его о лице антихриста не сходно с учением Евфимия о том же предмете. По понятию Федора «разум священных писаний показует быти лицу антихристову в человецех многих». Так отступников и гонителей веры называли антихристами. Святые считали нечестивых языческих царей антихристами, а Кирилл Иерусалимский и Стефан Зизаний называли отступника от православия пану римского антихристом. Из Рима распространялся богоборный дух антихристов, и его господство проникло в Россию, — со времени отступления в 1666 г. в ней воцарился антихрист. Изображенные в Апокалипсисе два лица зверя (антихриста) — агнца и медведя — означают антихриста в лице светской власти и «лжесвятительского сана». Таким образом, по учению Федора, антихрист чувственно царствует на земле преимущественно в представителях светской и духовной власти; вообще же он пребывает «в человецех многих». В этих «многих» сосредоточивается богоборный антихристов дух. Как видно, Федор в понимании личности антихриста отступил от учения Евфимия, который считал антихриста воплотившимся в лице Императора Петра 1 и после него непрерывно царствующим в его преемниках «властодержцах». Удержав понятие о чувственном господстве антихриста, Федор лицо его представляет сходно с Никитою Семеновым, по мнению которого антихрист есть невидимый, договорный дух отступления и ересей.
Из учения бегунов об антихристе следует, каково должно быть отношение их к существующему гражданскому строю и предержащей власти. Так как, по мнению Федора, гражданская власть — власть богоборная, воплощение антихриста, то такой власти повиноваться не следует. А что эта власть — богоборная, разрушающая веру христианскую, это видно из того, что истинных христиан, т. е. раскольников, заставляют отрекаться имени христианина и писаться раскольниками, воспрещают других учить истинной вере, т. е. пропагандировать раскол. Покоряющийся гражданской власти изменяет истинной вере. Для доказательства такого положения делаются ссылки на беседы Иоанна Златоуста на Евангелие, на сочинения Никона Черногорца и Иосифа Полоцкого, где высказывается мысль о повиновении власти во всем, кроме дел веры. Из этих данных выводится заключение, что власти, повреждающей чистоте веры (нынешняя же власть, но мнению всех бегунов, такова, что отвращает от веры), повиноваться не нужно, а следует нести с нею брань. И сам Господь Иисус Христос, по мнению Федора, к нечестивому Ироду относился без всякого уважения. «Не нарече (Ирода) царем Господь наш Иисус Христос, но лисом: шедше, рече, рцыте лису тому». Отсюда Федор выводит заключение, что предержащей гражданской власти, как богоборной и еретической, не следует повиноваться. Отвергнув повиновение гражданской власти, Федор Иванов заповедует бегунам не иметь никакого отношения к этой власти, отрицает все, что указывает человеку на его принадлежность к гражданскому обществу. Еще Евфимий в числе свойств Петра I, как антихриста, указывал на «исчисление» им русских людей по чинам и сословиям. Это «счисление» или ревизия есть уловление в сети антихриста, свидетельствует о подчинении его власти. Поэтому всякий истинный христианин, т. е. бегун, из опасения подчиниться антихристу, не должен записываться в ревизию. Федор приводит такие доводы для отрицания ревизии: она составляет сильное препятствие на пути ко спасению, так как удерживает всякого на определенном месте жительства и уничтожает стремление к высшему совершенству, по словам Исаака Сирина: «аще хощеши быти ведом Богом, неведом буди человеком». — Против указания на записание в ревизию Иисуса Христа Федор замечает, что записание Иисуса Христа в ревизию не показывает ее законности. Многое Христос делал, чего нам, по мнению Федора, не нужно делать: Христос обрезался, субботствовал; этого нам не должно делать. Напротив чего не совершал Христос, нам нужно делать: Христос своего тела (на тайной вечери) не причастился, а христианам необходимо причащение тела и крови Христовой. — Ревизия есть дело богопротивное, потому что она составляет «тело зверино». Это «тело зверино», «все сообщительно нечестие», есть собрание, общество еретиков и отступников. Ревизия может назваться «телом звериным» потому, что соединяет всех людей — благочестивых и нечестивых — «во едино смятение и смущение». Она вредит спасению, так как «свою веру нарещи расколом» велит (служит) причиною также того, «яко прекратилося странство», это «самое свойственное Христову Евангелию житие, еже ведому токмо единому Богу быти, а неведому человеком». Вместе с ревизией Федор отвергает паспорта и всякие документы о личности, как видимые знаки подчинения антихристовой гражданской власти. Брать паспорта христианам, освободившимся «от всех вредностей настоящаго времени (т. е. бегунам)», значит сравнять себя с прочими. «Пашпорт — вещь одушевленная; не столь поверят твоему слову, якоже письменному начертанию», замечает Федор. Обозначая место жительства, имя и звание своего владетеля, «пашпорт за человека отрицается и исключает своего носителя из того достоинства, чего он желает, а поставляет, чего прелестник требует». Особенно паспорт вредит спасению тем, что уничтожает, по выражению Федора, «наше произволение на всю жизнь до смерти подвизатися», т. е. находиться в бегах. По мнению бегунов, царствующий теперь антихрист воздвигает на христиан разнообразные — чувственные и духовные — гонения; чтобы незаметно подчинить истинных христиан своей власти, он «дает им малыя снеди». По учению Федора, «можно разуметь в пищи не один хлеб, а все служащия телу
потребности, как-то: одежда, и воля, и слава, и свобода, брачное сочетание и мирское пространство, и что уважающее чувства человеку». Они же могут назваться «малыя снеди», потому что, доставляя человеку наслаждение в здешней жизни, лишают его блаженства вечного. «Малая снедь в делах отступления означается». Ради этой «малой снеди» человек переменяет веру во Христа и отступает от Него. Все вообще условия жизни гражданского общества — это «малыя снеди», предлагаемые антихристом с целью подчинить христиан своей богоборной власти. Таким образом всякий, кто вступает в эти условия общежития, кто становится членом государства, — чрез это самое делается членом царства антихристова.
Чтобы не предаться во власть антихристу и не отступить от веры, всякий истинный последователь Христов должен проводить особый образ жизни, соответствующий окружающим условиям. «Во дни последняго антихриста показуется верным рабом Христовым — видится — в бегстве жительство иметь, а не домовно и обязанное суетными приплетении». Для подтверждения этого положения делается ссылка на слова Евангелия: тогда сущий во Иудеи да бежать на горы. — на слова Ипполита: во время антихриста верные будут спасаться в «горах и холмех и в пещерах». При этом приведено очень много примеров из первых веков христианства, когда святые бегством спасались от гонении. Если же нельзя убежать от гонителя (антихриста), то следует вступать с ним в борьбу, по слову Ипполита: блаженни, иже тогда подвигнутся на мучителя. Для доказательства этой мысли опять указано много примеров из жизни мучеников первых веков, которые пред мучителями безбоязненно исповедывали себя христианами. Из всего этого у Федора Иванова такой вывод: «от сего ясно и внимательно, что везде едино глаголется, яко два пути точию» предстоят верующим во времена антихриста, — это «борьба» с ним, или «бегство» от него для сохранения веры. Из этих двух путей Федор, как показывают его сочинения, отдает предпочтение второму, т. е. «бегству». В «ответах артемьеву согласию (III, IV, XII, XV и ХѴII ответ)» он с особенною силою выставляет на вид мысль о необходимости бегства. На возражение артемьевцев — «сильнии да борются, немощнии да бегают, а инии да остаются» — он говорит, что в указанных словах обозначаются два пути: сильных бороться, а «страшливым бегать»; «инии да остаются» следует понимать так, что если кто остается, значит «нестрашлив», бежать не хочет и решается бороться с антихристом. Бегать необходимо для спасения души. Во время наезда полиции находящегося у себя дома не будут спрашивать, как живущего на своем месте; «странняго» же спросят о всем постатейно, — он таким образом должен пострадать, что доставить ему спасение. Следует бежать не потому, чтобы место могло спасти, — нужно понимать «самый случай, на месте бываемый», т. е. условия жизни, способствующие спасению. Для спасения человека от власти антихриста необходимо бегство, это «самое свойственное Христову Евангелию житие».
Следуя по одному из двух путей, по пути «бегства», верующий не может вести жизнь оседлую, — вступать в брак и обязываться семьей. Федор Иванов доказывает невозможность брака во время антихриста, указывая на слова Евангелия: горе непраздным и доящим в тыя дни, т. е. во время антихриста, — и еще: да имущия жены, яко неимущия будут. Указывается также на многие примеры святых, для которых семейная жизнь служила препятствием к бегству во время гонений. Как препятствие ко спасению, в веке антихриста брак невозможен.
Одинокие, постоянно находящиеся в «бегстве» и укрывательстве от властей, бегуны — странники составляют из себя общество христиан, которых, строго говоря, нельзя причислить ни к мирянам, ни к инокам; по мнению Федора Иванова, их следует отнести к третьему чину, — к числу отшельников, скрывающихся от гонения.
При постоянном скитальчестве эти скрывающиеся от гонения отшельники находят себе пристанище у своих последователей странноприимцев или пристанодержателей, которые, живя оседлою жизнью, свою принадлежность к секте выражают укрывательством действительных бегунов — странников. Странноприимницы или пристанодержательства, по мнению Федора Иванова, установления вполне благочестивые; они ведут свое начало от первых веков христианства, как учреждения весьма полезные для скрывающихся от гонения христиан. В житии Феодота корчемника рассказывается, что он давал в своей корчемнице приют скрывающимся от Диоклитианова гонения христианам. «Тогда корчемница его (Феодота), говорит Федор, сотворися аки корабль Ноев от потопа спасаяй. И претворися корчемница его в странноприимницу и храм молитвенный». По учению бегунов, заключающемуся в сочинениях Федора Иванова, церковь и государство со всеми учреждениями есть царство чувственного антихриста, вследствие чего вся жизнь бегунов проходит в «бегстве» от людей и постоянном укрывательстве. Но такая жизнь и особенно дикие, изуверные воззрения на церковь и государство не могли не вызвать отвращения и противодействия в рассудительных и религиозных бегунах. К числу таких бегунов — странников принадлежит сам Федор Иванов. Хорошо владевший книжной мудростью, человек очень начитанный, он ясно мог видеть нелепость бегунского воззрения на государство. По вопросу о деньгах у него уже видна перемена во взгляде на государственную власть. Тогда как самые фанатичные из бегунских наставников, вследствие известного взгляда на власть гражданскую, воспрещали своим последователям даже брать деньги как знаки антихристовы, Федор Иванов учил, что «деньги — вещь, некасающаяся к повреждению душевному», что святые без вреда для спасения пользовались монетою неверных и еретических императоров. В своей жизни, по требованию обстоятельств, он иногда выражал прямо благоприятные отношения к гражданской власти. При следственном допросе, в противоположность дерзким отзывам других бегунов о верховной власти, он показал, что власть Государя Императора признает, но сомневается признать во всем благочестивым, потому что считает Его отступившим от древнего благочестия; законам же Его тем, которые не повреждают благочестия в вере, повинуется и дань Ему давать не отрицается, по реченному: ему же дань — дань, ему же урок — урок. Такой взгляд на предержащую власть Федор высказывает и в своих сочинениях. Он говорит, что когда эта власть не переходит границ надлежащего, то «мы таковыя власти приемлем и ярем свой под иго их работати подлагаем, по реченному: Бога бойся и царя чти». В другом месте, опровергая фанатический взгляд сектантов Артемьева согласия на царскую власть, он замечает, что «повеления нечестивых царей не все бысть законопреступны», — что святые распоряжениям царей нечестивых, не касавшимся веры, повиновались, а «почесть первых (т. е. нечестивых языческих царей) и еще сквернее много, нежели нынешних», указывая при этом на гнусную жизнь Нерона и других языческих императоров. Все это побуждает предполагать, что Федор Иванов с течением времени изменил прежний враждебный взгляд на власть гражданскую, стал благосклонно относиться к этой власти и свои воззрения на нее открыто высказывать другим бегунам.
Касательно отношений Федора к православной церкви положительно можно сказать, что он к концу жизни совершенно оставил свои крайне неприязненные воззрения на Греко-Российскую церковь. Как хороший знаток св. Писания, творений отцов и учителей церкви, он ясно сознал погибельность заблуждений секты бегунов, уразумел истинность и святость православной церкви и необходимость принадлежать к ней для достижения спасения. Достойны внимания и поучительны последние дни жизни Федора Иванова. Находясь на смертном одре и скорбя о лишении таинств, он просил, чтобы к нему для напутствования пригласили священника; но окружавшие его сектанты, вследствие фанатической ненависти к православию, отказались исполнить его просьбу. Тогда он сам вычитал приготовительные к причащению молитвы и приобщил себя маслом из лампады, моля Бога вменить ему в правду это действие, вынужденное крайностью его положения.
Ф. Сахаров.
Секта бегунов во Владимирской губернии Секта «Новое православие» и Григорий Босой Отчет о противосектантской и противостарообрядческой деятельности Братства Св. Благ. Великого Князя Александра Невского за 1912-1913 г. Отчет о противосектантской деятельности Братства Св. Благоверного Великого Князя Александра Невского за первую половину 1913-1914 года. Противораскольническая деятельность духовенства Владимирской губернии за 1914 г. Скопчество во Владимирской епархии Скопчество в селе Нушполе Александровского уезда Владимирской епархии Из истории молоканства во Владимирской епархии Деятельность Братства Александра Невского против раскола Владимирская епархия.
