Дела о чудотворных иконах и мощах в Переславской Епархии в сер. XVIII в.
- Амвросий (Зертис-Каменский) - 1753-1761 гг. Епископ Переславский и Дмитровский.
Потеря Переславлем прежнего значения в Переславской епархии.
Содержание архиерейского дома Переславской Епархии
Переславская Духовная семинария при епископе Амвросии
Определение на священно-церковнослужительские места в Переславской епархии
Проступки духовенства и взыскания в Переславской Епархии
Материальное cоcтояние монастырей в Переславской Епархии в сер. XVIII в.
Высочайшим указом от 23 декабря 1754 г. велено было всех, как действительно, так и не действительно служащих священно-церковнослужителей и их детей по учиненной при ревизии переписи разобрать и распределить к церквам, дабы везде церкви святые теми священно-церковно-служителями указным числом без всякого недостатка удовольствованы были.
В 1755 году, в силу этого указа, означенный разбор и начат был, и при нем обнаружилось, что «в городе Переславле церкви большею частью малоприходные, так что при многих имелось по 2 — 5 дворов, а при иных ни единого, при ружных же церквах руга от Провинциального магистрата на содержание церкви и на довольствие священно-церковнослужителей производилась в размере не более 8 руб. на год, т. е. в количестве, на которое не только священно-церковно-служителям себя довольствовать было нельзя, но и церкви содержать крайне нечем». За таким скудным содержанием при многих Переславских церквах оказалось только по одному священнику, а церковных причетников никого не было и никто поступать не хотел, «объявляя желание лучше быть в крестьянстве, чем при таких малоприходных церквах в церковничестве». По справке, учиненной в Переславской катедральной конторе, в гор. Переславле, кроме собора, оказалось 24 приходских церкви и 4 ружных. Всего приходских дворов за ними числилось 821.
Епископ Амвросий, осведомившись о таком положении дела, «дабы священнослужители в своем благосостоянии находиться могли и удобнее возможно было священникам каждому над своими прихожанами указное надзирание иметь и над исповедающимися и причащающимися прихожанами наблиздательство чинить и раскольников с правоверными признавать», распорядился все Переславские приходские церкви уравнять приходскими дворами и расписать при всякой приходской церкви по 30 дворов, а при ружной по 20. Оставшиеся за таким разделом дворы «росписать по препорции прежних приходских дворов и по способности к старым приходам». При росписи дворов должна была приниматься во внимание пространственная близость двора к той или иной церкви. Дабы Переславские священники каждый ведал только свои приходские дворы, в том обязали их строгою подпиской. «Находящимся же, говорилось в конце указа, при девичьих монастырях приходским людям венчание браков и крещение младенцев не только за неприличеством, но и за соблазн в таких местах отселе отнюдь не исправлять, ибо оное и антецессором нашим преосвященным архиепископом Арсением яко при начатии епархии было учреждено, а исправлять таковыя требы в Переславском градском соборе оного собора священно-церковнослужителям».
Указ этот епископом Амвросием подписан был 26 июня 1755 года, но выполнен был не сразу. Потребовались еще повторительные распоряжения.
Через некоторое время в Переславской епархии получен другой Высочайший указ, касавшийся укомплектования приходов нужным числом священно-церковнослужителей.
В Высочайшем указе от 17 августа 1755 г. говорилось, что «Ея Императорскому Величеству известно учинилось, что в некоторых епархиях находятся церкви Божии без священников, а чрез то проходские люди в потребах своих по христианскому закону лишаются исправлений», в виду чего предписывалось: 1) чтобы все церкви Божии как священно, так и церковнослужителями были непременно укомплектованы и отныне нигде церквей без священно-церковнослужителей не было; 2) «до вышеозначенного тех церквей укомплектования и впредь, ежели по каковому-либо случаю через некоторое время где церкви без священников случатся, мирские самонужнейшия требы, как то крещения младенцев и больных исповедывание и приобщение исправлять, когда позваны будут, как близших к оным тех же епархий, так и других смежных со оными епархей же церквей (которые ко оным во близости состоят) священникам».
Осуществление Высочайшего распоряжения об укомплектовании церквей встретило сильное затруднение, как со стороны недостатка подготовленных кандидатов к замещению священно-церковнослужительских мест, так и со стороны малодоходности некоторых приходов. Вследствие таких обстоятельств многие приходы по-прежнему были праздны, а прихожане оставались без удовлетворения насущных религиозных потребностей. В 1759 году, напр., согласно ведомости о праздных церквах, праздных церквей «от давних лет» в одной Переславской десятине считалось семь. Некоторые из них числились праздными еще до учреждения Переславской епархии. Напр., о ружной церкви с. Хомякова замечено: «в нем церковь учинилась праздна оттого, что бывший при той церкви поп Иван Лукин более десяти лет отбыл в Москву еще до учреждения Переславской епархии собою, а где ныне находится, неизвестно; на место его, также дьячка и пономаря при бывшем разборе никто не назначен, так и из саможелающих от других церквей никто к произведению не явился, знатно за малооцределенною к той церкви на содержание священно и церковнослужителей ругою». В с. Зарое церковь была праздна с 1752 года «за малоимением при той церкви для священно и церковнослужителей земли, как только по 2 десятины в поле, а в дву потому ж». В с. Калистове, Волоколамской десятины, церковь Николая Чудотворца праздна была с 1744 года. В этом году умер священник с. Калистова. При разборе в 1755 году назначен сюда Дмитровского уезда с. Савельева поп Василий Андреев, не только он и в 1759 году к месту своего назначения не явился. В с. Ореховне, Гжатской десятины, церковь учинилась праздна в 1755 г. за смертью попа. В 1755 году при разборе священно-церковнослужителей к произведению во священника назначен диакон того села Савва Иванов, «но за необучением его в твердость книжному чтению, он и в 1759 году к посвящению не был еще представлен».
Для религиозного просвещения прихожан еще архиепископом Арсением предписано было не выдавать желающим брачитися венечных памятей до тех пор, пока не изучат самонужнейших молитв («Господи Иисусе», «Слава Тебе, Боже наш», «Царю Небесный», «Слава Отцу и Сыну», «Пресвятая Троице», «Отче наш», «Верую во единого Бога», «Богородице, Дево»). Кроме того епископ Серапион для создания в народе должного отношения к святости брака в 1751 году издал распоряжение о том, чтобы брачущиеся постились пред совершением таинства брака целую неделю, исповедались и приобщались и чтобы по венчании разрешение венцов происходило в 8-й день, до какого времени брачущиеся не должны были иметь сожительства в одном доме, а разводились по домам их родителей.
Когда по вступлении епископа Амвросия на Переславскую кафедру консистория донесла ему о таких распоряжениях его предшественников, епископ Амвросий 18 апреля 1754 года написал резолюцию: «Преосвященного Арсения, хотя и полезное, однак понеже народу, а наипаче брачущимся тяжестное уставление о изучении в таком скором времени молитв и за неизучение венчальное запрещение отставить, а вместо того определить во всей епархии указами, дабы показанных молитв священницы обучали в воскресные и праздничные дни после литургии всех своих прихожан, проговариваючи им со всяким вниманием оные молитвы и десять заповедей косно и гласно под опасением за неучение правильного запрещения. Серапионовское толь странное и неудобоносное обременение — о приуготовлении недельном прежде как к причастию и по вступлении во оный бракосочетавшихся чрез другую неделю без законного и благословенного уже сожительства об отлучении — вовсе запретить и уничтожить, понеже в Греко-российской церкви, яко нововводительное никогда не бывало, но у одних только римлян в обычае содержится и то прежде брака одним днем, а на другой день венчаются и по венчании ниже на один день не разлучаются».
Одною из принудительных мер к исполнению мирянами долга исповеди и св. причастия являлись денежные штрафы, налагавшиеся в силу закона 1737 года на лиц небрегущих о сих святых таинствах. Штрафные деньги взыскивались обыкновенно светскими командами и отсылались на содержание военных госпиталей в военную коллегию. 1755 года августа 31 дня указом Св. Синода велено было именные перечневые ведомости о не бывших у исповеди для взыскания по ним указного штрафа отсылать в Главный комиссариат. Количество штрафных денег, взыскиваемых за небытие у исповеди, достигало по временам довольно значительной суммы. Напр., в 1755 году Гжатская ратуша имела взыскать с Гжатских купцов за небытие у исповеди в разные годы 663 руб. 05 коп.
Значительная часть взимаемых денег падала, конечно, на содержащих раскол, за которыми как светская, так и духовная власть по прежнему зорко следила и которых карала применительно к существовавшим узаконениям.
В 1754 году, напр., для поимки потаенных раскольников и сыску их книг, зарытых, как определилось из дела, в землю, послана была особая команда из консистории, но в д. Коренках, Московского уезда, крестьяне, потаенные раскольники, перебили эту команду «дубьем смертно». Тогда Переславская консистория обратилась в Синодальную контору с заявлением, после которого прислано было из Москвы 40 человек гренадеров Коломенского полка, во главе с поручиком Иваном Прокопьевым. Команда два раза посылалась в разные места и, хотя многих раскольников сыскала и объявила в консистории, но, как выяснилось из дальнейшего разбирательства дела, далеко не все заподозренные в потаенном расколе были сысканы и привлечены к ответу. Между тем по уходе команды, консистория «за
неимением при ней довольной команды, сыскивать их была не сильна». По обсуждении решено было в Московскую провинциальную канцелярию послать промеморию с требованием за силу государственных указов прислать в наискорейшем времени для сыску раскольников и их книг военную команду из вооруженных драгун до 12 человек; «и дабы в сыску и в искоренении таковых злодеев лучший мог следовать успех, для того оное командирование благоволено было бы учинить секретно».
Суровым взысканиям подвергались и те священнослужители, которые потворствовали раскольникам и являлись укрывателями их. В 1754 году производилось волокитное дело о Гжатских раскольниках. По окончании его протопоп Гжатской соборной церкви Павел Евфимиев за укрывательство Гжатских раскольников, выразившееся в том, что он не всех жительствующих в его приходе показывал в своих исповедных ведомостях, утаивал двуперстное раскольническое сложение многих из своих прихожан, освятил в соборных церквах много образов с перстосложением по раскольническому мудрованию, — лишен был священства вовсе и отослан в отдаленный монастырь, где положено было ему пребывать до кончины жизни в послушании монастырском, к какому по рассмотрению настоятельскому способен явится. Гжатский поп Максим Иосифов, утаивший о принадлежности к расколу 365 человек своих прихожан, крестившихся двуперстно, священнодействовавший без ставленной грамоты и при произвождении в попа скрывший коварно физический недостаток в левой руке, был запрещен в священнослужении и сослан в монастырь под начал впредь до исправления и раскаяния. Другой соборный священник Иоаким Иванов за то, что не донес о священнослужении попа Максима, наказан плетьми в консистории. Престарелый и вдовый поп с. Будаева Севастьян Архиппов за то, что при исповеди женки Анны Егоровны, оказавшейся раскольницей, не спрашивал, как она крестится, и в исповедных ведомостях записать ее запомнил, за глубокой старостью (79 лет) от посылки в монастырь был освобожден, но обязан подпиской никаких церковных треб не исправлять. «О том, каким образом с вышеозначенными протопопом и попами за те их вины поступлено, для ведома и дабы прочий Переславской епархии священно-причетники, на то смотря, страх имели и таковых вин, а паче прикрывать раскольников не дерзали, в надлежащия места, — приказано было, — разослать указы».
При производстве цитированного волокитного дела установлен был факт извержения Гжатской женкой Анной Егоровой в теплоту и на платок Св. Тайн, совершившей такой кощунственный поступок вследствие тайного содержания раскола. На допросах Анна Егоровна учинила запирательство и. за беременностью отослана была в Гжатское духовное правление для отдачи с распиской на поруки. Здесь Анну Егоровну передали мужу, но проживать она стала в доме диакона Михаила Степанова, приходившегося ей племянником. В ноябре 1754 года она бежала, и из дел консисторского архива не видно, чтобы власти ее поймали. Привлечен был к ответственности муж и диакон, у которого она проживала.
18 апреля 1755 года скончалась в Переславской консистории колодница крестьянская женка вдова Ксения Евдокимова. Прислана она была из Гжатского духовного правления по обвинению в извержении в плат при приобщении Св. Тайн в своем приходе в с. Воронцове. На допросах она не проявила раскаяния и «не устыдилась вымышлять непотребные измышления», ссылаясь на свои кривые зубы. Консистория постановила: «Не чиня над нею по церковному чиноположению погребальных молитвословий, отвезши, зарыть в поле просто, при чем нарядить быть всех Воскресенского монастыря села Вознесенского жителей, паче же тех, кои в расколе находились и подозрительны к тому имеются, дабы, на то смотря, и они страх имели и так безстрашно чинить не дерзали; и для зарытия отдать ее мертвую женку консисторскому дежурному капралу, которому, когда то с нею учинено будет, представить в консисторию доношением».
19 апреля 1754 года началось дело по доношению священнослужителей с. Пречистенского, Гжатской десятины, о извержении Святых Тайн в ковш с теплотой крестьянскою женкой Екатериной Евфимиевой. По обследовании, консистория постановила: «Надлежит оную женку судить, яко богохульную раскольницу, и понеже она во оном своем злодеянии запирается и о том ни малаго раскаяния не имеет, но еще и ябеднические извинения употребляет, того ради надлежит ее отослать в гражданский суд для учинения ей указного розыска, ибо духовный суд иного способу к испытанию самой сущей истины в таком важном богохульном деле не имеет». Подверглись каре и священнослужители, которые во время не сообщили о происшедшем проступке в консисторию.
Переславский архив указывает несколько случав, когда священнослужители не только укрывали раскольников, но совершали им требы по их просьбе «по раскольничьему мудрованию».
В 1755 году сделан был донос на вдового попа села Богородского, Дмитровского уезда, Симеона Степанова в том, что он знал о расколе харчевника Григория Алексеева, но исповедывал его и детей у него крестил по раскольнически с хождением вокруг купели по солнцу. Поп сознался в своей вине, но заявил, что он исповедывал раскольников, крестил, не записывая в книгу, «простотою своею». Консистория для осмотра в дом обвиняемого попа и в церковь, в которой он служил, «не имеется ли каких старопечатных и письменных раскольнических книг и других приличествующих к расколу вещей», отрядила в село Богородское нарочного подканцеляриста по инструкции. Подканцелярист по осмотре объявил найденную в доме попа тетрадку с надписью «Начало гадания пророка и царя Давида, сиречь зернометания». Поп не принес истинного раскаяния и ссылался на запоминание. Консистория постановила: «Понеже оный поп в своих многих прегрешениях истины не объявляет и ложно показывает, следовательно за силу Духовного Регламента, не есть ли и не думает ли быть раскольником, первое — привесть его по печатной чиновной, изданной на раскольников книге к присяге и потом для очувствования... отослать его в Лукианову пустынь, где быть без священнослужения, донележе он во всем истинное признание и покаяние принесет, в монастырских трудах, и для того ему, попу, пред общим пустыни духовником в четыре поста исповедываться, а от сообщения Св. Тайн (кроме смертного случая) удерживаться». За двукратное исповедывание раскольника, но ненаписание его в ведомостях консистория приговорила Симеона Степанова к 15 рублевому штрафу. Тетрадку постановлено было сжечь в присутствии обвиняемого. Епископ Амвросий написал: «Учинить по сему, а денежный штраф ради возрастной дочери для выдачи ее в замужество оставить».
В 1756 году поп Верейского собора Алексей Иванов за венчание браков и крещение младенцев с раскольническим суеверием по солнцу определением консистории приговорен был к лишению священничества и отсылке в гражданский суд для поступления с ним по закону. Кроме сего его обвинили в не служении в царские дни, за что он приговорен был к жестокому плетьми наказанию. Епископ Амвросий положил резолюцию: «Учинить по сему, аще в прежнем своем непокорении пребудет, а о служении высокоторжественных молебствий учинить непременно по указам».
Мирские люди, исправлявшие обряды по раскольническому мудрованию, наказывались даже в тех случаях, когда от раскола отказывались и его проклинали.
В 1755 году в консистории рассматривалось дело о купце Сергее Петрове Богданове и его детях Гаврииле и Екатерине. Дело возникло по докладу Богоявленского Гжатского попа, к которому пришли приобщаться дети Богданова Гавриил и Екатерина, замеченные пред причастием в двуперстном сложении. Уличенные в таком перстосложении, Гавриил и Екатерина заявили Богоявленскому попу, что так креститься они научены своим отцом Сергеем Петровым. Сергей Богданов на допросе во всем заперся, публично проклиная все раскольнические согласия, и заявил, что он и дети его желают исповедываться и сообщаться Святых Тайн. Консистория определила: «Его, Сергея Богданова, за ложное в допросе показание и в той же лжи детей своих за утверждение, которыя свидетельством канцеляриста Семенова точно изобличены, дабы он впредь так чинить и священническое правильное свидетельством показание неправыми своими вымыслами ложно опровергать не отваживался, вместо епитимии (в которой в должном исполнении поверить ему сомнительно) учинить ему Сергею Богданову в консистории плетьми наказание; по наказании, его Богданова с детьми Екатериною и Гавриилом в день недельный здесь в Воскресенской Новоиерусалимской церкви пред Божественною литургией публично привесть к присяге, какова явствует в чине о принятии раскольников, и велеть им под тою присягою с надлежащим по силе Духовного Регламента обязательством подписаться; после того отослать его Богданова с детьми в Гжатское духовное правление при указе, коим велеть от оного правления ему Богданову с женою и детьми в грядущий ныне пост, чрез целую седмицу, постяся, приходить в приходскую свою церковь Божию к вечерне, утрени и Божественной литургии и в день недельный пред Божественною литургией жену оного Богданова привесть к присяге же и всех их исповедать и в той же день Св. Тайн Тела и Крови Христовой приобщить… о чем всем и в Гжатскую ратушу для ведома и о прилежном от той ратуши как за показанным купцом Богдановым с женою и детьми, так и другими Гжатскими купцами, дабы они в душепагубный раскол не впадали, наблюдательстве послать указ».
Ведя борьбу с расколом на почве действовавших в то время узаконений, Переславская епархиальная власть, согласно Духовному Регламенту, преследовала по прежнему и обнаружения всякого рода суеверий, проявлявшихся в разглашении ложных чудес, ложном объявлении чудотворных икон, мощей и проч. Одно из таких дел, возникших в рассматриваемый период, тесно соприкасается с делами приведенными выше и стоит в связи с пропагандой раскола среди православных.
17 января 1757 года конюший иеродиакон Горицкого монастыря Варлаам ехал по Большой Московской дороге из катедральной пустоши Маринкиной и, не доезжая катедральной пустоши Собилки, усмотрел на сосне образ Спасителя, которого допрежь сего никогда не было. Иеродиакон слез с саней, подошел к сосне и заметил, что благословляющая рука Спасителя написана па раскольничьему мудрованию двуперстным сложением. По сторонам изображения сделана была полууставная надпись, «знатно, от раскольника какого-нибудь вымышленная на соблазн простому народу»: «Истинное изображение сего образа подобает всякому христианину, како креститься, тако и благословлять. Аще кто смеет сей образ с сосны взяти в церковь или дом, или переписать, да будет проклят в сем свете и будущем». У образа насыпано было доброхотных подаяний 11 копеек. Иеродиакон Варлаам, «дабы простой народ не мог рассеевать по тому вдаль пустых каких плевел», образ с сосны снял и представил в консисторию. Консистория определила: «изображение благословляющей руки переправить и вымышленное от раскольников надписание пристойными красками закрыть». Для этой цели икона передана была Воскресенскому иконописцу Алексею Петрову. Одиннадцать копеек, найденные при иконе, были выданы Алексею Петрову в вознаграждение за труды по исправлению образа.
В 1757 году консистории донесено было, что в с. Богородском (Базулино тож), Троице-Нерльской десятины, в доме вдовы д. Мышина Анны Васильевой собираются из разных мест богомольцы, служат молебны пред иконой Смоленские Божия Матери и ставят пред нею свечи. На допросе поп с. Богородского Андрей Никонов указал, что образ Смоленские Божия Матери найден был на пашне в земле мужем Анны Васильевой лет пять тому назад. Образ этот как прихожане с. Богородского, так и обыватели Кашинского уезда многократно выпрашивали у означенной крестьянки, приносили в церковь с. Богородского, в которой он, поп Андрей Никонов, пред иконой служивал, по просьбе этих обывателей, молебствия с прочтением канона, напечатанного в месячной минее за 28 июля, а иногда и параклисиса. Из допроса крестьянки Анны Васильевой консистория узнала, что она с юных лет повсегодно исповедалась, но не разу не приобщалась, не потому, чтобы она удалялась сообщения святого причастия, а оттого, что от своего духовника о приготовлении к принятию Святых Тайн она ни разу не слыхивала. Приобщения Святых Тайн она стала сообщаться только по смерти мужа, приобщившегося первый раз тоже лишь пред самою смертью. Икона, по ее словам, найдена была не мужем, а отцом мужа. Лет пять-шесть тому назад в летнее время в сенокос какая то женка подошла к окошку ее дома и спросила: «есть ли в доме образ Одигитрии Смоленские Пресвятыя Богородицы, найденный?» Когда она отвечала утвердительно, неизвестная крестьянка подала полушку и сказала: «поставьте на эти деньги пред иконою свечку». С этого времени стали приходить в ее дом и свечки ставить сторонние обоего пола обыватели, а кто они, каковы и откуда, она Анна за многопрошедшим временем не помнит. В 1756 г. неизвестной вкладчицей ее образ обложен был серебряным окладом, после чего богомольцы стали приходить в ее дом еще чаще.
В виду разноречия между показаниями попа Андрея Никонова и Анны Васильевой, потребовалась между ними очная ставка. Понадобились для допроса и обыватели Кашинского уезда. Дело таким образом по необходимости затянулось. Конец его в архивных делах не найден. Икона была, конечно, изъята из употребления.
В гор. Можайске из давних лет находилась часовня, зовомая часовней Иоанна Блаженного. В апреле месяце 1754 года, по словесному распоряжению епископа Амвросия, часовня была запечатана и с Можайского протопопа с братией в Можайском духовном правлении взята была подписка не отправлять в часовне ни панихид, ни других каких-нибудь треб. Вместе с тем начато производством дело о времени построения этой часовни и ее наименовании.
Протопоп с братией сказкой объявили следующее: «Оная часовня построена из давних лет, а в котором году и при указе ль, никто из них соборян не упомнит, в которой де сделана издавна же гробница деревянная и при ней ископанный кладезь, в коей де часовне, как наперед сего бывым протопопом и попами, так и ныне оными соборными от приходящих всякого звания людей над гробом токмо одни панихиды отправлялись. А почему де оная часовня и в ней гробница Иоанна Блаженного назывались и ныне называются, известия и описания в том соборе никакого не имеется, а собираемой де напредь сего по 750 год в той часовне от доброхотнодателей по деньге и по полушке сбор ими соборяны употребляем был на всякие церковные подчинки, а в 750 году по наезду в тот город Можайск воевода Извеков, запечатав ящик и к нему пристава солдата, как деньги, так и поставляемыя в той часовне ко образу святаго Николая Чудотворца свечи и огарки собирал, и по собрании в тот собор никогда не давал, а куда девал, неизвестно».
То же показали градские обыватели и ближних сел священнослужители. Извеков на сделанный запрос о взятых деньгах отвечал молчанием. Дело затормозилось.
В 1758 году епископ Амвросий приказал игумену Колоцкого монастыря Марку совместно с игуменом Верейского Спасского монастыря Иосифом освидетельствовать часовню при градских священнослужителях и градских людях, какие окажутся, все описать, и доложить подробно консистории. 28 октября 1758 года часовня была распечатана и описана. О результатах описи донесено было консистории в таких выражениях.
«При той де описи в находящейся деревянной гробнице ничего не явилось, а под оным местом по разобрании пола и по разрытии земли близ кладезя найден гроб ветх, который стоял в земле глубиною два аршина с половиною, и как де стали гроб окапывать, то пошла со сторон из гроба вода; а по вскрытии со оного гроба верхней доски в том гробе оказались токмо одне кости, по подобию человеческому, как и прочие мертвые погребаются. А кем оный гроб на том месте зарыт и в том гробе кости Блаженного ли Иоанна или чьи другия, вида никакого не оказалось. Которой де гроб, по общему согласию их, чтоб никто со оного гроба не мог чего взять, обвязан вервою и запечатан и оставлен не зарыт землею до указа, тако ж и помянутая часовня по прежнему забита досками и запечатана и караул от духовного правления приставлен. Означенная часовня срублена как в длину, так и в ширину равномерно по семи аршин, крыта тесом и на ней крест железной. Внутри оной часовни на восток у стены на лавке в углу стоит Распятие Господне резное с предстоящими Пресвятыя Богоматери, Иоанна Богослова, в киоте за затворами, на которых затворах писаны евангелисты; образ Николая Чудотворца писан на холсте; на южной стороне образ Иоанна Блаженного писан на холсте без одеяния, токмо о чреслех едино препоясание, на голове волосы темные, продолговатые, на бороде волосы темные ж с проседью, очи сожменные, руки сложенные к персем, над главою надпись: «Святый Иоанн Блаженный»; распятие Господне небольшое; писанное на холсте же. Близ стены южной на полу гробница деревянная, по сторонам обита крашениною, огорожена балясами, к коей ничего не явилось. Да в той же часовне к северной стене выкопан кладезь, в коем вставлен деревянный обруб и покрыт доскою на петлях».
При освидетельствовании часовни присутствовал престарелый заштатный протопоп Можайского собора Феодор Семенов. Он сказкой показал, что означенная часовня построена в 1733 году бывым в гор. Можайске у подушного сбора капитаном Петром Щербачевым, вместо обветшалой, стоявшей на том же месте раньше деревянной часовни; а по какому указу и с чьего позволения он, капитан Щербачев, помянутую часовню вновь построил, того он точно показать не знает. Капитан этот, по словам протопопа, в 1734 году помер. Старанием же этого капитана писаны находящиеся в часовне образа, в том числе образ Иоанна Блаженного. «Когда была построена бывая обветшавшая часовня, того он, протопоп, как сам не знает, так и от отца своего не слыхивал».
4-го января 1759 года епископ Амвросий дал письменное распоряжение игумену Марку съездить в Можайск вместе с соборными священнослужителями, над найденными человеческими костями отправить панихиду и гроб зарыть, а образа, гробницу взять из часовни и поставить в пристойном месте в Можайском соборе, изображение же Иоанна Блаженного прислать в консисторию с нарочным из соборян немедленно; в часовне двери и окна забить гвоздями и запечатать, дабы в нее входа отнюдь не было; надсмотр над печатями поручить соборному протопопу, а всегдашнее смотрение сторожам под расписку.
Консистория обследовала дело в начале 1761 года и вынесла такое мотивированное постановление; «Вышеобъявленную часовню, в которой найден при кладезе гроб с человеческими костьми..., по силе пунктов из Духовного Регламента и 737 году указа разобрать и лес той часовни употребить на топление Николаевского собора, а место, где оный гроб найден, чтобы впредь признаку не было, землею заровнять, кладезь же землею засыпать, и впредь оное мертвое тело за мощи неизвестного Иоанна Блаженного, паче же за святыя не почитать, и о том по городу Можайску и уезду распубликовать с таковым угрожением, если кто упрямством своим отныне за святого почитать или образ его иметь будет и в том обличится, таковые за то, яко противники церковные, клятве преданы будут.
Присланную на холсте картину с надписанием на ней святаго Иоанна Блаженного, запечатав консисторскою печатью, хранить в катедральной ризнице свернутою и никому ее на распечатывать и на стены прибивать не велеть, и для того, закрасив над ней надписание, не упоминая, чья она есть, отослать в катедральную контору при указе (На полях против этого пункта консисторского определения епископ Амвросий написал: «Не токмо надписание, но всю картину прежде краской закрасить, а потом и истребить, а не хранить»).
Протопопа Феодора Семенова и всех того Николаевского собора священно и церковнослужителей, которые, как сами показывают, не имея о вышеписанной часовне и находившейся в ней гробнице, кем она и для чего они устроены и чье подлинно под той гробницей тело имелось, известия, не точию, где надлежало, не доносили, но для своего скверно-прибыточествия и панихиды приходящим людем отправляли, а кому именно, будто за непамятством ни одного не показали, да еще на картине и святым именовать допустили и никогда о том, ежели бы Его Преосвященство через сторонних людей не известился, доносить не намеревались, — по силе вышепрописанного 787 года указа следовало бы отослать для учинения с ними по указом в светскую команду, но понеже оный протопоп, который наибольшею виною в том состоит, крайне уже престарел, каковые по процессам и от пыток изъяты, а прочие его уже поступкам следовали, и для того от таковой отсылки их освободить, а дабы и без штрафа остаться не могли, то всех тех, кои по ревизии при оном соборе написаны, оштрафовать на построение и украшение тамошнего же собора взысканием денег, а именно с оного протопопа десять рублей, с попов Тихона Григорьева, Дмитрия Феодорова по пяти рублей, с диакона Ивана Яковлева пять рублей, после же ревизии в 758 году протопопа Симеона Адрианова, в 752 году диакона Ивана Семенова, в 745 году пономаря Ивана Петрова, в 755 году другого пономаря Ивана Тихонова, сторожей Степана Феодорова, Дмитрия Мартынова, яко недавно в тех званиях находящихся, оставить без штрафа.
Что ж следует до капитана Щербачева, перестроившего часовню, гробницу и дописавшего картину с надписанием Иоанна Блаженного святым, тако ж и до бывшего воеводы Извекова, который подаваемые в ту часовню деньги и свечные огарки отбирал, об оных, дабы учинено было с ними по указом, хотя бы и следовало писать из консистории по команде, но понеже, где они ныне имеются, паче же Щербачев, который и в 733 году, чему минуло двадцать восемь лет, был в отставке, в живых ли находится, неизвестно, и для того оное оставить, — паче же сие мнение консистория предает в главное рассмотрение Его Преосвященства».
Преосвященный Амвросий на обширном докладе консистории, касающемся рассмотренного дела, написал резолюцию: «1761 года. Генваря 8 дня. Учинить по сему, точию, вместо денежного штрафа, определить тех, кои в силах и к вине причастными находятся, чтоб они сами, а не наймом запечатанную часовню разобрали и лес тот в дрова перерубили, и колодезь землею засыпали и заровняли».
В гор. Можайске часовня была разломана вследствие связанного с нею почитания неканонизованного святого. В других местах часовни уничтожались в видах предотвращения суеверных религиозных, а в особенности раскольнических собраний.
Так, в 1754 г. епископ Амвросий усмотрел в приходе с. Бакшева, Александровской десятины, в деревнях Игнатьеве и Оксентьеве деревянные часовни. Немедленно дан был закащику приказ из часовни в д. Оксентьеве образа выбрать, а часовню разломать; часовню в д. Игнатьеве, которая устроена была на том месте, где издавна стояла церковь, позволено было оставить «на прежнем основании», но закащику подтвердили накрепко: «по должности своей наблюдать, дабы во оной часовне под видом благочестия не могло происходить каковых раскольнических прельщений».
В том же году с попа с. Дубровы, Александровской десятины, Василия Григорьева взята была подписка под угрозой «лишения чина» в том, что он из часовни, находившейся исстари в д. Неумоине и в 1750 г. крестьянами возобновленной, выберет святые образа, а самую часовню разломает. В июле месяце этого года часовня действительно была разломана, о чем поп Василий Григорьев сообщил в Переславскую контору особым доношением.
Заканчивая историю Переславской епархии в период управления ею первых трех архипастырей, в заключение скажем несколько слов об общем ходе епархиальной жизни, насколько она, конечно, проявилась в этот сравнительно короткий, рассмотренный нами промежуток времени.
Первому архипастырю города Переславля архиепископу Арсению предстояла трудная задача организации епархиального управления в новоучрежденной епархии, применительно к тем порядкам и узаконениям, какие в то время действовали в других местах. Но архиепископ Арсений, занятый другими делами, проживая в других местах (Архиепископ Арсений состоял членом Св. Синода и большей частью жил в Петербурге. 9-го мая 1751 г. Государыня через своего духовника протоиерея Дубянского повелела, чтобы Арсений «за болезнию успокоил себя от занятий в Синоде, по епархии и от домовых дел на 6 месяцев». Отдых Арсения продолжался по декабрь 1751 г., а весной 1752 г. последовало увольнение, по его прошению, за болезнью, на покой в Новгород — Северский монастырь.), с жизнью вверенной ему епархии соприкасался мало и сведения о ней получал главным образом через доклады епископа Серапиона и консистории. Вследствие такого положения дел в первый период существования Переславской епархии больше приходится говорить о деятельности викарного епископа Серапиона, чем правящего Арсения. Этим, вероятно, объясняется и то обстоятельство, что в эти первые десять лет многое было намечено епархиальною властью, начато, но не проведено последовательно до конца, не закончено, строго не организовано. Суровый отзыв, который дал епископ Амвросий о строительных работах своего предшественника по кафедре, отчасти применим и вообще к деятельности епископа Серапиона, как фактического предстоятеля Переславской кафедры. Епархиальное управление при нем не получило еще стройной, законченной организации; функции отдельных органов управления не везде и не всегда точно были определены и разграничены; в составе их наблюдается такой же недостаток однообразия. Финансовые сборы с епархии, видоизменяясь и возрастая с каждым годом, вносили немало путаницы в отправление экономических епархиальных дел, и случайно устанавливаемые, временно взимаемые, естественно составляли большую обузу, не только для тех, кто их платил, но и для тех, кто собирал. Отсюда недоимки, неплатежи, противности... Епаршеская семинария, хотя и была учреждена, но на таких условиях материального обеспечения, при которых дальнейшее ее существование становилось в высшей степени проблематичным. Даже и в резолюциях владыки, большею частью строгих и даже суровых, и в его распоряжениях, не всегда согласованных с действующими узаконениями, по местам замечается скорее проявление личного чувства, минутного, временного настроения, чем строго обдуманной, обоснованной на требованиях закона архипастырской распорядительности. Правда, пожар 1753 года, уничтоживший немало документов из периода правления епископа Серапиона, не дает нам возможности воспроизвести во всей полноте и ясности деятельность этого архипастыря; затем — должно быть принято во внимание и то, что во многих случаях ему приходилось лишь начинать, делать первые шаги и, наконец, как викарному, всегда считаться с волею отсутствовавшего правящего архиепископа, контролировавшего его деятельность. Но и при всем том, общее впечатление при рассмотрении этого периода истории Переславской епархии остается именно таким...
Со вступлением на кафедру епископа Амвросия, Переславская епархия получила на лице его администратора энергичного и даровитого. Конечно, настоятельство и жизнь в Воскресенском монастыре и увлечение строительными работами несколько отдаляли его от других более первостепенных и неотложных задач епархиального управления. Правда, что перенесение консистории в Воскресенский монастырь и создание в Переславле с особыми полномочиями катедральной конторы вносило некоторую путаницу в нормальное течение епархиальных дел и несколько нарушало стройность системы епархиального управления. Но за то эта система при нем получила свое завершение и правильную организацию, с точным разграничением пределов и функций отдельных ее органов. Консисторское делопроизводство подвергалось со стороны Амвросия самому внимательному просмотру и контролю. Поля консисторских протоколов и журналов испещрены сплошь и рядом его заметками и пометами, из которых нами приведена только незначительная часть. Требуя от консистории строго обоснованных определений, он себе, как главному руководителю правильного течения епархиальной жизни, предоставлял лишь право смягчать суровость закона в тех случаях, где необходимость этого вызывалась смягчающими вину обстоятельствами. Епископом Амвросием, далее, положено было солидное основание для дальнейшего существования Переславской семинарии. При нем она была обеспечена как учебными пособиями, так и пищевым довольством и соответствующими помещениями. Необходимые для этого средства были добыты епископом Амвросием с избытком. Найдены были средства и для грандиозных строительных работ, затеянных им в Горицком монастыре.
Перевод Амвросия на Крутицкую кафедру не дал ему возможности закончить всего, что было им начато; но и то, что он сделал, дает ему право считаться деятельнейшим и энергичнейшим архипастырем Переславской епархии.
При преемнике Амвросия епископе Сильвестре в 1764 году последовала секуляризация церковных вотчин, введение штатов, отмена многих епархиальных сборов, а затем несколько позже и телесных наказаний для священнослужителей. Все эти узаконения заметно отразились на общем ходе церковной жизни во всей России, в том числе и в Переславской епархии, и сказались большими переменами и важными последствиями. По этим основаниям последним годом правления епископа Амвросия мы считаем возможным закончить первый выпуск Истории Переславской епархии, как годом, который почти совпал с концом особого периода в истории русской церкви. В правление преемников епископа Амвросия епархиальная жизнь потекла уже при иных условиях и вылилась в свои особые формы.
- Сильвестр Страгородский - 1761 – 1768 гг. Епископ Переславский.
Город Переславль-Залесский
Copyright © 2017 Любовь безусловная
|
