Лухтоново — деревня Судогодском районе Владимирской области России, входит в состав Лавровского сельского поселения. Деревня расположена на берегу реки Судогда в 6 км на север от центра поселения деревни Лаврово и в 9 км на север от райцентра города Судогда на автодороге 17Н-62 Судогда – Чамерёво.
Поселение (эпоха бронзы) расположено в 1 км. с севро-востоку от деревни Лухтоново, дюнообразное всхолмление на южном берегу левобережной старицы р. Судогда. Всхолмление овальной в плане формы протянулось с запада на восток, размеры его 30х10 м., высота над старицей 3 м. Культурный слой - слабо гумусированный песок серого цвета толщиной до 0.3 м. с включениями угля. Керамика лепная тонкостенная, с примесями песка в глиняном тесте, украшенная орнаментом из насечек, отнесенная к эпохе бронзы, куски обожженной глиняной обмазки, расколотые камни, кальцинированные кости животных и рыб. [1]
По некоторым сведениям, деревня появилась в 10-12 вв. и получила название от финского слова "лухт" - протока.
Деревня впервые упоминается в переписных книгах 1678 года, в ней вместе с сельцом Рамешки было 3 двора крестьянских и 5 бобыльских, населения в них 36 душ мужского пола.
В XIX — первой четверти XX века деревня входила в состав Даниловской волости Судогодского уезда.
Деревня Лухтоново находилась в приходе села Чамерёво.
В 1857 г. построена мельница потомств. почетн. гражданина Герасима Филипповича Комиссарова, называемая «Лухтомская», при д. Лухтоново. 10 водяных почвенных колес. 2 рабочих.
«Земский начальник 4 участка Судогодского уезда, сентября 28 дня 1910 г. № 1422. В Судогодскую уездную земскую управу. В одной версте от деревни Лухтоновой Даниловской волости за давностью времени, которого установить старожилы окрестных селений не могут - имелась и в настоящее время имеется на реке Судогде Лухтоновская водяная мукомольная мельница, ныне принадлежащая крестьянке Курляндской губернии, Фридрихштатского уезда, Вальгофской волости Любови Яковлевой Лаздинг, перешедшая к ней от надворного советника М.Г. Коммиссарова; близ мельницы через реку эту имеется мост, кем возведенный никому неизвестно, который до настоящего времени всегда ремонтировался владельцами той мельницы. Мост этот граничит с одной стороны надельная земля обществ кр. дер. Лухтоновой Даниловской волости и с другой стороны дер. Лавровой, Бережковской волости. Существующий мост пришел в совершенную ветхость, так что проезд через оный невозможен и недопустим и согласно распоряжения уездной полиции путь через оный прегражден. Владелица мельницы Лаздинг от ремонтирования моста наотрез отказалась; в виду такового отказа Лухтоновское и Лавровское сельские общества, земли коих граничат место существующего моста, привлекаются за неисправное содержание оного и устройства его в надлежащем виде, стоимость которого, как мною 7 сего сентября выяснено на месте осмотра моста, простирается до 700 — 800 руб. Описанные выше Лухтоновское и Лавровское общества приговорами от 22 сего сентября постановили возбудить перед Судогодским уездным земским собранием ходатайство: сооружение того моста и содержание его в будущем отнести на средства уездного земства, а потому, препровождая при сем приговоры в уездную земскую управу, прошу оную ходатайство это доложить очередному земскому собранию, имеемому быть в текущем 1910 году. Не лишним считаю присовокупить, что я, с своей стороны, нахожу ходатайство сельских обществ вполне заслуживающим удовлетворения» (Доклады Судогодской Уездной Земской Управы и журналы очередного уездного земского собрания сессии 1910 года).
«Дер. Дорофеево, Даниловской вол., Судогодского у. Крестьяне организовали деревенский комитет, в состав которого вошли четверо крестьян и две крестьянки. Мысль образовать особый от волостного деревенский комитет была внушена солдатами, приехавшими с фронта на побывку домой. Солдатки в настоящее время хлопочут о том, чтобы
были увеличены их пайки, потому, что у них не хватает средств заплатить за обработку земли, так как, чтобы обработать одно только тягло, крестьяне берут 800 рублей; грозят большие недосевы» («Известия Вл. Г.В.Исп. К-та», №42, 27-го апреля 1917).
С 1926 года — в составе Судогодской волости Владимирского уезда.
«Пустите Дорофеевский завод. Он даст 200.000 лишних штук кирпича. В кирпиче у нас сейчас большая нужда, между тем у нас есть бездействующие заводы, например в деревне Дорофеево, Судогодского района, бездействует новый кирпичный завод, который бы мог дать за сезон 200.000 штук кирпича. Завод построили только год тому назад, затратили много сил и средств, но по вине местного сельККОВ, завод стоит. Председатель сельККОВ'а Кузин, вместо своей прямой работы, спокойно занимается ведением счетоводства в поселковом товариществе. О заводе же он забыл и пускать его не собирается» («Призыв», 28 июля 1930).
С 1929 года деревня являлась центром Лухтановского сельсовета Судогодского района, с 1940 года — в составе Судогодского сельсовета.
В 1970-е годы в дер. Дорофеево жил русский советский писатель Росляков Василий Петрович (17.03.1921—06.12.1991). С 1983 года — в составе Лавровского сельсовета. С 2005 года — в составе Лавровского сельского поселения.
Численность населения: в 1859 г. – 198 чел. (28 дворов), в 1905 г. – 231 чел. (41 двор с мукомольной мельницей), в 1926 г. – 259 чел. (58 хозяйств), в 2002 г. – 182 чел., в 2010 г. – 171 чел. (86 муж. и 85 жен.).
В деревне Лухтоново была каменная часовня с почитаемым образом Спаса Нерукотворного. В советское время часовню разобрали в связи со строительством дороги. Образ Спасителя сохранился в храме погоста Спас-Беседы.
Дома в деревне Лухтоново
В 1977 году открыта Лухтоновская специальная (коррекционная) общеобразовательная школа-интернат.
ГКОУ ВО "Лухтоновская Специальная (Коррекционная) Общеобразовательная Школа-Интернат" действует с 11 декабря 2001 г. Директор Виноградова Елена Владимировна. Адрес: деревня Лухтоново, улица Дубенского, д. 11. Основным видом деятельности является «Образование основное общее».
КХ "Март" действует с 17 марта 1994 г. Организация КРЕСТЬЯНСКОЕ (ФЕРМЕРСКОЕ) ХОЗЯЙСТВО "МАРТ" ликвидирована 23 сентября 2013 г.
"Усадьба Дубенских" в сельце Рамешки
В деревне Лухтоново находится памятник архитектуры начала XIX века "Усадьба Дубенских".
Фрагмент карты Менде Владимирской губернии 1850 года
В XIX веке имением в сельце Рамешки (рядом с Лухтоново) владел полковник Петр Николаевич Дубенский. Род, из которого он происходил, слыл одним из самых влиятельных в уездах Владимирской губернии. История древней фамилии разветвляется на две линии. С одной стороны она берет свое начало от дьяка Федора Дубенского, посла Василия Темного к хану Улу-Махмету, а с другой - от владимирского боярского сына Афанасия Никифоровича, пожалованного поместьями в 1579 году. Много славных потомков взрастил могучий род. Не раз доказывали они свою храбрость, отмечаясь на страницах истории государства Российского. Так, во время восстания Емельяна Пугачева бравый майор Лев Михайлович и его старший сын Сергей пали от рук разъяренных повстанцев. Поэт Александр Сергеевич Пушкин даже увековечил это страшное событие в «Истории пугачевского бунта». Младший сын погибшего майора - Григорий Львович - стал помещиком Меленковского уезда. Отличились Дубенские и в Крымской войне.
Петр Николаевич Дубенский
В 1867 г. П.Н. Дубенский был Гласным и членом Управы, Председателем Судогодского училищного совета. 8-го сентября 1872 г. земля в пустоше Мамотино 100 дес. приобретена у титулярного советника Петра Николевича Дубенского действ. тайн. советн. Максимом Карловичем Цеймерном за 5000 руб. 25-го октября 1872 г. земля в пустоше Опольной 80 дес. приобретена у надворного советника Сергея Николевича Дубенского потомственным поч. гражд. Иваном Федоровичем Безбородовым за 1100 руб 19 марта 1873 г. земля при селе Николаевском 197 дес. приобретена у отставного подпоручика Семена Павловича Аляева титулярным советником Петром Николевичем Дубенским за 197 руб. «Читано заявление гласного П.Н. Дубенского о том, что он считает невозможным для себя прибыть в настоящее заседание собрания, так как о нем состоялось решение Владимирского окружного суда по делу о подкупе выборщиков 28-го сентября сего года, и что так как по этому делу еще привлечены гг. гласные Голубев, Щегляев, Славнов и Блинов, он находит, что и эти лица не могут участвовать в заседании собрания» (Владимирский земский сборник 1878.). П.Н. Дубенский в 1885 г. был гласным Судогодского уездного земского собрания. «Читан доклад управы, об исключении их оклада 137 дес. земли г. Д.С. Языкова и сборов за эту землю 12 руб. 88 коп. При рассмотрении заявления г. Языкова гласный П.Н. Дубенский заявил, что г. Языков есть владелец с ним в имении и что между ними и другими совладельцами идет судебный межевой раздел, из производства по которому видно, что г. Языков отыскивает и признает за собой право на 600 или 700 дес. земли, поэтому он, г. Дубенский, полагает необходимым не только сложить с него, но и обложить остальную отыскиваемую им землю. Почему собрание постановило: Заявление г. Языкова отклонить, а по заявлению г. Дубенского поручить управе сделать дознание, через окружной суд, о том, какое количество каждый из владельцев общею дачею Соймой и Шипиловой отыскивает и тогда сообразно предъявленным в суд просьбам обложить означенные дачи» (Журналы очередного Судогодского уездного земского собрания. 7-го октября 1885).
В XIX веке деревней Лухтоново в 200 домов владел дворянин П.Н. Дубенский. Была она для него вроде летней резиденции, местом для отдыха. Ранней весной Петр Николаевич вместе с семьей посещал тихий уголок и «наводил порядки» среди своих расслабившихся за год его отсутствия дворовых. Несмотря на то, что хозяин имел воинский чин, с людьми он предпочитал разговаривать на средних тонах. Его боялись за суровость, но уважали за справедливость. Любые доносы (или, как называл их управляющий, местный житель Рытов, «отчеты») хозяин досконально проверял и действовал по своему усмотрению. Он был нетерпим к хамству, обману, воровству и с каждым, кто преступал черту дозволенного, был жесток. Проходя однажды мимо кучки парней и девчат, услышал крепкие высказывания одного остряка в адрес молодой особы. Вскоре хам был доставлен к барину, где получил сначала урок вежливости в устной форме, а затем – несколько десятков плетей на конюшне для лучшего усвоения пройденного материала. Дворяне того времени вели собственное хозяйство и имели запашки, обрабатываемые обязательным крестьянским трудом – «барщиной». Кроме своих дворовых, на барина работали крестьяне из соседних сел, нанимаемые Рытовым по поручению «самого». Местные не были тунеядцами, но хозяину хотелось иметь особенно трудолюбивых и ответственных людей в своей деревне. С этой целью он купил несколько человек в Поволжье, в городке Шацк, и привез в имение. Одному из приобретенных дал фамилию Шацков. По рассказам, барин не был жадным человеком. Всем приходящим на поденную платил по 10 копеек, а в первый день сбора поил и кормил работников «от пуза». Вино подавал пить ковшом из полной бочки… Рытов жил в дружбе с Дубенским и по его разрешению выстроил себе двухэтажный каменный дом, на месте которого ныне новая школа. Вместе с хозяином они заказывали в соседних областях лис и лосей, заселяли их в леса. Каждое лето на барских полях зеленели капуста и огурцы, цвели лен и гречиха. Дубенский немало занимался улучшением лесов и парковой зоны. Каждое дерево было на счету. Если и прореживали зарастающий лес, то сучья вязались и шли на дрова, а бревна – исключительно на строительство домов. Однажды Быковский житель, лесничий барина Иван Пикалин разрешил своему племяннику потихоньку привести бревно для замены сгнившего в нижнем ярусе его дома. Петра Николаевича известили об этой самовольной выходке лесничего, и он вызвал виновных к себе. Разобравшись, что к чему, хозяин приказал племяннику как следует выпороть дядю. Тот, боясь барского гнева, прошелся по ребрам родственника розгами так, что тот долго не мог спать на спине... Разбитый хозяином в имении липовый парк не был столь богатым, как на Муромцеве у Храповицкого, но имел свою особенность. Центром служил ровный круг деревьев, а от него в виде солнечных лучей расходились аллеи, причем самые большие из них шли крест-накрест. Сейчас заброшенные, они уже еле просматриваются, другие задичали, заросли кустарником, многие деревья отжили свой век. Парк некогда окружали четыре больших пруда, вода в которые поступала по специальным каналам из речки Судогды. Говорят, берега были выложены мрамором. Здесь водилась рыба и плавали лебеди. До наших дней живность не сохранилась, плавают лишь ротаны, а сами водоемы превратились в заболоченные канавы, питающиеся талыми и дождевыми водами. Еще в советское время местные руководители пытались очистить их от ила и свалившихся деревьев, но затея провалилась. Напротив дома, по приказу барина, соорудили большую стеклянную оранжерею. За границей выписали диковинные деревья, среди которых были и цитрусовые. Сортовые цветы благоухали ароматом и восхищали деревенских, особенно ребятишек, пышностью цветения. Некоторые из них, но уже выродившиеся, продолжают распускаться и по сей день. Хозяину доставляло удовольствие показывать свою щедрость простому люду, поэтому он одаривал работниц оранжереи заморскими фруктами и огромными сладкими ягодами клубники. Плоды насыпал не в стаканы и кружки, а в чайники. Все постройки того времени делались на совесть, с перспективой на будущее. Поэтому, когда директор детдома С.А. Маврин пытался посадить на месте бывшей оранжереи яблоневый сад, ему и ребятам пришлось ломами разбивать и выворачивать огромные глыбы былого фундамента. Полковник в отставке бывало разрешал на своей земле размещать воинские казармы. Солдаты проводили боевые учения, помогали обрабатывать земли, ухаживать в свинарнике за свиньями и в каретном дворе за лошадьми. Главным в учениях считались строевая подготовка и меткость в стрельбе. И то, и другое отрабатывалось на с овесть. На месте стрельбищ уже после изгнания хозяев долго находили гильзы. Среди находок были и солдатские нательные иконки, но на них лухтоновские жители натыкались у родника, расположенною вблизи деревни. О месте, где бьет ледяной ключ, ходит немало любопытных легенд, и многие утверждают, что все это было на самом деле. Следя за мировыми новостями, увлекаясь наукой и техникой, Петр Николаевич одним из первых в уезде оборудовал свой дом паровым отоплением. А для крестьянских детей на втором этаже открыл ученический класс. От учеников отбоя не было. Образование открывало двери в будущее. Поэтому вскоре в деревне выстроили двухэтажную начальную школу. «Имею честь сообщить вам, что попечительницей Лухтоновской школы быть отказываюсь. Елиз. Емельянова» (Доклады Судогодской Уездной Земской Управы очередному уездному земскому собранию 1912 года).
Сказывают, что у Дубенского было то ли один, то ли двое или трое детей. Сыновья пошли по стопам отца - стали военными, а дочь в раннем возрасте якобы утонула где-то рядом с ключом. Другая притча гласит, что возле родника господские собаки разорвали дворового мальчика. Как бы то ни было, но на месте предполагаемых трагедий барин выстроил белокаменную часовенку. Спустя некоторое время из-под нее выплыла икона Николая Угодника. Божий дар поместили в часовне, и местные священники во время больших праздников ходили с этой иконкой по деревне.
Полковник Дубенский не отличался излишней скромностью и не скрывал своих отношений на стороне от дворовой челяди. Однажды барин приехал в усадьбу не с семьей, а с молодой девицей лет восемнадцати-двадцати. По деревне пошел слух о "мадам", резко отличающейся в туалетах от господской жены: молодушка носила невиданные по тем временам на женщинах брюки. Любопытство местных баб не знало границ: каждой хотелось знать, что за штучка да откуда, какая из себя? … Но любовница не высовывала носа из барского дома. Правда, изредка ее можно было видеть на лошади. Что случилось у них с господином - никто не знает. По одной версии, девица повесилась, но Юлия Дмитриевна Андреева утверждает, что она застрелилась, а ее кровь (прямо как в романах) "долго еще алела на стене балкона" в господском доме. Несколькими годами позже пожилой донжуан в тайне от жены стал встречаться с местной замужней женщиной – Любушкой. Ее муж стойко сносил эти выкрутасы. За преданность зазнобы и молчание супруга барин выстроил им двухэтажный дом с каменным низом, а кроме этого, выделил за деревней земельный участок. Бревна на строительство было велено возить из Даниловки - лес там считался самым прочным. Этот "особняк" жив и поныне. Сейчас на первом его этаже открыт частный магазин, а на втором живут хозяева-предприниматели. О последних днях дворянина Дубенского рассказывают так. Местные в один голос утверждают, что имение Петр Николаевич проиграл в карты своему муромскому родственнику (брату жены) Емельянову. Говорят, новый хозяин был более лоялен, великодушен к крестьянам, но прожил здесь недолго: после Октября "товарищи" дали ему "пинка под зад", а чуть позже его и всю семью Дубенских репрессировали и сослали в далекие края.
Виктор Никонов в своей книге "Судогда" несколько иначе интерпретирует события: "Купцы помогли муромцевскому помещику Храповицкому "свалить" с должности председателя Судогодской земской управы помещика П.Н. Дубенского. Петр Дубенский дружил с В.С. Храповицким (1858—1922). У них даже усадьбы находится недалеко друг от друга - Муромцево и Лухтоново. Из-за личных «интересов» поссорились дворяне. Как мы знаем, Владимир Семенович получил Муромцево в наследство (1884). При оформлении документов один из чиновников земской управы обратил внимание, что налогом обложена только удобная земля - луга и пашня. А лесные рощи, пастбища и заросшие лесом сенокосные угодья считались угодьями неудобными, то есть бросовыми. П.Н. Дубенский, по-видимому, из зависти и соперничества потребовал нового обклада. И оказалось, что все 22838 десятин, за исключением дорог и речек, были признаны землями удобными. Налоговые платежи удвоились. Надо хозяйство поднимать, а тут еще плати налоги втридорога. Владимир Семенович задумал отомстить обидчику. В 1898 г. Дубенский был еще гласный, секретарем собрания земской управы. «Уездная земская управа отношением своим, от 24 апреля 1897 года за №16, просила Судогодское уездное полицейское управление взыскать с проживающего в сельце Рамешках, Владимирского мещанина Михаила Иванова Иванова, за лечение его в больнице, но полицейское управление сообщило, что Иванов престарелых лет, имущества никакого не имеет и пользуется пособием от г. Дубенского…» (Журналы Судогодских уездных земских собраний 1898). На очередных земских выборах Храповицкий договорился с А.К. Голубевым прокатить Дубенского "на вороных". Александр Козьмич привлек к этой компании Н.А. Воробьева, стеклозаводчика, его дядю купца Широкова и всю многочисленную родню. Были задействованы и свои конторы. Совместными усилиями - где уговорами, а где и угощениями - удалось подкупить крестьян-выборщиков на волостных съездах. На уездный прошли, в большинстве, нужные люди. Петр Николаевич Дубенский был забаллотирован. Месть удалась. По этому случаю московская газета "Современные известия" в фельетоне "Выборная комиссия" писала, как Судогда и Муромцево "гуляли два дня с цыганским хором, привезенным из Владимира. Из окон купеческого дома лились песни, звучали тосты "за Петрушку" и за умную голову Козьмича". П.Н. Дубенский был смертельно оскорблен, но в открытую ссору с гвардейским офицером вступить побоялся. Тут же ночью покинул Судогду и уехал в Крюково - меленковское родовое имение. А несколько позднее распродал и судогодские земли.
После революции усадьбу национализировали. В господский дворец въехали коммунары. Их было немного – четыре семьи. Организовал эту братию мызинский товарищ Капустин. Руководство свыше выделило коммуне землю, но работа не заладилась. Разобрав господское имущество по себе, они бросили дом и разъехались по соседним деревням… Никто уже толком не вспомнит почему сгорело это здание: то ли по халатности, то ли подожгли специально. В апреле 1928 г. Владимирское уездное земельное управление препровождает в музей «старинную пушку, доставленную из хозяйства в Рамешках Судогодской волости. Сведений о происхождении не имеется». О семье Дубенских сельчане вспомнили перед войной, а поводом для разговоров послужил приезд двух незнакомцев в черных длинных кожаных плащах на черном лимузине. Те разыскивали имение. Пробыли у разрушенного дома недолго, сходили к роднику. На вопросы местных: кто вы и чего хотите? - отвечали грубо и с пренебрежением: не ваше дело... Все почему-то решили, что это родственники бывшего хозяина, один из которых - сын. «В трех километрах от деревни Мызино находится имение бывшего помещика Дубенского. В этом имении, когда-то был организован совхоз «Рамешки», но он распался. Имение все было разрушено, сохранились стены конюшен, здание, в котором жили рабочие и еще кое-какие надворные постройки. Сад – свыше 500 яблонь и огород – запущены. Колхоз решил взять это разбитое хозяйство и организовал экономию – животноводческий и огородный отделы колхоза. В отремонтированные конюшни помещены 8 обобществленных коров, 4 телки и 25 породистых поросят, только что полученных из колхозсекции. Оборудовано и жилье для 7 колхозников. В экономии колхозники намечают 1.5 гектара занять капустой и огурцами, пол-гектара – корнеплодами, один га – картофелем и 3 га засеять овес. Тут же есть и сенокосный участок в 7 га и клеверный в 9.5 га. Заложен питомник яблонь из 200 корней и приняты меры к восстановлению старого сада. - Очень плохо,- говорит т. Капустин (член правления колхоза, зав. экономией),- помогают нам агрономы. В райзем-отделе 3 специалиста, в колхозсекции – 4 и никак их не заманишь в колхоз. Задолго до приезда в экономию мы просили составить план работы, но и сейчас работаем вслепую, без плана. Много жалоб на специалистов, а правильно разрешить волнующие вопросы некому. Например, корм коровам дается без нормы, об уходе за племенными поросятами тоже нет представления. Труд недостаточно разделен. Все вместе идут и делают одно дело. Правда, правление разбило всех колхозников на бригады. Их три: мужской труд (полеводчество и хозяйственные тяжелые работы) и две бригады женского труда — животноводческая и уборочно-полеводческая. Работы разграничены по лозунгу — «вообще». Форм учета труда и качества выполненной работы нет. Агроспециалисты не научили этому колхозников. Рабочий день далеко переваливает за 10 часов. Заработок оплачивается в конце месяца. Подсчитывается количество проработанных дней и выдается 50 проц. заработанной суммы деньгами (50 проц. остальных будет выдано в конце года). Нужные продукты члены получают из колхоза (каpтофель, молоко, масло и т.д.). Выданное записывается на пищевой счет каждого колхозника. Кулачество злобствует. Вокруг колхоза злорадствует кулачье. Успехи у колхоза есть, но велики еще и недостатки, кроющиеся, главным образом, в том, что колхозу нет деловой практической помощи в работе со стороны райорганизаций. Кулак действует морально и экономически. Kyлачество не хотело отдавать землю, которую наметили выделить колхозу. - Берите ту, которую нам не надо. Мы до Калинина доедем, а не отдадим. Но так нe получилось. Лучшая земля отведена колхозу. После кулаки шипят: «Что ж отрезайте, а вот сбирать пойдете, куска не подадим». Надо позаботиться о бедноте. В окружающих деревнях бедняцкие полоски засеяны не будут, так как цены за обработку земли поднялись сверх всяких «норм». Например, в дер. Мызино за обработку земли на одного едока лошадники просят 50 руб. (0,48 гектара приходится земли на едока), в Дорофееве — 60 руб. с едока (0.48 гектара), в Лухнове - 37 р. 50 к. Конечно, таких денег бедняцкие хозяйства не достанут, а, следовательно, угроза незасева велика. Колхоз бедноте оказать помощь не может, так как сам тяговой силой недостаточно обеспечен. Кулачеству нужного отпора не дается. Беднота, середняки и колхозники не сколочены против кулака и железный кулак, силы не организованы на выполнение задач весеннего сева. Группы бедноты нет. Парт'ячейка находится в 2 километрах от колхоза в дер. Дорофеево. Коммунистов – четверо, из них 2 в колхозе. Секретарь ячейки т. Грудин работает председателем поселкового товарищества. В колхоз не состоит. — Помощи от ячейки нет никакой, — заявляет тов. Культешов (председатель колхоза). В прошлом году ячейка заслушала доклад колхоза, а нынче еще нет. Жизнью колхоза, подготовкой к севу, ячейка совершенно не интересуется. В Мызине есть комсомольская ячейка из 40 членов. Комсомольцев в колхозе - четверо. Комсомольцы собираются иногда на собрания, а практической работы не ведут. Частенько комсомольцев можно застать в красном уголке за картами. Культурно-просветительной работы среди крестьян и колхозников нет. Даже кино - редкий гость, громадное событие на всю округу. Колхоз «Призыв» — здоровый колхоз, но ему нужна немедленная помощь. Эту помощь должны дать: партячейки, завод, шефы и агро-специалисты райучреждений. А. Домрачев. Колхоз им. газ. «Призыв», Судогодского района» («Призыв», 10 мая 1930). Особняк до 1937 года смотрел на происходящее вокруг него черными проемами выбитых окон. Но осенью 37-го о нем вспомнили. Местная власть приложила немало сил, чтобы восстановить паровое отопление и открыть классы. Однако занятия вскоре пришлось свернуть (разморозили систему), а учеников раскидали по соседним деревенским школам. Непривычная русскому человеку замысловатая отопительная система срочно была заменена на печную, и ребятишки вернулись. В сороковых годах исторический памятник пытались отреставрировать. Пригласили специалистов, но как ни старались, пробурить полутораметровую стену для спецанализов так и не смогли. Больше ученые в деревне не показывались. Два года школа стояла заколоченной, однако местным жителям замки и гвозди не помешали растащить все ценное и бесценное, что еще в здании оставалось. Война уродовала города, калечила судьбы, осиротила тысячи ребятишек. Детей-блокадников вывозили из Ленинграда небольшими партиями. 120 человек были направлены и в Лухтоново. В Судогде ленинградцы сделали последний "привал", отобедав в местном трактире, а после, взвалив на худые плечики свои узелки и котомки, отправились по пыльной дороге к конечному пункту назначения. Колонну изнеможенных, бледных детдомовцев сопровождали не менее исхудавшие директор, воспитатели, ночные няни. Лухтоновские встречали и их молча, многие, увидев, заплакали. Прибывших сразу же остригли "под Котовского", разместили в одной из частей бывшего особняка (в другой потом открыли школу). Первые дни пришлось спать на полу на матрацах, набитых соломой, с одной стороны - мальчишки, с другой - девчонки, воспитатели - посередине. Кухни не было. Готовили в телятнике (бывшем каретном дворе), где стояли большие котлы. Из еды был только суп. В первые же дни мальчишки из тех, кто еще мог держать в руках инструменты, нарезали из деревянных брусков каждому по ложке. Мальчишки и девчонки выглядели маленькими старичками. У некоторых был рахит. Многие не могли не только бегать, но и ходить. Очевидцы вспоминают, как с приходом теплых весенних дней детвора выходила к южной стороне конюшни. Все садились и грелись на солнышке. Ю.Д. Андреева, устроившаяся послеокончания школы воспитателем в детдом, искренне привязалась к сиротам и стала для них вроде мамы. Именно ей рассказывали трагические и жуткие истории о гибели близких: чтобы получить карточки на хлеб в конце месяца, ребятишкам приходилось скрывать трупы сестер, братьев, родителей, а позже вывозить их на санках на кладбище. У познавших голод была немножко странная мечта - купить целый мешок гороха, поставить его в угол и понемногу парить каждый день. Наплевав на все законы, Юлечка (так называли дети свою воспитательницу) водила ребятишек на гороховое поле в Суковку. Сама садилась на пенек и зорко смотрела по сторонам, чтобы малышня не попалась на глаза сторожу. Детдомовские "партизаны", кто на четвереньках, кто лежа на спине, набивали за пазуху сочные стручки. Она готова была охранять их хоть битый час, просто очень хотелось побаловать настрадавшихся. Постепенно детдом обживался. У каждого теперь было постельное белье, байковое одеяло. Из кухни в столовую пробили окно, сделали раздаточную. Это окно до сих пор вспоминают бывшие блокадники, приезжая в гости к своей любимой Юлечке. С каким нетерпением ждали они появления из него рук поварихи, протягивающий тарелку с кашей или картошкой, смазанной желтым английским маслом! Кусочки хлеба - 28 порций для каждого стола, разложенные на подносе, - до сих пор стоят перед глазами. Каждый старался ухватить горбушку, но далеко не всегда получалось побаловать себя "большим" куском. Дети не чурались никакой работы, отлынивали только редкие. Вместе со взрослыми заготавливали сено, дрова, разрабатывали землю, выращивали овощи, занимались подсобным хозяйством. Сироты-ленинградцы по образованию, воспитанию, эрудиции резко отличались от деревенских. До войны обучались кто в театральном кружке, кто в музыкальной школе. Даже воспитатели из местных набирались у малолетних уму-разуму, невзначай учились этикету, культуре. Праздники любили все от мала до велика. В теплую пору их проводили на открытом воздухе (на балконе особняка). Обязательно были пироги и сладкий чай. Детдом просуществовал до начала 70-х, а позже там открыли вспомогательную школу для умственно отсталых детей. Более полувека прошлое тех страшных, суматошных дней, но первые выпускники-ленинградцы до сих пор не теряют друг друга из виду и стараются хотя бы раз в год, 9 Мая, собраться в родном городе, вспомнить прошлое почтить память ушедших – не родных по крови, но ставших близкими людей. Не забывают они и уже поседевшую пенсионерку Юлию Дмитриевну Андрееву - свою Юлечку. В последнем адресе, врученном ей в честь сорокалетия работы в Лухтоновском детдоме, они написали: "...Мы были твоими самыми первыми воспитанниками и самыми первыми выпускниками 1945 года. В те далекие, страшные дни войны нас, осиротевших, голодных ленинградских детей, привезли сюда по ленинградской Дороге жизни… Мы очень любили тебя, потому что ты глубоко понимала наше детское горе и окружала нас такой материнской заботой и лаской, что стала для нас родным и близким человеком... Прошло много лет, нам уже за пятьдесят, но все эти годы мы храним благодарную светлую память о нашей второй родине - Лухтонове, и о тебе, как одном из лучших воспитателей. Ты помогла нам стать настоящими людьми, любящими труд, мир, добро и все прекрасное на нашей Земле..."
Дворянская усадьба в деревне Лухтоново затем использовалась, как школа - интернат.
В 1987 году для детей построили новое здание. С 1987 года усадебный дом пустует.
С 1995 года – памятник историко-культурного регионального значения решением Законодательного Собрания Владимирской области «О постановке на государственную охрану и снятии с охраны памятников истории и культуры Владимирской области» № 5 от 13.01.1995 г.
Господский дом (1-я пол. XIX в.) в д. Лухтоново, ул. Дубенского, д. 11 Главный фасад господского дома Дубенских. Проект реставрации (автор архитектор О. Севрюгина).
Белокаменный двухэтажный особняк с балконами, колоннами, принадлежащий П.Н. Дубенскому давно утратил былой блеск, но не перестал быть достопримечательностью Лухтонова. Парк зарос, пруды превратились в грязные канавы.
