В миру Михаил Никитич Смирнов. Родился в 1831 г. и был старшим сыном в семье бедного сельского диакона погоста Николо-Гор, Суздальского уезда, Владимирской губернии. Начальное образование Михаил получил в Суздальском духовном училище, по окончании которого поступил во Владимирскую духовную семинарию. Двадцати трех лет от роду он окончил духовную школу, которая оказала на него благотворное влияние: она развила в яркое пламя теплившийся в нем огонек искреннего влечения к монашескому подвигу. В 1834 г., оставляя стены родной семинарии, он не пошел под родительский кров, но, повинуясь заветным велениям своего молодого и пламенно верующего сердца, лишь с маленьким узелком в руках отправился в Боголюбовскую обитель. Здесь он поступает в число братии монастыря и в течение около десяти лет скромно и безропотно трудится в пользу святой обители, смиренно перенося тяжелое время иноческого послушания.
13 августа 1839 г. пострижен в монашество с именем Мисаил, через два года после этого рукоположен во иеродиакона, а 22 декабря 1862 г. был возведен в сан иеромонаха. Пребывание в Боголюбове способствовало укреплению добрых религиозных чувств в душе молодого инока. Постоянное уединение и тишина маленькой кельи наводили его на непрестанные мысли о Боге, и пытливый ум монаха жаждал разрешения волнующих человека мировых вопросов земной жизни. То умственное развитие, которым наделила его семинария, не удовлетворяло его. В 1866 г. он увольняется из Боголюбовской обители для слушания лекций в Московской Духовной Академии. И здесь, в течение четырех лет, у источника высшей богословской науки он утолял свою духовную жажду.
По окончании Духовной Академии в 1871 г. о. Мисаил поступает в Курский Знаменский монастырь, где занимает должность библиотекаря, одновременно исполняя обязанности благочинного и духовника местной женской обители. Но его пребывание в Курске было очень кратковременным. Через семь с половиной месяцев его службы здесь, он, по прошению, перемещается в число братии Киево-Печерской Лавры и назначается на чередное священнослужение при дальней пещере (6 октября 1871 г.). Его шестилетняя служба в Киеве, в местах, откуда заблистал осветивший Русскую землю первый луч христианской веры, — была ознаменована плодотворной деятельностью о. Мисаила на пользу монастыря, свято хранящего высокие заветы первых великих подвижников православия. В Киевской обители он состоял смотрителем братской больницы и членом Братского собора; неустанными трудами он снискал себе Монаршее благоволение, которое и выразилось в пожаловании ему золотого наперсного креста.
В 1877 г. иеромонах Мисаил получает новое назначение: он определяется экономом Харьковского Архиерейского Дома, а через год перемещается на должность настоятеля Переславского Никитского монастыря и назначается членом местного уездного цензурного комитета. Дальнейшая служба его протекала в пределах родной ему Владимирской епархии. Зимою 9 декабря 1879 г. он переводится из Переславля в Козьмин монастырь с возведением в сан игумена, а через четыре года после этого возводится в сан архимандрита.
Но большую часть своей монашеской жизни о. Мисаил провел в городе Муроме; здесь в течение двадцати трех лет (1884-1907) он неутомимо трудился и заботился о процветании вверенных его руководству обителей. 8 марта 1884 г. он был определен на должность настоятеля Спасского штатного третьего класса монастыря в городе Муроме.
Как человек необыкновенно практичный, о. Мисаил обратил прежде всего внимание на необходимость упорядочения монастырского хозяйства. В 1891 г., благодаря его заботам, в стенах Спасской обители был воздвигнут новый каменный четырехэтажный, с подвальным помещением, братский корпус. «2 ноября 1890 г. за старание об обновлении обители, — гласит послужной список о. Мисаила, — преподано благословение от Высокопреосвященнейшего Феогноста».
В 1894 г., по распоряжению епархиального начальства, он был перемещен на должность настоятеля Благовещенского монастыря,
Сменивший в 1894 г. больного архимандрита Алексия II (Полисадова) новый настоятель архимандрит Мисаил (Смирнов) (1894 г. — 7 февраля 1897 г.) особо выделяется из плеяды настоятелей Благовещенской обители не только тем, что он был одним из просвещеннейших людей своего времени. Главной его заслугой перед Благовещенским монастырем (да и перед Муромом) было то, что архимандрит Мисаил был единственным из настоятелей, а также и из братии обители за всё время ее существования, который предпринял письменный труд, отображающий славную историю монастыря, а также написал объемное историческое исследование, посвященное святым благоверным князьям Константину, Михаилу и Феодору. Архимандрит Мисаил является и автором монографии о Муромском Спасском монастыре.
В 1897 г. снова был возвращен в Спасскую обитель для окончательной достройки и внутренней отделки воздвигнутых им здесь зданий. Отец Мисаил, по-видимому, искренно любил Спасский монастырь в Муроме, на благоустройство которого он потратил столько труда, энергии и времени. К этому периоду его служебной деятельности относятся его скромные литературные труды по истории любимого им монастыря».
Начиная с архимандрита Мисаила, благотворительность Благовещенской обители принимает вид просветительского характера. Так, из бюджета обители отчислялись средства. На содержание Муромской богадельни для бедных лиц из духовного звания и на содержание духовно-учебных заведений, братств в 1896 г. было пожертвовано 73 руб. (позднее, в 1916 г., эта сумма уже составляла 147 руб. 44 коп.).
Радением архимандрита Мисаила алтарь Благовещенского храма принял более благолепный вид. На престол святых благоверных князей Константина и чад его Михаила и Феодора в 1893 г. было изготовлено металлическое одеяние. Спереди была изображена Тайная вечеря; с восточной стороны — святитель Димитрий Ростовский; с правой — святые благоверные князья Константин, Михаил и Феодор; слева — святой Апостол Иоанн Богослов. Небольшой треугольный жертвенник, находящийся в этом приделе благоверных князей, также был покрыт металлическим одеянием.
За время управления монастырями в Муроме о. Мисаил был удостоен нескольких высочайших наград: 5 апреля 1883 г. ему был пожалован орден Святой Анны III-й степени; 14 июня 1893 г. — орден Святой Анны ІІ-й степени; 6 мая 1903 г. — орден Святого Владимира ІѴ-й степени; 6 мая 1906 г. — орден Святого Владимира III-й степени.
В 1906 г. архимандрит был перемещен на должность настоятеля Суздальского Спасо-Евфимиевского монастыря. Здесь, в Суздале, несмотря на свои преклонные лета, о. Мисаил продолжает проводить время в постоянном труде. Правда, частое болезненное недомогание отрывало его от работы. Из добрых дел, направленных к пользе обители преподобного Евфимия и совершенных стараниями о. Мисаила, достойны упоминания следующие.
На реке Нерли, при селе Спасском Городище, монастырю принадлежала водяная мукомольная мельница с восьмью поставами. При мельнице имелась плотина протяжением в 96 сажень. Эту плотину в сентябре 1903 г. сильным напором воды прорвало, а потому мельница бездействовала до июля 1908 г., когда стараниями о. Мисаила она была отремонтирована, на что потребовалось до 13 тыс. руб. Кроме того, о. Мисаил увеличил количество надворных построек, необходимых для удовлетворения различных хозяйственных надобностей монастыря и устроил молотильный сарай. При о. Мисаиле также впервые монастырская братия собственными силами стала обрабатывать пахотную землю в принадлежащем монастырю урочище «Липицы», которое до этого времени всегда сдавалось в аренду.
Отец Мисаил не мог выносить праздности и деятельно побуждал монашествующую братию к непрестанной работе. По отношению к подчиненным инокам он был строгим, но справедливым начальником. Воспитанный в строгом аскетическом духе, он горячо восставал всегда против всяких проявлений роскоши, столь несвойственной людям, отрекшимся от мира и посвятившим себя на высокое служение Богу. Между тем, здоровье о. Мисаила с течением времени всё более и более ухудшалось. Потребность в оказании медицинской помощи стала проявляться чаще. Летом 1911 г. болезненное состояние нередко лишало его возможности совершать богослужение. И вот 12 июня была его последняя служба. В воскресный же день, 19 числа, у о. Мисаила с самого утра появились сильные приступы рвоты, которые страшно истощили его старческий организм; болезнь стала быстро приближать его к порогу смерти.
В два часа дня к о. Мисаилу случайно прибыл по служебным делам заведующий делопроизводством монастыря и пользовавшийся особенным расположением у него священник о. Александр Цветков, который, увидев умирающего о. Мисаила, немедленно распорядился послать за доктором и за благочинным церквей Суздаля протоиереем Вишняковым. Когда прибыл протоиерей, о. Мисаил стал делать предсмертные распоряжения о месте погребения, о внутреннем устройстве могилы, об ассигнованиях в храмы и монастыри на помин души и т. д. Делая такие распоряжения, умирающий стал постепенно терять сознание и в половине пятого часа вечера тихо скончался. Прибывшему затем врачу пришлось уже констатировать смерть. Немедленно приглашенная полиция опечатала настоятельские покои и имущество впредь до распоряжения епархиального начальства, которому тотчас же было дано знать о случившемся по телеграфу. У одра усопшего были совершены первые панихиды.
На 22 июня было назначено погребение скончавшегося о. Мисаила. С восьми часов утра огромное количество богомольцев направилось к Спасо-Евфимиевской обители. В 9 ½ часов началась заупокойная литургия, которую совершали соборне: прибывший по распоряжению епархиального начальства эконом Владимирского Архиерейского Дома архимандрит Владимир, настоятель Козьмина монастыря архимандрит Серафим, прот. Вишняков, игумен Иустин, священники — о. А. Цветков, о. А. Давыдов, о. Д. Разумовский и иеромонах Иероним. Довольно обширный Преображенский храм едва мог вместить в себе огромную толпу молящихся. На заупокойном богослужении присутствовали: братия монастыря в полном составе, игумении местных женских обителей с сестрами, представители городского самоуправления и местной администрации.
Во время заупокойной литургии священником Цветковым было произнесено нижеследующее слово, посвященное памяти почившего: «Сегодня мы все собрались сюда, чтобы воздать последний долг почившему настоятелю этой святой обители. И наше молитвенное собрание есть справедливая дань уважения личности предлежащего нам
о. Мисаила. Ведь, уходящий в вечность, убеленный сединами старец прожил на земле почти 80 лет. А это едва не предел вообще жизни человеческой по настоящему времени. Долгота дней земного существования усопшего знаменует присутствие особенной благодати Божией, почивавшей на нем. Господь возлюбил старца и даровал ему долговременную жизнь для лучшего приготовления к последней жатве. Какими же досточтимыми качествами ума и сердца отличался почивший скромный труженик на благословенной ниве Господней? История его жизни свидетельствует нам, что о. Мисаил — сын бедного сельского диакона, воспитавшись в атмосфере христианской семейной обстановки, по окончании курса семинарии, решил посвятить себя иноческой жизни. Аскетический подвиг был для него желанным идеалом, был тем ярким огоньком, который указывал ему путь к достижению Царствия Божия. Тяжелое бремя иночества воспитало его волю, твердость и стойкость которой он сохранял до самого порога своей смерти. Много терпел покойный горя в жизни, много испытал неприятностей всяких, но никогда не терял присутствия духа; скорби и печали — эти подводные камни житейского моря — проходили, исчезали во времени, подавляемые пламенной верою в Промысл Божий.
Пред наступлением смертного часа покойный сознал, что пришло время проститься с здешней жизнью; он начал делать распоряжения о своем погребении, он давал окружающим предсмертные наставления. Предметом же его особенных забот было устройство на личные средства этого обширного храма теплым; но Бог не судил осуществиться его благочестивому намерению — невидимая рука смерти перенесла угасающий светильник из одного мира в другой. И вот теперь мы исполняем одно его распоряжение... могила готова принять в свои недра бездыханный труп почившего старца.
Хотя старость составляет явный и внушительный признак близости конца жизни, но покойный надеялся еще жить и за несколько дней до кончины, кроме обычного за последнее время старческого недомогания, не чувствовал ничего особенного. Эта неизвестность близости смертного часа поучает нас тому, чтобы мы всегда были готовы предстать на суд Божий, чтобы мы жили поэтому осторожно и неуклонно соблюдали заповеди Господни. Как часто в природе неожиданно для нас появляются на небе темные тучи и погружают землю в густой мрак, так неожиданно подходит к человеку неумолимая тень неизбежной смерти.
И мы, христиане, должны непрестанно памятовать, что переход в вечность, по окончании какого бы то ни было поприща временной жизни, есть необходимый удел каждого человека. Рано или поздно мы все оставим здешнюю жизнь и переселимся в страну вечности. Предел жизни, назначенный каждому всемогущим Творцом мира, неизвестен нам. И мы, временные странники земной планеты, постепенно приближаемся к матери — земле, незаметно направляемся туда, откуда нет возврата. Будьте поэтому всегда готовы безропотно принять праведную христианскую кончину.
Сей бездыханный прах достоуважаемого о. настоятеля обители указывает нам также на суету и изменчивость мира сего. Покойный жил, беспокоился, трудился до самой последней минуты своей жизни. И вот, после недавней его беседы с нами, найде на него час смертный. Вчерашний житель земли сделался ныне обитателем горняго мира.
Теперь, дорогой о. архимандрит, когда ты отрешился от мира сего, когда ты стоишь во вратах вечности и созерцаешь уже не верою, а видением будущую жизнь, поведай нам об ее состоянии. Скажи нам, нужно ли заботиться о благополучии и благоденствии жизни здешней, как мы это обыкновенно делаем? Считаются ли там, на небе, безгрешными вкушаемые нами удовольствия, радости и утехи? Вменяются ли в какой-нибудь подвиг, в какую-нибудь заслугу те потери и лишения, которые неизбежно сопровождают нашу жизнь и которые без ропота мы не умеем переносить? Ты, достоуважаемый о. Мисаил, любил поучать нас своим мудрым словом, скажи же его и теперь!.. Но вот на все наши возгласы усопший не отвечает ничего. Глаза его закрыты, чтобы не видеть более суеты мира сего, а его очи духовные устремлены теперь на блага мира невидимого. Уста его запечатлены, чтобы не иметь более беседы с сынами человеческими; теперь он приникает к беседе ангелов и святых Божиих человеков. Слух его загражден, чтобы более не слышать в суетном мире мятежа человеческого; он слушает теперь вещания и глаголы духов мира горняго.
А что бы поведал он нам, если бы каким-либо чудом дано было ему проглаголать! Можно с уверенностью сказать, что он преподал бы нам благой совет — охлаждать в себе пристрастие к благам мира сего, безропотно переносить несчастия, он подтвердил бы, что человек, действительно, живет для снискания блаженной вечности. И как земледелец, для приготовления годового запаса, в летнее время постоянно трудится, претерпевая холод и зной, голод и жажду, чтобы, успокоясь в зимнее время, вкушать от плодов трудов своих, так и мы, сыны вечности, не в вихрях суеты, не в потоках удовольствия, а посредством благословенных трудов, через благодушное перенесение потерь и лишений, можем снискать себе вечное успокоение на небеси.
Помолимся же все — и ближние, и дальние, и свои, и чужие об умершем! Да упокоит Господь душу его в селениях праведных. „Сон сладок работающему", поучает нас Слово Божие. Да будет и тебе сладок твой вечный покой, неутомимый труженик и служитель святого алтаря. Да будет тебе легка земля, как легка поднебесная твердь! Аминь».
После заупокойной литургии при участии всего городского и некоторого сельского духовенства было совершено отпевание. Затем гроб усопшего был вынесен священниками и монашествующими и обнесен вокруг Преображенского храма. После этого печальная процессия направилась к могиле, которая, по желанию покойного, устроена близ алтаря Успенской теплой церкви... (Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 29-й. 1911 г.).
Недолгим было время управления Благовещенским монастырем следующего настоятеля — архимандрита Александра (Миртова) (7 февраля 1897 г. — ум. 26 апреля 1899 г.), но оно оставило в жизни монастыря глубокий след.
