Иван Николаевич Бережков родился 15 марта 1864 года в селе Мостцы (ныне Камешковский район Владимирской области) в семье священника Николая Петровича Бережкова, настоятеля местной церкви. Брат Бережков Михаил Николаевич (1850—1932) — русский советский историк.
Окончил Суздальское духовное училище в 1878 г. В 1884 году окончил Владимирскую духовную семинарию по первому разряду. И.Н. Бережков в 1884 году определен был на должность учителя в Афанасьевское народное училище, Александровского уезда. Через три года занял место законоучителя в Карабановском народном училище, а 30 августа 1887 г. рукоположен во диакона к храму Святой Троицы того же села.
Вскоре молодого диакона постигло тяжелое горе. Менее чем чрез год он лишился жены и в 1893 г. поступил для продолжения образования в Московскую духовную академию, которую окончил в 1897 году с степенью кандидата богословия.
1 ноября 1897 года принял монашество в Боголюбовском монастыре. 9 ноября рукоположён во иеромонаха, а 28 ноября определен был инспектором Владимирской дух. семинарии на место переведенного в Холм Архимандрита Евлогия.
Звание инспектора служило для новопостриженного иеромонаха лишь подготовкой к более высшему служению на том же месте. 2 марта 1899 года он назначен был Ректором Владимирской семинарии с возведением в сан Архимандрита, каковую должность нес во Владимире, таким образом, около семи лет. За это время Архимандрит Евгений состоял Председателем Епархиального Комитета по рассмотрению проповедей, произносимых священниками, цензором Владимирских Епархиальных Ведомостей, членом Епархиального Училищного Совета, Председателем Хозяйственного Комитета при епархиальном семинарском общежитии и пр.
За отлично усердную и ревностную службу он награжден был орденами: св. Владимира 4 степени и св. Анны 2 степени.
О. Ректор сумел ознаменовать полуторавековой период жизни Владимирской семинарии целым рядом предприятий, весьма важных и благотворных для семинарии.
Ему прежде всего семинария ближайшим образом обязана появлением ко дню юбилея подробной своей истории. Мысль о такой истории, правда, возникла еще раньше ректорства Архимандрита Евгения, при его предшественнике Ионе. Но тогда предположено было ограничиться краткой исторической запиской, составление которой было поручено Правлением семинарии преподавателю Н.В. Малицкому. Ближайшее ознакомление с относящимися сюда материалами однако показало, что объем исторической записки слишком тесен для того, что можно сделать. О. Ректор семинарии Архимандрит Евгений близко принял к сердцу этот новый план расширения труда о прошлом родной семинарии и употребил все меры к тому, чтобы труд этот нашел для себя выражение в той форме, в какой он действительно появился. Без него это дело едва-ли бы было осуществлено; его именно просвещенному вниманию Владимирская семинария обязана тем, что ее прошлое получило подробное и обстоятельное освещение (см. 150—летний юбилей Владимирской Духовной Семинарии, 29-31 января 1900 г.). Изданием Истории семинарии дело не ограничилось. Издание это дало возможность о. Ректору осуществить и другое начинание, имеющее громадное значение в деле расширения образовательных ресурсов, которыми располагает средняя школа. Именно, сумма, вырученная от продажи экземпляров Истории семинарии, не только дала возможность покрыть частные расходы по изданию ее, но и в значительной степени пополнить и привести в благоустроенный вид ученическую семинарскую библиотеку. О значении этой библиотеки нет надобности говорить: она должна была служить ближайшим подспорьем в деле образования юношей; между тем, благодаря недостатку средств, состояние ее далеко не соответствовали образовательным требованиям, предъявляемым средней школе. На пополнение ученической библиотеки было употреблено около 2300 руб., вырученных от продажи экземпляров Истории семинарии. В этот счет купили до двух тысяч книг по разным отраслям знания, при чем при выборе книг не оставлены были без внимания и запросы времени. Благодаря этому Владимирская ученическая библиотека являлась одной из богатейших в ряду других семинарских библиотек. Восполненная новыми приобретениями ученическая библиотека вскоре после этого была и систематизирована. Инициатором всего этого дела и его самым горячим руководителем был о. Ректор семинарии Архимандрит Евгений.
С днем празднования юбилея Владимирской дух. семинарии связано было еще одно хорошее дело, в организации которого принимал также, большое участие о. Ректор. Из сумм, пожертвованных семинарии к дню ее юбилея бывшими ее питомцами, составился капитал, который был положен в основу учрежденного с тех пор при семинарии общества вспомоществования нуждающимся ученикам семинарии. Общество это ныне широко развило свою деятельность. К началу 1905 года в нем числилось 13400 р. % бумагами и 1071 р. 84 к. типичными. Ежегодно кроме сего удовлетворялись просьбы многих неимущих и нуждающихся. О. Ректор семинарии Архимандрит Евгений принимал самое горячее участие как в основании этого общества, так и в увеличении его денежных средств. Зная по личному опыту нужды учащихся, он особенно близко принимал к сердцу интересы этого благотворительного учреждения и, с другой стороны, будучи уроженцем Владимирской епархии, достаточно осведомленным о материальном положении значительного числа просителей, содействовал более или менее правильному распределению этих вспомоществований.
Вскоре после юбилея о. Ректору семинарии Архимандриту Евгению пришлось встать во главе дела, чрезвычайно ответственного и трудного. В 1902 г. в феврале месяце Св. Синодом разрешены были работы по расширению и ремонту семинарских зданий. 27 апреля 1903 г. состоялась закладка этих зданий, подряд на которые сдан был архитектору Опуховскому. К началу 1905 учебного года перестройка зданий приведена к концу. Чистые, светлые, снабженные водяным отоплением семинарские помещения производили самое выгодное впечатление. По общему отзыву дело сделано превосходно. И опять таки, в значительной степени семинария обязана такому исходу ремонта своих зданий о. Ректору. По делам ремонта, в видах ускорения его, ему несколько раз приходилось побывать в Петербурге; приходилось входить в каждую мелочь при самой постройке, изучать проекты и сметы водяного отопления. В летнее каникулярное время, в период производства работ по ремонту, его можно было видеть с самого раннего утра на стройке, и как велико было участие его в ней, хорошо знали все те лица, которым приходилось иметь то или иное отношение к ремонту семинарских здании. «Особенно благодарности, - говорил в своей речи, при освящении семинарских зданий, Высокопреосв. Сергий, - заслуживает о. Ректор. На нем первом лежала забота о благополучном и своевременном окончании этого многосложного дела». И забота эта выполнена им с достойным стараниям успехом. За это Владимирская семинария обязана своему о. Ректору глубочайшей признательностью и благодарностью.
15 октября 1904 года состоялось Освящение зданий Владимирской духовной семинарии.
Одновременно с ремонтом семинарских зданий начат был ремонт семинарской Богородицкой церкви. Главная часть работ при этом относилась к внутреннему убранству и обновлению церкви. В изыскании средств для такого ремонта, в выработке проекта его ближайшее и руководственное участие опять таки принадлежало о. Ректору семинарии Архимандриту Евгению. Но кроме того есть еще незримая область его педагогического воздействия на весь строй семинарской жизни. Эта область в последние годы, тяжелые для всего русского общества, требовала особенной осторожности, умения и педагогического такта. Одно неосторожное слово, один неосторожный поступок часто мог повлечь за собой плачевные последствия для всего заведения. Но благодаря близости о. Ректора к ученикам, простоте, умению уловить момент, несколько раз такое тревожное настроение учащихся разрешалось мирным путем и только в революционный 1905 год под влиянием общего стихийного движения, охватившего всю учащуюся Россию, пришлось и в семинарии временно приостановить занятия (см. Волнения во Владимирской духовной семинарии).
В отношениях о. Ректора к воспитанникам кроме того, как достойная уважения черта, должно быть отмечено его стремление дать ученикам разумное развлечение вне их классных занятий. С этой целью в зале семинарской устраивались вокально-литературные вечера, читались рефераты. В тех же видах он обратил внимание на организацию музыкального оркестра. Сбор пожертвований для приобретения музыкальных инструментов производился им самим. Как дорого было ему это дело, можно судить на основании того, что еще за несколько дней до выезда из Владимира в Харьков, при его содействии, получена была на этот предмет довольно значительная сумма от одного жертвователя.
Та же близость и простота характеризуют Архимандрита Евгения в его отношениях к семинарской корпорации. Среди ее он пользовался заслуженным уважением и любовью.
14 августа 1905 г. литургия в Кафедральном соборе совершена была Преосвященнейшим Никоном, Епископом Владимирским и Суздальским, в сослужении соборного духовенства. По окончании литургии был прочитан Высочайший манифест об учреждении Государственной Думы, а затем Преосвящ. Никоном и Преосв. Александром, Епископом Муромским, в сослужении о. Ректора семинарии Архимандрита Евгения и всего градского духовенства, отслужено торжественное Господу Богу молебствие с коленопреклонением о здравии и благоденствии Его Императорского Величества Государя Императора Николая Александровича. За богослужением присутствовали представители всех ведомств во главе с Начальником губернии.
1 сентября 1905 г. в половине двенадцатого часа дня учащие и учащиеся Владимирской духовной семинарии собрались в семинарскую Богородицкую церковь вознести Господу Богу молитвы перед началом наступающего учебного года. Перед молебном о. Ректор семинарии Архимандрит Евгений, обратившись к воспитанникам, сказал приблизительно следующее слово, посвященное вопросу, близко касающемуся современного положения духовной школы: «По милости Божией я начинаю во вверенной мне родной Владимирской семинарии девятый учебный год. Помимо официального положения, духовная связь нравственно побуждает меня побеседовать с вами, особенно ныне, когда мы собрались начать нелегкий девятимесячный труд. Труд этот приходится начинать при внешних условиях не вполне благоприятных. Родина наша переживает переходную пору. С высоты Престола указаны наши общественные недочеты, к исправлению которых призываются Царем все полноправные граждане России. Это великое дело не может быть произведено, конечно, сразу после объявления приказа о нем. А между тем некоторые наиболее горячие, хотя может быть и искренние в своих намерениях, люди желали бы видеть все реформы приведенными в жизнь немедленно. Наряду с такими людьми есть не мало равнодушных, неподвижных, несочувствующих новому движению. В результате всего этого являются — озлобление одних против других, бунты, забастовки... Такое положение дел не осталось без влияния и на наши духовные школы, отразившись, в так называемых, волнениях... Едва ли кто может сказать, когда окончится это трудное и исполненное многих бед время. Неужели и в наступающем учебном году будут иметь место печальные, возникавшие в прошедшие годы в разных учебных заведениях случаи, при которых столько молодых людей оказалось выброшенными из школы, душевно-искалеченными, может быть, на всю жизнь? Много скорби доставляет всем русским людям и развившееся под влиянием непрекращающихся школьных беспорядков учебное малоделание. Ведь вы, учащиеся, смените нас потом на работе в родном деле. Что же вы будете делать, если мало или даже вовсе ничему добросовестно не учились в молодые годы. Если наше отечество переживет благополучно настоящую трудную пору, то вы будущие деятели не погубите ли его совсем, не обладая навыком работать настойчиво и добросовестно? Вот вопрос, над которым следует задуматься… Наша семинария в минувшее трудное время пока сохранилась от больших бед и относительно мирно продолжала свои учебные занятия. Молим Бога и вас всех призываем в настоящий час молить Его о том, чтобы сохранил Он нас и в наступающий учебный год целыми и неискушенными от злых приражений. Работать мирно, без помех — это лучшее условие успешности работы. Но особенно это важно для вас: теперь вы должны запастись знаниями на всю жизнь, чтобы потом умело и добросовестно трудиться на благо родного народа. А едва-ли окажется добросовестным и умелым деятелем тот, кто в школьное время пренебрегал своими обязанностями, искал возможности безнаказанно обмануть, схитрить, незаконно получить то или иное право. Такие люди не только не делаются образованными, но прямо развращают свой характер, становятся виновными в окрадывании народного имущества, так как народ тратит свои средства, надеясь потом в учащихся найти сведущих и добросовестных пособников, которые отплатят свой долг сторицею. Помните это, братия. А теперь с миром и дружно начнем серьезное дело, чтобы потом добросовестно и продолжать его, испрашивая на то помощи у Единого нашего Помощника Господа Бога».
31 октября 1905 года Император утвердил всеподданнейший доклад Св. Синода о бытии Ректору Владимирской дух. семинарии Архимандриту Евгению Епископом Сумским, викарием Харьковской епархии,— и Владимирской семинарии в половине ноября пришлось проститься с своим начальником, с которым в течение восьмилетнего пребывания его во Владимире она так близко и тесно сжилась.
На его место назначен инспектор И.В. Соболев.
Частное известие о назначении о. Ректора Архимандрита Евгения Епископом Сумским получено было во Владимире в 20-х числах октября. Но так как оно долго официально не подтверждалось, то ему не придали особенного значения.— Но вот 11-го ноября Архимандритом Евгением получено было письмо от Архиепископа Харьковского Арсения, в котором Харьковский Владыка просил о. Ректора немедленно прибыть в Харьков для хиротонии, так как он сам, как вызванный для присутствования в Св. Синоде, вскоре должен оставить свой кафедральный город.
Письмо это было большой неожиданностью как для самого о. Ректора, так и для всей корпорации, 12-го числа получен был синодальный указ, а 14-го назначен выезд Архимандрита Евгения к месту его нового служения.
Двенадцатого и тринадцатого числа шли спешные приготовления к выезду. В эти дни о. Ректор отдал прощальные визиты членам корпораций, своим знакомым и принял благословение от Владык, при чем Преосвященнейший Никон, Епископ Владимирский, благословил отъезжающего иконой и подарил ему четки. Корпорации духовно-учебных заведений г. Владимира имели в виду чествовать своего начальника прощальным обедом и поднесением ему ценного подарка. Но вследствие краткости времени и спешности отъезда пришлось пока ограничиться одной вечерней трапезой, а поднесение подарка отложить на несколько дней.
13-го ноября в шесть часов вечера о. Ректор встречен был в семинарском зале членами всех корпораций духовно-учебных заведений г. Владимира и некоторыми близнкими корпорации лицами (В.Г. Добронравов, А.В. Гроздов, евящ. М.И. Добротворский, А.О. Переборов, Н.С. Приклонский, А.Е. Ставровский и др.). Инспектор семинарии И.В. Соболев, обратившись к нему от имени всех, произнес следующую речь, характеризующую его деятельность по семинарии и его отношение к подчиненным.
«Ваше Высокопреподобие,
Глубокочтимейший наш о. Ректор!
Глубокопризнательные и преданные Вам Ваши сослуживцы приветствуют Baс с Вашим новым назначением и
Молитвенно желают Вам благопоспешного и доблестного служения в предстоящем Вам сане Святительском.
Да, совершившееся в 31-й день минувшего октября ВЫСОЧАЙШЕЕ утверждение предложения Св. Синода о бытии Вам Епископом Сумским, викарием Харьковским, выражает собой знаменательное событие не только в Вашей жизни, но и в жизни всех Ваших сослуживцев, как и в жизни всей нашей семинарии. Для Вас это назначение, с одной стороны, есть естественный переход на высшую ступень иерархического служения Святой церкви, вполне соответствующий высоким качествам Вашей души и, с другой, давно заслуженное Вами воздаяние за неутомимые труды Ваши по управлению нашей семинарией и, как таковое, естественно сопровождается радостным чувством. Для нас же, Ваших сослуживцев, при всем нашем сочувствии Вашей радости, как и для всей нашей семинарии — Ваше новое назначение сопровождается тяжелой печалью. В течение восьми лет Вы, глубокочтимейший наш о. Ректор, состояли ближайшим нашим начальником, отечески заботившимся о благосостоянии нашей семинарии и сколько понесли Вы трудов, забот и попечений об этом благосостоянии!.. Трудные, исторические времена приходилось переживать Вам в нашей семинарии. В начале Вашего служения в нашей семинарии на Вашу долю выпали заботы по устройству празднования 150-ти летнего юбилея семинарии. И Вашими трудами это историческое событие нашей семинарии было отмечено так, как желательно, чтобы подобные события отмечались всегда и везде. Благодаря Вашей заботливости и предусмотрительности празднование этого события привели нашу семинарию к ясному сознанию ее прошлого, к сознанию ее настоящего и желательного для нее в будущем, оно привело нашу семинарию к ее самосознанию... Далее — Вам принадлежит честь в память 150-ти летнего юбилея нашей семинарии положить благое начало «Обществу вспомоществования нуждающимся воспитанникам», которое, несмотря на короткий срок своего существования, в настоящее время владеет уже целыми тысячами неприкосновенного капитала и ежегодно покрывает вопиющие нужды учащихся. Вами же и в память того же юбилейного события существенно улучшена ученическая библиотека: прежде едва существовавшая и то больше только по имени в настоящее время она способна удовлетворять и действительно удовлетворяет самой насущной потребности наших питомцев. А сколько трудов положено Вами по окончанию выработки давно составлявшегося плана капитального ремонта и расширения семинарских зданий?! И только благодаря
Вашей энергии и Вашим трудам — эта работа скоро была исполнена, а вслед затем приступлено было и к самому ремонту семинарских зданий. И Вашими трудами все семинарские здания из ветхих, темных, часто сырых и холодных приведены в новые, светлые, теплые и сухие, и так обновлены все семинарские помещения начиная от этой самой залы и до последнего угла, занимаемого низшими семинарскими служителями.
А Ваши труды и заботы по обновлению и устройству классной обстановки и всех других ученических помещений?! А Ваши неустанные заботы о благолепии и украшении семинарского храма? Ваши попечения о церковном пении, о развитии в детях эстетического вкуса, о музыке?! Всe это поистине говорит, что Вы были не только главным начальником нашей семинарии, но и любвеобильным ее отцом так всесторонне и сердечно заботившимся о ее благосостоянии! А Ваши добрые, сердечные, всегда простые и участливые отношения к нам — Вашим подчиненным и сослуживцам?! Мы всегда видели в Вас не столько своего ближайшего начальника, сколько сослуживца и товарища. Вы жили с нами одной жизнью; Вы близко входили в наше положение и всегда старались оказывать нам всякое содействие как в служебных наших делах и обстоятельствах, так и во всех наших частных нуждах. И мы привыкли к Вашим простым и добрым отношениям за время Вашего управления семинарией, так сжились с Вами, что невыразимо тяжелой становится для нас предстоящая нам разлука с Вами!.. Примите же от нас, глубокочтимейший наш о. Ректор, нашу искреннюю признательность и глубочайшую благодарность за Ваши добрые и сердечный к нам отношения! Знаком же этой признательности и благодарности, как и всегдашней нашей искренней любви и расположения к Вам - да послужит Вам та священная панагия, этот знак Вашего будущего святительского служения, которую имеют вручить Вам от имени собравшихся здесь Ваших сослуживцев и почитателей уполномоченные на то от настоящего нашего собрания!..
Просим Вас, глубокочтимейший наш о. Ректор, не оставьте нас в Ваших будущих святительских молитвах!».
Взволнованный о. Ректор благодарил в кратких словах собравшихся за выраженные добрые чувства.
Во время товарищеской трапезы, последовавшей вскоре затем и проведенной в дружеской прощальной беседе, были произнесены речи следующими лицами.
В начале говорил Н.С. Приклонский, бывший преподаватель семинарии, который отметил в своей речи следующие черты из отношений о. Ректора к сослуживцам и питомцам:
«Событие, послужившее поводом к настоящему собранию, побудило и меня присоединиться к корпорации, недавно мной оставленной. Впечатления моей семинарской службы еще свежи в моей памяти и навсегда неизгладимыми останутся те из них, которые связаны с Вашей личностью, дорогой о. Ректор. Воспроизвести все эти впечатления подробно я, конечно, теперь не имею возможности, но при расставании с Вами мне все же хотелось бы помянуть, если не все, то хотя немногое из того, что казалось мне ценным в Вашей личности и деятельности. Черта, одинаково, на мои взгляд, присущая Вам и в сфере частной жизни — это терпимость Ваша ко всякого рода взглядам и убеждениям других людей, готовность внимательно выслушать и с уважением отнестись к чужому мнению, хотя-бы в принципе Вы и не были согласны с ним. Терпимость эта составляет благороднейший продукт Вашего широкого образования и житейского опыта и Вашего христианского настроения: она отражалась и на Ваших отношениях к учащим и учащимся. В отношениях своих к учащим Вы далеки были от того, чтобы ограничивать свободу и самую деятельность преподавателя в постановке им своего предмета, чтобы под видом «советов», носящих для подчиненного всегда скрытый характер требований, навязывать преподавателю свои взгляды на преподавание предмета, а тем более чужды Вы были проявлений той специфической ревности о так называемом «церковном направлении» преподавания, которая в истории нашего
духовного (да отчасти и светского) среднего образовании сыграла немаловажную и печальную роль. Вы были живо заинтересованы только в том, чтобы учитель и ученики были привязаны к своему делу, полюбили его, ясно понимая, что эта любовь есть, главнейший залог успеха в деле преподавания. Эта бесспорная казалось-бы, истина в действительности нередко забывается или намеренно игнорируется, когда мы видим стремление уложить известного рода деятельность в рамки строго-определенных, заранее придуманных форм, когда соблюдение этих форм становится мерилом для оценки самой деятельности, чем, конечно, убивается в корне живая энергия деятеля и обращается в мертвую рутину самое дело. Чем чаще мы видим это в действительности, тем больше мы должны ценить примеры обратного; а таким примером были Ваши отношения к преподавательской корпорации в сфере учебной. Далее, в своих отношениях к учащимся Вы старались руководиться той-же терпимостью. Чтобы надлежаще оценить эту терпимость Вашу в отношениях к учащимся, необходимо принять во внимание, что на Baс как на официально-ответственном начальнике учебного заведения, лежал долг проведения в жизнь этого заведения семинарского устава с его последующими дополнениями в виде множества отдельных секретных и несекретных циркуляров, инструкций и правил. Устав этот со всеми своими дальнейшими приращениями создавался в такую пору, когда в полной силе держалось убеждение, что порядок и нормальное течение жизни возможны лишь при неукоснительном соблюдении всех предписаний и запрещений свыше, что эти последние должны быть выполняемы во чтобы то ни стало, как бы ни казались они иногда людям, близко стоящим к делу, мало применимыми к отдельным случаям. При таких условиях действие «правил» на практике часто оказывалось весьма суровым... И так как поступать в противность уставу было невозможно, то возможно было лишь одно, что Вы всегда и делали: смягчать отчасти строгость устава там, где нарушение его было уже на лицо, или стараться предостеречь питомцев от таких поступков, которые делали бы неизбежным применение к ним строгих мер. Вы не воздвигали гонений на тех, о которых Вам было известно, что их образ мыслей и направление духовной деятельности, уклоняются от строго легального пути, Вы хорошо сознавали, что человеку свойственно достигать правильного понимания вещей путем предшествовавших заблуждении и ошибок, и Вы, применяя сначала мягкие средства нравственного воздействия, употребляли строгие меры лишь тогда, когда крайния увлечения единичных личностей переставали быть только их индивидуальным достоянием, но принимали размеры, угрожающие порядку всего учебного заведения и могли нанести трудно поправимый вред для многих. Не буду говорить, как трудна и сложна была Ваша задача — руководителя юношества и лица, ответственного перед учебной администрацией за точное соблюдение устава,— в наши дни коренной ломки старых основ гражданского строя с ее неизбежной, хотя и временной, безурядицей, отражавшейся на впечатлительных, ко всему отзывчивых питомцах Ваших.
Вас ждет теперь новое служение, где сфера Вашей деятельности будет более широкой. Трудно определенно сказать теперь о том, каково будет правовое положение Православной церкви в государстве, но во всяком случае для пастырской и архипастырской деятельности возможен будет широкий простор. Работа церковным деятелям предстоит большая, и я бы сказал, что это должна быть работа не столько внешних преобразований, хотя и они неотложны, сколько незримая в процессе, но благодетельная в результатах работа той закваски, о которой говорил Спаситель в притче. В наше общество, изнемогшее в кровавой братоубийственной борьбе, парализованное взаимной ненавистью и недоверием, служители церкви должны внести целительную закваску примирения и единения на основе терпимости к убеждениям каждого человека. В этом больше всего нуждаются люди нашего времени и этого больше всего теперь ждут от пастырей и архипастырей все верные сыны церкви. Пример Вашей прошлой деятельности, отмеченной широкой терпимостью к людям и убеждениям, служит залогом, что, обладая этим драгоценным качеством, Вы внесете его и в новую сферу предстоящего Вам служения: действуя сами в духе примирения и христианской терпимости, тем самым научите тому же и других.
Вместе с выражением этой уверенности позвольте мне, дорогой о. Ректор, высказать Вам сердечное пожелание, чтобы Ваше иерархическое служение Православной церкви с неизменным успехом продолжалось на долгие годы».
С.Ф. Архангельский дополнил эту характеристику новыми чертами, коснувшись при этом некоторых обстоятельств своей личной жизни, в которых особенно дали себя почувствовать отзывчивость и участливость о. Ректора.
«Ваше Высокопреподобие, Глубокоуважаемый о. Ректор! Благосклонно примите от юного члена руководимой Вами педагогической семьи немудрое, но совершенно искреннее слово. В минуты разлуки с Вами мысль моя невольно переносится к другому, совершенно противоположному событию — нашей первой встрече на служебном посту в стенах родной семинарии. — В один из тоскливых вечеров дежурства, которые нередко выпадают на долю истинных подвижников духовной школы,— членов инспекции, мое внимание привлечено было необычайным шумом, раздававшимся из ученических помещений епархиального общежития. По обязанностям службы, полюбопытствовался узнать, какой непорядок изобличается этим шумом. Вхожу в одну из комнат и вижу Вас, только что прибывшего нового инспектора, окруженным толпой молодежи. Заметив меня, Вы окончили беседу с учениками, вышли в коридор и изъявили желание посетить мою квартиру. На предложенный мною стакан чая Вы ответили отказом, а просили меня напоить чашей студеной воды, откровенно заявив, что в настоящем Вашем положении это будет лучшим угощением. Вы объяснили при этом, что под влиянием множества пережитых за последние дни впечатлений (пострижение в монашеский чин), под влиянием горячей беседы с юношами, под перекрестным огнем нескончаемых вопросов, Вы чувствуете головокружение. Просьба Ваша мною охотно, конечно, была исполнена. В настоящий момент картина резко изменилась. Захваченные вихрем совершающихся вокруг нас событий, мы все чувствуем, что голова идет кругом, Вы же в это лихолетье решаетесь покинуть нас. Тяжела и грустна для нас разлука. Ваше мудрое руководство и помощь так необходимы для нас теперь. Мы возлагали на Вас столько надежд и упований, так как видели в Вас человека, который готов был откровенно прямо и смело идти на защиту ученических и корпоративных интересов при свержении старого и создании нового строя школьной жизни. Но наша скорбь растворяется и великой радостью за Вас. Мы радуемся, что наш начальник достойно взыскан милостью высшей власти, что недаром пропали Ваши многолетние труды на пользу родной семинарии; мы радуемся, что Господь призывает Вас к почести вышнего звания, где Ваше доброе сердце и житейская опытность принесут большие плоды. Оставьте же нам верный залог утешения, чтобы окончательно развеять печаль нашу. Не лишите нас надежды, что и там, на новом месте Вашего служения, Вы не забудете нас в своих архипастырских молитвах, окажете, если представится случай, поддержку нашему общему школьному делу, а в трудные минуты жизни протянете и руку помощи.
В заключение не могу умолчать о своей личной признательности Вам. За чашу воды не считаю Вас у себя в долгу. Вы возвратили мне этот долг сторицею. Это было в тяжелые дни моего семейного горя. Я видел от Вас в те печальные дни много сочувствия и внимания; я был обласкан Вашими участливыми отношениями; я был окружен чисто отеческими попечениями. Вы не только исполнили мои просьбы, но предварили мои желания и делали то, о чем я не смел Вас просить. Теперь, при прощании с Вами, я пользуюсь случаем выразить Вам бесконечную благодарность за Вашу готовность смягчить мою скорбь, отереть мои слезы, я считаю долгом засвидетельствовать пред всеми Вашу добрую и отзывчивую душу, которая во всей полноте в тот момент была открыта для меня.
Да подаст же Вам Господь за добро, посеянное здесь в период Вашего восьмилетнего пребывания, духовную твердость и много сил телесных для прохождения высокого подвига архипастырского служения во славу церкви Российской и во благо всем требующим помощи и заступления».
Преподаватель семинарии И. Г. Левкоев в своей речи иллюстрировал туже участливость о. Ректора примерами из ученической жизни.
«Дорогой о. Ректор!
Моя совесть была бы неспокойна, если бы я ушел отсюда, не сказав Вам краткого словечка... Говорить о том, каким отличным ректором Вы были у нас в семинарии, говорить о Вашей разумной и неутомимой деятельности на пользу семинарии, о Ваших заботах о ней, о Ваших прекрасных, товарищеских отношениях к нам — преподавателям и всегда корректных к ученикам,— это значило бы повторить то, что Вы уже слышали здесь от глубокоуважаемого Ивана Васильевича и Сергея Федоровича. На прощание с Вами позвольте оттенить такую черту Вашего характера, которая была особенно симпатична в Вас, и которая имеет такое огромное значение особенно в людях, призванных к управлению. Я разумею, о. Ректор, Вашу отзывчивость на чужое горе, Ваше сочувствие чужому несчастию, ту прекрасную черту, по которой Вы жалели провинившихся, падших учеников... Кто живет без увлечений? Иногда эти увлечения в юношах переходят, по-видимому, границы возможности,— и другой на Вашем месте давным-давно удалил бы такого-то за его поведение из семинарии. Но Вы, о. Ректор, медлили, ждали, терпели, прощали, жалели, и многим чрез это дали возможность не погибнуть, а сделаться людьми. Я хорошо знаю одного, близкого мне, человека, которого, когда он учился, за разные увлечения его я и сам исключил бы из семинарии. И это было бы вполне законно и справедливо. Но Вы, о. Ректор, пожалели его: Вы посмотрели на него, как на не сложившегося еще, нервного юношу, который может исправиться, и дали ему возможность кончить. Теперь этот юноша — иерей Божий, стал очень хорошим человеком, с глубокою благодарностью всегда вспоминает Вас и молится за Вас пред престолом Божиим. И этот пример не единственный.
Эта прекрасная черта Вашего характера проявлялась в Вас особенно в деле принятия в первый класс семинарии иносословных учеников, так называемых, процентных. Другой на Вашем месте принял бы из этих несчастных столько человек, сколько требует циркуляр,— и было бы законно. Но Вы жалели их, ни в чем неповинных, хлопотали за них, и только благодаря Вашим ходатайствам многие из них теперь — учатся и благословляют Вас в своем сердце. Не говорю уже про родителей таких учеников...: я знаю мать, которая ежедневно молится за Вас в своей утренней и вечерней молитве, я знаю отца, который подает каждый праздник, просфоры за Ваше, здоровье... За эту-то черту Вашего характера, за то, что жалели Вы многих, которых другой не пожалел бы, приношу Вам, дорогой о. Ректор, и от себя лично, и от родителей таких, не отвергнутых Вами учеников, и от них самих, глубокую и сердечную благодарность. Многая Вам лета!»...
Смотритель духовного училища А.И. Троицкий и Инспектор Епархиального женского училища М.А. Веселовский в своих речах отметили старание и умение о. Ректора объединять духовно-учебные корпорации, чему в значительной степени содействовали его общедоступность и простота.
Преподаватель семинарии Борисовский следующими словами определил заслуги о. Ректора для семинарии при перестройке семинарских зданий:
«Любезные мои сослуживцы и друзья! Эта прощальная беседа наша с дорогим, покидающим нас, о. Ректором, беседа товарищеская, задушевная, близится к концу, и мое слово будет кратко. В сказанных доселе речах весьма подробно, разносторонне и правдиво очерчена служебно-педагогическая деятельность достоуважаемого о. Ректора. Указаны разные заслуги его для родной нашей семинарии. Но, по моему мнению, из этих заслуг, наиболее, так сказать, видимая и осязательная, достойная особливого упоминания и внушающая чувство высокого уважения к личности о. Ректора, это — произведенный под его ближайшим руководством капитальный ремонт и расширение зданий семинарии. Дело строительное — дело тяжелое, неблагодарное, ответственное. Здесь неизбежны всякого рода споры, разногласия, недоумения, и мы, строители, в подобных случаях находили в лице о. Ректора опытного советника, мудрого руководителя. Тяжелый труд выпал на долю высокочтимого нашего о. Ректора при ремонте семинарских зданий. Но зато эти здания и обновились до неузнаваемости. Посмотрите, в самом деле, какова была семинария до ремонта и какова она стала теперь: прежде в этих зданиях было и сыро, и тесно, и грязно, теперь же стало тепло, уютно, опрятно, просторно... Чистота и благоустроенность обстановки как будто возвышают в нас и самую энергию к труду на пользу обучающихся здесь юношей. В эти минуты о. Ректор беседует с нами в обновленной семинарии уже в последний раз; он покидает нас; но мы и впредь будем здесь же продолжать свое дело, пользуясь всеми удобствами заново отремонтированных и обновленных семинарских помещений. В прошлом году, на празднике по случаю окончания ремонта семинарии, мы воздавали должное трудам о. Ректора в этом ремонте. Теперь, при окончательной разлуке с высокочтимым нашим начальником, на нас лежит долг еще раз выразить ему свою признательность за внешнее обновление семинарии.
Дорогой о. Ректор! Позвольте от лица всех, здесь присутствующих, а наипаче от служащих в семинарии и от тех из нас, для кого она была alma mater, выразить Вам горячую благодарность за труды Ваши по ремонту семинарии. Ваше имя отныне неизгладимо начертано в истории нашей родной семинарии и неразрывно связано с ее капитальным ремонтом, при Вас и под Вашим руководством исполненным. Глубокий Вам поклон от Владимирской семинарии и сердечное пожелание многих лет и благопоспешения на новом поприще Вашей общественной службы».
Кроме указанных лиц речи были еще произнесены духовником семинарии В.В. Беляевским и учителем дух. училища А.И. Вознесенским. Инспектор семинарии И.В. Соболев во время трапезы произнес за здоровье о. Ректора тост от имени всех корпораций и учеников. Собрание дружно пропело «Многая лета». На все эти задушевные приветствия о. Ректор отвечал так:
«Велика, даже несомненно слишком велика, честь, которую вы, господа, мне оказываете в настоящий день, в настоящую минуту. Однако, я думаю, не многие из вас захотели бы быть на моем месте в эти минуты. В самом деле, после всего сказанного по моему адресу, что мне остается ответить? Если скромничать, если сказать,— а это и правда будет, что вы восхваляете меня больше, чем я заслуживаю — значит сказать фразу обычную для таких случаев, фразу, выражающую ложную скромность. Если осмелюсь сказать, что все принимаю, что все правда, вы скажете, что я нескромен, что я подаю нежелательный пример гордости. Если когда, то теперь особенно применимо житейское правило: речь—серебро, а молчание—золото. Но промолчать после всего, что вы сказали мне, было бы прямо невежеством. Итак, что же я скажу, господа? Во первых, не могу вас не благодарить и глубоко благодарить. Но, если я только этим ограничусь, Вы можете заметить, что я слишком дорого ценю свои слова, когда хочу быть так кратким. Поэтому, господа, позвольте мне сказать несколько слов о тех принципах, которыми я руководился в своей деятельности. Давно уже устами Премудрости Божией жизнь человеческая уподоблена полю, а сердца наши почве. Господь, доселе делающий, сеет семя слова Божия в сердца людей, одним во спасение и плод мног, другим в осуждение, а не во спасение. Сердца людей представляют то добрую почву, то каменистую и тернистую. Оттого и плоды различны. Так и в нашем вертограде дорогой нам семинарии, были всякие юноши: одни приносили роскошный цвет и плод, другие были не столь доброплодны, иные же являлись пустоцветом и сорной травой. Но, господа, ведь и самый образцовый сад не обходится без сорной травы. По разным причинам были и у нас урожаи то лучше, то хуже; но полных неурожаев не было ни разу. Чаще у нас из семинарии выходили все люди полезные: священники, учители, общественные деятели. Господь помогал нам, вертоград наш ограждал, очищал, спасал... Я уверен, и впредь будет так, потому что, господа, и в школах, теперь доколе называемых низшими, и в нашей семинарии, я знаю, все сеют доброе семя во имя Господне. Правда, по разному сеют. Об ином можно сказать, что он поливает, о другом, что насаждает, но Бог все возращает к благу Своей Церкви, ко благу нашему и юношей. Эта уверенность моя есть глубокая. Она меня всегда одушевляла, с нею я смело шел по ниве Господней и не боялся, что мой путь уклонится от цели. В этом случае меня охраняли и предостерегали вы, господа, мои соработники пред Богом. Если же в настоящий раз вы слишком уже восхвалили меня в своих речах, то это, конечно, служит в похвалу больше вам. Высокие качества, о которых говорили вы, принадлежат вам, но вы по своему благородству приписали мне.
И как ни тяжело мне оставлять семинарию в таком положении, как ныне, но я уверен, что под влиянием такой дружной семьи работников снова внутренняя жизнь семинарии наладится и потечет широкой и свободной волной на общее благо. Ура! вам, мои дорогие сослуживцы и соработники. Ура! всем почтившим меня здесь своим присутствием!».
На другой день в два часа дня в квартиру о. Ректора снова собрались корпорации духовно-учебных заведений с тем, чтобы проститься с ним пред выездом на вокзал железной дороги. Взволнованный со слезами встретил о. Ректор в последний раз в своей квартире своих сослуживцев и подчиненных. Прерывающимся от слез голосом он произнес несколько слов и стал прощаться с каждым из присутствовавших в отдельности. Впечатление было неотразимо тяжелое. Слезы невольно туманили взор. Припоминались долгие годы совместной товарищеской корпоративной жизни, общие труды, радости и горе, и тяжелая грусть западала в сердце. Всем чувствовалось, что прощаются с человеком, утрата которого в настоящие трудные минуты составляет невознаградимую потерю как для общего дела, так и для отдельных лиц. Из квартиры о. Ректора все направились на вокзал, куда ко времени отхода поезда собрались многочисленные знакомые и почитатели о. Ректора. Прибыл на вокзал и Преосв. Александр. Явились сюда и те воспитанники, которые оставались во Владимире, попрощаться со своим начальником и принять от него благословение. К ним о. Ректор обратился с напутственным словом, в котором увещевал подчиняться действующим уставам и не терять всего года, так как в их возрасте потеря одного года, проведенного без занятий, значит очень много. Наконец поезд тронулся, и о. Ректор, напутствуемый благожеланиями со стороны всех провожавших, отбыл из Владимира по направлению к Шуе, где хотел повидаться с своими родственниками.
16 ноября два уполномоченных из семинарской корпорации преп. Н.В. Малицкий и духовник о. В. Беляевский встретили еще раз о. Ректора в Москве и поднесли ему от имени всех корпораций духовно-учебных заведений на молитвенную память ценную панагию, как священный знак его будущего святительского служения. Они же передали ему последние напутственные пожелания со стороны искренно-преданных ему членов корпораций и его почитателей.
17-го утром о. Ректор из Москвы по Московско-Курской железной дороге отбыл к месту своего будущего служения.
27 ноября 1905 года в Успенском соборе города Харькова хиротонисан во епископа Сумского, викария Харьковской епархии. Чин хиротонии совершали: архиепископ Харьковский Арсений (Брянцев), епископ Полтавской Иоанн (Смирнов), епископ Таврический Алексий (Молчанов) и епископ Прилукский Гавриил (Голосов).
С 22 мая 1909 года — епископ Приамурский и Благовещенский. 29 июля прибыл в Благовещенск.
В 1910 году получил от Синода разрешение на открытие вблизи Хабаровска Тунгусского мужского монастыря в честь Феодоровской иконы Божией Матери. В том же году трудами епископа Евгения был открыт Благовещенский женский монастырь в честь Албазинской иконы Божией Матери, учреждённый в 1908 году по ходатайству епископа Владимира (Благоразумова). 30 марта 1912 года состоялось освящение нового здания свечного завода. Благовещенская духовная семинария была восстановлена в составе всех классов, произведён ремонт семинарских зданий. Ежегодно проводились богословские чтения для народа. За пять лет в Амурской области было построено 20 храмов и получено разрешение на строительство ещё одиннадцати, открыто около 50 церковно-приходских школ. Епископ Евгений пользовался в епархии любовью за внимание к пастве и клиру.
С 11 июля 1914 года — епископ Костромской и Галичский. 16 сентября того же года прибыл в Кострому.
Архиерейское служение епископа Евгения на Костромской кафедре пришлось на Первую мировую войну, и он принимал меры по созданию госпиталей для раненых, оказанию помощи беженцам и семьям фронтовиков. Летом 1916 года поддержал инициативу Костромской городской думы в устройстве в Воскресенской церкви Костромы мемориала памяти погибших на войне костромичей.
25 декабря 1916 года, выступая по случаю Рождества в городской думе Костромы, сказал по случаю убийства Григория Распутина: «Поздравляю вас с радостью, случившеюся в последние дни. Одеяло из чёрных облак, омрачавших наш небосклон, спустилось».
Сочувственно встретил Февральскую революцию. 10 марта 1917 года перед служением молебна в проповеди отождествил самодержавие с «вековыми оковами», с падением которых исчезли-де все препятствия на пути шествия России «по пути к свободе, солнце которой во всём блеске засияло на св. Руси».
Участвовал в работе Поместного собора Православной российской церкви 1917—1918 годов. В декабре 1917 года тяжело заболел, но 30 января 1918 года присутствовал на Соборе и участвовал в прениях по докладу о епархиальном управлении. 6 марта получил от патриарха и Синода 4-месячный отпуск. 3 августа 1918 года на Соборе было зачитано сообщение епископа Евгения о нападении красноармейцев на костромской Анастасиин женский монастырь. Не смог снова прибыть в Москву, так как военно-революционный штаб запретил ему покидать Кострому.
8 августа 1918 года Поместный собор постановил считать епископа Евгения в отпуске. 23 августа он был определен на покой.
По воспоминаниям старожилов села Писцова, просил захоронить его напротив входа в храм, «чтобы как можно больше людей попирали ногами мою могилу, и чтобы Господь простил мне множество моих грехов». Согласно метрической книге Троицко-Воскресенской церкви села Писцова, умер 24 октября 1921 года от кровоизлияния в мозг. Похоронен 30 октября на кладбище села Писцова напротив входа в Казанскую церковь (ныне Комсомольский район Ивановской области). В ночь после погребения могила епископа Евгения была осквернена. Захоронение разрыли, вскрыли гроб — искали драгоценности, так как считали, что епископа должны хоронить с золотым крестом и другими драгоценностями.
Святители, священство, служители Владимирской Епархии Владимирская епархия.
