Владимир Алексеевич Солоухин (14 июня 1924, село Алепино, Владимирский уезд, Владимирская губерния — 4 апреля 1997, Москва) — русский советский писатель и поэт, видный представитель «деревенской прозы».
Владимир Алексеевич Солоухин
Владимир Солоухин родился 14 июня 1924 г. в селе Алепино (ныне Собинского района Владимирской области) в крестьянской семье.
В этом доме родился писатель Солоухин В.А.
Окончив школу-семилетку в селе Черкутине, он приехал во Владимир и в 1938-1939 годах учился в восьмом классе школы № 1 (ул. Дворянская, 1).
В 1939 году Владимир Солоухин поступил во Владимирский механический техникум, который окончил в 1942 году по специальности механик-инструменталист.
Здание Владимирское авиамеханического колледжа (ВАМК) Памятная табличка на здании ВАМКА открыта 15 июня 1999 г.
Годы его учёбы здесь пришлись на тяжёлое предвоенное и военное время. Некоторое время он жил в общежитии техникума, которое находилось напротив Торговых рядов (ул. Большая Московская, 40).
Ул. Большая Московская, д. 40.
Отзвуки владимирского периода жизни В.А. Солоухина мы найдём в ряде его рассказов. Так, рассказ «Каравай заварного хлеба» позволяет представить, как жили в то время вчерашние деревенские мальчишки, поступившие на учёбу в техникум - холодное студенческое общежитие, голод. Даже электричество на ночь иногда не выключали в надежде, что от этого в комнате будет чуть-чуть теплее.
В выходные дни их тянуло домой, в деревню. Этот рассказ - об одном из таких походов автора - тогда ещё подростка - в Алепино, за 40 километров, пешком: он шел, чтобы принести себе и своим товарищам испечённого матерью хлеба. А также и о том, как по разному проявлялась в это трудное время сущность каждого человека - будь то ребята, с которыми учишься и живёшь бок о бок, или случайно встреченные люди: взаимовыручка, дружба или жадность, эгоизм, чёрствость.
Первые стихи были опубликованы во владимирской газете «Призыв».
Службу проходил в Москве (1942—1945 гг.) в охране Кремля, что давало возможность посещать занятия литературного объединения. После службы в РККА Владимир Солоухин начал всерьез заниматься литературной деятельностью. В 1951 г. окончил Литературный институт имени А.М. Горького.
Член КПСС с 1952 г.
В.А. Солоухин
Первый сборник его стихов «Дождь в степи» вышел в Москве в 1953 году. «...В целом стихи - самое радостное и дорогое, что было и есть у меня в жизни» - признавался он. Сборники стихов и переводов выходили и в последующие годы: «Разрыв-трава», «Журавлиха», «Имеющий в руках цветы», «Аргумент» и другие.
В качестве корреспондента журнала «Огонёк» он побывал во многих уголках страны и за рубежом. Результатом стали несколько очерково-публицистических книг.
В 1954 г. В.А. Солоухин был принят в Союз писателей СССР.
В 1954 году погиб его брат Солоухин Виктор Алексеевич (летчик).
Самым значительным событием в жизни писателя стала публикация книги, принесшей ему широкую и заслуженную известность. В 1950- 1960-е годы о книге много писали литературные критики, отзывы были доброжелательными, книгу хвалили. Она принесла в советскую литературу тех лет новый жанр - писательских путешествий. Эта книга - знаменитая лирическая повесть «Владимирские просёлки», опубликованная впервые в 1957 году в журнале «Новый мир», а в 1958 году вышедшая отдельным изданием. Написана она в форме путевых записок: летом 1956 года В.А. Солоухин предпринял пешее путешествие по родной Владимирской земле. Началось оно 7 июня в Петушинском районе, а закончилось через сорок дней в Вязниковском районе (он шёл с запада на восток области). Писатель посетил многие сёла и деревни, встречался с их жителями, что дало возможность увидеть их жизнь такой, как она есть - со всеми её сложностями и проблемами. Книга была необычной для своего времени, новаторской. Автор отправился путешествовать по родной земле не в машине или поезде, а пешком, от деревни к деревне, от села к селу, никуда не спеша и пристально вглядываясь во всё, что встречалось на пути. Владимирская земля щедро отблагодарила писателя, подарив ему немало интересных встреч.
Всё увиденное, будучи настоящим художником, он сумел живо и ярко донести до читателя - будь то красота природы или люди, живущие на этой земле. Конечно, для жителей Владимира и Владимирской области это была особая книга. Она впервые широко, на всю страну рассказала о нашей области, её природе и достопримечательностях, о людях и обо всём интересном, что увидел её автор. Как говорил он сам, эта книга — «попытка увидеть Россию сквозь внешние очертания советской действительности».
Книга стала этапной в развитии нашей литературы. Вместе с другой его повестью - «Капля росы» - она положила начало целому литературному направлению — так называемой «деревенской прозе». Её представителями были Ф.А. Абрамов, В.И. Белов, В.П. Астафьев, Б.А. Можаев, В.Г. Распутин и другие русские писатели. «Владимирские просёлки» принесли В.А. Солоухину первый большой успех. Однако более тридцати лет, вплоть до 1990 года, читатели могли знакомиться лишь с урезанным вариантом книги. В редакции «Нового мира» (главный редактор К.М. Симонов) были вырезаны самые «острые» места. И лишь в 1990 году был опубликован первоначальный вариант повести.
Был членом редколлегии журнала «Молодая гвардия» (1958—1981 гг.), редколлегии, а затем Совета редакции журнала «Наш современник». На Общемосковском собрании писателей 31 октября 1958 г. принял участие в осуждении романа Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго». В 1960 году вышла новая книга В.А. Солоухина - «Капля росы», которую часто называют продолжением «Владимирских просёлков». В жанре литературно-этнографического эссе писатель рассказал о жизни и судьбах своих односельчан, как-бы обходя в родной деревне дом за домом. Он не искал в их жизни и поступках чего-то особенного, ему был интересен каждый человек в его обычной жизни. Поэтому книга получилась яркой и правдивой. У читателя не остаётся сомнений, что Алепино - главный источник чувства Родины, России, которое было основным в творчестве В.А. Солоухина. К этим книгам примыкают полемически окрашенные воспоминания «Смех за левым плечом», вышедшие в 1989 году, - о детстве, пришедшемся на времена, когда в Алепине и окрестных деревнях шла коллективизация. Здесь, уже без оглядки на цензуру, писатель рассказал обо всём так, как хотел.
В своей публицистике кон. 1950-х - нач. 1960-х гг. писатель высказывался как русский патриот, указывал на необходимость сохранения национальных традиций, размышлял о путях развития русского искусства. В нач. 60-х гг. заинтересовался русскими иконами, стал поборником бережного отношения и внимания к ним, собирателем и специалистом по истолкованию и технике иконописи. Его публикации на эту тему встретили широкий общественный отклик.
В 1975 г. в журнале «Москва» была опубликована автобиографическая повесть «Приговор», где главному герою (от лица которого ведется повествование) ставится онкологический диагноз и проводится хирургическая операция. В наследии писателя особое место занимает автобиографическая проза, в которой автор осмысляет историю России XX века («Последняя ступень», «При свете дня», «Соленое озеро», «Чаша»). В них, стоя на православно-националистических позициях, он резко критикует атеистическое, интернационалистское, либеральное и коммунистическое мировоззрение. Стихи Солоухина были поначалу традиционными по форме, затем его лирика все больше приближалась к прозе, он отказывался от рифмы и размера, разделяя стихи посредством синтаксических параллелей и повторений слов и частей предложения. Проза Солоухина по своей ассоциативной структуре и по тому, что действие в ней часто отходит на задний план, напоминает прозу К.Г. Паустовского (о творчестве которого Солоухин отзывался с глубоким пониманием); в этой прозе сочетаются публицистическая документальность и настроенность на природную лирику, исконно-крестьянское, основанное на собственных наблюдениях над жизнью колхозников, и размышлениями на искусствоведческие темы, национально-русское восхищение родиной и ее культурными традициями и злободневная критика. «Выступает писатель-земляк «Дождь в степи» - первое стихотворение Владимира Солоухина, опубликованное в центральной печати. С этим же стихотворением он проходил творческий конкурс в Литературном институте, а затем впервые выступил на большой вечере поэзии в Центральном доме литераторов. Так же назывался первый стихотворный сборник нашего земляка, вышедший в 1953 году. С этого стихотворения и начал свое выступление Владимир Алексеевич Солоухин на авторском вечере, который состоялся на днях во Владимирском Доме офицеров и был организован областной писательской организацией, бюро пропаганды художественной литературы и обществом книголюбов. Писатель рассказал владимирцам, заполнившим зал, о первых стихах, опубликованных на страницах газеты «Призыв» во время учебы в авиамеханическом техникуме, о воинской службе и занятиях в Литературном институте, о работе в журнале «Огонек», о том, как писались полюбившиеся читателям «Владимирское проселки» и «Капля росы». Владимир Солоухин поделился творческими планами, ответил на вопросы. Затем прозвучали стихи из сборников «Дождь в степи», «Городская весна», «Имеющий в руках цветы», «Разрыв-трава», «Как выпить солнце», «Аргумент» и из недавно вышедшей новой книжки «Седина» (Славин Ю. «Призыв» 1977 г. 8 декабря).
В 1979 году он стал лауреатом Государственной премии РСФСР. Публичные выступления В.А. Солоухина времен «поздней перестройки» (кон. 1980-х гг.) проходили, в отличие от официозных речей прошлых лет, уже с позиций идеализации дореволюционной России. В статье «Читая Ленина» Солоухин одним из первых открыто высказал мысль, что необходимо пересмотреть взгляд на фигуру Ленина в истории России. В годы «перестройки» была популярна мысль, что преступления эпохи правления Сталина являются «извращением ленинских принципов», Солоухин же обосновывал противоположный тезис - что они являются закономерным продолжением ленинской политики. Статья «Читая Ленина» вызвала жесткую критику даже со стороны соратников Солоухина по антикоммунистическому лагерю. Например, А. Собчак писал: «Настоящей научной критики ленинских взглядов мы до сих пор не имеем. На смену славословиям приходит подтасовка цитат с целью очернить их автора. Наиболее показательный пример - «Читая Ленина» В. Солоухина. С моей точки зрения, это грубая подтасовка, извинительная, может быть, лишь потому, что известный писатель никогда научной работой не занимался. Открыл тома Ленина, наткнулся на «страшные» места. Человек он эмоциональный… Я тоже читал ленинские тома и мог бы доказать, что цитаты Солоухиным вырваны из контекста. Мы в очередной раз имеем дело с недобросовестной, односторонней критикой Ленина».
В последние годы жизни В. А. Солоухин много размышлял об истории России, о событиях XX века, об Октябрьской революции 1917 года, трагически изменившей судьбу страны. Результатом этих размышлений стали написанные в 1990-е годы книги «При свете дня», «Солёное озеро», «Последняя ступень».
Владимир Солоухин много путешествовал, его произведения переведены на иностранные языки. Оставил большое поэтическое наследие, среди которого выделяется стихотворение «Три черемуховых дня». Автор в последние годы жизни читал «Черемуху» со сцены на всех литературно-художественных мероприятиях, куда его приглашали. Был удручен и неоднократно говорил о потерях накоплений всей жизни, вызванных фактическим арестом сбережений граждан и их экспроприацией правительством Ельцина-Гайдара. Известен писатель и своей общественной деятельностью: в 1990-е годы он являлся председателем Совета Фонда восстановления храма Христа Спасителя в Москве.
Умер 4 апреля 1997 г. в Москве. Отпевание прошло в Храме Христа-Спасителя в Москве. Владимир Солоухин был первым, кто был отпет в храме после его открытия. Похоронен в родном селе Алепине.
Награды: орден Трудового Красного Знамени: орден «Знак Почета»; орден Дружбы народов; Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1979) - за повести и рассказы последних лет «Прекрасная Адыгене», «Трость», «Мед на хлебе», «Барометр», «Варшавские этюды».
Память: - С 1998 года Черкутинская ООШ носит имя В.А. Солоухина. - В 2008 году Благотворительным общественным Фондом им. В.А. Солоухина и правлением Владимирской региональной организации Союза писателей России учреждена литературная премия им. В.А. Солоухина. - В 2015 году во Владимирской областной библиотеке им. М. Горького (ул. им. Дзержинского, 3) установлен бюст писателя работы скульптора Игоря Алексеевича Черноглазова. - Решением Владимирского городского Совета народных депутатов от 31 мая 2018 г. детской художественной школе № 6 г. Владимира присвоено имя В. А. Солоухина. - В с. Алепино в 2021 году открылся Музейно-выставочный центр им. В.А. Солоухина, который посвящён жизни и творчеству великого русского писателя.
Произведения Поэзия: - Дождь в степи (1953) - Разрыв-трава (1956) - Журавлиха (1959) - Колодец (1959) - Как выпить солнце (1961) - Имеющий в руках цветы (1962) - Жить на земле (1965) - С лирических позиций (1965) - Не прячьтесь от дождя (1967) - Аргумент (1972) - Разрыв-трава (1972) Проза: - Рождение Зернограда (1955) - Золотое дно (1956) - Владимирские проселки (1957) - Терновник (1959) - Капля росы (1960) - Григоровы острова: Заметки о зимнем ужении рыбы (1963) - Мать-мачеха (1964) - Письма из Русского музея (1966) - Третья охота (1967) - Черные доски: Записки начинающего коллекционера (1969) - Трава (1972) - Прекрасная Адыгене (1973) - Олепинские пруды (1973) - По грибы (1974) - Посещение 3ванки(1975) - Приговор (1975) - Последняя ступень: Исповедь вашего современника (1976, издано в 1995) - Слово живое и мертвое (1976) - Камешки на ладони (1977) - Время собирать камни (1980) - Продолжение времени (1982) - Смех за левым плечом (1989) - Древо (1991) - При свете дня (1992) - Соленое озеро (1994) - Чаша (1998, опубликовано посмертно).
Песни на стихи В. Солоухина
- «Благодарствуйте, сударыня» (Т. Ефимов) - исп. группа «Ариэль» - «Захотелось быть» (Т. Ефимов) - исп. группа «Ариэль» - «Мужчины» (Э. Колмановский) - исп. Мария Пахоменко - «Сыплет небо порошею» (С. Березин) - исп. Эдита Пьеха - «Лада» (В. Мулявин) - исп. группа «Песняры» - «Чета белеющих берез» (Э. Колмановский) - исп. Геннадий Белов - «Синие озера» (А. Спаринский) - исп. Эдуард Хиль
Исторический анекдот
Сергей Довлатов в своих «Записных книжках» («Соло на IBM») приводит следующий апокриф (дело якобы происходит в 1952-1953 гг., тогда как Солоухин демобилизовался в 1945-м г.): Было это еще при жизни Сталина. В Москву приехал Арманд Хаммер. Ему организовали торжественную встречу. Даже имело место что-то вроде почетного караула. Хаммер прошел вдоль строя курсантов. Приблизился к одному из них, замедлил шаг. Перед ним стоял высокий и широкоплечий русый молодец. Хаммер с минуту глядел на этого парня. Возможно, размышлял о загадочной славянской душе. Все это было снято на кинопленку. Вечером хронику показали товарищу Сталину. Вождя заинтересовала сцена - американец любуется русским богатырем. Вождь спросил: — Как фамилия? — Курсант Солоухин, - немедленно выяснили и доложили подчиненные. Вождь подумал и сказал: — Не могу ли я что-то сделать для этого хорошего парня? Через двадцать секунд в казарму прибежали запыхавшиеся генералы и маршалы: — Где курсант Солоухин? Появился заспанный Володя Солоухин. — Солоухин, - крикнули генералы, - есть у тебя заветное желание? Курсант, подумав, выговорил: — Да я вот тут стихи пишу… Хотелось бы их где-то напечатать. Через три недели была опубликована его первая книга - «Дождь в степи».
«БЕССМЕРТЕН ТОЛЬКО ОГОНЬ!» К 80-летию со дня рождения В.А.СОЛОУХИНА
Георгий ПОНОМАРЕВ (г. Тверь) Моя первая встреча с именем Вл. Солоухина произошла давно. Начало шестидесятых. Южный Урал, Челябинск. Мне звонит мой приятель, корреспондент газеты «Челябинский рабочий», в будущем зав. отделом культуры газеты «Известия» Ю. Черепанов: «Слушай, купи немедленно в книжном киоске из серии «Библиотека «Огонька» потрясающего поэта. Сборник называется «Как выпить солнце», это тот Владимир Солоухин, который написал «Владимирские проселки». Я помню первые свои ощущения, я не просто взахлеб прочитал эту книжицу, я твердил многие строки, как верующий твердит «Отче наш». С тех пор собирать все, что вышло из-под пера Владимира Солоухина стало моей страстью. Естественно, что моею первой чтец кой концертной программой стал концерт - «Поэзия Владимира Солоухина». Впервые я встретился с самим Владимиром Солоухиным значительно позже, в середине 80-х. Я уже знал, что многие годы, весна за весною, он приезжает в Карачарово, что под Конаково на Волге, и среди оживающей природы пишет, пишет, пишет, поселившись в доме князя Гагарина, неподалеку от которого многие годы провел другой известный писатель земли Тверской Соколов-Микитов. Была середина апреля. Я постучался в двери Гагаринского дома. Долго не было никаких признаков жизни. Наконец, на втором этаже заскрипели оконные рамы и раздался низкий, грудной, сильно окающий голос: «Кто там? Что вы хотите?» Я не увидел даже всего лица, лишь глаза, но сердце мое билось, как перед выходом на сцену: «Владимир Алексеевич, здравствуйте, я актер из Калининского драмтеатра. Уже многие годы я поклонник вашего творчества, первая моя концертная программа посвящена вашей поэзии. Я много выступаю с этой программой, и накопилось много вопросов и моих собственных, и вопросов зрителей, ваших почитателей». И опять после долгой паузы неспешное оканье: «Ну, подождите, сейчас спущусь». Сейчас состоится эта встреча, о которой я мечтал многие годы. Какой он, известнейший писатель, объехавший всю страну и полмира? Долго скрипел ключ в двери и вот, наконец, дверь как бы нехотя отворяется и предо мною предстает человек в телогрейке, накинутой поверх клетчатой ковбойки, и в валенках: «Ну, проходите, проходите». Я оказался в крошечном холле. Мы сели, и через несколько мгновений не осталось ни робости, ни скованности, я словно нырнул в хорошую, много раз игранную сцену, где все мне комфортно, где партнер понимает и ощущает каждое движение твоей души. Мы говорили долго. Он расспрашивал, давно ли я стал читать на публике его стихи? Что входит в мою концертную программу? Что больше принимает зритель, что меньше? Л в заключение предложил: «Давайте вместе проведем здесь, в Карачарово, концерт, мне интересно послушать со стороны, как звучат некоторые мои стихи». И концерт этот вскоре состоялся. Мы друг за другом читали, и я видел, что он с живым интересом наблюдал за тем, что и как я делаю. А потом был долгий-долгий ужин со «Старкой», со щучьей икрой: «Это батюшка, Алексей Злобин, из недалекой деревни Городня потчует меня, широкой души человек. Не знакомы? Я вас обязательно познакомлю». Я не кривил душой, когда говорил ему, что и у моих слушателей возникали вопросы и порою нелицеприятные, типа: «Как вы можете читать, пропагандировать поэзию «советского барина, помещика», у него на родине целая помещичья усадьба?» Это была первая половина 80-х годов. Люди еще жили в условиях «развитого социализма», когда приусадебный участок не должен был превышать шесть соток земли, а садовый домик 24 м2 плюс веранда. Не приведи Господи, на 2-3 метра превысить площадь, были случаи, когда заставляли перерубать дом. Разумеется, я не мог напрямую задать ему эти вопросы, для меня важнее было просто почувствовать этого человека. И оказалось, что он был предельно прост на публике, и так же прост, естественен, радушен и щедр, когда мы остались одни. Судьба распорядилась таким образом, что сама дала мне ответы. На гастролях нашего театра во Владимире я, естественно, пришел к книголюбам и предложил им свои концерты. Официальные власти того времени достаточно сдержанно относились к своему земляку. Ну как же, он критиковал ошибки при освоении целины, писал и превозносил до небес церковную рухлядь - какие-то старые иконы, какого-то Рублева и других. Большой официальный городской концерт книголюбам, разумеется, не разрешили, но в их организациях несколько концертов все-таки прошло. И вот после одного из концертов подходят почитатели его таланта и спрашивают, а бывал ли я сам когда-либо на родине Владимира Алексеевича в Алепино и если нет, то не хочу ли я посетить Алепино. Разумеется, это предложение я принял с восторгом, но сказал, что должен согласовать поездку с Владимиром Алексеевичем. Я знал, что он в Москве и сразу ему позвонил. Он ответил, что через пару дней собирается в деревню и будет рад принять меня. И вот я, наконец, на родине Владимира Алексеевича. Ну где же он, барский помещичий дом? Каким я увижу хозяина дома, в длинном бархатном халате? В Карачарово в домике князя Гагарина он принимал меня в телогрейке и в валенках... Мы остановились подле довольно большого по деревенским понятиям дома. Мои попутчики и гиды говорили о нем, как о двухэтажном. Но, по сути, первый этаж - это был большой кирпичный фундамент, или по городским понятиям цокольный этаж, окошки которого едва возвышались над уровнем земли, а выше - обычный большой деревенский дом. Гиды мои рассказали, что самому Владимиру Алексеевичу принадлежат всего половина дома и половина участка, а половина - сестре. Нас встретила жена Владимира Алексеевича, с которой я знаком не был, и сообщила, что утром звонил Владимир Алексеевич и просил извиниться перед нами, что не сможет приехать, неожиданно было назначено какое-то важное совещание в Союзе писателей. Нам предложено было пройти в дом и отдохнуть после поездки, попутчики мои вежливо отказались, оставшись в машине, а я не мог не воспользоваться предложением, чтобы пройтись хотя бы по крошечному двору и не заглянуть в сад. «Помещичий сад» представлял из себя узкую полоску земли. Я не проходил в него, лишь заглянул. Сад был неестественно узким, как мне вспоминается, метра 4-5, но длинный метров 10. Грядки, кусты, немного деревьев. Пробежала мимо меня молодая девушка, как я понял, дочь Владимира Алексеевича. Обе женщины были одеты просто, без претензий, наши обычные советские дачницы. Я поблагодарил, попрощался и пошел к своим гидам. Меня повезли за село, водили по нолям и рассказывали: вот это место описано там-то, а это там-то. Обратный путь был полон умиротворенной грусти. Конечно, жаль, что не повидались. Но я как бы перелистнул еще одну страничку биографии дорогого мне человека, мне открылась еще одна сторона его жизни, быта, что было для меня чрезвычайно важно. Более уверенно и определенно зазвучали во мне многие поэтические строки, обрели конкретную жизнь страницы его рассказов и повестей. И что самое главное, с тех пор вопросы некоторых зрителей после концертов, о которых я говорил выше, вызывали во мне лишь грустную улыбку, а ответы были короткими и исчерпывающими. Много-много позже я встретился с портретом Владимира Алексеевича работы Ильи Глазунова. Мне говорили, что Солоухин и Глазунов были друзьями. Общественное мнение в отношении к Глазунову, как, впрочем, и к Солоухину было достаточно противоречивым. Есть люди, категорически не принимающие творчество И. Глазунова, есть те, кто ценит его достаточно высоко. Лично я отношу себя к последним. Но портрет, увиденный мною на внутренней обложке журнала «Литература в школе», привел меня в крайнее недоумение. Передо мной сидел совершенно незнакомый мне человек, прилизанный, даже не барии, барчук, с абсолютно пустым взглядом, с вытаращенными глазами. Это был совершенно незнакомый мне человек. Если увидеть только этот портрет, можно действительно составить негативное мнение о прототипе. Но я уже был вооружен собственным знанием прототипа. Я уже имел счастье знать лично одного из самых замечательных истинно русских поэтов ХХ-го столетия, Поэта и Гражданина. И еще одно воспоминание связано с именем В. Солоухина. Однажды, отдыхая в санатории «Митино», что под Торжком на Тверской земле, я использовал свое пребывание там для выступления перед отдыхающими. Будучи уже многие годы пропагандистом имени святого князя Михаила Тверского, я стараюсь использовать любую возможность вернуть это имя людям, рассказываю о нем после концертов, распространяю литературу, посвященную этой теме. Тогда у меня были открытки с изображением великого предка и тоненькая брошюрка моя, можно сказать, научная работа «В чем величие Михаила Тверского». На следующий день утром, после завтрака, ко мне подошла высокая, стройная, элегантная дама: - Простите, мы сегодня с мужем ночью залпом прочитали вашу работу. Это очень интересно. Но ведь вы актер, а где вы получили историческое образование? В Москве, в университете, или в Твери? Я ответил, что образование я получил в Москве, но только театральное, что касается исторического, так сложилось, что Михаил Тверской понудил меня вплотную заняться историей, но самостоятельно. Мне было бы интересно поговорить о Михаиле Тверском более подробно. Может быть, мы могли бы встретиться после обеда. Разумеется, приходите ко мне, буду рад. И вот после обеда действительно стук в дверь... На эту пару я обратил внимание сразу по приезде в санаторий, оба они были в возрасте, но необыкновенно красивы той красотой, какая свойственна именно их возрасту. Дама пришла одна. Разговор начался сразу непринужденно и легко, как будто мы знали друг друга давным-давно. Не буду называть ее имени и фамилии, ибо она оказалась вдовой очень известного и популярного в шестидесятые годы писателя. Его произведениями зачитывался весь Союз, инсценировки его произведений собирали полные залы. Естественно, некоторое время разговор шел о Михаиле Тверском, пока не перешел на мою концертную деятельность и не коснулся имени В. Солоухина. Моя собеседница встрепенулась, глаза вспыхнули. - Мы его с мужем (имелся в виду покойный писатель) очень хорошо знали. Он часто бывал у нас. Однажды он позвонил: «Я приду и приведу очень интересного молодого поэта. Не пожалеете!» Так мы познакомились с Андреем Вознесенским. И вдруг после небольшой паузы с невероятно элегантным кокетством: - Владимир Алексеевич посвятил мне даже одно стихотворение... Я понял, что это не женское кокетство, не желание чем то сразить меня, собеседника, который, разумеется, ничего не может знать ни о стихотворении, ни обо всем другом. Я увидел вдруг, что ее как облаком окутали дивные воспоминания, и меня словно озарило: - А я знаю это стихотворение! - Да? - Хотите послушать? - Пожалуй... И я начал читать, она напряглась поначалу, а когда дошел до середины, глаза вновь засветились: Вон с этой женщиной я шел вечерним лесом, Я за нее руками не хватался. Я с ней совсем, совсем не целовался, Лишь на руках пронес через ручей. Она ко мне доверчиво прильнула, В мои глаза туманно заглянула И щеку мне дыханьем обожгла. И вот живу. И грудь полна восторга, И легкое круженье, как будто Я выпил спирт и тут же захмелел. А на щеке горячее дыханье Еще живет. Боюсь рукой коснуться, Чтоб не стереть его. Не уничтожить. А когда отзвучала кода «Так что ж такое женская любовь?», наступила долгая-долгая пауза, и воздух вокруг нас словно заполнился любовью и поэзией. Передо мной сидела живая героиня прекрасного поэтического создания. И было ощущение, будто сам Владимир Алексеевич только-только написал это стихотворение, нам первым прочитал его и на минутку вышел. Пройдут годы. Блестящая публицистика В. Солоухина, вызванная к жизни конкретными обстоятельствами 60-х и 70-х годов ХХ-го столетия, станет для новых поколений россиян, пожалуй, не такой уж жгучей и необходимой. Публицистика 80-х и 90-х годов при всей своей неоднозначности и остроте тоже постепенно будет становиться фактом истории. Но значение его поэзии, по моему мнению, с течением времени будет, бесспорно, расти. И, пожалуй, он сам предсказал это, написав: «В прозе можно больше рассказать, но сказать одним стихотворением можно больше, чем целым романом». Он сам сознавал свою жизнь как миссию, он в стихах взывал к Небесам: «О, ударьте в меня, Небеса»! И Небеса ударили в него, и «горний огонь снизошел», и «вдоль по волокнам тугим до корней прокатилась гроза, опалив, закалив, словно воина, сердце в бою». Как великий нравственный завет звучат его поэтические строки: Солнце спрятано в каждом! Надо лишь вовремя вспыхнуть, Не боясь, что окажется мало Вселенского в сердце огня. … В тебе есть капелька солнца (допустим, что ты травинка), Отдай ее, вспыхни весело, Дерево пламенем тронь. Быть может, оно загорится (хоть ты не увидишь этого, Поскольку отдашь свою капельку, Золотую свою огневинку). Все умирает в мире. Все на земле сгорает. Все превращается в пепел. Бессмертен только огонь!
ГОРДИЛСЯ ВЛАДИМИРСКИМ ОКАНЬЕМ
Мы с ним прощались, хоронили его в промозглый зяблый апрельский день, как он и завещал на алепинском кладбище родного села. Редкие клочки пожухлого снега почему-то казались мне в те часы разорванными листками недописанной рукописи, которые порывистый ветер разбросал по ложбинкам и овражкам вокруг его села... Гулко падали на дубовую крышку гроба, не успевшие еще оттаять комья земли. Непослушными и тяжелыми в наших руках были лопаты, мы ими с Владимиром Крупиным, Станиславом Лесневским и другими московскими писателями нагребали могильный холм. В тот день, 6 апреля 1997 года все чувствовали себя как-то сиротливо. Десятки известных литераторов, деятелей культуры и искусства, политиков, представителей различных партий и движений прибыли в Алепино из разных уголков страны, чтобы отдать последнюю дань уважения Владимиру Алексеевичу Солоухину. Перед прощанием на его малой родине, у гроба Солоухина в Москве, в храме Христа Спасителя простояло несколько тысяч людей. Его отпевал сам патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Это, своеобразная высшая награда, признание его жизненных трудов, верного служения отечеству, народу и православной вере. В одной из последних своих опубликованных бесед Владимир Солоухин заявил: «Я верю, что наш мир создан сверхразумом, Богом. Я думаю, что есть где-то во Вселенной «источник», который, как радиоволну, излучает целесообразность. И все в мире подчиняется этому излучению целесообразности»... Кончина писателя опечалила всех. Ибо, к независимому самостоятельному солоухинскому оканью прислушивались многие у нас в стране. Всевозможные партии, группировки и течения хотели бы видеть Владимира Алексеевича в своих рядах. Но наш земляк так и остался в стороне от них отдельным пластом - по-своему влияя на процессы, происходящие в литературе, культуре и в жизни общества в целом. Мне думается, не случайным оказалось то, что инициатором и духовным вдохновителем идеи восстановительной постройки храма Христа Спасителя стал именно Владимир Солоухин (вместе с композитором Георгием Свиридовым). Есть в этом и своя символика и смысл. Более полвека назад, а точнее в сентябрьской и октябрьской книжках журнала «Новый мир» 1956 года появились солоухинские «Владимирские проселки». В СССР обозначился писатель, заговоривший о русском национальном достоинстве и народном самосознании. Затем в последовавших произведениях: «Капля росы», «Письма из русского музея», «Черные доски», «Время собирать камни», «При свете дня», «Последняя ступень» Владимир Алексеевич заставил нас совсем по-новому, чем преподносилось нам в школах, взглянуть на нашу историю и культуру. Хочу также еще раз подчеркнуть, что только после выхода «Владимирских проселков» появились известные произведения «В бессонную ночь» Сергея Никитина, «Матренин двор» А.И. Солженицына, «Прощание с матерой» Валентина Распутина, «Кануны» и «Плотницкие рассказы» Василия Белова, «Царь-рыба» Виктора Астафьева, «Характеры» Василия Шукшина, «Вятская тетрадь» Владимира Крупина и многих других писателей, которые вывели нас на тропинки к возрождаемому храму души... Владимир Алексеевич Солоухин был одним из первых русских писателей советского периода России обративших внимание на проблемы сохранения национальной культуры. Его стараниями и усилиями спасено немало ценного: древнерусские иконы, церкви, восстановлены писательские усадьбы, приведены в порядок другие памятные места, связанные с именами выдающихся представителей русского искусства. Огромна его роль в формировании нашего экологического мышления. Выступал Владимир Алексеевич ярым защитником чистоты нашей владимирской земли, обращаясь письменно в Государственную Думу, выступил с публикациями против размещения у нас могильников, захоронения вредных отходов... На протяжении всего своего творчества Владимир Солоухин так и не отдал предпочтение чему-то одному – поэзии или прозе. Он одновременно работал и в поэзии, и в прозе, и в публицистике... Самобытный его поэтический дар ярко выражен в сборниках стихов: «Имеющий в руках цветы», «Городская весна», «Как выпить солнце», «Аргумент», а также венках сонетов. Полностью свое поэтическое избранное он опубликовал в первой книге 10-томного собрания сочинений, из которых вышли только три еще при жизни писателя. Из прозы я бы выделил роман «Мать-мачеха», повести «Смех за левым плечом» (с нее, на мой взгляд, надо начинать читать Солоухина), «Приговор», записки о природе «Третья охота», «Трава», публицистические книги «При свете дня», «Соленое озеро», «Чаша», рассказы «Серафима», «Рыбий бог». «Двадцать пять на двадцать пять», «Бутылка старого вина», «Олепинские пруды». И, конечно, солоухинские «Камешки на ладони». В них все: и поэзия, и мысль, и гражданская позиция. Хотелось бы также отметить его огромную роль в развитии перевода в нашей стране. И тут Солоухин яркая личность, его талант переводчика признан всеми. Этому можно найти подтверждение, прочитав его книгу «Дерево над водой» в серии «мастера художественного перевода». Ему свои эпические полотна - национальные эпосы доверили донести до русскоязычного читателя якуты, буряты, а также писатели из Молдавии, Чувашии, Болгарии, Армении, Грузии и других бывших республик СССР и зарубежных стран. Помню, как мы зачитывались «Моим Дагестаном» Расула Гамзатова в переводе Владимира Солоухина. Владимир Алексеевич любил наш край, свою малую родину - село Алепино. Многие свои произведения он написал по владимирским мотивам, за рабочим столом в отчем доме. Сами названия некоторых книг говорят сами за себя: «Владимирские проселки», «Олепинские пруды», «Свидание в Вязниках»... Да и сама последняя просьба - похоронить его рядом с могилами отца Алексея Алексеевича и матери Степаниды Ивановны - говорит о многом. Эта его сыновья любовь к родимым местам, истинная, не декларированная, позволяли ему открыто, порою с болью, говорить и писать о негативных явлениях и недостатках, которые он замечал на владимирской земле. По его мнению: «роль писателя не должна меняться ни при каких обстоятельствах. Писатель - язык народа. Сам народ себя полно высказать не может. Говорить за народ - обязанность, признание, должность писателя». Большинство солоухинских книг - поступки гражданина. Они находили, находят и сейчас, ответный отклик у читателей. Но не всегда у властей, в их коммунистический период. Властные чиновники считали, что Солоухин выносит сор из избы. И всячески мстили ему. Причем, эти его «непростые отношения» продолжились почему-то и в новые времена. Так, например, у нас в области проигнорировали в 1994 году 70-летний юбилей В.А. Солоухина. До сих пор помню его несколько растерянный и глуховатый голос, обидчиво говорящий мне по телефону: «... Что же вы там во Владимире-то... Вот в Красноярске Астафьеву даже «волгу» подарили... Белову в Вологде также хорошо отметили, а меня на родине позабыли, не пригласили...». Мне стыдно это было слушать, обидно за великого писа- теля-земляка. Я в тот момент просил Солоухина написать к мной редактируемому возрождаемому журналу-альманаху «Владимир» вступительное слово-напутствие. Владимир Алексеевич не стал ссылаться на занятость, обиду свою оставил в стороне, согласился и написал. Предисловие Солоухина было опубликовано в первом выпуске альманаха в 1995 году и стало нашим тематическим, художественным и духовным ориентиром: «В России до октябрьского переворота в каждом губернском городе была своя историческая печать. Да не нужно было быть губернским городом, нашлись бы энтузиасты, а они нашли бы средства, меценатов (спонсоров по-теперешнему), и, глядишь, выходят журналы, газеты, издаются разные там «Ведомости», статистические справочники по губернии, краеведческая литература. Потом это все прекратилось. Оставили на областной город одну областную газету, одну маленькую «Комсомолку» («Заря», «Нерль» и т.д.) да еще в некоторых областных городах - альманах. Вспоминаю, существовал в оные времена литературный альманах «Владимир». Значение его для области было огромно. Оно не ограничивалось тем, что через него, через его краеведческий момент воспитывался патриотизм. Дело в том, что альманах выявлял на месте первые проблески литературных способностей, только что проклюнувшиеся таланты, помогал молодым, начинающим писателям и поэтам обрести уверенность в своих силах, пестовал их в начале творческого пути, ну, а потом, когда «встанут на крыло», как говорят орнитологи, у каждого уж будет свой путь, своя судьба. Я не хочу сказать, что альманах был нужен только молодым начинающим литераторам. Иван Симонов, Алексей Фатьянов, Сергей Никитин, Ларин Сергей, Василий Акулинин и даже Василий Витальевич Шульгин, оказавшийся волею судеб владимирцем, не избегали страниц альманаха. Морально его поддерживали (тоже волею судеб) Александр Твардовский и Эммануил Казакевич. Владимирская область - уникальное место на Земле, в пределах России. Сказочный Суздаль, поистине легендарные Муром и Александров, по-своему знаменитые Гороховец и Вязники, Петушки и Покров, Ковров и Гусь-Хрустальный, Ярополчес- кий бор и - частично - Мещера, Клязьма и Нерль, Судогда и Колокша (с Юрьев-Польским на своем берегу) - все это не пустые звуки для любого русского человека, если даже он вовсе не владимирец. Мне кажется, во вновь народившемся во Владимире альманахе одно из первых мест нужно выделить именно для краеведения, учитывая и то, что для краеведения открылось необъятное поле деятельности. Сотни (или тысячи?) деревенек исчезают или уже исчезли с лица Земли. Деревеньки с их ветлами, светлыми колодцами, баньками, часовнями (а то и с церквами и с колокольнями) растаяли, растворились в синеватых ли, в серых ли просторах Земли, и сами места, где стояли деревни, запаханы. А ведь там жили люди, бегали ребятишки, пелись песни, играли гармони, бубенцами звенели свадьбы, сенокосы и ярмарки пестро украшали привольную зеленую землю. Собрать хотя бы названия исчезнувших деревень и передать их потомкам. Это тоже могло бы быть одной из забот альманаха. Новорожденный корабль сошел со стапелей. Пожелаем ему долгого и плодотворного плавания». Хочу отметить, что этот отклик на мою просьбу с его стороны был не первым. Помню, когда Бюро пропаганды художественной литературы владимирских писателей стало готовить первый выпуск литературной газеты «Слово», я тогда, будучи директором Бюро пропаганды, обратился к нашему знаменитому земляку с просьбой пожелать нам доброго пути. Было это в 1989 году. Владимир Алексеевич, не раздумывая, согласился и лично сам подрулил на своей «волге» к зданию писательской организации на Музейной 3, и передал мне от руки написанные странички с текстом. Владимир Солоухин писал: «Во Владимире появляется, возрождается свой печатный орган. Владимирская земля обретает свой голос. Пусть этот голос крепнет, пусть говорит правду, пусть он пробуждает в народе лучшие мысли и чувства». Готовил для нашего литературного сборника Владимир Алексеевич и публикацию, которая стала фактически его предсмертной запиской. Не беру на себя смелость утверждать, но, может быть, даже и завещанием... Мне это произведение передала лично в руки Роза Лаврентьевна Солоухина уже после смерти писателя. Прочтя его, я понял, что не все воспримут его однозначно, что многие воспротивятся. Но я выполнял свой долг перед Солоухиным, перед его многочисленными читателями, которые хотели бы все прочесть, что было написано им. Пусть также бывшие и сегодняшние, думал я, руководители регионов и страны знают мнение писателя, а значит, и людей, разделяющих его взгляды. Как назвать окончательно свое сочинение, Солоухин, видимо, решить не успел. По крайней мере, на рукописном тексте, точка в котором была поставлена 2 апреля, названия нет. Знаю только, что автор колебался между «Ностальгией по свинарнику» и «Тоской по свинарнику». Я выбрал второй вариант и опубликовал его в альманахе в 1997 году, а также год спустя, представил «Тоску по свинарнику» в октябрьском номере журнала «Нижний Новгород». Мы с ним сблизились на вечере в московском ЦДЛ (Центральном доме литераторов), когда отмечалось 50-летие со дня рождения Сергея Никитина. В банкетном зале Владимир Алексеевич мне шепнул, что ему понравилась моя статья в «Литературной России» о «Сереже». «Он у тебя похож...». На этом памятном «никитинском» вечере с воспоминаниями о нашем писателе-земляке кроме Владимира Солоухина выступили Борис Зубавин, Владимир Соколов, Евгений Осетров, Виктор Полторацкий, Иван Симонов, Михаил Чернолусский и другие, кто хорошо знал Сергея Константиновича, высоко чтил его талант. Позднее Солоухин одобрительно отзывался о моем стремлении в качестве корреспондента «Огонька» побывать в разных уголках страны. Несколько раз я помогал организовать его встречи с читателями в Москве и Владимире. Помню после солоухинского авторского вечера во Дворце культуры Лианозовского электромоторного завода, мы до самого утра засиделись в квартире одного из членов заводского общества любителей книги. Владимир Алексеевич, только что вернувшийся из поездки в США, нам много и охотно рассказывал о ней. Услышали мы от него, в этой компании с нами были известный журналист Феликс Медведев, писатель Александр Арцыбашев, и о недавно с ним случившемся дорожном приключении в Москве. Солоухин возвращался на своей машине ночью, будучи, как он выразился, «в легком подпитии...». Слегка задел какой-то столб, остановился, чтобы осмотреть машину, а тут как тут дежурный милиционер, потребовавший у него тотчас документы. Что-то знакомое показалось стражу порядка в фамилии Солоухина, и он спросил: «Писатель что ли?» - Да, - ответил Солоухин - «поэт и прозаик». «Про какие еще заек», - не расслышав или не поняв, но возмутился милиционер: «Да вы пьяны!». И сопроводил писателя в отделение милиции. Но за стойкой в момент их прибытия никого не оказалось. Милиционер, положил на стойку изъятые документы, а сам пошел искать своего коллегу-дежурного. Солоухин не долго размышлял, взял со стола ключи, документы и удрал. Наутро ему звонят, напоминают, что он был в пьяном виде задержан, но сбежал... «Нет, что вы. Я вчера рано лег спать, а спиртного давно уже в рот не беру...». Конечно, не всегда он был прост в общении. Помню, однажды мы с вдовой писателя Кларой Михайловной Никитиной приехали к нему в Алепино часов в двенадцать дня. Но Владимир Алексеевич сразу нас не принял, не вышел к нам. Пришлось нам целый час его ждать. А дело в том, что Солоухин ежедневно садился сутра за свой письменный, а точнее, как он называл, рабочий стол. И до обеда усердно работал. А мы явились как раз в это рабочее для него время. Он не стал делать для нас исключения из своего распорядка дня. Владимир Солоухин - это классик XX века. Уже издано более ста его книг только на русском языке. Причем, десяток книг - после смерти писателя. Среди них «Чаша» («Роман-газета»), поэтический сборник «Разрыв-трава» («Молодая гвардия»), книга рассказов «Камешки на ладони» («Детская литература», тираж - 50000 экз.), «Черные доски», «Над крышей мавзолея» (совместно с ученым И.Б. Збарским). Пятитомник избранных произведений («Русский миръ»), а также книги воспоминаний о В. А. Солоухине: «Восхождение», «Преданность», «Прозрение», «Признание» («Голос-Пресс»). Во Владимире переиздана лирическая повесть «Владимирские проселки», книга стихов «Венок сонетов». Готовя фотоиллюстрации к этой книге я наткнулся на фотографию, где Владимир Алексеевич снят во время церемонии пожалования ему дворянского достоинства. Ее мне подарила вдова писателя Роза Лаврентьевна, к которой я приехал в московскую квартиру вскоре после смерти Солоухина. Глядя на фотографию, я невольно вспомнил комментарии Розы Лаврентьевны к стоп-кадру того памятного события для семьи Солоухиных. Свидетельство и Рескрипт о пожаловании в потомственное Российской Империи дворянское достоинство с распространением прав оного на супругу и потомство, рожденное в законном браке, согласно своду законов (статьи 19. 36. 38. 1910 года) были вручены Владимиру Алексеевичу Солоухину 24 марта 1996 года в Санкт-Петербурге, в Смольном лично Главой Российского Императорского Дома Великой Княгиней Марией Владимировной Романовой. В документе записано: «сочли за благо в воздаяние заслуг в пользу Отечества». На этой церемонии дворянин Владимир Солоухин произнес ответное слово. Он вспомнил, что несколько лет назад был в числе приглашенных во французский монастырь Сан Лис, где захоронена королева Франции Анна Ярославна. Его попросили выступить. Владимир Алексеевич в присутствии Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира Кирилловича Романова и представителей других династий сказал: «Вот я сижу в одном застолье с Великим Князем, с Великими Княгинями... Я сын крестьянина Владимирской губернии. Но нас объединяет Единое национальное сознание... любовь к России, мы принадлежим единому народу. Мы не чувствуем в этом отчуждения». Замечу, что В. А. Солоухина Великой Княгине Марии Владимировне представил доверенное лицо Императорской Фамилии в России Зураб Михайлович Чавчавадзе. Наш земляк, известный своими монархическими взглядами, охотно общался с Марией Владимировной и ее матерью Великой Княгиней Леонидой. Обе представительницы Царственной Фамилии приняли участие в праздновании 70-летия со дня рождения В. А. Солоухина, которое прошло в Москве, в Центральном Доме литераторов. На юбилее представитель РПЦ по поручению патриарха всея Руси Алексия II вручил Владимиру Алексеевичу орден Святого Владимира. Высоко ценят творчество Солоухина за рубежом. Он стал своеобразным перекидным мостиком к возобновлению диалога с соотечественниками, живущими на западе. Например, многие русские эмигранты во Франции считают, что Солоухин - это не только высокая художественность, но и высокая духовность. В Австралии, в Сиднее создано общество любителей русской словесности имени Владимира Солоухина. Несмотря на все выше отмеченное нам пришлось пережить позорное голосование большинства депутатов города Владимира (второй созыв), которые отклонили предложение установить в 1997 году мемориальную доску с изображением В. А. Солоухина на фасаде здания авиамеханического колледжа, его будущий писатель окончил в 1942 году. Лично мне, возмущенному таким решением невеж-депутатов пришлось опубликовать в правительственной «Российской газете» статью «Земляки, очнитесь». В Москве мои знакомые писатели и журналисты лишь недоуменно пожимали плечами. Им непонятно было, как такое вообще могло произойти. Следующий депутатский созыв восстановил справедливость. Доска была установлена, на ее открытии выступил губернатор области Н.В. Виноградов. Отношение к выдающемуся писателю-земляку у нас в области за последние годы заметно изменилось. Особенно чтят память о Владимире Алексеевиче в Собинском районе. Собинская средняя школа № 2 и Черкутинская сельская школа (где он учился) названы его именем. Также Солоухинской стала главная улица в селе Черкутино. Мемориальная доска установлена на его доме в Алепино. Ректор владимирского педагогического госуниверситета Макеев Дмитрий Алексеевич учредил две персональные стипендии имени B.А. Солоухина, которые ежегодно вручаются лучшим студентам вуза. Ежегодно в дни смерти и рождения на могилу и к дому писателя в Алепино возлагаются цветы от членов Солоухинского литературного общества «Слово», департамента по культуре администрации Владимирской области, местных властей и просто поклонников его таланта. Ежегодно в Духов день навещают могилу писателя его московские и нижегородские друзья во главе с председателем Монархического совета России Зурабом Михайловичем Чавчавадзе. Но самым большим духовным памятником стали традиционные ежегодные Солоухинские литературные праздники. Они начались с приезда в Алепино 14 июня 1998 года в день рождения В.А. Солоухина прозаика, лауреата Государственной премии С.И. Шуртакова, рязанской поэтессы Н. Красновой. Из Владимира прибыли: автор этих строк, актеры театра драмы Г. Халецкая и А. Швачунов, редактор газеты «Молва» Е. Скляров, тележурналисты А. Привезенцев, C. Говердовская, корреспонденты ряда газет. Был очень жаркий день. Возложив цветы к холмику с деревянным крестом - могиле Владимира Алексеевича, мы собрались в доме писателя. Помогли его вдове Розе Лаврентьевне и дочери Елене накрыть стол и здесь же устроили солоухинские чтения. Актеры читали стихи, а мы все вспоминали встречи с ним. На следующий день первый солоухинский литературный праздник мы провели во Владимире, в городском Дворце культуры. Зал был переполнен. Выступил на нем и мэр города Игорь Шамов. В каждом из последовавших солоухинских чтений слово о литинститутском товарище произносил душа праздника Семен Шуртаков. Запомнились выступления известного прозаика Владимира Крупина, писателей Александра Кузнецова, Александра Стрижева, Павла Парамонова, поэтов Владимира Дагурова, Николая Дмитриева, Алексея Труфилова, Вячеслава Сафронова, заслуженного артиста России, исполнителя песен на стихи Солоухина, композитора Александра Ковалевского. Большой вклад вносят в дальнейшее расширение солоухинских праздников руководитель московского фонда «Энциклопедия Серафима Саровского» Михаил Орландович Мендоса-Блондон. Он ежегодно нанимает автобус и привозит в Алепино 60 интереснейших людей из Москвы. По его инициативе изготовлены и установлены дорожные указатели к малой родине писателя В.А. Солоухина. Тепло встречали в переполненных залах Домов культуры Рождествено и Черкутино московских певцов, заслуженных артистов России В. Кобзева, Л. Шуйского, известного певца из Австралии А. Шахматова, владимирцев В. Чаусова, А. Мордвинова, В. Зенина, В. Варакину, композитора С. Зубковского, актрис, лауреатов театральной премии «Триумф» Г. Халецкую и А. Левицкую. Организаторами проведения Солоухинских чтений были глава сельского поселения Рождествено Т.П. Коблова и глава Собинского района В.В. Новосельский. Мне запомнился вечер памяти Владимира Солоухина в связи с 80-летием писателя, он проходил при переполненном зале Центрального Дома литераторов 21 июня 2004 года. Его открыл представитель Русской Православной Церкви, который зачитал приветственное Слово патриарха Алексия II: «... Этот юбилей собрал людей, неравнодушных к творческому наследию писателя, его единомышленников, ценителей и поклонников его самобытного таланта. За годы жизни Господь судил Владимиру Алексеевичу многое сделать и пережить. Однако во всех жизненных обстоятельствах он всегда являл пример принципиальности, честности и верности своему призванию. Он прошел долгий, насыщенный многими событиями и испытаниями творческий путь. Сегодня Владимира Алексеевича Солоухина знают как выдающегося писателя современности, внесшего свой вклад в сокровищницу мировой культуры, в создание высокохудожественных литературных произведений. Многочисленные выступления в российской и зарубежной печати, участие во многих общественно значимых событиях, труды по воссозданию храма Христа Спасителя - все эти и другие дела Владимир Алексеевич с успехом осуществлял на протяжении всей своей жизни. И, видимо, промыслительно, что его призвание было совершено в воссозданной всероссийской святыне. Своим подвижническим служением искусству, мудрым словом и добрым делом он с данным от Бога ему талантом убедительно свидетельствовал о любви к России. Приверженность к высоким христианским идеалам и вере в великую духовную силу нашего народа снискали для Владимира Алексеевича заслуженный авторитет и признание. А его вдохновенное творчество неизменно привлекало и привлекает к себе внимание культурной общественности. Господи, да упокой душу его в селениях небесных, и да сотвори ему вечную память...». Мы должны все понять, что Солоухин для нас является тем же необходимым, как воздух, духовным праведником каким для ярославцев стал Некрасов, для рязанцев - Есенин, для красноярцев - Астафьев. В тех дорогих для каждого россиянина местах уже стоят памятники и созданы музеи, рассказывающие о жизни и творчестве любимых писателей. Думаю, наступил и наш черед.
