Сельская община, кустарные промыслы и земледельческое хозяйство Юрьевского уезда
Общие итоги и заключение
Мы познакомились с формами общинного землевладения в Юрьевском уезде. Подведем теперь итоги сказанному, дополняя их, вместе с тем, новыми фактами и соображениями.
Выше мы видели, что из 303 рассмотренных нами общин всего лишь 30, т. е. 10 % удержали у себя строгое распределение земли по ревизским душам, без всякого перехода ее от умерших к новорожденным. Во всех остальных общинах (в 90 % их) земля — с „переходом", в этих общинах практикуется тот или иной вид коренного передела.
Характер этого „перехода" различен и зависит, главным образом, от тех почвенных, исторических и хозяйственных условий, среди которых община живет и развивается. До какой степени почвенные условия влияют на организацию способов разверстки, а следовательно и на весь склад общинного землевладения, можно видеть из следующего сопоставления. Почва обусловливает собою господствующий характер древесной растительности данной местности. В наиболее плодородной части черноземно-суглинистого района Юрьевского уезда мы находим: клен, липу, вяз, ольху, дуб и орешник. В супесчаном же районе раскинулись хвойные леса. «На почвах песчаных растут исключительно сосны и можжевельник, если почва суха, и ели — на почве влажной». И характер общинной жизни в этих двух частях Юрьевского уезда, как мы видели, совершенно различен. Вообще, если нам скажут, что в такой-то местности по преимуществу встречается хвойный лес, то мы можем с большой вероятностью утверждать, что в общинах этой местности более или менее строго практикуется тягольная система распределения земли. Наоборот, присутствие дуба, клена и т. п. деревьев дает основание полагать, что в такой местности установилась в общинах разверстка земли или по наличным, или по ревизским душам.
Число общин, удержавших строгое распределение земли по ревизским душам, составляет ничтожный процент (10 %) всего числа рассмотренных нами общин Юрьевского уезда. В громадном-же большинстве общин этого уезда (90 %) практикуется тот или иной вид коренного передела земли, следовательно, здесь прежний принцип общинного пользования землею сохранился в более или менее чистом виде.
Причины этого факта, без сомнения, кроются, главным образом, в той органически присущей и веками воспитанной привычке к общинной жизни и коллективному труду, которая составляет наиболее отличительную черту характера и деятельности русского народа. Вывод, полученный нами из наблюдений над сельской общиной Юрьевского уезда, свидетельствует о чрезвычайной живучести и крепости общинного начала в здешнем крестьянстве. Подобный вывод приобретает еще больший интерес и значение, если мы обратим внимание на те неблагоприятные условия, в какие была поставлена в последнее время община для своего развития, на те затруднения и препятствия, которые она встречала при осуществлении главнейших актов своей жизни.
Реформа 19-го февраля 1861 года, порвавшая цепь вековой неволи, оказала громадное влияние на развитие в народе чувства собственного достоинства, чувства свободы и независимости. Нравственное значение этой реформы громадно, и мы с гордостью называем „Положение 19-го февраля“ одним из величайших актов современной истории. Но признавая великое значение крестьянской реформы, не следует упускать из виду недостатков ее. К рассмотрению последних с интересующей нас стороны мы теперь и приступим.
Реформа 19-го февраля 1861 года, как с экономической, так и с общественно-политической стороны, изменила условия существования сельской общины в направлении, далеко не благоприятном для ее развития.
Слабая, больная сторона крестьянской реформы в экономическом отношении заключается, как известно, в уменьшении, в ограничении у народа размеров его землевладения. Вследствие различных сокращений различных угодий, площадь обрабатываемой крестьянством земли более или менее значительно уменьшилась, через что условия ведения сельского хозяйства сравнительно ухудшились.
Между тем расходы крестьянской семьи быстро увеличивались. Уровень потребностей крестьянства более или менее значительно возрос сравнительно с тем, каков он был прежде. Это доказывает повсеместное введение чаепития, некоторое улучшение в устройстве жилищ, выразившееся в замене курных изб белыми, с большим количеством окон; но в чем особенно выразилась разница между настоящим и прошлым, это — в изменении в одежде и обуви. Достаточно указать на то, что расход на кожаную обувь в настоящее время для крестьян считается необходимым. Сапог сменяет лапоть, картуз — старинную шляпу, пиджак — поддевку; появляются часы, крахмальные воротнички, галстуки и штиблеты с пряжками, бархатный жилет и пиджак. Гардеробы крестьянских девиц наполняются шелковыми платьями, заменяющими дешевые сарафаны, атласными и бархатными пальто, идущими на смену суконным, двадцатирублевым шубкам.
Рядом с увеличением потребностей быстро рос и другой источник крестьянских расходов, — платежи и повинности. С 1861 года сборы с крестьян увеличились в три, четыре и более раз против» прежнего.
Таким образом, крестьянские расходы чрезвычайно возросли, главное-же средство для их удовлетворения — земля и ее угодья — сократились в своих размерах. Если принять еще во внимание происходившее увеличение населения, то нам станет понятно то упорное отстаивание своих земельных наделов, то сильное стремление к удержанию в своем распоряжении возможно большого количества земли, которое обнаруживается теперь у крестьян. Малоземелье является одним из самых опасных врагов для сельской общины.
Это — одна сторона экономической жизни последнего времени:
Обращаясь к дальнейшему рассмотрению этого вопроса, укажем прежде всего на то, что все условия жизни, весь склад нашего пореформенного хозяйства развивались на началах, совершенно противоположных тем, которые служат господствующей и отличительной чертой традиций и учреждений русского народа.
Крепостное право нивеллировало экономический уровень крестьянства; строгая регламентация, проникавшая все сферы крепостной жизни, связывала руки богатому крестьянину, поддерживала бедняка, препятствовала семейным разделам. Натуральное хозяйство слишком суживало арену деятельности и не давало достаточно широкого простора для развития духа предприимчивости и инициативы. С 60-х годов условия изменяются. Рухнуло крепостное право. Малоземелье, в связи с расширившимися потребностями и в несколько раз возросшим бременем податей, вызвало широкое развитие среди крестьянства местных и отхожих промыслов. Различного рода промышленные предприятия нашли благоприятную почву для своего развития. Железнодорожная и телеграфная сеть покрыли Россию; развилось пароходство; вырос кредит, опирающийся на целый ряд всевозможных банков, касс и ссудосберегательных товариществ. Все это имело роковое влияние на экономическое развитие страны. Вместо массы ближайших рынков, возникает один центральный внутренний рынок; усиление заграничных торговых сношений ставит его в ближайшую связь с мировым. Натуральное хозяйство переходит в меновое, денежное. Принцип конкуренции, являющийся господствующим в области промышленно-экономических отношений, порождает антогонизм, тяжбы и враждебные столкновения различных промышленных групп между собою, подрывая, таким образом, гармоническое, хоровое развитие, служащее отличительной чертой мирских порядков русского народа.
Таково направление, в котором совершалось развитие нашей экономической жизни за последнее время. Оно шло в разрез с прежним ходом народной жизни и так или иначе должно было отозваться на судьбе главнейших коренных устоев, которые выработало наше крестьянство в продолжение своего исторического существования.
Социально-политические условия, созданные реформой 19-го февраля, являются также далеко не благоприятными для развития и процветания сельской общины.
Начать с того, что в дореформенное время в законе возводилось в принцип, что экономический быт крестьян требует поддержки и помощи,— что они должны быть оберегаемы и защищаемы. Из нового законодательства этот принцип вычеркнут, и о нем нет больше помина. Но отсюда вот что произошло:
„До освобождения крестьян, от крепостного нрава и правительственной опеки у них были свои защитники в лице помещиков, коронных стряпчих и других чиновников. Теперь они совсем предоставлены собственным силам, и им не к кому обратиться за помощью и защитой.
Прежде обедневшие от малоземелья крестьяне переселялись помещиками и министерством государственных имуществ в много
земельные губернии, с разными пособиями и льготами и с устройством их на новых местах. Теперь забота об этом снята и с помещиков, и с ведомств. Крестьяне могут устраиваться при недостатке земли, как знают.
Прежде на суде гражданском и уголовном их руководили и защищали помещики и чиновники, под опекой которых они находились. Теперь их никто не руководит и не защищает. Они предоставлены исключительно одним своим силам и средствам. Особенно на суде гражданском, при господствующей теперь строго- состязательной форме судопроизводства, они, по бедности и невежеству, проигрывают процессы, в которых вся правда на их стороне,— и никому нет до того никакого дела.
Прежде помещики и разные ведомства, от которых зависели крестьяне, старались, в собственном интересе, о том, чтобы бремя податей и повинностей не было для них слишком обременительно. Теперь и до этого нет никому никакого дела, вследствие чего сборы с крестьян с 1861 года увеличились в пять, шесть и более раз против прежнего.
Прежде, в случае чрезвычайных бедствий и нужд, как-то: наводнений, потери скота и лошадей от падежа или конокрадства, в случае разных несчастий, постигавших не целый край, а одну деревню или одного домохозяина, крестьянам было к кому обратиться за помощью. Теперь они получают помощь только в случае общих пожарных бедствий и голодух; когда же их постигают частные невзгоды, разоряющие часто дотла, им не к кому прибегнуть за помощью, и опять-таки никому нет никакого до них дела.
Получив все гражданские права и сделавшись юридически свободными, крестьяне в экономическом отношении очутились в гораздо худшем положении, чем прежде.
Упраздненная юридическая зависимость крестьян фактически заменилась зависимостью экономической, более благовидной и на первый взгляд более выгодной, чем обветшалое, уродливое и до наивности простодушное крепостное право. Выросшее на почве широкого развития промышленных предприятий экономическое неравенство скоро сделалось серьезным препятствием для правильного и прогрессивного развития крестьянской общины. Теперь уже нельзя рассматривать крестьянскую массу как нечто однородное. В настоящее время в этой среде, вследствие происшедшей экономической дифференцировки, более или менее резко обособились три слоя домохозяев: зажиточных крестьян-кулаков, средних хозяйственных „мужиков-середняков“ и бедняков-пролетариев, поставщиком которых служит класс безлошадных домохозяев. При таких неравных условиях две первые группы крестьян имеют больше шансов на успех в той борьбе, которая происходит в общине при решении различного рода земельных споров и несогласий.
Много осложнений в общинную жизнь народа внесло „Положение о выкупе", развившее здесь понятие о частной собственности и т. п. Вообще говоря, вся выкупная операция, с пособием от правительства, рассчитана на последующее обращение общинной земли в подворную личную собственность. Правда, в „Положении" встречаются статьи, благоприятные для общины, но рядом с ними помещены статьи совершенно противоположного характера, парализующие и совсем уничтожающие первые. Такая противоречивость есть, без сомнения, прямое следствие той нерешительности, той борьбы, которая происходила при составлении „Положения" между защитниками общинного землевладения и противниками его.
То же самое произошло и с крестьянским самоуправлением. „Мирское устройство крестьян было признано в принципе; но, при определении его отношения к общему государственному строю, оно было подчинено (да и трудно, казалось, обойтись без такого подчинения) законодательной формуле и некоторой регламентации. Между тем этою формулою и этою регламентацией сковывался живой дух народного учреждения, вообще трудно поддающийся точной внешней формуле, а еще менее той, которая ему вовсе не сродна и исходит из правовых начал и воззрений, ему совершенно чуждых. Необходимость согласования с условиями административного строя, по самому существу своему противоположными основным началам народного быта и коренным народным воззрениям, и была причиною тех внутренних противоречий, которыми исполнено „Положение 19-го февраля" (Гус, 1883 г., № 3, стр. 33). Компетентность в деле сохранения или уничтожения общинной формы владения землею „Положение" признает за двумя третями домохозяев сельской общины: „по соглашению двух третей голосов на сходе, общество может разделить приобретенные земли на подворные участки“ (§ 163 „Полож. о вык.“)“.
„При общинном пользовании переделы земли между крестьянами допускаются по приговору двух третей всех домохозяев селения“ (Ст. 114 Местн. Великоросс. полож.).
Насколько первой статьей наша сельская община, существовавшая до реформы 19-го февраля, не только была признана новейшим аграрным законодательством, но ей было оказано даже некоторое покровительство (требование 2/3 голосов, а пе простого большинства для перехода к подворному владению), настолько второй статьей (114-й) было внесено в общинную жизнь крестьянства подрывающее ее начало. В тех случаях, когда в общине дело дойдет до счета голосов, достаточно одного недостающего до 2/3 голоса, чтобы приговор схода, обжалованный кем-либо из недовольных, был кассирован уездным по крестьянским делам присутствием. Притом нужен приговор 2/3 всех домохозяев общины, что при широком развитии в некоторых местностях отхожих промыслов является весьма существенным препятствием к переделу.
По ст. 160 „Пол. о вык.“ выкупаемая обществом земля признается собственностью всего общества, которое пользуется правом разверстки оной между своими членами. Но санкционируемое этой статьей самостоятельное значение общины в деле распределения земли сильно подрывается 165-й статьей, обязывающею общину выделять участок каждому, внесшему сполна выкупную сумму. В будущем же особенно вредное влияние может получить 36-я статья «Общ. Пол.», говорящая, что «каждый член сельского общества может требовать, чтобы из состава земли, приобретенной в общественную собственность, был ему выделен в частную собственность участок, соразмерный с долею его участия в приобретении сей земли».
При таких условиях совершенно нарушается компетентность и самостоятельность в деле сохранения или уничтожения общинного землевладения, признанные другими статьями «Положения» за двумя третями домохозяев общины.
Не будем останавливаться на рассмотрении других статей «Положения», составленных в направлении, неблагоприятном для общины. Ограничимся лишь указанием на то, что «Положением» предоставлено право крестьянам закладывать свои земельные наделы и допущен выкуп усадеб в личную собственность, без пашен и других угодий, причем, по ст. 37 Местн. Полож., усадебной оседлости придано чересчур широкое, несогласное с понятием и обычаем крестьян толкование.
Что касается земель бывших государственных крестьян, то они поставлены законом в более устойчивое положение, чем земли крестьян, вышедших из крепостной зависимости. Выкупная операция на земли государственных крестьян не распространяется, и хотя эти крестьяне по приговору 2/3 голосов точно также могут разделить принадлежащие им земли на подворные участки (§ 15),- но отдельным домохозяевам здесь не предоставляется права самостоятельного выделения из общества, хотя-бы они и внесли капитальную сумму, соответственную их доле в государственной оброчной подати.
Сказанного довольно для того, чтобы понять, как неблагоприятно должна была отразиться на крестьянской общине выкупная реформа. Обращаясь к действительности, мы наталкиваемся на тот факт, что во многих общинах выкуп служил средством в руках некоторых зажиточных крестьян для преследования своих антиобщинных, хозяйственно-индивидуалистических целей, внося таким образом в крестьянскую жизнь семя борьбы, раздоров и несогласий.
Влияние выкупа отразилось прежде всего на переделах. Те из домохозяев, у которых число наличных душ было меньше числа ревизских и которым поэтому раздел земли по наличным душам был невыгоден, противились такому переделу, ссылаясь на то, что земля их выкупается и, значит, в будущем должна быть их полной собственностью. Остальные домохозяева, опираясь главным образом па веками установившийся обычай переделять земли, отчасти на 51 ст. О. П., требовали передела. Хотя правда и была на стороне последних, тем не менее — часто незначительная по числу — группа противников передела достигала своих целей, пользуясь противоречивостью статей «Положения» и смутой понятий, царствовавшей по этому вопросу в уездном начальстве. Подобный успех в особенности был не труден для этой группы в том случае, если в ней находились лица, обладающие капиталом (кулаки, производчики) или властью (старшины, старосты и т. п.).
Некоторые из этих крестьян, опасаясь переделов, пользовались 165 ст. и, внеся выкупную сумму, получали надел в полное распоряжение. Злоупотребление этой статьей, злоупотребление всей системой выкупа, практиковалось при этом самым беззастенчивым образом. Укажем на некоторые из этих злоупотреблений.
Крестьянин д. Хватковой Городищенской волости, Дмитрий Геннадиев, имеющий в настоящее время всего лишь одну наличную душу муж. пола, выкупил нынче надел на все три ревизских души, бывшие у него при отводе надела. Еще более несправедливо воспользовался 165-й ст. крестьянин с. Некоморна (1-е общество) Ильинской волости, Александр Данилов (староста). Он имел одну душу, а внес выкуп за две (вторая душа досталась ему от отца, умершего 9 лет назад). Теперь крестьяне требуют, чтобы эта вторая душа от умершего отца поступила снова в мир, но Александр Данилов твердо стоит на своем. «Уж идде тут справедливость!— жалуются крестьяне.— На одного выкупил две души... Как бы имел две души или подростков... Вот мы этому и ведем советь, да никак не ублаготворим его... А губернское правление, ведь, решит дело и оприч общества». Крестьянин д. Камынки Ильинской вол., Захар Гаврилов, лет 12 назад, будучи не в силах владеть землей, сдал ее в мир, а последний определил его надел крестьянину Кириллу Алексееву. Земля была отдана навсегда, без условий, так-как земельные отношения и значение выкупа тогда еще не определились. Теперь Кирилл Алексеев сдает эту землю ему-же, Захару Гаврилову, но на срок, «в годы» (на 9 лет), за все платежи, а сам владеет лишь двумя своими ревизскими душами. По прошествии 9-ти лет, эта земля снова будет принадлежать Кириллу Алексееву, а выкупать ее будет уже значительно легче.
Подобных фактов и примеров можно привести много. Все они являются лишь частным проявлением двух основных причин: системы выкупа и распределения надельной земли по ревизским душам. В связи с этим находится влияние на переделы местного начальства и различных кулаков-мироедов. Мы далеки от мысли говорить здесь, что влиятельные домохозяева из зажиточных крестьян всегда стоят против передела. Нет, многим из таких крестьян передел был выгоден, и они высказываются за него; я хочу здесь указать лишь на то, что раз в известной общине кто-либо из крестьянского начальства или из так-называемых богатеев стоял против передела, то он, опираясь на «Положение», ссылаясь на закон, представлял одно из серьезных задерживающих влияний на переделы. В Никольской волости, при составлении приговоров о переделе пахотной земли на новые души, крестьяне намерены были и усадебную землю „учредить" между собою на тех же основаниях. Но бывший волостной старшина Федор Филиппов, в семье которого в это время сразу умерло три лица мужского пола, воспротивился переделу и настоял на том, чтобы усад остался за старыми душами. «Запугал, замял усадьбу»,— отзываются крестьяне о Федоре Филиппове. Теперь во всей этой волости усадебная земля распределена строго по ревизским душам. Подобного рода факты указаны нами и в Глумовской волости. В бывшей Сваинской волости вскоре по выходе на волю во многих общинах крестьяне намерены были произвести переделы по новым душам. Чтобы выяснить свои права в этом случае, крестьяне обратились за советом к бывшему тогда сваинским волостным старшиной крестьянину дер. Хорошевки М.Г. Кулагину, но последний, по словам крестьян, принял сторону противников передела и истолковывал «Положение» в смысле, неблагоприятном для передела. Это обстоятельство, без сомнения, играет далеко не последнюю роль в объяснении того факта, что до сих пор надельная земля во всех селениях бывшей Сваинской волости распределена по старым душам.
Мы рассмотрели те экономические и социально-политические условия, в которые была поставлена крестьянская жизнь реформой 19-го февраля. Мы видим, что эти условия не только неблагоприятны для процветания общины, но что они создают обстановку, выгодную для развития совершенно иной формы экономических отношений, формы анти-народной, капиталистической.
Если, несмотря на это, сделанный нами раньше анализ современного положения земельной общины в Юрьевском уезде привел нас к заключению, что общинное землевладение сохранилось здесь в более или менее чистом виде, со всеми наиболее яркими и характерными чертами его, и что нет данных полагать, что общественно-экономическая жизнь крестьянства вырабатывает для себя новую экономическую форму,— если мы пришли к такому выводу, то должны вынести глубокое, на жизненных фактах основанное, сознание органической живучести в юрьевском крестьянстве общинных начал и традиций.
К числу причин, способствовавших процветанию в Юрьевском уезде крестьянской общины вообще и распространению, даже в наиболее плодородной его части, коренных переделов в частности, следует отнести:
1) примеры соседних общин, имеющих менее доходную землю и правильно практикующих переделы, и
2) возможность арендования частно-владельческих земель, парализующую вредное влияние на общину крестьянского малоземелья. Выше мы уже говорили о том громадном значении, какое имеет аренда земель для экономической жизни крестьян Юрьевского уезда.
Мы констатировали факт вредного влияния выкупа на переделы земли. Но за этим влиянием, как видно уже из предыдущего, нельзя признать решающего значения: выкуп только задерживает переделы, но, как показывает действительность, не ставит безусловных, непреодолимых преград для производства их. По мере того как увеличиваются злоупотребления системой выкупа и усиливается неравномерность в распределении земли, по мере того как земельные отношения в общине осложняются и запутываются,— все более и более накипает у крестьян сознание необходимости коренного передела, чтобы «уравнительнее» распределить между собою надельную землю и тем положить конец гибельным для хозяйства спорам, вражде и несогласиям.
При рассмотрении общинного землевладения в отдельных селениях (главным образом, в дер. Хорошевке, с. Сорогужине), мы сделали подробный анализ тех причин и условий, которые вызывают необходимость коренного передела и мало-по-малу обостряют процесс нарождения последнего. Главные из этих причин, по сознанию самих крестьян, суть: неуравнительное распределение земельных наделов, установившееся чрез 20 лет после ревизии, и неимение земли молодыми крестьянами, родившимися после ревизии и нынче пошедшими в солдаты.
До какой степени враждебно относится здесь масса крестьянства к распределению земли по старым душам, можно видеть из следующего характерного примера.
Крестьяне дер. Теряевой Глумовской волости, состоят, как нам известно, временно - обязанными князя Абамелика. Надельные участки пахотной земли обязательно снимаются здесь с умерших и передаются новорожденным по старшинству лет. Годов 10 назад князь Абамелик, по словам крестьян, предлагал им выйти, „подчинял на выкуп", но они отказывались, боясь, что землю „укрепят по старым душам и пойдет смута, раздор и несправедливость".
Года четыре назад непременный член сам призывал крестьян и предлагал им выйти на выкуп, как желает князь. „Мы ему и говорим",—рассказывают крестьяне: „вы учредите нас, напишите, что земля будет с переходом,— тогда-бы сейчас согласились выйти на выкуп, а без того боязно, опасно..." Переделы усадебной земли, под давлением начальства, здесь прекратились. Но крестьяне хотят, при выходе на выкуп в 1883 году, снова сделать приговор об обязательном переходе усадебной земли от умерших к новорожденным.
В общинах, где земля до сих пор строго распределена по ревизским душам, на мои вопросы о переделе земли па сходе слышались такого рода ответы и возгласы: „Не делили еще! Сдобляемся делить!" „Дойдет точка и на новые души!" „Шуму — Боже мой идет! Должно быть, молодые пересилят — молодым надо жить, а не старым". „Никакой „склоки" не будет, если по новым-то душам поделить!" и т. д.
Громадную роль в деле распространения земельных переделов играет пример.
Раз известная община перешла к разделу земли по новым душам, другие селения также начинают более склоняться в пользу передела. Сторонники последнего в соседних общинах приобретают новый аргумент в пользу своих мнений, с большей энергией и настойчивостью агитируют они в пользу переделов и, наконец, достигают своей цели. Возникшее в пользу переделов движение быстро охватывает более или менее значительный район, создается, так сказать, особая атмосфера, под влиянием которой обострившиеся споры о переделе решаются крестьянами в пользу сторонников его.
В подобных массовых явлениях решающее значение имеет, бесспорно, то социально-психологическое развитие, которому следовал народ в своей исторической и бытовой жизни. Это развитие определяет направление, силу и результаты массового движения. Затронутый вопрос настолько важен, что мы остановимся на нем несколько подробнее.
Сознание необходимости коренных переделов назревает и крепнет в умах членов общины постепенно, по мере того как растет неравенство в деле распределения земельных участков и увеличивается в общине запутанность экономических отношений. По отношению к переделам все члены (домохозяева) общины могут быть разделены на следующие три группы.
Первая группа состоит из домохозяев, у которых наличное число душ превышает число таковых, бывшее во время ревизии; домохозяева этой группы настойчиво требуют передела, так как после него количество земли у них должно увеличиться.
Ко второй группе принадлежат семьи с обратным отношением между числом наличных и ревизских душ. Эта группа упорно противится переделу.
Наконец, в третью группу войдут, домохозяева, у которых наличный состав мужского пола более или менее сходен с бывшим во время ревизии. Передел мало изменит размеры их земельных участков, и потому домохозяева этой группы сравнительно довольно равнодушно относятся к происходящим в общине земельным спорам. Обыкновенно полагают, что решение вопроса о переделе зависит исключительно от численного отношения названных групп. Придавая этому отношению большую роль, я, тем не менее, позволю себе утверждать, что этот элемент в вопросе о переделах далеко по играет того исключительного значения, какое ему обыкновенно приписывают.
Говорят, что эгоизм лежит в основе всей человеческой деятельности. Но, ведь, это положение, если и признать его безусловную справедливость, ровно ничего не доказывает в рассматриваемом вопросе. Внешние формы и внутреннее содержание человеческого эгоизма в высшей степени разнообразны. Ведь, и сама сельская община, со всеми своими светлыми чертами, была выработана крестьянством для более успешной борьбы за свое существование, т.е. явилась результатом чисто эгоистических стремлений. Никогда так рельефно не обнаруживаются материальные цели и побуждения крестьян, как в самый момент земельного передела. В это время каждый член общины упорно отстаивает свое неотъемлемое право на известный участок мирской земли, и ни одним клочком, ни одной пядью ее не поступится он. И что-же? Строгий и систематический общинный контроль, при котором происходит весь многосложный процесс передела, с изумительной правильностью регулирует все эти стремления, гармонирует их интересы, в результате чего получается в высшей степени тщательное и равномерное распределение земли между всеми членами общины. Итак, борьба личных интересов приводит к установлению в общине идеально-справедливых форм жизненных отношений.
Многие из домохозяев, для которых, по их нынешнему семейному составу, передел является и невыгодным, все-таки подают голос в пользу его, имея в виду, что в будущем это отношение может измениться и, таким образом, может заставить их тогда быть заинтересованными в переделе. Зачем-же враждовать с обществом и нарушать мирское согласие?
Каким образом мир проявляет иногда свою силу и заставляет отдельных домохозяев поступать сообразно своему коллективному желанию, можно видеть из следующего примера. В д. Наталихе при коренном переделе в 1872 году некоторые из домохозяев, у которых была убыль душ, не согласились на передел усадебной земли и, опираясь на закон, удержали за собой усадебную землю по старым душам. Прошло десять лет. И что-же? При наступившем нынче переделе вышеупомянутые дома высказались за передел усадебной земли, хотя у них вновь оказалась убыль душ. Объясняется это вот чем. Дело в том, что мир имеет в своем распоряжении так называемые „беловые", „гулевые" души, происходящие вследствие вымирания некоторых домов и т. п. Такого рода земельные наделы мир, как безусловный собственник их, определяет по своему усмотрению наиболее нуждающимся в земле семьям. Но тем из домохозяев, которые выходят из нормальной колеи общинного строя жизни, не соглашаются, наприм., делить усадебной земли, общество отказывает в „гулевых» „мирских" душах. „Потому — не перечь миру, не становись ему поперек дороги", — аргументируют крестьяне свой образ действий в данном случае.
Так было в рассматриваемом случае и в д. Наталихе. В конце концов дело уладилось здесь следующим образом. Строптивые семьи согласились на передел усадебной земли, а общество, с своей стороны, предоставило в их распоряжение некоторые из мирских душ. Раздоры были устранены.
Вообще жизнь крестьянина-общинника, это — целый ряд сложных жизненных компромиссов, в результате которых получается солидарное развитие и высоко-справедливые формы человеческих отношений.
Вопрос о земельных переделах слишком сложен, чтобы можно было объяснить его исключительно эгоистическими и материальными расчетами крестьян-общинников. Здесь, как в каждом массовом движении, громадное, решающее значение имеет тот склад, та совокупность чувств, свойств, и потребностей, которая составляет внутреннее содержание психической деятельности человека. Влияние мужицкой психики на подобные явления более серьезно, чем это обыкновенно думают. „Есть область знаний,— говорит г. Михайловский,— более или менее близкое знакомство с которой самые снисходительные люди должны, кажется, признать обязательным для историка, экономиста или юриста. Это — область душевных явлений. Положим, что психология и до настоящего дня не имеет еще вполне установившегося научного облика; но как ни много в этой области спорного, гипотетического и условного, душевные явления настолько-то известны все-таки, чтобы можно было по достоинству оценить психологические моменты различных политических, юридических, экономических теорий.
Какие бы понятия тот или другой экономист ни имел о человеческой душе для своего личного обихода, но в сфере своей науки он рассуждает так, что единственный духовный двигатель человека есть стремление покупать как можно дешевле и продавать как можно дороже. Для иного юриста мотивы деятельности человека исчерпываются стремлением совершать преступления и терпеть за них наказание, и т. п. Так-как душа человеческая на самом деле бесконечно сложнее, то понятно, что явления незаметные с этих условных, специальных точек зрения, ускользают от анализа, хотя в жизни заявляют о себе, может быть, очень часто и очень сильно. Таковы именно массовые движения. Между тем природа последних до сих пор еще научно не обследовала. Правда, уголовное право знает, например, соучастие в преступлении, бунт, восстание; политическая экономия знает стачку, эмиграционное движение; международное право знает войну, сражение. Но уголовное право ведает предмет только с точки зрения виновности и наказуемости, политическая экономия с точки зрения хозяйственных последствий, международное право с точки зрения известного, постоянно колеблющегося, так сказать, кодекса приличий. При этом массовое движение, как общественное явление, в своих интимных, самостоятельных чертах, как явление, имеющее свои законы, по которым оно возникает, продолжается и прекращается, остается совершенно даже незатронутым".
„Житейский опыт свидетельствует, что бывают такие обстоятельства, когда какая-то непреодолимая сила гонит людей к подражанию. Всякий знает, наприм., как иногда трудно бывает удержаться от зевоты при виде зевающего, от улыбки при виде смеющегося, от слез при виде плачущего. Всякому случалось испытывать странное и почти неудержимое стремление повторять жесты человека, находящегося в каком-нибудь чрезвычайном положении, наприм. акробата, идущего по канату. Всякий знает, наконец, хотя-бы из своего школьного опыта, что одинокий человек и человек в толпе, это — два совсем разные существа,— до такой степени разные, что, зная человека, как свои пять пальцев, вы, на основании этого только знания, никаким образом не можете предсказать образ действия того-же человека, когда он окажется под влиянием резкого энергического примера.
Вот почему часто встречаются случаи, когда община решает произвести передел, между тем как в ней группа домохозяев, заинтересованных в переделе с точки зрения увеличения своих земельных участков, составляет лишь меньшинство.
Для того, чтобы показать, с одной стороны, разнообразие мотивов, которыми руководится община, приступая к решению вопроса о переделах, с другой — то влияние, какое оказывает на последние пример общин, приступивших к дележу земли, приведем ряд приговоров, придерживаясь местами дословного их изложения.
1) 1882 г. января 8 дня, 46 домохозяев д. Наталихи Береж. вол., составили приговор о разделе земли на 10 лет. Приговор не мотивирован. В конце приговора говорится: „дополняем при этом, что па таковой раздел земли не изъявили свое желание следующие домохозяева (следует перечисление 9-ти домохозяев).
2) 1872 г. января 11 дня, мы, нижеподписавшиеся села Бережка крестьяне, быв сего числа на сельском сходе, учинили сей приговор в нижеследующем: во избежание всех споров и тяжб, как в обработке при нашем селении покосной и пахотной земли, так равно в платеже за оную оброчной суммы, мы приговорили разделить (и т. д.) сказанную землю с сего числа впредь на 10 лет по числу состоящих в каждом семействе муж. пола душ, а именно (следует перечисление крестьян). Дополняем, что на этот раздел из среды нас не изъявили согласия 3 домохозяина из 84 домохозяев.
3) 1872 года февраля 13 дня, был составлен приговор о переделе земли в д. Холодихе на 10 лет. Мотивировка та-же самая, что и в селе Бережке. Здесь встречаем мы еще следующее место: „приговор сей в течение срока (исключая новой ревизии) ни под каким предлогом не изменять”. Несогласных на раздел из 21 оказалось всего лишь двое домохозяев.
4) 1872 г. апреля 11 дня, был составлен приговор в с. Загорье госуд. крестьянами с следующей странной мотивировкой: «в отстранение всех могущих быть распрей и неприятностей, равно и в уравнение платежа податей в тонете выкупе земли, мы для блага как нас самих, так и детей наших, положили навсегда за постоянное правило делить пахотную и покосную землю, состоящую при селе пашем, чрез каждые 6 лет по числу душ вновь рожденных» и т. д. „При разделе усадебной земли стараться не стеснять своего соседа и если будет у кого-либо остаток или излишек, то перемеривать и отмеривать от соседа к соседу не воспрещается по согласию; если-же при разделе семейств не будет доставать у нас усадебной земли, то выделять таковую из полевой с краю селения; впрочем, на вознаграждение соседа за отошедшую к соседу землю, мы оцениваем, как и прежде, по заведенному порядку, в 2 рубля; в отношении магазейного хлеба со старых душ хлеба не сбирать и за оные никому не вникать, а с новых прибывших или вновь рожденных делать всыпку; равно и таковой-же порядок учреждается и в будущие дележи земли, в том и подписуемся». Недовольных не было.
5) 1872 г. апреля 23 дня, был сделан приговор о переделе в с. Киноболе. Мотивировка та-же. Разделили па 278 душ. Недовольных приговором не было (по крайней мере они не указаны).
6) 1872 г. мая 15 дня, составлен был приговор о переделе на 10 лет по новым душам земли кр. д. Ярденихи. Недовольными оказались семь домохозяев из 55 домов.
7) 1872 г. мая 16 дня, крестьяне с. Новоселки „учинили сей приговор: на основании 51 ст. Общего Полож., желаем разделать землю к пару по числу душ муж. пола, какие окажутся живыми по 1-е число сего 1872 г. июня месяца, сроком на 9 лет. Отдавать землю в арендное содержание в другие общества воспрещается, с тем, что если будет кто отдавать в другое общество, то снять с такового надел в мир, в своем-же обществе отдавать в арендное владение не воспрещается, каковым приговором руководствоваться каждое 9-тилетие“. Недовольных не было.
Из приведенных примеров видно, между прочим, как быстро распространяется в известном районе движение в пользу переделов. Дополним эти данные указанием на тот факт, что начавшееся здесь у государственных крестьян в начале семидесятых годов движение в пользу переделов в два с небольшим года охватило все общины государственных крестьян черноземно-суглинистого района.
Из приведенного нами анализа современных условий существования сельской общины и факторов, ее подрывающих, сами собой вытекают те меры, которые можно рекомендовать с целью укрепления и дальнейшего прогрессивного развития общинных форм землевладения. Мы видели, что крестьянская община страдает как от экономических, так и от социально-политических условий, созданных реформой 19-го февраля. А потому и меры для борьбы с неблагоприятными для процветания общины условиями должны быть двух родов: одни будут иметь целью уничтожение больных мест экономической стороны крестьянской реформы, другие внесут в законодательство о крестьянах статьи и положения, гарантирующие общину от гибельного влияния на нее отдельных лиц и целых промышленных групп крестьянской среды.
Главнейшею из отдельных мер в области экономической следует считать расширение площади крестьянского землевладения. Мы видели, что малоземелье является одним из самых опасных врагов для сельской общины. „Обезземеление народа и разрушение общины суть две стороны одного и того-же процесса".
Уничтожение малоземелья для сохранения общины является делом крайней необходимости. Для достижения этой цели у нас есть уже испытанное на деле средство. Я разумею систему выкупа, в таких широких размерах примененную государством при освобождении крестьян. Только постановка этого дела должна быть изменена, сообразно опыту и внутреннему различию в целях этих двух реформ. Там имелось в виду благосостояние крестьян; значение для последних общинной формы владения землей не было выяснено; она даже отрицалась во имя культуры и свободы личности.
В настоящее время наука выяснила все громадное значение общинной формы владения землей для духовного развития и экономического благосостояния крестьянского населения. А потому и деятельность государства, служащая выразителем назревших в народе и выясненных путем науки нужд и потребностей, должна быть направлена к систематической защите крестьянской общины.
С другой стороны, двадцатилетний опыт констатирует факт вредного влияния на общину выкупа земли в пользу отдельных членов ее. Мы видели уже печальные последствия этого влияния. Замедление переделов, неравномерность в распределении надельной земли, расстройство крестьянского хозяйства, бесконечные споры, тяжбы и несогласия — вот эти последствия.
Выход из такого положения очевиден. Система выкупа должна быть направлена на приобретение земли государством, а не общинами или отдельными членами их. Последние явятся лишь временными арендаторами этой земли. Такой характер следует придать системе выкупа в рассматриваемом случае. Эта реформа поставит бывших помещичьих крестьян в условия, подобные тем, в каких находятся в настоящее время государственные крестьяне, вносящие в казну оброчную подать. Мы видели раньше, что у этой категории крестьян община находится в более устойчивом положении, чем у крестьян помещичьих. В этом отношении достаточно указать на тот факт, что все общины государственных крестьян Юрьевского уезда весьма правильно практикуют у себя коренные переделы, вопрос о которых не вызывает здесь тех споров и враждебных столкновений, какие имеют место в селениях помещичьих крестьян. „Мы не собственники",—внушительно заявляют государственные крестьяне на вопрос о том, нет-ли у них домохозяев, противящихся переделу.
Облегчение переселений и условий арендования земель, как средства, парализующие малоземелье, являются также мерами весьма желательными в интересах крестьян-общинников. Далее для поддержания общины будут служить все меры, имеющие в виду возвышение экономического благосостояния крестьянства (уменьшение податей, содействие мелкой народной промышленности и т. п.). Создавая для крестьян более прочные условия существования, указанные меры в большей или меньшей степени будут предохранять общину от развития в ней пролетариата, язва которого является наиболее видным фактором в процессе разрушения общины. Наконец, в видах правильного развития и дальнейшего совершенствования общинной организации народной жизни, весьма желательно, чтобы экономическая политика государства была направлена к постоянной, систематической поддержке различного рода артельных и общинных предприятий и стремлений, возникающих в среде крестьянства.
В области общественно-политической с целью поддержания общины следует прежде всего предпринять пересмотр „Положения о выкупе", многие из статей которого составлены в духе, прямо враждебном общине. Выше мы уже указывали на некоторые из статей этого рода. Не входя в подробный анализ каждой из этих статей, ограничимся здесь лишь указаниями на необходимость немедленного уничтожения наиболее вредной из них, именно ст. 165-й, дающей право каждому домохозяину, внесшему сполна выкупную сумму, требовать выдела себе отдельного участка земли. При уничтожении этой статьи крестьянский мир явится более или менее полновластным хозяином общинной земли. Подобное положение дел, само по себе уже весьма желательное, должно явиться, вместе с тем, переходным моментом к такому порядку вещей, при котором будет радикально изменена постановка вопроса о выкупе, и последний будет направлен на приобретение земли не отдельными общинами, а государством; общины-же явятся лишь арендаторами земли у государства и будут, вместо нынешних выкупных платежей, вносить в казну, наравне с государственными крестьянами, арендную плату в форме оброчной подати.
Признание за сельской общиной полных прав юридического лица является также одной из мер крайней необходимости.
Но главнейшею из политических нужд, удовлетворение которых необходимо для нормального развития общины, бесспорно является крестьянское самоуправление. Без него все попытки государства поддержать общину, оградить ее от гибельных внешних влияний — не приведут к желаемой цели. Между тем, мы видели, какие богатые способности выказывает община в деле самостоятельной выработки различного рода земельных отношений, в деле уменья приспособляться к новым условиям жизни с целью согласовать выгоды отдельных лиц с интересами общинно-мирскими.
Итак, увеличение размеров крестьянского землевладения, уничтожение вредных для общины статей „Положения 19-го февраля" и предоставление крестьянству возможно большей самостоятельности в деле внутренней организации общинно-земельных отношений,— вот главнейшие меры, осуществление которых необходимо в видах упрочения и дальнейшего развития сельской общины.
/Пругавин В.С. Сельская община, кустарные промыслы и земледельческое хозяйство Юрьевского уезда Владимирской губернии. Москва. 1884 г./
1. Опольщина Юрьевского уезда
I. Черноземно-суглинистый район.
2. Типы разверсток земли, практикуемые общинами черноземно-суглинистого района:
а) По наличным душам;
б) По ревизским душам с переходом ее от умерших к новорожденным по старшинству лет;
в) Смешанная разверстка;
г) По ревизским душам.
3. Кустарные промыслы черноземно-суглинистого района Юрьевского уезда
4. Сельское хозяйство черноземно-суглинистого района Юрьевского уезда
II. Супесчаный район.
5. Сельское хозяйство cупесчаного района Юрьевского уезда.
6. Село Аньково.
7. К вопросу об общинном землевладении Юрьевского уезда
8. Общие итоги и заключение.
Основная статья: Сельское хозяйство Владимирского края
Copyright © 2016 Любовь безусловная
|
