«Письма из Коврова» 1862 г.
Автор «Писем из Коврова» - Мирон Никольский
От XIX века дошло не так уж много описаний Коврова глазами очевидцев. Тем большую ценность представляют собой письма некоего М. Никольского, посетившего Ковров летом 1862 г. Пять его писем были опубликованы в газете «Московские ведомости». Сегодня мало кто знает об этой публикации, тем более что и сама газета полуторавековой давности является ныне библиографической редкостью.
Долгое время ничего не было известно об авторе этих писем. В Коврове среди жителей того времени М. Никольский не значился.
Но установить автора все же удалось. Им оказался выходец их духовного звания Мирон Григорьевич Никольский (1830 - ум. в 1870-е гг.). Его отец Григорий Иванович Никольский служил диаконом в селе Меховицы Ковровского уезда. Мирон окончил духовное училище и Владимирскую духовную семинарию. Там он получил, было, фамилию Робустов, но потом вернул себе фамилию отца. Возможно, фамилию Робустов Мирон получил в память по мужу сестры отца священнику села Великово на Тальше в 1828-1845 гг. Михаилу Яковлевичу Робустову (1804-1845). Михаил Робустов был женат на родной сестре отца Мирона Александре Ивановне Никольской (1811 - ум. после 1852).
В 1852 г., окончив Владимирскую духовную семинарию первым в своем выпуске, Мирон Никольский был направлен для продолжения образования в Московскую духовную академию. В 1856 г. он закончил академию со степенью кандидата. 1 апреля 1857 г. Мирон Никольский был назначен инспекторам Владимирского духовного училища, а также учителем катехизиса и латинского языка. В ноябре того же года его определили преподавателем всеобщей истории Владимирской духовной семинарии. С 1859 г. Никольский был переведен преподавать словесность в низшем втором отделении семинарии. Он пользовался большой популярностью среди своих воспитанников. Как писал один из семинаристов того времени, «Не приготовить лекции по словесности считалось великим преступлением, вследствие глубокого уважения к доброму, гуманному и весьма разумному М. Г. Никольскому».
Епископ Можайский Савва (Тихомиров), ревизовавший Владимирскую духовную семинарию в 1862 г., написал о Никольском так: «По отзыву ректора, наставник очень трудолюбивый и деятельный; особенно усерден и внимателен к чтению ученических сочинений». Впрочем, тот же архиерей чуть не уволил Никольского в отставку. Преосвященный Савва отзывался о нем так: «Я увидел, что Никольский упражняет своих учеников, между прочим, в переложении с французского языка на русский кощунственных стихов известного легкомысленного французского поэта Беранже. Я ему погрозил за это отставкой от службы, но он принес мне искреннее раскаяние в своем легкомыслии и обещал впредь не допускать сего».
Мирон Никольский составил лекции древней и средней истории для семинарского курса, по которым впоследствии велось обучение во всех отделениях Владимирской семинарии.
В феврале 1864 г. Никольский был определен секретарем Священного Синода, а в 1866 г. по желанию ставшего к тому времени епископом Полоцким Преосвященного Саввы (Тихомирова) был назначен секретарем Полоцкой духовной консистории. Но с архиереем он там не сработался и в 1867 г. перешел на пост книгохранителя Московской синодальной типографии. Потом Мирон Никольский был назначен секретарем Ярославской духовной консистории и в этой должности умер, не дожив до 50-ти лет.
М. Г. Никольский, кроме заметок в «Московских ведомостях», опубликовал несколько статей в журнале «Православное обозрение».
М. Никольский «Письма из Коврова»
I. О Коврове, уездном городе Владимирской губернии, нам не случалось ничего читать в газетах, не смотря на то, что в последнее время обращено всеобщее и серьезное внимание на жизнь провинциальных городов. В местных Губернских Ведомостях, сколько помнится, помещены были две-три статьи о Коврове и то археологического содержания. Ковров получил название города недавно.
Между тем селение, обращенное в 1802 г. в город — чрезвычайно древнее. Об основании здешней соборной церкви существует следующее предание: великий князь Андрей Боголюбский, бывши в гостях у князей Стародубских, живших в городке Кляземском (не в дальнем расстоянии от Коврова) на обратном пути во время декабрьской ночи заблудился в лесу около Клязьмы. Застигнутый вьюгой и холодом, и не видя спасения, он дал обет выстроить церковь, если его несчастное путешествие окончится благополучно. Вдруг великий князь увидел огонек и хижину, в которой нашел себе приют и надежного проводника. На месте этой хижины, во исполнение обета, он выстроил впоследствии Христорождественскую церковь — нынешний собор г. Коврова.
Памятников древних в нем почти нет, промышленность не процветает, образование находится далеко не в завидном состоянии.
Понятно, стало быть, почему о Коврове ничего не писали и не пишут. Принимаясь за перо, мы сочли нужным наперед упомянуть об этом, чтобы публика извинила, если наши заметки окажутся бледны и скудны содержанием. Всего приличнее было бы начать нам с народного образования, так как этот предмет первой важности, но за отсутствием единственного Ковровского учителя, мы не могли собрать достаточных сведений о Ковровском училище. Отлагая поэтому статью об училищном образовании до следующего раза, мы поведем теперь речь о других потребностях и проявлениях местной жизни, более житейских и насущных.
Местоположение Коврова (хотя описание местности вне наших целей) довольно выгодно в гигиеническом отношении. Город раскинут на высоком берегу р. Клязьмы, с других сторон окаймлен мелким сосновым лесом. Жители Коврова, к несчастию, нелегко снабжаются водой. Клязьма год от году удаляется от города, отмывая противоположный берег так, что теперь река касается только незначительной части города, с которой по крутизне берега, нет даже прямого съезда к реке. Между тем, лет 30 тому назад, река была близка к большей части города. В 1834 г, когда Ковров удостоился высочайшего посещения Государя Императора Николая Павловича, очень хорошо помнят дорогу, по которой он прибыл в город. Место этой дороги лежало в то время на левой стороне реки, а теперь оно много далее правой. Таким образом, Клязьма менее чем в 30 лет, уклонилась более чем на 100 сажен. Два года тому назад, когда производились работы на линии Московско-Нижегородской железной дороги близ Коврова, рабочие, будто бы, предлагали городскому обществу услуги возвратить реку Клязьму в старое давнишнее русло, которое, как и теперь видно, лежит на протяжении всего города. Для этого, по соображению рабочих, требовалось прорыть небольшой канал от железнодорожного моста, построенного на линии железной дороги. Польза от этого предприятия несомненна и всеми была сознана: рабочие просили недорогую цену; они успели бы прорыть канаву до старого русла в праздничные дни. Однако ж, этому полезному предприятию не суждено было осуществиться, потому ли, что на месте старого русла теперь возделываются огороды с капустой или от того, что русский человек привык откладывать полезное предприятие в долгий ящик до более благоприятных обстоятельств, потому ли, что влиятельные лица города не чувствуют такой нужды в воде, как небогатые жители, или, наконец, вследствие административных препятствий, соединенных с формальностью и проволочкою времени. Может быть, когда-нибудь жители Коврова
примутся снова за это дело. Дай Бог, чтобы оно скорее осуществилось! (В 1868-1872 гг. после обрушения железнодорожного моста через реку Клязьму у станции Ковров-1 были произведены работы по устройству нового искусственного русла. После этого Клязьма стала протекать ближе к городу.)
Столичные жители, приезжая в провинцию, с удивлением обыкновенно встречают в домах провинциалов белые некрашеные полы. Воображаю, какое удивление поразило этих людей, если бы они в уездном городе встретили не мощеные улицы, по нашему мнению вовсе не роскошь для уездного города, по крайней мере, для Коврова. Другое дело, если негде взять камня, или камень дорог в окрестностях, но в самом Коврове и вблизи его камня чрезвычайно много. В прошедшем году городское общество продало французам (Имеется ввиду Главное общество Российских жел. дорог, которое занималось строительством железной дороги Москва-Нижний Новгород. Большинство учредителей Общества являлись ведущими французскими финансистами.) за ничтожную цену гористое пустопорожнее место (Участок под станцию Ковров-1. В самой высокой точки этого «гористого места» была устроена станционная водокачка.), из которого общество железных дорог добыло камня, по слухам, на 20 тысяч, если не более. Обманутые в своих расчетах, жители Коврова не хотели уже продать обществу железных дорог земли, потребной для устройства механического заведения (Ковровские железнодорожные мастерские). Они опасались, чтобы общество на покупаемой земле не стало опять разрабатывать камень.
Приведенный факт достаточно указывает на большое количество камня вблизи Коврова, между тем на городских улицах пыльный песок по колена, так что в сухое время невозможно ни пройти, ни проехать. Жалко смотреть, как бедные лошади тянут тяжелые клади, проезжая городом, как их бьют жестокие извозчики.
В то самое время, как мы писали эти строки, под окном на улице, как нарочно, произошел случай такого рода. Провозили бочки с вином. Одна лошадь, менее сильная, чем другие, встала. Начались побои. Лошадь, испытавши усердие извозчика, дернула изо всех сил, тронула воз и опять тотчас же встала. Опять побои — пуще прежних. Наконец, лошадь рванула так, что лопнула ось, и лошадь сама упала. Разъяренный извозчик, побивши еще лежавшую лошадь, выпряг ее; потом добыл неновую ось, разумеется, за дорогую цену. С помощью народа телега была устроена и на новой оси лошадь с помощью того же народа едва вывезла 36-ти пудовую бочку — кладь не слишком тяжелую. Вот каковы ковровские улицы! И что за удовольствие, подумаешь, горожанам жить среди песочной пыли и глотать ее. После дождя еще сносно, потому что на песчаном грунте не бывает грязи, но в засуху, или во время ветров нет возможности открыть окна. Мы слышали от жителей, что нельзя мостить улицы по причине множества песка. Не знаем, справедливо ли это замечание. Предоставляем судить об этом людям, знакомым с мощением улиц.
Гостиный двор в Коврове тоже не мощеный, но благодаря покатой поверхности на нем немного песку. Низкое продолговатое здание с полукруглыми отверстиями составляет городские ряды (В 1803-1806 гг. местным купцом Федором Федотовичем Шагановым был построен первый каменный корпус ковровских торговых рядов на Базарной площади (ныне на ул. Першутова) и открыт в присутствии владимирского губернатора князя И.М. Долгорукова. В 1869 и 1892-1893 гг. торговые ряды были частично перестроены и значительно расширены.). Лавки большею частью заперты и только в двух производится молочная продажа. На двери одной из лавок мы, к удивлению, увидели карточную вывеску. Зашедши в лавочку, мы узнали от хозяина, что карточная продажа заведена в Коврове, равно как и в других уездных городах Владимирской губернии, года 3 тому назад. Губернский комиссионер карточной продажи обязан был завести частную комиссию во всех уездах и отдать уездным комиссионерам 2 %, которыми пользовался сам, высылая карты частным лицам через почту. В Коврове продается карт примерно 100 дюжин в год.
Но обратимся опять к рядам. Кровля лавочного здания так ветха, что, кажется, не была поправляема лет 50. Вид городских рядов был бы еще безобразнее, если бы их не загораживали деревянные лавчонки, устроенные наскоро для продажи калачей. Впрочем, одни других стоят. В Коврове бывает 2 ярмарки: зимняя в Рождество Христово и летняя 28-го июля в день Смоленской Божией Матери (Ярмарки проходили в престольные праздники ковровского Христорождественского собора, в котором один из приделов был посвящен Смоленской иконе Божией Матери.). Первая продолжается 3 дня, а последняя 1 день. Во время зимней ярмарки очень оживленную торговлю ведут скорлятники. На льду р. Клязьмы раскидывают они свои палатки и там скупают у окрестных поселян кошек. Животных убивают тут же при покупке одним ударом об лед. Случается, впрочем, что кошки спасают свою жизнь, вырываясь из рук покупателей или продавцов и убегая куда попало. В этом случае соблюдается такое правило: если животное вырывается из рук скорлятника, то он платит за него деньги. Такого рода торговля, соединенная с убийством животных при покупке их, современным гуманистам может показаться возмутительною, но лучше устроить эту торговлю, должно быть, нельзя.
Кроме упомянутых ярмарок, в Коврове каждонедельно по понедельникам бывает так называемый базар, на который приезжают торговать крестьяне из соседних сел и деревень. Цены на различные жизненные припасы нам показались очень дороги. Говорят, и в уездных городах рыночная торговля не обходится без монополии и переторжек. Пока еще спит градоначальник, городские торговцы или торговки успевают перекупить у крестьян, приехавших с возами на базар, всякую всячину; и кто опоздал на рынок, тот должен купить из вторых рук. По этой, может быть, причине нам показались дороги цены на ягоды и другие плоды. Кажется, существует закон, что до 12 часов дня городские торговцы не имеют права скупать привезенных товаров и открывать до этого времени на рынке свою продажу. Над исполнением такого закона в Коврове, должно быть, не наблюдают. Да и кому наблюдать? Полицейские солдаты занимаются тасканием на пожарный двор пьяных мужиков за то, что они кричат и бесчинничают на базаре; должностным купцам не нравится такой закон. Из чиновников полицейских в городе один частный пристав, но у него много своих забот.
(Московские ведомости. 17 августа 1862 г. №180.)
II. В Коврове народное образование находится в незавидном состоянии. В городе существует только приходское училище с 1835 г.: уездного в нем нет и не было. В приходском училище, как и следовало ожидать, обучаются исключительно дети мешан и купцов. Дети чиновников получают первоначальное образование в домах родителей, редко в Ковровском приходском училище, и отдаются потом в уездные училища Суздальское или Вязниковское, что весьма невыгодно для родителей, потому что тот и другой город отстоит от Коврова на 60 верст. Содержать там детей, вдали от своей семьи, дорого бедному канцелярскому служаке. Дети беднейших чиновников, проучившись год, другой в приходском училище, поступают отсюда в Костромское училище для канцелярских детей. Нужда заставляет иных бедняков из приказной братин отдавать своих детей для образования в Нижегородское училище военного ведомства, по выходе из которого дети остаются на службе этого ведомства, к немалому сожалению родителей и самих воспитанников.
Число учеников в Ковровском приходском училище за минувший учебный год простирается до 47 мальчиков и 9 девочек: девочки обучаются в одном доме с мальчиками, но в отдельной от них комнате. Означенное число учеников и учениц не было постоянным, потому что дети, поучившись месяц или два, выбывают из училища или вовсе, или возвращаются в него через год. Принимая в соображение, что в городе до 1500 жителей и большую часть их составляют мещане и купцы, нельзя согласиться, что процент учащихся мальчиков, особенно же девочек, слишком мал. В 50-х годах, сказывали нам, училось более: именно число мальчиков доходило до 70, девочек до 20. Причины такого прилива и отлива учащихся, по-видимому, объясняются сравнительною дешивизною содержания. Как ни странно такое объяснение, но оно едва ли не близко к истине. Училище и теперь находится в квартире учителя. Когда квартиры и отопление были дешевы, помещение для училища нанималось просторное и учеников ходило учиться более.
С 1859 г. когда начались работы на Нижегородской железной дороге, квартиры в Коврове чрезвычайно вздорожали, так что квартира, стоившая рубль в месяц, поднялась до 6 рублей. Поэтому учитель чуть не все свое жалованье должен был отдать за помещение училища. В нынешнем году жалованья учителю положено 260 руб., но чего стоило ему пробиться три года на 100 рублях! В настоящее время цены на квартиры понизились, но цена топлива возвышается быстро, благодаря железной дороге. Поэтому содержание учителя и училища не может быть безбедным. Теперешнее помещение училища мы нашли очень тесным. В классной комнате училось до 15 мальчиков и места оставалось не более, как для 10-ти. Мебель класса — столы и скамьи, положенные от городского общества, тоже ветха и неуклюжа.
Ввиду опасности, которою дороговизна угрожает училищу, общество не остается равнодушным. Еще в 30-х гг. какой-то благодетель пожертвовал билет сохранной казны в 480 руб. 91 коп. на постройку дома собственно для училища. В то время, конечно, можно было выстроить домик и на эту сумму. Но общество за лучшее сочло оставить пожертвованный билет в кредитном учреждении для приращения процентами, которые теперь, вместе с основным капиталом, составят до 1000 руб. Так как и эта сумма в настоящее время недостаточна для постройки поместительного дома, то другой благотворитель пожертвовал еще на этот предмет 400 руб.; третий - в недавнее время уступил для училища землю, расположенный к тому местным священником, законоучителем Ковровского училища. Пожертвованной земли достаточно для постройки дома, а главное — училище будет в центре города, а не где-нибудь на всполье. Остается теперь желать, чтобы мысль о благоустройстве училища не заглохла в тине мелочных городских дрязг.
Кроме материальных средств училища для успехов образования необходима поддержка учителей со стороны общества и высшего начальства. Если настоящее жалованье, положенное учителю Ковровского училища, и можно считать достаточным для содержания его, то нельзя не пожалеть, что учитель не имеет возможности выписывать никаких дельных книг и педагогических журналов. Чего может ожидать училище от такого учителя, который ничего не читает, не знаком с усовершенствованными методами преподавания, которого умственное развитие остановилось с того времени, как он оставил свою школу и начал служить делу народного образования? Не удивительно, если дети ковровских жителей в три года выучиваются только читать и писать по известной методе взаимного обучения, т. е. когда лучший ученик указывает худшему. Желательно, чтобы при училище была небольшая библиотека, в которой учитель мог бы найти для себя руководящие книги и статьи. Хорошо также, если бы состоятельнейшие из граждан приглашали учителя на частные уроки к себе в дом и сообщали ему журналы и газеты, которые выписываются в купеческих домах.
Приятно, а вместе с тем неутешительно также слышать, что законоучитель, которому, по всей справедливости, можно было бы предоставить инициативу образования в приходском училище, не получает за свои труды по училищу никакого вознаграждения. Ведь в других приходских училищах платят законоучителям ежегодное жалованье. Почему же здесь не считают грехом пользоваться в продолжение 11 лет безмездною службою законоучителя? Мы не знаем, от кого это зависит, но уверены по опыту, что для возбуждения ревности требуется поддержка. Общество, по-видимому, совершенно равнодушно к делу самого образования. Было бы училище, а ученье пойдет. Конечно, идет, но как? Родители не пускают детей своих в школу в базарные дни, т. е. по понедельникам, но оставляют их при лавках или при своих промышленных занятиях. С начала весны школа, обыкновенно, пустеет. Мещанин берет своего сына с собой на заработки. При таких отрывах иной мальчик продолжает ходить в училище лет 5 и более. Вообще, ковровские жители считают образование детей конченным, если последние выучиваются читать, писать и мало-мальски считать на счетах. О дальнейшем образовании и богатые граждане не заботятся, потому что сами не пошли дальше азбуки.
Попечение высшего начальства об училище ограничивается здесь только присылкою некоторых учебных книг (например «Друг детей»), которые приобретаются мальчиками в собственность по укатанной цене. Штатный смотритель ближайшего уездного училища, которому положен надзор за Ковровским приходским училищем, приезжает в Ковров на короткое время и то, говорят, не каждый год. А директор, будто бы, лет 10 не бывал в здешнем училище и о состоянии его знает только по кратким и сухим отчетам. Может быть, дирекция и не обязана посещать маленькие приходские училища, но почему при общем обозрении училищ не заехать в уездный городок в видах пользы для какого-нибудь приходского училища? Судите, какой успех может иметь училище, которое находится под слабым контролем и почти забыто начальством? Вероятно, городское общество с удовольствием приняло бы начальника и посоветовалось с ним о мерах, ведущих к улучшению училища. И начальник, ознакомясь с училищем на месте, не затруднился бы дать обществу полезные советы в деле образования.
О любви к просвещению жителей Коврова и Ковровского уезда можно судить, отчасти, по числу периодических изданий, получаемых в Ковровской почтовой конторе. Всех газет и журналов (считая, в том числе, и министерские.,и духовные, и иностранные) выписывается до 27 названий. А именно: «Сын Отечества» получается 11 экземпляров: «Северная Пчела» — 7; «Искра» — 7; «Северная Почта» — 7; «Московские ведомости» — 4; «Современное Слово» и «Русский Инвалид» — по 3; «Современная Летопись» — 3; «Санкт-Петербургские ведомости» — 1; «День» — 1; «Иллюстрация» — 1; «Семейный листок» — 1; «Домашняя беседа» — 1. Из дамских журналов выписывается один журнал для девиц — 1 экземпляр; из музыкальных — «Русский Мир» — 1 экз.; из министерских — «Журнал Министерства Юстиции» — 2 экз.; «Медицинская газета» — 1 экз.; три иностранные газеты (кажется, «St-Petersburgen zeitung», «Journal de St-Petersbjurg» и «Le Nord»). Из литературных журналов выписываются: «Отечественные Записки» — 1 экз.; «Время» — 1 экз.; «Собрание иностранных романов и повестей» — 1 экз.; «Современник» — до прекращения 1 экз. и «Светоч» — 8 экз. (выписывается мировыми посредниками и кандидатами их). Из духовных журналов получаются: «Христианское чтение» — 3 экз.; «Духовная беседа» — 4 экз.; «Странник» — 4 экз.; «Руководство для сельских пастырей» — 1 экз.
Большая часть поименованных периодических изданий получается помещиками, служащими в городе и уезде и не служащими; значительная доля — чиновниками и лицами духовного ведомства; из купцов получают немногие, а из мещан только одно лицо. Означенные газеты и журналы получаются, сколько мы слышали, аккуратно и не поздно. Нельзя не поблагодарить почтовое начальство, за то, в особенности, что оно разрешило пересылать всю корреспонденцию в Ковровскую почтовую контору (Ковровским почтмейстером в 1862 г. был коллежский секретарь Николай Петрович Перцов.) по открывшейся железной дороге. Это значительно ускорит получение газет и журналов.
/Московские ведомости. 21 августа 1862 г. № 183.
III. Переход от откупной системы питейных сборов к акцизному управлению, безусловно, интересует теперь всех, даже не специалистов этого дела. Любопытно было знать, как этот переход понимается в маленьком уездном городке, какие делаются приготовления к будущей продаже. Наше любопытство на этот раз потерпело сильное поражение от всеобщего неведения. Мы нарочно говорили с лучшим ковровским виноторговцем (Купец Михаил Дмитриевич Сомов (1817-1892), составивший капитал на винной торговле.) и его речи считаем за отголосок местного общественного мнения.
Здесь только знают о том, что есть новое положение и думают, что по этому положению торговать будет хорошо. Но предприимчивости до сих пор не заметно ни малейшей. «Биржевые Ведомости» в Коврове не выписываются. Что печатается или перепечатывается о ходе питейно-акцизного дела в других газетах, с тем местные виноторговцы не знакомы. Даже книгу утвержденных положений они читали невнимательно. Они, например, не знают какой крепости будет продаваться водка, какой за нее положен акциз, не знают, где будут находиться оптовые склады питей, кто займется этим делом, откуда розничные торговцы будут брать пития, в каком количестве и по какой цене будут отпускаемы им пития из складов. Если сами торговцы-горожане мало понимают благодетельные преобразования прежней откупной системы, то что сказать о жителях сел и деревень? Не ошибемся, если скажем, что народ вовсе не знаком с мыслью о будущей продаже питей по новому положению.
Чем объясняется такое провинциальное неведение? Верою ли в силу откупщиков, или тем, что не пришло еще время заняться нужными приготовлениями для будущей торговли? Это трудно решить, особенно при той сдержанности, которую сохраняют провинциальные виноторговцы в разговоре с посторонним человеком, подозревая в нем или агента откупа, или акцизного чиновника. Мы охотно соглашаемся с тем, что виноторговцы успеют еще приготовиться к продаже питий по новому положению и даже устроить питейные склады; однако ж думаем, что пора бы заявлять печатно о ходе питейного дела в провинциях.
Может случиться, что, откладывая это дело от недели до недели, виноторговцы будут поставлены в затруднение в 1 или 2 месяца выправить себе патенты для торговли и запастись питиями, особенно за дальностью винокуренных заводов (в Ковровском уезде их нет) и за неимением в городе и уезде оптового склада вина. И казна, вопреки своему желанию, по причине косности жителей, должна будет по силе циркулярного министерского предписания завести в Коврове склад и лавку.
С восточной стороны к Коврову примыкают две слободы, известные под именем солдатских. Одна из них называется старою, другая — новою. Та и другая слободка состоит из двух порядков. Расстояние между этими порядками, или собственно улицы этих солдатских слободок чрезвычайно широки, чуть ли не на ружейный выстрел, а домики так близко, что жмутся один к другому, что каждый порядок представляет как бы сплошную массу строений.
Чем объяснить такую странность? Земли, отведенной для постройки домов, по-видимому, не жалели, иначе улицы не были бы так широки. Должно быть, эта теснота произошла вследствие семейных разделов. Первоначальные жители упомянутых слободок были отставные солдаты. Почему их так много поселилось в маленьком уездном городке — это другой вопрос. Многие из них в отставке поженились. Дети солдатские стали приписываться в мещане и, оставаясь на родных усадьбах, вынуждены были для своих семейств строить особенные домики. В настоящее время число домов в обеих слободках дошло до 100, считая, примерно, по 50 в каждой. Солдатские слободки при такой тесной стройке могут пострадать от пожаров, которые при недостатке огнегасительных снарядов могут опустошить целый порядок слободки.
Если сами жители солдатских слободок в виду опасности не хотят выселиться на новые места, то полиция должна же принять какие-либо меры для предотвращения грозящей опасности. К чести Коврова надобно заметить, что пожарная команда переустроена здесь по образцу Осташковской (В городе Осташков Тверской губ. в 1843 г. была создана первая в России городская добровольная пожарная команда, считавшаяся образцовой.), хотя пожарное депо очень скудно. Мы слышали, что недавно выписана в Ковров очень хорошая пожарная труба, но она составляет едва ли не единственное украшение пожарного сарая. Если само общество через выбранных граждан стало заведовать пожарною командою, то какой смысл имеют дощечки, прибитые на воротах обывательских домов с изображением того, с чем граждане должны явиться на пожар? В Коврове весьма часто встречаются подобные дощечки. Еще страннее сами изображения. На одной из дощечек — лопата, на другой — лошадь. Равномерно ли это распределение пожарных повинностей и насколько обязательно? Держать и доставлять на пожар лошадь, конечно, не так легко как лопату. Если пожарные повинности обязательны по принуждению, то упомянутое распределение несправедливо, а если они свободно-обязательны, то незачем прибивать дощечки. В этом последнем случае всякий домовладелец будет служить на пожаре по мере своего достатка и усердия. Нам, по крайне мере, кажется так.
Солдатские слободки замечательны еще и тем, что они служат рассадником нищих. Дети солдатские немногие учатся в городском приходском училище, а большая часть, от бедности ли родителей, или по привычке, шатаются по городу за подаянием, особенно в зимнее время, когда заработки делаются затруднительнее и для взрослых людей. Надобно надеяться, что с устройством механического заведения близ Коврова на линии Нижегородской железной дороги потребуются рабочие руки всех возрастов, следовательно, число нищих сократится. Если праздность есть мать нищенства, то труд составляет сильное противоядие его. При этом, конечно, требуется, чтобы кто-нибудь направлял нищих на путь труда.
В трех верстах от Коврова, за линией железной дороги, в лесу, принадлежащем городу, есть часовня, составляющая предмет чествования горожан и подгородных жителей. Место, где стоит часовня, называется ПРУДКА (Прудка находилась в районе нынешней Центральной районной больницы, школы № 3 и строений ЗиДа вплоть до клуба им. Дегтярева.). Пруда, от которого могло получить это место свое название, поблизости нет. Во время чашею пребывания в Коврове речь о Прудке особенно была возбуждена тем, что 16-го августа городское общество надеется устроить крестный ход в означенное место и совершать такую процессию ежегодно, в память избавления города от холеры, свирепствовавшей в 1860 г. во Владимирской губернии повсеместно. Поэтому мы не преминули сходить на Прудку. Глухая, извилистая дорожка привела нас к деревянной часовне, близ которой виднелись остатки часовни каменной. В часовне мы нашли колодезь, из которого в это время извозчик черпал воду ведром и поил лошадей. Колодезь огорожен с одной стороны досками, с другой решетчатыми стенками и покрыт тесовою крашеною кровлею, на которой водружен деревянный крест. Проходившие мимо мутники снимали шапки и творили крестное знамение. В самой часовне оказалось множество икон старых, с поврежденным от времени писанием, которые были принесены сюда. Внутри часовни была кружка, кем-то поврежденная. Мальчишки, собиравшие в лесу грибы, заходили при мне в часовню посмотреть, не положил ли кто в разломанную кружку от трудов праведных. Вот и все, что удалось нам видеть на Прудке!
Продолжая путь по лесной дороге, мы вышли на поле, где жали рожь. Кстати заметить, что урожаи ржи на правом берегу Клязьмы на песчаной почве плохи. В намерении услышать от крестьян что-нибудь о часовне, мы подошли к рабочим. Разговор завязался очень скоро после того, как мы попросили напиться.
«Не угодно ли, сударь, вот вода из святого колодца», сказала женщина, подавая бурачок.
«Разве этот колодец святой, — возразили мы, — вот, что тут, в лесу?»
«Святой, батюшка, и исцеление многие получают от воды. Вот прошедшей весной женщина окачивалась и получила облегчение от лихорадки...»
«Как же, родная, мужики-то лошадей поят из святого колодца?» — сказали мы.
«Знать дальние какие, не знают».
Затем начался рассказ о том, как мужичок, страдавший многие годы ногами, исцелился от своей болезни действием воды. Была речь и о других чудесных исцелениях. При этом рассказывали нам и историю часовни. Эту историю, с прибавлением сведений, собранных в городе, можно передать в следующих немногих словах. В давнее время стояла на Прудке каменная часовня, неизвестно кем построенная. В часовне явилась икона Знамения Божией Матери (В 1889 г. в честь этой иконы на Прудке была учреждена Знаменская женская община, просуществовавшая до 1920 г.). Вследствие чудесных исцелений, о которых распространился слух по окрестности, икона взята была, тоже в давние времена, в соборную городскую церковь, где и по сие время находится, а подле часовни выкопали колодезь, в котором, по перенесении иконы, осталась целебная сила. Между тем, время от времени, опять-таки давно, совершались на колодезь крестные ходы из города, которые в последнее время оставлены. После холеры, от которой избавились жители Коврова, кому-то пришла в голову мысль возобновить крестные ходы на Прудку и совершать их ежегодно 16 августа. Скоро эта мысль сделалась, будто бы, общим желанием жителей Коврова.
Так как настоящие священники не согласились на просьбу граждан о возобновлении ходов, потому что, кроме дальнего расстояния, Прудка сделалась местом народного гульбища со всеми его безобразиями, то городское общество просило разрешения у высшего начальства, какового разрешения теперь ожидают граждане. Нисколько не мешая проявлению религиозного чувств граждан, мы позволим себе сделать несколько замечаний о Прудке:
1. Место это не соответствует задуманному духовному торжеству;
2. Крестный ход на Прудку может быть заменен таковым же ходом вокруг города, что и предполагали священнослужители горожанам;
3. Инициатива подобных учреждений иногда принадлежит не всему обществу, но одному какому-нибудь лицу, которое на истинно доброе дело не даст ни гроша, а на исполнение упомянутого предприятия тратит время и деньги, чтобы сказать после: «ведь это мы устроили!» Гораздо лучше, если бы общество из усердия к церкви обратило внимание на улучшение церковного пения, которое в Коврове далеко не удовлетворительно, по крайней мере, хуже, чем в других городах Владимирской губернии. Но о церковном пении в Коврове мы намерены поговорить в особой, заключительной статье, которую отлагаем до следующего письма.
/Московские ведомости. 25 августа 1862 г. № 187./
V. На Ковровской станции Нижегородской железной дороги пред прибытием поезда иногда касса вовсе не отворяется, а иногда предлагает пассажирам билеты не в тот класс, в котором они желали бы ехать. Такое неудобство для пассажиров происходит, будто бы, от недостатка мест на имеющем прибыть поезде и за неимением на станции пустых вагонов, которые тут же могли бы быть прицеплены к поезду. Как бы то ни было, но пассажиры нередко делают на лошадях объезды до следующей станции, теряя при этом, разумеется, целый день. Не желая испытать подобной неудачи на обратном пути во Владимир, я, без всяких справок, решился сделать такой же объезд до станции Новки, где всегда имеются запасные вагоны и, следовательно, упомянутых неприятностей с пассажирами быть не может…
/Московские ведомости. 23 ноября 1862 г. № 256./
Авторы-составители: Фролов Н.В., Фролова Э.В. Ковровский исторический сборник. ООО НПО «Маштекс» Ковров 2000
Город Ковров
Город Ковров в 1861 году
Copyright © 2017 Любовь безусловная
|
