Гермоген (Патриарх Московский)
Патриарх Гермоген
Патриарх Гермоген (Ермоге́н, в миру Ермолай; ок. 1530 - 17 (27) февраля 1612 гг.) - второй (фактически третий, считая Игнатия) Патриарх Московский и всея Руси (1606—1612 гг., в заточении с 1 мая 1611 г.), известный церковный общественный деятель эпохи Смутного времени.
Канонизирован Русской Православной Церковью. Дни празднования священномученику Ермогену:
17 февраля (по Юлианскому календарю) - преставление,
12 мая - прославление в лике святителей.
Начало пути
Родился около 1530 года. Происхождение Гермогена остается предметом споров. Есть мнения, что он из рода Шуйских, либо из Голицыных, либо незнатного происхождения. Возможно, он происходил из Донских казаков. Еще подростком ушел в Казань и поступил в Спасо-Преображенский монастырь, где его религиозные взгляды укрепились. Первые достоверные известия о Гермогене относятся ко времени его служения священником в Казани в конце 1570-х годов. В 1580-х годах был священником в Казани при Гостинодворской церкви святителя Николая Чудотворца. По отзывам современников, священник Ермолай уже тогда был «муж зело премудростью украшенный, в книжном учении изящный и в чистоте жития известный».
В 1579 году совершилось явление чудотворной Казанской иконы Божией Матери. Будучи еще священником, он, с благословения тогдашнего Казанского архиерея Иеремии, переносил новоявленную икону с места обретения в церковь, где служил священником.
В 1587 году, после смерти жены, имя которой история не сохранила, постригся в монахи в Чудовом монастыре в Москве. Был назначен настоятелем Казанского Спасо-Преображенского монастыря, в сапе архимандрита. Недолго он оставался в этом монастыре.
Патриарх Гермоген на монументе Тысячелетие России
Митрополит Казанский
13 мая 1589 года хиротонисан во епископа и стал первым Казанским митрополитом.
9 января 1592 года святитель Ермоген направил Патриарху Иову письмо, в котором сообщал, что в Казани не совершается особое поминовение православных воинов, жизнь положивших за веру и Отечество под Казанью, и просил установить определенный день памяти воинов. Одновременно он сообщал о трех мучениках, пострадавших в Казани за веру Христову, из которых один был русский, по имени Иоанн, плененный татарами, а двое других, Стефан и Петр, новообращенные татары. Святитель просил разрешения вписать их в синодик, читавшийся в Неделю Православия, и петь им вечную память. В ответ Патриарх прислал указ от 25 февраля, который предписывал «по всем православным воинам, убитым под Казанью и в пределах казанских, совершать в Казани и по всей Казанской митрополии панихиду в субботний день после Покрова Пресвятой Богородицы и вписать их в большой синодик, читаемый в Неделю Православия». Повелевалось вписать в тот же синодик и трех мучеников казанских, а день их памяти поручалось определить святителю Ермогену. Святитель объявил патриарший указ по своей епархии, добавив, чтобы по всем церквам и монастырям служили литургии и панихиды по трем казанским мученикам и поминали их на литиях и на литургиях 24 января среднею памятью.
Святитель Гермоген сохранял твердость в вопросах веры, активно занимался христианизацией татар и других народов бывшего Казанского ханства.
Практиковалась и такая мера: новокрещеные народы переселяли в русские слободы, изолируя от общения с мусульманами.
15-го мая 1591 г. в Угличе неожиданно погиб от злодейской руки царевич Димитрий, единственный брат царя Феодора Иоанновича, а в 1598 году скончался сам Феодор, не оставив потомства. Со смертью этих двух сыновей царя Иоанна Васильевича Грозного прекратился царствовавший на Руси дом святого Владимира. Прекращение династии внесло в умы народа недоумение, растерянность и разлад. Оставшись без прирожденного государя, которому доселе все и во всем беспрекословно подчинялись, как указанному самим Богом, русские люди, когда им самим пришлось выбирать царя, нескоро могли прийти к согласию и единению. Самые разнообразные интересы и стремления столкнулись теперь и вступили в ожесточенную борьбу. Царь, желаемый для одних, неугоден был другим, и в течение пятнадцати лет ни один из родов, призванных носить царский венец, не был в силах утвердиться на царстве.
В сентябре 1592 года участвовал в перенесении мощей Казанского архиепископа Германа (Садырева-Полева) из Москвы в свияжский Успенский монастырь.
Около 1594 года в Казани на месте явления Казанской иконы был сооружен каменный храм; тогда им была составлена «Повесть и чюдеса Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго Ея явления образа, иже в Казани».
В октябре 1595 года участвовал в открытии мощей святителей Гурия и Варсонофия, обретенных в ходе перестройки собора в казанском Спасо-Преображенском монастыре, и составил их первое краткое житие.
В 1595 г. он ездил в Углич для открытия мощей удельного Угличского князя Романа Владимировича.
Непосредственно по смерти Феодора Иоанновича на русский престол был избран земским собором Борис Феодорович Годунов (17 (27) февраля 1598 г.). Гермоген присутствовал во время избрания на царство Бориса Годунова; участвовал во всенародном молении при Борисе под Новодевичьим монастырем.
Борис Феодорович умно правил государством и старался заслужить народное расположение. Но привязать к себе и своему дому народ он не мог. На него падало тяжкое подозрение в том, что он был виновником смерти царевича Димитрия, что только чрез эту смерть он проложил себе дорогу к престолу, и никакими щедротами он не мог купить народной любви. С другой стороны, многим знатным боярам была невыносима мысль, что Годунов, человек незнатный родом, — царь, и им приходится преклоняться пред ним. Все это делало непрочным положение Годунова на престоле. Все бедствия, какие в то время постигали Россию, — трехлетний голод, мор, грабежи и др., — русские люди считали наказанием Божиим за неповинную кровь царевича Димитрия. В народе складывалось убеждение, что царствование Бориса не благословляется небом, потому что достигнуто неправдой. Однако народ не считал себя в праве судить Бориса, так как он правильно был возведен на престол и законно венчан на царство. Но люди смуты, которым особенно неугоден был Годунов, решились воспользоваться подозрительным отношением народа к Борису, чтобы низвергнуть его с престола. Хорошо понимая, что сам народ не поднимет мятежа против даже преступного царя, они противопоставили ему яко-бы законного престолонаследника в лице будто бы спасшегося от убийц царевича Димитрия. Около трех лет в народе ходил слух, что в Угличе убит подставной ребенок, а настоящий царевич спасен близкими людьми и скоро явится добывать прародительский престол. Замутились от этого слуха умы русских людей и пошла смута. Напрасно Годунов старался всячески помешать распространению опасного для него слуха, напрасно он преследовал бояр, которых считал главными виновниками его появления, молва росла и народ готов был верить в таинственное спасение царевича. Поэтому, когда летом 1604 года в Польше действительно объявился человек, выдававший себя за спасшегося Димитрия, — успех ему на Руси был в значительной степени обеспечен. Ни грамоты патриарха Иова, в которых он уверял, что выдающий себя за Димитрия — самозванец, ни проклятие, которому продали на Москве самозванца, ничто не могло расположить к Годунову народного сердца. Но Борис, вероятно, все-таки справился бы с самозванцем, если бы последнего не стала поддерживать Польша. Укрываясь в польских областях, самозванец тайно принял католичество, дал обещание, сделавшись царем Московским, содействовать распространению его и на Руси и тем снискал себе расположение и Римской курии, и многих польских панов, и самого польского короля - Сигизмунда III-го, ревностного католика. С польскими деньгами и с отрядом польской шляхты, самозванец, явившись в пределы Московской Руси, сразу выступил не слабым, но сильным искателем престола. Здесь же силы его стали расти с чрезвычайной быстротой, потому что даже и в тех, кто не вполне изверился в Борисе Годунове, было сомнение, как бы не поднять рук на законного царя. В самых войсках царских было настолько велико колебание, что у них, как говорят летописи, „рук не было“ для решительной борьбы с врагом Годунова. Неожиданная смерть Бориса ускорила торжество самозванца. Хотя Московский народ и войско, следуя установившемуся порядку престолонаследия, присягнули теперь сыну Бориса — Феодору, но шестнадцатилетнему Феодору невозможно было удержаться на престоле среди всеобщего возбуждения и смуты. Скоро все царское войско перешло на сторону Лже-Димитрия; Феодор Борисович был сведен с престола и убит, и самозванец, с великой радостью встреченный в Москве, как сын Иоанна IV-го, занял престол (20 июня 1605 г.). Недолго царствовал Лже-Димитрий. Предпочтение, которое он оказывал в Москве полякам и всему польскому, его пренебрежение к старинным русским обычаям и обрядам, его покровительственное отношение к католикам, — все это вызывало на Москве немалое изумление и ропот. Многие не одобряли поведения царя, но серьезные опасения оно вызывало лишь в немногих. И из числа их один из первых, кто прямо и смело решился выступить против самозванца и против допускаемого им вторжения к нам католичества, был Казанский митрополит Гермоген. — Как один из самых видных иерархов того времени, он вызван был Лже-Димитрием в Москву и на ряду с высшими сановниками государства назначен был членом только что учрежденного по польскому образцу сената. Это благоволение Лже-Димитрия не прельстило однако Гермогена и не поколебало в нем его родных убеждений. Святитель Гермоген обнаружил непоколебимое мужество и примерное самоотвержение, когда зашла речь о женитьбе самозванца на католичке. Лже-Димитрий перед всем собором заявил свое желание жениться на польке Марине Мнишек без принятия ею святого крещения по православному обряду. Вместе с этим самозванец хотел, чтобы его будущей жене позволено было держать духовника из иезуитов и иметь во внутренних покоях костел, где бы были совершаемы для нее католическим духовенством латинские обряды. Лже-патриарх Игнатий, поставленный самозванцем вместо низложенного Иова, угодник самозванца, соглашался на эти условия. Прочие власти молчали из боязни царского гнева и опалы. Только Гермоген смело ответил в глаза самозванцу: „Православному царю недостойно брать замуж неправославную, вводить ее в святую церковь и строить для нея римские костелы. Из прежних русских царей никто так не делал, а ты хочешь сделать". Поддержанный Коломенским епископом Иосифом, он настоятельно стал требовать, чтобы невеста Лже-Димитрия крестилась и оставила католичество прежде венчания. В противном случае брак с ней царя он называл незаконным. Эта прямота привела в ярость Лже-Димитрия; требования мужественного святителя не были исполнены и сам он был выслан обратно в Казань, где не лишился своего сана только потому, что скоро низвергнут был сам Лже-Димитрий. Князь Василий Шуйский, распространив в народе молву, что названный Димитрий еретик и самозванец, подготовил против него заговор, и в ночь на 17 мая 1606 года, через неделю после своей свадьбы, Лже-Димитрий был убит возмутившимся народом. Труп его был сожжен, пепел смешали с порохом, зарядили им пушку и выстрелили в ту сторону, откуда пришел обманщик.
Патриаршество
29 мая 1606 года царский престол занял Василий Шуйский (29 мая 1606 года — 29 июля 1610 года), выбранный на царство одними только московскими боярами, — его сторонниками, но без ведома всей русской земли.
Одним из первых дел нового царя было открытие собора для избрания патриарха, вместо низведенного Игнатия, ставленника самозванца. Общим голосом был избран и 3-го июня 1606 года собором епископов посвящен был в сан патриарха митрополит Гермоген. На патриарший престол был призван, как один из благочестивейших по жизни и образованнейших по уму архипастырей того времени. По свидетельству летописца, „он был муж хитрословесен и сладкоречив, от божественных его словес присно народ упояшеся и всякия книги ветхаго завета и новыя благодати и уставы церковные и правила законные до конца извыче".
Ни народ в общей массе, ни духовенство, ни многие из бояр не могли сочувственно отнестись к избранию Шуйского на престол. Одним из бояр была не по душе самая поспешность воцарения Шуйского, других смущало его клятвенное обещание в Успенском соборе при воцарении, что никаких важных дел без согласия бояр он решать не будет, что угрожало твердости и прочности и без того уже ослабевшей тогда царской власти, а главное, — у всех не было доверия к личности Шуйского. В нем не видели правдивости и искренности, хорошо помня, как были сбивчивы его показания относительно смерти царевича Димитрия и изменчивы отношения его к Годуновым и Лжедимитрию, коему он целовал крест. При Феодоре Иоанновиче он, в угоду Борису, ложно свидетельствовал, что царевич скончался своей смертью, наколовшись на нож, а при появлении первого самозванца: сначала, в царствование Бориса, — подтверждал свое свидетельство о смерти, называя Лжедимитрия самозванцем, а потом, при Феодоре Борисовиче, когда такое свидетельство особенно было важно и нужно, он не только его не подтвердил, но, как говорят, объявил противное, что будто царевич спасся от смерти. При таком положении дел, да еще при крайней расшатанности умов того времени, достаточно было малейшего повода, чтобы снова началась смута. И она началась. Некто Михаил Молчанов, сторонник I -го Самозванца и гнусный убийца Феодора Борисовича, бежавший в Польшу, успел настроить легковерные умы, что Самозванец, признанный за истинного царевича Димитрия, не убит, а спасся. Украйна снова взбунтовалась. Крестьяне возмутились против помещиков, отнимали у своих господ вотчины, делали насилия и жестокости, а помещики; чтобы избежать насилий, переходили на сторону и под защиту Самозванца, агентом коего выдавал себя князь Григорий Петрович Шаховский, сосланный Шуйским на воеводство в Путивль за приверженность к Самозванцу. Шаховскому верили, так как, в доказательство своих особых уполномочий, данных ему от Лжедимитрия, он показывал государственную печать. Она у него была и ее он, пользуясь общим смятением во дворце в день гибели Димитрия, похитил и унес с собой, а теперь решил использовать для своих мятежных замыслов. Восстание, поднятое Шаховским, разрослось до громадных размеров, когда во главе его встал Болотников, бывший доселе в плену у татар и теперь возвращавшийся через Польшу домой. Легковерная чернь охотно шла на мятежный призыв Болотникова, который в своих подметных грамотах обещал им от имени Самозванца волю, богатства и почести. Скоро такие грамоты появились и в Москве. В них мятежники упрекали москвитян в неблагодарности к Лжедимитрию, будто бы спасшемуся от их ударов, и грозили возвращением его для наказания столицы, определенно называя даже день такого возвращения. Наступили тяжелые дни для злополучного царствования Шуйского. Слабый телом и больной духом, окруженный со всех сторон крамолой, изменой, общим недоверием, напрасно он старался принять те или иные меры, направленные к подавлению смуты. Не помогло ему, как мера нравственного и религиозного воздействия, предпринятое им перенесение мощей царевича Димитрия из Углича в Москву, — посылка в мятежную Украйну для вразумления словом истины и милосердия, закона и совести Крутицкого митрополита Пафнутия. Не помогли и воеводы царские, посланные им с войсками против Болотникова. Болотников разбил их около Кром и двинулся вперед, захватив города Тулу и Рязань со всей ее областью. В октябре 1606 года Болотников был уже в 70 верстах от Москвы, в селе Троицком.
В это то бурное время, когда все отвернулись от Шуйского, и выступил на поддержку его, как боговенчанного царя, патриарх Гермоген. Через подчиненных ему митрополитов и архиереев он разослал грамоты к народу, извещая в них о погибели Лжедимитрия и о перенесении в Москву св. мощей царевича, а духовенство в тех же грамотах увещевал молиться за царя, за умиротворение государства и поучать пасомых, чтобы они не слушались воров, злодеев и разбойников, восставших против венчанного государя. Благодаря деятельности патриарха и некоторых святителей, на северо-западе и северо-востоке России дела приняли довольно благоприятный оборот. Так Тверскому архиепископу Феоктисту, мужу сильному духом и словом, удалось укрепить в верности царю некоторые города Тверской области и заставить их послать свои отряды к Москве на помощь Шуйскому. Примеру тверитян последовали и жители Смоленска: они вместе с доргобужцами и вяземцами отправились также к Москве. А Казанский митрополит Ефрем, под влиянием грамоты патриарха, наложил на изменников царю, жителей г. Свияжска, запрещение и приказал местному духовенству не принимать от них в церкви приношений. Эта мера достигла своей цели: виновные смирились, били челом государю и патриарху о прощении.
Наступил 1607 год. Смута, поднятая бунтом Шаховского и Полотникова, не прекращалась, а все более и более усиливалась. На выручку Болотникова, осажденного царскими войсками в Калуге, из Северской Украйны прибыл Шаховский с новыми толпами изменников. Они заняли Тулу, Рязань, взбунтовали Мордву, Арзамас и осадили Нижний-Новгород. Измена захватила даже Астрахань, Вятку и Пермь. И снова доблестный патриарх Гермоген, видя уныние царя, старался ободрить и поддержать его. Общими усилиями патриарха, царя и всего освященного собора выработана была новая мера религиозно-нравственного воздействия на народ — такая, которая бы умирила колеблющуюся совесть народа, подняла бы его дух и помогла бы ему начать новую жизнь. Эта мера — всенародное покаяние. Патриарх от имени царя пригласил в Москву старца Иова, прежнего патриарха, проживавшего тогда в Старице. Была составлена покаянная грамота от лица всего народа русского, где испрашивалось прощение в изменах и клятвопреступлениях, совершенных народом после кончины последнего из Рюриковичей. 20 февраля 1607 года в Успенском соборе совершился этот обряд, и оба патриарха на покаянную грамоту народа, прочитанную диаконом, ответили своей разрешительной грамотой, которую также прочитали вслух всего народа. Эта мера на некоторое время подняла положение Шуйского в глазах народа и осенью, 10 октября 1607 года, Болотников был разбит царскими войсками и, взятый в плен, был казнен.
Едва утихло волнение, поднятое бунтом Шаховского и Болотникова, как обнаружилось новое восстание. Впечатление „всенародного покаяния" в это ужасное время как то скоро сгладилось, унесенное вихрем событий. В Стародубе Северском появился второй самозванец. Под его знамена скоро собрались северские мятежники. Из Литвы прибыл знаменитый наездник Лисовский, бежавший от смертной казни, которая угрожала ему в отечестве, потом явился атаман Заруцкий с днепровскими и донскими казаками. Главным начальником над соединенными отрядами был выбран князь Рожинский. В первой же битве, весной 1608 года, при Волхове царское войско, руководимое неискусным полководцем Димитрием Шуйским, братом царя, было разбито. Самозванец быстро приближался к Москве через города: Козельск, Калугу, Можайск, Звенигород, нигде не встречая препятствий.
1-го июня 1608 года, снова разбивши царское войско, Самозванец расположился станом в селе Тушине, в 12 верстах от Москвы. По этому стану он получил в истории название „Тушинского вора" или „Тушинского царика". В Тушине под знаменами Самозванца собралось, исключая русских изменников, до 48000 воинов. Шуйский, не надеясь на свои силы, спешил окончить начатые в Москве переговоры с послами польского короля Сигизмунда. Переговоры закончились 25 июля 1608 г. мирным договором, коим поляки обязывались отложиться от царика и оставить Тушино. Но гетман Рожинский не послушался короля и остался в Тушине, а потом туда стали прибывать новые польские отряды со своими предводителями Бобровским и Зборовским, а осенью, вопреки королевскому запрещению, прибыл с войсками и знаменитый Ян Сапега. Марина Мнишек тоже появилась в стане Самозванца и 5 сентября состоялось тайное венчание ее с „цариком". Видя явное нарушение поляками договора, царь Василий вынужден был искать себе новых союзников против Самозванца. Такого союзника он нашел в лице шведского короля Карла IХ-го. Он приходился дядей Сигизмунду, но Сигизмунд считал Карла своим непримиримым врагом за то, что он занял незаконно шведский престол, по наследству принадлежавший Сигизмунду. Пока шли переговоры с Карлом, тушинцы завладели почти всеми северными городами и привели государство в полное расстройство. Многочисленные отряды тушинцев, поляков, литовцев и казаков, предоставив Самозванцу держать столицу в осаде, рассыпались по окрестностям Москвы и, разглашая всюду ложную весть, что мнимый Димитрий жив, приводили села и города к повиновению Самозванцу. Прежде всего они захватили города: Суздаль, Владимир, Переславль, потом двинулись к Ростову. Некоторые города, увлекаемые примером других, без всякого сопротивления целовали крест на верность Самозванцу. В октябре 1608 года от Шуйского отпало уже 22 города, в числе их был и уездный город Шуя. В эту годину народных бедствий только одна Свято-Троицкая лавра преподобного Сергия не поддалась измене, не уступила силе вражеской. В течение 16 месяцев она мужественно и непоколебимо выдержала знаменитую осаду за веру православную и честь народную.
В то время, как доблестные защитники лавры являли собою пример беззаветной храбрости и неизменной стойкости, в Москве, осажденной мятежниками, творились дела постыдные: здесь, по выражению летописца, „царем играли, как детищем". Многие бесстыдные бояре мало того, что изменили Шуйскому, — с наглой развязностью торговали этой своей изменой. Они по нескольку раз переходили из Москвы в Тушино и обратно, чтобы получать двойное жалование. В числе „перелетов", как звали таких перебежчиков, были такие бояре, как — князья: Трубецкой, Черкасский, Бутурлин, Гагарин и друг. Одно только духовенство в это тяжелое время было непричастно к таким позорным делам. Во главе всех и выше всех, по твердости своих убеждений и непреклонности своего характера, стоял святитель Гермоген. Своим нравственным влиянием он царил над всем Московским государством. Непоколебимый поборник веры, Гермоген снова стал рассылать грамоты по всем городам Руси. В них святитель убеждал, чтобы русские оставались верными царю и велик. князю Василию Ив. Шуйскому, что изменить ему и признать царем „Тушинского вора" — значит изменить вере православной, отдать ее на поругание Литве и латинам, которые, воцарив Лжедимитрия, не преминут разрушить православные церкви и что все те, кто изменят царю Василию, будут прокляты, как клятвопреступники, в сем веке и будущем. Возвещенная патриархом анафема изменникам царя возымела свое действие: многие из них принесли повинную и вновь были приняты в общение патриархом.
Между тем московское безвременье достигло своего апогея. Некоторые недоброжелатели Шуйского требовали низложения его. Первая попытка свергнуть Василия была сделана 17 февраля 1609 года князем Гагариным, Грязным и друг. Но никто из бояр, кроме указанных, не осмелился взяться открыто за такое дело. Тогда заговорщики кинулись к патриарху в Успенский собор и требовали, чтобы он шел на Лобное место. Гермоген не хотел идти и его повлекли силой, подталкивая сзади, обсыпая песком и сором, держа за грудь. Когда поставили его на Лобное место, заговорщики стали громко кричать народу, что Шуйский избран незаконно, — только своими сообщниками, без согласия всей земли, что за этого недостойного человека теперь льется христианская кровь. Они ждали, что патриарх поддержит их перед толпой народа, но Гермоген вместо поддержки заговорщиков, публично перед народом стал увещевать мятежников, говоря, что за измену крестному целованию Бог накажет Россию. Заговорщики, потерпев неудачу, убежали в Тушино. Вслед за ними патриарх послал туда увещательную грамоту. „Обращаюсь к вам, писал он тушинцам, бывшим православным христианам всякого чина, возраста и сана... а ныне не знаю, как и назвать вас, ибо вы отступили от Бога, возненавидели правду, отпали от церкви, отступили от Богом венчанного и святым елеем помазанного царя; преступили крестное целование и клятву свою стоять до смерти за дом Пресвятой Богородицы и Московское государство, и пристали к ложному вашему царику... Болит душа моя, болезнует сердце мое, все составы мои содрагаются; я плачу, с рыданием вопию: помилуйте, помилуйте, братия и чада, свои души и своих родителей, отшедших и живых... Посмотрите, как отечество наше расхищается и разоряется чужими, как предаются поруганию святыя церкви, как проливается кровь неповинных, вопиющая к Богу. На кого вы подымаете оружие? Не на Бога ли? не на своих ли братьев? Заклинаю вас именем Господа, отстаньте от своего начинания, пока есть время, чтобы не погибнуть до конца; а мы, по данной нам власти, примем вас обращающихся и кающихся и будем молить о вас Бога и упросим государя простить вас. Мы с радостию и любовию примем вас и не будем порицать вас за бывшую измену, ибо един Бог без греха"... (Главнейш. событ. Русской Истор. Попова, т. IV — Смутн. время).
Смуты в столице на некоторое время замолкли. Все ждали похода Михаила Скопина. Скопин разбил Сапегу и отогнал его от Троице-Сергиевского монастыря. Но недолго продолжалось успокоение. Надежда Москвы и всей Руси, Михаил Скопин, неожиданно умирает после того, как на пиру у князя Воротынского у него открылось кровотечение. В народе распространился слух, что Скопина отравили, что жена царского брата Димитрия Шуйского (дочь Малюты Скуратова) поднесла своему племяннику отравленную чашу. Таинственная кончина Скопина была страшным ударом для Шуйского. Скопин своими заслугами государству успел примирить народ с нелюбимым царем. Теперь вина в смерти Скопина косвенным образом падала на Василия. Бояре сделали новую попытку низвергнуть Шуйского, и попытка их увенчалась успехом. Шуйский был сведен с престола и насильственно пострижен в монашество. Болезненно отозвалось на душе патриарха это обстоятельство. Правдивый Гермоген громко возопил против такого насилия и не признал действительным пострижение Шуйского.
По низложении Шуйского, правление перешло к боярской Думе (семибоярщина, 1610—1612 гг.), впредь до избрания царя.
В этот промежуток времени патриарх Гермоген является вполне главой русского государства. Взоры всех благомыслящих людей теперь были обращены на добродетельного и сильного характером патриарха. В нем они искали опоры и утешения в бедственном положении отечества. Его красноречивые, исполненные пламенной любви к отечеству грамоты пересылались из одного места в другое.
К этому времени положение „Тушинского царика“ резко изменилось. Польский король Сигизмунд отпал от него и решил действовать самостоятельно, питая честолюбивые виды самому попасть на знаменитый Московский престол. Он отозвал из Тушина Рожинского к себе под Смоленск, который осаждал. Патриарх и благонамеренные из бояр видели, что при таких обстоятельствах боярской Думе было не под силу бороться и с Сигизмундом, и тушинцами, а потому решили приступить возможно скорее к избранию царя. На совещании, собранном по этому поводу, голоса разделились. Русские изменники Салтыков и Ондронов и много других, сторонников поляков, стояли за королевича Владислава, сына Сигизмувда, другие — новгородская партия, за шведского королевича и только немногие, во главе с патриархом, требовали, чтобы новый царь был из природных, православных русских бояр, указывая в числе таковых на князя Василия Голицина и четырнадцатилетнего Михаила Романова. Выборы не состоялись. Но медлить было нельзя. Гетман Жолкевский в это время стоял с поляками у Можайска и настойчиво требовал избрания Владислава, а с другой стороны, в селе Коломенском стоял Лжедимитрий. Патриарх уступил: он согласился признать королевича царем, но потребовал, чтобы тот, до вступления на престол, принял православие. Снаряжено было к Сигизмунду почетное посольство, во главе которого поставлен был Ростовский митрополит Филарет и князь Василий Голицын. Сигизмунд обещал прислать королевича на Московский престол, но, намереваясь сам овладеть им и окатоличить Россию, со дня на день откладывал исполнение своего обещания. Все это прекрасно сознавал патриарх. Он видел, какие последствия могут быть для православия и церкви с воцарением Сигизмунда, ярого поборника католичества. Снова патриарх стал рассылать грамоты, где писал, что если королевич не примет православия, он нам не царь. Увещательные грамоты его сделали многое. Наступило отрезвление, и города стали действовать между собой дружнее. Мало по малу составилось из городов одно братство во Христе. Во главе его встал святитель Гермоген, непоколебимый „адамант и новый исповедник", как называли его города в своих грамотах.
Пока шли переговоры с Сигизмундом относительно Владислава, королевские советники делали свое дело в Москве. Это были клятвопреступники и изменники — Салтыков и Ондронов. Они упросили бояр послать Сигизмунду грамоту с двусмысленным содержанием, из которой бы видно было, что бояре просят королевича как можно скорее прибыть в Москву, а с другой стороны дают самому Сигизмунду понять, что и королю они не прочь целовать крест Митрополит Филарет не взялся передать такую грамоту королю, мотивируя свой отказ тем, что на ней нет подписи патриарха. Патриарх отказался подписать такую грамоту. „Только тогда стану писать к королю грамоты, сказал патриарх боярам, если король даст сына на Московское государство, если королевич примет православную веру христианскую и литовские люди выйдут из Москвы. А положиться на королевскую волю (подписать двусмысленную грамоту), известное дело, все равно, что поцеловать нам крест самому королю... Я таких грамот писать вам не благословляю и проклинаю того, кто будет их писать"... (Попова 4 том, 173 стр.). Даже нож Салтыкова, коим он замахнулся на патриарха, не вырвал у него подписи. Впоследствии, когда русское ополчение двинулось к Москве для очищения ее от поляков, Салтыков и товарищи его снова несколько раз приходили к Гермогену и просили, чтобы он велел ратным людям отойти от Москвы и написал бы им об этом грамоту. „Напишу, сказал патриарх: если ты, изменник, вместе с литовскими людьми выйдешь вон из Москвы; если же вы останетесь, то всех благословляю помереть за православную веру; вижу ей поругание, вижу разорение св. церквей, слышу в кремле пение латинское — и не могу терпеть" (там же, стр. 176). Видя могущественное влияние грамот патриарха, изменники родины решили сломить эту силу и в декабре 1610 года заключили Гермогена под стражу, а двор его разграбили.
в декабря 1610 года Патриарх, находясь в заключении, рассылал по городам грамоты с призывом к борьбе с польской интервенцией. Благословил оба ополчения, призванные освободить Москву от поляков. Грамоты, рассылавшиеся Патриархом по городам и селам, возбуждали русский народ к освобождению Москвы от врагов. Москвичи подняли восстание, в ответ на которое поляки подожгли город, а сами укрылись в Кремле. Совместно с некоторыми предателями из бояр они насильно свели святого Патриарха Гермогена с Патриаршего престола и заключили в Чудовом монастыре под стражу.
Павел Чистяков - «Патриарх Гермоген в темнице отказывается подписать грамоту поляков», 1860
В Светлый понедельник 1611 года русское ополчение подошло к Москве и начало осаду Кремля, продолжавшуюся несколько месяцев. Осажденные в Кремле поляки не раз посылали к Патриарху послов с требованием, чтобы он приказал русским ополченцам отойти от города, угрожая при этом ему смертной казнью. Святитель твердо отвечал:
«Что вы мне угрожаете? Боюсь одного Бога. Если все вы, литовские люди, пойдете из Московского государства, я благословлю русское ополчение идти от Москвы, если же останетесь здесь, я благословлю всех стоять против вас и помереть за Православную веру».
Уже из заточения Гермоген обратился с последним посланием к русскому народу, благословляя освободительную войну против завоевателей.
17 февраля 1612 года, не дождавшись освобождения Москвы, умер от голода.
Тело святит. Гермогена сначала было погребено в Чудовом монастыре, а потом, в царствование Алексея Михайловича, было перенесено в Успенский Московский собор.
Состояние Русской Церкви; сочинения Гермогена
Отзывы современников свидетельствуют о Патриархе Гермогене как человеке выдающегося ума и начитанности: «Государь велика разума и смысла и мудра ума», «чуден зело и многаго разсуждения», «зело премудростию украшен и в книжном учении изящен», «о Божественных словесех присно упражняется и вся книги Ветхаго Закона и Новыя Благодати, и уставы церковныя и правила законныя до конца извыче». Святитель Ермоген много занимался в монастырских библиотеках, прежде всего в богатейшей библиотеке Московского Чудова монастыря, где выписывал из древних рукописей ценнейшие исторические сведения, положенные в основу летописных записей. В XVII веке «Воскресенскую летопись» называют летописцем Святейшего Патриарха Ермогена. В сочинениях Предстоятеля Русской Церкви и его архипастырских грамотах постоянно встречаются ссылки на Священное Писание и примеры, взятые из истории, что свидетельствует о глубоком знании Слова Божия и начитанности в церковной письменности того времени. Церковная деятельность характеризовалась внимательным и строгим отношением к богослужению.
При нем были изданы: Евангелие, Минеи месячные за сентябрь (1607 г.), октябрь (1609 г.), ноябрь (1610 г.) и первые двадцать дней декабря, а также напечатан «Большой Верховный Устав» в 1610 году. Патриарх тщательно наблюдал за исправностью текстов. По его благословению с греческого на русский язык была переведена служба святому апостолу Андрею Первозванному (память 30 ноября) и восстановлено празднование памяти в Успенском соборе. Под наблюдением первосвятителя были сделаны новые станки для печатания богослужебных книг и построено новое здание типографии, пострадавшее во время пожара 1611 года, когда Москва была подожжена поляками.
Заботясь о соблюдении благочиния, Гермоген составил «Послание наказательно ко всем людям, паче же священником и диаконом о исправлении церковного пения». «Послание» обличает священнослужителей в неуставном совершении церковных служб: многогласии, а мирян - в неблагоговейном отношении к богослужению.
Среди его сочинений: Сказание о Казанской иконе Божией Матери и служба этой иконе (1594), послание Патриарху Иову, содержащее сведения о казанских мучениках (1591), сборник, в котором рассматриваются вопросы богослужения (1598), патриотические грамоты и воззвания, обращенные к русскому народу (1606—1613).
Патриарх писал к мятежникам:
«Обращаюсь к вам, бывшим православным христианам, всякого чина и возраста. Вы отпали от Бога, от правды и Апостольской Церкви. Я плачу, помилуйте свои души. Забыли вы обеты Православной веры вашей, в которой родились, крестились, воспитались, возросли. Посмотрите, как Отечество расхищается и разоряется чужими, какому поруганию предаются святые иконы и церкви как проливается и вопиет к Богу кровь невинных. На кого вы поднимаете оружие? Не на Богу ли сотворившего вас, не на своих ли братьев, не свое ли Отечество разоряете? Заклинаю вас именем Господа Бога, отстаньте от своего начинания пока есть время чтобы не погибнуть. А мы прием вас кающихся».
Патриарх Гермоген
Почитание и прославление
В 1652 году его останки, по повелению Патриарха Московского Никона перенесены из ветхой гробницы в Чудовом монастыре в Большой Успенский собор. Его мощи в деревянной гробнице, обитой фиолетовым бархатом, были поставлены в юго-западном углу Успенского собора, где они пребывают и ныне.
Церковная юбилейная комиссия. 4 января 1911 г. под председательством Анастасия, епископа Серпуховского, состоялось очередное заседание церковной комиссии по чествованию юбилейных событий 1612, 1613 и 1812 годов. В этом заседании от члена комиссии профессора живописи Виктора Михайловича Васнецова получен был дар — только что законченное им изображение преподобного Дионисия, диктующего инокам свои грамоты, созвавшие на освобождение Москвы нижегородское и другие ополчения. Комиссия постановила выразить глубокую благодарность В.М. Васнецову и издать картину для народа к предстоящему 17 февраля 300-летию со дня кончины патриарха Гермогена.
Вместе с тем В.М. Васнецовым была прислана докладная записка об юбилейном памятнике на Красной площади следующего содержания:
„В виду знаменательного совпадения юбилеев 1612, 1613 и 1812 годов, однородных по своему историческому значению (избавление России от грозившей ей гибели как в 1612, так и в 1812 году, и ее возрождение чрез избрание на царство Михаила Феодоровича Романова), невольно задумываешься над возможностью сблизить и объединить эти три эпохи в одном воздвигаемом монументе так, чтобы русский народ, вспоминая великого „неподвижно-стоятеля" за родину и страстотерпца патриарха Гермогена, в то же время вспоминал о своем спасении и в другие эпохи.
При таком естественном расширении идеи памятника патриарху Гермогену сама собою приходит на мысль и еще одна, подобная означенным, тяжелая и тоже грозившая гибелью России эпоха — вспоминается великий князь Димитрий Иоаннович Донской, его время и сподвижники в Куликовской битве (в 1380 году), когда при помощи Божией молитвами и благословением преподобного Сергия положено было благое начало избавлению русского народа от векового ига монгольского.
Таким образом, памятник патриарху Гермогену, без подвигов коего трудно и представить, как сложились бы условия нашего исторического бытия, воздвигаемый в Москве в пору стечения величайших и однородных юбилеев, стал бы всенародным и историческим памятником спасения России в 1612, 1613 и 1812 годах, а также в 1380 году, близком по своему духу к празднуемым юбилеям.
В знак победного избавления и спасения России помощью свыше от зол, ее угнетавших и губивших в указанные эпохи, памятник сей, как мною было предложено и комиссии Московского Археологического Общества, венчается статуей Георгия Победоносца на коне, поражающего змия, в коей народ привык чтить символ истории Москвы.
В общих чертах московский юбилейный монумент должен был таков: на прямоугольном основании высокий пьедестал из гранита или мрамора; на нем статуя Георгия Победоносца из бронзы. На передней стороне пьедестала помещается во весь рост (барельефом) фигура патриарха Гермогена, благословляющего архимандрита Дионисия.
На другой стороне изображается царь Михаил Феодорович, избранный на царство; около него — его отец Филарет Никитич и мать Марфа Иоанновна, князь Пожарский, Минин, князь Трубецкой и Авраамий Палицын; позади — народное ополчение.
С третьей стороны пьедестала помещаются Александр Благословенный и его сподвижники: Кутузов, Барклай, Багратион, Ермолов, Тучков, Раевский и другие.
На четвертой стороне — князь Димитрий Иоаннович Донской и его сподвижники: князь Владимир Серпуховский, боярин Боброк-Волынский, Пересвет, Ослабя, Ольгердовичи и войско. Их благословляет издали преподобный Сергий.
Все изображения барельефные, фигуры в рост; литы из светлой бронзы.
Надпись на главном фасаде приблизительно может быть такая: «Святейшему патриарху Гермогену (живот свой за спасение России положившему 17 февраля 1612 года) — спасенная Россия». На остальных сторонах пьедестала также должны быть помещены соответствующие изображениям надписи.
Относительно изваяния Георгия Победоносца должно прибавить, что оно, кроме своего общего символического значения, объединяющего юбилеи, будет памятником и указанием заслуг Москвы в судьбах России, как герб столицы, издавна установленный. Москва заслуживает памятования".
Доклад был принят весьма сочувственно. Предположено просить своего председателя, преосвященного Анастасия, представить высказанные в этом проекте предположения В.М. Васнецова как в комиссию Московского Археологического Общества, так равно и в Петербургскую Междуведомственную комиссию, в которые преосвященный Анастасий приглашен в качестве церковного делегата от Москвы. Обсуждение доклада будет продолжаться еще в следующем заседании. (Из „Москов. Вед.“, № 4. 1912 г.).
Прославлен в лике святых в воскресенье 12 мая 1913 году (год 300-летия Дома Романовых, за несколько дней до прибытия царской семьи в Москву) как священномученик; богослужения в Московском Кремле возглавлял Патриарх Антиохийский Григорий IV; присутствовала великая княгиня Елисавета Феодоровна. Император Николай II в тот день возвращался из Берлина в Царское Село и направил на имя обер-прокурора святейшего синода Саблера телеграмму из Кошедар:
"Поручаю вам передать святейшему патриарху Григорию <…>, а также всем помолившимся за меня и мою семью в день прославления священномученика Ермогена мою сердечную благодарность. Искренно сожалею, что не мог быть на прославлении".
Рака Гермогена, заказанная Николаем II
Первый храм в честь нового святого был освящен митрополитом Макарием (Невским) 13 мая 1913 года - устроен Русским монархическим собранием и Русским монархическим союзом в подземелье Чудова монастыря.
11 и 12 мая 1914 года в Московском Кремле состоялось торжественное открытие и переложение мощей святителя в новую раку, сооруженную иждивением императора Николая II и императрицы Александры Феодоровны; торжества возглавил митрополит Московский Макарий (Невский), присутствовали великая княгиня Елисавета Феодоровна и обер-прокурор святейшего синода В.К. Саблер.
В 1916 году в № 9 «Богословского вестника» (печатного органа Московской духовной академии) были опубликованы служба и акафист святителю Гермогену (автор, предположительно, - протоиерей Илия Гумилевский).
В культуре
- Общественное движение «Народный собор» и женское православно-патриотическое общество выступили с инициативой в 2012 или в 2013 году установить в Москве памятник патриарху Гермогену.
- «Новая повесть о православном российском государстве» прославляет Гермогена.
- На мотив мученичества Гермогена написано много картин, самой известной из которых является изображение кисти Чистякова.
- Он упоминается и у Державина: «Там Гермоген, как Регул, страждет…»
Даниил Андреев о Гермогене
Родомыслами русского средневековья были Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Мономах, Александр Невский, Минин, Пожарский, Гермоген...
Через великого родомысла Смутного времени – патриарха Гермогена обратился демиург сверхнарода к коренным его слоям. Гермоген мученической смертью оплатил брошенный им призыв, но призыв подхватил родомысл Минин. Золото и серебро, лившееся в молодое ополчение, усиливавшее его и умножавшее, становилось физическим подобием тех высших сил, которые вливались в нового уицраора от стоявших выше его источников светлой воли и власти: Яросвета и Синклита России. Наступила пора могучего излияния в исторический слой воли второго демона государственности и самого демиурга, излияния, охватывавшего все более широкие слои народа, превращавшего дворянство, купечество, духовенство, казачество и крестьян в участников подвига и ведущего ополчение к Москве под водительством родомысла Пожарского для завершения кровавой всероссийской драмы: смены уицраоров.
Когда Велга, в стенах подземного Друккарга раненая новым Жругром, уползла, извиваясь, как поникшие и разорванные черные покрывала, в свою Гашшарву, а уицраор Польши втянулся в пределы своей страны, зализывая раны, зиявшие на месте отрубленных щупальцев, – новый Жругр поглотил сердце первого, и новая династия, венчаемая Яросветом и силами христианского мифа, приступила к труду над новым историческим народоустройством России.
Митрополиты Киевские:
Михаил Киевский, Леон, Иоанн I, Феопемпт, Кирилл I, Иларион Киевский, Ефрем, Георгий, Иоанн II, Иоанн III, Николай, Никифор I, Никита, Михаил II, Климент Смолятич, Константин I, Феодор, Константин II, Иоанн IV, Михаил III, Никифор II, Матфей, Кирилл I (II), Иосиф, Кирилл III.
Владимирский период:
Максим, Петр.
Московский период:
Феогност, Алексий (1354—1378), Михаил (Митяй), Пимен, Дионисий (1383 – 1385), Киприан (1389-1407), Фотий, Герасим, Исидор Киевский, Иона
Митрополиты Московские:
Феодосий, Филипп I, Геронтий, Зосима, Симон, Варлаам, Даниил, Иосаф, Макарий, Афанасий, Филипп II (Колычев), Кирилл, Антоний, Дионисий, Иов.
Патриархи Всея Руси:
Святитель ИОВ, ИГНАТИЙ, Священномученик ГЕРМОГЕН, ФИЛАРЕТ, ИОАСАФ I, ИОСИФ, НИКОН, ИОАСАФ II, ПИТИРИМ, ИОАКИМ, АДРИАН, Митрополит Ярославский СТЕФАН, Священный синод, Святитель ТИХОН, СЕРГИЙ, АЛЕКСИЙ I, ПИМЕН, АЛЕКСИЙ II, КИРИЛЛ.
Copyright © 2015 Любовь безусловная
|
