Шоофс Ирина Викторовна (30.06.1923 – 2019) - диктор, литературный сотрудник владимирского радио, литературовед, кандидат филологических наук, доцент Вологодского пединститута; автор работ о трилогии А.Н. Толстого, о творчестве Куприна.
Ирина Викторовна Гуpa (Шоофс) родилась 30 июня 1923 г. в Ленинграде. Дочь Виктора Фрейзлер (родился в Петербурге, из петербургских немцев, инженер, работал в Ленинградском порту) и Наталии Мариановны.
Рано лишилась родителей; мать была репрессирована и расстреляна в 1937 г. Вместе с бабушкой и дядей девочка была сослана в Башкирию, откуда семья перебралась во Владимир, где Ирина Викторовна окончила школу, некоторое время работала. Затем поступила в Саратовский университет, стала кандидатом филологических наук, преподавала в Вологодском педагогическом институте. Её воспоминания касаются жизни во Владимире в предвоенные и военные годы, рисуют облик города того времени, школьных друзей, коллег по работе, которые запомнились добрым отношением к ссыльной семье.
На протяжении моей долгой жизни мне пришлось жить в разных городах. Родилась я в Ленинграде, училась в Саратове, сейчас уже давно живу в Вологде. Но между Ленинградом и Саратовом был ещё город Владимир, оставивший глубокий след в моём сердце, хотя попала я туда не по доброй воле.
1937, печальной памяти год, сорвал со своих мест добрую половину ленинградского населения. Не миновала эта чаша и мою семью. Несправедливо обвинённая, моя мать погибла в сталинских лагерях, а её родные - мать, брат и дочь, т.е. я, - были высланы в Башкирию, а через год получили разрешение переехать во Владимир.
Мне было 15 лет, я окончила седьмой класс и должна была учиться в восьмом. Опять новая школа, новые требования, новые учителя и ребята. Должна сознаться, что, видимо, по молодости лет, всё это мало меня тревожило, было даже любопытно. Все заботы и тревоги ложились на плечи моих родных. Сереньким осенним днём мы подъезжали к новому месту жительства. Из окна поезда видна была возвышенность, на ней красивый собор, промелькнула крепостная стена, и поезд остановился. На вокзальной площади стояли извозчики, на одного из них мы погрузили наши пожитки, сели сами, и лошадь потащила нас в гору. Так начиналась наша владимирская жизнь.
Через некоторое время она вошла в свою колею. Была найдена частная квартира в двухэтажном деревянном доме на улице Горького, меня определили в школу неподалёку, а мой дядя и его жена, оба врачи, устроились на работу в близлежащую больницу «Красный Крест».
Наступило время осваиваться и привыкать к новым условиям жизни. И прежде всего мне хочется рассказать о нашем доме, хозяином которого был Николай Васильевич Гончаров. Рассказывали, что раньше он имел магазин, а может быть, и не один, но, конечно, человек всего лишился, и дом стал единственным остатком прежней роскоши. Он был довольно обширным, с мезонином, который в доме называли вышкой, выполнявшей как бы роль библиотеки. Там было настоящее царство книг и старых журналов, например, годовые комплекты «Нивы», но всё пребывало в довольно хаотичном состоянии. Я сразу же с головой зарылась в это богатство. Николай Васильевич был интересным пожилым мужчиной, а его жена,
ничем не примечательная женщина, играла в доме незаметную роль. Они имели троих детей - красавицу Наташу, полную тёзку жены Пушкина, и сыновей Николая и Всеволода. И Наташин муж, Юрий Дмитриевич Кирьянов, и её братья имели среднее техническое образование, но вся семья производила впечатление интеллигентных людей. Нас приняли хорошо, установилась вполне дружественная атмосфера. А весь дом представлялся мне как бы осколком давнего ушедшего быта. Скоро мне пришлось убедиться, что город хранит ещё многое из традиционной жизни русской провинции, такой уютной, такой тёплой и такой знакомой по произведениям русских классиков.
Наша Школа № 4 находилась на улице Луначарского. Восьмой класс «А» принял меня настороженно, но с интересом. Уже через несколько дней я чувствовала себя вполне свободно. Но прежде чем рассказать о моих товарищах, мне хотелось бы добрым словом вспомнить тех, кто нас учил. И, прежде всего, учителя математики и одновременно нашего классного руководителя Алексея Александровича Попова. Это был педагог, что называется, от Бога. Весь класс отлично знал математику и без обычного трепета ждал, когда учитель, посмотрев в журнал, произносил свою знаменитую фразу; «Нутес, пожалуйте к доске...» Кстати, эта фраза послужила основанием для прозвища - мы совершенно беззлобно называли его «Нутик». Он был строг, но справедлив и никогда не обижал, делая замечания. Александр Павлович Воскресенский преподавал русский и литературу. Без особых методических изысков он добивался того, что мы много читали и учились грамотно излагать свои мысли, свои суждения о прочитанном. Пусть в памяти города останутся хотя бы имена наших наставников. Это Елена Арсеньевна Бутакова (химия), Ксения Наркисовна Орлова (физика и астрономия), её отец Наркис Иванович (география). Таисия Дмитриевна Сапунова (немецкий язык). С учителями истории происходило что-то странное. Они постоянно менялись. Одно время нам преподавала историю Софья Моисеевна Коптиевская, кандидат наук, видимо, тоже из ссыльных. На её уроках-лекциях было невыносимо скучно. И всё же мы получили хорошие знания по всем предметам. Спасибо родной школе!
Мои дорогие школьные товарищи! С какой теплотой и благодарностью я их вспоминаю! С кем-то была ближе, с кем-то дальше, но всё равно все остались в памяти как родные. Иных уж нет, о некоторых ничего не знаю. Последний раз мы собирались спустя 30 лет после окончания школы. С тех пор наши ряды, конечно, значительно поредели. Самыми закадычными моими подругами были Вера Миртова, которая долго работала потом начальником областной судебно-медицинской экспертизы, Тоня Леншева, окончившая московский институт связи и живущая в Москве, и Ага Ошуркова, к сожалению, умершая очень рано. Она вышла замуж за нашего одноклассника Виталия Иванова, который во время войны получил звание Героя Советского Союза. Он был лётчиком, о чём мечтал ещё на школьной скамье. Замечательным товарищем был Шура Шнейдман. Он не побоялся заступиться за меня, дочку «врага народа», когда меня принимали в комсомол, и его выступление стало решающим. Меня приняли, несмотря на сопротивление старшей пионервожатой Валентины Гужовой. Шура погиб в самом конце войны под Кёнигсбергом. Вечная ему память!
Хотелось бы написать о многих моих товарищах, но не знаю, уместно ли это в такой небольшой статье, тем более, что меня просили рассказать о самом городе. Но ведь и город не может обойтись без людей. А город был замечательный! Уютный, компактный, во многом патриархальный. Большинство домов были деревянные, утопающие в вишнёвых и яблоневых садах. Там наливалась соком знаменитая владимирская вишня, вкуснее которой я никогда уже потом не ела.
Перед войной, правда, случилась очень морозная зима, которая нанесла большой урон чудесным владимирским садам. А до этого весенний Владимир был похож на готовую к венцу невесту. Расположенный на холмах, город хорошо обозревался с возвышенных мест и в пору цветения садов стоял, как молоком облитый. И у нашего дома был сад с вишнями, яблонями и сливами. Сидишь, бывало, учишь какую-нибудь физику и пощипываешь яблоки с самого вкусного дерева.
На улице Воровского стоял одноэтажный деревянный дом, в котором жила Вера Миртова с мамой, Лидией Петровной, тётей Валерией Андреевной и братом Андреем. Дом был заполнен старинными вещами, фотографиями в красивых рамочках, висевшими на стенах. Посреди большой комнаты, выходившей окнами на улицу, стоял старый рояль. Часто за него садилась Вера, окончившая музыкальную школу, и тогда даже на улице слышны были чарующие звуки «Лунной сонаты» Бетховена или какие-нибудь мелодии попроще. Здесь мы репетировали старый романс «Мне минуло шестнадцать лет» для школьного вечера: я пела, а Вера мне аккомпанировала.
Самая большая прелесть этого дома заключалась для меня в том, что противоположная комната, в которую надо было пройти через небольшую анфиладу, заканчивалась верандой и выходом в сад, который спускался к глубокому оврагу и ассоциировался в моём представлении с гончаровским романом «Обрыв», прочитанным в то же время залпом. Сколько замечательных вечеров провели мы в этом доме, сколько песен перепели, сколько перетанцевали!
А совсем недалеко находился дом Миши Щиченкова, где был замечательный сад с благоухающими флоксами, душистым табаком и другими цветами. Туда выносился патефон, который пел голосом Вадима Козина, Изабеллы Юрьевой, Леонида Утёсова или Клавдии Шульженко, наших тогдашних кумиров. И вот уже закружились пары, послышался смех и даже первые робкие признания в любви. Всё было красиво, целомудренно и, наверное, наивно с точки зрения сегодняшней молодёжи, но зато как трепетно и сердечно!
А жизнь была нелёгкая и, несмотря на то, что мой дядя Роман Марианович Фрейзлер и его жена Лидия Александровна, хирург - он и терапевт - она, врачи со стажем и хорошей квалификацией, работали в больнице, с деньгами и продуктами было очень неважно. Всё покупалось на рынке, магазины же располагали весьма скупым ассортиментом. Мясо, молоко, сметана, сушёные грибы, овощи, ягоды и яблоки приобретались на рынке, но всё было как-то ограниченно. На что никогда не жалели денег, так это на мёд, частенько заменявший отсутствующий сахар, да и вообще благодаря его лечебным свойствам. По воскресеньям хозяйка ставила самовар и угощала нас тёплыми булочками, а Наталья Николаевна иногда и пирогом с капустой. Это было так вкусно! Из других лакомств для меня пределом были 100 граммов подушечек, купленных за 10 копеек в маленькой лавочке через дорогу.
19 июня 1941 года на выпускном вечере мы распрощались со школой и строили планы на дальнейшую жизнь, ещё не подозревая, что им не суждено сбыться. После окончания школы нас, комсомольцев, направили на большую стройку на Всполье и говорили, что это строится тракторный завод. Мы работали разнорабочими - возили песок, кирпичи, видимо, тогда ещё только строился котлован для будущего здания. Через некоторое время я получила «повышение» - стала контролировать ездки машин с грузом и за каждую ездку выдавала талончик, что потом, видимо, учитывалось при начислении зарплаты водителям. Бывало, что и лишний талончик дашь, если очень попросят. Но вообще дисциплина была железная. Вместе с нами работали молодые ребята, пригнанные из Бессарабии, которая за год до войны была возвращена Румынией Советскому Союзу. Красивые, молодые, плохо одетые, но с некоторыми приметами национальных костюмов, они едва говорили по-русски, были малообразованны, но работали на совесть.
Глубокой осенью я закончила свою работу на строительстве и мне удалось устроиться во владимирскую редакцию радиовещания. Сначала диктором, потом - литературным сотрудником, а когда Владимир стал областным городом (1944 г.), я недолго работала редактором «Последних известий», потом поехала учиться. И здесь мне хочется сказать, что, живя во Владимире на положении ссыльных, мы не испытывали дискриминации ни в государственных учреждениях, ни в быту. Вот почему я и назвала свои записки «Добрый старый Владимир». Дядя, широко образованный человек, отличный хирург, отмеченный таким выдающимся специалистом, как доктор Джанелидзе - Герой Социалистического Труда, профессор, главный хирург ВМФ, получил возможность работать даже в областной больнице и пользовался уважением коллег и больных.
Я, совсем ещё не оперившаяся бывшая школьница, была допущена к микрофону радио, несмотря на свою «подмоченную репутацию». Участливо и с доверием ко мне отнеслась редактор радиовещания Вера Фёдоровна Сокова, поощрявшая мой дальнейший рост, а позднее и Борис Владимирович Виноградов, который визировал наши передачи как цензор. Дружеские отношения установились у меня и с коллегой Аделей Левговд, дочкой директора Владимирского драматического театра. Мы работали дружно и плодотворно, с большим энтузиазмом, думая, что и наш труд, достаточно напряжённый, нужен нашему городу в суровые военные годы.
Уже многое сказано о том, каким Владимир был во время войны. Когда враг стоял у ворот Москвы, то до Владимира ему было рукой подать. Город затаился, приготовился к обороне, пропустил через свои улицы бесконечные вереницы машин с эвакуируемым имуществом и людьми, потуже затянул поясок, развернул госпитали в бывших школах и других подходящих помещениях, перепрофилировал свои предприятия на военные нужды. И всё это должно было находить освещение в наших ежедневных радиопередачах, строго выверенных, чтобы не раскрыть какой-нибудь военной тайны.
Мне приходилось бывать в заводоуправлениях, партбюро, в цехах владимирских предприятий, беседовать с директорами и рабочими, брать интервью у раненых, проходивших лечение в госпиталях. Зачастую кто-нибудь из начальства спрашивал: «Обедала?» и даже не дожидаясь ответа, давал талончик в столовую. Есть хотелось всегда. Нас очень выручало то, что дядя помимо основной работы заведовал медпунктом на хлебозаводе и вместо зарплаты получал раз в неделю буханку хлеба, а это была и еда, и «валюта». Всё равно недостаток питания остро ощущался и иногда приводил к неприятным последствиям.
Однажды меня командировали в богатый колхоз в Сновицах. Оттуда прибыл транспорт - лошадка, запряжённая в дровни. По дороге я, что называется, «отрубилась» - потеряла сознание. Очнулась - и ничего не могу понять: кругом снег, солнце сияет, молоденькая возница яростно погоняет лошадь. В деревне меня накормили, согрели, и всё прошло. В другой раз потеряла сознание, переходя дорогу, прямо на проезжей части. Хорошо, что тогда не было такого интенсивного движения как сейчас.
Запомнился мне один подарок, ценность которого можно было понять только в военное время. По делам службы я часто встречалась с горвоенкомом Борисом Ефимовичем Романовым. Однажды я заболела и мне пришлось предупредить его, что наша встреча не состоится. Через некоторое время в дверь позвонил ординарец и передал мне буханку белого хлеба, вкус которого я к тому времени уже забыла. Так Б.Е. Романов решил
поддержать больную. Помню, мы пригласили его выступить по радио.
Никаких записей тогда не делали, всё шло в эфир сразу. Полковник Романов, несомненно имевший опыт публичных выступлений, был ужасно смущён микрофоном, и это выступление далось ему непросто. Когда призвали моих школьных товарищей Михаила Щиченкова, Василия Зуева и Андрея Миртова, он определил их в Военно-Морскую медицинскую академию. Все стали врачами, а Миртов даже доктором наук и лауреатом Государственной премии.
Постоянно курировал нашу работу первый секретарь горкома партии Иван Иванович Мирский, подсказывая, какие темы надо затронуть в наших передачах, о каких людях рассказать.
Перед войной на улице Первомайской химзавод построил два дома. В один из них под номером 23 переехала и наша семья, так как мой дядя уже года два заведовал медицинским пунктом на заводе. Это было замечательное событие - переселиться в новый дом со всеми возможными по тем временам удобствами. В квартире на первом этаже мы занимали две комнаты, а в двух других жили соседи. В этом же доме жил и директор Хабарин со своей семьёй. Когда начались воздушные тревоги, мы первое время бегали в какие-то канавы за домом, а потом перестали, поняв, что немецкие самолёты летят на Ковров и Горький и не хотят расходовать боезапас на какой-то незначительный городок. Народная молва объясняла это тем, что во Владимире много церквей и поэтому город спасают высшие силы.
Несмотря на тяжёлую обстановку, город не сдавался, в нём даже продолжалась культурная жизнь. Работал драматический театр, в котором начинал свою блестящую карьеру один из самых любимых народом артистов - Евгений Александрович Евстигнеев, летом приезжала Ивановская оперетта, а однажды заглянул и джаз Леонида Утёсова. Это уж был настоящий праздник! Зал был полон, восторгам не было предела. Всех покорил виртуозный ударник, который выделывал своими палочками настоящие чудеса. Ну и, конечно, сам Леонид Осипович. На другой день после концерта я помчалась в гостиницу, чтобы взять у него интервью. Он вышел какой-то заспанный, в помятой гимнастёрке и был не очень расположен разговаривать. Всё же интервью появилось в «Призыве».
«Выдающийся музыкальный коллектив Заслуженный артист республики Леонид Осипович Утёсов, давший со своим оркестром два концерта в нашем городе, беседовал с нашим корреспондентом. Утёсов рассказал, что джаз организовался 14 лет тому назад. В его состав входило 10 человек. Но через полтора года в ансамбль вошло много молодежи. Из старых же музыкантов осталось только двое, которые и до настоящего момента работают в оркестре. За годы своего существования джаз-ансамбль имел самый разнообразный репертуар. Концертные программы чередовались с музыкальными комедиями. Ставились, например, такие вещи, как «Темное пятно», «Царевна Несмеянна» и др. С начала войны коллектив переключился преимущественно на концертную программу. За 16 месяцев войны джаз оркестр побывал на Калининском фронте, шуткой и песней pазвлекая бойцов в свободные от боя минуты. Побывал он и в глубоком тылу: в Сибири, на Дальнем Востоке, на Алтае, Урале, в Кузбассе. Ансамбль богат талантливыми людьми. Леонид Осипович, прекрасный организатор и музыкант, в то же время является сердечным, чутким товарищем. Между ним и коллективом большая дружба. Koнцертмейстер оркестра Михаил Семенович Ветров - образованный инструменталист, настоящий мастер музыкального искусства. Афанасий Георгиевчи Мунтян - великолепный солист, в совершенстве владеющий саксофоном и кларнетом. Общим любимцем публики является Коля Самошников - «на все руки мастер». Его остроумные проделки вызывают веселый смех у публики. Очень хорошим голосом и приятной манерой исполнения обладает солистка джаза Ася Харитонова. Выступления джаза в драмтеатре и в Концертом зале следует признать весьма удачными. Руководитель его, дирижер и исполнитель многих номеров Утёсов овладел полностью симпатиями публики благодаря своему музыкальному чутью, интимности и неистощимому остроумию. Каждое слово, сказанное им, вызывало улыбку или смех зала, каждый новый номер – громкие аплодисменты. Замечательная сыгранность и высокoe музыкальное мастерство всего ансамбля произвели на слушателей сильное впечатление. Публика услышала любимые песни, мастерски исполненные Утёсовым: «Раскинулось море широко», «Пароход», старинные русские романсы, куплеты едкой сатиры на гитлеровскую армию. Прекрасно был разыгран небольшой скетч, в котором рассказывается о провинциальном театре старой, дореволюционной России. Драмтеатр, где Утёсов давал свой первый концерт, представлял из себя осажденную крепость. Толпа народа стремилась попасть в заветную дверь. И одно слово было у всех на устах, оно склонялось во всех падежах - «Утёсов». Ясно, что он является широко популярным музыкантом и любимцем молодежи. Тепло провожая любимого артиста, публика горячо благодарила его и весь ансамбль за доставленное огромное довольствие и желала дальнейших успехов в их творческой работе. И. Шоофс» («Призыв», 22 ноября 1942).
«БЛЕСТЯЩАЯ ПОБЕДА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКОВ Коллектив вашего отделения одержал блестящую победу. По итогам социалистического соревнования в январе первые места по дороге заняли владимирские движенцы, паровозники, вагонники, связисты. Всем этим службам вручены дорожные переходящие красные знамена. В первые дни февраля, в связи с проведением фронтовой пятидневки, владимирцы не только закрепили январские успехи, но и значительно их увеличили. Отправление и проследование поездов по графику за эти дни в сравнении с январем увеличилось более чем на 30 процентов. Значительно перевыполнен план грузовой работы, увеличилась техническая скорость и среднесуточный пробег паровозов. Этих успехов владимирские железнодорожники добились на основе широкого развертывания подлинного социалистического соревнования, применения передовых методов скоростного вождения поездов. Почин машиниста Николаева — в проведении поезда без набора топлива на всем участке в 190 километров стал достоянием десятка других машинистов. В результате этого среднесуточный пробег паровозов резко увеличился. Например, при скоростных рейсах у машинистов Николаева, Степанова, Шишеева среднесуточный пробег паровозов составляет 800—900 километров. А у машиниста Абрамова за 5 февраля выразился в 1.040 километров. В четыре раза больше нормы! За первые пять дней февраля скоростным методом без набора воды и топлива на промежуточных станциях проведено 27 поездов, в том числе машинистами Николаевым и Шишеевым по 3 поезда. Образцово работала в дни фронтовой пятидневки смена технического осмотра, под руководством орденоносца тов. Махова. 5 февраля за короткий срок она произвела сложный ремонт (смену ската) без отцепки вагона от поезда. Вагонники своим самоотверженным трудом обеспечили отправку поезда по расписанию и доставку важного груза фронту в срок. Стремясь добиться новых успехов, железнодорожники решили продлить фронтовую пятидневку до 15 февраля, поставив перед собой задачу — удержать в своих большевистских руках красные знамена, добиться 100-процентного проследования поездов по расписанию. Выездная редакция Н. Глебов, Ф. Ланге, И. Шоофс» («Призыв», 7 февраля 1943).
«Гастроли Ивановского театра музкомедии Сегодня Ивановский театр музкомедии дает во Владимире свой последний прощальный концерт. С сожалением провожают владимирцы гостей. Все постановки прошли с успехом. Свидетельством этому может служить хотя бы то, что каждый билет в театр доставался с трудом. Ивановцы показали нам две старые классические оперетты — «Сильву» Кальмана и «Цыганский барон» Штрауса. Всеобщее признание и одобрение заслужил первый спектакль. Само содержание, музыка, мастерская игра актеров — вот что захватывает и увлекает зрителя. «Цыганский барон» поставлен более богато по своему внешнему оформлению. Оперетта изобилует массовыми сценами, сделанными очень красиво и характерно. Сюжет «Цыганского барона» более примитивен и сам спектакль несколько проигрывает oт этого. Из современных музыкальных комедий наиболее удачна «Свадьба в Малиновке», которой театр открыл гастроли. Две другие значительно слабее. Драматический сюжет «На нашем берегу» сам по себе мало подходит к опереточному жанру. Комедия «Жених из посольства» страдает от того, что она мало музыкальна. Надо сказать, что театр музкомедии имеет большой и неплохой состав труппы. Большим обаянием и прекрасным голосом одарена артистка Адамантова. Во всех своих ролях она дала хорошие, полноценные образы. Артист Матвеев обладает искусством хорошо держаться на сцене, вкладывает в свою игру много страсти. Матвееву особенно удалась роль Эдвина. Тульпо играет несколько вяло, но у него лучше голос. Любимцами публики стали актеры Савельев, Май, Жданова. В их игре много юмора, много жизни. Савельев — Бони, Май — Попандопуло, Жданова — Собакина — вот их коронные роли. Адамов особенно хорош в роли свиноторговца из «Цыганского барона». Артист Горский мастерски передает старческую немощь, сластолюбие и глупость кесарского посла фон Шварца. Альская во всех своих ролях одинаково мила, жива, весела и остроумна. Из молодежи следует отметить Ромашеву, Крупкину и Зимовец. Достойны похвалы балетмейстеры Маркина и Марголин: за хорошую постановку балета, стильную и красочную. За время своих гастролей во Владимире члены творческого коллектива вели общественную работу. Заведующий музыкальной частью Гладунюк, дирижер Apкин, Маркина, Марголин, Адамов и другие руководили в госпиталях художественной самодеятельностью. Театром было дано около 20 шефских спектаклей и концертов непосредственно на предприятиях, в госпиталях. Коллектив театра остался доволен своим пребыванием во Владимире, вполне удовлетворен приемом как со стороны городских организаций, так и co стороны публики. О владимирском зрителе руководители и актеры отзываются как о культурном, требовательном зрителе, хорошо разбирающемся и в музыке и в игре. Единственным затруднением, встретившимся коллективу, был недостаточно большой размер театра - как сцены, так и зрительного зала. И. Шоофс» («Призыв», 29 июля 1943). В газете «Призыв» 30 июня 1943 года была напечатана заметка, оценивающая нашу работу. Поскольку радиовещание было довольно существенной частью городской жизни, мне кажется уместным привести этот материал, характеризующий его со стороны: «Радио – мощное средство организации масс. «Говорит Владимир» - так регулярно, утром и вечером, начинает свои передачи местное радиовещание. Мы слышим голос в репродукторе. Он передаёт самые разнообразные сообщения из жизни заводов, артелей, колхозов, культурно-бытовых учреждений. Он вошёл в нашу жизнь как насущная потребность. Но мало кто знает кропотливую работу радиовещания. Это маленький коллектив, всего три человека: редактор В.Ф. Скокова, литературные сотрудники А. Левговд и Ира Шоофс. Нужно быть вездесущими, чтобы успеть за темпами нашей жизни. Своевременно отметить успехи одних, указать и раскритиковать недостатки других. И они в основном успевают собрать, обработать и издать в живой доходчивой форме злободневный материал. За год организовано 280 вечерних выпусков, всего прочитано 2005 корреспонденции. С октября прошлого года широко используется особо активная форма - тематически направленные радиопередачи и авторские выступления у микрофона. Прочитано 44 передачи и 141 выступление. Кроме того, дано 144 очерка и рассказа о героях фронта и тыла. Наше радиовещание и по форме и по содержанию считается лучшим в области. Работа редколлегии отмечена областным комитетом радиовещания. Лучшими организаторами и литературными данными обладает Ира Шоофс. Она и лучший диктор радиовещания. Сегодня актив города будет слушать отчет о работе радиовещания. Поможем здоровой критикой дальнейшему совершенствованию их работы и пожелаем коллективу новых успехов на фронте идейной мобилизации всех наших сил на дело победы». «Теснее связь с массами. В работе местного радиовещания много положительного. Передачи мобилизуют трудящихся на преодоление трудностей, на помощь фронту. Но есть и недостатки. В период прорыва на нашем заводе редакция не поднимала вопроса о причинах простоев, не выявляла виновников. В период реализации займа не была отмечена успешная подписка среди коллектива взвода. Нужно держать еще более тесную связь с массами. Председатель завкома А. Зубков». «Действенность передач. Хорошо радиовещанием были даны две специальные передачи, посвященные цеху начальника тов. Гусева. Передачи оказались действенными. Были приняты меры со стороны руководства. Раскритикованный мастер Грузинов с работы снят. Кроме того проведен генеральный осмотр оборудования. Налаживается наглядная агитация. Пожелаем больше популяризировать наш город-музей, воспитывать у горожан любовь к его памятникам. Главный инженер завода А. Смирнов» («Призыв», 30 июня 1943).
Работала я с большим интересом, но понимала, что надо иметь высшее образование, о чём мне постоянно напоминал дядя, и я уехала в Саратов, где находился в эвакуации Ленинградский университет, но это уж совсем другая история. Каждый год я приезжала во Владимир на каникулы, пока там были мои родные. Но советская власть снова обрушилась на них и во второй половине 1940-х годов загнала в Казахстан. Лишь только после смерти Сталина они вернулись во Владимир и получили две комнаты в доме на улице Большие Ременники.
К тому времени в городе произошли большие изменения, он сильно разросся и потерял для меня былую прелесть. Я понимала, что прогресс не остановить, но былое очарование тихого зелёного деревянного города было утрачено. Только в моей памяти оно осталось навсегда.
Муж – Гура Виктор Васильевич, 1925 г.р.
Умерла 12 марта 2019 года в Минске.
