До издания манифеста 19 февраля 1861 г. 22 миллиона крестьян находились в полной зависимости от своих господ-помещиков, на землях которых они жили и трудились. Помещик по закону являлся судьей над своими крестьянами, наблюдал за их образом мыслей, за всей их жизнью, был устроителем их хозяйства. Он имел право переводить их с одной своей земли на другую, мог продавать их, закладывать, мог женить, кого на ком хотел, мог препятствовать браку, мог подвергать телесному наказанию, мог ссылать провинившихся в Сибирь, сдавать в рекруты. Нечего и говорить, что крепостной должен был работать на помещика. Все, что нужно было последнему, он старался добыть трудом своих крепостных, а потому неудивительно, что крепостные, особенно у небогатых помещиков, должны были употреблять большую часть своего времени и достатка на удовлетворение не своих нужд и потребностей, а нужд и потребностей своего владельца. Собственности крестьянин не мог иметь. Всем, приобретенным им, всегда имел право по своему усмотрению распорядиться помещик. Вот такая-то зависимость одних людей и полная власть над ними других и называлась крепостным правом. Чтобы понять, как оно сложилось, нужно обратиться к тем отдаленным временам, когда русская земля стала собираться и крепнуть около Московского князя. Когда Московский князь стал государем всей русской земли, вся земля считалась собственностью только государя. Свою землю Великий Государь раздавал в качестве поместий, т.е. временных владений, или в качестве вотчин, т.е. владений постоянных и наследственных, дворянам, или, как их тогда звали, служилым людям, за службу. Кроме того много земель получали монастыри. Обрабатывалась земля у помещиков, вотчинников, у монастырей, в селах самого Великого Государя крестьянами, которые снимали, арендовали у всех этих землевладельцев отдельные участки земли на известных условиях. Получая участок, крестьянин обязывался платить помещику оброк, большею частью хлебом, и делать «всякое изделье» на помещика — пахать пашню, убирать сено, рубить и возить дрова и т. д. При этом, конечно, крестьянин должен был платить и государственные подати. «Порядившись в крестьяне», как тогда говорили, поселенец сохранял за собой право уйти от своего хозяина к другому, но предварительно рассчитавшись с ним. Уход этот производился в определенное время, — за неделю до и после Юрьева дня осеннего (26 ноября). Но, имея право уйти от помещика, крестьянин далеко не всегда мог это сделать. Его удерживал долг помещику. При заключении с землевладельцем договора крестьянин почти всегда брал у него „подмогу“ на обзаведение, ссуду — деньгами, хлебом, орудиями и т. д. Эта ссуда простиралась от 100 до 300 руб., и ее, конечно, уходя, крестьянин должен был возвратить помещику. Кроме того он должен был уплатить еще „пожилое" за пользование двором рублей 40 — 50 за каждый год, а также рублей 70 — 150 неустойки, если уходил, не дожив срока. Так получалась довольно крупная сумма, собрать и выплатить которую для крестьянина было очень трудно. В XV — XVI вв. задолженность крестьян была очень велика и вследствие ее большинство русского крестьянства фактически потеряло право перехода от одного землевладельца к другому и крепко осело на той земле, к которой привязывалось долгом. Крестьянину, обремененному долгом и повинностями, в надежде лучше устроить свою жизнь, оставалось теперь одно — уходить от помещика без расплаты, проще сказать — убегать. И побеги крестьян во 2-й половине XVI в. достигают таких размеров, что некоторые поместья и вотчины совершенно пустеют. Такое бегство крестьян грозило разорением для служилых людей, особенно мелких. Земля их оставалась без обработки, сами они, следовательно, без хлеба и без средств нести государеву службу. Поэтому помещики постоянно жалуются правительству на свою необеспеченность, на невозможность для них исправно нести службу и просят принять меры против крестьянских побегов. Правительство, заинтересованное в том, чтобы помещики исправно служили, вняло этим просьбам, тем более, что вследствие побегов крестьян и запустения земель происходили также большие затруднения и в сборе податей. И вот правительство в конце XVI и в XVII в. издает ряд указов, касающихся крестьянских побегов. В 1597 г. помещикам предоставлено было право отыскивать беглых крестьян в течение 5 лет. Позднее этот срок был увеличен до 10 лет, а потом до 15, а Соборным Уложением царя Алексея Михайловича срок сыска отменялся совсем: крестьян позволялось искать и требовать по суду назад всегда, без срока. Решительным запрещением крестьянских уходов и закончился процесс прикрепления крестьян к земле помещиков. Прикрепляя крестьян к земле, правительство однако вовсе не хотело сказать, что крестьяне становятся лично зависимыми от помещиков, на землях которых обязуются сидеть; оно закрепляло за землевладельцами только рабочие руки, но не имело в виду отдать крестьянина в полное распоряжение помещика. Но жизнь пошла в этом отношении дальше. Помещики, видя, что крестьяне уже не могут уйти, начинали обращаться с ними строже и круче, как со своими слугами, а не как с вольными людьми, требовали от них все больше работы, повинностей и оброку. За неисправность и непослушание крестьян теперь помещики нередко наказывают, их переводят с одной земли на другую, начинается даже продажа крестьян. Закон не давал таких прав помещику, но он и не обезпечивал личности и прав крестьянина, и эта неопределенность крестьянских прав и давала широкий простор росту помещичьей власти. XVIII век окончательно установил личную зависимость крестьян от помещиков. Главным образом этому должно было содействовать распоряжение Петра Великого, в силу которого сбор с крестьян подушной подати, заменившей теперь прежнюю — поземельную, возложен был на помещиков, а также на них была возложена и ответственность за исправность этого сбора. С получением этой новой обязанности пред правительством, помещик, естественно, считал себя уже в праве вмешиваться во всю жизнь своих крестьян, следить за их поведением, за их хозяйственной деятельностью, распоряжаться их имуществом, принимать всякие меры, какие он находит нужными, для побуждения крестьян быть исправными во взносе податей. В правительственных указах того времени крестьянам предписывается „слушать" помещика, а помещикам правительство обещает „вспомогать по их требованию" в случае непослушания. Так как пределы этого послушания нигде не определялись законом, то тем самым крестьянская личность вполне отдавалась на усмотрение помещика. При преемниках Петра Великого все больше и больше суживаются права крестьян. Им запрещается без согласия помещика отправляться на промыслы, не разрешается брать откупа и подряды, покупать в собственность недвижимое имущество, совершать купчие крепости; при вступлении на престол Елизаветы Петровны, крестьяне устранены были от присяги на верноподданство; наконец, Екатерина II запретила крестьянам даже подавать жалобы на помещиков, — за это им грозило наказание кнутом и ссылка на вечную работу в Нерчинские рудники. Так в XVIII веке окончательно сложилось крепостное право. Но с ХѴIII-го же века начинают раздаваться и голоса в пользу его отмены, и среди крестьян пробуждается надежда на получение воли. Ожидание освобождения крестьян особенно обострилось с тех пор, как указом Петра III в 1762 г. дворяне получили свободу от обязательной службы. Доселе дворяне тоже были крепостными государства: они обязаны были служить до смерти или до полной неспособности вследствие старости, и эта обязательность службы и являлась для них главным основанием владеть крестьянами. Но раз дворяне получали свободу служить или не служить, то вместе с этим, казалось, они должны были утратить и право на владение крестьянами. Этого однако не случилось, и крепостное право еще на целое столетие осталось в России. Между тем думать об его упразднении приходилось по необходимости: результаты его господства слишком бросались в глаза всем, кому было дорого счастье и благоденствие России. Помимо того, что оно не свидетельствовало о справедливом отношении к миллионам людей и в своем проявлении нередко возмущало нравственное человеческое чувство, оно очень вредно отзывалось на всем ходе русской жизни, поддерживая во всем государстве глубокий застой. Подневольный труд отнимал всякую энергию у трудящихся, был малопроизводителен, и при его господстве у нас не могло совершенствоваться и не совершенствовалось ни сельское хозяйство, ни промышленность, ни торговля, не могло подыматься народное благосостояние, а в силу этого не могло богатеть и государство. Со временем для самих помещиков становилась очевидной невыгодность владеть крепостными. В XIX в. крепостной труд все меньше и меньше обеспечивал помещика, имения свои и крепостных помещики все чаще закладывали в государственные кредитные учреждения, и ко дню освобождения крестьян оказалось в залоге до двух третей дворянских имений, с долгом на них до 400 миллионов рублей. Так что, по словам историка, „если бы мы предположили вероятность дальнейшего существования крепостного права еще на 2 — 3 поколения, то и без законного акта, отменившего крепостную зависимость, дворянские имения все стали бы государственной собственностию". Таким образом, сама жизнь, создавши крепостное право, со временем стала и разрушать его. Делу разрушения его не мало способствовало и законодательство, потому что, как мы говорили выше, крепостное право было невыгодно уже и для государства. Уже Императрица Екатерина II думала приступить к постепенному ограничению власти помещиков над крестьянами, но она не встретила сочувствия своему намерению среди приближенных к ней лиц. Екатерина все-таки освободила 900,000 крестьян, живших на монастырских и церковных землях. Для помещичьих крестьян ослабление крепостной тяжести начинается со времени Императора Павла Петровича. При нем было узаконено, чтобы крестьяне работали на помещиков только три дня в неделю. При Александре I запрещено было продавать крестьян на рынках и по газетным объявлениям, отдавать их в работу за долги помещиков, но самое важное — разрешено было помещикам вступать в соглашение с крестьянами и отпускать их на волю, наделив их землей. Это были „вольные хлебопашцы", и таковых к 1858 г. считалось уже 150,000 душ мужеского пола. Император Николай Павлович ясно видел, что крепостное право гибельно для России и что так или иначе оно должно быть уничтожено. „Этому должно положить конец, говорил он депутации Смоленских дворян, крепостное право причиною тому, что у нас нет торговли, промышленности". Семь тайных комитетов один за другим собирались в царствование Николая Павловича для обсуждения крестьянского вопроса. Работы этих комитетов мало изменили положение крестьян, но они значительно упростили задачу тех деятелей, которым пришлось заняться освобождением. Совершить самое освобождение крестьян Николай Павлович не решился, полагая, что проведение этой меры могло в то время сопровождаться сильным государственным потрясением. Но если правительство из государственных соображений опасалось еще решительным образом приступить к освобождению крестьян, лучшая и образованнейшая часть русского общества ждала освобождения с нетерпением и употребляла все усилия, чтобы так или иначе поколебать крепостной строй и подготовить его отмену. Особенно важны в этом отношении заслуги русской литературы. Екатерина II положила начало идейной борьбе с крепостным правом. В конце XVIII в. писатели Радищев и Новиков в своих произведениях яркими красками изображали положение крепостных и горячо нападали на крепостной строй. Из писателей XIX в. мы не видим уже ни одного, более или менее крупного, который бы своим талантом не стремился будить сочувствия к крепостному крестьянству и желания его освобождения. Особенно сильное впечатление на русское общество произвели начавшиеся печататься в 1847 г. „Записки охотника" Тургенева. Александр II по поводу этого произведения выразился: „С тех пор, как я прочитал „Записки охотника", меня ни на минуту не оставляла мысль о необходимости освободить крестьян от крепостной зависимости". Далеко не все, конечно, были убеждены в необходимости Свободы для крестьян. Многие продолжали держаться прежних взглядов, что крепостное право и законно, как установление, временем освященное, и полезно для блага и спокойствия государства. Но чтобы ни говорили защитники крепостного строя, дни его в половине XIX в. были уже сочтены. В передовой части русского общества освобождения крестьян теперь ждали как чего-то насущного, без чего невозможно становилось жить. Таким же чувством прониклось и крестьянство, и все ждало воли. Начавшаяся в это время Крымская война давала новые доказательства несостоятельности крепостного строя. Несчастный ход этой войны воочию показывал, как много несовершенств накопилось в нашей жизни, как много мы отстали от своих западных соседей и как много виною этой отсталости является крепостное право. Для всех мыслящих людей было очевидно, что Россия нуждается в разнообразных реформах и что первой, неотложной реформой должна быть отмена крепостного права.
В 1855 г. вступил на русский престол Александр II. Воспитанный гуманнейшими руководителями, Мердером и писателем Жуковским, Александр Николаевич с детских лет отличался сердечной и горячей отзывчивостью на все доброе и прекрасное, и освобождение крестьян рано сделалось его заветным желанием. С бытом крестьян, их обстановкой, нуждами и печалями он ознакомился не только из бесед с своими воспитателями и наставниками и из литературы того времени, но и лично, когда в 1837 г. совершал продолжительное путешествие по России (см. Путешествие государя наследника цесаревича Александра Николаевича в 1837 г. по Владимирской губернии). Тогда он неоднократно останавливался в деревнях, заходил в бедные крестьянские избы и здесь запросто выслушивал от самих крестьян их повествования о своем житье-бытье. В эту именно пору в особенности и запала в его душу та любовь к простому народу, которая потом красной нитью проходит через всю его деятельность. Страна в свою очередь тогда же узнала и полюбила своего будущего Государя, производившего обаятельное впечатление на всех, с ним встречавшихся. Всем известны были гуманные взгляды Александра, и с его вступлением на престол невольно чувствовалось и верилось, что то великое и радостное, о чем так долго мечтали, приближается. И молодой государь не замедлил отозваться на эти ожидания. Как только окончилась Севастопольская война, в Москве 30 марта 1856 г. в речи к Московскому дворянству Император обратился между прочим с следующими словами: „Я узнал, господа, что между вами разнеслись слухи о намерении моем уничтожить крепостное право. В отвращение разных неосновательных толков по предмету столь важному, я считаю нужным объявить всем вам, что я не имею намерения сделать это сейчас. Но, конечно, и сами вы понимаете, что существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным. Передайте это дворянам, для соображения". Эти слова Александра II с быстротой молнии пронеслись по России, и для всех стало ясно, что «заря освобождения» загорается. Император надеялся, что благородное дворянство первое отзовется на его призыв, и ждал от него почина и содействия в трудном деле. Дворянство оправдало доверие к нему царя. Осенью 1857 г. дворяне Виленской, Ковенской и Гродненской губерний через своего генерал-губернатора Назимова обратились к правительству с ходатайством о разрешении им приступить к составлению проектов об улучшении быта их крестьян. Это ходатайство встречено было Императором с большим удовольствием, и на имя Назимова немедленно был дан рескрипт, в котором Государь одобрял благие намерения Литовского дворянства, как вполне соответствующие его видам и желаниям, и разрешал дворянам Литовских губерний образовать из своей среды комитет для выработки мер к улучшению быта их крестьян. При этом Государь указал и на те начала, которые должны быть положены в основу нового устройства крестьянского быта. Дворяне имели в виду дать свободу крестьянам без земли, но Император заявил, что крестьяне должны быть наделены и землей. Так намечена была главная основа будущей реформы — освобождение крестьян с землей. Рескрипт Назимову в копиях разослан был всем губернаторам с пояснением, что дворяне и других губерний, если пожелают, могут устраивать у себя совещания об улучшении быта их крепостных. Первым пожелало воспользоваться разрешением Императора Нижегородское дворянство, потом Московское, Самарское и др. 8 июня 1858 г. император Александр II подписал рескрипт (указ на имя конкретного лица) владимирскому губернатору Е.С. Тиличееву, разрешавший дворянам избрать губернский комитет по улучшению быта помещичьих крестьян. Император в августе и октябре 1858 г. объехал Север России и большинство внутренних губерний с целью личным воздействием на дворян быстрее подвинуть вперед дело реформы (В августе 1858 года император Александр II с семьей и свитой посетил Владимирскую губернию. См. Посещение императором Александром II Владимирской губернии в 1858 году). Всюду он созывал дворян и обращался к ним с речами, убеждая их в необходимости скорейшего освобождения крестьян. Нижегородских дворян он благодарил за их примерную отзывчивость; — в Москве выразил свое огорчение на медленность местного дворянского общества; всюду с настойчивостью повторял, что ни на шаг не отступит от своих намерений. Путешествие Императора в два месяца сделало для реформы больше, чем могли бы в несколько лет сделать всевозможные комиссии и их переписка между собой. 24 сентября 1858 года во Владимире начал работать губернский комитет по крестьянскому делу в связи с подготовкой отмены крепостного права. В него вошли по два депутата от каждого уезда и два члена от правительства. Всего 28 человек. От правительства, по предложению губернатора, вошли крупные землевладельцы граф К. Толь и А. Смирнов. Председателем был определен губернский предводитель дворянства С.Н. Богданов, секретарем - ученый агроном и экономист Н. Дубенский.
Такие комитеты в губерниях должны были собирать необходимые статистические сведения и предлагать проекты отмены крепостного права.
Дружно пошла работа; один за другим открывались дворянские комитеты и к октябрю 1858 г. они открылись уже во всех губерниях. Выработанные дворянами планы и проекты поступали затем в Петербург в Главный Комитет, где они в так наз. Редакционных Комиссиях пересматривались, соглашались и сводились в систему. В Редакционных Комиссиях сосредоточена была самая трудная и самая важная работа, и сюда назначены были Государем самые ревностные сотрудники его по освобождению крестьян. Председателем Комиссии был генерал-адъютант Яков Иванович Ростовцев, — человек, который на дело крестьянского освобождения положил всю свою душу, весь ум, всю жизнь. Он составил главную программу освобождения и горячо отстаивал интересы крестьянства. В трудные минуты он ободрял и поддерживал Государя, и Царь его глубоко ценил и уважал. Но непосильная работа быстро подкосила его здоровье. Совсем больной и слабый он все-таки работал. «Один саван отделит меня от крестьянского вопроса»,- говорил он. За несколько минут до смерти он не переставал ободрять Царя, находившегося около его постели. Его последние слова были: „не бойтесь, Государь". Смерть Ростовцева была тяжелой утратой для Государя, но по счастью с ним оставались еще сотрудники Ростовцева, его единомышленники, работавшие с ним рука об руку. Это были министр внутр. дел Сергей Степанович Ланской и товарищ министра Николай Алексеевич Милютин. И тот и другой, не покладая рук, работали на пользу крестьянского дела, грудью отстаивали крестьянские интересы, и имена их история никогда не забудет. В Главном Комитете самой энергичной и плодотворной была деятельность Председателя Комитета, великого князя Константина Николаевича. Питомец Жуковского и всесторонне образованный человек, он горячо сочувствовал великой реформе и много потрудился над ее проведением и окончательной обработкой. Вместе с великой княгиней Еленой Павловной он был наиболее влиятельным вдохновителем и центром нового преобразовательного движения и ближайшей поддержкой Государя, особенно после смерти Ростовцева. Иногда под влиянием людей, утверждавших, что освобождение крестьян — дело опасное и его надо оставить, Государь падал духом и колебался; в эти минуты Константин Николаевич всегда умел повлиять на брата, ободрить его и удержать на дороге к делу. Александр II называл его „первым своим помощником в крестьянском деле" и по окончании всех работ в особом рескрипте изъявил ему „живейшую и глубокую признательность за его пламенное ко благу общему усердие". Большинство дворян отнеслось к подготовке реформы с тревожным недоверием и даже враждебно. Лишь немногие видели необходимость преобразований и связывали с ними лучшие надежды. Губернский комитет первое время работал вяло. Ему нужно было, в первую очередь, собрать сведения о помещичьих имениях, об их землях, числе крепостных, видах и размерах повинностей. Но помещики отказывались давать такие сведения, считая это нарушением прав, дарованных Жалованной грамотой дворянству. В самом комитете не было единства. Разногласия по коренным вопросам реформы осложнялись склоками на личной почве. Ряд депутатов оставил комитет. Не выдержав травли консерваторов, покинул комитет, а затем и Владимир секретарь Н.Я. Дубенский. Пришлось проводить дополнительные выборы. Министр Ланской был вынужден объявить выговор наиболее ярым спорщикам - депутатам Покровского уезда графу Н. Апраксину и П. Протопопову, Суздальского уезда П. Николаеву, а заодно и председателю С. Богданову, не сумевшему навести порядок в комитете и организовать дружную работу. Получив выговор, комитет заработал более энергично. В конце марта дебаты закончились. Голосами наиболее консервативных членов комитета, а они составляли большинство (24 члена), был принят проект. В нем признавалась необходимость отмены крепостного права и предоставления крестьянам личных и имущественных прав. Но условия освобождения предлагались непомерно тяжелые. Проект большинства не давал крестьянам ни земли, ни воли. Он допускал выкуп крестьянами только усадьбы, оценив ее баснословно высоко, от 250 до 400 руб. Полевой же надел, по проекту, выделялся помещиком в пользование крестьян только на переходный период (12 лет), после чего требовалось новое соглашение между помещиком и крестьянами. Максимальный надел для крестьян Гороховецкого, Ковровского, Муромского и Судогодского уездов, по проекту, не превышал 3-х десятин, а Владимирского, Юрьевского, Суздальского и Покровского уездов - 1,75 десятины; в остальных уездах - 2,75 десятины. Это в 2-3 раза меньше наделов, которыми пользовались крестьяне до реформы. Но даже этот чудовищный проект казался некоторым членам комитета слишком либеральным и подвергся критике справа. Покровский депутат П.А. Протопопов в противовес выдвинул свой проект и передал его в Главный комитет по крестьянскому вопросу, в Петербург. Работа губернского комитета завершилась в апреле 1859 года. В июне 1859 г. три проекта из Владимира поступили в Главный комитет на рассмотрение. Предложения большинства были отвергнуты как не соответствующие новой программе правительства. А проект первого меньшинства оставлен без внимания как чрезмерно радикальный. Только третий проект детально изучался и был использован при разработке Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. Редакционные Комиссии закончили обработку материалов и составление плана реформы, и после обсуждения в Главном Комитете законопроект об освобождении крестьян передан был на окончательное рассмотрение в Государственный Совет. Сущность законопроекта в главных чертах сводится к следующему: личную свободу крестьяне получали безвозмездно, но за землю, которую им отводили помещики, они должны были уплатить определенный выкуп. Чтобы облегчить крестьянам выкуп их земельных наделов, правительство само уплачивало помещикам выкупную сумму, а крестьяне обязывались возвратить ее казне постепенно, в течение 49 лет. По уплате всей выкупной суммы надельная земля становилась полною собственностью крестьян. — В заведывании своими хозяйственными и общественными делами крестьяне получали право самоуправления. Энергия, личное влияние и настойчивые требования Императора ускорили дело в Государственном Совете. В несколько недель Государственный Совет, при усиленной работе, покончил обсуждение законопроекта, и к 15 февраля 1861 г. „Положение о крестьянах" было выработано. К этому времени московским митрополитом Филаретом составлен был, по поручению Императора, и манифест об освобождении крестьян.
Наступило 19 февраля. Государственный секретарь Бутков отправился в Зимний дворец, чтобы поднести манифест для подписи Государю. Секретарь вошел в кабинет Императора, подал ему манифест и застыл в ожидании. Ему страшно хотелось быть свидетелем великой исторической минуты, свидетелем того, как Государь подпишет акт о даровании 22 миллионам людей свободы. Но Александр II в эту исключительную по торжественности минуту пожелал остаться один, наедине с своей совестью, без свидетелей. Историческим гусиным пером, которое хранится теперь, как бесценное сокровище, в Московском Историческом музее, Царь подписал освободительный манифест, и великое дело, таким образом, совершилось. 5 марта церковные колокола обеих русских столиц призывали народ выслушать радостную весть. В этот день с церковных амвонов возвещалось: „Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови с Нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного“. При чтении этих заключительных слов манифеста все действительно осеняли себя крестом, падали на колени и благословляли Царя. В Петербурге громовым „ура“ встречал освобожденный народ Царя — Освободителя. Сияющие, радостные лица, неудержимый восторг при виде Царя, толпы людей на улицах. Все это напоминало светлый праздник и многие христосовались при встрече. Один из очевидцев народного восторга в этот день рассказывает: „Было 2 часа пополудни; на Царицыном лугу было народное гулянье; плац был полон народом. Издали послышались крики „ура“. Император ехал с развода. По мере того, как он приближался, крики „ура“ становились громче и громче; наконец, когда Государь подъехал к плацу, толпа заколыхалась, шапки полетели вверх, раздалось такое „ура", от которого, казалось, земля затряслась. Я счастлив, что мне пришлось в моей жизни видеть этот народный восторг, не поддающийся описанию". Александр II, сам сияя от радости, говорил тогда: „сегодня — лучший день моей жизни".
8 марта 1861 г. во вторник 1-й недели Великого поста во губернском городе Владимире в теплой церкви Успенского собора торжественно объявлен полученный накануне Высочайший манифест 19 февраля об отмене крепостной зависимости. По прочтении протоиереем Надеждиным манифеста было совершено преосвященным Иустином благодарственное молебствие с возглашением многолетия Государю Императору Александру Николаевичу. Раздавшийся с высоты соборной колокольни звон возвестил населению города о совершившемся знаменательном событии. После этого происходило на городской площади объявление манифеста во всеобщее сведение. 8 марта 1861 г. учрежденная по Высочайшему повелению временная комиссия по крестьянскому вопросу вслед за обнародованием Манифеста от 19 февраля переименована в Губернское по крестьянским делам Присутствие и в указанное число открыла свои действия в следующем составе: Председатель – Гражданский губернатор Тиличеев. Члены из должностных лиц: Губернский Предводитель дворянства, кол. сов. Солеников; Управляющий Палатой Государственных Имуществ Шиллинг; Губернский Прокурор ст. сов. Немченко. Члены из местных дворян-помещиков,- приглашенные с Высочайшего соизволения Министром Внутренних Дел: кол. сов. Гаврилов, штабс-ротмистр Спиридов. Избранные дворянством: артиллерии поручик Рейнвальд и поручик Протопопов; секретарь Костенецкий.
28 или 29 апреля 1861 г. Во Владимирской губернии дворовые люди и крестьяне г. Владимира и ближайших поместий, с разрешения начальника губернии (Тиличеев Егор Сергеевич), испросили дозволение епископа на перенесение в г. Владимир из Боголюбовского монастыря чудотворной иконы Боголюбивой Божией Матери, с тем, чтобы в Успенском кафедральном соборе совершить молебствие о здравии государя императора в благодарность за дарованью, манифестом 19 февраля сего года, права. 15 сего апреля икона принесена в г. Владимир и на другой день совершено торжественное молебствие о здравии и долгоденствии его императорского величества, в присутствии начальника губернии и прочих чинов гражданского и военного ведомства и при многочисленном стечении народа. Сверх сего дворовые и крестьяне сделали пожертвование на написание иконы св. благоверного великого кн. Александра Невского, которая, в богатом серебряном окладе, будет поставлена в Успенском кафедральном соборе в память сего события.
12 мая 1861 г. Во Владимирской губернии волнения возникли в имениях Нарышкиной и Кокошкина; в означенные имения вытребована воинская команда. Принятыми мерами порядок в имении Нарышкиной водворен.
19 мая 1961 г. Во Владимирской губернии, в имении Нарышкина крестьяне заплатили оброк и приступили к посеву. Затем, кроме беспорядков в имениях Кокошкина, о которых было также упомянуто в прежней записке, возникло неповиновение крестьян в имении Алалыкиной, Судогодского уезда, куда и предположено отправить военную команду.
10 июня 1961 г. Во Владимирской губернии, Вязниковского уезда в сельце Козакове и деревнях Дубокалихе и Павловской временно-обязанные крестьяне имения помещицы Домашневой отказались от исполнения повинностей в пользу владелицы. После сделанных уездным предводителем дворянства убеждений, некоторые из крестьян обратились к своему долгу, но значительнейшая часть, в числе 34 семейств, составляющих 64 тягла, остались упорно непослушными и уклонились от платежа следующего с них за 1860 г. оброка. Для приведения их в повиновение признано необходимым ввести в имение военную команду. Ковровского уезда временно-обязанные крестьяне Иконникова, несмотря на все убеждения исправника, упорно отказались от исполнения трехдневных в неделю господских работ, предлагая помещику оброк в 25 руб. в год с тягла, но помещик на это не согласился, требуя, впредь до введения уставных грамот, трехдневной работы по прежнему или платежа оброка по 33 руб. наравне с прочими оброчными крестьянами. Для восстановления порядка в имение введена военная команда. Петр Валуев
16 июня 1861 г. От начальника Владимирской губернии получено уведомление, что мастеровые Гусевского завода, наследников гг. Баташевых, заявили жалобу на недостаточность заработной платы для пропитания семейств. По убеждениям предводителя и исправника, мастеровые согласились возвратиться к работам, с тем, чтобы заводское начальство обязалось продовольствовать их в течение двух недель. Но когда продовольствие немедленно не было дано, то мастеровые в числе 600 человек отправились во Владимир (расстоянием около 200 верст от завода), причем, во все продолжение пути ими не было произведено никаких беспорядков. Изложив начальнику губернии тихо и прилично свои жалобы, они покорно отправились обратно, причем оказалось необходимым снабдить их пищей. По предварительным сведениям, положение мастеровых на означенном заводе неудовлетворительно. Сделано надлежащее распоряжение об исследовании заявленных крестьянами жалоб.
23 июня 1861 г. Начальник Владимирской губернии сообщает, что в настоящее время во всех уездах губернии сохраняется должный порядок и повиновение законам. Сельские общества открыты повсеместно, исключая Ковровского уезда, из которого сведений еще не получено; открытие волостей будет произведено в текущем месяце. Мировые посредники вступили в исправление должности, за исключением троих, о которых производится еще переписка.
14 июля 1861 г. По донесению Владимирского губернатора, в губернии в течение июня месяца порядок и спокойствие сохранялись, и работы шли, по-видимому, успешно. Уставные грамоты составляются, и по двум имениям (Юрьевского уезда г-жи Сушковой и Суздальского помещика Николаева) поступили уже для хранения в губернское присутствие. Грамота по последнему из упомянутых имений подписана и крестьянами. Грамоты введены в действие.
20 июля 1861 г. Наиболее важные беспорядки были в губерниях: Владимирской и Тамбовской. Во Владимирской губернии Покровского уезда временно-обязанные крестьяне имения помещика Казакова, состоящие на смешанной повинности и пользующиеся от помещика землею свыше полного надела, установленного для этой местности, отказались исполнять повинности в пользу владельца в прежнем размере, и на все убеждения мирового посредника объявили, что иначе не будут исполнять прежних обязанностей, как только в том случае, если помещик даст им свободу рубить его лес, а когда командированное в имение Временное отделение земского суда распорядилось взять для наказания главного возмутителя, который уже прежде наделал дерзостей мировому посреднику, то крестьяне всем миром оказали явное сопротивление. По введении военной команды и после арестования наиболее виновных, порядок в имении водворен.
28 июля 1861 г. Во Владимирской губернии, Ковровского уезда крестьяне с. Покровского с деревнями, принадлежащего помещице Пасынковой, отказались от исполнения добровольно заключенного с помещиком, еще до обнародования Положения, условия, которым они обязались платить оброк в 23 руб. в год и, сверх того, отбывать полевые работы по 12 дней в год, несмотря на то, что с обнародованием Положения помещик уменьшил оброк до 20 руб. На все убеждения предводителя дворянства, исправника, а потом и Временного отделения земского суда крестьяне отвечали, что издельной повинности отбывать не будут, а желают остаться на одном оброке в 23 руб.
3 августа 1861 г. О возникавших и прекратившихся недоразумениях между крестьянами получены сведения из губерний: Калужской и Владимирской (Ковровского уезда в имениях Пасынковой). По той же губернии получено было сведение об уклонении от исполнения повинностей в Вязниковском уезде крестьянами, водворенными в имении г. Каргер, несмотря на сделанные им внушения местным мировым посредником; ныне и по сему последнему случаю получено сведение о прекращении возникшего между крестьянами беспорядка. Таким образом, в настоящее время, в виду Министерства внутренних дел не имеется ни одного случая не прекратившихся беспорядков.
Начальник Владимирской губернии сообщает, что в течение июля месяца им получено официальное уведомление об открытии 247 волостей, но по частным сведениям известно, что из остальных 52 волостей к 1 августа половина: была уже открыта, так что в настоящее время образование волостей, без сомнения, приведено к окончанию повсеместно. В открытых волостях волостное управление и волостные суды учреждены и уже начали действовать. Все мировые посредники, по свидетельству губернатора, удостоверяют, что образование общественного управления принято крестьянами с особенным участием и удовольствием, и влияние этих учреждений на сохранение порядка и исполнение законов оказывается как нельзя более благодетельным. Уставных грамот в июле месяце представлено 11; 9 из них утверждены посредниками и введены в действие бесспорно, а по двум требуются дополнительные сведения. По частным известиям, грамот составлено гораздо более, но они еще не поверены, оттого что рабочее время затрудняет производство измерения земли и участие при этом крестьян. При составлении уставных грамот со стороны помещиков заметно постоянное и живое желание составить эти акты с согласия крестьян, хотя бы даже с уступкою в своих правах; но крестьяне еще не вполне понимают значение и условия уставных грамот и как будто остерегаются изъявлять свое согласие. Впрочем, при всем этом, помянутые 9 грамот составлены с согласия крестьян и утверждены их подписом. Кроме поземельного устройства, определенного по уставным грамотам, было два случая приобретения крестьянами земли в собственность без содействия правительства. Владимирского уезда, деревни Выремши, помещицы Симоновой крестьянам, в числе 9 душ, уже выдан крепостной акт на землю и они поступили в разряд крестьян собственников. Того же уезда помещик Григорьев формально заявил губернскому присутствию о желании своем всю следующую ему, по разделу с сестрами, землю при сельце Иринках уступить в собственность крестьянам. По удостоверению губернатора, во всех уездах вверенной ему губернии полевые работы как на землях помещичьих, так и временно-обязанных крестьян окончены своевременно и с должным успехом; в настоящее время почти повсеместно идет уборка ржаного и ярового хлеба. По полученным сведениям, во Владимирской губернии представлено всего 95 уставных грамот. Из 26 введенных уже в действие, 17 составлены с согласия крестьян. Во Владимирской губернии поступила выкупная сделка помещицы Козаковой, Юрьевского уезда, с крестьянами в числе 274 душ. По всем означенным сделкам крестьяне выкупают, с пособием от правительства, полный душевой надел земли. Во Владимирское губернское присутствие представлен приговор крестьян с. Холуя (Вязниковского уезда, гр. Бобринской) о желании их учредить сельскую школу. По свидетельству вятского губернатора, введение общественного управления имеет видимое благоприятное влияние на крестьян, которые как бы ожили. Прежняя обычная их апатия заменяется деятельностью я надеждою 3 на светлую и самостоятельную будущность. Статс-секретарь Валуев
20 декабря 1861 г. Как о случае беспорядка со стороны крестьян, получено сведение по Владимирской губернии. Временно-обязанные крестьяне помещика Митькова жаловались на неправильную, будто бы, продажу владельцем леса. Жалоба эта признана была неосновательною, о чем было объявлено крестьянам; но, несмотря на то, они выгнали из леса рубщиков и остановили в поле дрова. Для восстановления порядка, в имение командирована военная команда. О последствиях принятых мер ожидается уведомление.
10 января 1862 г. Беспорядки, возникавшие во Владимирской губернии, в имении помещика Митькова, о которых было упомянуто в одной из прежних записок, прекращены; военная команда выведена из имения.
14 февраля 1862 г. Владимирской губернии, Александровского уезда в с. Сколепове возникли между крестьянами беспорядки; при вводе во владение оным наследницы после помещика Собакина, Шванской, крестьяне отказались признать Шванскую владелицею означенного села. После безуспешных увещаний, по случаю оказанного крестьянами сопротивления полицейской власти, в имение введена военная команда.
22 февраля 1862 г. Начальник Владимирской губернии уведомляет, что в имении помещицы Шванской, в которое, по случаю обнаружившихся там беспорядков, была введена военная команда, спокойствие восстановлено. О поступках главных виновников производится формальное следствие.
14 марта 1862 г. По введенной уже в действие уставной грамоте крестьяне оказывались неисправными в отбывании по оной повинностей во Владимирской губернии, в имении помещика Роговского. Поводом к неисполнению повинностей, по мнению губернатора, было вероятно ожидание разрешения поданной крестьянами жалобы на неправильно отведенный им по уставной грамоте надел и оставление их на изделье. Жалоба эта губернским присутствием признана незаслуживающею уважения, о чем и объявлено просителям.
23 мая 1862 г. Из полученных от мирового посредника Ардатовского уезда подробных сведении по сему делу видно, что рабочие всех почти заводов, принадлежащих Шепелевым (Нижегородской, Владимирской и Тамбовской губерний), вследствие отказа в уплате им жалованья, по неимению денег в заводе, явились в главную контору к управляющему и требовали от него выдачи им заработной суммы и до тех пор не расходились, пока не выдали им половинного жалованья, но буйства при этом никакого не производили. По удостоверению посредника, положение мастеровых, вследствие сокращения работ и крайне недостаточной поэтому заработной платы, весьма неудовлетворительно, и для приведения заводов в порядок необходима передача их в другие руки. Вновь получены сведения о возникших между крестьянами беспорядках в губерниях Владимирской, Оренбургской и Подольской. Владимирской губернии в имении графини Девиер крестьяне отказались от уплаты по уставной грамоте оброка. По удостоверению мирового посредника, крестьяне имеют к этому средства, но упорствуют по предварительному соглашению, приводя в свое оправдание незаслуживающие уважения причины. Посему мировой посредник приступил к описи крестьянского имущества.
6 июня 1862 г. По сведениям, полученным в течение последней недели, вновь возникли беспорядки в губерниях: Владимирской (в имении Баташевой), Киевской (в имении Журавского), Ковенской (в имениях Комаровского и Тура), Оренбургской (в имениях Сергеева и Булгакова), Полтавской (в имении Кохановского) и Симбирской (в имениях Салькова, Сухановой и гр. Шереметева). Беспорядки сии состояли преимущественно в уклонении крестьян от принятия уставных грамот и исполнении по ним повинностей, за исключением имения Баташевой, где крестьяне не допустили вырубки леса, проданного помещицею в посторонние руки, несмотря на предложение покупщика уступить крестьянам этот лес по полюбовному соглашению. Для восстановления порядка и спокойствия во все поименованные имения введены военные команды.
21 июня 1862 г. От начальника Владимирской губернии (Самсонов Александр Петрович) получено уведомление об оказанном временно-обязанными крестьянами, водворенными в имении помещика Мусина-Пушкина, упорстве при введении в действие уставной грамоты. Начальник Владимирской губернии уведомляет, что временно-обязанный крестьянин, водворенный в сл. Мстере, Вязниковского уезда, литограф Иван Голышев, действительный член Владимирского губернского статистического комитета, с разрешения губернского присутствия, открыл в общественном доме библиотеку для чтения и воскресную рисовальную школу для детей временно-обязанных крестьян, пожертвовал для библиотеки 200 экземпляров книг учебных и исторического содержания, 20 экземпляров прописей и 6 современных журналов, а для школы рисования 100 оригиналов; кроме того, все принадлежности рисования — карандаши, кисти и бумагу — Голышев обязался доставлять для школы сам, сам же будет обучать крестьянских детей и рисовальному искусству. Статс-секретарь Валуев
27 июня 1862 г. Внешнее устройство волосяных правлений представляется далеко не в том состоянии, в каком бы это желалось. Волостные судьи ведут свои дела с тою логическою последовательностью, которою особенно отличается смысл простолюдина. Из доставленных начальником Владимирской губернии сведений видно, что в 1-м мировом участке Суздальского уезда (у мирового посредника Решетинского) уставные грамоты утверждены и введены в действие по всем имениям, за исключением двух, представленные из которых грамоты возвращены для исправления.
4 июля 1862 г. От владимирского губернатора получено уведомление, что временно-обязанный крестьянин, водворенный в имении г. Хомутовой, Покровского уезда, в с. Ельцине, Степан Васильев изъявил желание открыть училище для детей крестьян Ельцинского сельского общества; причем, принимая на себя бесплатное обучение детей, Васильев дает для училища на три года помещение, отопление и освещение.
В результате реформы крестьяне Владимирской губернии (без Шуйского уезда) потеряли в виде отрезков 188 775 десятин, или 15,7% надельных земель. Средний душевой надел в губернии составил 3,6 десятины. И это при том, как говорилось ранее, что минимальный надел, необходимый для того, чтобы крестьянин мог сводить концы с концами, в Нечерноземье равнялся 9-10 десятинам. Да и эта земля не стала собственностью крестьян. Крестьяне могли немедленно выкупить только усадьбу, а выкуп полевого надела зависел от воли помещика. До перехода на выкуп крестьяне назывались временно-обязанными и должны были нести повинности в пользу помещика в виде барщины, которая теперь называлась издельем, или оброка, а то и того и другого вместе. Отработки, по закону, составляли 40 рабочих дней мужских и 30 женских в год за высший душевой надел. Оброк равнялся во Владимирском, Вязниковском, Покровском и на левобережье Клязьмы в Ковровском уездах 10 руб., а в остальных уездах - 9 руб. Отношения помещиков и временно-обязанных крестьян фиксировались в уставных грамотах. К их составлению приступили весной 1861 г. Предполагалось, что эта кампания закончится в два года, но она заняла около трех лет. Крестьяне повсеместно отказывались подписывать уставные грамоты. На 1 января 1863 г. только 32,5% помещичьих крестьян губернии подписали уставные грамоты. Это значительно меньше, чем в соседних Московской (45,88%), Ярославской (63,39%), Тверской (55,62%) и Костромской (53,25%) губерниях. «Положения» 1861 г. разрешали выкуп полевых наделов или по добровольному согласию помещиков и крестьян, или по одностороннему требованию помещиков. Сумма выкупа определялась как капитализированный из 6% годовой оброк, т. е. равнялась сумме денег, которая, будучи положена в банк, принесет владельцу доход (6%), равный годовому оброку. Неграмотные крестьяне скоро усвоили процедуру вычисления выкупа, сведя ее к менее сложной операции умножения годового оброка на 16 2/3. Сумма выкупа в 2-3 раза превышала рыночную цену земли. Поясним примером. Во Владимирском уезде годовой оброк при высшем душевом наделе составлял 10 руб. Допустим, в уставной грамоте надел определен в 4 дес. Сумма выкупа составит: (100 : 6 = X : 10) = 166 руб. 66 коп. Или: 10 руб. х 16 2/3 = 166 руб. 66 коп., то есть выкуп одной десятины обходился крестьянину в 41 руб. 66 коп. (166 руб. 66 коп.: 4). По ценам 1863- 1872 гг. десятина земли в губернии стоила в среднем 17 руб. 40 коп. Сумма выкупа, таким образом, превосходила рыночную цену в 2,4 раза. Выходило, крестьянин выкупал не только (и не столько) землю, но и феодальные повинности, лежавшие на его личности. Иными словами, крестьянин платил помещику за свою свободу. На этом, однако, не заканчивались злосчастия крестьянина. Вполне естественно, что крестьяне, за исключением немногих богатеев, не могли внести единовременно всю сумму выкупа. Помещики же были заинтересованы в получении выкупа не по частям, а сразу. Чтобы удовлетворить этот интерес помещиков, правительство оказывало «содействие в приобретении крестьянами в собственность их полевых угодий», т. е. организовывало выкупную операцию. Сущность ее заключалась в том, что крестьяне получали выкупную ссуду, которую затем они постепенно погашали. Выкупная ссуда составляла 80% выкупа. Остальные 20% крестьяне вносили сразу же, приступая к выкупу. Полученную от правительства выкупную ссуду крестьяне обязаны были погашать в течение 49 лет по 6% ежегодно. Выкупная операция, несмотря на ее буржуазную сущность, была крепостнической. В основу выкупа, как сказано выше, была положена не рыночная цена земли, а капитализированный оброк, представлявший собой одну из форм феодальной ренты. Выкупная операция давала возможность помещику сохранить в полном размере тот доход, который он получал до реформы. Перевод крестьян на выкуп отвечал интересам массы помещиков, особенно тех из них, которые стремились перейти к новым методам хозяйствования. Поэтому, несмотря на отсутствие в законе пункта, обязывающего помещиков идти на выкуп, выкупная операция шла высоким темпом. На 1 января 1881 г. во Владимирской губернии перешли на выкуп 74,4% помещичьих крестьян. С переходом на выкуп прекращались временно-обязанные отношения. Крестьяне по закону становились собственниками. Разрывалось последнее звено цепи, которая связывала крестьян с помещиками. Согласно «Положению» в селениях бывших помещичьих крестьян создавались органы крестьянского «общественного» управления. Низовым звеном их являлось сельское общество, состоявшее из крестьян, «водворенных на земле одного помещика». Поэтому в одном и том же селении могло быть несколько сельских обществ, если оно принадлежало разным владельцам. Несколько сельских обществ образовывали волость. Она создавалась по территориальному принципу с населением от 300 до 2 тыс. ревизских душ. Как правило, волость совпадала с церковным приходом. Первую ячейку сельского управления составлял сельский сход, состоявший из всех крестьян-домохозяев. Он избирал сельского старосту, сборщиков податей и смотрителей хлебных магазинов. Сход ведал вопросами, связанными с общинным пользованием землей, раскладкой податей, рекрутскими наборами, сбором податей и недоимок, семейными разделами, выходом из общества и приемом в него новых членов. Решения схода выполнялись сельским старостой, который «по делам полицейского ведомства» подчинялся как волостному начальству, так и чинам полиции. Сельский староста наделялся и некоторыми административными функциями: имел право наказывать крестьян за маловажные проступки, подвергая виновных аресту или общественным работам до двух дней, либо облагать штрафом до 1 руб. Второе звено - волостное управление. Оно составлялось из волостного схода, волостного старшины с волостным правлением и волостного крестьянского суда. Волостной сход состоял из представителей от каждых десяти дворов крестьян, избиравшихся на сельских сходах, а также из выборных сельских и волостных должностных лиц. Сход избирал старшину, его помощников, сборщиков податей и судей, разрешал хозяйственные вопросы, касавшиеся всей волости. Волостной старшина выполнял административно-полицейские функции. Ему подчинялись сельские старосты. Старшина был фактическим хозяином волости. Состоявшее при нем волостное правление большой роли в управлении не играло. Волостной сход ежегодно избирал членов волостного суда в составе от 4 до 12 очередных судей. Волостному суду были подсудны споры и тяжбы между крестьянами при наличии иска не свыше 100 руб. Он имел право приговаривать к общественным работам сроком на 6 дней, аресту на 7 дней, денежному штрафу до 3 руб., а также телесному наказанию розгами до 20 ударов. Крестьянское «общественное» управление фактически не было самостоятельным. Оно находилось в зависимости от дворянства и уездных властей. Особенно остро эта зависимость проявилась в создании института мировых посредников, Этот институт учреждался для разрешения конфликтов, возникавших между помещиками и крестьянами в период проведения реформы. Мировые посредники назначались из потомственных дворян-помещиков, обладавших земельным цензом от 150 до 500 десятин. Они ведали составлением уставных грамот, контролировали деятельность крестьянских учреждений, выполняли ряд судебно-полицейских функций, они утверждали избрание волостных старшин, имели право отрешать от должности сельских старост, налагать на сельскую администрацию взыскания в виде недельного ареста или денежного штрафа до 5 руб. Подавляющее большинство мировых посредников Владимирской губернии принадлежало к крепостникам. В конфликтах помещиков и крестьян они, как правило, вставали на сторону помещиков. Но были среди них и либерально настроенные люди. Они стремились, строго соблюдая законы, максимально учитывать интересы крестьян. Таковы мировые посредники Д.А. Смирнов (Владимирский уезд), В.Ц. Герцык (Меленковский уезд), Н.С. Стромилов (Александровский уезд). Решения мировых посредников могли быть обжалованы в уездном мировом съезде. В последний входили мировые посредники, член от правительства (опять-таки из местных дворян) и уездный предводитель дворянства в качестве председателя. Высшей губернской инстанцией по управлению крестьянами являлось губернское по крестьянским делам присутствие. Его возглавлял сам губернатор. В нем состояли губернский предводитель дворянства, губернский прокурор, управляющий палатой государственных имуществ, два дворянина-помещика, избранных собранием губернских и уездных предводителей дворянства, и два дворянина, назначенных Министерством внутренних дел по представлению губернатора. Таким образом, в уездных и губернском органах управления крестьянами не было ни одного крестьянина. Они были сплошь дворянскими. 26 июня 1863 г. Александр II утвердил «Положение о крестьянах, водворенных на землях имений государевых, дворцовых и удельных» о реформе удельной деревни. В основу его были положены те же принципы, на которых покоилась реформа в помещичьей деревне. На проведение реформы в удельной деревне отводилось два года. Она предусматривала обязательный выкуп земельных наделов через два года после опубликования «Положения» 26 июня 1863 г. Но реализация реформы затянулась. Последние уставные грамоты были введены в действие лишь в декабре 1869 г. К этому времени во Владимирской губернии уставные грамоты подписали 94,2% удельных крестьян. 29 977 ревизских душ получили в надел 129 934 десятины земли, или 4,3 дес. на душу. Удельные крестьяне в основном сохранили прежние наделы. Средняя цена отведенной в надел десятины равнялась 13 руб. 60 коп. серебром, а вся сумма выкупа по удельным имениям губернии - 1 744 597 руб. Выкуп совершался также при содействии правительства. Таким образом, удельные крестьяне оказались в лучшем положении, нежели их помещичьи собратья. Они получили больше земли и за относительно меньшую плату. А главное, удельные крестьяне сразу же стали собственниками и усадеб, и полевых наделов. В 1866 г. были приняты законы о реформе государственной деревни. За крестьянами сохранялись их земли и угодья, за которые они обязаны были платить в казну государственную оброчную подать. Размеры наделов и сумма оброчной подати фиксировались во «владенных записях». Средний надел владимирских крестьян составил 4,6 дес. на душу м. п., а оброчная подать - 2,7 руб. серебром. Но выкуп наделов в собственность был затруднен, так как государственные крестьяне не пользовались в этой операции содействием правительства. Тем не менее положение бывших казенных крестьян и после реформы было лучшим, чем крестьян помещичьих и даже удельных. Они получили большие наделы при меньших лежащих на них платежах: ежегодные выкупные платежи бывших помещичьих крестьян в губернии, как говорилось выше, составили в среднем с душевого надела 6.7 руб. серебром, бывших удельных - 3,5 руб. серебром, а оброчная подать бывших государственных крестьян - 2.7 руб. серебром. На удельных и казенных крестьян было распространено то же управление, которое сложилось в освобожденной помещичьей деревне. Реформа ликвидировала сословную неоднородность крестьянства. Все крестьяне обрели личную свободу, но по-прежнему оставались непривилегированным, податным сословием. Крестьянская реформа, несмотря на ее половинчатость, ускорила процесс перехода России от патриархального к индустриальному обществу.
За крестьянской реформой неминуемо должны были последовать новые, и проведением их, как известно, после 19 февраля заполнено было почти все дальнейшее царствование Царя-Освободителя. Прежде всего, после того как 19 февраля была провозглашена во имя достоинства человека личность его свободной, сделались невозможными те жестокие и позорные телесные наказания, которые ранее применялись по суду к лицам низшего сословия. Не прошло месяца после 19 февр., как составлен был проект об отмене телесных наказаний, и 17 апреля 1863 г. были упразднены прогнание сквозь строй, так наз. „кошки", употреблявшиеся в морской службе, а также плети и наложение клейм на преступников. После падения крепостного права не мог оставаться в силе и прежний порядок отбывания воинской повинности, в силу которого вся тяжесть последней падала лишь на податные сословия. По старому закону рекруты вербовались только из крепостных крестьян и мещан, при чем за деньги всегда можно было избавиться от военной службы, купив за себя крепостного. Когда крестьяне получили свободу и стали уравниваться в правах с другими сословиями, то было-бы уже, очевидно, совершенной несправедливостью оставить на них одних да еще на мещанах всю тяжесть воинской повинности, и в 1874 году Александром II был утвержден новый устав о воинской повинности, по которому военная служба стала обязательной равно для всех сословий. С освобождением крестьян не мог долее существовать и старый суд, не знавший крестьянина, как свободного гражданина, суд пристрастный, полный, по выражению поэта, «неправды черной». При наступлении новых отношений между сословиями этот Суд не мог уже со всею справедливостью ограждать права и интересы всех русских граждан, и в отмену его в 1864 г. Царем-Освободителем были утверждены новые Судебные Уставы, по которым водворялся в России „суд скорый, правый, милостивый, равный для всех подданных". Проведение в 1864 г. земской реформы, широкая постановка дела народного образования, разнообразные меры к поднятию производительности народного труда, к увеличению богатства и мощи государства, — вся эта деятельность правительства Александра II также стоит в тесной связи с освободительной реформой, ею вдохновляется и направляется.
