Ксенофонт Федорович Надеждин Ксенофонт Федорович Надеждин, один из самых любимых преподавателей Владимирской духовной семинарии, довольно известный исторический писатель. Родился во Владимире 18 января 1840 г., был сын не менее известного во Владимирской губернии протоиерея кафедрального собора во Владимире.
Биография К. Ф. до чрезвычайности проста: в послужном его списке никаких выдающихся подвигов не отмечено, с внешней стороны жизнь его прошла тихо, скромно; но в этом и вся красота, вся обаятельность личности Ксенофонта Федоровича.
Ксенофонт Федорович Надеждин
Детство Надеждина прошло при редкостной обстановке по тому времени для детей духовного звания: любимец родителей, кажется — первенец их, он избавлен был от необходимости знакомства со спартанской жизнью, которая для большинства детей духовенства была «неизбежным уделом», не знакома ему была и бурсацкая жизнь во время учения. Отец Ксенофонта Федоровича, человек с высшим образованием, при том же — преподаватель в местных духовных заведениях, имел возможность сразу поставить воспитание и образование любимого сына на надлежащий путь, и молодой Надеждин при богатых природных дарованиях учился хорошо и во Владимирском духовном училище (1848 — 1854), и в Духовной Семинарии (1854 — 1859). В 1859 г., когда К. Ф. прошел только еще первую половину богословского курса, он послан был для продолжения образования в С.-Петербургскую Духовную Академию, как один из лучших воспитанников семинарии, где и окончил курс обучения в 1863 г. со степенью кандидата. Правда, в академическом списке Надеждин занял далеко не одно из первых мест; чем это обусловливалось, мы не знаем; впрочем, это и не важно, — ведь давно известно, что списки учебных заведений почти всегда бывают сами по себе, а жизнь человека — сама по себе. Кандидатское сочинение К. Ф., однако нужно отметить, не было заурядной отпиской, по большей части годной только для формы и находящей приют, и то изредка, на страницах местных, наичаще — захудалых, епархиальных ведомостей. Нет, в настоящем случае было дело другого рода: кандидатское сочинение К. Ф-ча — «Споры безпоповцев Преображенского кладбища и Покровской часовни о браке» — сначала было напечатано в «Православном Обозрении» (т. XV, 1864 .г., № 10, стр. 139 — 165, и № 11, стр. 236 — 271), а потом выдержало два издания — Спб., 1865 г. 8° и, 2-е дополненное, во Владимире, 1877 г. 8°. Это, сравнительно небольшое по объему, сочинение произвело в свое время шум в литературе, — о нем появились многочисленные отзывы в передовой литературе того времени (в «Современнике», «Отеч. Записк.», «Христиан. Чтен.», «Голосе» и мн. др.).
Кончив курс в Академии, К. Ф. Надеждин 24 января 1864 г. был назначен в родную Владимирскую семинарию преподавателем церковно-библейской истории, 1 сентября 1867 г. перемещен на класс богослужебных книг и всеобщей истории, а при преобразовании семинарии ему поручено было преподавание гражданской истории, которое он и вел до конца своей жизни.
Карьера преподавателя в любом среднем учебном заведении почти всюду слишком однообразна и здесь более всего приложимо деление на добрых и злых, и для этого берется критерием щедрость преподавателя на классные отметки. А все прочее — по заведенному шаблону. К. Ф. Надеждин менее всего мог быть расцениваем с этой точки. Он с самого начала своей преподавательской деятельности заслужил общую любовь воспитанников совсем иными своими качествами. Прежде всего он противник был спрашивания заданного урока и задавания к следующему — «с этих до этих»; почти все назначенное время он проводил в рассказывании и живостью изложения увлекал учеников. Рассказывал он, конечно, не по учебнику, напр., Иловайского, а в том объеме, как сам знал, со всеми подробностями, — не помещаемыми в учебниках, но печатаемыми в различных изданиях; боязни за либеральность мнений у Ксенофонта Федоровича не было, не считал он вредным и знакомство воспитанников с новыми мнениями и подробностями; ХѴIII в. русской истории был особенно увлекателен в рассказах Надеждина. Речь его часто прошпиговывалась подходящими анекдотами и тем еще более оживлялась сама по себе и возбуждала слушателей. Такая постановка дела преподавания, естественно, среди мертвящей схоластики, вносила в молодые умы воспитанников много полезного. И это воспитанники с первых же годов деятельности К. Ф-ча очень скоро поняли и довольно верно оценили.
Вот что было напечатано в 1865 г., т.е. ровно через год после того, как К. Ф. Надеждин поступил в число преподавателей Владимирской семинарии. «В семинарию недавно явился один молодой наставник... Молодой человек с благородным рвением принялся за свой предмет и, отброся всякую рутину и старинный школьный схоластицизм семинарий, заговорил живым и толковым образом с своими слушателями. Семинаристы так были обрадованы появлением необыкновенного наставника в их среде, с таким усердием внимали его речам, так коротко сблизились с ним и так горячо полюбили его, что решились непременно заявить ему свою признательность каким-нибудь торжественным образом». Между прочим, принесен был адрес. И это был не единственный случай в жизни Ксенофонта Федоровича; в бумагах его сохранилось даже очень много документов, свидетельствующих с очевидностью — как сердечно любили и глубоко уважали хорошего наставника воспитанники, — здесь видим и стихи, и прозу, наподобие того, как это практиковалось в конце XVIII и в начале XIX столетий, только без тогдашних трескучих фраз. Приведем здесь один — два примера, и нам ясно будет, чем так привлекал к себе Ксенофонт Федорович. «Любящим сердцем ты отозвался к думам сердечным и нашим надеждам, в слове твоем нам открылся мир новых желаний и новых стремлений, — и мы тебя полюбили за слово живое и к доброму делу живое участье. Все то, что не ясно мы сами любили, в то веру живую ты в нас пробудил, и мы тебя полюбили за то, что жизнью одною с нами ты жил». А вот и другое послание: «Позвольте сказать вам, Ксенофонт Федорович, несколько слов, слов искренних и правдивых. Вы так говорили: «живите, братцы, не для почестей, не для славы и денег, а для пользы людей нуждающихся в помощи материальной и нравственной, людей добрых, простых, трудолюбивых, но бедных и угнетенных, и ваша жизнь будет истинно честная жизнь. Полюбите простого русского селянина, у которого жизнь полна труда, забот и недостатков, у которого с рук мозоли никогда не сходят, у которого армячишко худой на плечах да лапти на истомленных ходьбою ногах, — вот все его состоянье, — таких полюбите, об них вы заботьтесь, об них вы страдайте душой, — вот ваше святое призванье. Словом, украшайте себя не внешними отличиями, а любовью тех, для кого вы служить будете...» Эти не многие слова, полные глубокого смысла и сказанные от души, тронули наши молодые сердца и умы. За них-то мы от «искренняго сердца» воздаем вам благодарность. И пусть это благородное и дорогое для нас ваше пожелание «жить в сельской природе, жить просто и на пользу бедняков» останется при нас на всю жизнь и воспоминание о нем свяжет нас с вами в общий братский союз...»
К. Ф. Надеждин, подробно изучивший былую жизнь родной семинарии, несомненно, глубоко ценил проявляемую любовь к нему воспитанников; но едва ли он ожидал, что в день 25-летняго юбилея педагогической деятельности так широко и так единодушно будет он почтен вниманием и своих учеников, бывших и настоящих, и своих сослуживцев, и даже посторонних лиц. В былые времена подобные чествования имели место только в отношении лиц высокопоставленных, напр. местных архиереев, а скромные преподаватели никогда и не мечтали о чем-нибудь подобном. 25-летний юбилей Ксенофонта Федоровича превзошел всякие ожидания, он оказался событием чрезвычайным. По сохранившимся рукописным материалам видно, что день 24 января 1889 г. был для юбиляра в высокой степени знаменательным. В этот день, как бы в предчувствии близкой кончины (с небольшим через год), был подведен итог деятельности преподавателя; в этом итоге мы видим всеобщую любовь всех знавших юбиляра, искреннюю благодарность за все сделанное и единодушное признание заслуг его для родной семинарии. Но не имея возможности перечислять здесь выраженные чувства, поздравителями в многочисленных письмах, телеграммах, приветствиях и проч., отметим только, что воспитанники семинарии выработали даже особую программу чествования, которую предварительно и отправили к К. Ф. Надеждину; в этой программе сказано: «Депутация от воспитанников семинарии имеет прибыть к Вам для поднесения иконы и подарков 29 января в 11 ½ час. дня. При поднесении будет соблюден следующий порядок: 1) Певчие семинарского хора пропоют концерт «Сей день». 2) Речь воспитанника VI класса. 3) Концерт «Отрыгну сердце мое». 4) Речь воспитанника II класса. 5) Многолетие».
В юбилейных речах, тоже сохранившихся, отмечается и другая черта Ксенофонта Федоровича — готовность его помогать «тем из семинаристов, которые вследствие какой-либо печальной случайности поставлены были в необходимость выйти из семинарии и вступить в жизнь, не имея часто на одной копейки. К кому же приходится обратиться за помощью и советом такому человеку? К кому, как не к Ксенофонту Федоровичу! Ксенофонт Федорович и совет подаст, и урок найдет у знакомых, или приищет какое-нибудь занятие, — одним словом, сделает все, что только может.
Вообще, по словам одного бывшего ученика его, К. Ф. был весь — «одна любовь к ближнему», предан одному своему делу и своим питомцам, которых он любил всею полнотой своего сердца, за которых одних он болел и страдал всею своею душею и которого любовь согревала их юношеские сердца и умы».
Таков был Надеждин для воспитанников семинарии; таким же, как оказывается, он был и для своих сослуживцев. «Это не был сухой, замкнутый в себе эгоист, — говорит другой его бывший ученик, после сотоварищ по службе: простота, искренность, задушевность были отличительными чертами его характера. Общие товарищеские интересы и нужды всегда находили сочувственный отклик в его добром сердце; его благодушный юмор и меткое, не лишенное остроумия, слово оживляло товарищеские беседы, а сохранившаяся в нем до последних дней душевная свежесть ободряла тех, кто начинал падать духом под гнетом житейской обстановки».
Сказанными немногими словами можно бы и закончить характеристику Ксенофонта Федоровича; но нам желательно добавить некоторой мелочи, чтобы личность Надеждина выступала более рельефно и чтобы не было никаких недоразумений... Как человек причастный к литературе, он до бесконечности был рад, если кто из его воспитанников выступал в том или ином издании с печатным словом, а особенно еще будучи семинаристом. В начале 1870-х годов один из воспитанников 4-го класса поместил в «Губернских Ведомостях» этнографический очерк, довольно обширный и хорошо составленный. Ксенофонт Федорович как только узнал это, на первом же уроке очень горячо приветствовал молодого автора, Ф. И. С — го, всячески ободрял его и искренно благословлял на дальнейшие труды. В те же 1870-е годы было сильное стремление у семинаристов к поступлению в высшие учебные заведения, тем более, что тогда можно было делать это по окончании четвертого класса. Семинарское начальство, естественно, косо смотрело на это поголовное бегство из семинарии, главным образом — лучших учеников. Надеждин относился к этому явлению в семинарской жизни совершенно иначе, чем начальство: «беглецы» у Ксенофонта Федоровича, да еще у А. И. Сервицкого находили самую полную поддержку в своих стремлениях. А это при различного рода запугиваниях со стороны начальства значило очень и очень много... В товарищескую среду сослуживцев Надеждин, как было упомянуто выше, хотя и вносил много оживления, но — надо сказать прямо — тал же он преждевременно шел и к концу своей карьеры. Дело в том, что вся атмосфера того времени мало благоприятствовала движению вперед; хотя у К. Ф-ча и был порядочный кружок сверстников-сослуживцев, хотя этот кружок старался много работать умственно, но окружающая среда, старая, дореформенная, мало по малу накладывала свою печать, и молодое поколение в семинарской корпорации, благодаря отсутствию научных интересов в общей среде и в лучших случаях безразличному отношению к ним, естественно, постепенно погружалось в провинциальную тину и там находило развлечение в обычном времяпрепровождении. Это, само собой, клало отпечаток усталости, научного интереса стало проявляться меньше, и Ксенофонт Федорович под конец своей деятельности как бы замер в известном положении и неохотно двигался вперед. Не хотим этим сказать, что Надеждин в последние годы потерял много обаятельного, — нет, он оставался и в это время интересующимся общественною жизнью, любящим свой предмет; он, как и прежде, готов был делиться с учениками всевозможными сведениями, интересовался их работами, занятиями, но во всем этом было уже менее свежести, — повторяем, он как бы устал...
Воспитанники по прежнему любили Ксенофонта Федоровича и хранили в нем как что-то особенно дорогое, все реже и реже встречаемое; эту любовь особенно подчеркнули они в день юбилее Надеждина, на это же указывают и сохранившиеся записочки в роде следующих: «Воспитанники просят у Вас извинения за причиненное Вам беспокойство во время Вашего урока 31 октября», или — «... просят извинения в том, что шумно сидели 6 февраля во время Вашего урока». Как это, может быть, ни странно может казаться, но в присылке подобных записок проглядывала только особенная любовь к наставнику, — не многие из последних «удостаивались» получения таких записок в семинарии.
Нельзя не отметить и того весьма редкого и вместе с тем глубоко знаменательного явления во Владимирской семинарии, в котором близкое участие принимал К. Ф. Надеждин. В 1860-х годах, при пробуждении в обществе жажды знания, не отстали в этом и Владимирские семинаристы: не довольствуясь официальными уроками, они обращаются к некоторым из наставников с просьбою читать им лекции частным образом. Наставники, понятно, выбирались лучшие, а в числе их был и Ксенофонт Федорович.
Из изложенного выше видим, что известность К. Ф. Надеждиша создалась не какими-нибудь особыми подвигами, не деятельностью на виду у всего общества. Нет, он действовал тихо, скромно, только в тесном кругу близких людей. Служебная карьера Ксенофонта Федоровича была также очень скромна, как вообще скромна она у всякого преподавателя.
Впрочем, и у Надеждина были «подвиги» общеизвестные, но не ими создалась слава его. Говорим о литературной деятельности Ксенофонта Федоровича.
Как уже упомянуто было, первый литературный опыт К. Ф-ча обратил на себя внимание в литературе; но это было только начало, по справедливости говоря — все же не совсем удачное и даже, судя по заявлению А. Вескинского (А. Г. Вишнякова), не вполне тактичное. Дальнейшие литературные труды Ксенофонта Федоровича имели гораздо большее значение, а некоторые из них вызвали такие отзывы, каких в нашей литературе уже не так много.
Поступя на службу во Владимирскую семинарию, Надеждин, надо думать, немедленно приступил к собиранию материалов по истории этого учебного заведения. Как оказалось впоследствии, обширные материалы, которыми воспользовался К. Ф., были не только во Владимире, но и в Суздале, в бывшем там так называемом старом консисторском архиве. Но и помимо материалов в Суздале, Владимирские материалы (архивы консисторский и семинарский) дают такую массу исписанной бумаги, что на просмотр только их должно уйти много и много времени. Что такая гигантская работа не смутила Ксенофонта Федоровича, — это нисколько не удивительно: он был в полном расцвете сил, здоровый, энергичный, только что со школьной скамьи; несомненно, он жаждал работы и потому быстро принялся за нее; но здесь поражает именно то, что менее чем через год он уже приступил к ее печатанию. Это был — «Очерк истории Владимирской Семинарии»; он начат печатанием с первого же № только что возникших в 1865 г. «Владимирских Епархиальных Ведомостей». Правда, этот «Очерк» печатался четыре года и это дало возможность автору более подробно изучить материалы, да и после, до выпуска в свет отдельным изданием, он продолжал расширять свой очерк; но все же общий план сочинения был сделан с самого начала и автор, видимо, еще до печатания строго систематизировал весь материал. В 1875 г. это сочинение Ксенофонтом Федоровичем было издано отдельной книжкой («История Владимирской духовной семинарии. С 1750 года по 1840 год. Владимир на Клязьме. Печатня Л. А. Александровского. 1875.). По словам известного профессора П. В. Знаменского «книга эта, одного из лучших историков семинарского быта, представляла тогда (в 1875) собою замечательное явление среди других историй наших духовно-учебных заведении Написанная прекрасным литературным языком на основании новых архивных данных и живых предании среди епархиального духовенства, она давала читателю такое осмысленное и художественное воспроизведение старой семинарской жизни (до 1840), какого в духовной, да и во всей русской ученой литературе до него еще ни разу не встречалось».
Таким образом мы видим, что К. Ф. Надеждин и свой главный литературный труд отдал на изучение того же страстно любимого им предмета, — на изучение прошлого того учебного заведения, где он учился сам и где впоследствии снискал себе выдающуюся славу. В бумагах после Ксенофонта Федоровича, как нам известно, нашлось не мало собранных им произведений семинаристов прежнего времени; все это, конечно, имело и имеет значение только с исторической стороны, но Надеждин эти произведения доморощенных «пиитов» тщательно разыскивал и бережно, как нечто особенно дорогое, хранил. Наконец, после К. Ф. остались в рукописи два произведения, из коих одно — довольно объемистое — «Семинарския песни» — находится теперь в распоряжении местной Ученой Архивной Комиссии и предназначено к напечатанию в «Трудах» ее.
Из других литературных произведений Надеждина известны нам следующие: «Журнал раскольнический Истина» — «Православное Обозрение», 1866, № 7, стр. 310 — 332; «Деятельность редакции журнала Истина» — там же, 1807. № 1, стр. 91 — 111; «Рукописи по расколу в библиотеке Владимирской семинарии» — там же, 1807, № 8, стр. 379 — 389; № 9, стр. 78 — 80, и 1868, № 12, стр. 417 — 426; «Материалы для истории Владимирской семинарии. I. Историческое описание о состоянии духовных училищ в гор. Суздале прежде бывших и ныне находящихся. Записка составлен. протоиер. Дм. Смирновым. — II. Историческая записка о Переелавской семинарии» — «Владим. Епарх. Ведом.» 1874, № 20, стр. 1019 — 1024, и № 23, стр. 1179 — 1184; «Речь в торжественном собрании Владимирской духовной семинарии 12 декабря 1877 г. по случаю празднования столетняго юбилее со дня рождения Государя Императора Александра I» — там же, 1878, № 2, стр. 41 — 49; «Повесть инока Симеона иерея суждальца: како римский папа Евгений составлял осмый собор с своими единомышленниками» — там же, 1879, № 3, стр. 63 — 76; «Юбилеи 1880 года (500-летие Куликовской битвы, 400-летие свержения татарского ига и 25-летие царствования Царя-Освободителя)» - там же, 1880 г., № 6, стр. 156 — 164; «Стихотворныя послания Словцова к Сперанскому и Сперанского к Словцову» — там же, 1882, № 5, стр. 1.13 — 124; «Противники и сторонники семейной жизни в расколе» — там же, 1882, № 15, стр. 421 — 435; «Васильевския» медныя створчатыя двери, находящияся ныне в Александровском Троицком соборе Успенского девичьяго монастыря» — там же, 1885, № 21, стр. 613 — 620, и № 22, стр. 659 - 665; «Письма и цидули. (Образцы писем первых годов настоящего и прошлаго столетий)» — 1886 г., № 16, стр. 437 — 444; кроме того, в тех же «Ведомостях» Надеждиным в 1882 (№ 16) и в 1885 (№ 9) помещены две рецензии. Вот весь, кажется — в довольно полном объеме, литературный багаж Ксенофонта Федоровича, разбирая который видим движение литературной деятельности Надеждина по двум направлениям — по истории раскола и по истории духовно-учебных заведений. Совершенно случайно ставши историком раскола, Ксенофонт Федорович до некоторой степени увлекся этим предметом и на основании попадавших к нему письменных памятников составил несколько очерков, по отзыву знатоков — далеко не бесплодных, вносящих в историю раскола новое освещение. Что касается остальных статей, касающихся археологии и древней письменности («Цидули», «Стихотворныя письма» и др.), то все это относится к той же церковной археологии и трактует о быте того же духовенства, которое было так близко сердцу Ксенофонта Федоровича. В этих статьях «превосходно популяризирован научный материал: легкая литературная форма изложения делает их общедоступными, занимательными».
Прикосновенность К. Ф. Надеждина к литературе выразилась не только в его авторстве, но и как редактора. В 1864 г. было начато официально дело об издании во Владимире «Владимирских епархиальных ведомостей» и 6 октября того же года К. Ф. вместе с о. А. И. Сервицким были утверждены редакторами этого нового периодического издания, начавшего выходить в свет с 1 января 1865 г. С конца 1868 г. Надеждин уже не был редактором, и вот по какому случаю. 7 октября этого года К. Ф. представил архиеп. Антонию докладную записку, в которой предлагал уменьшить цену за «Ведомости», вместо 5 р. — 3 р., при условии выпуска каждого № вместо 3 — 3 ½ листов по 2 — 2 ½ листа. Этим получится экономия в 2 тысячи руб., которые так нужны духовенству на открытие параллельных классов в семинарии, на устройство училищных зданий и на содержание духовных училищ. Этот проект очень не поправился соредактору о. Сервицкому и он представил архиерею такие соображения, что редакторами были назначены ректор семинарии и о. Сервицкий, а К. Ф. за свой гуманный проект был лишен редакторства.
14 декабря 1876 г. умер протоиерей Владимирского Кафедрального собора Федор Михайлович Надеждин – отец Ксенофонта Федоровича.
Речь в собрании Владимирской Духовной Семинарии 12-го декабря 1877 года.
Всемилостивейше пожалован, 28-го мая 1879 г., согласно удостоению комитета гг. министров, орденом св. Станислава 3-й степени учитель Владимирской духовной Семинарии Ксенофонт Надеждин.
Жители гор. Владимира также хорошо знали К. Ф. Надеждина: он принимал довольно живое участие в народных чтениях при местном братстве (Братство святого благоверного великого князя Александра Невского), и туда простая, ясная и безыскусственная речь его о важнейших событиях русской истории, начиная с древнейших времен и кончая новейшими, всегда привлекала громадное количество слушателей всех возрастов и сословии.
Так протекала жизнь Ксенофонта Федоровича Надеждина; как уже отмечено было, в 1889 году славно был отпразднован юбилей 25-летней деятельности его на педагогическом поприще. В итоге всего, уважая в лице Надеждина полезного деятеля на пользу народного просвещения, ценя в нем не только талантливого и в высшей степени добросовестного преподавателя, но и человека, который в течении слишком 25 лет являл пред нами живой пример нравственности, благородства и чести, невольно преклоняешься пред такою личностью, и вполне было естественно, что на юбилее все единодушно и вполне искренно желали Ксенофонту Федоровичу здоровья и силы потрудиться на общую пользу еще многие годы... Но, к глубокому сожалению, дни его уже были сочтены и 4 марта 1890 г. его не стало.
Смерть К. Ф. Надеждина вызвала общую печаль всех знавших его. 6-го марта тело покойного было вынесено в семинарскую Богородицкую церковь. Гроб провожали все ученики покойного, его товарищи по службе и многочисленные знакомые,- и эта похоронная процессия, медленно двигавшаяся по главной улице Владимира, представляла собой нечто редкое, необычное для города. Многочисленность провожавших, в числе которых было много лиц сторонних для семинарии, свидетельствовала о популярности покойного.
Отпевание происходило 7 числа в Богородицкой (семинарской) церкви, при которой и похоронен с южной стороны. Во время отпевания шесть воспитанников семинарии сказали прощальное слово признательных учеников своему незабвенному наставнику; они отметили, чего лишились с его смертью, — один из ораторов говорил: «мы лишились в тебе отличного преподавателя, который умел сделать свой предмет таким живым и интересным, который так правдиво освещал пред нами события истории силою своей критической мысли. И многое ты умел предложить нам в самой простой форме, представить в самом наглядном изображении; все у тебя было так просто, живо и понятно. Но этого мало. Ты внес в свое преподавание воспитательное начало. Свои уроки ты всегда сопровождал практическими приложениями, советами, наставлениями, обращенными к ученикам. И были дороги для нас эти наставления, потому что они исходили из глубокого понимания природы ученика и его жизни... Хорошо ты знал и нашу внутреннюю жизнь, наши заветные думы и стремления. И вот, с сердечной любовью относясь к ученикам, как опытный друг, ты в своих беседах вооружался против неприглядных явлений нашей жизни; так верно и рельефно изображал вред замечаемых в нас дурных страстей и привычек. В самом задушевном дружеском тоне делались эти предостережения и советы. Часто ты обращался мыслью к нашему будущему, в нашей зашкольной жизни, и в этом случае, прекрасно зная стороны этой жизни и условия нашей будущей деятельности, ты спешил дать нам ценные указания и наставления». «Всем нам должно помнить, — говорил другой, — что и вне класса он был для нас добрым и мудрейшим советником, а в затруднительных обстоятельствах для многих из нас усерднейшим защитником и помощником. Кто чаще его утешал нас? Кто усерднее его предстательством своим во многих случаях облегчал горестную участь некоторых из нас?»...
Публикации К.Ф. Надеждина:
1. История Владимирской духовной семинарии (с 1750 г. по 1840). - Владимир, 1875.
2. Семинарист в своих стихотворениях: сборник семинарских песен // Труды Владимирской ученой архивной комиссии. - Владимир, 1908. - Кн. X.
Публикации о нем:
1. Памяти Ксенофонта Федоровича Надеждина // Владимирские епархиальные ведомости. - 1890. - № 9.
2. Энциклопедический словарь / изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Т. XX (полутом 39). - СПб., 1897.
3. Малицкий Н.В. История Владимирской духовной семинарии. Вып. 2. - Владимир, 1902. - С. 286-288.
4. Смирнов А.В. Портретная галерея уроженцев и деятелей Владимирской губернии. Вып. 3. - Владимир, 1904.
5. Смирнов А.В. Уроженцы и деятели Владимирской губернии, получившие известность на различных поприщах общественной пользы. Вып. 4. - Владимир, 1910.
6. С[мирнов] А.В. Надеждин К.Ф. // Русский биографический словарь: Нааке-Накенский - Николай Николаевич Старший. - СПб., 1914.
7. Максимова Н.Д. Надеждин Ксенофонт Федорович // Владимирская энциклопедия: биобиблиогр. словарь: А - Я. - Владимир, 2002.
Анна Ксенофонтовна Калачевская
27 июля 1889 г. А.К. Калачевская обратилась к губернатору за разрешением открыть частную библиотеку. Анна Ксенофонтовна Калачевская была дочерью К.Ф. Надеждина. Некоторые краеведы предполагают, что она получила от кого-то в наследство книги и решила сделать их общедоступными.
24 августа 1889 года владимирский губернатор разрешил Анне Ксенофонтовне Калачевской открыть частную библиотеку для чтения на улице Никитской в доме Надеждиной (ул. Никитская, 9а). 5 сентября 1889 года библиотека была открыта.
В 1890 г. библиотека была переведена в дом Бузиной на Большой улице (не сохранился). Вероятно, после смерти отца в её библиотеку влились и книги из его библиотеки. После отъезда Калачевских в Нижний Новгород в середине 1890-х гг. библиотека была куплена Обществом любителей книги, которое добилось открытия в 1897 г. публичной библиотеки.
Уроженцы и деятели Владимирской губернии
«Владимирские епархиальные ведомости»
Протоиерей Михаил Иванович Херасков
Иеромонах Иосаф (Гапонов)
Н.С. Стромилов
|
