Михаил Иванович Херасков родился 1 октября 1836 г. в селе Кучках, Юрьевского уезда, Владимирской губернии, где отец его был священником.
Никанор - был священником церкви села Менчакова. В 1810 году у него родился сын Иван, который в 8 лет был отдан в Суздальское духовное училище. В то время фамилий у большей части духовенства не было, и Иван Никаноров сын, получил фамилию от смотрителя училища протоиерея Смирнова, который собственноручно написал: «Принят, и прозван Херасков» в честь поэта М.М. Хераскова за успехи в литературе. В 1832 году Иоанн Никанорович Херасков окончил семинарию по первому разряду, со званием студента (немногим более десятка лучших учеников получали это звание). В 1833 году он был рукоположен к Троицкой церкви погоста Николы-Гор, в то время находившейся в Юрьевском уезде, позднее - в Суздальском (ныне в Ильинском районе Ивановской обл.). В 1834 году он был переведен к Архангельской церкви с. Кучки (ныне Юрьев-Польский район Владимирской обл.), на родину своей жены Евдокии Борисовны.
Старший брат Александр окончил курс в Московской Академии и умер смотрителем училища в г. Ананьеве, а брат Иван окончил курс С.-Петербургской Академии и умер преподавателем Донской семинарии. Раннее детство Михаила Ивановича прошло в семье родной его бабушки Анны Васильевны в с. Никульском, Владимирского уезда. Здесь он научился читать и писать и познакомился с Священной историей. Когда бабушка привезла семилетнего внука к отцу, то мальчик весьма толково рассказал историю о судии Сампсоне, а в церкви прекрасно прочитал шестопсалмие. Несколько более привольная жизнь в качестве «любимчика», может быть — иногда излишнее баловство со стороны бабушки, невольное снисхождение к естественным детским шалостям, — все это однако не наложило особой печати на развитие Миши среди других его братьев, воспитывавшихся дома: он, как и братья, оказался, при природной даровитости, весьма скромным, прилежным мальчиком, и при том очень способным.
Обучался М. И. Херасков сначала во Владимирском духовном училище. Обучение в официальной школе нисколько не шло в разрез с домашним образованием: Хераскову не к чему было привыкать, он вступил как бы в знакомую уже ему среду, и потому таившиеся в нем богатые духовные дарования и прилежание сразу раскрылись; Михаил Иванович почти с первых шагов в школе стал во мнении учителей и начальства способным и трудолюбивым мальчиком, а затем и юношей. В 1850 году он перешел во Владимиpскую духовную семинаpию. В семинарии, особенно в старших ее классах, при тогдашней системе преподавания в семинариях, М.И. Херасков обнаружил уже задатки тех своих способностей, которые развились в нем во всей силе впоследствии, и семинарское начальство нисколько не задумалось отправить его для продолжения образования в Киевскую духовную академию, когда пришел оттуда вызов, хотя Херасков еще не окончил полного богословского курса, а прослушал его только один год. Это было в 1855 г. и Херасков вошел в состав девятнадцатого курса академии (1855 — 1859). Обучение в академии, естественно, дало возможность развиться вполне всем природным дарованиям Хераскова; академия утвердила в нем веру в науку, приучила его работать в области мысли, и он вышел из нее уже вполне сформировавшимся ученым, с богатым запасом знаний, умевшим свободно разбираться в них, комбинировал в известном направлении и расширять их. Окончил он курс в 1859 году в академии магистром под № 4-м. Насколько ученые занятия интересовали Михаила Ивановича — уже видно из того, что против обычая всех воспитанников — на лето уезжать на родину, он почти всегда оставался на летние каникулы в Киеве и посвящал их научным занятиям, в пополнение прослушанного в течение учебного года. Эта склонность, естественно, положила на него отпечаток угрюмости, при том же и от природы он был склонен к уединению, к сосредоточенности; все это как то невольно наводило на мысль, обычную, ходячую в духовенстве, особенно в былое время, что Херасков вероятно с течением времени примет монашеский сан, а родные и знакомые уже мечтали иметь в лице его будущего архиерее. Но все устроилось иначе. По заведенному порядку, по окончании курса в академии, М.И. стал искать учительского места, которое и получил он очень скоро: 13 сентября 1859 г. он был назначен наставником в Нижегородскую духовную семинарию, где и начал преподавать словесность в 1-м и во 2-м классах. Там он однако пробыл только два года, — его тянуло на родину, и 27 сентября 1861 г. он был перемещен во Владимирскую семинарию на класс церковной истории и соединенных тогда с ней предметом — канонического права, археологии и библейской истории. Впрочем, эта энциклопедичном в преподавании продолжалась недолго: с конца ноября того же года он стал преподавать только церковную историю во всех высших отделениях семинарии.
По мысли и стараниями бывшего тогда на Владимирской кафедре епископа Феофана в 1865 году было открыто во Владимире женское епархиальное училище.
Училище девиц духовного звания первые 14 лет своего существования имело трехклассное устройство с двухгодичным курсом в каждом классе; с 1879 — 80 учебного года оно приняло шестиклассный строй. Владимирское училище девиц духовного звания на первых порах носило сировоспитательный характер: одной из ближайших задач его учреждения было воспитание духовных сирот. Недаром в первое время оно и известно было в епархии более под именем приюта, чем под официальным названием училища девиц духовного звания. По первоначальному штату училища, хотя и назначено было определенное содержание преподавателям его, но в виду сировоспитательного значения заведения, для преподавания в нем на первых порах приглашались безмездные труженики. Подготовляя открытие училища, первое училищное управление просило как Консисторию, так и Правление Семинарии обратиться к подведомственным им лицам, не изъявит ли кто усердия из священников г. Владимира и Наставников семинарии и училища принять на себя безмездное преподавание учебных предметов в женском училище. Безмездные труженики-преподаватели, нашлись скоро, и в числе их одним из первых оказался именно М.И. Херасков, тогда еще молодой и полный энергии, даровитый преподаватель местной духовной семинарии.
Отеческая заботливость и деятельная любовь святителя Феофана к открытому им училищу привлекла в состав первых преподавателей его и других талантливых тружеников: таковы были — протоиерей Н.И. Флоринский, магистр Киевской духовной Академии выпуска 1849 года, и безвременно скончавшийся талантливый труженик — учитель Е.А. Конаровский, один из первых воспитанников выдающегося по своим силам выпуска Владимирской духовной семинарии 1860 года, по обстоятельствам ограничившийся одним лишь средним семинарским образованием. Но первое место между ними, по достоинству авторитетное, несомненно, принадлежало М.И. Хераскову. Прекрасно понимая все благодетельное значение для епархии только что открытого заботами Епископа Феофана училища девиц духовного звания, М.И. Херасков, вдохновляемый примером отеческой любви святителя к этому учебно-воспитательному институту, готов был отдать училищу все свое свободное время.
С 16 февраля 1865 г. по 2 декабря 1866 г. он читал в училище священную историю, а 30 августа — за усердную службу при семинарии и женском училище — награжден набедренником.
Почти одновременно с трудами наставника принял на себя сан священника. 29 августа 1865 г. Херасков был рукоположен священником к Введенской церкви, что при женском училище. Став священником училищной церкви, о. Михаил Иванович явился ближайшим помощником Епископа Феофана по введению в женском училище педагогического и воспитательного строя. 22 декабря 1866 г. о. Херасков был утвержден в должности законоучителя в ж. училище. Первым предметом, с которого М.И. Херасков начал свои наставнические труды в училище, была Священная история, и та постановка, которую с самого же начала он дал своим урокам по этому предмету, сразу обнаружила в нем талантливого преподавателя. Его прием преподавания Священной истории был довольно своеобразен и в тоже время весьма педагогичен. Он требовал со стороны преподавателя знания и большого уменья, но зато в руках талантливого и знающего дело педагога был весьма целесообразен. Хотя официально и назначался для этого предмета особый учебник, но на деле ученицы — подростки им почти не пользовались: книжки откладывались пока в сторону до времени, когда дети достигали более развитого возраста. Священную историю на уроках М.И. Хераскова младшие ученицы изучали со слов преподавателя наглядным путем при пособии картин. Изучая таким путем, они знали этот предмет для своего возраста вполне удовлетворительно, и что особенно важно, знали его не по книге, а рассказывали свободно и толково со слов наставника, имея пред собой только картинки Шнора, изображающие Священную историю в лицах и действиях. Предлагалась какая-нибудь картинка, и ученица отчетливо и сознательно объясняла ее и рассказывала соприкосновенные с ней обстоятельства, не изображенные на картинке. Приятно было слышать, как дети переводили Священную историю иногда с мелкими даже подробностями на свой безыскусственный, задушевный язык, выражаясь в то же время, где приходилось, словами Священного Писания. Ответы их по Священной истории даже о событиях последнего периода жизни Ветхозаветного еврейского народа, составляющие, как известно, своего рода камень преткновения для учащихся, ясно показывали, что наставник с уменьем применялся к понятиям детей, их разговору и толковитости, а дети с охотой воспринимали рассказы его. Талантливым педагогом был М.И. Херасков и на уроках объяснения богослужения. Учебником по этому предмету назначалась книга прот. Рудакова: «Краткое учение о богослужении Православной церкви». В этом руководстве более или менее достаточны только отделы о Литургии и Всенощном бдении; в других же отделах оно слишком кратко. Но для воспитанниц училища, особенно до преобразования его по уставу 1868 года, когда число уроков было весьма ограничено, данного учебника, при всей его краткости, было вполне достаточно, — тем более, что, отвечая своим содержанием первоначальной учебной программе училища, которою требовалось главным образом преподать по этому предмету объяснение Литургии, это руководство имело свои неотъемлемые достоинства в смысле плана в изъяснении главных предметов, чистоты языка и отсутствия растянутости и многословия. Но и на этих уроках М.И. Хераскова ученицы усвояли сведения главным образом со слов наставника, который последней своей задачей при преподавании этого предмета ставил ту цель, чтобы ученицы, изучившие его, могли сознательно и благоговейно присутствовать при богослужении, понимая смысл и значение важнейших богослужебных священнодействий и общеупотребительных молитвословий и песнопений. Преподавание Церковной истории введено было в училище с 1868—69 учебного года, когда составился первый старший 3-й курс в училище. По рекомендации М.И. Хераскова, как преподавателя этого предмета, учебником назначена была книга прот. Богданова под названием: «Краткая история христианской церкви при Апостолах и после времен Апостольских до XVIII века». Книга эта составлена была применительно к учебной программе гимназий, в которых для преподавания Церковной истории назначалось два недельных урока. Но в виду ограниченного числа уроков по этому предмету и в училище, первоначальным уставом которого полагалось изучение лишь «краткой» Церковной истории, та же книга оказалась наиболее удобным учебным руководством и здесь, — тем более, что у названного автора и общая и Русская история Церкви излагаются в одной книжке. При талантливом объяснении наставника, этот учебник усвоялся ученицами толково и прочно. Простые, живые и ясные рассказы М.И. Хераскова на уроках церковной истории возбуждали внимание и сосредоточенность учениц на предмете, и в пределах краткого курса его ученицы имели ясные и связные сведения о судьбах Церкви Христовой. Из всех учебных предметов Закона Божия только Катихизис М.И. преподавал воспитанницам училища в продолжение почти всей своей училищной службы. Православный катихизис, по изложению святителя Филарета, изучался воспитанницами во всем его объеме. Приемы, каких держался при преподавании этого предмета М.И. Херасков, были следующие. Изучаемые тексты Свящ. Писания, на которых обосновываются положения христианского вероучения, для ясности и отчетливого их понимания ученицами были переводимы на русский язык. Вероучительные же истины приближаемы были к сознанию воспитанниц посредством живых классических бесед, к участию в которых наставник приглашал и самих воспитанниц, чтобы таким образом дать место и самодеятельности мысли последних: в беседах поднимались разные соприкосновенные вопросы, путем рассмотрения которых уяснялись и самые истины христианские. Наконец, указывалось и практическое применение христианских догматов к жизни — с целью дать доброе и благочестивое направление воле воспитанниц. При искусном пользовании такими приемами, талантливый наставник с успехом достигал двоякой цели: с одной стороны, так поставленные уроки усвоялись воспитанницами, по возможности, сознательно и разумно, а с другой, — они воспитательно влияли и на религиозно-нравственное настроение слушательниц.
13 июля 1868 г. определен членом Совета Епархиального женского училища и вместе с тем ему поручено было безмездно проходить должность инспектора классов Епархиального женского училища.
Впрочем, это было уже после ухода еписк. Феофана с Владимирской кафедры, но несомненно это было прямым следствием того обстоятельства, что Херасков с самого начала возникновения училища явился ближайшим помощником епископа по введению в училище педагогического и воспитательного строя. О. Михаил Иванович Херасков хорошо видел, что дела чисто организационного в училище на первых порах было очень много: подобные училища в то время были еще очень малочисленны, практика по управлению ими еще не дала никаких общих положении, и потому приходилось во всем идти наощупь. Сам устав епархиальных женских училищ был издан только в конце 1868 г., но и это событие не убавило, а только прибавило работы Хераскову: ему, как инспектору, пришлось не мало поработать над различными инструкциями — для эконома, для начальницы, инспектора, делопроизводителя и для воспитанниц. Одним словом, М. И. Херасков, являясь одним из главных деятелей по организации женского училища во Владимире, на первых порах существования последнего отдавал ему большую часть времени.
Являясь одним из главных деятелей по организации женского училища, отдавая ему большую часть времени, Михаил Иванович в тоже время не оставлял и семинарию, где ему, между прочим, поручено было в 1867 году заведывание открытой 5 февраля Воскресной школой при Владимиpской духовной семинаpии. В 1869 г. Духовные Семинарии были преобразованы, и по новому уставу о. Михаилу Ивановичу поручено было с 1 июля 1869 г. преподавание Священного Писания и в тоже время (с 21 июня) он назначен был членом педагогических собраний Правления семинарии. Обязанности члена он исполнял по 10 мая 1878 г.
В 23 октября 1870 г. о. Михаил Ив. Херасков был определен законоучителем Владимирской мужской гимназии, вследствие чего он должен был отказаться от преподавания в семинарии, но занятия в женском училище не прекратил. С 28 ноября 1870 г. по 1878 г. он был членом Владимирского уездного училищного совета, а с 9 августа 1871 г. по 3 марта 1878 г. и членом хозяйственного комитета Владимирской гимназии. В гимназии вся задача его сводилась на воспитание юношества в строго религиозном направлении. В этом, кроме обычных классных занятий, помогал о. Михаилу особо счастливый дар проповедничества, а затем, счастливая мысль — соединить обязанности воспитателя в законоучителе. Что касается обращенных к воспитанникам речей с церковной кафедры, то о. Херасков, особый мастер живого слова в этом виде, не преминул воспользоваться первым же случаем и произнес «Речь к воспитанникам Владимирской губернской гимназии, при совершении первого Богослужения в Гимназической церкви» («Влад. губ. вед.» 1870 г., № 45), а потом и после не переставал пользоваться всевозможными случаями, чтобы рассмотреть и растолковать тот или другой религиозный вопрос.
Педагогику М.И. Херасков преподавал воспитанницам женского училища с 1871 года. Предмет этот введен был в состав училищного курса с 1869—70 учебного года. Преподавание здесь педагогики на первых порах принял на себя молодой учитель местной духовной семинарии А.В. Поспехов, кандидат Киевской дух. академии вып. 1868 года. Но этому преподавателю привелось потрудиться в училище, как и в семинарии, весьма недолго: педагогику он преподавал воспитанницам училища только два с небольшим месяца, и то с перерывами. 6-го февраля 1870 года он скончался в самом цветущем возрасте, и педагогические сведения воспитанниц первого училищного выпуска, окончивших курс в 1869-70 учебном году, так и остались в зачаточном состоянии. Ученицам следующих выпусков педагогика преподавалась уже М.И. Херасковым. В качестве учебников по этому предмету употреблялись: «Очерк практической педагогики» Диттеса и «Руководство к начальному обучению» Экземплярского. Главным пособием к преподаванию, по указанию учебной программы устава 1868 года, служило «Руководство к воспитанию и обучению», в 2 томах, составленное д-ром Шварцем и переделанное д-ром Куртманом. Кроме этого, употреблялись также известные руководства Корфа, Столпянского, Ушинского и Водовозова. Труды преподавания воспитанницам училища педагогики М.И. Херасков нес до конца своей училищной службы. Как человек выдающихся дарований и широкого образования, М.И. Херасков и на уроках педагогики являлся таким же талантливым преподавателем, как и на предметах Закона Божия. Отличительной чертой его преподавания и здесь была простота, ясность и живость его толкований и объяснений, вызывавших неподдельное внимание и интерес со стороны слушательниц. За ограниченным числом уроков, выделенных уставом для педагогики, преподавание ее воспитанницам ограничивалось сообщением только самых существенных сведений. Из общей педагогики изучались трактаты о телесном и нравственном воспитании, так как вся задача воспитания, главным образом, в том и состоит, чтобы уметь воспитать человека крепкого по телу и нравственно-религиозного. Частнее, — из отдела о телесном воспитании, по учебнику Диттеса, проходилось: о питании дитяти, о дыхании и холе кожи, о движении и покое, об отправлении нервов и органов чувств и о детских болезнях; из отдела о нравственном воспитании — о регулировании склонностей и о руководстве волей и поступками. При этом для большей обстоятельности и занимательности преподавания сообщались преподавателем некоторые физиологические и нравственные сведения. Ближайшая же цель преподавания направлялась к разумному усвоению учебника, чем и определялся самый характер и метод преподавания. Цель эта талантливым преподавателем достигалась с успехом, так что ученицы его уносили с собой хотя и не обширные, но зато отчетливые и разумные педагогические сведения. Из отдела дидактики сообщались сведения об устройстве народных училищ, о наглядном обучении, о методах обучения чтению (по звуковому способу) и письму, о преподавании Закона Божия, отечественного языка и арифметики. Так как эти собственно сведения, главным образом, и нужны будущим учительницам детей, то усвоением их только и ограничивались из отдела дидактики. При этом, под умелым руководством преподавателя, воспитанницы, по мере возможности, приобретали и некоторую опытность в педагогическом деле. Для сего в первое время, до открытия в училище приготовительного класса, им по временам прочитывались наставником из педагогических руководств и журналов примерные опыты преподавания того или другого предмета, рассказывались разные случаи из педагогической практики и предлагались для размышления и решения вопросы по разным педагогическим случаям и обстоятельствам, могущим встретиться в педагогической службе и деятельности самих воспитанниц, как будущих учительниц народных школ и домашних воспитательниц. В то же время воспитанницы не совсем лишены были и собственно практических уроков. Так напр. по поводу изучения способов и приемов обучения счислению они присутствовали на примерных уроках арифметики, которые давались нарочито для младших воспитанниц в самом же епархиальном училище. С открытием приготовительного класса получилась возможность уже для систематических практических упражнений старших воспитанниц, изучавших педагогику. Со вновь поступившими ученицами приготовительного класса старшие воспитанницы отчасти практиковались в обучении грамоте, а главным образом, упражнялись в применении дидактических правил к обучению детей другим начальным предметам. Преподаватель сам распределял и назначал практические уроки воспитанницам и сам же наблюдал и руководил этими занятиями их. Кроме указанных предметов, М.И. Херасков, преподавал воспитанницам училища еще и физику с геометрией. Физика введена была в состав училищного курса с 1870 года, геометрия — с 1872—73 учебного года. На первых порах для физики выделено было в III классе 2 недельных урока и один — для геометрии. Преподавание того и другого предмета, с введением их в состав училищного курса, сначала предложено было учителям тех же предметов в местной духовной семинарии и гимназии, и М.И. Херасков принял на себя этот труд уже после того, как специалисты совершенно отказались читать названные предметы в женском училище. Хотя преподаватель и не имел той широкой специальной подготовленности к преподаванию этих предметов, какая дается университетами, но при выдающихся дарованиях М.И. Хераскова, при его богатой способности овладевать предметом, проникать в суть его и передавать знания в краткой, ясной и толковой форме, при его выдающемся уменье приспособляться к пониманию учеников и учениц, цель преподавания достигалась им с несомненным успехом. С его уроков по физике и геометрии ученицы выносили хотя и краткие, но зато осмысленные сведения. Но преподавать эти предметы воспитанницам училища, особенно геометрию, М.И. Хераскову пришлось недолго: в 1873 году в училище окончательно введен был устав 1868 года, и за ним оставлены были только Катихизис и педагогика, а преподавание физики и геометрии поручено было учителю тех же предметов в местной духовной семинарии.
В 1872 г. в женском училище поручена была ему штатная должность инспектора классов и таким образом возложено было на него главное наблюдение за состоянием училища во всех отношениях. И Херасков поставил училище на должную высоту.
С 1878 г. о. Херасков всецело переносит свою деятельность в семинарию,- в этом году 10 мая он был определен ректором ее. И здесь главное внимание его обращено было на воспитание юношества. Он и здесь отличался замечательной тактичностью, самоотвержением, невозмутимой и подчас железной силой воли. Ему, проведшему слишком 20 лет в заботах о лучшей постановке административно-педагогического дела, была близко знакома та обширная деятельность, которая возлагалась на него, как на ректора.
XXV летний юбилей службы о. ректора Владимирской духовной Семинарии протоиерея М.И. Хераскова
(Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 19-й. 1-го октября 1884 года). 13-го сентября 1884 года исполнилось 25 лет учебно-воспитательной службы о. ректора Владимирской Семинарии, протоиерея Михаила Ивановича Хераскова. В означенный день, по окончании литургии, произнесена была о. протоиереем Сервицким приветственная речь юбиляру, и затем совершено благодарственное Господу Богу молебствие с провозглашением многолетия юбиляру. После сего корпорация семинарская сочла своим нравственным долгом почтить высокоуважаемого юбиляра принесением ему в его квартире искреннего сердечного приветствия с знаменательным моментом в его жизни и деятельности. Семинарскими певчими пропет был приличный случаю концерт, после чего от лица всей Семинарской корпорации инспектор высказал пожелание, чтобы плодотворная деятельность почтенного о. ректора на учебно-воспитательном поприще продолжалась еще и еще на пользу нескольких поколений. Вслед за принесением поздравленИЙ от корпорации наставников Семинарии, являлась в квартиру о. ректора депутация от воспитанников вверенного просвещенному руководству юбиляра духовно-учебного заведения. В теплых выражениях искренней, глубокой признательности к юбиляру, как начальнику заведения и как воспитателю и наставнику духовного юношества, некоторые из членов означенной депутации высказали не поддельные чувства любви и преданности, одушевляющие вверенное педагогическому руководству почтенного юбиляра учебное заведение. Как корпорацию наставническую, так и депутацию от воспитанников Семинарии о. ректор отблагодарил в прочувствованных выражениях и предложил по-семейному некоторое угощение. Вскоре после принесения поздравлений от корпорации наставнической и от учеников Семинарии, в квартиру о. ректора прибыл Высокопреосвященнейший Феогност, Архиепископ Владимирский и Суздальский. В нескольких выражениях любви и признательности Владыка почтил плодотворную на пользу воспитания духовного юношества педагогическую деятельность юбиляра, при чем вручил виновнику юбилейного торжества икону Владимирской Божией Матери, как бы поручая Ее заступничеству и его самого и всю Владимирскую Семинарию. 23-го сентября по добровольной подписке наставников Семинарии, устроенной в честь двадцатипятилетия служения юбиляра учебно-воспитательному делу, в квартире инспектора Семинарии приготовлен был вполне приличный торжественному случаю обед, на который корпорация Семинарская пригласила виновника торжества. Скромное торжество Семинарское не отказался удостоить своим посещением и сам Владыка, Высокопреосвященнейший Феогност, Который в означенный день совершал в Богородицкой, что при Семинарии, церкви Божественную литургию в сослужении не только юбиляра, но и всех прочих священствующих наставников Семинарии. Перед литургией одним из наставников Семинарии, однокурсником (о. протоиереем И. С. Любимовым) по Семинарии с о. ректором, поднесена была ему лично от себя икона с изображением преподобно-мученика Михаила Зовийского. В затрапезных речах, которые были обращены к юбиляру, слышалось искреннее, глубоко прочувствованное изъявление виновнику юбилейного торжества признательности и благодарности за его мудрые административно-педагогические заботы на тернистом пути образования и воспитания духовного юношества Владимирской епархии. Высказывалось откровенно и то, что в наше неспокойное и скудное любовью к ближнему время на долю начальников всех вообще учебных заведений и в частности духовных школ выпадает особенно тяжелое, иногда даже неудобоносимое бремя. Замечательная тактичность, самоотвержение, невозмутимость духа и подчас железная сила воли требуются от администраторов светских и духовных школ нашего времени, чтобы твердо стоять во главе учебного заведения. Все эти и подобные им качества администратора педагога, в большей или меньшей степени присущие виновнику юбилейного торжества о. ректору Хераскову, как начальнику и воспитателю среднего духовно-учебного заведения, в особенности рельефно были отмечены в приветственных речах инспектором Семинарии В.Я. Розановым и о. прот. И.С. Любимовым. Так почтила Владимирская Семинария день двадцатипятилетия служения о. ректора протоиерея Михаила Ивановича Хераскова учебно-воспитательному делу, — и, нужно сказать, почтила совершенно и вполне заслуженно. 25 лет почти непрерывной, напряженной административно-педагогической работы, ведь это такой тяжелый труд, который в состоянии надломить и самую могучую натуру. Если вообще всякий труд должен быть ценим и оплачиваем с точки зрения его существенной пользы; то тем более, тем выше должны быть ценимы труды на пользу воспитания духовного юношества. Тем более, следовательно, должны быть ценимы труды честного двадцатипятилетнего служения учебно-воспитательному делу, ибо в них, в этих трудах, мы должны видеть высшее проявление достоинства человеческой личности, приобретенного путем долгой и непорочной службы на пользу духовного образования. Воспитательная деятельность и притом на пространстве нескольких поколений, — это такого рода подвиг, который аналогичен с подвигами высшего самоотвержения христианского. В существе дела здесь нет преувеличения. Дело в том, что тернистый путь, который выпадает на долю скромных тружеников на поприще воспитания и обучения духовного юношества, еще более становится тернистым, когда их благие цели и стремления истолковываются в дурную сторону, когда в противовес их гуманным мерам стараются противопоставить маску наружного только исполнения их добрых советов и указаний, не понимая, или скорее, не желая понять того, что воспитатель или администратор быть может всю свою душу вложил в свою направленную к добру деятельность. Одним словом, — на основании собственного педагогического опыта каждый здравомыслящий человек необходимо должен прийти к заключению, что направлять волю массы к добру гораздо труднее, чем а priori теоретически рассуждать об этом предмете.
В 1889 г. кончается 30 летняя педагогическая деятельность о. Протоиерея Хераскова и начинается новая чисто пастырская: 27 января 1889 г., согласно прошению, он был уволен от должности Ректора Владимирской семинарии и, согласно прошению же, Высокопреосвященнейшим Феогностом, бывшим тогда Архиепископом Владимирским, — определяется (16 мая 1889 г.) настоятелем Суздальского Богородице-Рождественского собора. Ему вместе с тем поручаются обязанности: Благочинного градских и некоторых сельских церквей, Наблюдателя церковно-приходских школ Суздальского уезда, Председателя Суздальского уездного отделения епархиального училищного совета и члена Суздальского уездного училищного совета. В звании Настоятеля собора он весьма много способствовал благоукрашению величественного Суздальского собора, замечательного по своей древности и святыням (в нем почивают мощи святителей Феодора и Иоанна). Благолепное служение в праздничные дни, постоянное присутствие на всех ежедневных службах, личное участие в церковном пении и чтении. Его ревностью о благолепии церковном и энергичными стараниями обширный и величественный холодный собор в 1894 г. был сделан теплым, через что суздальские горожане получили возможность в значительно большем количестве и с большим усердием посещать соборный храм. Его же энергии обязано своей величавой торжественностью и празднование (8 июня 1890 г.) 900-летия вступления на Суздальскую кафедру Святителя Феодора, мощи которого нетленно почивают в Суздальском Богородице-Рождественском соборе, — привлекшее в г. Суздаль тысячи богомольцев и вызвавшее высокий подъем религиозного чувства у всех участников. Городская дума в заседании своем 12 июня 1890 г. постановила: «выразить о. Протоиерею искреннюю благодарность за положенные им немалые труды по приготовлению к этому празднику и по распоряжению оным, благодаря чему празднование это совершилось с тем великолепием и одушевлением народным, которые далеко превзошли все ожидания суздальцев» (отношение Суздальского городского головы от 22 июня 1890 г. за № 918). Пользуясь общим воодушевлением суздальских граждан, вызванным торжеством 8 июня, — о. Протоиерей возбудил и привел в осуществление мысль об открытии при соборном храме церковно-приходской школы с наименованием «Феодоровская», в честь Святителя Феодора. Кроме того, в 1891 г., ревнуя о большем благолепии и торжественности многочисленных в г. Суздале крестных ходов, — он подал мысль и оказал энергичное содействие возникновению общества хоругвеносцев. Ровность характера и редкая способность тактичного обхождения с окружающими характеризовали и деятельность о. Протоиерея в звании благочинного градского благочиния. Никто из подведомственного ему духовенства не может сказать, что он видал М.И. в состоянии крайнего раздражения, слышал от него обидные для себя замечания и строгие выговоры. Большое по количеству приходов благочиние, конечно, давало массу дела своему начальнику. Уже, помимо постоянных личных отношений духовенства к благочинному, была такая масса бумажного, канцелярского дела, что только примерное трудолюбие и аккуратность давали возможность нести благочиннические обязанности исправно. Достаточно сказать, что, несмотря на полную неожиданность смерти, он оставил все свои дела в таком порядке, что сдача их временному заместителю благочиннической должности не представила совершенно никакого труда. Не оставлял о. Протоиерей своим вниманием и заботливостью городских и уездных нужд. Несмотря на множество занятий, он находил время и интерес входить в обсуждение городских и земских дел в качестве гласного думы и земского собрания, всегда являясь деятельным участником заседаний последних. Каждая весна видела его прилежно посещающим экзамены во многих земских и церковно-приходских школах и в городе и вне его. И все это делалось с неослабной энергией, с глубоким интересом к делу, а не в видах только формального исполнения лежавших на нем обязанностей. Но наиболее ценным трудом о. протоиерея было поучение суздальских горожан в истинах веры и благочестия. В соборном храме, по установившемуся обычаю, в праздничные дни поочередно проповедывали все священники благочиния, — то о. Михаил Иванович не часто выступал с поучениями на соборной кафедре. Впрочем, и здесь, в дни свободные от очередных поучений священников благочиния, — он сам произносил проповеди-импровизации. Кроме того, почти ни одно из событий суздальской церковной и общественной жизни не оставалось без отклика со стороны о. Протоиерея; везде и всюду он выступал с поучением или речью, являясь прекрасным истолкователем переживаемых моментов. Но всю свою проповедническую энергию о. Протоиерей направил, — как мы сказали выше, — на внебогослужебные собеседования. С перваго же года своего служения в г. Суздале он обратил особенное внимание на эти собеседования и своей энергией, опытностью в церковном поучении и любовью поставил их весьма высоко. Собеседования происходили в Казанской гор. Суздаля церкви и каждое из них состояло из 1) церковного пения (стихир на «Господи воззвах», на стиховне, на хвалитех, догматиков, тропарей, молитв и т. д.), 2) истолковательного чтения Св. Писания, 3) раскрытия нравственных и догматических истин и 4) описания живых примеров христианского благочестия. Он распределял сроки собеседований на каждый год, составлял для каждого отдельного собеседования программу, подбирая необходимый материал из различных книг и журналов, имеющихся в благочиннической и соборной библиотеках, — избирал для каждого же собеседования лекторов-священников, и, наконец, сам брал на себя едва не добрую половину беседы. В течение 12 лет своего служения в г. Суздале, М.И. один вел дело внебогослужебных собеседований, пользуясь помощью подведомственного ему духовенства только в качестве лекторов, и то, главным образом, потому, что одному вести беседу и чтения в продолжение нескольких часов весьма утомительно и, пожалуй, даже невозможно. Глубокая содержательность внебогослужебных собеседований весьма справедливо привлекала к последним симпатии суздальского духовенства и горожан. Священники охотно выступали в качестве лекторов. Обширный Казанский (Воскресенский) храм всегда переполнялся слушателями разных званий и состояний.
Вскоре по поступлении на службу во Владимирскую семинарию о. М.И. Херасков начал сотрудничать в местных ведомостях губернских и епархиальных; в них он поместил массу проповедей, исторических очерков и статей богословского содержания. «Слова, поучения и речи» его были изданы отдельной книгой в 1886 году и обратили на себя внимание компетентных лиц, по мнению которых Херасков – проповедник преимущественно публицист и проповеди его по широте и глубине воззрения и по академической компетентности в решении поставляемых вопросов заслуживают особенного внимания. Известен о. Херасков и в ученом мире. Все литературные труды о. Михаила Ивановича можно разделить на 4 разряда: 1) труды по истолкованию Св. Писания, 2) педагогические, 3) богословские и церковно-исторические и 4) гомилетические. Труды по Св. Писанию выразились в составлении им учебных руководств и пособий для семинарского курса. Сделавшись в 1869 г. преподавателем Св. Писания, о. Михаил Иванович вскоре же увидел, что эта важная отрасль семинарского курса нуждается в хорошем учебном руководстве, и с свойственной ему энергией и трудолюбием занялся составлением учебника для I класса семинарии. Плодом его четырехлетних занятий по Св. Писанию и было «Руководство к последовательному чтению Пятикнижия Моисеева», удостоенное Учебным Комитетом при Св. Синоде полной премии (1000 р.) Преосвященного Макария, Митрополита Московского, и введенное в качестве учебного руководства во всех духовных семинариях. Составивши учебник для 1 класса семинарии, о. Михаил Иванович продолжил свою работу далее, подвергнувши внимательному изучению исторический отдел книг Св. Писания Ветхого Завета. Плодом этих занятий было появление в 1878 г. нового труда М.И., под названием «Обозрение исторических книг Ветхого Завета». Представленное на соискание премии Преосвященного Митрополита Макария «Обозрение» было признано Учебным Комитетом при Св. Синоде достойным полной премии (в 1000 р.), но, за неимением ее, удостоено половинной премии (в 500 р.), в качестве полной. Этот труд о. Михаила Ивановича точно так же, как и первый, был введен в качестве учебного руководства во всех семинариях и выдержал 2 издания. Не оставляя и по выходе с духовно-учебной службы занятий по Св. Писанию, о. Михаил Иванович в 1893 году представил на соискание премии Преосвященного Митрополита Макария новый труд в области Св. Писания, под названием: «Послания Апостольские и Апокалипсис, — истолковательное обозрение». Этот труд был удостоен половинной премии Преосвященного Макария в размере 500 р., и Учебным Комитетом при Св. Синоде одобрен в качестве полезного пособия для преподавателей и учеников Духовных семинарий. Последний труд его выдержал 2 издания. Насколько ценились труды его в области Св. Писания, можно видеть из того, что и по выходе его с духовно-учебной службы Учебный Комитет при Св. Синоде поручал ему рецензии нескольких сочинений, представляемых их авторами для соискания премии Митрополита Макария. Так в 1893 г., согласно определению Учебного Комитета, Обер-Прокурор Св. Синода поручил о. Михаилу Ивановичу рецензию сочинения кандидата Казанской Духовной Академии, священника Иакова Галахова, под заглавием: «Послание Св. Апостола Павла к Галатам». В 1895 г. Учебный Комитет поручил ему рецензию сочинения преподавателя Киевской духовной семинарии Сергея Кохомского, под названием: «Объяснение важнейших мест четвероевангелия» (по курсу V класса духовных семинарий). В 1897 г. тот же Учебный Комитет поручил ему рассмотрение сочинение преподавателя Вифанской духовной семинарии Ивана Николина, под заглавием: «Деяния Святых Апостолов, опыт историко-критического введения», Сергиев посад, 1895 г.
Регулярная и воздержная жизнь поддерживала силы о. Михаила Ивановича, несмотря на давнишнюю болезнь сердца. До самого кануна своей смерти о. М.И. никому не жаловался на состояние своего здоровья. Может быть, сам он и чувствовал кое-какие признаки упадка сил, но не желал беспокоить своих близких. Впрочем, мысль о близости смерти, — конечно, естественная у такого почтенного старца, каким был о. Михаил Иванович, — последние годы, видимо, не покидала его: он часто говорил о том, что ему пора умирать, что уже тяжела становится жизнь и т. д. Разговор о загробной жизни умерших стал любимым его разговором за последние годы. Иногда он говорил, что желал бы прожить еще год—два, чтобы окончить предположенный и уже начатый новый литературный труд. В последнее время о. Михаил Иванович усиленно трудился, составляя и собственноручно переписывая изменения и дополнения к новому изданию книги: «Обозрение исторических книг Ветхого Завета». После его смерти последняя найдена вполне готовой к печати. Кроме этого, он намеревался составить учебное руководство по Св. Писанию для V класса Семинарии, предполагая переработать для этого свои внебогослужебные истолковательные беседы на четвероевангелие. Это, должно быть, и был тот труд, который ему хотелось довести до конца. Накануне смерти, 8-го сентября 1901 г., в день престольного праздника Богородице-Рождественского собора, о. Михаил Иванович совершал Литургию и говорил поучение на текст молитвы ко Пресвятой Богородице: «Богородице, Дево, радуйся». Некоторые из присутствовавших в храме заметили перемену в состоянии его здоровья: говоря поучение (без тетради), он несколько раз останавливался, как бы терял нить рассуждений и подыскивал подходящие выражения. Это, между прочим, по словам М.И., объяснялось сильными приступами одышки, не позволявшими ему долго и непрерывно говорить. Несмотря на это, никто из семейных о. Михаила Ивановича и тем более — посторонних лиц, не догадывался, что близка последняя развязка, что не только дни, но и часы жизненного пути о. Протоиерея сочтены... В маленькой и тесной квартирке о. Михаила Ивановича, под соборной колокольней, все шло обычным порядком. Проводившие в семье вакацию дети — студенты собрались на другой день ехать в Москву и родители хлопотали об их отправке. Вечером о. Протоиерей служил Всенощное бдение и на другой день предполагал совершить Литургию в соборном храме. Раннее утро 9 сентября, по обыкновению, застало о. Михаила Ивановича на ногах. В определенное время он сам зажег лампадку пред иконами, готовясь начать чтение правила пред совершением Св. Литургии. Но вскоре появились сильные приступы одышки. Михаил Иванович не мог сидеть, так как одышка усиливалась, и все ходил по комнате, растирая руками грудь. Супруга его проснувшись, заметила болезненное состояние о. Протоиерея и, разбудивши старшего сына — студента-медика, вместе с ним стала хлопотать около больного. Когда его хотели уложить на диван, он быстро встал, так как мучительные приступы одышки делались от этого сильнее. В это время о. Михаил Иванович заметил: «Вот, — эта одышка, которой я всегда так боялся», и потом ясно и твердо сказал, что он умирает. Видя серьезный характер болезни, немедленно послали за врачом, но, несмотря на близость квартиры врача и поспешность, с какой последний явился, — он уже не застал о. Михаила Ивановича в живых и мог только констатировать факт смерти. Припадки одышки быстро перешли в агонию и больное сердце скоро окончило навсегда свою работу. Михаила Ивановича не стало... Гулкие, несвоевременные удары соборного колокола быстро разнесли по Суздалю печальную весть о кончине всеми уважаемого представителя градского духовенства и почитатели почившего толпами стали наполнять тесную квартиру о. Михаила Ивановича, молясь о его душе во время почти беспрерывно совершаемых панихид. Немедленно после смерти о. Михаила Ивановича, были извещены по телеграфу близкие умершего, а у Его Высокопреосвященства и у Начальника губернии было испрошено разрешение похоронить почившего о. Протоиерея с северо-восточной стороны Богородице-Рождественского собора. На другой день (10 сентября) в соборном храме было совершено заупокойное Всенощное бдение пятью священниками из соборного духовенства и почитателей почившего, а около тела покойного о. Протоиерея Всенощное бдение было совершено двумя священниками, бывшими учениками о. Михаила Ивановича, специально приехавшими для поклонения телу почившего из села, отстоящего на 25 верст от г. Суздаля. Во вторник (11 сентября) назначено было погребение. К 8 часам утра многочисленное духовенство собралось в квартире почившего, а толпы горожан наполнили пространство между соборным храмом и колокольней. После панихиды, гроб с телом почившего о. Протоиерея, в сопровождении хоругвей, был перенесен в соборный храм. Литургию совершал настоятель Спасо-Евфимиева монастыря, Архимандрит Серафим, в сослужении 8 священников. Пел хор соборных певчих, а на левом клиросе — псаломщики городских церквей. Вместительный соборный храм был полон молящихся. В конце Литургии соборный священник о. Владимир Валединский произнес теплое, весьма прочувственное слово, в котором указывал всем известные добрые душевные качества почившего о. Михаила Ивановича, — его доброту и снисходительность, скромность и христианскую кротость, его примерное терпение в перенесении всех жизненных невзгод и неприятностей. Проповедник указал также на заслуги почившего о. Протоиерея в области науки, учебной литературы, на педагогическом поприще, в качестве проповедника и настоятеля соборного храма. Близких покойного он утешал в их горе тем, что близость к ним почившего даст им возможность всегда иметь пред глазами его живой светлый образ. По окончании Литургии, собравшееся в соборный храм многочисленное духовенство (42 священника и 10 диаконов) вышли на средину храма и начался торжественно-печальный чин погребения. Перед началом отпевания, о. Архимандрит Серафим обратился к присутствующим с живой, сердечной речью, в которой, указывая на высокие душевные качества почившего, говорил о той благородной гордости, которую должны были питать и питали суздальские горожане, имея во главе своего духовенства такого выдающегося человека и деятеля, каким был покойный о. Протоиерей, — и о том счастье, какое он испытал, найдя в г. Суздале такого редкого для нашего времени человека, давшего ему много высоких наслаждений своими беседами и личным общением. Глубоко-содержательные церковные песнопения чина погребения священнического, заглядывающие в самые глубины человеческого духа, — его слабость, его чаяния и надежды, вызывающие на размышления о суете земной жизни, земных надежд и стремлений, чудные мотивы погребальных песнопений, невольно проникающие в душу и будящие в ней все ее лучшие струны, многочисленное собрание духовенства и молящихся, — все это настраивало присутствующих на высокий тон, — делало из погребения о. Протоиерея — один из тех моментов, которые не скоро забываются...
После отпевания и последнего прощания присутствующих, гроб с телом почившего о. Протоиерея был опущен в приготовленную могилу с северо-восточной стороны собора.
Михаил Иванович был женат на Юлии Федоровне Надеждиной - дочери протоиерея владимирского Успенского кафедрального собора Федора Михайловича Надеждина, сестре Ксенофонта Федоровича Надеждина - церковного историка и краеведа. У них было пять сыновей: Николай (врач-терапевт), Константин (врач, погиб в плену в Первую мировую войну), Иван (историк, филолог), Павел и Федор (юристы), а также две дочери - Варвара и Юлия.
