Владимир и владимирцы в 1950-1975 годах в дневниках З.Д. Федоровской Морозов Н.А.
В декабре 1991 г. переселенка из г. Алма-Аты И. В. Коннова предложила музею предметы из комнаты дома на ул. Воровского г. Владимира, куда она временно вселялась. В фонды было оформлено 211 единиц хранения, значительную часть которых составляют 66 тетрадей дневника (8938 листов) периода с 1950 г. по 1991 г. В акте приема указано лишь, что эти вещи принадлежали Зинаиде Дмитриевне Федоровской, кандидату биологических наук, и отмечены даты ее жизни: 1912—1991 гг. Других сведений о владельце нет.
Автором ставилась задача выяснить, какими виделись Федоровской жизнь города и горожан этого времени, определить значимость дневника и возможности использования его в экспозиционной и просветительской работе. Прежде всего необходимо было выяснить, что за человек был автор дневника. Ведь от его воспитания, образования, социального положения в значительной степени зависит и его восприятие жизни. Из хранящегося в архиве отдела соцобеспечения пенсионного дела Федоровской и из дневника удалось выяснить основные вехи ее жизни.
Родилась Зинаида Дмитриевна 19.04.1912 г. в семье преподавателей Федоровских, переехавших во Владимир в начале первой мировой войны. Жили они в маленькой коммунальной квартирке в доме № 23 на улице Воровского. В семье любили литературу, театр, музыку. Девочка очень много читала, в ее юношеских дневниках более тысячи выписок из литературных произведений, афоризмов. С детства писала стихи, осваивала немецкий, английский и французский языки.
После окончания школы работала лаборантом на Второвском торфяном опытном поле, училась во Владимирском Учкомбове (Учебном комбинате по борьбе с вредителями сельского хозяйства), в 1939 г. окончила биологический факультет ЛГУ, получив квалификацию геоботаника. Вернулась во Владимир, где пришлось работать не по специальности. В годы войны Зина работала медсестрой в эвакогоспитале, преподавала в нескольких учебных заведениях. Поработала она в 1945—46 гг. и в музее - зав. отделом природы и заместителем директора по научной части.
Затем 5 лет училась в аспирантуре Ботаническою института АН СССР в Ленинграде. Вернувшись во Владимир, писала диссертацию, которую защитила в 1953 г. В последующие годы сменила много мест работы (инженер ОТК ВТЗ; преподаватель ВГПИ и др.), ездила в биологические экспедиции на Кавказ, в Сибирь, на Алтай. Самой продолжительной была ее работа с 1969 г. по 1973 г. младшим научным сотрудником Института географии Сибири и Дальнего Востока в Иркутске. Семьи у нее не было, после смерти родителей (отца — в 1950 г. и матери — в 1963) Зинаида Дмитриевна осталась одна. Так что постоянным спутником и другом Зинаиды Дмитриевны был ее дневник. Умерла З.Д. Федоровская 29 ноября 1991 г.
Дневники — интересный исторический источник, позволяющий, в отличие от газет и официальных документов архивов, лучше узнать повседневную сторону жизни горожан. Через дневниковые записи З.Д. Федоровской можно выяснить, как в действительности видела реалии жизни определенная часть горожан.
Начнем с восприятия Федоровской общественно-политической жизни страны этого периода. После окончания войны народ жил в ожидании положительных перемен в условиях труда и быта, причем у большинства населения эти надежды были связаны с именем Сталина. Не случайно его смерть многие восприняли как личное горе. Федоровская пишет в эти дни: «Узнали, что со Сталиным плохо — кровоизлияние, без сознания. Расстроились ужасно, все время бегали к Шуре слушать радио, но после 12 больше не передавали. Весь день плачу. Сталина нет... так ужасно, не верится. Хотелось идти брать билет в Москву на завтра. И нет денег на поездку. А главное, боюсь, не удастся войти в Колонный зал, не пробраться будет, столько будет народу, несколько миллионов. Ничем не могу заняться, ничего не клеится. Плачу все время».
Интересно ее описание Владимира в эти дни. «Ходила в город. Вся Большая улица в траурных флагах, большой портрет, траурно окаймленный, т. Сталина на банке, где часы. На всех улицах, на всех домах траурные флаги. В библиотеке хорошо сделано - на столике большой портрет т. Сталина и живые цветущие примулы. Пришел на урок А. Е., говорит, что поезд на Москву отменен, и машины в Москву не пропускают. Анюта рассказывает, у них в школе все время у бюста и портрета Почетный караул несут сами учащиеся. Ее ученицы выплели из кос все свои ленты черные и красные, разгладили, чтобы оформить портрет т. Сталина».
9 марта 1953 года состоялись похороны Сталина. Во Владимире в этот день прошел траурный митинг. Вот как описан он в дневнике. «У монумента Сталина красивые венки и зелень. Огромный транспарант красный, траурно окаймленный, и по бокам большие траурные знамена. Сегодня выходной у заводов и вся молодежь на улице. Да, Владимир остается Владимиром. Так тяжело это действует. Стоят эти парни у монумента Сталина и грызут мороженое, гогочут, шапка набекрень, папиросы в зубах, семечки лущат направо и налево... Хочется видеть в этот день всех строгими, подтянутыми, собранными, и видеть на лицах общую печаль... Так хотелось в этот день быть в Москве. Вся страна всколыхнулась. Все народы других стран. Всенародное горе. ...И мама повторяет: «Как страшно, что Сталина нет».
7 ноября 1957 года – 40-летие Октябрьской Революции.
Город Владимир. Юбилейная сессия Владимирского городского Совета депутатов трудящихся. 1958 год. Архив Государственного центрального музея современной истории России.
Как известно, ряд осуществленных преобразований при новом руководителе страны, Н.С. Хрущеве, не принесли заметного улучшения жизни людей. В частности, З.Д. Федоровская так и осталась жить в коммунальной квартире без удобств. Обострилось продовольственное положение, возникли очереди за хлебом. Читаем в дневнике: «21.03.55 г. Два раза бегала в город по всем магазинам за хлебом, так и не достала ничего, уже несколько дней без хлеба, грызем окаменелые сухари». До конца 1950-х гг. многие жители Владимира держали домашний скот, но с 1 октября 1959 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР было запрещено содержать скот в личной собственности граждан, проживающих в городах и рабочих поселках. 2 мая 1960 г. Федоровская записывает в дневник:
«В городе осталось 70 коров из 2300. Очереди за молоком с 5 утра». И как результат: «Резко снизилось появление продуктов на рынке». Запись от 13 октября 1960 г.: «Раньше жизнь не была такой тяжелой, трудной проблемой, и у людей были умственные интересы, стремления к знаниям, к образованию и искусству. У людей были дружба, возвышенные чувства. Теперь все общение с друзьями сводится к обмену новостями: масло достали? не знаете, где дают сахар? Всю жизнь это — Вы крайняя? Выбивают? Дают? Где дают? Осточертело». Напряженными были и международные отношения. В дневнике есть записи о страхах населения в связи с угрозой новой войны. В мае 1960 г. Зинаида Дмитриевна с возмущением пишет о манере выступлений Хрущева: «Мы смажем кому угодно губы горчицей», «Американское правительство — тифозная вошь» и в таком духе.
Оценок следующего руководителя страны, Брежнева, в дневнике нет, но в кратких репликах чувствуется ирония, она его постоянно называет «папа Брежнев». Если в 1950-е гг. на страницах дневника не встречается критики самой политической системы, то с начала 1960-х гг. это стало проявляться. В последующие годы критический настрой в отношении Советской власти растет, несмотря на активную официальную пропаганду советского образа жизни. Зинаида Дмитриевна пишет в дневник 19 июня 1969 г. после просмотра американского фильма «Лучшие годы нашей жизни»: «...один мелкий служащий, другой безработный — а живут хорошо — удобства, машина, хорошо одеты». В ноябре 1969 г. делает еще одно умозаключение: «Потащилась на рынок. ...За мясом — стойкие упругие очереди. Символ нашей жизни. Годами пронизывают нашу жизнь. Как это осточертело. Права болгарка: «Какие вы, русские, терпеливые! Выносливые! У нас бы этого не стали терпеть!» Ослы мы потому что». 11 мая 1974 г. — еще один вывод: «Искусственно, ради идеи, устроили голод в стране в течение 57 лет! Уничтожили сельское хозяйство, чтобы доказать что-то, а ты голодай!»
В 1970-е гг. в социальной сфере возникли новые негативные моменты, в частности, в обществе утвердился новый социальный слой, так называемая номенклатура. Это явление также зафиксировано в дневнике записью от 22 апреля 1974 г.: «Встретила Лилю Сунцеву — персональный пенсионер республиканского значения, 120 рублей пенсия, бесплатная путевка, пособие в 1,5 пенсии, бесплатные лекарства и транспорт, 20% квартплаты, 2-комнатная квартира - была начальником отдела при обкоме. Вот что значит партийные! Обидно за родителей. Вот так это «равенство»!
Зинаида Дмитриевна выписывала или покупала много газет, в том числе и «Правду», «Известия», «Призыв». Но официальная пропаганда ее уже только раздражает. В апреле 1974 г. она пишет: «Сегодня «Литературную газету» я в злобе швырнула об пол, да еще ногами притоптала. Из пустого в порожнее. Осточертели все эти избитые стандартные заголовки: «Сколько стоит время», «Внимание: закон», «Каким быть городу». Тьфу. Сами себе славу орут. Надоело. Не трогает». Негативно она относилась и к раздутой в 1974 г. кампании против Солженицына. Так что внутренне Зинаида Дмитриевна, можно сказать, становится диссиденткой.
Мы знаем, что в эти годы голосование за депутатов Советов разных уровней было почти 100%. Зинаида Дмитриевна тоже всегда ходила на выборы, но в своем дневнике писала, что в действительности она о них думает: «Да, с выборами хорошо упростили! Мама, бывало, целый день дежурит в этом аду — в детской комнате, пока мамаши, сложив руки на животе, смотрят кино или ублажаются в буфете. Ублажали избирателей... Теперь даже не знаем ничего: кого — за кого. Ни «отчетов», ни «наказов», все эти комедии оставили давно. Ни портретов, ни биографий. Потеха!» (03.04.1976)
Зинаида Дмитриевна понимает, что в реальности выборов нет, она замечает в дневнике, что вот действительно выборы, когда на выборах Президента Франции в 1974 г. Жискар д’ Эстен получает 50,71% голосов, а Миттеран 49,8 (21.05.1974). И очень любопытно ее верное наблюдение в день выборов в Верховный Совет 16 июня 1974 г.: «...Симптоматично: вход и выход с голосования. Вход: ковры, дежурный с красной повязкой, цветы, «музыка». Выход — из черного хода, с упором в помойку и выломанный забор. Символично!» Даже из этих частных записей становится понятным, почему так легко была разрушена в 1991 г. эта, казалось бы, столь прочная политическая система.
Очень негативно воспринимала Федоровская и проводимую в стране политику воинствующего атеизма. Сама она была верующей. Если в 1950-е гг. она просто отмечает в дневнике дни церковных праздников, да еще накрывается дома праздничный стол, то уже со второй половины 1960-х гг. Зинаида Дмитриевна начинает часто ходить в церковь, а с 1970-х гг. службы в Успенском соборе занимают, пожалуй, главное место в ее жизни. Ее возмущает, что в дни церковных праздников напротив входа в собор обязательно во всю мощь звучат «разухабистые» песни или устраивают концерт, что в пасхальную ночь у собора молодежная толпа: «визги, хохот, транзисторы, обниманья».
Любопытна ее запись об известной семье священника Дмитрия Нецветаева 8 ноября 1972 г.: «...его жена — мать-героиня, имеет два ордена. Когда они пришли в горсовет просить квартиру, спросили, где он работает. Служитель культа? Переходите на гражданскую работу, к нам — сейчас же дадим квартиру! Ах, нет? Ну тогда пусть бог вас устраивает».
3 апреля 1976 г. Зинаида Дмитриевна пишет: «Запрет елок, запрет ходить в церковь, обязательный антирелигиозный вечер в школе в пасхальную ночь. Господи. Что только с нами не проделывали. А в войну! Разве могла я ходить в церковь, работая в техникуме. А безвинно погибший отец Павел, в которого мальчишки бросали камнями, «потому что он поп»?.. А епископ Афанасий, совершенно далекий от политики и мирской жизни, которого в тюрьме поставили чистить уборные»!
Интересно ее восприятие А. Боголюбского, о чем она пишет 16 июля 1974 г.: «...как-то вдруг почувствовала в князе А. Боголюбском защитника нас, слабых, сильного и справедливого, и молилась ему как пострадавшему от подлецов, но все равно защищающему нас от разных ворогов земных... И я радовалась своему открытию». Есть в дневнике и интересное свидетельство суздальской старушки, которая говорила, что видела, как из монастырей выносили груды икон и жгли их на площади (02.06.1974).
Какими видятся в дневниках город Владимир, горожане? Восприятие города двойственное. В экспедиции в Шушенском она пишет 20 августа 1972 г.: «Все мысли о Владимире, хотя и знаю: одно зло кругом — соседи, ломка домов, садов, дикий транспорт, неудобства, ликвидация рынка, одно зло. И все же все мысли там». С одной стороны, она восхищается древними памятниками, любуется заклязьминской панорамой и праздничной иллюминацией Большой улицы, радуется некоторым изменениям во Владимире, но, с другой стороны, реалии жизни и окружающая ее городская среда вызывают неприятие города.
Запись от 15 ноября 1969 г.: «Я потрясена, какой же Владимир серый! Тупо, упрямо серый. Это идиотство с рынком, этот голод в магазинах и на рынке, эта грязь, этот серый бестолковый люд». В Иркутске 19 января 1974 г. она отмечает: «Нравятся мне здесь люди, сибиряки. Не грубые, умные, солидные, положительные, как то спокойно мудрые. Не то, что владимирцы. Там пожилые мужчины архигрубы и архиневежественны, некультурны, злобны».
Достается от нее и женщинам: «Еще и тепла в сущности нет, а уже вылезло на улицу все бабье, выползло из всех щелей. Уже выстроились эти толстые бабы-тумбы, руки на животе, ноги в валенках с галошами. Уже подпирают все ворота, уже оседлали лавочки и сверлят тебя пронизывающими взглядами — от пустоты, от скуки, от безделья, от мещанского равнодушия или недоброжелательства» (19.03.1975).
И молодежь ее не радует: «Днем шла по Большой, и жутко стало. Страшно жить среди этих людей, этих длинноволосых парней, грубых, хамовитых, хамски толкающих тебя или идущих в обнимку с девками. Лиц почти и не встретишь во Владимире» (24.03.1974).
Зинаиду Дмитриевну угнетает, как значительная часть горожан отмечает праздники. 7 ноября 1972 г. она записывает в дневник: «Такие осоловелые рожи на улице... Орут — «поют». Бабы пьяные визжат. Народ веселится. Из домов несется пьяное пение. И какой же примитив! Орут из года в год, из праздника в праздник одно и то же: «Хазбулат удалой». Больше ничего не знают, не умеют».
Она пытается объяснить для себя, в чем причина этой «серости»: «Во Владимире не сумели мы близко сойтись с кем-нибудь. А ведь должны же быть во Владимире хорошие люди, с которыми есть общие интересы. Сначала-то были у нас друзья... Кобяки, Постниковы, Поповы, Жуковы. Ушли или уехали. Многие интеллигенты уехали из Владимира» (02.02.1974). В дневнике встречаются фамилии известных нам людей, уважаемых автором дневника: Троицкие, Лучаниновы, Пазухина, Богданов. Федоровская делает вывод, что «Во Владимире как сошли культурные поколения (в 1920—30—40-е годы), так больше не восстанавливались. И вот маленькая деталь: во Владимире на фильме «Кому он нужен, этот Васька?» был пустой зал. В Иркутске я едва успела взять билет, зал переполнен, стояли у стен, и взрослых, и детей полно!» (23.12.1973).
Действительно, население Владимира, ставшего областным центром, быстро росло, прежде всего за счет приезда деревенских жителей. И Федоровская констатирует: «Так ведь Владимир забит деревней. Одна деревня!». Вот одна из иллюстраций этого: «16 марта 1953 г.: Ходила в кино «Я. Свердлов» в клуб офицеров. Картина очень хорошая, но обстановка жуткая: на заводах выходной, полно заводской молодежи, мое место заняли; вежливо попросила
освободить - не уходит: «Чово еще! Да ну еще. Да ладно еще». Еле ушел. Посло сеанса парни стали хулиганить: толкаться, швырять людей, вообще обстановка! Жуть. Полно накрашенных особ, шныряющих глазами с какой-то бесстыжей развязностью в поисках кавалеров, противно. И это после такой замечательной картины».
Зинаида Дмитриевна признает все же наличие интеллигенции в городе. Ей удалось присутствовать на конференции, посвященной 950-летию Суздаля. Затем были экскурсии по Суздалю, осмотр выставки новых поступлений в картинной галерее. Федоровская все это описывает и с грустью замечает: «Доехали до музея — и все. И стало так грустно и пусто. И ведь три дня видела вокруг себя лица! Общалась с людьми! И вот такой резкий контраст — снова Владимир, снова непроходимая серость».
В дневнике с благодарностью упоминаются имена многих известных в 1950-е гг. врачей города. Становится понятно, почему они были так популярны у горожан. Они были не только хорошими специалистами, но и привлекали своим отношением к людям. Например, доктор Ладыженский приходил к Федоровским проверить состояние здоровья матери Зинаиды Дмитриевны в воскресенье вечером, пробыл 1 час 20 мин., успокоил, что туберкулез не активный. Его жена при встрече предложила в случае необходимости приходить к ним домой в любой день после 8 вечера.
Значительное место в дневнике занимают характеристики владимирских священнослужителей, включая архиереев, причем далеко не всегда положительные. Упоминаются в дневнике и сотрудники музея, с которыми Федоровская работала. В мае 1975 г. она встретила В.М. Грюнвальд (он возглавлял фонды музея), ему 72 года, на пенсии, ранее работал корректором, живет на Овражной улице. Вспомнили Л.И. Красовского (заведующий отделом природы) — он уехал в Киров.
В дневнике есть и заметки, описания отдельных событий, явлений в городе. Кстати, до 1960-х гг. она пишет: «ходила в город», когда направлялась на центральную улицу или на рынок. Можно узнать, например, где ставили елки в 1950-е гг. — на площади Свободы, на Базарной площади и у энерго-механического техникума, как они украшались. Были во Владимире магазины — «учительский» и «железнодорожный». Нашел в дневниках отражение всплеск преступности в 1953 г., в основном ограблений и краж. В январе 1954 г., после кражи в коридоре бельевой корзины, Зинаида Дмитриевна заключает: «выпустили бандитов, опять весь дом ворье».
Есть описания торжеств в юбилейные Дни Победы. В 1965 г. день 9 Мая стал нерабочим, во Владимире в этот день состоялось возложение венков к памятнику на старом кладбище, вечером — впечатляющее факельное шествие, а вот фейерверк, как заметила Федоровская, не удался. Напротив, она отмечает, что такого роскошного фейерверка, как на 30-летие Победы, в городе еще не было.
Много описаний проблем с городским транспортом, а большая часть пассажиров тогда перевозилась троллейбусами. Все эти годы, как пишет Федоровская 16 февраля 1966 г.: «с транспортом что-то ужасное».
В 1961 г. появился КВН, вскоре он стал популярен и во Владимире. 23 марта 1966 г. на занятии Федоровской в пединституте были только 4 студента, «остальные на КВН». В 1964 г. на Троицу в городе впервые состоялся праздник Русской березки. Федоровская описывает праздник, но замечает, что очередь на троллейбус, чтобы доехать в Загородный парк, где проходило основное торжество, начиналась от здания театра.
Праздник проводов русской зимы. Владимир. 1982 г.
Есть и описания праздника проводов зимы 3 марта 1974 г.: «Проводы зимы на площади против собора. Народ толчется вокруг пирогов. Дымят печки, жарят шашлыки. Продают вино и пироги. На помосте пляшут под гармошку... Кто-то надрывается в рупор, к чему-то призывает народ. Мальчишки взгромоздились на деревья. Народ ест и глазеет. Все по плану, мероприятие успешно реализуется. Но народ топчется. И я потопталась — взяла три расстегая. Вермут меня не прельстил».
Как видим, Зинаида Дмитриевна к этим, как она называет «навязанным праздникам», относится критически. «Раньше, бывало, угнетенный народ так умел веселиться, что все ходуном ходило. Теперь счастливый народ разучился веселиться, хотя за шиворот тащат на всякие «встречи» и «проводы» зимы» — пишет она 21 января 1975 г.
Есть описания проводимых на площади Свободы книжных базаров. «Столпотворение. Толпы атакуют столы с книгами. Один стол рухнул. Невозможно даже посмотреть, что есть. Но много хорошего. Пушкин, 3-томник. Сирано де Бержерак. «Три мушкетера». Николай Задонский, много, много всего! Громкоговоритель просто воет со всех сторон, читались стихи местных поэтов, но никто не слушал — атакуют. Вот он, книжный голод!» — это о базаре 18 мая 1974 г.
На книжном базаре. 1962 г.
Есть описания обстановки в области и городе во время летней засухи и пожаров в 1972 г., о чем она узнавала, находясь в экспедиции, из писем знакомых. Вот последствия засухи того года: «Мясо есть, масло - не всегда, и дают только по 0,5 кг. Муки нет! Хлеб неважный, ассортимент плохой. Картошку продают по 10 кило, и все бешено запасают (привезли из Польши 70 тонн, но это капля в море на наш город)» (05.10.1972). Реагирует она и на другие события в городе: возмущается сносом Казанской церкви, которую обещали реставрировать, описывает новый железнодорожный вокзал (не понравился), открытие памятника Фрунзе, который, как она считает, только испортил существовавшую на этом месте зеленую лужайку и т.д.
Дневник дает представление и о быте горожан за четверть века на примере семьи Федоровских. Впечатляет описание жизни в коммунальной квартире с общей кухней на 9 семей, с печным отоплением (зимой в комнатах температура была порой ниже 10 градусов), обилием мышей и клопов. Кстати, даже в Москве у родственников Федоровской в 1950-е гг., спасаясь от клопов, ножки кроватей ставили в миски с водой. А еще сильней угнетал «контингент» жильцов дома: у соседей постоянные пьянки, ругань, драки, а то и угрозы с их стороны.
Все эти годы постоянно отмечается дефицит. Вот отдельные выдержки из дневника. «29.05.1952 г. Очереди за мылом, сахаром, спичками». «19.04.1955 г. За керосином огромные очереди». «29.12.1963 г. Л.В. пишет, во Владимире ничего нет — ни масла, ни конфет». «11.05.1966 г. По аптекам за аспирином — нет нигде». «6.11.1973 г. Оказывается, и кровать сейчас купить — проблема. В мебельном магазине ничего, просто пустота». «17.02.1975 г. Достала рис!». «15.05.1975 г. Достала нафталин, 5 пачек, вот удача!». «13.03.1976 г. Ездила в «Ладу», обскакала все магазины. Кур нет, только вареные. Им выгодно — они по 3.60, да бульон себе. Народу приезжего много, разберут. В троллейбусе женщина с Собинки, с дочерью лет 15 — искали пальто, так и нe купили — нет ничего! И из еды — все обегали — нет ничего и в «центре». Купила 5 кг!! копченой ставриды, есть-то нечего, везде все пусто». И подобных записей очень много. Не остались без внимания и московские «колбасные» электрички: «Все ринулись в Москву за продуктами, из Москвы не сесть! Задавят, ехать стоя» (25.03.1976).
Из дневника можно узнать и стоимость разнообразных продуктов и товаров в 1950-60-е гг. Причем многие продукты, прежде всего молоко, мясо, яйца, покупали на рынке. Так, в начале 1950-х гг. молоко стоило 5—6 руб. литр, телятина — 16—19 руб. килограмм, сливочное масло — 45 руб. (в магазине — 30). Кожаные босоножки — 136 руб., пыльник — 279 руб., соломенная шляпка — 35 руб., китайский зонтик — 80 руб., машина дров (доски-горбыли) — 200 руб. и 50 руб. и четвертинка водки — шоферу. И надо отметить, что хотя в 1950-е гг. и публиковали постановления о снижении цен на ряд товаров, все же цены на основные продукты питания не снижались, а некоторые и росли. Так, телятина в конце 1960-х гг. стоила уже 2.80—3.00 рубля килограмм. В 1970-е гг. накладно было покупать цветы на 8 марта: в 1976 г. тюльпаны стоили 3 руб. штука, нарциссы — 1 руб., пучок мимозы — 1,50 руб. В марте 1974 г. Федоровская отмечает: «А вино стало дорогое, даже портвейн уже не 1.30—1.50, а 2 и 3 с чем-то. Как и сайра скакнула с 64 коп. на рубль. И берут».
Что неожиданно: в начале 1950-х гг., несмотря на скромные заработки, в праздники Федоровские позволяли себе купить деликатесные продукты. Стоимость их, к сожалению, не указывается, но, надо полагать, стоили они сравнительно дешево. В те годы, когда приходилось стоять в очередях за булочкой или за маслом, покупали, пусть и совсем немного, красную икру, семгу, копченую севрюгу, баночку осетра, омуля. Оказывается, тогда владимирцам можно было даже попробовать ананасы. 6 октября 1952 г. Федоровская отметила: «В гастрономе огромные свежие ананасы 22 руб. 70 коп. кг». В семьях непременно варили варенье, делали из молока и сахара тянучку.
«Буревестник», в ДК ВТЗ.
Много читают. Встречаются в дневнике упоминания и о ряде памятных нам примет тех лет. Оказывается, уже в 1965 г. в городе в книжных магазинах продавалась литература с «нагрузкой», что практиковалось и в последующие годы. Вот приметы середины 1970-х гг.: «Да, новая мода, вчера ознакомилась с ней: у парней на брюках книзу длинная бахрома — как на ногах у лошадей-тяжеловозов. У кого коричневая, у кого желтая, потеха да и только, идут, трясут бахромой, как лошади. Девки лохматые, парни длинноволосые» (26.03.1971).
«Сейчас ил гражданской свадьбы устроили какое-то шутовство, фарс: эти воздушные шары и болтающиеся куклы на машинах наводят на мысль, что новобрачные и их друзья дурачки серенькие» (26.08.1974). Пишет она и о слухах, ходивших среди горожан. В декабре 1952 г. ее знакомая сообщила, что «муж Горшковой ил с/х техникума привез из Сочинского санатория старых большевиков листы эвкалипта и лечит ими от рака и очень успешно». Когда решили закрыть Успенский собор на реставрацию в 1974 г., велись разговоры, что существовал потайной подземный ход из Успенского собора в Боголюбово, так что хотят не отопление в соборе делать, а искать этот ход и клады.
Упоминаются в дневнике и необычные природные явления. Так, осенью 1960 г. был небывалый урожай белых грибов, как и в 1913-м, и в 1940 г., что вызвало страх возникновения новой войны. Необычайно снежной выдалась зима 1966 г., когда занесены были первые этажи зданий. Декабрь 1973 г. выдался необычайно теплым, 31 декабря у вербы набухли почки, зазеленела трава и прилетели грачи, а 26 мая 1953 г. раз 5 налетал жуткий ураган с градом и снегом, все было бело. Весь день шел снег 7 сентября 1953 г.
В кратком сообщении сделана попытка обобщить огромное количество дневниковых записей, сгруппировать их, привести отдельные цитаты. Ценность данного дневника в том, что он охватывает значительный исторический период, а также в том, что Федоровская очень подробно описывает буквально каждый день своей жизни. Несколько снижает его ценность то, что за некоторые годы записи не сохранились и определенный период времени Зинаида Дмитриевна провела в экспедициях и в Иркутске. Но «владимирская» тема постоянно присутствует в дневнике.
Используемая литература:
Государственный Владимиро-Суздальский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник «Материалы исследований» выпуск 17. 2011.
Город Владимир и область в 1945-м году.
Воспоминания Капитона Михайловича Федорова о гор. Владимире (1936 – 1945)
Переход на послевоенный уклад жизни во Владимире и области
Владимир и владимирцы в 1950-1975 годах в дневниках З.Д. Федоровской
Праздничные демонстрации трудящихся во Владимирской области 1 мая 1970 года
Во Владимире (август 1950 г. - октябрь 1987)
Город Владимир в 1970-е годы
|
